Найканен Марк. Парад скелетов

   – Что значит исчез? Вы проверяли его номер? – вмешалась Лорен.
   Шериф устало посмотрел на нее.
   – Да, мэм, мы проверили его номер. Там все еще лежат кое-какие его вещички. Но нет ни велосипеда, ни машины.
   – Мне казалось, что он у вас под наблюдением, – заметил Рай.
   Шериф скрестил на груди руки.
   – Держали под наблюдением. Но он ушел во время пересменки, что только усиливает подозрения. Все выглядит так, словно он поджидал момент, когда мы отведем от него глаза. Мы не должны были потерять его, но вот это именно и произошло. Я поднял на ноги полицию штата.
   – Так вы действительно полагаете, что он сбежал? – спросила Лорен.
   – Думаю, он нарушил данное мне обещание, и я выписал ордер на его арест за побег. И я не шучу с этим. Так что если вы вдруг случайно его встретите, – шериф, прищурившись, внимательно посмотрел на обоих, – скажите ему, что это была самая большая ошибка в его жизни. И что самое лучшее для него – это самому явиться к нам.
 
   Джаред Нильсен не чувствовал, что он совершил ошибку, тем более самую большую в своей жизни. Он считал, что чертов шериф связал ему ноги, все время откладывает допрос на детекторе лжи и при этом думает, что Джаред будет сидеть на месте пай-мальчиком. Хватит. Он мог пройти проверку на детекторе лжи в любое время, а вот для Керри время не терпит.
   Он медленно и осторожно, чтобы не поднимать хвост пыли, вел свой «Экспедишн» по пустыне. Похоже на то, что он крадется. Примерно через двадцать минут он увидел справа от себя Грин-Ривер^[27] и крутое ущелье, из которого она вытекала. Джаред ездил здесь на велосипеде вчера рано утром, когда проводил предварительную разведку местности. Он знал, что на берегу реки со стороны Штасслера большая пещера, где он сможет спрятать свою машину. На самом деле там было несколько пещер, но он имел в виду ту, которая, казалось, была проделана носом Боинга 747.
   Джаред прямо на «Экспедишне» въехал туда так, словно это был гараж. Пещера оказалось около десяти метров глубиной. Она надежно укрывала машину, если, конечно, не начнутся серьезные поиски. Потолок у пещеры оказался достаточно высоким, поэтому велосипед из багажника на крыше можно было снять уже внутри. Джаред планировал проехать на велосипеде через все ранчо до самых зданий.
   Часы на приборной показывали пять минут четвертого. Он очень тщательно спланировал время. Но впереди долгий путь.
   Джаред очень волновался. И ему надо прятаться: он улизнул от полиции. Не может же он сидеть где-нибудь в пригороде, распивая кофе. Он планировал пробыть здесь до захода солнца, в сумерках пересечь на велосипеде пустыню и провести ночь в поисках Керри. Джаред, конечно бы, предпочел обыскать ранчо днем, но, как ему говорила Керри, Штасслер иногда неделями не покидает своих владений. По крайней мере, ночью он должен спать.
   Джаред снял с багажника велосипед и проверил рюкзак на предмет всего необходимого: снаряжения, воды, пищи. Даже если ему придется прятаться, на два дня ему должно хватить. Если Керри там, то он должен найти ее. Газеты писали, что шериф тут был и осмотрел территорию, но Джаред не собирался «осматривать». Он прочешет каждый метр этого участка. Ни в какую шахту она не упала. Не было ее на этой чертовой дорожке для джипов. По его расчетам за пределами ранчо этого Эль Пресмыкающегося возможностей оставалось не так уж и много.
 
   Вскоре после семи Джаред натянул рюкзак, сел на велосипед и направился в пустыню. Тени от холмов поглощали и без того сумеречный свет. Его фигура стала призрачной. Камуфляжный костюм и грязь, которую он наложил на раму, руль и педали, еще больше способствовали маскировке. Он ехал с большими предосторожностями, так как впереди перед ним простиралась незнакомая для него местность.
   Джаред больше часа боролся с пересеченной местностью, но вот перед ним замаячили силуэты зданий ранчо.
   Ближе всего находилась литейка. Он спрятал велосипед в кустах красной полыни и, пригибаясь, перебежками от одного чахлого кустика к другому стал пробираться ближе к зданиям. Признаков Эль Пресмыкающегося нигде не заметно.
   Джаред подобрался поближе к задней стенке литейки. Он решил обыскать ее первой. В такое время суток там самая маленькая вероятность наткнуться на Штасслера; Керри сказала, что тот любит работать по утрам, поэтому у нее всегда было свободное время во второй половине дня.
   После литейки Джаред обыщет главный дом. Там Керри ночевала. Он найдет местечко, откуда можно будет наблюдать за Штасслером, и когда утром Эль Пресмыкающийся пойдет работать, Джаред проникнет в сарай и гостевые помещения. Это – самая трудная часть задуманного. От одной мысли о риске наткнуться на Штасслера у него холодило в животе. Но, возможно, до этого и не дойдет. Он найдет Керри задолго до того, как надо будет войти в сарай.
   Когда Джаред подобрался поближе к литейке, он начал испытывать чувство благодарности к Штасслеру за то, что тот не завел собаку. Последнее, что ему сейчас было нужно, так это лающая большая старая овчарка, а еще хуже, собака, пытающаяся его съесть. Никакого оружия у него не было, если не считать армейского шведского ножа. Как бы ему хотелось иметь пистолет. Вот он приблизился не более чем на пять метров к задней двери литейки.
   Прежде чем вскарабкаться наверх, он еще раз осмотрелся. Она где-то здесь. У Джареда в этом не было никаких сомнений. Но тут его взгляд упал на землю, и он испугался, что она уже мертва. Ее могли засунуть в тесную могилу.. Но это выглядело слишком жестоким. Нельзя же ждать всю жизнь Керри, чтобы ее тут же отобрали у тебя. Он отказывался верить в подобную несправедливость. А еще он отказывался верить в невиновность Штасслера до тех пор, пока не обыщет каждый сантиметр его обиталища.
   Джаред сделал очередную перебежку в сторону литейки, завернул за угол. Он хотел удостовериться, что джип Пресмыкающегося стоит в сарае. Было бы просто здорово, если бы его не было на месте. Керри говорила ему, что если он и выезжает в город, то делает это поздно вечером.
   Джипа там не было. Джареду хотелось кричать от радости, но тут он сообразил, что Штасслер мог поставить его перед сараем. Узнать это он мог, только добравшись до фасада литейки.
   «Подумай об этом», – сказал он себе. Если его нет, изменит ли это что-нибудь? Ни в коем случае. Так что придерживайся плана. Загляни в литейку, выясни, что там можно найти. А уж потом, если ничего нет, можно подумать, не пробраться ли этой же ночью в сарай и гостевые комнаты.
   Джаред вернулся и толкнул заднюю дверь. Металл. Наподобие того, что делают на складах. К тому же дверь закрыта. В этом нет ничего удивительного. Керри сказала, что он очень скрытный. Окна с двойными рамами, из прочного металла. Тоже закрыты. Все хуже, чем он думал. Прежде чем выбить стекло – разбить двойное закаленное стекло, – он решил проверить крышу. Отец брал его с собой на Йосемит... Теперь он забрал с собой все, что могло бы пригодиться для того, чтобы забраться на любое строение. В литейке обязательно должна быть печь. А печь, в свою очередь, подразумевает трубу. Обычно кирпичную. Джаред был худощавым и достаточно сильным. Кроме того, с крыши литейки он мог осмотреть территорию и проверить, нет ли джипа перед сараем.
   С первой же попытки Джаред сумел зацепить конец веревки с кошкой за край плоской крыши. Он сделал это так же ловко, как рыбак со спиннингом подцепляет форель. Однако, когда Джаред начал взбираться на стену, держась за конец веревки, то почувствовал себя животным, которого вот-вот поймают. Вскоре он испытал ощущение первого успеха: взобравшись на крышу, тут же обнаружил приоткрытый световой люк.
   «Отлично», – сказал он себе. Джаред затащил наверх рюкзак и веревку и начал крадучись пробираться по крыше. Он заглянул в световой люк, но разглядел внизу только неясные тени.
   Перебежав к лицевой стороне литейки, он посмотрел на сарай. Там стоял джип Штасслера. По его животу пробежал холодок. Только сейчас он понял, сколь велика была его надежда на то, что Эль Пресмыкающегося нет в его обиталище.
   Джаред подумал о том, что ведь именно это он и предвидел. Но лучше от этого не стало. Он поспешил на середину крыши, испытывая беспокойство от осознания того, что Штасслер может его заметить, просто выглянув в окно помещения для гостей, находящегося на втором этаже сарая.
   Лучше скрыться.
   Джаред открыл люк и положил его на крышу. Зацепив кошкой на веревке за металлический край люка, он начал спускаться навстречу неподвижным теням. Но как только его ноги коснулись пола, ему стало страшно. Вдруг одна из теней сейчас выскочит и схватит его?
   Несколько мгновений, пока не успокоилось дыхание, Джаред осматривался, ждал, пока глаза привыкнут к сумеречному неровному свету. Именно в этот момент он и заметил скрючившегося в углу человека.
   Штасслер? Что он здесь делает? Затем он сообразил и чуть было не подпрыгнул от радости. Это всего лишь скульптура! Статуя! Джаред так старательно разглядывал фигуру, как раньше ни разу не разглядывал ничего в жизни. Наконец в отблесках света уходящего дня разглядел металлическую руку. От испытанного облегчения Джаред укусил тыльную сторону ладони – детская привычка, от которой он так и не сумел избавиться за последние десять лет.
   Он отдернул руку ото рта. Ему не хотелось, чтобы Керри увидела его таким. Он не был лишен геройских фантазий. Он воображал себе ее благодарность, когда она его увидит. Распахнутые объятья. Слезы благодарности. Она доверит ему свои секреты, а он, Джаред Нильсен, расскажет ей, как он совершил этот благородный поступок.
   Справа он разглядел передвижной подъемник и цепь, свисающую с его двадцатисантиметрового блока. В паре метров за краном начиналось свободное пространство с металлической решеткой и земляным полом. В воздухе носился легкий запах каких-то химических реактивов. Не то чтобы неприятный, но острый. Подобный запах исходит от погашенной, но все еще тлеющей деревяшки.
   Взглянув налево, он увидел печь, круглую, высотой с него, с кнопками и переключателями. В метре от нее стоял тигель. Все в одном месте. Но зачем такая большая площадь? Он кое-что знал об отливке из рассказов Керри – как делается форма, как нагревается и остужается бронза, как недопустима поспешность. Абсолютно ни в чем. Рассчитан каждый момент. Поэтому литейки планируются очень тщательно. Вот настенные вытяжные вентиляторы, раковины, стол для изготовления форм. Все правильно. Необходимое оборудование. А что там, за перегородкой?
   Первый шаг по бетонному полу Джаред сделал очень осторожно, стараясь ни на что не наткнуться. Еще одна тень в сгущающихся сумерках ночи, которая бесшумно скользит к перегородке. Он не хотел свалить один из баллонов с кислородом, углекислым газом или аргоном. Откройся кран одной из таких штук, и она превратится в ракету, вылетит прямо сквозь кирпичную стену. Вот поэтому на них сверху и надевают куполообразные металлические колпачки. А Керри говорила, что скульпторы часто ленятся навинчивать их.
   Джаред наступил на маленький твердый предмет, остановился и подобрал осколок. Рядом стоял стол. Наверное, на нем Штасслер после отливки разбивает форму.
   Постой! Он вытянулся и замер, увидев на самом столе три тела, одно из которых принадлежало женщине. Неподвижные. Такие же напряженно застывшие, как он сам. Но их кожа была... зеленоватой. Они казались твердыми и хрупкими. Иисус... они оказались без голов. Если не считать их размера и выступающих половых органов, они не имели никаких отличительных признаков. Напоминали мумии. Чтобы оценить форму, Джаред прикоснулся рукой к телу мужчины. Рядом с ним лежала женщина, а самым крайним – мальчик. Ужасны. Безголовые тела. Джаред почувствовал тошноту. Только сейчас он осознал, насколько он сам беззащитен.
   Эти статуи не только напугали, но и заинтриговали его. Он провел пальцем вдоль фигуры мужчины. Палец дошел до конца руки, и Джаред ощутил каждую мелкую деталь, кожу, мышцы, кости. То, что Керри называла магическим воздействием скульптуры.
   Джаред оглянулся. Окон нет, сплошная стена. Тогда он полез в рюкзак и достал фонарик, который велосипедисты надевают на голову. Он установил самый маленький луч и нажал выключатель, держа фонарь в руке. То, что он увидел, заставило его от изумления открыть рот – реальное ощущение боли. Рука мертвеца словно хватала воздух. Джаред почти видел отчаянное движение... Каждый палец вытянут, согнут. Они торчат в разные стороны, как шипы на колючем кусте. Кости и сухожилия проступают сквозь кожу. Но именно поверхность руки заставила Джареда поежиться от ужаса. Неожиданно он почувствовал, что его геройское приключение – глупая выходка. Он никогда не найдет Керри! Рука скульптуры была пропитана ужасом. Усилие выжить превратило руки в примитивное порождение джунглей. Не конечность для путешествия, пропитания, а оружие, готовое сражаться за жизнь своего хозяина. Но оно потерпело поражение. Ощущение близкой гибели он и видел яснее всего во вздувшихся бицепсах, вытянувшихся мышцах предплечья, скрюченной руке, которая вполне могла быть когтистой лапой, управляемой яростным первобытным голодом.
   Хрупкий материал раскололся. Джаред уронил руку. Он отступил на шаг назад, встревоженный произведенным звуком. Его охватило нехорошее предчувствие. Он тихо выругался. Машинально. Бессмысленно. Надел фонарь на голову, чтобы освободить руки и посмотреть на то, что натворил. Его взгляд упал на ноги мальчика, изломанные мучениями, вывернутые, словно мальчик извивался, стараясь избежать чего-то.
   У Джареда появилось ощущение, что он попал на бойню, в разделочную мясника. Его взгляд вернулся к остаткам руки мужчины. Куча осколков и пыли. Что я наделал?! Даже теперь, после того как у него родилось подозрение о грубом насилии, совершенном здесь, после того, как он почувствовал факт убийства, он ощущал свойственное нормальному молодому человеку чувство вины за то, что испортил чужую работу.
   Рука разлетелась на несколько дюжин острых осколков. В луче фонаря он увидел поднимающиеся пылинки. Большое серо-зеленое облако поднималось с пола. Вот он ощутил пыльный запах.
   Джаред понимал, что-то пошло наперекосяк. Он почувствовал это в ту минуту, как увидел кучу обломков. Ты должен закончить дело сегодня ночью, так как завтра скульптор увидит, что ты натворил. Джаред понимал, что речь идет не о проникновении в чужие владения, а об убийстве. Он покрылся гусиной кожей от ощущения опасности, окружавшей его.
   Его цель располагалась на другом конце комнаты – перегородка. Он прошел мимо стола, пилорамы, козел, мешка с инструментами и еще двух баллонов для ацетиленовой горелки.
   Когда Джаред зашел за перегородку, то сделал луч чуть шире. Все было покрыто пылью, стол, инструмент – киянка и резец. И пол. Опустив взгляд, Джаред заметил отпечатки ботинок. На вид очень свежие. Хорошо различимые. Они вели к деревянному ящику размером в четыре кабинетные тумбочки для бумаг и обратно. Но что было странно, очень-очень странно, так это то, что один отпечаток имел только каблук, словно нога вошла прямо в ящик, словно деревянная стена была просто иллюзией, стеной, сквозь которую можно пройти.
   Не задумываясь о собственных следах, Джаред подошел к ящику. Когда он притронулся к нему, чтобы сдвинуть, пальцы нащупали щель. Дверь! Она открылась без всяких усилий.
   Луч фонаря высветил пол, но уже не бетонный с отпечатками на пыли, а земляной. Чуть дальше Джаред заметил торчащий из земли конец алюминиевой лестницы, поднимавшейся из дыры в полу.
   Это было похоже... похоже на вход в шахту. Но шахта была заброшена так же, как аэропорт в Лос-Анджелесе. «Керри тут, – сказал себе Джаред. – Она там внизу».
   Он залез внутрь деревянного ящика и закрыл дверь. Уставился в темную дыру, но его фонарь освещал только длинную лестницу и темную грязь у основания.
   Липкий от страха, но взволнованный, он стал спускаться. Полицейские не знают про это место. Никто про это не знает. Он залезет туда, найдет ее и уведет отсюда к чертовой матери. А позже, этой же ночью Джаред вернется сюда с шерифом, и этот сукин сын получит свое.
   Добравшись до конца лестницы, он и вправду оказался в шахте. Его лампа задевала за потолок. Зная свой рост, он предположил, что высота шахты около двух метров, примерно столько же в ширину. Это он проверил, расставив в стороны руки.
   Через каждые несколько метров стояли деревянные опорные балки величиной с железнодорожную шпалу. Они поддерживали дощатый потолок. Когда он потрогал балку, с нее посыпалась пыль, но балка показалась ему достаточно прочной. Джаред забеспокоился об обвале, но нашел для себя не очень-то убедительное утешение в том, что сейчас обвал должен интересовать его в последнюю очередь. Его главная забота находится где-то в конце этого длинного тоннеля, мучается за пределами досягаемости света его фонаря.
   Его обдало холодным влажным воздухом. Погружаясь во тьму, раздвигая в стороны темные границы, Джаред обернулся и увидел, как незначительна его победа. Он отошел от лестницы всего на пару метров. Слабый луч фонаря нервно прыгал по стенам, потолку и холодному земляному полу. Складывалось такое впечатление, что стены стараются сомкнуть над ним саван тьмы, заставляя его идти все глубже и глубже в чрево еще более враждебного мира.
   Спуск стал круче. Все дальше в глубину. В этой густой, смертоносной темноте Джаред задумался: а может ночь – безжалостный, ненасытный зверь, выбирающийся из норы на землю, чтобы покрыть ее темнотой, задушить холодом. Странная мысль. Джаред понимал это. Но она прицепилась к нему, словно кошмар, который удерживает сон, не давая проснуться.
   Где кончается этот тоннель? Как еще далеко? Джаред подумал: не броситься ли ему назад? Не убежать ли из этой могилы? Тоннель напоминал огромный сосуд, наполненный смертью. Джаред не догадался поглядеть на часы, когда спустился по лестнице, так что, когда он увидел, что уже половина десятого, это ему абсолютно ничего не сказало. Сколько времени он спускается под землю? Полчаса? Час?
   «Керри, – шептал он. – Керри». Он пытался ухватиться за ее имя, но его героизм растворялся в страхе. Джаред начал бояться, что его фонарь погаснет. Иссякнут батарейки. Тогда ему придется пробираться в абсолютной темноте. Страх сковывал его члены. Он вспомнил, как целыми ночами держал в своей спальне включенным ночник. Так продолжалось до первых курсов высшей школы. Каждое утро он прятал его в чулан, чтобы кто-нибудь из его приятелей случайно на него не наткнулся. Его ночные страхи – глубокие, настырные, постоянно голодные хищники. И вот теперь он снова почувствовал их зубы.
   «Фонарь не должен потухнуть», – убеждал он себя. Батарейки новые. Луч яркий. Смотри сам. Когда он приказал себе посмотреть вперед, то увидел железные рельсы, которые резко обрывались примерно в двадцати метрах от того места, где он стоял. Джаред осторожно приблизился. У него мелькнула искра надежды. Рельсы выведут его к концу тоннеля! А тогда он вернется в литейку. Его страх оказался так силен, что все остальное по сравнению с ним выглядело очень бледно.
   Когда он подошел к началу рельсов, то увидел, что по обе стороны тоннеля шахты – пещеры. Джаред осторожно посмотрел сначала направо. На него уставились отвратительные бронзовые лица. Никаких тел, только человеческие лица, висящие на стене в трех метрах от него, мерцающие в луче его фонаря. Пустые глаза злобно уставлены в одну точку, рот искривлен от ярости или боли.
   – Иисус X... – но он так и не сказал Христос, настолько испугался того, что единственным союзником, которого он здесь сумел найти, стал Бог его детства, к которому он пытался взывать.
   Повернувшись, он посмотрел в пещеру на другой стороне рельсов и увидел женские лица с той же парализующей внешностью. Те же искаженные черты. Они выражали ту же жуткую боль, что и рука мужчины в литейке. Джаред повернулся назад и принялся изучать мужские лица. Может быть, вот это его лицо?
   «Она права, – сказал он себе. – Керри совершенно права. Он – пресмыкающееся, настоящее пресмыкающееся. Не более, чем Эль Пресмыкающееся». Теперь Штасслер уже не был тем, над кем Джаред мог подшучивать. Штасслер – холодное, коварное пресмыкающееся. Джаред метнулся обратно к лестнице. Он уже увидел себя выбирающимся в литейку, но не в ночь, а в сверкающий день.
   Однако он сумел сдержаться. Он верил. Керри где-то рядом. Ему надо идти дальше. Если и есть в его жизни момент, когда надо проявить настоящую храбрость, так он настал.
   Начало конца его приключений.
   Каждый его шаг вперед громко отдавался в стенах тоннеля. Каждый шаг наполнял его благоговейным ужасом, который так и не оставлял его.
   Ему в голову пришла строчка из песни с одного из отцовских лазерных дисков. Старик слушает разную дрянь, но эта строчка Джареду запомнилась. В этой строчке говорилось о том, как надо стремиться к тому, что ты больше всего хочешь в жизни.
   Отлично, он готов бороться, правда, как именно он будет это делать, он не знал. Со шведским армейским ножом? Голыми руками? Ногами? С тех пор, как он занимался каратэ, прошло много времени. Тогда ему было всего лет десять. Он сейчас вряд ли вспомнит и удары.
   Вот такие мысли. Некоторые успокаивающие, но в основном тревожные. Они одолевали его, пока он пробирался вдоль рельсов. Джаред прошел около семидесяти метров, и тут шахта внезапно расширилась. Он обнаружил свет детектора движения, освещавший комнату слева от него, наполненную бронзовыми лицами наподобие тех, что он видел несколько минут назад. Они были расставлены на стеллажах, поднимавшихся до потолка, находящегося в трех метрах над головой. Напротив него, выше уровня глаз, расположилась бронзовая семья, одна из штасслеровских семей, но с ужасными искаженными пыткой лицами, гораздо хуже тех образцов из Семейного планирования, фотографии которых показывала ему Керри. Мать, отец, маленькая девочка лет трех-четырех и мальчик года на два старше девочки. Они выглядели так, словно потеряли все: любовь, жизнь, надежду и веру в Бога в единое мгновение.
   Джаред отвернулся и стал искать ее лицо. Он чувствовал себя как человек, которого привели в морг для горестного опознания. Его глаза скользили слева направо вдоль каждой полки. Джаред видел различные лица, некоторые симпатичные, некоторые нет. Все они были искажены судорогой. Почему Штасслер прячет их здесь? Задав себе этот вопрос, Джаред сразу же нашел и ответ. Теперь он знал, что Эшли Штасслер прячет эти лица, потому что Эшли Штасслер – убийца. Каждая его скульптура – это могила, если не души, то тела. Мысль о том, что он делал с телами, была вторична. Он украл их жизни, а их кости, их черепа, их кровь стали расходным материалом его работ.
   Джаред, который не молился уже многие годы, который смутно помнил службу методистской церкви, обратился к Богу со словами, имеющими смысл для всех, кто попал сюда. Несчастные тоже обращались к молитве. И вот чем Бог заплатил им: полки, стены, пустой взгляд, обращенный в вечность. Ад, сокрытый глубоко под землей. «А теперь и ты здесь», – прошептал он. Губительный страх умереть в абсолютной темноте пронзил его, когда он сообразил, что детектор движения может быть связан с сигнализацией.
   Все-таки он заставил себя обыскать полки до конца, но еще до того, как он справился со своей задачей, свет потух. Только луч его фонаря пробивался сквозь темноту.
   Что происходит? Джаред вращал головой по сторонам, но ответа не находил. Он не смог обнаружить и продолжения шахты, если оно у нее было, конечно. Луч его фонаря высветил стоящую на рельсах тележку. Она упиралась в каменную стену. Понятно, сообразил он, конец линии. Он начал судорожно обыскивать ее, стараясь найти топор, багор, любой инструмент со смертельным острым краем, но тележка была пуста. И тут он услышал шаги, отдаленные, как удары молотка, доносящиеся из шахты, по которой он только что так тихо прокрался.
   Он выключил свой фонарь и внимательно прислушался. Шаги приближались, неторопливо и уверенно, как наступление дня. Никакой спешки. И новый звук, словно о землю ударяется палка. Или о потолок? Звуки резкие, дерзкие. Сюда шел кто-то, не знающий о страхах Джареда, кто-то, кому наплевать, слышат его или нет. Тот, кто идет в темноте и не заботится о свете.
   Тук, тук, бац. Тук, тук, бац. Тук, тук, бац.
   Джаред вытащил свой шведский нож, раскрыл самое большое лезвие, длиной не больше нескольких сантиметров. Тем не менее он держал его перед собой, как это делают в кино или в телевизоре. Джаред испытывал слабость из-за страха, а не силу, необходимую ему сейчас. Он был очень уязвим. Эти чувства усилились, когда шаги стали громче. Палка, дубина, или что там еще начала бешено стучать, отбивать ужасный ритм, особое стаккато:
   Бац, бац... бац-бац-бац-бац.
   Должно быть, Штасслер. Джаред хотел спрятаться. Но где, черт подери, здесь спрячешься? Не лучше ли встретиться с ним лицом к лицу? Керри говорила, что Штасслер примерно такого же телосложения, что и Джаред, но намного старше. Возможно, он не так силен, как Джаред, не имеет такой реакции.
   По мере того как шаги становились громче, ближе это безумное бац-бац-бац... бац-бац-бац-бац заплясало у него в голове. Джаред даже подумал, не забраться ли ему в тележку. Затем о том, чтобы спрятаться за нее. Он откатил ее от стены, надеясь толкнуть на Штасслера.