Страница:
Быть может, до того как начала бурно развиваться техника, человечество больше знало о мистической стороне жизни. Однако индустриальная революция все переменила. Кейт где-то читал, что якобы раньше люди верили в фей и лепрехонов, которые прядут пряжу и шьют башмаки, потому что это был очень трудоемкий процесс, а с тех пор, как изобрели машины, которые облегчают труд, люди в эльфов верить перестали. Но Кейт-то знал, они существуют! Люди просто перестали обращать внимание на своих ближайших соседей. Он улыбнулся с некоторым самодовольством.
Благодаря новому зрению мир вокруг несколько изменился. Расширенное восприятие позволило взглянуть на иные культуры под новым углом зрения и открыть в них такое, что раньше бы Кейту и в голову не пришло. Он был признателен своим маленьким друзьям за то, что благодаря им обрел такую возможность. И оказывать им помощь в таких обстоятельствах, как нынешние, – это еще самое меньшее, что он может сделать для них.
Египетские залы неожиданно оказались настоящей пыткой. Эта древняя культура, несомненно, знала толк в управлении незримыми энергиями. Еще в детстве, когда Кейт ходил в музей с родителями, это собрание мумий и саркофагов внушало ему ощущение непонятной и возбуждающей опасности, вроде страшных историй, которые рассказывают вечерами у костра в детском лагере. И теперь он понимал почему. Над каждой мумией, лежащей в стеклянном саркофаге, вздымались жутковатые светящиеся щупальца, они тянулись к нему, точно змеи, оглядывая и ощупывая. Кейт шарахался в сторону, а щупальца опадали, втягивались обратно. Казалось, каждая мумия ищет, ждет кого-то конкретного – быть может, того самого дерзкого археолога, который посмел нарушить покой гробницы, где она когда-то была захоронена, – а другие люди ее не интересуют.
У Кейта мурашки ползли по спине. А что, если и ему грозит кара за то, что он потревожил прах древних жителей Шотландии? Но нет, там не чувствовалось ни злобы, ни гнева. Очевидно, это египетские жрецы и бальзамировщики намеренно наполняли мумии злостью, изливающейся вовне много тысячелетий после того, как само тело сделалось мертвой материей, стремящейся отомстить осквернителям могил за мертвых фараонов.
Привычка преодолевать маскировку Малым народом того, что они хотят спрятать, помогла Кейту заметить в конце коридора неприметную стальную дверь, выкрашенную под цвет стен. Судя по тому, что из-за двери тянуло плесенью и пылью, за ней наверняка находились архивы и хранилища.
Слабая вибрация, по которой ориентировался Кейт, становилась все сильнее по мере того, как он подходил к двери. Теперь Кейт был почти уверен, что идет по следу шотландского гребня. Очевидно, вещица действительно все еще в музее.
Охранников поблизости было не видать, но все-таки лишний раз замаскироваться не помешает. Кейт сосредоточился и вскоре с удовольствием заметил, что проходящие мимо посетители музея скользят по нему глазами, не видя его, точно он пустое место. Под прикрытием густой толпы людей, спешащих к выходу, Кейт юркнул за дверь и беззвучно прикрыл ее за собой.
Кейту никогда прежде не доводилось бывать «за сценой» в музее. И теперь ему сделалось как-то не по себе, словно ему предстояло, как в театре, увидеть канаты и механизмы, приводящие в движение декорации. Однако, по счастью, здесь все оставалось настоящим. Хранилище, расположенное в конце коридора, было очень похоже на книгохранилище в университетской библиотеке. Высокие стеллажи, пронумерованные полки, узкие проходы между ними. Только тут вместо книжек на полках лежали всякие древности, издающие пряный аромат пыли, плесени и времени. В хранилище было темновато, но все-таки достаточно светло, чтобы ориентироваться, и к тому же для того, чтобы найти гребень, обычное зрение не понадобится.
Из коридора, пахнущего глиной, донеслось эхо трансляции:
– Музей закрывается! Пожалуйста, немедленно пройдите на выход. Спасибо за то, что посетили наш музей.
Ну, все. Теперь Кейт находится тут незаконно. Он надеялся, однако, что сумеет найти гребень и убраться из здания прежде, чем его обнаружат.
Ощущение, что за ним кто-то следит с улыбкой, заставило Кейта осторожно обернуться и посмотреть, кто это. Он подпрыгнул от неожиданности. На него смотрели пустые глазницы маски из Океании, отделанной мягко поблескивающими кусочками отполированных раковин, камня и кости.
Кейт схватился за сердце и прислонился к противоположному стеллажу, переводя дух.
– Ну ничего себе! – прошептал он.
Тут, как и в залах музея, было немало предметов, которые источали магическую силу. Но теперь Кейт уже немного лучше разбирался в разных видах энергии и по большей части проходил мимо не отвлекаясь
Его преследовало нарастающее ощущение, что гребень где-то совсем рядом. На другом конце огромного хранилища обнаружилось несколько невысоких дверей. По всей видимости, они вели в кабинеты.
Кейта внезапно одолела зевота. Он с трудом сдерживал ее. Длительное использование магического зрения утомило его. Авось ему хватит сил на то, чтобы разрешить загадку гребня и смыться из музея незамеченным! А то ведь даже отговориться в случае чего не получится – он всегда соображал туже, когда уставал.
В первых кабинетах, куда он заглянул, было темно. Кабинеты представляли собой тесные комнатки, под завязку забитые книгами, документами, мелкими артефактами, какими-то камнями и прочим подобным добром. Кейту достаточно было приоткрыть дверь, чтобы убедиться: того, что он ищет, там нет. Кроме того, зов шотландского гребня доносился откуда-то из другого места.
Из-под двери крайней комнаты слева пробивалась полоска тусклого света. Эта комната оказалась просторнее прочих, и в правой стене была дверь, ведущая в соседнее помещение.
Эта дверь была приоткрыта, и из соседней комнаты слышался голос с британским акцентом, явно что-то рассказывающий. Вот и хорошо. Если там все заняты, никто не заметит, что Кейт тут шарит.
К его великому облегчению, гребень оказался в стеклянной витрине напротив внутренней двери. Увидев его, Кейт обрадовался, словно повстречал старого друга. Неизвестно, зачем эту вещь наделили магией в бронзовом веке, но она, помимо всего прочего, источала умиротворяющую энергию, которая успокаивала и ее обладателя, и всех, кто находился поблизости. Быть может, именно это и помогло хрупкой вещице просуществовать так долго.
Кейт задумался. Витрина с гребнем стояла на виду, и непохоже, чтобы кто-то пытался его спрятать. Он явно находился тут на законных основаниях, с ведома и благословения музейного начальства. Так отчего же Малый народ так из-за него встревожился?
Быть может, на самом деле его прислали сюда из-за предмета, лежащего рядом с гребнем? Он издавал куда более громкий и настойчивый зов. Это была фигурка из обожженной глины, длиной в палец, которую, очевидно, носили на шее на шнурке. Фигурка представляла собой стилизованное изображение ребенка, человеческого ребенка – если не считать длинных, острых ушей! Кейт глазам своим не поверил и даже наклонился поближе, чтобы разглядеть фигурку.
– О Господи! – ахнул Кейт. Интересно, кто еще заметил странные свойства амулета и какие выводы он из этого сделал? Кейт не очень понимал, отчего Народ так тревожит эта глиняная вещица бронзового века, выставленная в чикагском музее. Может, она когда-то принадлежала им и потерялась? Ну, если это так, значит, надо им ее вернуть... Да, но как же это сделать? Кейт присел на корточки перед витриной и принялся осматривать стеклянную дверцу: нет ли тут какой-нибудь сигнализации, которая включится, если попытаться ее открыть? Вроде нет... Кейт взялся за одно из стекол и принялся мало-помалу отодвигать его влево.
Внезапно голоса у него за спиной сделались громче. Дверь распахнулась. Кейт обернулся и с ужасом уставился на животы группы людей. Все это были мужчины обычного роста – кроме одного, шедшего впереди, который оказался одного роста с Кейтом, сидящим на корточках, поскольку профессор Паркер был карликом.
– Ба, кого я вижу! Это же Кейт Дойль, провалиться мне на этом месте! – вскричал Паркер, вразвалочку подбежал к Кейту и протянул ему руку. – Как я рад вас видеть! Вот уж сюрприз так сюрприз!
– Здравствуйте, профессор, – промямлил растерянный Кейт, пожимая протянутую руку.
– Очень, очень приятно! Ну, расскажите, что вы поделываете?
– Э-э... – протянул Кейт, вежливо улыбаясь спутникам профессора. Похоже, они, в отличие от Паркера, не были особенно рады его видеть. Кейт оглянулся. На стекле отчетливо виднелись отпечатки его ладоней. – Да я так, воздухоплаванием занимаюсь, и все такое...
Паркер просиял, как ребенок.
– Воздухоплаванием? Надо же! А раньше вы увлекались археологией... Что, по небу летать интереснее, чем в земле рыться?
Паркер весело рассмеялся. Кейт тоже выдавил из себя смешок, похожий на сипение испорченного мотора.
– Экая у вас деловая прическа! – продолжал маленький профессор, оглядев его с головы до ног. Кейт только сейчас сообразил, как нелепо он выглядит на фоне этих сдержанно одетых ученых: модная короткая стрижка, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы – он так и не переодел ее после работы, – пижонские узорчатые подтяжки... Остальные присутствующие были одеты в серые пиджаки или скромные рубашки. Их, кстати, оказалось довольно много. Теперь Кейт заметил, что среди них есть несколько женщин, и все они тоже в весьма непритязательных нарядах. Несмотря на то что Паркер был искренне рад видеть Кейта, их встреча явно помешала продолжению какой-то лекции...
– С-спасибо...
– А как поживает мой добрый друг профессор Альвхейм? Конечно, бывает, что у людей нашего с ним роста рождаются сыновья вашего роста, но ведь вы ему не сын, не правда ли? – доверительно уточнил Паркер.
– Нет, сэр, – признался Кейт несколько смущенно, вспомнив, что Мастер выдал себя за его отца, чтобы у их спутников не возникало вопросов, отчего он прилетел из Америки спасать Кейта. – Мы действительно родственники, но дальние. Потому он иногда называет меня «сынок».
– А-а! – кивнул Паркер. – Я так и думал! Однако вы очень похожи... Ну а как ваш кузен Холл?
– Холл женился! – улыбнулся Кейт. – У них...
– Холл? Женился? Быть того не может! Он же совсем мальчик. Сколько ему сейчас, лет шестнадцать?
Кейт, уже собравшийся сказать: «У них ребенок родился, девочка», поспешно захлопнул пасть.
– Ну, в смысле, все равно как женился. Он нашел себе девушку, Маурой зовут. У них все очень серьезно.
Он достал из кармана брюк бумажник и показал профессору фотографию со свадьбы. Холл с Маурой были в венках, и Кейт понадеялся, что ушей из-под них будет не видать. Паркер ухватил фотографию и принялся жадно ее разглядывать.
– Очень мило! Очень мило! Какие интересные костюмы... Вышивка чудесная... Почти средневековая. Это что, какой-то фестиваль исторической реконструкции?
– Ну да, типа того, – кивнул Кейт.
– Надо же, какие разнообразные увлечения у американской молодежи! Но, надеюсь, вы не утратили интереса к изучению первобытных культур? Вы мне казались весьма многообещающим студентом. Да, кстати, помните Мэттью? Он делает большие успехи. А вы, значит, зашли полюбоваться своими находками, да?
– Э-э... да, – ответил Кейт и решил воспользоваться случаем повернуть беседу в нужное ему русло. Он указал на витрину. – Вы знаете, доктору Альвхейму было бы очень любопытно повидать вон ту фигурку. Она очень необычная. Он как раз специалист по подобным предметам. Большой специалист...
Кейт внезапно сообразил, как глупо он выглядит, сглотнул и умолк. Но Паркер, похоже, ничего не заметил.
– Извините, профессор, – вмешался тут один из служащих музея, – может быть, мы все-таки продолжим лекцию?
Паркер хлопнул себя по лбу:
– Да-да-да, извините! Что поделать, я такой рассеянный! – виновато сказал он. – Кстати, леди и джентльмены, перед вами тот самый молодой человек, который обнаружил гребень. В то лето он был одним из моих помощников. То лето выдалось на редкость щедрым на находки, нужно заметить.
– Да, мы так и поняли, – многозначительно сказал служащий музея.
Паркер намек понял и стал поспешно прощаться с Кейтом:
– Был очень рад вас повидать, Кейт. Пожалуйста, передайте самый сердечный привет доктору Альвхейму. Надеюсь в ближайшее время увидеться и с ним тоже. Не исключено, тогда мы сможем собраться и немного посидеть вместе. Мне бы очень хотелось показать ему эту глиняную подвеску и рассказать о том, как она была обнаружена. Да, и вам, конечно, тоже, – добавил он.
Делать нечего, придется уходить... Кейт встал, чувствуя себя очень неловко оттого, что профессор оказался ему по пояс. Паркер же, как всегда, не обратил на это внимания.
– Ладно, я ему передам. Кейт оглянулся на витрину. Глиняная фигурка по-прежнему издавала беззвучные вопли, такие настойчивые, что Кейт подумал было воспользоваться эльфийским заклятием отвода глаз и спереть-таки ее. Но тут он встретился взглядом со служителем музея и понял, что этому глаза не отведешь. Служитель явно предпочел бы видеть Кейта мумией в витрине.
– А можно я останусь послушать лекцию? – с надеждой спросил Кейт.
Глава 7
Благодаря новому зрению мир вокруг несколько изменился. Расширенное восприятие позволило взглянуть на иные культуры под новым углом зрения и открыть в них такое, что раньше бы Кейту и в голову не пришло. Он был признателен своим маленьким друзьям за то, что благодаря им обрел такую возможность. И оказывать им помощь в таких обстоятельствах, как нынешние, – это еще самое меньшее, что он может сделать для них.
Египетские залы неожиданно оказались настоящей пыткой. Эта древняя культура, несомненно, знала толк в управлении незримыми энергиями. Еще в детстве, когда Кейт ходил в музей с родителями, это собрание мумий и саркофагов внушало ему ощущение непонятной и возбуждающей опасности, вроде страшных историй, которые рассказывают вечерами у костра в детском лагере. И теперь он понимал почему. Над каждой мумией, лежащей в стеклянном саркофаге, вздымались жутковатые светящиеся щупальца, они тянулись к нему, точно змеи, оглядывая и ощупывая. Кейт шарахался в сторону, а щупальца опадали, втягивались обратно. Казалось, каждая мумия ищет, ждет кого-то конкретного – быть может, того самого дерзкого археолога, который посмел нарушить покой гробницы, где она когда-то была захоронена, – а другие люди ее не интересуют.
У Кейта мурашки ползли по спине. А что, если и ему грозит кара за то, что он потревожил прах древних жителей Шотландии? Но нет, там не чувствовалось ни злобы, ни гнева. Очевидно, это египетские жрецы и бальзамировщики намеренно наполняли мумии злостью, изливающейся вовне много тысячелетий после того, как само тело сделалось мертвой материей, стремящейся отомстить осквернителям могил за мертвых фараонов.
Привычка преодолевать маскировку Малым народом того, что они хотят спрятать, помогла Кейту заметить в конце коридора неприметную стальную дверь, выкрашенную под цвет стен. Судя по тому, что из-за двери тянуло плесенью и пылью, за ней наверняка находились архивы и хранилища.
Слабая вибрация, по которой ориентировался Кейт, становилась все сильнее по мере того, как он подходил к двери. Теперь Кейт был почти уверен, что идет по следу шотландского гребня. Очевидно, вещица действительно все еще в музее.
Охранников поблизости было не видать, но все-таки лишний раз замаскироваться не помешает. Кейт сосредоточился и вскоре с удовольствием заметил, что проходящие мимо посетители музея скользят по нему глазами, не видя его, точно он пустое место. Под прикрытием густой толпы людей, спешащих к выходу, Кейт юркнул за дверь и беззвучно прикрыл ее за собой.
Кейту никогда прежде не доводилось бывать «за сценой» в музее. И теперь ему сделалось как-то не по себе, словно ему предстояло, как в театре, увидеть канаты и механизмы, приводящие в движение декорации. Однако, по счастью, здесь все оставалось настоящим. Хранилище, расположенное в конце коридора, было очень похоже на книгохранилище в университетской библиотеке. Высокие стеллажи, пронумерованные полки, узкие проходы между ними. Только тут вместо книжек на полках лежали всякие древности, издающие пряный аромат пыли, плесени и времени. В хранилище было темновато, но все-таки достаточно светло, чтобы ориентироваться, и к тому же для того, чтобы найти гребень, обычное зрение не понадобится.
Из коридора, пахнущего глиной, донеслось эхо трансляции:
– Музей закрывается! Пожалуйста, немедленно пройдите на выход. Спасибо за то, что посетили наш музей.
Ну, все. Теперь Кейт находится тут незаконно. Он надеялся, однако, что сумеет найти гребень и убраться из здания прежде, чем его обнаружат.
Ощущение, что за ним кто-то следит с улыбкой, заставило Кейта осторожно обернуться и посмотреть, кто это. Он подпрыгнул от неожиданности. На него смотрели пустые глазницы маски из Океании, отделанной мягко поблескивающими кусочками отполированных раковин, камня и кости.
Кейт схватился за сердце и прислонился к противоположному стеллажу, переводя дух.
– Ну ничего себе! – прошептал он.
Тут, как и в залах музея, было немало предметов, которые источали магическую силу. Но теперь Кейт уже немного лучше разбирался в разных видах энергии и по большей части проходил мимо не отвлекаясь
Его преследовало нарастающее ощущение, что гребень где-то совсем рядом. На другом конце огромного хранилища обнаружилось несколько невысоких дверей. По всей видимости, они вели в кабинеты.
Кейта внезапно одолела зевота. Он с трудом сдерживал ее. Длительное использование магического зрения утомило его. Авось ему хватит сил на то, чтобы разрешить загадку гребня и смыться из музея незамеченным! А то ведь даже отговориться в случае чего не получится – он всегда соображал туже, когда уставал.
В первых кабинетах, куда он заглянул, было темно. Кабинеты представляли собой тесные комнатки, под завязку забитые книгами, документами, мелкими артефактами, какими-то камнями и прочим подобным добром. Кейту достаточно было приоткрыть дверь, чтобы убедиться: того, что он ищет, там нет. Кроме того, зов шотландского гребня доносился откуда-то из другого места.
Из-под двери крайней комнаты слева пробивалась полоска тусклого света. Эта комната оказалась просторнее прочих, и в правой стене была дверь, ведущая в соседнее помещение.
Эта дверь была приоткрыта, и из соседней комнаты слышался голос с британским акцентом, явно что-то рассказывающий. Вот и хорошо. Если там все заняты, никто не заметит, что Кейт тут шарит.
К его великому облегчению, гребень оказался в стеклянной витрине напротив внутренней двери. Увидев его, Кейт обрадовался, словно повстречал старого друга. Неизвестно, зачем эту вещь наделили магией в бронзовом веке, но она, помимо всего прочего, источала умиротворяющую энергию, которая успокаивала и ее обладателя, и всех, кто находился поблизости. Быть может, именно это и помогло хрупкой вещице просуществовать так долго.
Кейт задумался. Витрина с гребнем стояла на виду, и непохоже, чтобы кто-то пытался его спрятать. Он явно находился тут на законных основаниях, с ведома и благословения музейного начальства. Так отчего же Малый народ так из-за него встревожился?
Быть может, на самом деле его прислали сюда из-за предмета, лежащего рядом с гребнем? Он издавал куда более громкий и настойчивый зов. Это была фигурка из обожженной глины, длиной в палец, которую, очевидно, носили на шее на шнурке. Фигурка представляла собой стилизованное изображение ребенка, человеческого ребенка – если не считать длинных, острых ушей! Кейт глазам своим не поверил и даже наклонился поближе, чтобы разглядеть фигурку.
– О Господи! – ахнул Кейт. Интересно, кто еще заметил странные свойства амулета и какие выводы он из этого сделал? Кейт не очень понимал, отчего Народ так тревожит эта глиняная вещица бронзового века, выставленная в чикагском музее. Может, она когда-то принадлежала им и потерялась? Ну, если это так, значит, надо им ее вернуть... Да, но как же это сделать? Кейт присел на корточки перед витриной и принялся осматривать стеклянную дверцу: нет ли тут какой-нибудь сигнализации, которая включится, если попытаться ее открыть? Вроде нет... Кейт взялся за одно из стекол и принялся мало-помалу отодвигать его влево.
Внезапно голоса у него за спиной сделались громче. Дверь распахнулась. Кейт обернулся и с ужасом уставился на животы группы людей. Все это были мужчины обычного роста – кроме одного, шедшего впереди, который оказался одного роста с Кейтом, сидящим на корточках, поскольку профессор Паркер был карликом.
– Ба, кого я вижу! Это же Кейт Дойль, провалиться мне на этом месте! – вскричал Паркер, вразвалочку подбежал к Кейту и протянул ему руку. – Как я рад вас видеть! Вот уж сюрприз так сюрприз!
– Здравствуйте, профессор, – промямлил растерянный Кейт, пожимая протянутую руку.
– Очень, очень приятно! Ну, расскажите, что вы поделываете?
– Э-э... – протянул Кейт, вежливо улыбаясь спутникам профессора. Похоже, они, в отличие от Паркера, не были особенно рады его видеть. Кейт оглянулся. На стекле отчетливо виднелись отпечатки его ладоней. – Да я так, воздухоплаванием занимаюсь, и все такое...
Паркер просиял, как ребенок.
– Воздухоплаванием? Надо же! А раньше вы увлекались археологией... Что, по небу летать интереснее, чем в земле рыться?
Паркер весело рассмеялся. Кейт тоже выдавил из себя смешок, похожий на сипение испорченного мотора.
– Экая у вас деловая прическа! – продолжал маленький профессор, оглядев его с головы до ног. Кейт только сейчас сообразил, как нелепо он выглядит на фоне этих сдержанно одетых ученых: модная короткая стрижка, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы – он так и не переодел ее после работы, – пижонские узорчатые подтяжки... Остальные присутствующие были одеты в серые пиджаки или скромные рубашки. Их, кстати, оказалось довольно много. Теперь Кейт заметил, что среди них есть несколько женщин, и все они тоже в весьма непритязательных нарядах. Несмотря на то что Паркер был искренне рад видеть Кейта, их встреча явно помешала продолжению какой-то лекции...
– С-спасибо...
– А как поживает мой добрый друг профессор Альвхейм? Конечно, бывает, что у людей нашего с ним роста рождаются сыновья вашего роста, но ведь вы ему не сын, не правда ли? – доверительно уточнил Паркер.
– Нет, сэр, – признался Кейт несколько смущенно, вспомнив, что Мастер выдал себя за его отца, чтобы у их спутников не возникало вопросов, отчего он прилетел из Америки спасать Кейта. – Мы действительно родственники, но дальние. Потому он иногда называет меня «сынок».
– А-а! – кивнул Паркер. – Я так и думал! Однако вы очень похожи... Ну а как ваш кузен Холл?
– Холл женился! – улыбнулся Кейт. – У них...
– Холл? Женился? Быть того не может! Он же совсем мальчик. Сколько ему сейчас, лет шестнадцать?
Кейт, уже собравшийся сказать: «У них ребенок родился, девочка», поспешно захлопнул пасть.
– Ну, в смысле, все равно как женился. Он нашел себе девушку, Маурой зовут. У них все очень серьезно.
Он достал из кармана брюк бумажник и показал профессору фотографию со свадьбы. Холл с Маурой были в венках, и Кейт понадеялся, что ушей из-под них будет не видать. Паркер ухватил фотографию и принялся жадно ее разглядывать.
– Очень мило! Очень мило! Какие интересные костюмы... Вышивка чудесная... Почти средневековая. Это что, какой-то фестиваль исторической реконструкции?
– Ну да, типа того, – кивнул Кейт.
– Надо же, какие разнообразные увлечения у американской молодежи! Но, надеюсь, вы не утратили интереса к изучению первобытных культур? Вы мне казались весьма многообещающим студентом. Да, кстати, помните Мэттью? Он делает большие успехи. А вы, значит, зашли полюбоваться своими находками, да?
– Э-э... да, – ответил Кейт и решил воспользоваться случаем повернуть беседу в нужное ему русло. Он указал на витрину. – Вы знаете, доктору Альвхейму было бы очень любопытно повидать вон ту фигурку. Она очень необычная. Он как раз специалист по подобным предметам. Большой специалист...
Кейт внезапно сообразил, как глупо он выглядит, сглотнул и умолк. Но Паркер, похоже, ничего не заметил.
– Извините, профессор, – вмешался тут один из служащих музея, – может быть, мы все-таки продолжим лекцию?
Паркер хлопнул себя по лбу:
– Да-да-да, извините! Что поделать, я такой рассеянный! – виновато сказал он. – Кстати, леди и джентльмены, перед вами тот самый молодой человек, который обнаружил гребень. В то лето он был одним из моих помощников. То лето выдалось на редкость щедрым на находки, нужно заметить.
– Да, мы так и поняли, – многозначительно сказал служащий музея.
Паркер намек понял и стал поспешно прощаться с Кейтом:
– Был очень рад вас повидать, Кейт. Пожалуйста, передайте самый сердечный привет доктору Альвхейму. Надеюсь в ближайшее время увидеться и с ним тоже. Не исключено, тогда мы сможем собраться и немного посидеть вместе. Мне бы очень хотелось показать ему эту глиняную подвеску и рассказать о том, как она была обнаружена. Да, и вам, конечно, тоже, – добавил он.
Делать нечего, придется уходить... Кейт встал, чувствуя себя очень неловко оттого, что профессор оказался ему по пояс. Паркер же, как всегда, не обратил на это внимания.
– Ладно, я ему передам. Кейт оглянулся на витрину. Глиняная фигурка по-прежнему издавала беззвучные вопли, такие настойчивые, что Кейт подумал было воспользоваться эльфийским заклятием отвода глаз и спереть-таки ее. Но тут он встретился взглядом со служителем музея и понял, что этому глаза не отведешь. Служитель явно предпочел бы видеть Кейта мумией в витрине.
– А можно я останусь послушать лекцию? – с надеждой спросил Кейт.
Глава 7
Выпроваживать Кейта из здания вызвали все того же охранника. Тот с нескрываемым злорадством ухватил Кейта за шкирку и повлек к выходу. Подойдя к дверям, охранник выпихнул Кейта навстречу теплому осеннему вечеру тем самым движением, каким мусорщик вытряхивает урну в кузов своей машины.
Кейт споткнулся на пороге, пролетел с разгону несколько ступенек и упал на площадку. Тяжелые, окованные медью двери с грохотом захлопнулись у него за спиной. Кейт встал и принялся отряхиваться.
Свое уязвленное самолюбие Кейт утешил тем, что по крайней мере гребень в безопасности. По пути к стоянке и по дороге домой он выдумывал самые фантастические способы добыть глиняный амулет из музея и не попасться самому. Надо сообщить Малому народу, что с первым сокровищем все в порядке, а вопли, которые они, очевидно, услышали, исходят от другого предмета...
Когда он позвонил на ферму, было уже очень поздно, однако трубку сняли после первого же гудка.
– Алло? – нетерпеливо спросил встревоженный голос Катры.
– Привет, это я, Кейт. Миссия выполнена успешно. Загадка разрешена. Вам не о чем беспокоиться, – выпалил он одним духом и уже собирался рассказать про глиняную фигурку, когда Катра его перебила.
– Чудесно! Так она у тебя? Ой, я так счастлива, ты просто представить себе не можешь... Как она к тебе попала? Почему ты не позвонил сразу, как она появилась?
– Так вы про нее знали? Да, она у самого Паркера, – ответил Кейт и снова покраснел, вспомнив, как ввалился в кабинет в подвале музея. – Она ему была нужна для лекции. Он показывал ее другим ученым в музее. А я ему помешал. Он просил передать привет Мастеру. Если Мастер захочет съездить посмотреть выставку, я могу его отвезти на выходных. Я как раз ничем не буду занят...
Тут до него дошло, что Катра вроде бы тоже что-то говорит, и он умолк, чтобы ее выслушать. Архивариус, обычно спокойная и уравновешенная, сейчас частила не хуже самого Кейта и несла какой-то вздор...
– Кто-кто? – переспросил Кейт. – Какая еще девочка? Кто куда должен был приехать?
– Ну как же, Дола! – всхлипнула Катра. – Она пропала, и Холлова дочка с ней!
– Чего?! – возопил Кейт. Джефф и их младшая сестра даже оторвались от телевизора и обернулись в его сторону. Кейт спохватился и понизил голос. – Подожди, что случилось? И когда?
Катра, похоже, еле сдерживала слезы.
– Дола должна была присматривать за девочкой до ужина. На кухню помогать она не пришла, и когда Маура вернулась домой, их там не оказалось. Холл с Маурой сходят с ума от беспокойства, – объяснила она, убедившись наконец, что Кейт не в курсе событий. Она рассказала обо всем, что произошло и что успел предпринять Народ.
– Тай уже готов призвать хоть Дикую Охоту!
Кейт пришел в ужас.
– Нет-нет, Бога ради, только не это! Вы Людмиле звонили?
– Это первое, что мы сделали. И Диане мы тоже сообщили, а она обзвонила остальных Больших. За то время, пока мы ждали твоего звонка, Дола наверняка должна была добраться до университета...
Она явно собиралась сказать «если бы могла», но не сказала: это и так было ясно.
– Дорогу к Людмиле все знают.
– Извини, пожалуйста, я вас не понял, – сказал Кейт. – Надо было мне дождаться, пока ваша линия будет свободна, и разобраться, что именно ты имела в виду.
– Ничего страшного, Кейт Дойль, – сказала Катра. – В смысле, пока ничего более страшного не случилось. Я просто была немного не в себе и не сообразила, что у вас там другая пресса. В нашей местной газете была история о похищенном ребенке.
– Слушай, я сейчас приеду... Нет, – спохватился он, – сейчас не могу, мне завтра на работу. Что же делать-то, а?
– Пока что оставайся там. Тебе не следует забывать о своих обязанностях. Народу тут и без тебя хватает. Ты лучше скажи, что делать!
– А почему вы решили, что ее именно похитили? – спросил Кейт.
Катра коротко рассказала про следы Больших и отпечатки шин грузовика.
– Так. – Кейт начал лихорадочно соображать. – Если ее похитили – значит, потребуют выкуп. Вам должны позвонить или прислать записку. Скорее всего, от вас потребуют, чтобы вы не впутывали копов, но, с другой стороны, вы все равно не можете обратиться в полицию.
Кейту представились портреты похищенных детей, которые печатают на молочных пакетах, и все те ужасы, что похитители вытворяют с детьми... Он видел по телевизору достаточно документальных передач о жизни преступного мира. Нет! С его маленькой любимицей Долой и дочкой Холла такого случиться просто не может!
Катра была девушка деловая и к тому же читала газет больше, чем все ее сородичи вместе взятые. Она, очевидно, поняла, о чем думает Кейт.
– Да, хорошо, – осторожно сказала она. Кейт понял, что Катра не одна в комнате. – Мы будем ждать у телефона и определим, откуда нам звонят.
– Хорошо, – сказал Кейт. – Постарайтесь собрать все, что поможет разузнать, кто ее похитил. Вам потребуются все улики, какие вы сумеете раздобыть. Ферма стоит на отшибе. Тот, кто это сделал, явно оказался там не случайно.
– Я об этом уже думала, – мрачно сказала Катра. – И мы до сих пор не понимаем зачем. Ну а что нам делать сейчас? Искать?
– Ищите, конечно! Если сумеете делать это, не будучи замеченными.
– Ну, Кейт Дойль, что-что, а уж действовать незаметно мы умеем! Мы сделаем все, чтобы не подвергать детей опасности.
– Держите меня в курсе, – попросил Кейт. Он повесил трубку и остался сидеть, тупо глядя на телефон. Это был тот редкий случай, когда Кейт не знал, что предпринять. Он осознал, что пока ничего сделать нельзя. Реальный мир просто не имел права вмешиваться в дела его друзей! Кейт даже подумал, что лучше бы им было остаться жить в подвале библиотеки. Для них было безопаснее оставаться сказочными существами. Кейт чувствовал себя беспомощным, а он этого терпеть не мог.
Он снова снял трубку и набрал номер Дианы. Если он не может присутствовать там лично, надо по крайней мере координировать поиски...
Мона Гилбрет гневно взирала на своих работничков. Пилтон, как всегда, выглядел несколько растерянным. Он старался смотреть ей в глаза, как будто начальственный взгляд должен был тотчас все расставить по местам. Джейк уставился в пол. Он, похоже, был смущен. Впрочем, Мону его чувства не волновали. Она была так зла, что даже не знала, с чего начать.
– Ну, удружили, голубчики! И что мне теперь делать с этими малявками? Я вам что сказала? Я вам сказала слить цистерну и вернуться за следующей порцией. А вы? Теперь родители будут их разыскивать, а через них и на нас выйдут! Получается, по вашей вине компания оказалась втянута в преступление. А чего ради?
– Она видела, как мы сливаем отходы, – пробубнил Уильямсон. – Мы же не знали, как много она успела увидеть и поняла ли она, что происходит. Она бросилась бежать, мы за ней, а дальше все покатилось, как снежный ком.
– Ах, снежный ком, значит? – грозно переспросила Мона, потрясая перстом указующим перед носом у Джейка. Уильямсон только растерянно переводил взгляд с ее острого накрашенного ногтя на ее лицо и обратно. – А ты подумал, чем это может обернуться для моей политической карьеры? Я так и вижу заголовки: «Владелица завода похитила двоих детей, оказавшихся свидетелями незаконной утилизации отходов!» И что теперь делать? Не можем же мы просто вернуть их родителям и сказать: «Ах, извините, ошибочка вышла!»
– Не знаю, мэм.
– Эта девочка очень странная, – сказал Пилтон, заставив своих начальников отвлечься от ссоры. – Необычная какая-то девочка. По-моему, она фея, или что-то вроде того.
– Да никакая это не фея, Грант! – Уильямсон закатил глаза. – У нее же крылышек нету!
– Но она очень маленькая. А потом, как насчет ушей? – осведомился Пилтон.
Уильямсон попытался подыскать разумное объяснение:
– А что уши? Это, наверно, мутация такая, как у тех людей в Испании, у которых десять пальцев.
Пилтон осмотрел свои руки.
– Ну и что, у меня тоже десять пальцев!
– На каждой руке, Грант!
– Ничего себе! – восхитился Пилтон.
– Ну что, урок природоведения окончен? – язвительно осведомилась Мона. – Ладно, приглядывайте за ними, пока я не решу, что делать. Где они?
– Я их запер в одном из дальних кабинетов. Там окно маленькое, считай, отдушина, а не окно. Через нее она не пролезет.
Дола сидела и смотрела на дверь, которая захлопнулась за ними. Источник воздуха и света в комнате был только один, узкое окошечко под самым потолком. Будь Дола одна, она бы протиснулась через него, не обращая внимания на то, скольких царапин ей бы это стоило, и побежала искать живую зелень. Однако за пределами комнаты зелени поблизости тоже не было. Дола ощущала лишь какую-то мертвую, тухлую, отвратительную органику. Незримый мир, как и материальный, был наполнен зловонными миазмами. Если бы душа Долы могла зажать себе нос, она бы непременно это сделала. Успокаивающее ощущение присутствия родных и сородичей оказалось заслонено этой жуткой завесой. Дола очутилась посреди промышленного комплекса, состоящего из огромных стальных бочек и труб, издающих низкий угрожающий гул.
В комнате было холодно. Азраи тихонько поскуливала. Бедная малышка была напугана поездкой в машине и проголодалась вдобавок. Дола знала, что терпение Азраи на исходе и она вот-вот снова завопит. Мать малышки далеко, и вряд ли эти Большие отпустят их только затем, чтобы удовлетворить потребности трехмесячного младенца...
Вскоре, как она и опасалась, разразилась буря. Азраи начала всхлипывать. А когда Дола взяла девочку на руки, Азраи издала один из своих знаменитых воплей банши и заревела. Дола бережно качала ее на руках, ласково уговаривала и гадала, скоро ли она оглохнет и перестанет слышать эти вопли.
– Ну-ну, детка, все хорошо, все хорошо, – ворковала Дола. – Скоро детку покормят, честное слово, даже если мне придется для этого вскрыть себе вены... Тише, маленькая, пожалуйста, тише!
Она услышала в собственном голосе истерические нотки и заставила себя успокоиться.
– Ну все, Азраи, все. Я тебя люблю. Никто тебя не обидит.
Дверь открылась.
– Ну, наконец-то! – сказала Дола. Она гневно уставилась на вошедших мужчин. Те смотрели на нее равнодушно. Дола предъявила им малышку. – Ее мать будет о ней беспокоиться! Нам нужно домой.
Потревоженная Азраи завопила вдвое громче. Ее крохотное личико и кончики ушей побагровели от натуги. Мужчины переглянулись, на их лицах отразилось что-то вроде сожаления, но когда они снова повернулись к Азраи, их лица опять были каменными. Дола взорвалась.
– Вы что, не видите, что она напугана и хочет есть? – рявкнула она. – Отвезите нас домой! Ребенка надо срочно накормить. Такая малютка не может ждать! Она умрет от голода!
Это заставило их зашевелиться. Им, должно быть, просто не приходило в голову, что ребенок может умереть от голода, когда при нем есть нянька. Тощий приметно напугался.
– Мы не можем отвезти вас обратно! – сказал он. – Наша начальница велела держать вас тут.
Дола вскочила и топнула ногой.
– Тогда принесите ей еды, раз уж вы не хотите вернуть ее матери!
Азраи, как по команде, издала еще один вопль, похожий на сигнал воздушной тревоги. Оба человека вздрогнули, точь-в-точь как мужчины из Народа, у которых нет своих детей. Они дружно развернулись и выскочили в гулкий коридор. Увы, запереть за собой дверь они при этом не забыли.
Молока все не несли и не несли. Доле пришлось пустить в ход все хитрости, какие она знала, чтобы заставить Азраи ненадолго забыть о сосущей пустоте в крохотном животике. Девочка охрипла от бесчисленных колыбельных и от бессмысленных детских стишков – младенцы их, конечно, не понимают, но ритм действует на них убаюкивающе. Она качала Азраи, трясла ее, подбрасывала, ходила с ней по комнате, пытаясь позабавить малышку видом вещей, сделанных Большими: тут были огромный, высоченный стол, шкаф с полками, высокий шкафчик для одежды, рукоятка которого находилась на уровне макушки Долы, тесный туалет с унитазом, раковиной и зеркалом. Во всех этих вещах было очень много железа и стали, и от этого обе девочки чувствовали себя неуютно. Азраи продолжала вопить, и Дола морщилась: детский плач отдавался в окружающей их стали жутким, пронзительным эхом, от которого ей еще больше становилось не по себе.
Кейт споткнулся на пороге, пролетел с разгону несколько ступенек и упал на площадку. Тяжелые, окованные медью двери с грохотом захлопнулись у него за спиной. Кейт встал и принялся отряхиваться.
Свое уязвленное самолюбие Кейт утешил тем, что по крайней мере гребень в безопасности. По пути к стоянке и по дороге домой он выдумывал самые фантастические способы добыть глиняный амулет из музея и не попасться самому. Надо сообщить Малому народу, что с первым сокровищем все в порядке, а вопли, которые они, очевидно, услышали, исходят от другого предмета...
Когда он позвонил на ферму, было уже очень поздно, однако трубку сняли после первого же гудка.
– Алло? – нетерпеливо спросил встревоженный голос Катры.
– Привет, это я, Кейт. Миссия выполнена успешно. Загадка разрешена. Вам не о чем беспокоиться, – выпалил он одним духом и уже собирался рассказать про глиняную фигурку, когда Катра его перебила.
– Чудесно! Так она у тебя? Ой, я так счастлива, ты просто представить себе не можешь... Как она к тебе попала? Почему ты не позвонил сразу, как она появилась?
– Так вы про нее знали? Да, она у самого Паркера, – ответил Кейт и снова покраснел, вспомнив, как ввалился в кабинет в подвале музея. – Она ему была нужна для лекции. Он показывал ее другим ученым в музее. А я ему помешал. Он просил передать привет Мастеру. Если Мастер захочет съездить посмотреть выставку, я могу его отвезти на выходных. Я как раз ничем не буду занят...
Тут до него дошло, что Катра вроде бы тоже что-то говорит, и он умолк, чтобы ее выслушать. Архивариус, обычно спокойная и уравновешенная, сейчас частила не хуже самого Кейта и несла какой-то вздор...
– Кто-кто? – переспросил Кейт. – Какая еще девочка? Кто куда должен был приехать?
– Ну как же, Дола! – всхлипнула Катра. – Она пропала, и Холлова дочка с ней!
– Чего?! – возопил Кейт. Джефф и их младшая сестра даже оторвались от телевизора и обернулись в его сторону. Кейт спохватился и понизил голос. – Подожди, что случилось? И когда?
Катра, похоже, еле сдерживала слезы.
– Дола должна была присматривать за девочкой до ужина. На кухню помогать она не пришла, и когда Маура вернулась домой, их там не оказалось. Холл с Маурой сходят с ума от беспокойства, – объяснила она, убедившись наконец, что Кейт не в курсе событий. Она рассказала обо всем, что произошло и что успел предпринять Народ.
– Тай уже готов призвать хоть Дикую Охоту!
Кейт пришел в ужас.
– Нет-нет, Бога ради, только не это! Вы Людмиле звонили?
– Это первое, что мы сделали. И Диане мы тоже сообщили, а она обзвонила остальных Больших. За то время, пока мы ждали твоего звонка, Дола наверняка должна была добраться до университета...
Она явно собиралась сказать «если бы могла», но не сказала: это и так было ясно.
– Дорогу к Людмиле все знают.
– Извини, пожалуйста, я вас не понял, – сказал Кейт. – Надо было мне дождаться, пока ваша линия будет свободна, и разобраться, что именно ты имела в виду.
– Ничего страшного, Кейт Дойль, – сказала Катра. – В смысле, пока ничего более страшного не случилось. Я просто была немного не в себе и не сообразила, что у вас там другая пресса. В нашей местной газете была история о похищенном ребенке.
– Слушай, я сейчас приеду... Нет, – спохватился он, – сейчас не могу, мне завтра на работу. Что же делать-то, а?
– Пока что оставайся там. Тебе не следует забывать о своих обязанностях. Народу тут и без тебя хватает. Ты лучше скажи, что делать!
– А почему вы решили, что ее именно похитили? – спросил Кейт.
Катра коротко рассказала про следы Больших и отпечатки шин грузовика.
– Так. – Кейт начал лихорадочно соображать. – Если ее похитили – значит, потребуют выкуп. Вам должны позвонить или прислать записку. Скорее всего, от вас потребуют, чтобы вы не впутывали копов, но, с другой стороны, вы все равно не можете обратиться в полицию.
Кейту представились портреты похищенных детей, которые печатают на молочных пакетах, и все те ужасы, что похитители вытворяют с детьми... Он видел по телевизору достаточно документальных передач о жизни преступного мира. Нет! С его маленькой любимицей Долой и дочкой Холла такого случиться просто не может!
Катра была девушка деловая и к тому же читала газет больше, чем все ее сородичи вместе взятые. Она, очевидно, поняла, о чем думает Кейт.
– Да, хорошо, – осторожно сказала она. Кейт понял, что Катра не одна в комнате. – Мы будем ждать у телефона и определим, откуда нам звонят.
– Хорошо, – сказал Кейт. – Постарайтесь собрать все, что поможет разузнать, кто ее похитил. Вам потребуются все улики, какие вы сумеете раздобыть. Ферма стоит на отшибе. Тот, кто это сделал, явно оказался там не случайно.
– Я об этом уже думала, – мрачно сказала Катра. – И мы до сих пор не понимаем зачем. Ну а что нам делать сейчас? Искать?
– Ищите, конечно! Если сумеете делать это, не будучи замеченными.
– Ну, Кейт Дойль, что-что, а уж действовать незаметно мы умеем! Мы сделаем все, чтобы не подвергать детей опасности.
– Держите меня в курсе, – попросил Кейт. Он повесил трубку и остался сидеть, тупо глядя на телефон. Это был тот редкий случай, когда Кейт не знал, что предпринять. Он осознал, что пока ничего сделать нельзя. Реальный мир просто не имел права вмешиваться в дела его друзей! Кейт даже подумал, что лучше бы им было остаться жить в подвале библиотеки. Для них было безопаснее оставаться сказочными существами. Кейт чувствовал себя беспомощным, а он этого терпеть не мог.
Он снова снял трубку и набрал номер Дианы. Если он не может присутствовать там лично, надо по крайней мере координировать поиски...
* * *
Мона Гилбрет гневно взирала на своих работничков. Пилтон, как всегда, выглядел несколько растерянным. Он старался смотреть ей в глаза, как будто начальственный взгляд должен был тотчас все расставить по местам. Джейк уставился в пол. Он, похоже, был смущен. Впрочем, Мону его чувства не волновали. Она была так зла, что даже не знала, с чего начать.
– Ну, удружили, голубчики! И что мне теперь делать с этими малявками? Я вам что сказала? Я вам сказала слить цистерну и вернуться за следующей порцией. А вы? Теперь родители будут их разыскивать, а через них и на нас выйдут! Получается, по вашей вине компания оказалась втянута в преступление. А чего ради?
– Она видела, как мы сливаем отходы, – пробубнил Уильямсон. – Мы же не знали, как много она успела увидеть и поняла ли она, что происходит. Она бросилась бежать, мы за ней, а дальше все покатилось, как снежный ком.
– Ах, снежный ком, значит? – грозно переспросила Мона, потрясая перстом указующим перед носом у Джейка. Уильямсон только растерянно переводил взгляд с ее острого накрашенного ногтя на ее лицо и обратно. – А ты подумал, чем это может обернуться для моей политической карьеры? Я так и вижу заголовки: «Владелица завода похитила двоих детей, оказавшихся свидетелями незаконной утилизации отходов!» И что теперь делать? Не можем же мы просто вернуть их родителям и сказать: «Ах, извините, ошибочка вышла!»
– Не знаю, мэм.
– Эта девочка очень странная, – сказал Пилтон, заставив своих начальников отвлечься от ссоры. – Необычная какая-то девочка. По-моему, она фея, или что-то вроде того.
– Да никакая это не фея, Грант! – Уильямсон закатил глаза. – У нее же крылышек нету!
– Но она очень маленькая. А потом, как насчет ушей? – осведомился Пилтон.
Уильямсон попытался подыскать разумное объяснение:
– А что уши? Это, наверно, мутация такая, как у тех людей в Испании, у которых десять пальцев.
Пилтон осмотрел свои руки.
– Ну и что, у меня тоже десять пальцев!
– На каждой руке, Грант!
– Ничего себе! – восхитился Пилтон.
– Ну что, урок природоведения окончен? – язвительно осведомилась Мона. – Ладно, приглядывайте за ними, пока я не решу, что делать. Где они?
– Я их запер в одном из дальних кабинетов. Там окно маленькое, считай, отдушина, а не окно. Через нее она не пролезет.
Дола сидела и смотрела на дверь, которая захлопнулась за ними. Источник воздуха и света в комнате был только один, узкое окошечко под самым потолком. Будь Дола одна, она бы протиснулась через него, не обращая внимания на то, скольких царапин ей бы это стоило, и побежала искать живую зелень. Однако за пределами комнаты зелени поблизости тоже не было. Дола ощущала лишь какую-то мертвую, тухлую, отвратительную органику. Незримый мир, как и материальный, был наполнен зловонными миазмами. Если бы душа Долы могла зажать себе нос, она бы непременно это сделала. Успокаивающее ощущение присутствия родных и сородичей оказалось заслонено этой жуткой завесой. Дола очутилась посреди промышленного комплекса, состоящего из огромных стальных бочек и труб, издающих низкий угрожающий гул.
В комнате было холодно. Азраи тихонько поскуливала. Бедная малышка была напугана поездкой в машине и проголодалась вдобавок. Дола знала, что терпение Азраи на исходе и она вот-вот снова завопит. Мать малышки далеко, и вряд ли эти Большие отпустят их только затем, чтобы удовлетворить потребности трехмесячного младенца...
Вскоре, как она и опасалась, разразилась буря. Азраи начала всхлипывать. А когда Дола взяла девочку на руки, Азраи издала один из своих знаменитых воплей банши и заревела. Дола бережно качала ее на руках, ласково уговаривала и гадала, скоро ли она оглохнет и перестанет слышать эти вопли.
– Ну-ну, детка, все хорошо, все хорошо, – ворковала Дола. – Скоро детку покормят, честное слово, даже если мне придется для этого вскрыть себе вены... Тише, маленькая, пожалуйста, тише!
Она услышала в собственном голосе истерические нотки и заставила себя успокоиться.
– Ну все, Азраи, все. Я тебя люблю. Никто тебя не обидит.
Дверь открылась.
– Ну, наконец-то! – сказала Дола. Она гневно уставилась на вошедших мужчин. Те смотрели на нее равнодушно. Дола предъявила им малышку. – Ее мать будет о ней беспокоиться! Нам нужно домой.
Потревоженная Азраи завопила вдвое громче. Ее крохотное личико и кончики ушей побагровели от натуги. Мужчины переглянулись, на их лицах отразилось что-то вроде сожаления, но когда они снова повернулись к Азраи, их лица опять были каменными. Дола взорвалась.
– Вы что, не видите, что она напугана и хочет есть? – рявкнула она. – Отвезите нас домой! Ребенка надо срочно накормить. Такая малютка не может ждать! Она умрет от голода!
Это заставило их зашевелиться. Им, должно быть, просто не приходило в голову, что ребенок может умереть от голода, когда при нем есть нянька. Тощий приметно напугался.
– Мы не можем отвезти вас обратно! – сказал он. – Наша начальница велела держать вас тут.
Дола вскочила и топнула ногой.
– Тогда принесите ей еды, раз уж вы не хотите вернуть ее матери!
Азраи, как по команде, издала еще один вопль, похожий на сигнал воздушной тревоги. Оба человека вздрогнули, точь-в-точь как мужчины из Народа, у которых нет своих детей. Они дружно развернулись и выскочили в гулкий коридор. Увы, запереть за собой дверь они при этом не забыли.
* * *
Молока все не несли и не несли. Доле пришлось пустить в ход все хитрости, какие она знала, чтобы заставить Азраи ненадолго забыть о сосущей пустоте в крохотном животике. Девочка охрипла от бесчисленных колыбельных и от бессмысленных детских стишков – младенцы их, конечно, не понимают, но ритм действует на них убаюкивающе. Она качала Азраи, трясла ее, подбрасывала, ходила с ней по комнате, пытаясь позабавить малышку видом вещей, сделанных Большими: тут были огромный, высоченный стол, шкаф с полками, высокий шкафчик для одежды, рукоятка которого находилась на уровне макушки Долы, тесный туалет с унитазом, раковиной и зеркалом. Во всех этих вещах было очень много железа и стали, и от этого обе девочки чувствовали себя неуютно. Азраи продолжала вопить, и Дола морщилась: детский плач отдавался в окружающей их стали жутким, пронзительным эхом, от которого ей еще больше становилось не по себе.