Найканен Марк. Парад скелетов

   Женщина в ужасной клетке закричала, чтобы она немедленно уходила, скрылась, сейчас же! Убегала! Звала на помощь! Но, растерявшись, Керри стояла у основания лестницы, рассматривая одновременно все: скелеты и блины для штанги, и скамью для подъема тяжестей, мужчину, женщину и мальчика, с отчаянием вцепившихся в прутья клетки. Ее взгляд остановился только на голом Штасслере, возвышающемся над девочкой, стоящей на четвереньках на грязном полу. Ее ошейник был прикован к одной из поддерживающих балок.
   Женщина в клетке принялась отчаянно жестикулировать и опять закричала, когда Штасслер начал поворачиваться к Керри:
   – Беги! Убегай! Зови на помощь! Пожалуйста!
   Керри бросилась наверх, прыгая через две, а временами и через три ступеньки. Его шаги грохотали прямо у нее за спиной. Оказавшись в сарае, она замешкалась, повернула направо, увидела большие двери, вспомнила, что они закрыты. Они всегда были закрыты. Тогда она повернула обратно, направляясь к двери, через которую сюда и попала. Когда Керри пробегала мимо стойла, Штасслер как раз вылезал через люк. Он метнулся к ее ногам, чуть было не поймал ее за колено. От прикосновения его пальцев Керри взвыла. Сердце у нее так бешено стучало, что ей казалось, оно вот-вот вырвется из груди.
   Через несколько секунд Керри вылетела в двери и оказалась в свободном пространстве между домом и сараем. Она побежала к своему велосипеду, стоявшему на веранде, перепрыгнула через ограду и вскочила в седло. Керри бешено закрутила педали, устремляясь к лестнице, рассчитывая перепрыгнуть через нее и оказаться в пустыне. Пусть он попробует ее там поймать. Но тут увидела, что он бежит наравне с ней, собираясь перерезать ей дорогу. Тогда она не стала спускаться, а пронеслась мимо лестницы и через секунду снова услышала у себя за спиной его шаги.
   Ограда на дальнем конце веранды находилась не более чем в десяти метрах. Керри устремилась к ней. Штасслер решил, что загнал ее в тупик. Любой здравомыслящий человек именно так и подумал бы, но Керри сделала прыжок и приземлилась задним колесом как раз на ограду, яростно надавила на педали и метнулась вперед.
   До земли метра два. Керри заметила, как на сухой траве промелькнула ее тень, а затем ударилась о землю обоими колесами, сгруппировавшись, чтобы смягчить удар, но ее прыжок оказался не сбалансированным. Плечо и локоть пронзила боль. Керри и раньше переживала подобные падения, поэтому несмотря на удар, на потрясение от всего увиденного, она вскочила на ноги с удивительной скоростью, схватила свой велосипед так, как много раз хватала его на старте, когда другие горные велосипедисты мчались мимо, как безумные. Но на этот раз, когда Керри надавила на педаль изо всех сил, она обнаружила, что с передней звездочки соскочила цепь и ее заклинило между шатуном и корпусом. Цепь застряла намертво.
   Как только она ухватилась за цепь, стараясь ее высвободить, Штасслер налетел на нее сзади. Керри ткнулась лицом в землю, и у нее перехватило дыхание. Она не могла даже закричать, так как ее рот был забит пылью и грязью. Тело пронзила страшная боль. Такая реакция вылилась в не характерный для нее лоток слез.
   Штасслер захватил ее в удушающий замок и поднял на ноги. Он был голым. Она чувствовала, как его безвольный член прижался к ее ягодицам.
   Керри думала, что потеряет сознание от удушья. Но даже в этих условиях она попробовала ухватить его за мошонку. Как только это ей удалось, он ударил своим костлявым коленом ей в копчик, и она замерла.
   – Прекрати, а то я сейчас тебя убью.
   Штасслер говорил совершенно спокойно. Керри, насколько это было возможно, постаралась кивнуть ему в ответ. Не давая ей возможности дышать нормально, он потащил ее к сараю, а потом наверх в гостевые помещения.
   – Очень хотелось посмотреть, да? Не могла удержаться, да?
   – Я думала, с вами что-то случилось, – задыхаясь, пробормотала Керри. – Я пошла, думая, вам нужна помощь.
   – Вся твоя проблема в том, Керри, что ты плохая выдумщица. На самом деле ты – полная дура. Ты такая же, как и все прочие в этом мире. Идешь от одного глупого решения к другому.
   Штасслер вытащил пару наручников из кухонного стола и сковал ей руки за спиной. Затем из того же ящика он вытащил кусок медного провода длиной в полметра.
   Когда Керри начала умолять отпустить ее, он крепко схватил ее за волосы. Так крепко, что она испугалась, что корни ее волос вот-вот не выдержат. Штасслер развернул ее лицом к себе и сказал:
   – Ты что, издеваешься? Отпустить тебя? – от этой мысли он даже улыбнулся. – Пока не знаю, что я с тобой сделаю, но в одном ты можешь быть уверена: никуда я тебя не отпущу.
   Штасслер дернул ее за волосы. От боли у Керри на глаза навернулись слезы. Затем он протащил ее за волосы по обоим лестничным пролетам до самого подвала и поставил рядом с девочкой, прикованной цепью к балке. Та, как и он, была голой. Она по-прежнему стояла на четвереньках.
   От слез у Керри все плыло перед глазами, а когда Штасслер швырнул ее на пол, она чуть было не вывернула коленку. Он навис над ней огромной темной тенью. Керри не могла разглядеть, что он делает, но она ощутила сильный толчок в плечо, а потом острую боль от удара о клетку. Она вскрикнула и попробовала смахнуть слезы, но от этого лучше видеть не стала. Он уже привязывал ее медным проводом к металлической тюрьме со скелетами. После, взяв ее за подбородок, он заставил взглянуть на него:
   – И не вздумай пытаться сбежать. Ты меня слышишь? Прежде чем она поняла, что он сказал, он оттолкнул ее и повернулся к обнаженной девочке.
   – Ну, ладно, – бодро сказал он. – Так на чем мы остановились?

Глава одиннадцатая

   Самообладание. Никогда не терять самообладания. Никто из них ничего не сказал. Но я и не ожидал, что после того, как я произнесу: «Ну, ладно. Так на чем мы остановились», Джун запоет: «О, вы собирались заняться сексом с моей дочкой. Ну, знаете, та, что в ошейнике и на цепи». Раз в жизни я был бы не прочь ощутить что у моих гостей имеется чувство юмора. Разве я много прошу?
   И надо же случиться такому. Утро-то началось так прекрасно. Я побрился и принял душ, позавтракал и направился в подвал с «прочным, но элегантным» собачьим ошейником, который купил по почте в штате Айова. Черный, со стальными заклепками. Ну действительно, эти придурки из Айовы, когда дело касается цвета, теряют всякую изобретательность. Их палитра простирается от черного до настоящего черного.
   Однако они продали мне крепкий ошейник. Достаточно бросить один взгляд, чтобы понять, что эта штука для тех, кто понимает толк в играх с привязыванием. Вы можете держать на таком мастифа. На цепи до удивления тяжелые звенья. Они могут серьезно поранить, если заранее не побеспокоиться о содранной коже и сломанных костях. Но я об этом побеспокоился. Использовал цепь в случае с Бриллиантовой девочкой только ради надежности, сначала прицепил к ошейнику, с восхитительным серебряным замком в виде сердечка. Он защелкивался вдоль вертикальной оси. Колючий, он, несомненно, намекал на то, что сердце мое было разбито. И только теперь, благодаря привязи, оно излечилось. Цепь я закрепил на одной из опорных балок.
   Даже тень не легла на улыбочку Бриллиантовой девочки, когда я приказал ей встать на четвереньки.
   – Ну, ты настоящий сукин сын, – огрызнулась Джун, доставив мне непомерное удовольствие.
   Она относилась ко мне, как к союзнику, словно я сделал ей большое одолжение тем, что я не занимался сексом с ее дочкой в то время, которое выделил для осуществления разработанного плана. Продуманно оскорбительное замечание, в котором нет и намека на то, что наши с Джун Кливер, как я теперь ее называл, взгляды на мораль имеют общие точки соприкосновения. И не забывайте, я еще и не начал. Если правда то, что ты можешь очень много сказать о человеке, проследив, каких он нажил себе врагов, еще важнее следить за теми, кто порвал с тобой дружбу.
   – Я умоляю вас не делать этого, – попросил Веселый Роджер без особой настойчивости.
   С таким же успехом он мог бы читать титры на экране телевизора: «Я... умоляю... вас... блям... блям... блям...» Неужели мне когда-нибудь еще раз встретятся такие зануды?
   Сынишка проявил к своей старшей сестре необычный интерес. Особенно, когда в воздухе повисло сексуальное напряжение. Он был неподдельно разгневан, когда его мать приказала ему отвернуться.
   Единственный, кроме меня, кто не проявил никакого беспокойства, Бриллиантовая девочка. Она стояла на четвереньках, подняв свой зад, словно кошечка, пробудившаяся от сладкого теплого сна.
   Почему я решил это сделать? Я имею в виду обычное в этом деле удовольствие разозлить их. Привести их в абсолютную ярость. Поднять их злость до такого уровня, о котором они до дня похищения и понятия не имели в той или иной степени мне приходилось делать это с каждой семьей. Разозлите их , как следует, и в них разгорится такая ярость, такая ненависть, что у них останется единственный выход: работать еще усердней. Сейчас объясню! Смешно ими просто манипулировать, но нельзя при этом оказаться лопухом. Необходимо учитывать ответную реакцию. Единственную возможность, которую я им предоставляю, это стать сильнее физически, что, сознательно или бессознательно, они связывают с возможностью меня убить. Я уверен, что некоторые мужчины даже рассматривают себя в роли гладиаторов, у которых единственная надежда заключается в том, чтобы стать достаточно сильными и порвать свои цепи. Могу поспорить, что нынешняя семья не составляет исключения. Они хотят разорвать цепи, как Рассел Кроу, этот толстенький и коротенький мальчишка, который играет главную роль в ужасно любимом всеми кино. Думаете, можно кого-нибудь отлить в бронзе, если у него слишком слабый мышечный тонус?
   Я делал просто ужасные вещи с разными домашними любимцами, чтобы нагреть страсти. Я особо не пачкался с убийством котят, чтобы довести их до бешенства. Но гарантирую, если бы я занялся скотоложетвом с любимой кошечкой Веселого Роджера, то услышал бы от него патетическую просьбу: «Я... умоляю... вас...»
   После некоторых моих экспериментов они, как монстры, переполнены злобой. Что же касается самой Бриллиантовой девочки, то я рассматривал опыты с ней, как возможность проверить, стоит ли за всем ее веселым хихиканьем что-нибудь или нет.
   Когда я встал позади нее, она обернулась и подняла бровь. Это выглядело так, словно она меня спрашивала, чего же я жду. Ну, начинай, придурок.
   Без дальнейших предупреждений я стянул с нее тренировочные брюки, ни слова не говоря при этом ни ей, ни галерее наблюдателей с их плаксивыми причитаниями. Должен признаться, что я сделал это с нетерпением человека, который очень долго сдерживался.
   Я вытащил складной нож, тот самый, которым колол щеку сыночка в микроавтобусе. Лезвие выскочило с громким металлическим щелчком, и в нависшей тишине это произвело достаточное впечатление на собравшуюся аудиторию. После этого я засунул лезвие под правую сторону трусиков Бриллиантовой девочки. Трусики оттянулись не более, чем на сантиметр, прежде чем нож прошел сквозь материю и резинка лопнула с несказанно приятным звуком.
   Передо мной во всей своей наготе появились правая ягодица и начало щели, разделяющей ее с сестрой. Я видел очаровательную линию загара, а трусики нежно смялись. Я наклонился и поцеловал нежную плюшевую оболочку ее плоти, стараясь не побеспокоить трусики, так как мне не хотелось нарушать их деликатное многообещающее положение.
   В последующие секунды воцарилась полная тишина. В конце концов, меня в руке был нож, а их дочка – в полной моей власти.
   Я встал, так как все еще был одет, и с громким щелчком сложил нож. Я стянул с себя футболку и шорты. Мой член набух. Я видел, как Джун украдкой посматривает на него. Ее полные ужаса взгляды метались между ним и тем, что предлагала Бриллиантовая девочка, словно пытаясь выяснить истинные намеренья ее дочери.
   Затем я услышал грубый голос ее муженька:
   – Она еще девственница, засранец.
   Веселый Роджер вывел меня из себя. Если можно было придумать самое неподходящее к случаю выражение или время для него, то он как раз попал в точку. Девственница? Да у него, должно быть, галлюцинации. Его дочурка такая же девственница, как Мадонна.
   После я снова сосредоточился на предстоящей мне работе. Я обнаружил, что Бриллиантовая девочка такая же шелковистая, как я и представлял. Она была достойна многого. А ее энтузиазм был необычаен. Стоны на грани крика. И вот тут-то все пошло насмарку.
   Я даже не заметил ничего странного, пока Джун не начала кричать. Тогда я с большой неохотой, так как был сосредоточен на нижней части спины Бриллиантовой девочки, на том, как длинные мышцы под кожей переходили в упругую подушку ягодиц, поднял взгляд. Мгновение раньше я целовал ее спину, пробегал языком вдоль ее позвоночника, по следам того пути, который моя рука проделала в микроавтобусе, когда я давал ей воды. Я еще чувствовал ее аромат, сочность ее юности, испытывал ее совершенный контроль над мышцами, который обычно утрачивается у женщин, если только они не начинают специально над этим работать. А тут Джун начала бессмысленно, хотя и не бесполезно, кричать. В этот момент Керри Уотерс интересовала меня не больше, чем участие в молитвенном собрании. Она, выпучив свои коровьи глаза, стояла на другом конце подвала. Она стала причиной вульгарно прерванного полового акта.
   Но что больше всего разозлило меня в те первые секунды, так это то унизительное положение, оказавшись в котором, мне пришлось бежать за ней. Мой налитый пенис дико болтался и хлопал меня по ногам и животу, как бьется о канаты боксер, попавший в нокдаун.
   Затем, разбив себе проклятое колено, я притащил Керри вниз. Но самый большой сюрприз ожидал меня после того, как я надел наручники на Ее Сиятельство и привязал ее к клетке, после чего сказал: «Ну, ладно. Так на чем мы остановились?» Ответ, который последовал, поверг бы в шок большинство смертных. Он изумил даже меня. Я опустил взгляд и увидел Бриллиантовую девочку, стоящую на четвереньках, как собака, выпрашивающая кость. Она держала свои руки перед грудью... Мой нож был у нее во рту. Я убежал без него. Я и шорты свои оставил здесь.
   Я отобрал у нее влажный нож. Обыскал шорты в поисках ключей от клетки и ее ошейника. Нет! Но, когда я снова повернулся к Бриллиантовой девочке, она держала их в зубах.
   Она могла освободить себя и всю свою семью. Это был бы просто ночной кошмар. Но Бриллиантовая девочка не сделала ничего подобного. Вместо этого она предала, всех да и себя тоже.
   Я услышал, как кто-то стучит по клетке. Это был Веселый Роджер. Сначала он, казалось, потерял дар речи, потерял способность произносить слова. На какое-то мгновение я подумал, что он просто исчерпал лимит своего словарного запаса. Но он, наконец-то, обрел голос и заревел:
   – Глупая грязная шлюха!
   – Но, Родж, – напомнил я ему, широко улыбаясь. – Ты же говорил, что она девственница. Помнишь? Она... и есть... девственница.
   И я спокойно возобновил свое священнодействие, от которого я был оторван таким грубым образом.
   Самообладание. Никогда не терять самообладания.

Глава двенадцатая

   Класс обнаженной натуры. В это утро Лорен чувствовала в воздухе излишнюю энергию, дополнительное гудение голосов, когда великолепный натурщик должен был вот-вот появиться в студии.
   Все одиннадцать ее учеников расположились за своими рабочими местами. Только одно место оставалось пустым. Когда она поняла, кто отсутствует, ее охватил страх. Если бы Керри не получила стажировку, то сейчас была бы здесь. А если бы она отказалась от этой стажировки, грустно напомнила себе Лорен, то не пропала бы в пустыне Юта. Штасслер сообщил о ее исчезновении два дня назад. Лорен отчаянно названивала в службу шерифа, в Моабскую службу поиска и спасения, да и самому Штасслеру, который так и не удосужился ответить на ее звонки. Как могло случиться так, что Керри взяла да исчезла?
   Лорен посмотрела налево, направо и представила себе рабочие столы в виде циферблата. Пустое место приходилось на полночь. Или на полдень? Этот вопрос вызвал в ней удивление, суеверный страх. Мурашки пробежали у нее по телу. А она все продолжала думать о пропавшей девушке. Керри великолепно работала с изображением человека, даже когда не хотела в точности повторять его. У нее был своего рода талант уцепиться за мышцу, сухожилие или черту лица и найти в своем воображении большее, чем простое повторение. Лорен не могла себе представить, как девушка с таким талантом могла исчезнуть с планеты, словно какая-то пылинка.
   Громко, как переломанная о колено ветка, хлопнул кусок пенопласта. Мелани, опять с косичками и в розовом свитере, начала приделывать куски к арматуре своей будущей скульптуры. Большинство из студентов уже начерно сложили из пенопласта форму тела модели. Два на четыре, пустые бутылки из-под воды и руки, полные капающей с них штукатурки. На этом занятии они будут добавлять еще штукатурку, пока ее не станет достаточно для того, чтобы начать резать, откалывать, точить ноги и руки, голову и туловище, грудь и ягодицы.
   Модель, Джой Андерс, подождала, пока студенты разложат свои инструменты и материал. Только тогда она сняла свитер, шарф и топик цвета киви. Бюстгальтера она не носила. Трусиков тоже. Она легла на белую простыню и поправила лежащий под простыней кусок пенопласта. Ее кожа имела равномерный легкий загар. Безукоризненно.
   – Не так, – сказала Лорен, склонившись над ней. – На левый бок, – Джой, должно быть, забыла нужную позу за время, прошедшее с последнего занятия. Она была очень занята на факультете. – Вот так. Икры и бедра под прямым углом.
   Лорен жестикулировала, наклоняясь над Джой, но не притрагивалась к ней. Девушка согнула ноги, как требовалось.
   – А теперь нам надо, чтобы ты опять слегка выгнула живот, откинув назад плечи.
   Джой двигалась с легкостью йога, хотя ее поза не была такой уж сложной. Верхняя часть тела поднималась под небольшим углом к бедрам, вполне достаточном, чтобы подчеркнуть линию груди, ребер и живота. Классические песочные часы.
   В большинстве случаев Лорен, находясь в студии, не замечала обнаженности тела. Будучи студенткой, а потом преподавателем, она провела в классе обнаженной натуры сотни часов, но у Джой была очень интересная татуировка. Янтарная фея ярко выделялась, поднимаясь от редких волосиков на бугре Венеры до пупка. Фея была щедро снабжена крыльями. Самая прекрасная татуировка, виденная когда-либо Лорен, а это уже говорит о многом. Сама Лорен считала, что татуировка такое же искусство, как музыка ресторанного оркестра.
   Более традиционная черная пантера прыгала с пятки Джой на ее ступню, в то время как янтарная стрекоза, также, с очерченным темным силуэтом, парила на спине в районе лопаток.
   Но что привлекало глаз Лорен, так это не сама плоть, хотя она и была восхитительна, а сталь, пронзающая одно из самых чувствительных мест. Джой носила по булавке в каждом из маленьких розовых сосков. Выглядело ужасно болезненно. А что будет, если Джой придется кормить грудью?
   Лорен спросила натурщицу, удобно ли ей, но в этом вопросе чувствовался какой-то подтекст.
   – Все отлично, – ответила Джой.
 
   В воздухе повисла пыль от штукатурки, которая извивалась в лучах пробивающегося сквозь щели жалюзи света. Несколько студентов надели дыхательные маски, чтобы не дышать пылью. Скребущие, режушие звуки и стук резцов наполнили воздух. К ним примешивалось шуршание полиэтиленовых пакетов, когда студенты доставали из них горсти известкового белого порошка и смешивали его с водой в пластиковых бочках.
   Лорен, взволнованная пустым рабочим местом, снова задумалась о Керри. Опасение, что с девушкой могло что-нибудь случиться, преследовало ее с тех пор, как она услышала мрачную новость. Она заставила себя пройтись по классу.
   Многие студенты все еще лепили влажную штукатурку на свои формы, но некоторые уже начали использовать инструмент, чтобы начать ваять тело Джой. Фелисия работала деревянной колотушкой и резцом с деликатностью маникюрши.
   – Ты слишком нежно бьешь, – заметила ей Лорен. – Дайка сюда.
   Она взяла в руки инструмент, нанесла по скульптуре Фелисии сильный удар. Сразу же отлетел комок штукатурки.
   – Если ты будешь миндальничать на этой стадии, ты никогда не закончишь работу. Придай ей черновую форму, а уж потом берись за детали.
   Фелисия кивнула, и когда Лорен отступила, нанесла по скульптуре более сильный удар, чем до этого. Ну что ж, это только начало.
   Пока что только Корнелии удалось уловить округлось бедер и ягодиц Джой. До поступления в школу Корнелия почти двадцать лет проработала массажисткой, поэтому ее руки хорошо знали формы человеческого тела. Лорен это не только чувствовала, но и видела. Дотронувшись до работы Корнелии, она ощутила тяжесть человеческого бедра. Скульптура была теплой, что всегда поражает студентов первого курса, которые еще не знают, что штукатурка имеет свойство нагреваться при высыхании, становиться теплой, как человеческое тело.
   Лорен посмотрела на часы и выскочила из класса, чтобы позвонить Раю, который должен был сегодня прибыть в Моаб. Зайдя в свой кабинет, она обнаружила послание от Эшли Штасслера. Итак, он наконец-то ответил.
   Она немедленно набрала номер, но снова попала на автоответчик. В четвертый раз. Когда она начала диктовать ответ, трубку поднял хозяин.
   – Эшли Штасслер.
   – Здравствуйте. Меня зовут Лорен Рид. Я преподаю у Керри скульптуру. О ней слышно что-нибудь новое?
   – Нет, к сожалению, ничего. Ни малейшей подвижки. Служба шерифа не может найти следов ее велосипеда.
   – При чем здесь велосипед?
   – Я думал, вы в курсе дела. Она поехала покататься на велосипеде и не вернулась. Ее ищут поисковые группы.
   О поисковых группах она, конечно, знала, но вот о прогулке на велосипеде...
   – Куда она поехала?
   – Этого мы не знаем. Если бы мы это знали, то, может быть, продвинулись бы гораздо дальше, – ответил он с заметным нетерпением в голосе.
   – Вы тоже принимали участие в поисках? – Она отчаянно надеялась на это, хотя бы для того, чтобы сказать декану факультета, что сам Эшли Штасслер ищет Керри.
   – Я?
   – Ну, конечно, вы?
   – Я работаю. Я не возглавляю местную службу поиска и спасения. Керри поехала кататься и не вернулась. Я заявил об этом шерифу. Что еще вы от меня хотите? В поисках участвуют вертолеты, самолеты. Вы понимаете, что моя литейка начинает трястись десять раз на дню? Как только они пролетают, альгинат дрожит.
   – Мне очень жаль, – вздохнула Лорен так равнодушно, что удивилась сама. В первую очередь она подумала об альгинате.
   Представила, как он его использует. Этот зеленый, похожий на резину материал может ухватить мельчайшие детали, что для человека, занимающегося физической стороной ужаса, несомненно, чрезвычайно важно.
   – Да, мне тоже очень жаль. Все эта история очень печальна и ужасно отвлекает от дела. Полагаю, что я больше не смогу принять участие в вашей программе.
   – Полагаю, что после случившегося тут нет никакой альтернативы.
   – Вы абсолютно правы. Не хочу показаться невежливым, но я поднял трубку, поскольку услышал, что звоните вы. Мне надо вернуться к работе. У вас есть ко мне что-нибудь еще?
   Несмотря на вежливый тон и извинения, грубость его ответа поразила Лорен. Не то чтобы она ожидала от него такого уж горячего участия, но, по крайней мере, после всего того, что она о нем читала, хотелось бы надеяться на какое-то сочувствие...
   – Нет.
   – В таком случае, до свиданья. Он повесил трубку.
   Лорен продолжала сидеть, уставившись на телефон. Она посмотрела на часы и задумалась, стоит ли звонить Раю. Под действием какого-то порыва позвонила, но в ответ услышала лишь автоответчик.
 
   К концу занятия только нескольким студентам удалось в общих чертах повторить формы тела Джой. Большинство испытывало разочарование и унижение от той трудности, с которой столкнулись при воспроизведении форм человека.
   Джой «ожила» и натянула свой топик. Не стесняясь собственной наготы, она не спешила натягивать брюки.
   Лорен проводила ее до двери и поблагодарила за помощь. Не каждая модель соглашалась на постоянную работу на занятиях. Но можно ли их за это обвинять? За тридцать долларов тяжело оставаться абсолютно неподвижной в течение трех часов, находясь при этом в неестественной позе. Не так уж легко достаются ей деньги.
   После того, как Джой ушла, Лорен вышла на середину класса посмотреть на незаконченные фигуры. Мало кто сумел получить хотя бы приблизительную форму. Ей бросилось в глаза пустое место, принадлежащее Керри...
   Полночь? Или полдень?
 
   Многочисленные заметки на первых страницах газет, рассказывали об исчезновении Керри то немногое, что и так было уже известно. Но Лорен в Ассошиэйтед пресс^[23] нашла статью, которая цитировала Штасслера. От этой статьи ей чуть не стало дурно. Штасслер сказал, что девушка проявляла необычайный интерес к заброшенным шахтам. Лорен сидела за столом, представляя Керри, лежащую с переломанными костями, в полубессознательном состоянии или вообще мертвую в глубине заброшенной шахты. И тут ей позвонил Рай.