Страница:
– Мы небогаты. Сколько денег вы хотите? – спросила Катра.
– Двадцати тысяч долларов мелкими купюрами. Непомеченными. Никаких взрывчатых веществ или красителей.
– Минутку! – сказала Катра, записывая все это на листке бумаги. Остальные присутствующие сгрудились вокруг, чтобы прочесть, что она написала.
– А теперь, – отважно сказала Катра, – у нас есть свое условие. Мы хотим услышать голоса детей... Алло? Алло?
Она растерянно обернулась к остальным.
– Трубку бросил...
Глава 10
– Двадцати тысяч долларов мелкими купюрами. Непомеченными. Никаких взрывчатых веществ или красителей.
– Минутку! – сказала Катра, записывая все это на листке бумаги. Остальные присутствующие сгрудились вокруг, чтобы прочесть, что она написала.
– А теперь, – отважно сказала Катра, – у нас есть свое условие. Мы хотим услышать голоса детей... Алло? Алло?
Она растерянно обернулась к остальным.
– Трубку бросил...
Глава 10
Майер прокашлялся и зашелестел блокнотом. Кейт мельком взглянул на него, потом в окно, потом на собственные пальцы и снова в окно, как будто рассчитывал увидеть нечто, висящее на уровне двадцатого этажа.
– Сегодня, – изрек Майер, – я покажу вам некий продукт. Это совсем новые товары, даже названия нет. Наш клиент хочет, чтобы товар сразу привлекал внимание, а нам пока ничего на ум не приходит. Сейчас я покажу их вам, так сказать, в натуральном виде, чтобы вы видели, с чего приходится начинать. Ничего особенно привлекательного в них нет, прямо скажем.
Группа захихикала.
Майер бросил на стол пять прозрачных пакетиков.
– Вот, пожалуйста. Одри Сартер выращивает, сушит и продает натуральные сухофрукты [ 7]. Курага, кишмиш, вишня, лесная ягода, сладкая смесь. Без сахара, без консервантов. Упаковка – целлофан. Продукт высшего качества. Без названия. Продукт рассчитан на потребительский сегмент мужчин и женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, уровень доходов тридцать тысяч баксов в год и больше, образование высшее. Думайте.
Трое из четырех практикантов взяли себе по пакетику и принялись вертеть их в руках, ища вдохновения.
– А что такое кишмиш? – спросил Шон, теребя сквозь упаковку курагу. Сушеный абрикос был дряблым и податливым, как мясистое старческое ухо. Шон наморщил нос.
– Изюм без косточки, – пояснила Дороти, показывая ему пакетик. – По-моему, «кишмиш» звучит лучше, чем просто «изюм». Экзотичнее.
– Пол, как насчет «Су-фру»? – предложил Брендан. – Как сокращение от «сухофрукты».
– Звучит неплохо, – кивнул Пол. – Довольно прикольно. Думайте дальше. Есть какие-нибудь идеи насчет кампании?
Но Брендан уже исчерпал свой творческий потенциал на этот день. Он только улыбнулся и пожал плечами.
– Уродство... – задумчиво произнес Шон. – Да, Пол, ты был прав: привлекательными их не назовешь. Как насчет «Дивные витамины в уродливых фруктах»?
– А я этот продукт одобряю, – заметила Дороти. – Экологически чистая упаковка, не содержат пестицидов. Из целлофана можно делать компост, между прочим. Одри Сартер, говорите? Как насчет «ПодбОДРИ себя здоровым питанием»?
Народ взвыл.
– Нет, Дороти, это не пойдет. Лучше вовсе без игры слов, чем неудачный каламбур. Однако ты неплохо разбираешься в свойствах продукта. Это хорошо. Но пока что нам нужно название. Название! Как насчет тебя, Кейт? Ке-ейт! – Майер постучал костяшками пальцев по блокноту Кейта. – Слово предоставляется Кейту Дойлю!
Кейт вздрогнул и очнулся.
– Извини, пожалуйста. Что?
– Мы тебя слушаем. Что ты можешь предложить для сухофруктов Одри Сартер?
– А что скажет наш клиент, если мы предложим ей изменить написание фамилии?
– Ну уж не знаю. Ее фамилия, ей и решать. А зачем?
– Нельзя же требовать от клиента, чтобы он сменил фамилию! – возмутился Брендан.
– А почему нет? Они сами зачастую так делают. Я читал, что Бой-Ар-Ди [ 8] – на самом деле основал итальянец по фамилии Боярди.
– Так что же вы задумали?
– А что если написать фамилию «Сартр», как у того философа? – предложил Кейт, мысленно благодаря Мастера за курс философии, благодаря которому Кейт и узнал о существовании Жан-Поля Сартра. – Это ведь он сказал: «Я мыслю, следовательно – существую»? Или не он?
– Это Декарт сказал! – еще больше возмутился Брендан.
– Да какая разница?
Кейт схватил ручку и надписал на пакетике: «Кишмиш „Сартр“ – изюминка бытия!»
– Опять каламбуры! – воскликнул Брендан.
Майер некоторое время разглядывал пакетик, и уголки его губ мало-помалу приподнимались.
– Прикольно. Остроумно. Да, для человека, который весь день только и делал, что глазел в окно, – совсем неплохо. Помешанным на экологии интеллектуалам, которые едят «только натуральное и органическое», это должно прийтись по вкусу.
Он взял в руки пакетик с надписью и задумчиво разглядывал его, барабаня по нему ручкой.
– Но вы же говорили, что не следует ориентироваться на интеллектуалов! – возразил Брендан.
Майер приподнял бровь;
– Ориентироваться, Брендан, следует на тех, кто скорее всего может купить этот продукт. Те, кто не знает, кто такой Сартр, купят продукт, потому что им нужен изюм. А тем, кто знает, этот продукт понравится вдвойне, потому что этот слоган будет тонкой шуткой, понятной только им и таким, как они. Конечно, рынок здесь невелик, но это не так уж плохо, поскольку количество продукта также ограничено. Вот, в отчете сказано, что за последние четыре года сушеной малины произведено менее десяти тысяч фунтов. Даже если производство существенно возрастет, все равно это и рядом не лежало со старым, добрым изюмом промышленного производства, которого навалом в любом супермаркете.
– А на рекламных плакатах можно изобразить знаменитых философов, которые едят кишмиш, – предложила Дороти.
– Да кто их в лицо-то знает, этих философов? Ну, кроме Эйнштейна, конечно, – хмыкнул скучающий Шон.
– Сократ говорит: «Это гораздо вкуснее цикуты!» – насмешливо вставил Брендан.
– А почему бы и нет? – сказал Майер. – Давайте, давайте еще! Вот так и выглядят мозговые штурмы Идеи, которые придут вам в голову, не обязательно будут самыми удачными, но сейчас главное – раскрепоститься, дать волю фантазии. Вот, смотрите, Кейт выглядит как сомнамбула, но при этом его интеллект работает на полную мощность!
– Насчет сомнамбулы это вы верно заметили, – съязвил Шон.
Кейт показал ему язык, но отвечать ничего не стал – ему было не до того. Он думал о Доле и малютке Азраи.
Майер поразмыслил еще немного:
– Знаете, Кейт, я, пожалуй, покажу это комиссии.
Лица прочих практикантов вытянулись.
– Бросьте, ребята, это никому не повредит. Наши профи зашли в тупик с этим изюмом. Все, что они надумали, – это какие-то трескучие фразы насчет «вкусной и здоровой пищи», пара расплывчатых предложений от наших пламенных борцов за экологию, немного слащавой пурги, а дальше – ничего. Вы вчетвером сделали для этих «Сартер-Фрутс» больше, чем все они вместе взятые. Возможно, кого-то ваша идея наведет на более толковые мысли. Если, конечно, их не устроит «Сартр, изюминка бытия» как таковая!
Брендан посмотрел на Кейта с неприкрытой ненавистью. Кейт улыбнулся ему как ни в чем не бывало, что только подогрело ярость Брендана. «Ну что ж, – подумал Кейт, – если не можешь заставить их тебя любить, заставь их тебя ненавидеть!» Он обернулся к Майеру:
– На тех же условиях, что и раньше?
Майер кивнул:
– Я ценю ваше доверие, Кейт. Не бойся, я не стану делать себе имя за ваш счет. Если они согласятся, чтобы в проекте значилось твое имя, так тому и быть.
Тут дверь в маленький конференц-зал распахнулась, и внутрь заглянул человек – высокий, стройный, с темными, тщательно причесанными волосами, слегка тронутыми сединой на висках, и загаром, каким обзаводятся в хороших фитнес-клубах. Он взглянул на молодых людей и тепло улыбнулся. Потом обернулся к Майеру.
– Пол! Вот вы где. А я-то вас искал!
– Это Дуг Констанс, один из наших руководителей творческих групп, – представил Майер. – Дуг, это Дороти Карвер, это Брендан Мартуик, Кейт Дойль и Шон Лопес. Последняя партия практикантов.
– Знаю-знаю. Я за этим и пришел, – усмехнулся Констанс.
Четверо студентов широко улыбнулись в ответ.
– Чем можем служить, Дуг? – спросил Майер.
– Сегодня должен приехать новый клиент, которого мы как раз окучиваем, – сказал Констанс. – Я подумал: вдруг кто-то из твоих практикантов захочет посмотреть, как это делается. Может, предложит что-нибудь толковое. Короче, с самого начала погрузится в нашу кухню. Как ты думаешь?
Кейт подался вперед. Это шанс показать себя! Он видел, что остальные трое подумали о том же самом. Так что особых возможностей выделиться на общем фоне у него не было, разве что замахать руками и закричать: «Меня! Меня возьмите!» Оставалось сделать умное, толковое и энергичное лицо. Кейт изо всех сил улыбался, стараясь заглянуть в глаза Констансу.
Однако взгляд Констанса остановился на Дороти и альбоме, с которым она нигде не разлучалась.
– Вот, например, эта девушка. Как насчет нее, Пол? Можно позаимствовать у тебя эту одаренную молодую леди? Она наверняка сможет внести ценный вклад в рекламу «Шампуней, придающих волосам естественный вид». Быть может, она сделает какие-то предварительные наброски для проекта. Ей это понравится, верно, Дороти? Одолжишь ее нам, Пол?
Пол посмотрел на Дороти – глаза у девушки горели, как прожектора.
– Конечно, бери, если хочешь. Иди, солнышко.
Дороти не заставила себя упрашивать. Она вскочила, прижала к груди свой драгоценный альбом и устремилась к двери. Констанс открыл дверь, пропустил Дороти вперед и вышел следом. Перед тем как затворить дверь, он подмигнул Полу.
– Пока-пока!
Кейт, разочарованный, плюхнулся обратно на стул. В голове у него промелькнула неблагородная мысль, что Дороти уж наверняка не упустит шанса упрочить свое положение в «Пи-ди-кью». Хотя, наверно, он на ее месте вел бы себя так же... Кто знает!
– Расслабьтесь, ребята, – вторгся в его мысли голос Майера. – Я вижу, о чем вы все думаете. Успокойтесь: ничего еще не решено, и неизвестно, кого из вас возьмут на работу и возьмут ли кого-то вообще. А вам еще, между прочим, предстоит получить зачет по практике за этот семестр, так что слушайте меня. Ясно?
Парни переглянулись.
– Ясно, Пол, – ответил за всех Кейт. Остальные двое промычали что-то в знак согласия.
– Извини, Пол, – сказал Шон, смиренно склонив голову.
– Вот и прекрасно, – твердо сказал Майер, доставая из папки пачку фотографий. – У меня тут еще один продукт, и я хочу, чтобы вы высказали свои идеи по его поводу. Это один из моих собственных новых заказов. Сейчас я вам раздам эти фотографии, чтобы вы над ними подумали, а потом уйду – мне надо кое с кем встретиться.
– Слушай, Дойль, я прекрасно знаю, что такое бифуркация, и ты это тоже знаешь, но среднестатистический лох с улицы подумает, что это что-то неприличное! – сказал Брендан, глядя на образец рекламного плаката, который кое-как накарябал Кейт на листке бумаги.
– Ну что ж, на секс спрос всегда есть! – рассмеялся Шон.
– Секс тут совершенно ни при чем, и, по-моему, это звучит глупо. Впрочем, как и все, что приходит ему в голову!
Брендан раздраженно мотнул головой в сторону Кейта. Тот только руками развел.
– Да нет, послушай, это же так и должно быть! Все непонятно и запутанно, пока дело не дойдет до последней фразы. А последняя фраза звучит так, – Кейт поднял свой желтый блокнот и нараспев зачитал: – «Но, впрочем, к чему все эти пышные нагромождения слов?
Приходите и взгляните сами, как наши шины преодолевают водные пространства!»
– Слишком много длинных слов. Такое никто не прочтет, кроме нью-йоркца, – возразил Брендан, барабаня пальцами по столу. Кейт пожал плечами и принялся что-то чиркать в блокноте.
– Что ж, ты прав. На это мне возразить нечего, – признался он. Брендан, похоже, удивился, что Кейт ему уступил, но при этом остался доволен. Он развалился в кресле и задрал ноги на стол.
Но тут Майер отворил дверь. Брендан немедленно снял ноги со стола и выпрямился. «У-у, подлиза!» – подумал Кейт.
– Что, для разнообразия работаете вместе? – усмехнулся Майер. – Приятно видеть! Дороти еще не вернулась?
– Нет! – хором ответили все трое.
– Ладно, – сказал Майер. Он плюхнулся в кресло и перевел дух. – Ну и денек! Ладно. Ну, так как же будут называться новые дождевые шины с центральной бороздой фирмы «Данбар Пи-эль-си»?
– «Мозг»! – сказал Шон.
– «Ла-Манш»! – сказали в один голос Кейт с Бренданом.
– Значит, разошлись во мнениях? Это бывает. Вы говорите так, словно работаете в рекламном агентстве. Ладно, Шон, так почему «Мозг»?
Шон показал наставнику фотографию шины и свои черновые наброски.
– Потому что они похожи на мозг, если смотреть на них вот так. А слоган такой: «Если добавить четыре „Мозга“ к тому, что за рулем, ваша машина станет впятеро умнее!»
– Недурно, – кивнул Майер. – Польстить покупателям никогда не мешает.
– А я посмотрел на шину с другой стороны, и она показалась мне похожей на девичью попку, как на рекламных плакатах фирм, которые торгуют турами на Багамы, – заметил Брендан. – Но я же не предлагаю назвать шину «Задница»!
– Ну хорошо, а почему тогда «Ла-Манш»?
– Ну, вроде как эти шины такие классные, что даже Ла-Манш способны форсировать, – пояснил Кейт. – К тому же «Данбар» – английская компания.
– И вообще, американцы любят все английское, – добавил Брендан. – Сразу вспоминаются люди, которые переплывают Ла-Манш, а это большое достижение. Короче, мы стали работать в этом направлении, – закончил он и недоверчиво покосился на своего временного партнера. Кейт кивнул.
– Верно, верно, – согласился Майер. Он взглянул на часы – было четверть шестого. – Ладно, тогда оставьте мне свои наработки, я над ними подумаю до завтра, идет? Тогда все и обсудим, заодно и скажете, хотите вы, чтобы я предлагал ваши идеи, или нет. Всего хорошего, господа.
Кейт встал и собрал свои вещи. Он внезапно вспомнил о Доле и почувствовал себя виноватым оттого, что совершенно не думал о ней все это время. Впрочем, до завтра он все равно ничего сделать не сможет, и к тому же всегда есть шанс, что Холл позвонит и скажет, что им удалось отыскать похитителей и выручить девочек без его помощи. Главное, что дети живы-здоровы.
Кейт взял свою чашку из-под кофе и понес ее в другой конец коридора, в помещение для отдыха, чтобы помыть. В длинной, узкой комнате царил полумрак, горела только одна лампочка, над раковиной в дальнем конце. Ковер с гладким ворсом скрадывал шаги, и единственное, что слышал Кейт, было его собственное дыхание и журчание воды в раковине, пока он мыл чашку. И вдруг он услышал всхлип.
– Кто здесь? – осторожно спросил Кейт, вглядываясь в полумрак. Он различил в углу у окна чей-то силуэт и, приглядевшись, узнал, кто это.
– Дороти, это ты?
Ответа не последовало. Кейт завернул кран, поставил чашку на раковину, подошел и сел рядом с Дороти.
Его глаза успели попривыкнуть к темноте, и он видел, что косметика у нее растеклась, оставив матовые полоски на темной коже, и вообще вид у Дороти самый несчастный. Он подвинулся поближе.
– Тебя весь день не было. Как прошла презентация?
– Отвратительно! – выпалила Дороти, и голос у нее сорвался. Кейт увидел, что она не только несчастна, но и очень зла. – Ты знаешь, к чему все это было? Зачем они позвали меня на презентацию? Для политкорректности! Президент компании «Нэйчурел лукс» – афроамериканка! А в «Пи-ди-кью» среди руководителей творческих групп нет ни одной женщины-афроамериканки! Вот они и сделали вид, что я им нужна на презентации. А я на самом деле ничего и не делала, только сидела и кивала, как дура. Нет, они слушали, когда мне удавалось что-то вставить, но на самом деле им было все равно! Показуха чистой воды! Чтобы эта баба подумала, что у них все политкорректно! Она ведь не знает, что я просто практикантка. Ненавижу их всех! Ненавижу это место!
– Ну-у, – протянул Кейт, – Майер ведь нас предупреждал, что рекламный бизнес – дело жестокое и порядки тут крысиные.
– И вообще меня сюда взяли только для политкорректности! – всхлипнула Дороти и полезла в сумочку. Кейт протянул ей свой платок. Она поколебалась, но взяла и принялась вытирать глаза и нос.
– Ничего подобного, – твердо возразил Кейт. – Ты талантливая. Вот скажи, сколько собеседований ты прошла, прежде чем попасть сюда? Столько же, сколько и я, верно? И образование у тебя точно такое же, и все прочее. Когда тебя возьмут на работу в конце года...
– Щас! – с горечью фыркнула Дороти. Кейт погрозил ей пальцем:
– Не перебивай, когда тебе делают комплименты! Так вот, когда тебя возьмут на работу, ты можешь устроить так, чтобы все изменилось. Ты добьешься, чтобы клиенты стремились работать именно с тобой.
– Ты просто не знаешь, каково это! – сказала Дороти и отвернулась к окну. Наступил вечер, и повсюду в городе зажигались огни, красные, белые и янтарно-золотистые точки.
Кейт немного поразмыслил и усмехнулся:
– Ты удивишься, но я знаю! Большинство моих друзей...
– Если ты скажешь, что большинство твоих друзей негры, я тебя убью!
– Да нет, чернокожих среди моих друзей не так уж много. Я собирался сказать, что большинство моих друзей – эльфы, – сказал Кейт. Дороти недоверчиво отмахнулась, однако слушала внимательно, и ее напряженное лицо мало-помалу стало разглаживаться. – Знаешь, каково быть единственным Громадиной в толпе эльфов? Иногда приходится нелегко, особенно когда они вдруг примутся говорить на своем языке, однако же мы столькому учимся друг у друга! Хотя, конечно, иногда я чувствую себя чужаком – я ведь не знаю многого, что для них само собой разумеется.
– Ну да, это понятно. – Гнев Дороти совсем улегся. – Странный ты человек, Кейт!
– Тем живем! – усмехнулся он.
Тут в комнату заглянул Майер, его темный силуэт был виден на фоне дверного проема.
– В чем дело, ребята? – спросил он. Майер подошел и сел за стол напротив них, облокотившись и наклонившись в их сторону. – Ну-ка, расскажите папочке!
Дороти снова отвернулась к окну, предоставив Кейту объяснить, что случилось. Слушая, Майер все сильнее хмурился, и губы его сжимались в ниточку.
– Я с этим разберусь, – сказал он. Голос его был спокойным, но, судя по тому, с каким нажимом Пол это произнес, он здорово рассердился. – Черт возьми, им не положено втягивать студентов в эти игры!
– А почему? Чтобы вы могли спокойно приписывать все наши идеи себе, да? – вызывающе осведомилась Дороти.
Майер ответил ей на удивление спокойным взглядом.
– Дороти. Мисс Карвер. Я всегда говорю вам, когда заимствую ваши идеи, а когда нет, и всегда объясняю, почему именно. Я забочусь о ваших интересах, хотя сейчас вы мне, возможно, не поверите. Вы хотите испытать волшебное чувство, когда клиент выбирает именно вашу идею? Если не хотите – так и скажите. Я не стану предлагать ваши идеи. Я вам говорил, что многие против того, чтобы учитывать предложения практикантов. Вам это известно, и вы дали согласие на то, чтобы они использовались в проектах без упоминания имен. Если вы передумали – это ваше право. Мне все равно. У меня своих идей хватает, и у моих подчиненных тоже. В ваших идеях я не нуждаюсь. Я просто оказывал вам услугу. Вы вообще не обязаны предлагать свои идеи. Вы можете просто продолжать учиться у меня, посещая занятия. На вашу оценку это не повлияет, потому что мне, по большому счету, по барабану. Хотите верьте, хотите нет, дело ваше. Дороти опустила глаза.
– Извини, Пол, – смутилась она. – Случайно вырвалось. У меня просто такое ощущение, что меня поимели. Грязно использовали.
Майер добродушно кивнул и уселся в кресло.
– Я тоже должен извиниться, Дороти, – сказал он. – Я с этими чертями всю жизнь работаю, должен бы знать; и все-таки временами они застают врасплох даже меня. Вот как сегодня. Это я виноват, что позволил Дугу тебя использовать. И я буду вставлять ваши имена в проекты каждый раз, как удастся, но вы же тоже должны понимать, что это не всегда возможно. Нельзя допустить, чтобы у клиента создалось впечатление, будто мы недостаточно компетентны. Ладно, давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Ты побывала на предварительной встрече клиента с творческой группой. Это, можно сказать, решающий момент для их взаимоотношений. Ты вынесла оттуда что-нибудь полезное для себя?
Дороти посмотрела на него озадаченно. Ее опухшие глаза мало-помалу прояснялись.
– Ну, в общем, да. Я чувствовала, как они нащупывают, чего она хочет. Это было не так-то просто. У клиентки уже был какой-то свой образ, и все, что ей предлагали, с этим образом не совпадало. Было довольно тяжело. К тому же она не способна увидеть в грубых набросках то, что из них может вырасти в результате. Ей нужны готовые макеты.
– Толковая мысль. А они рассчитали, сколько она может потратить на рекламу?
– Угу. Я так думаю, что немного. Поэтому ей нужна не просто реклама, а акция, заранее ориентированная на определенную аудиторию. Значит, нам предстоит выяснить, кто станет покупать ее продукцию и как до этих людей достучаться. Мы успели поработать в отделе исследований, и я знаю, во что могут обойтись некоторые виды рекламы, поэтому я примерно представляю, что она получит за свои деньги.
Майер одобрительно кивал.
– И насколько они окупятся, благодаря удачным находкам дизайнеров и удачному размещению рекламы. Да, это непросто, но ты уже начинаешь понимать, с чего начинается рекламная кампания. Вот видишь? Опыт никогда не бывает лишним. Ну как, полегчало тебе?
Дороти посмотрела на Пола с благодарностью:
– Полегчало...
– Вот и замечательно. – Майер взглянул на часы. В блестящем циферблате отразились красные и желтые огоньки из окна. – Ладно, ребята, я побежал. До завтра.
Он встал, дружески хлопнул Кейта по плечу и вышел.
– Славный парень этот Пол, – сказал Кейт, когда дверь за ним закрылась.
– Да, славный, – согласилась Дороти. – И ты тоже. Спасибо, что посидел со мной. Скажи, а почему ты стараешься мне помочь? Мы ведь конкуренты. Если кто-то из нас выиграет, другой проиграет, сам знаешь.
– Ну подумаешь, не получу я эту работу! – беспечно сказал Кейт. – Как-нибудь перебьюсь. Я не боюсь проигрывать. У нас масса других вариантов. Слушай, не хочешь перекусить, а? Я все равно опоздал на свою электричку, так что мне лучше поужинать здесь.
– Пошли! – сказала Дороти. Щеки ее снова заблестели, как обычно, и на губах появилась улыбка. – Только подожди, я сперва умоюсь. А то я небось страшнее атомной войны!
«Петля», деловой район Чикаго, по вечерам быстро пустеет. Большинство забегаловок, где обычно обедали практиканты, уже закрылись. Кейту с Дороти пришлось забраться на самый верх торгового центра. Они сидели у окна и смотрели сверху на город. Полосы красных огоньков – это автомагистрали с потоками машин, едущих в пригороды. Река, змеящаяся среди небоскребов, поблескивает отражением закатного неба. Над горизонтом, на западе и юго-западе, виднелись крошечные самолетики – вечерние рейсы из аэропортов «О'Хейр» и «Мидуэй». Замысловатый узор из цепочек желтых, как сера, фонарей – улицы к северу от Петли. Кейт и Дороти сидели в дружелюбном молчании, пока им не принесли ужин.
– Прав был Пол, – призналась наконец Дороти. Проглотив несколько кусков, она вновь сделалась самой собой: энергичной и уверенной. – Эта практика пошла мне на пользу. И работа мне нравится куда больше, чем я думала.
– И мне тоже, – сказал Кейт, – Знаешь, я прежде никогда не задумывался, кто и как пишет рекламные объявления и все такое. Мне казалось, будто реклама появляется сама собой. А теперь я хожу и невольно подбираю слоганы для всего, что вижу. Вот, например: «Рекламные щиты „Балони“ – полный простор для самых великих замыслов!» Или, скажем, недавно я придумал рекламу для часов – только вряд ли она кому-то понадобится.
– Какую? – спросила Дороти.
– Ну, представь себе: огромные наручные часы, надетые на Пизанскую башню! И слоган: «Есть время и вдохновение!»
– Здорово! – рассмеялась Дороти. Смех у нее был очень приятный: низкий, грудной, похожий на мурлыканье. – Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я и сама так делаю. Мне это нравится. Я рисую макеты рекламных роликов и всякие рекламные плакаты. У меня целые альбомы такой шушеры. – Тут она внезапно сделалась серьезной. – Я действительно хочу получить эту работу, Кейт, Это значит попасть сразу в большой бизнес, вместо того чтобы начинать в задрипанной фирмочке в каком-нибудь мелком городишке.
– Ну ладно, так и быть, – усмехнулся Кейт. – А когда я закончу колледж, можешь взять меня на работу.
– Ну да, хороший составитель рекламных объявлений мне не помешает! – сказала Дороти, глядя на Кейта свысока, с надменным видом, подобающим будущей работодательнице.
– А что, с твоими мозгами и моим обаянием мы можем далеко пойти! – шутливо продолжал Кейт. – Представляешь, какая карьера нам светит?
Сам он вполне представлял Дороти в кабинете руководителя творческой группы. Уж наверняка она сможет командовать людьми не хуже этого Дуга Констанса! Он представил ее с Азраи на руках, двое крепких мужчин держат ее за плечи... Да нет, это не Дороти, это Дола с ребенком на руках! Кейт потряс головой. Потом обернулся к окну.
За стеклом, над головой Дороти, кружила стайка духов. Один из них отделился и подлетел к самому окну, показывая, что видение принадлежит ему. Долу с ребенком выводят из большого грузовика с цистерной и ведут в кирпичное здание двое мужчин. Лица мужчин были видны неотчетливо. Кейт попытался продолжать разговор, пока не заметил, что Дороти смотрит на него как-то странно. Он сообразил, что мелет чушь. Кейт улыбнулся, задал ей какой-то вопрос, что-то об искусстве, он сам не понял, что именно. Духи метались из стороны в сторону. Очевидно, они были так же возбуждены, как и он сам. Они ее нашли! Они знают, где находятся дети!
– Сегодня, – изрек Майер, – я покажу вам некий продукт. Это совсем новые товары, даже названия нет. Наш клиент хочет, чтобы товар сразу привлекал внимание, а нам пока ничего на ум не приходит. Сейчас я покажу их вам, так сказать, в натуральном виде, чтобы вы видели, с чего приходится начинать. Ничего особенно привлекательного в них нет, прямо скажем.
Группа захихикала.
Майер бросил на стол пять прозрачных пакетиков.
– Вот, пожалуйста. Одри Сартер выращивает, сушит и продает натуральные сухофрукты [ 7]. Курага, кишмиш, вишня, лесная ягода, сладкая смесь. Без сахара, без консервантов. Упаковка – целлофан. Продукт высшего качества. Без названия. Продукт рассчитан на потребительский сегмент мужчин и женщин в возрасте от двадцати пяти до сорока пяти лет, уровень доходов тридцать тысяч баксов в год и больше, образование высшее. Думайте.
Трое из четырех практикантов взяли себе по пакетику и принялись вертеть их в руках, ища вдохновения.
– А что такое кишмиш? – спросил Шон, теребя сквозь упаковку курагу. Сушеный абрикос был дряблым и податливым, как мясистое старческое ухо. Шон наморщил нос.
– Изюм без косточки, – пояснила Дороти, показывая ему пакетик. – По-моему, «кишмиш» звучит лучше, чем просто «изюм». Экзотичнее.
– Пол, как насчет «Су-фру»? – предложил Брендан. – Как сокращение от «сухофрукты».
– Звучит неплохо, – кивнул Пол. – Довольно прикольно. Думайте дальше. Есть какие-нибудь идеи насчет кампании?
Но Брендан уже исчерпал свой творческий потенциал на этот день. Он только улыбнулся и пожал плечами.
– Уродство... – задумчиво произнес Шон. – Да, Пол, ты был прав: привлекательными их не назовешь. Как насчет «Дивные витамины в уродливых фруктах»?
– А я этот продукт одобряю, – заметила Дороти. – Экологически чистая упаковка, не содержат пестицидов. Из целлофана можно делать компост, между прочим. Одри Сартер, говорите? Как насчет «ПодбОДРИ себя здоровым питанием»?
Народ взвыл.
– Нет, Дороти, это не пойдет. Лучше вовсе без игры слов, чем неудачный каламбур. Однако ты неплохо разбираешься в свойствах продукта. Это хорошо. Но пока что нам нужно название. Название! Как насчет тебя, Кейт? Ке-ейт! – Майер постучал костяшками пальцев по блокноту Кейта. – Слово предоставляется Кейту Дойлю!
Кейт вздрогнул и очнулся.
– Извини, пожалуйста. Что?
– Мы тебя слушаем. Что ты можешь предложить для сухофруктов Одри Сартер?
– А что скажет наш клиент, если мы предложим ей изменить написание фамилии?
– Ну уж не знаю. Ее фамилия, ей и решать. А зачем?
– Нельзя же требовать от клиента, чтобы он сменил фамилию! – возмутился Брендан.
– А почему нет? Они сами зачастую так делают. Я читал, что Бой-Ар-Ди [ 8] – на самом деле основал итальянец по фамилии Боярди.
– Так что же вы задумали?
– А что если написать фамилию «Сартр», как у того философа? – предложил Кейт, мысленно благодаря Мастера за курс философии, благодаря которому Кейт и узнал о существовании Жан-Поля Сартра. – Это ведь он сказал: «Я мыслю, следовательно – существую»? Или не он?
– Это Декарт сказал! – еще больше возмутился Брендан.
– Да какая разница?
Кейт схватил ручку и надписал на пакетике: «Кишмиш „Сартр“ – изюминка бытия!»
– Опять каламбуры! – воскликнул Брендан.
Майер некоторое время разглядывал пакетик, и уголки его губ мало-помалу приподнимались.
– Прикольно. Остроумно. Да, для человека, который весь день только и делал, что глазел в окно, – совсем неплохо. Помешанным на экологии интеллектуалам, которые едят «только натуральное и органическое», это должно прийтись по вкусу.
Он взял в руки пакетик с надписью и задумчиво разглядывал его, барабаня по нему ручкой.
– Но вы же говорили, что не следует ориентироваться на интеллектуалов! – возразил Брендан.
Майер приподнял бровь;
– Ориентироваться, Брендан, следует на тех, кто скорее всего может купить этот продукт. Те, кто не знает, кто такой Сартр, купят продукт, потому что им нужен изюм. А тем, кто знает, этот продукт понравится вдвойне, потому что этот слоган будет тонкой шуткой, понятной только им и таким, как они. Конечно, рынок здесь невелик, но это не так уж плохо, поскольку количество продукта также ограничено. Вот, в отчете сказано, что за последние четыре года сушеной малины произведено менее десяти тысяч фунтов. Даже если производство существенно возрастет, все равно это и рядом не лежало со старым, добрым изюмом промышленного производства, которого навалом в любом супермаркете.
– А на рекламных плакатах можно изобразить знаменитых философов, которые едят кишмиш, – предложила Дороти.
– Да кто их в лицо-то знает, этих философов? Ну, кроме Эйнштейна, конечно, – хмыкнул скучающий Шон.
– Сократ говорит: «Это гораздо вкуснее цикуты!» – насмешливо вставил Брендан.
– А почему бы и нет? – сказал Майер. – Давайте, давайте еще! Вот так и выглядят мозговые штурмы Идеи, которые придут вам в голову, не обязательно будут самыми удачными, но сейчас главное – раскрепоститься, дать волю фантазии. Вот, смотрите, Кейт выглядит как сомнамбула, но при этом его интеллект работает на полную мощность!
– Насчет сомнамбулы это вы верно заметили, – съязвил Шон.
Кейт показал ему язык, но отвечать ничего не стал – ему было не до того. Он думал о Доле и малютке Азраи.
Майер поразмыслил еще немного:
– Знаете, Кейт, я, пожалуй, покажу это комиссии.
Лица прочих практикантов вытянулись.
– Бросьте, ребята, это никому не повредит. Наши профи зашли в тупик с этим изюмом. Все, что они надумали, – это какие-то трескучие фразы насчет «вкусной и здоровой пищи», пара расплывчатых предложений от наших пламенных борцов за экологию, немного слащавой пурги, а дальше – ничего. Вы вчетвером сделали для этих «Сартер-Фрутс» больше, чем все они вместе взятые. Возможно, кого-то ваша идея наведет на более толковые мысли. Если, конечно, их не устроит «Сартр, изюминка бытия» как таковая!
Брендан посмотрел на Кейта с неприкрытой ненавистью. Кейт улыбнулся ему как ни в чем не бывало, что только подогрело ярость Брендана. «Ну что ж, – подумал Кейт, – если не можешь заставить их тебя любить, заставь их тебя ненавидеть!» Он обернулся к Майеру:
– На тех же условиях, что и раньше?
Майер кивнул:
– Я ценю ваше доверие, Кейт. Не бойся, я не стану делать себе имя за ваш счет. Если они согласятся, чтобы в проекте значилось твое имя, так тому и быть.
Тут дверь в маленький конференц-зал распахнулась, и внутрь заглянул человек – высокий, стройный, с темными, тщательно причесанными волосами, слегка тронутыми сединой на висках, и загаром, каким обзаводятся в хороших фитнес-клубах. Он взглянул на молодых людей и тепло улыбнулся. Потом обернулся к Майеру.
– Пол! Вот вы где. А я-то вас искал!
– Это Дуг Констанс, один из наших руководителей творческих групп, – представил Майер. – Дуг, это Дороти Карвер, это Брендан Мартуик, Кейт Дойль и Шон Лопес. Последняя партия практикантов.
– Знаю-знаю. Я за этим и пришел, – усмехнулся Констанс.
Четверо студентов широко улыбнулись в ответ.
– Чем можем служить, Дуг? – спросил Майер.
– Сегодня должен приехать новый клиент, которого мы как раз окучиваем, – сказал Констанс. – Я подумал: вдруг кто-то из твоих практикантов захочет посмотреть, как это делается. Может, предложит что-нибудь толковое. Короче, с самого начала погрузится в нашу кухню. Как ты думаешь?
Кейт подался вперед. Это шанс показать себя! Он видел, что остальные трое подумали о том же самом. Так что особых возможностей выделиться на общем фоне у него не было, разве что замахать руками и закричать: «Меня! Меня возьмите!» Оставалось сделать умное, толковое и энергичное лицо. Кейт изо всех сил улыбался, стараясь заглянуть в глаза Констансу.
Однако взгляд Констанса остановился на Дороти и альбоме, с которым она нигде не разлучалась.
– Вот, например, эта девушка. Как насчет нее, Пол? Можно позаимствовать у тебя эту одаренную молодую леди? Она наверняка сможет внести ценный вклад в рекламу «Шампуней, придающих волосам естественный вид». Быть может, она сделает какие-то предварительные наброски для проекта. Ей это понравится, верно, Дороти? Одолжишь ее нам, Пол?
Пол посмотрел на Дороти – глаза у девушки горели, как прожектора.
– Конечно, бери, если хочешь. Иди, солнышко.
Дороти не заставила себя упрашивать. Она вскочила, прижала к груди свой драгоценный альбом и устремилась к двери. Констанс открыл дверь, пропустил Дороти вперед и вышел следом. Перед тем как затворить дверь, он подмигнул Полу.
– Пока-пока!
Кейт, разочарованный, плюхнулся обратно на стул. В голове у него промелькнула неблагородная мысль, что Дороти уж наверняка не упустит шанса упрочить свое положение в «Пи-ди-кью». Хотя, наверно, он на ее месте вел бы себя так же... Кто знает!
– Расслабьтесь, ребята, – вторгся в его мысли голос Майера. – Я вижу, о чем вы все думаете. Успокойтесь: ничего еще не решено, и неизвестно, кого из вас возьмут на работу и возьмут ли кого-то вообще. А вам еще, между прочим, предстоит получить зачет по практике за этот семестр, так что слушайте меня. Ясно?
Парни переглянулись.
– Ясно, Пол, – ответил за всех Кейт. Остальные двое промычали что-то в знак согласия.
– Извини, Пол, – сказал Шон, смиренно склонив голову.
– Вот и прекрасно, – твердо сказал Майер, доставая из папки пачку фотографий. – У меня тут еще один продукт, и я хочу, чтобы вы высказали свои идеи по его поводу. Это один из моих собственных новых заказов. Сейчас я вам раздам эти фотографии, чтобы вы над ними подумали, а потом уйду – мне надо кое с кем встретиться.
* * *
– Слушай, Дойль, я прекрасно знаю, что такое бифуркация, и ты это тоже знаешь, но среднестатистический лох с улицы подумает, что это что-то неприличное! – сказал Брендан, глядя на образец рекламного плаката, который кое-как накарябал Кейт на листке бумаги.
– Ну что ж, на секс спрос всегда есть! – рассмеялся Шон.
– Секс тут совершенно ни при чем, и, по-моему, это звучит глупо. Впрочем, как и все, что приходит ему в голову!
Брендан раздраженно мотнул головой в сторону Кейта. Тот только руками развел.
– Да нет, послушай, это же так и должно быть! Все непонятно и запутанно, пока дело не дойдет до последней фразы. А последняя фраза звучит так, – Кейт поднял свой желтый блокнот и нараспев зачитал: – «Но, впрочем, к чему все эти пышные нагромождения слов?
Приходите и взгляните сами, как наши шины преодолевают водные пространства!»
– Слишком много длинных слов. Такое никто не прочтет, кроме нью-йоркца, – возразил Брендан, барабаня пальцами по столу. Кейт пожал плечами и принялся что-то чиркать в блокноте.
– Что ж, ты прав. На это мне возразить нечего, – признался он. Брендан, похоже, удивился, что Кейт ему уступил, но при этом остался доволен. Он развалился в кресле и задрал ноги на стол.
Но тут Майер отворил дверь. Брендан немедленно снял ноги со стола и выпрямился. «У-у, подлиза!» – подумал Кейт.
– Что, для разнообразия работаете вместе? – усмехнулся Майер. – Приятно видеть! Дороти еще не вернулась?
– Нет! – хором ответили все трое.
– Ладно, – сказал Майер. Он плюхнулся в кресло и перевел дух. – Ну и денек! Ладно. Ну, так как же будут называться новые дождевые шины с центральной бороздой фирмы «Данбар Пи-эль-си»?
– «Мозг»! – сказал Шон.
– «Ла-Манш»! – сказали в один голос Кейт с Бренданом.
– Значит, разошлись во мнениях? Это бывает. Вы говорите так, словно работаете в рекламном агентстве. Ладно, Шон, так почему «Мозг»?
Шон показал наставнику фотографию шины и свои черновые наброски.
– Потому что они похожи на мозг, если смотреть на них вот так. А слоган такой: «Если добавить четыре „Мозга“ к тому, что за рулем, ваша машина станет впятеро умнее!»
– Недурно, – кивнул Майер. – Польстить покупателям никогда не мешает.
– А я посмотрел на шину с другой стороны, и она показалась мне похожей на девичью попку, как на рекламных плакатах фирм, которые торгуют турами на Багамы, – заметил Брендан. – Но я же не предлагаю назвать шину «Задница»!
– Ну хорошо, а почему тогда «Ла-Манш»?
– Ну, вроде как эти шины такие классные, что даже Ла-Манш способны форсировать, – пояснил Кейт. – К тому же «Данбар» – английская компания.
– И вообще, американцы любят все английское, – добавил Брендан. – Сразу вспоминаются люди, которые переплывают Ла-Манш, а это большое достижение. Короче, мы стали работать в этом направлении, – закончил он и недоверчиво покосился на своего временного партнера. Кейт кивнул.
– Верно, верно, – согласился Майер. Он взглянул на часы – было четверть шестого. – Ладно, тогда оставьте мне свои наработки, я над ними подумаю до завтра, идет? Тогда все и обсудим, заодно и скажете, хотите вы, чтобы я предлагал ваши идеи, или нет. Всего хорошего, господа.
Кейт встал и собрал свои вещи. Он внезапно вспомнил о Доле и почувствовал себя виноватым оттого, что совершенно не думал о ней все это время. Впрочем, до завтра он все равно ничего сделать не сможет, и к тому же всегда есть шанс, что Холл позвонит и скажет, что им удалось отыскать похитителей и выручить девочек без его помощи. Главное, что дети живы-здоровы.
Кейт взял свою чашку из-под кофе и понес ее в другой конец коридора, в помещение для отдыха, чтобы помыть. В длинной, узкой комнате царил полумрак, горела только одна лампочка, над раковиной в дальнем конце. Ковер с гладким ворсом скрадывал шаги, и единственное, что слышал Кейт, было его собственное дыхание и журчание воды в раковине, пока он мыл чашку. И вдруг он услышал всхлип.
– Кто здесь? – осторожно спросил Кейт, вглядываясь в полумрак. Он различил в углу у окна чей-то силуэт и, приглядевшись, узнал, кто это.
– Дороти, это ты?
Ответа не последовало. Кейт завернул кран, поставил чашку на раковину, подошел и сел рядом с Дороти.
Его глаза успели попривыкнуть к темноте, и он видел, что косметика у нее растеклась, оставив матовые полоски на темной коже, и вообще вид у Дороти самый несчастный. Он подвинулся поближе.
– Тебя весь день не было. Как прошла презентация?
– Отвратительно! – выпалила Дороти, и голос у нее сорвался. Кейт увидел, что она не только несчастна, но и очень зла. – Ты знаешь, к чему все это было? Зачем они позвали меня на презентацию? Для политкорректности! Президент компании «Нэйчурел лукс» – афроамериканка! А в «Пи-ди-кью» среди руководителей творческих групп нет ни одной женщины-афроамериканки! Вот они и сделали вид, что я им нужна на презентации. А я на самом деле ничего и не делала, только сидела и кивала, как дура. Нет, они слушали, когда мне удавалось что-то вставить, но на самом деле им было все равно! Показуха чистой воды! Чтобы эта баба подумала, что у них все политкорректно! Она ведь не знает, что я просто практикантка. Ненавижу их всех! Ненавижу это место!
– Ну-у, – протянул Кейт, – Майер ведь нас предупреждал, что рекламный бизнес – дело жестокое и порядки тут крысиные.
– И вообще меня сюда взяли только для политкорректности! – всхлипнула Дороти и полезла в сумочку. Кейт протянул ей свой платок. Она поколебалась, но взяла и принялась вытирать глаза и нос.
– Ничего подобного, – твердо возразил Кейт. – Ты талантливая. Вот скажи, сколько собеседований ты прошла, прежде чем попасть сюда? Столько же, сколько и я, верно? И образование у тебя точно такое же, и все прочее. Когда тебя возьмут на работу в конце года...
– Щас! – с горечью фыркнула Дороти. Кейт погрозил ей пальцем:
– Не перебивай, когда тебе делают комплименты! Так вот, когда тебя возьмут на работу, ты можешь устроить так, чтобы все изменилось. Ты добьешься, чтобы клиенты стремились работать именно с тобой.
– Ты просто не знаешь, каково это! – сказала Дороти и отвернулась к окну. Наступил вечер, и повсюду в городе зажигались огни, красные, белые и янтарно-золотистые точки.
Кейт немного поразмыслил и усмехнулся:
– Ты удивишься, но я знаю! Большинство моих друзей...
– Если ты скажешь, что большинство твоих друзей негры, я тебя убью!
– Да нет, чернокожих среди моих друзей не так уж много. Я собирался сказать, что большинство моих друзей – эльфы, – сказал Кейт. Дороти недоверчиво отмахнулась, однако слушала внимательно, и ее напряженное лицо мало-помалу стало разглаживаться. – Знаешь, каково быть единственным Громадиной в толпе эльфов? Иногда приходится нелегко, особенно когда они вдруг примутся говорить на своем языке, однако же мы столькому учимся друг у друга! Хотя, конечно, иногда я чувствую себя чужаком – я ведь не знаю многого, что для них само собой разумеется.
– Ну да, это понятно. – Гнев Дороти совсем улегся. – Странный ты человек, Кейт!
– Тем живем! – усмехнулся он.
Тут в комнату заглянул Майер, его темный силуэт был виден на фоне дверного проема.
– В чем дело, ребята? – спросил он. Майер подошел и сел за стол напротив них, облокотившись и наклонившись в их сторону. – Ну-ка, расскажите папочке!
Дороти снова отвернулась к окну, предоставив Кейту объяснить, что случилось. Слушая, Майер все сильнее хмурился, и губы его сжимались в ниточку.
– Я с этим разберусь, – сказал он. Голос его был спокойным, но, судя по тому, с каким нажимом Пол это произнес, он здорово рассердился. – Черт возьми, им не положено втягивать студентов в эти игры!
– А почему? Чтобы вы могли спокойно приписывать все наши идеи себе, да? – вызывающе осведомилась Дороти.
Майер ответил ей на удивление спокойным взглядом.
– Дороти. Мисс Карвер. Я всегда говорю вам, когда заимствую ваши идеи, а когда нет, и всегда объясняю, почему именно. Я забочусь о ваших интересах, хотя сейчас вы мне, возможно, не поверите. Вы хотите испытать волшебное чувство, когда клиент выбирает именно вашу идею? Если не хотите – так и скажите. Я не стану предлагать ваши идеи. Я вам говорил, что многие против того, чтобы учитывать предложения практикантов. Вам это известно, и вы дали согласие на то, чтобы они использовались в проектах без упоминания имен. Если вы передумали – это ваше право. Мне все равно. У меня своих идей хватает, и у моих подчиненных тоже. В ваших идеях я не нуждаюсь. Я просто оказывал вам услугу. Вы вообще не обязаны предлагать свои идеи. Вы можете просто продолжать учиться у меня, посещая занятия. На вашу оценку это не повлияет, потому что мне, по большому счету, по барабану. Хотите верьте, хотите нет, дело ваше. Дороти опустила глаза.
– Извини, Пол, – смутилась она. – Случайно вырвалось. У меня просто такое ощущение, что меня поимели. Грязно использовали.
Майер добродушно кивнул и уселся в кресло.
– Я тоже должен извиниться, Дороти, – сказал он. – Я с этими чертями всю жизнь работаю, должен бы знать; и все-таки временами они застают врасплох даже меня. Вот как сегодня. Это я виноват, что позволил Дугу тебя использовать. И я буду вставлять ваши имена в проекты каждый раз, как удастся, но вы же тоже должны понимать, что это не всегда возможно. Нельзя допустить, чтобы у клиента создалось впечатление, будто мы недостаточно компетентны. Ладно, давай посмотрим на ситуацию с другой стороны. Ты побывала на предварительной встрече клиента с творческой группой. Это, можно сказать, решающий момент для их взаимоотношений. Ты вынесла оттуда что-нибудь полезное для себя?
Дороти посмотрела на него озадаченно. Ее опухшие глаза мало-помалу прояснялись.
– Ну, в общем, да. Я чувствовала, как они нащупывают, чего она хочет. Это было не так-то просто. У клиентки уже был какой-то свой образ, и все, что ей предлагали, с этим образом не совпадало. Было довольно тяжело. К тому же она не способна увидеть в грубых набросках то, что из них может вырасти в результате. Ей нужны готовые макеты.
– Толковая мысль. А они рассчитали, сколько она может потратить на рекламу?
– Угу. Я так думаю, что немного. Поэтому ей нужна не просто реклама, а акция, заранее ориентированная на определенную аудиторию. Значит, нам предстоит выяснить, кто станет покупать ее продукцию и как до этих людей достучаться. Мы успели поработать в отделе исследований, и я знаю, во что могут обойтись некоторые виды рекламы, поэтому я примерно представляю, что она получит за свои деньги.
Майер одобрительно кивал.
– И насколько они окупятся, благодаря удачным находкам дизайнеров и удачному размещению рекламы. Да, это непросто, но ты уже начинаешь понимать, с чего начинается рекламная кампания. Вот видишь? Опыт никогда не бывает лишним. Ну как, полегчало тебе?
Дороти посмотрела на Пола с благодарностью:
– Полегчало...
– Вот и замечательно. – Майер взглянул на часы. В блестящем циферблате отразились красные и желтые огоньки из окна. – Ладно, ребята, я побежал. До завтра.
Он встал, дружески хлопнул Кейта по плечу и вышел.
– Славный парень этот Пол, – сказал Кейт, когда дверь за ним закрылась.
– Да, славный, – согласилась Дороти. – И ты тоже. Спасибо, что посидел со мной. Скажи, а почему ты стараешься мне помочь? Мы ведь конкуренты. Если кто-то из нас выиграет, другой проиграет, сам знаешь.
– Ну подумаешь, не получу я эту работу! – беспечно сказал Кейт. – Как-нибудь перебьюсь. Я не боюсь проигрывать. У нас масса других вариантов. Слушай, не хочешь перекусить, а? Я все равно опоздал на свою электричку, так что мне лучше поужинать здесь.
– Пошли! – сказала Дороти. Щеки ее снова заблестели, как обычно, и на губах появилась улыбка. – Только подожди, я сперва умоюсь. А то я небось страшнее атомной войны!
«Петля», деловой район Чикаго, по вечерам быстро пустеет. Большинство забегаловок, где обычно обедали практиканты, уже закрылись. Кейту с Дороти пришлось забраться на самый верх торгового центра. Они сидели у окна и смотрели сверху на город. Полосы красных огоньков – это автомагистрали с потоками машин, едущих в пригороды. Река, змеящаяся среди небоскребов, поблескивает отражением закатного неба. Над горизонтом, на западе и юго-западе, виднелись крошечные самолетики – вечерние рейсы из аэропортов «О'Хейр» и «Мидуэй». Замысловатый узор из цепочек желтых, как сера, фонарей – улицы к северу от Петли. Кейт и Дороти сидели в дружелюбном молчании, пока им не принесли ужин.
– Прав был Пол, – призналась наконец Дороти. Проглотив несколько кусков, она вновь сделалась самой собой: энергичной и уверенной. – Эта практика пошла мне на пользу. И работа мне нравится куда больше, чем я думала.
– И мне тоже, – сказал Кейт, – Знаешь, я прежде никогда не задумывался, кто и как пишет рекламные объявления и все такое. Мне казалось, будто реклама появляется сама собой. А теперь я хожу и невольно подбираю слоганы для всего, что вижу. Вот, например: «Рекламные щиты „Балони“ – полный простор для самых великих замыслов!» Или, скажем, недавно я придумал рекламу для часов – только вряд ли она кому-то понадобится.
– Какую? – спросила Дороти.
– Ну, представь себе: огромные наручные часы, надетые на Пизанскую башню! И слоган: «Есть время и вдохновение!»
– Здорово! – рассмеялась Дороти. Смех у нее был очень приятный: низкий, грудной, похожий на мурлыканье. – Да, я понимаю, что ты имеешь в виду. Я и сама так делаю. Мне это нравится. Я рисую макеты рекламных роликов и всякие рекламные плакаты. У меня целые альбомы такой шушеры. – Тут она внезапно сделалась серьезной. – Я действительно хочу получить эту работу, Кейт, Это значит попасть сразу в большой бизнес, вместо того чтобы начинать в задрипанной фирмочке в каком-нибудь мелком городишке.
– Ну ладно, так и быть, – усмехнулся Кейт. – А когда я закончу колледж, можешь взять меня на работу.
– Ну да, хороший составитель рекламных объявлений мне не помешает! – сказала Дороти, глядя на Кейта свысока, с надменным видом, подобающим будущей работодательнице.
– А что, с твоими мозгами и моим обаянием мы можем далеко пойти! – шутливо продолжал Кейт. – Представляешь, какая карьера нам светит?
Сам он вполне представлял Дороти в кабинете руководителя творческой группы. Уж наверняка она сможет командовать людьми не хуже этого Дуга Констанса! Он представил ее с Азраи на руках, двое крепких мужчин держат ее за плечи... Да нет, это не Дороти, это Дола с ребенком на руках! Кейт потряс головой. Потом обернулся к окну.
За стеклом, над головой Дороти, кружила стайка духов. Один из них отделился и подлетел к самому окну, показывая, что видение принадлежит ему. Долу с ребенком выводят из большого грузовика с цистерной и ведут в кирпичное здание двое мужчин. Лица мужчин были видны неотчетливо. Кейт попытался продолжать разговор, пока не заметил, что Дороти смотрит на него как-то странно. Он сообразил, что мелет чушь. Кейт улыбнулся, задал ей какой-то вопрос, что-то об искусстве, он сам не понял, что именно. Духи метались из стороны в сторону. Очевидно, они были так же возбуждены, как и он сам. Они ее нашли! Они знают, где находятся дети!