Найканен Марк. Парад скелетов

   – Но она могла там собираться. Там может быть ручеек. Полезу и посмотрю.
   – Туда?!
   И опять все, что Лорен смогла увидеть под крутым откосом, был великий страх: пустое пространство высоко над твердой каменистой поверхностью земли.
   Керри прошлась вдоль верхней части наклонного камня, огляделась, нашла немного пыли и натерла ею свои руки. Затем она свесила ноги так, словно слезала с крыши на лестницу, но Лорен прекрасно видела, что здесь нет никакой лестницы и никаких ступенек. У нее было такое впечатление, что она наблюдает, как девушка совершает самоубийство.
   – Не делай этого! Я тебе говорю: не надо!
   Но у Керри осталось достаточно упрямства, чтобы покачать головой.
   – Здесь можно хорошо ухватиться. К тому же, что вы предлагаете делать? Умирать там наверху?
   – Боюсь, что умирать будешь сейчас ты.
   – Я не собираюсь умирать. Я...
   – Знаменитые последние слова.
   – Это пустячное дело.
   Девушка уперлась пятками кроссовок в склон. Ее вымазанные пылью пальцы вцепились в скалу.
   – А теперь пустите меня, пожалуйста.
   Лорен даже не замечала того, что держала девушку за запястья.
   – Это безумие. Ты даже не знаешь, есть ли там действительно ручеек.
   – Там есть трещина, черт побери, и я хочу просто посмотреть.
   Глаза у нее были дикими. Или это просто отчаянная решимость? На этот вопрос Лорен ответить не могла и, наконец, отпустила девушку.
   Керри начала осторожно спускаться по крутому откосу, стараясь всем телом прижиматься к скале. Пальцы у нее были растопырены и цеплялись за малейшие выступы. Лорен видела календарь с фотографиями скалолазов, их руки и спины были покрыты буграми мышц, но она никогда не видела проявления такого...
   – Нет! – вырвалось у Керри.
   Руки Керри сорвались, и она, быстро набирая скорость, заскользила вниз, прямо к краю пропасти. Скатываясь, девушка цеплялась за камни, но не находила никакой опоры и все быстрее приближалась к краю.
   – Господи! Господи, – умоляла Лорен.
   Ноги Керри миновали край, затем тело, голова, руки... Но... Да! Она сумела ухватиться за край скалы левой рукой и удержалась. Лорен могла разглядеть, как рука вцепилась в камень, суставы такие же твердые, как и сам камень.
   – Спасибо, спасибо, – шептала она.
   И тут Керри упала. Лорен застонала. Если бы ее тело не страдало от недостатка влаги, она бы заплакала.
   Керри не вскрикнула, не завизжала, она ничем не выдала местоположение Лорен их преследователю. Лорен даже не могла представить себе такую храбрость: падать с такой высоты и даже не вскрикнуть в последнем приступе ужаса.
   А затем Лорен услышала слова, которые были сказаны так тихо, что она решила, что это слуховая галлюцинация:
   – Со мной все в порядке. Здесь есть выступ. И тут вода. По звукам было похоже, что Керри пьет. По крайней мере, минуту после этого они не обменялись ни единым словом.
   – Давайте сюда, – позвала, наконец, Керри. – Это всего лишь струйка, но если немного подождать, то можно наполнить весь рот.
   Голос ее уже стал сильнее, было похоже, что сил у нее прибавилось. Но «Давайте сюда»? «Ни за что, – подумала Лорен. – Ни за что на свете». Всего лишь какой-то момент назад Керри, а она – атлет, не удержалась и разбилась бы, если бы не поймала этот выступ. Лорен и в голову не приходило, что Керри могла видеть выступ и сознательно разжать руку.
   Это невозможно, так как Лорен не верила, что она может прокатиться по откосу и упасть... упасть... на другую скалу. Об этом не может быть и речи. Безумие даже...
   Над краем утеса появилось лицо Керри. Рот и щеки у нее были влажными. И она широко улыбалась.
   – Это всего лишь прыжок с метровой высоты, если повиснуть на руках, а там, – она сделала.паузу и посмотрела вниз, – а там выступ на целый метр.
   Целый метр.
   – Мы можем остаться здесь на ночь, а утром вылезти. Или можем напиться до отвала, а потом вылезти.
   Лорен и думать не хотела ни об одном из этих вариантов.
   – Я буду здесь и помогу вам. Я могу вас схватить. Просто делайте все, что можете, чтобы притормозить. Упирайтесь в камень и телом, и ногами.
   – А что, если я и тебя с собой потащу?
   – Не утащите. Я не хочу лететь отсюда ни за какие коврижки.
   Но из этих слов Лорен сделала только один вывод: вероятность слететь оттуда вполне реальна. И все же она присела на корточки, словно готовясь к чему-то или молясь, затем развернулась и начала спускать ноги с края впадины. Но нет, это невозможно... Она не сможет... сделать... такое. И тут в нескольких сотнях метров от себя она заметила Штасслера, темная фигура, скользящая среди теней.
   – Штасслер! – шепнула она Керри.
   Та кивнула и отчаянно замахала рукой, приглашая ее к себе.
   Лорен никогда еще в жизни так не боялась, но страх упасть со скалы во время критического спуска уступил место страху попасть в руки человека, который держит в подвале скелеты, который замучил и убил на глазах у Керри трех человек, включая ребенка.
   От волнения ее руки вспотели, она готова была проклясть их за то, что они так расточительно расходуют драгоценную влагу и проклясть себя за то, что не догадалась так же, как Керри, намазать руки пылью. Лорен теперь поняла смысл этой процедуры: пыль впитывает в себя пот и жир с рук и делает захват более уверенным. Но возвращаться было уже поздно. Надо спускаться.
   Держась за край утеса, Лорен свесила ноги, уперлась носками в скалу. Затем правой рукой нащупала какой-то выступ, за который, казалось, можно было удержаться, и вцепилась в него так, что оцарапала все пальцы. Теперь она отпустила левую руку и начала скользить вниз. Лорен ощупывала камень, ища, за что ухватиться. Внезапно она почувствовала тяжесть собственного тела, уцепилась указательным и безымянным пальцами за какую-то трещину, остановив то, что вначале сочла свободным падением. На самом деле она спустилась всего-то на несколько сантиметров. Ноги у нее тряслись от страха.
   – Не смотрите вниз! – предупредила Керри.
   Но это предостережение прозвучало уже после того, как, застыв на поверхности утеса, Лорен повернула голову и посмотрела на укрытую тенью расщелину, готовую поглотить ее.
   Ее скользкие пальцы потеряли упор, и Лорен заскользила вниз. Охваченная паникой, она уткнулась подбородком в скалу, и ее голова начала отчаянно биться о камни, в то время как сама она двигалась в раскрытую пасть каньона. Лорен сломала три ногтя, но замедления не последовало, ее тело продолжало скользить с ужасающей скоростью. И вот ее ноги достигли края скалы. Затем живот. Голова. И тут на какую-то долю секунды она увидела узкий, как гроб, выступ, пенистый поток воды и чудовищные валуны.
   На какое-то мгновение Лорен потеряла всякий контакт с твердой поверхностью. Весь мир, ее жизнь, все, что она знала, оказались подвешенными в пустоте. Никакого потока воспоминаний, только непреодолимый бесконечный страх смерти.
   И тут она приземлилась на выступ. Тяжело. На мягкое место. Лорен инстинктивно вытянула руки, скользнула пальцами по скале и начала судорожно хватать воздух. Она качалась, сидя на камне, а потом начала скользить к бездне. Правой рукой Лорен ухватилась за острый край скалы, когда ноги ее уже висели в воздухе, предупреждая о том, что ее ожидает. Она отчаянно попыталась ухватиться за Керри. Девушка схватила ее за руку, и Лорен выкарабкалась на безопасную площадку. Она не успокоилась, пока всем телом не прижалась к стене. Продолжая дрожать, Лорен вдруг поняла, что намочила штаны. Не так, чтобы очень. Для этого в ее теле осталось слишком мало жидкости, но штаны стали определенно мокрыми. Однако, она была настолько напугана, что ей это было безразлично.
   – Все в порядке? – склонилась над ней Керри.
   На данный момент Лорен не могла даже ничего ответить. Она не могла взглянуть ни направо, ни налево, ни прямо перед собой. Лорен не могла вынести присутствие этой пустоты.
   – Воды, – прошептала она.
   Керри помогла ей встать на ноги и, когда Лорен выпрямилась, то увидела драгоценную струйку. Когда она прижалась к струйке губами, та ей показалась на удивление обильной.
   Лорен пила, не останавливаясь, несколько минут. Но затем, как очередной кошмарный сон, она услышала, как Керри прошептала:
   – Он там, наверху.
   Шаг, еще один. Штасслер тоже остановился у края утеса. Обе женщины застыли неподвижно, как держащий их камень. Лорен гадала, отважится ли он заглянуть вниз, а если он, так же, как она, скользнет вниз, то сумеют ли они, воспользовавшись инерцией, столкнуть его с выступа.
   «Но зачем ему это, – спросила она себя. – Вода у него есть». Это они остановились здесь из-за воды. Из-за воды и страха, поправила она себя. Первая была так желанна, а второе – так ужасно, однако, откажись она от этого, она бы погибла. Больше всего она боялась Штасслера, и этот страх подтолкнул ее к тому, что было ей нужнее всего на свете, к воде.
   Снова послышались его шаги, потом он остановился. Штасслер отошел от края обрыва. Затем они услышали, как он сел.
   Лорен посмотрела на Керри и сделала руками отталкивающее движение. Керри сразу же все поняла. Неужели так быстро мог родиться план убийства? Лорен в этом сомневалась.
   Керри наклонилась вперед и бесшумно попила из бегущей струйки. Внизу слышался шум реки, но теперь он для Лорен уже не был столь мучителен. Наоборот, теперь она находила, что он успокаивает. Лорен пришла к выводу, что вода, как и многое другое, может сделать человека великодушным, если ее у него достаточно. А как же Штасслер?
   Он добился большего успеха, чем любой из ныне живущих скульпторов. В глазах некоторых критиков он уже поднялся на высоты, сравнимые с Константином Бранкузи или Генри Муром. Но благородным Штасслер не стал, он стал хладнокровным убийцей.
   Лорен по голове ударил камешек. Затем камешек угодил в плечо Керри. Он, как ребенок, скатывал камешки по крутому откосу.
   Как ребенок? Может, и нет. Лорен подумала, что он прислушивается к их звуку, последует ли очень быстро удар или же камень беззвучно полетит дальше в каньон.
   Теперь упал камень размером с мяч для гольфа. К собственному удивлению, Лорен поймала его и кинула дальше. Керри, казалось, была озадачена.
   – Он пытается выяснить... – прошептала Лорен.
   Но Керри быстро прижала палец к губам. Она все поняла. Они обе уставились на край утеса.
   Теперь полетел камень размером с апельсин. Поймать его Керри, не смогла, но сумела оттолкнуть за край выступа.
   «Он чертовски методичен, – подумала Лорен. – Камни становятся все больше и больше».
   Еще больше: камень размером с грейпфрут зло застучал по склону. Лорен ловко, так ловко, что даже сама удивилась, поймала его и бросила дальше.
   Она испугалась, что сейчас полетит булыжник, который раздавит их. Но он прекратил свою игру так же внезапно, как и начал.
   Они услышали, как он встал и пошел прочь. На этот раз он уже не вернулся. Во рту у Лорен все пересохло, и следующие полчаса они по очереди прикладывались к струйке. Каждый раз, когда она прижималась губами к влажной скале, она вспоминала о Рае.
   Когда они уже не могли больше пить, то сели, прижавшись спиной к скале. Как только Лорен поднимала взгляд и между ними и противоположным утесом не видела ничего, кроме воздуха, в горле у нее появлялся комок. От осознания того пространства, которое она делила с Керри, это чувство становилось лишь сильнее. Правым боком она прижималась к девушке, а слева у нее было всего пять сантиметров каменного козырька. Ей хотелось, чтобы это был километр или, по крайней мере, метр, и чтобы козырек казался понадежнее.
   – Ну ладно, женщина-паук, – пошутила она, обращаясь к своей студентке, – что дальше?

Глава двадцать пятая

   Я впервые в жизни я признал немыслимое. Осматривая в сгущающихся сумерках лежащие передо мной земли, я старался не терять надежду. Однако непродуманный оптимизм – всего лишь потрепанные одежды, а я всегда гордился своим нежеланием опускаться до дешевого самообмана. Ее Светлость и Шлюха от прессы убежали от меня. Это доставит мне большие осложнения. Когда они появятся, все равно где, с моей карьерой скульптора будет покончено, по крайней мере, в обозримом будущем. Но я мог кое-что предпринять, и я это сделаю. Это ясно, как закат солнца, которое вот-вот спрячет свой краешек за горизонтом.
   Я принюхался, в воздухе пахло полынью и можжевельником, хотя происхождение этих запахов было непонятно. На камнях слишком скудная жизнь. Возможно, я ошибся, и мое обоняние меня подвело.
   Так много принести в жертву, пройти такой путь и теперь отдать все в руки филистимлян – такое оскорбление, перенести которое я вряд ли буду в силах. Я даже не могу позволить себе траур. Если я не буду быстро действовать, то они выяснят мои методы и постараются дискредитировать всю мою работу. Заголовки будут кричать о безумии моих методов, придумывать какие-нибудь термины. А все из-за этой Шлюхи от прессы, хотя должен признать, что в этом есть доля и моей вины. Я не должен был допускать на свои земли проклятую собаку. Я должен был сразу же пристрелить ее, как делаю со всеми бродячими собаками в своих владениях. И пусть бы Шлюха побежала жаловаться властям. Кому бы они поверили? Этой ведьме или мне. Я бы пожаловался, что эта зверюга на меня напала. Ротвейлеры очень злобны. Кто этого не знает? Так что ее жалобы ни к чему бы не привели.
   Горькая ирония в том, что эта мямля сумела все разрушить. Величайший скульптор последних нескольких столетий вынужден бегать в ночи, как изгой. А все потому, что мне в жизни повстречалась эта кляча.
   Но разве это не обычное явление: низшие пытаются подчинить высших. Именно так я понимаю демократию.
   Мое самое страстное желание – медленно разрезать эту Шлюху, нарезать на мелкие кусочки. Но я сейчас не могу себе позволить такое удовольствие. Как я уже говорил, мне надо пересмотреть все, что я могу сделать. Лучшим выходом будет взорвать шахту. Это закроет вход в могилу нескольких дюжин, а заодно спрячет лица, лица тех, чьи жизни я забрал. Я буду глубоко скорбеть об этой утрате. Я хотел, чтобы мир взглянул на них после моей смерти. Но пока их надо похоронить. Это единственная возможность сохранить надежду на возвращение.
   Я очень тщательно спланировал оформление моего смертного суда, но я никогда не лишу себя жизни. Только тех, кто был отдан мне в руки, можно сказать, доверен мне Судьбой. Это она, которая предназначила их мне в рабство. Мне надо будет перенести в шахту парад скелетов. Это может занять несколько часов, но, в конце концов, все они присоединятся к Бриллиантовому и многим другим.
   Жаль терять шахту. Но после этого все физические улики против меня будут уничтожены. Ни один шериф не рискнет тратить сотни тысяч долларов на вскрытие шахты, не зная о тех ценностях, которые там хранятся. А никто из живущих, включая Ее Светлость и Шлюху от прессы, не знает об этих сокровищах. Они знают только о подвале и клетке. И пусть власти делают, что хотят. Иметь клетку – это еще не преступление. Многие официальные представители мест заключений позавидуют ее прочной конструкции.
   А затем я буду ждать, как выжидают в пустыне койоты. Если возникнет такая необходимость, буду ждать годами и смотреть, что они смогут сделать. Будут возмущенные слова двух ведьм, их заявления шерифу и для прессы, но без тел все это ничего не стоит. А когда месяцы превратятся в годы, когда внимание прессы и полиции обратится на тысячи других заурядных убийств, они испытают глубокие страдания и смерть, которые вполне заслуживают.
   Бульварные газетки заметят их внезапное исчезновение... Возможно... Но опять не будет никаких подозреваемых, только отметят исчезновение когда-то знаменитого скульптора. Шериф, кто бы им ни был к тому времени, заявит, что дело остается открытым, но в душе он и его следователи будут прекрасно понимать, что без свидетелей и тел сделанные несколько лет назад заявления абсолютно бесполезны.
   Так что через десять лет, думаю, обо мне снова заговорят. Я буду еще достаточно молод. Я заявлю, что ужасы нашего века заставили меня искать уединения и, как основатель современной культуры, я буду не только прощен. Обо мне заговорят еще громче, чем когда-либо. Появятся рок-группы с именем «Штасслер», а мои скульптуры будут продаваться в несколько раз дороже первоначальной стоимости. Меня с радостью примут обратно в мир искусства, потому что такова природа коммерции. Я буду снова работать с плотью, но уж на этот раз буду бесконечно осторожен.
   Это успокоило мою больную душу. Я отправился в обратный путь. Но это все утешения, которые может позволить себе человек, достаточно предусмотрительный, чтобы учесть все возможные последствия. Мне не надо много времени. Полагаю, что я вернусь к полуночи и сделаю все необходимое. У меня есть все документы, чтобы начать новую жизнь, а в зарубежных банках у меня накоплено денег больше, чем мне может понадобиться. Впереди у меня будет уйма времени для печали и для планирования неизбежной смерти этой парочки.
   Далеко на севере, над горами разорвалось небо, и через несколько секунд я услышал раскаты грома. Действительно, звук грома напоминает грохот обвалившихся кирпичей. Я взглянул на ночное небо, испытывая удовольствие от того, что еще могу любоваться простой красотой, ее буйными чудесами, не потерял вкуса к жизни, несмотря на все неприятные события этого неудачного дня.
   Внезапный порыв воздуха, словно я открыл дверь чулана, ведущего в шахту, обдал холодом кожу. Ее рука легла на фальшивую дверь, когда Шлюха осматривала литейку. Я прямо тогда готов был заколоть ее. Но она отошла в сторону, и моя рука выскользнула из кармана, где лежал нож. Я увидел в ее глазах пустоту и понял, что мне нечего беспокоиться.
   Но я ошибся, не так ли? Ошибся, проглядев ее настырность и любопытство ее тупорылой собаки. Сколько собак я убил и здесь на ранчо, и во время своих набегов, как например ту колли, которую я в последний раз использовал как приманку? Две дюжины? Три? И каждый раз я испытывал удовольствие. А тут появился этот зверь с настолько глупой мордой, что я такой еще в жизни не встречал, и он еще умудрился проскочить в сарай мимо меня. А может, она именно так и планировала? Не пустить его в дом, не пустить его в литейку, а когда я потерял бдительность, дать ему проскочить к двери. Ну уж нет, я слишком хорошо о ней подумал. Ей такого не сделать. Зверюга проскочил в сарай. С ее точки зрения в этом не было ничего особенного. Пусть себе болтается. Я сам вспомнил про него только тогда, когда он начал рыться в соломе.
   Были и другие вещи, о которых мне стоило пожалеть, еще сильнее. Теперь, когда уже поздно, невозможно этого не понять. Мне не надо было терять время на то, чтобы обрабатывать рану. Лучше было рискнуть получить инфекцию, чем дать им возможность уйти. «Но каков шанс у них на успех?» – думал тогда я. У них не было никакого шанса. Они все время, черт меня подери, находились у меня на глазах. Я потерял их из виду, когда спускался по лестнице. Но тогда я надеялся, что они заблудятся, может, даже умрут там. Любой здравомыслящий человек подумал бы то же самое. Я никак не ожидал, что они доберутся до камней, и я потеряю след. Вполне возможно, что они сейчас идут обратно. В таком случае мне надо просто немедленно бежать, оставить надежду разрушить шахту и восстановить карьеру самого знаменитого скульптора в мире.
   Буря подбиралась все ближе. Молнии освещали землю, словно маяки, на секунду делая ее белой.
   Порывы ветра ударяли меня. Я вдохнул и почувствовал запах озона. Скоро пойдет дождь. При вспышках молний я разглядел на севере падающую с неба пелену. Дождь возродит жизнь в пустыне, рычащий зверь встанет на ноги. У скалы, на которой я стою, появятся крылья, как у водяной птицы, она направит потоки на прожаренную землю вокруг ранчо, наполнит высохшие устья бурлящими коричневыми потоками воды, песка и грязи. Эти потоки будут перекатываться через валуны и уходить в глубь сыпучих песков, которые лежат спящими, как жабы. Дождь напоит жидкостью это место скорби.
   Скоро пустыня наполнится всевозможной жизнью. Такие ночи превращаются в безумие, чудовищное действо. А если буря окажется достаточно сильной, то она может сотрясать небо, буйствовать потоками на земле и сносить с поверхности все, что не имеет корней.
   Я внимательно смотрел в сторону ранчо. Мне надо было преодолеть несколько километров. Я стал изучать склоны холмов, подождал, пока снова сверкнет молния. В меня может ударить молния, но я не верил, что такое может случиться. Не странно ли, в такой уязвимый момент моей жизни я испытываю такую уверенность в защите свыше?
   Длинные скрюченные белые пальцы разорвали темноту. Алмазные вспышки. Картина, достойная самого Данте. И тут я увидел их. Казалось, безбожная, опустошенная вселенная говорила мне: «Вот они. Бери их обеих. Они твои. Ты заслужил их. Ты заслужил их своими муками, своим искренним отчаянием».
   Между нами было менее двадцати метров. Я поднял голову к небу, и мои руки раскрылись для объятий нарастающей ярости. Первые беременные капли упали мне на щеки. Мимо меня прокатился гром, уносимый яростным порывом ветра. Скала, на которой я стоял, вздрогнула, и я выкрикнул неповторимую клятву. Звук был таким чистым и первобытным, что мог означать только одно: убийство и выживание, одно порождает другое. И оба рождают кровь.

Глава двадцать шестая

   Они отдыхали на козырьке, похожем на гроб, около часа. И все же этого оказалось недостаточно, чтобы Лорен почувствовала себя комфортно. Само окружающее пространство не способствовало этому. Ее поражала та легкость, с которой Керри вставала, подходила к струйке, чтобы попить, и, вероятно, при этом даже не задумывалась об опасности падения.
   Лорен тоже еще несколько раз попила, но только при том условии, что Керри вставала, протягивала ей руку и все время стояла рядом...
   На севере над горами разразился шторм. Черные тучи играли мощными мускулами в алом отсвете заката, и Керри тихо сказала, что им надо идти.
   – Зачем?
   Лорен не хотела уходить. Ей хотелось задержаться здесь.
   – Пожалуй, для нас в данный момент это самое худшее место в мире. Если мы сами не уберемся отсюда, то нас отсюда просто смоет.
   Лорен посмотрела наверх. Она все поняла. Когда разразится буря, прогремит гром и ударит молния, через этот скол ринется дождевая вода. Он превратится в сточную трубу.
   – Как ты думаешь, сколько у нас еще времени?
   Лорен не хотела уходить до того, как это станет абсолютно необходимо.
   – На самом деле нисколько. Нельзя сказать, с какой скоростью движется эта буря. Вы можете себе представить, как мы будем выбираться, если вокруг будет хлестать ветер и лить дождь, а...
   – Хватит, – умоляюще попросила Лорен.
   Ей вообще было трудно представить, как она будет выбираться, а тут еще добавлялись разгневанные силы проклятой пустыни.
   – Вы должны пойти первой, – сказала Керри.
   – Почему я? – возмутилась Лорен, словно ее это оскорбило.
   – Потому что, если я буду сзади, то смогу вам помочь. Лорен вся сжалась от страха.
   Керри встала и сложила руки наподобие стремени.
   – Я вас подсажу. Затем я полезу сама. Вы поставите ноги мне на плечи, и у вас не возникнет никаких трудностей. В нижней части утеса есть небольшой выступ, за который вы сможете ухватиться, – она кивнула в сторону склона.
   – Насколько небольшой?
   – Пять. Вполне достаточно.
   – Пять сантиметров?
   – Это очень много, когда лезешь на скалу.
   – Для тебя, может быть, это и так.
   – Вы тоже сможете это сделать, Лорен. Должны сделать.
   – А как ты заберешься?
   Лорен, все еще сидя, вцепившись в скалу, совсем забыла, что Керри хорошо лазает по скалам. Она доказала это, когда самостоятельно взбиралась на выступ. А ведь Лорен подумала, что девушка упала в каньон.
   Керри напомнила ей об этом, затем сказала:
   – Я уверена, что вы сможете это сделать, но если вы пойдете первой, я смогу помочь. Забраться наверх не составит особого труда.
   – А что составит? – в действительности об этом можно было и не спрашивать. Проблемой будет залезть по наклонному откосу, лежащему между нижней и верхней частью скалы. Лорен медленно указала на него. – Склон? Когда выберемся на основание склона?
   – Ну... – Керри замялась. – Думаю, залезать будет легче, чем спускаться.
   «Господи, хорошо, чтоб так и было».
   – Посмотрим, – добавила она уже веселее. Посмотрим? Лорен хотелось бы получить более определенный ответ.
   В следующей фразе Керри не было вообще никакого утешения.
   – Выбора-то у нас все равно нет. Лорен уставилась на струйку.
   – Хотите перед началом еще раз попить? – Керри снова протянула ей руку, и та заставила себя встать еще раз.
   Лорен приложилась к струйке, потом еще раз.
   – Ну, готовы? – спросила Керри.
   – Наверное.
   Керри встала рядом со струйкой, Лорен подняла левую ногу и поставила ее на сцепленные руки Керри.
   – Не давайте свои ногам трястись.
   – Постараюсь, – жалобно ответила Лорен.
   – Учтите, мы не собираемся проделывать это несколько раз. Это рискованное предприятие, и чем быстрее, тем больше шансов, что...
   – Замолчи! Не надо об этом. Я все сделаю. Обещаю.
   – Хорошо. Успокойтесь. На счет три.
   Керри начала считать. Как только Лорен почувствовала, что ее поднимают, она выпрямила ногу, изо всех сил стараясь ухватиться руками за пятисантиметровый выступ на нижнем скате откоса. На самом деле это означало превратиться на несколько секунд в того, кем ты никогда не был, – в женщину, у которой нет смертельного страха высоты.