Это была социалистическая империя, где все были формально равны, и любой мог стать офицером и императором. Крестьяне получили землю – но вместе с тем были прикреплены к этой земле и были обязаны отдавать большую часть урожая. Помещики были задавлены налогами до такой степени, что бросали свои поместья и скрывались в бегах; их ловили и секли на базарной площади. Большая часть земли принадлежала государству; массы ремесленников работали в обширных государственных мастерских, и государственные чиновники одно время даже устанавливали цены на рынках и заработную плату. Новая Римская Империя была похожа на древние империи Востока: императоры провозглашали себя живыми богами; они носили диадему и требовали, чтобы подданные падали перед ними ниц. Те, кто не признавал в них богов, подвергались гонениям – и среди гонимых были христиане, последователи распятого Иисуса Христа.
   Христиане верили, что снятый с креста Иисус воскрес и вознесся на небо, наказав ученикам-апостолам нести людям святую веру. Апостолы ходили по городам и деревням, передавая окружающим "благие вести", или "евангелия" – рассказы о жизни и вере Иисуса. Эти рассказы вместе с посланиями апостолов верующим составили "Новый Завет", новые заповеди, которые дополнили древнюю Библию. Беднякам хотелось верить в грядущее Царствие Небесное – и они объединялись в христианские общины; тайно молились в подземельях-катакомбах и готовились ко Второму Пришествию. Катастрофа III века заставила многих поверить в близкий конец света; в христианские общины стали приходить богатые люди, торопившиеся спасти свою душу благотворительностью. Со временем христиане стали терпимее относиться к богатым и отказались от былых строгих нравов; они уже не говорили об общности имущества, безбрачии, аскетизме и постоянных молитвах – этих принципов придерживались лишь отрекшиеся от мирской жизни святые монахи. Однако братское отношение друг к другу, милосердие к бедным и страждущим осталось традицией, скреплявшей христианские общины и привлекавшей к ним новых членов.
   Во времена Диоклетиана христиане составляли довольно значительную часть населения Империи, и вскоре настало время, когда императоры стали искать их поддержки – ведь социалистическая Империя не могла устоять без поддержки народа. Монархи во все времена нуждались в поддержке народа и народного бога; именно народ возносил их к вершинам власти в грозные годы революций; теперь, когда революция свершилась, императоры пытались встать рядом с любимыми народом богами; они выбирали между Митрой-Солнцем, Юпитером и Христом – и, в конце концов, избрали Христа. По легенде, во время борьбы за трон преемнику Диоклетиана Константину (306-337 гг.) явилось видение креста, окруженного сиянием и надписью: "Сим победиши". Константин приказал водрузить крест на знамена своих легионов и действительно одержал победу. С этого времени императоры стали покровительствовать христианам; Константин объявил воскресенье – "день воскресения Христова" – выходным и праздничным днем; в 325 году он созвал в городе Никее первый церковный собор, на котором был утвержден "Символ веры" – изложение основ христианства.
   Победа христианства означала окончательную победу революции. Церковь стала символом единения, братства и милосердия; она не только утешала, но и кормила бедных. Императоры передали церкви огромные средства, множество домов и обширные земли; на эти средства создавались больницы, странноприимные дома и раздавалось вспомоществование беднякам; любой нищий мог прийти в храм и получить тарелку супа или монетку на пропитание. Церковь взяла на себя роль системы социального обеспечения, и отныне государство обеспечивало каждому кусок хлеба. Теперь, когда государство приняло в свое лоно церковь, оно предстало перед людьми, как община верующих, скрепленная узами любви и братства, а император – как глава этой общины и наместник бога на земле. В V веке императоров стали короновать в церкви, а затем в тронном зале между тронами императора и императрицы появился высокий трон для Господа Бога; на этом троне лежала Библия и Господь незримо присутствовал при всех решениях верховной власти. Стремясь удалиться из приверженного старым богам аристократического Рима, Константин построил на берегу Босфора новую столицу – "Город Константина", Константинополь. Отныне у Империи было две столицы, старая и новая, и иногда бывало по два императора-соправителя, один из которых правил в Константинополе, а другой – в Риме. Вера в Христа продолжала триумфальное шествие по Средиземноморью, и, в конце концов, император Феодосий (379-395 гг.) издал указ, запрещающий поклоняться другим богам. Толпы ликующих христиан высыпали на улицы и принялись крушить мраморные изваяния Юпитеров и Аполлонов; на площадях происходили схватки между христианами и язычниками; многие храмы были сожжены, другие перестроены в церкви.
   С этого времени в римском мире не стало других богов, был только один бог и один закон. Священник с амвона призывал верующих жить, как братья во Христе, любить друг друга и делиться всем, что имеешь – и стоящим в церкви казалось, что настало Царство Небесное. Но за стенами храма бушевала война, страну грабили варвары, повсюду свирепствовали голод и мор; мир добра сражался с миром зла, и сквозь шум сражения едва долетали слова, произносимые в храме:
   – Возлюбите ближнего своего, как самого себя…

ГУННЫ ИДУТ!

   Судьба Востока вновь затрубила
   в страшную трубу, возвещая об
   ужасных опасностях…
Аммиан Марцеллин.

   Иисус Христос призывал к всеобщей любви посреди мира, объятого войной и ненавистью. Босые монахи с крестом и Библией шли к одетым в шкуры варварам, призывая их любить ближнего своего – и иногда к ним прислушивались. Грек Ульфила создал германскую письменность, перевёл Библию и окрестил живших на нижнем Дунае готов. С готами можно было говорить о богах и заключать договоры – но дальше на восток начиналась Великая Степь, где господствовали другие обычаи. Там поклонялись мечу: втыкали обнаженный меч в землю и кланялись ему, как верховному богу. «У них считается счастливым тот, кто испускает дух в сражении, – писал римский историк Марцеллин, – и они ничем так не хвастаются, как убийством людей». Степь буквально кипела от бесконечных яростных войн: чтобы быть сытым, здесь нужно было убивать других. Здесь шло постоянное соревнование в умении убивать; здесь создали боевую колесницу, и здесь появились первые всадники. Сражаясь за жизнь, степные всадники все теснее и теснее прижимались к крупу своих лошадей, они превращались в кентавров, полулюдей-полуконей из древних греческих мифов. «Приросшие к своим выносливым, но безобразным на вид лошадям, они исполняют на них все обычные для них дела, – свидетельствует римский историк, – на ней каждый из этого племени днюет и ночует, покупает и продает, ест и пьет, и, пригнувшись к узкой шее своей скотины, погружается в глубокий сон».
   Рождение народа кентавров было великим и грозным событием человеческой истории. Люди-кентавры ничем не походили на людей-земледельцев: у них были другие обычаи, другой образ мыслей и другая жизнь: это был ДРУГОЙ ВИД ЛЮДЕЙ. Первыми всадниками были скифы; первых кентавров, которые могли спать на своих лошадях, звали гуннами. "Все они отличаются плотными и крепкими членами, толстыми затылками и вообще столь чудовищным и страшным видом, что можно принять их за двуногих зверей, – писал Аммиан Марцеллин. – Они так дики, что не употребляют огня, а питаются полусырым мясом, которое кладут между своими бедрами и лошадиными спинами, и нагревают парением… У них нельзя найти даже покрытого тростником шалаша; кочуя по горам и лесам, они с колыбели приучаются переносить голод, холод и жажду". Скифы первыми научились стрелять из лука верхом на лошади – гунны создали тяжелый лук, стрела из которого пробивала доспехи. Это было страшное открытие, подарившее гуннам господство над степью; во II веке до н.э. они овладели всей восточной частью Великой Степи, а затем волной двинулись на запад. Спасаясь от страшных врагов, степные племена Средней Азии хлынули в Индию и Иран, а гунны устроились на завоеванных ими просторах к северу от Тянь-Шаня. Они обитали здесь до начала IV века, когда с востока нахлынули новые завоеватели, – неведомые всадники, сидевшие в седлах, опираясь на стремена, и рубившие противников саблями.
   Гунны не имели седел, стремян и сабель; огромная орда поднялась и, уходя от врагов, двинулась в Европу. "Они сокрушали все, что попадется на пути", – писал римский историк. В 375 году гунны обрушились на готов и, покорив часть из них, отбросили остальных к берегу Дуная; сотни тысяч объятых ужасом беглецов бросались в реку, пытаясь как-нибудь переправиться на другой берег. Правивший в Константинополе император Валент разрешил готам поселиться в долине Дуная с тем, чтобы они охраняли границы империи, – однако императорские чиновники не смогли обустроить беженцев. Готы голодали, продавали в рабство своих детей – и, в конце концов, поднялись на восстание. В 378 году готское ополчение встретилось под Адрианополем с римской мобильной армией, которую возглавлял сам император. Готы сражались с мужеством обреченных – и одержали победу; Валент погиб в сражении; Балканы стали добычей варваров, которые разорили страну так, что в ней "не осталось ничего, кроме неба и земли".
   Преемнику Валента Феодосию удалось оттеснить готов к Дунаю и возобновить договор об охране границ – но Адрианополь остался в памяти народов, как символ заката римской воинской славы. Римляне уже давно утеряли ту воинственность, которую они унаследовали от своих предков-арийцев; так же, как в Египте и Двуречье, привычка к мирному земледельческому труду, в конце концов, обернулась отсутствием мужества. В римскую армию стали набирать жителей провинции, полуварваров и просто варваров, которые целыми племенами переселялись из-за Дуная и Рейна. До поры до времени эти варвары верно служили Империи, но после Адрианополя они почувствовали свою силу и стали диктовать свои условия. Готы не хотели жить по соседству с гуннами на Дунае; в 401 году они снова поднялись, избрали своим вождем молодого воина Алариха и пошли на Рим. Римский командующий Флавий Стилихон вызвал для защиты "вечного города" войска с рейнской границы; ему удалось отразить первый натиск готов – но на севере уходящие от гуннов германские племена перешли Рейн и ворвались в Галлию. "Вся Галлия пылала, как гигантский костёр", – писал современник.
   Флавий Стилихон был германцем, выслужившимся в римской армии, и его войска состояли по большей части из германцев – ибо мало кто из римлян был способен держать в руках оружие. Германцам Стилихона и германцам Алариха ничего не стоило договориться между собой – но тем не менее Стилихон защищал "вечный город", его мраморные храмы и церкви, где поклонялись Христу. "Настоящие римляне" не верили Стилихону, они обвинили его в сговоре с Аларихом и убили у входа в церковь; после этого германцы отказались защищать Италию, и, когда Аларих снова двинулся к Риму, ему навстречу вышел лишь святой отшельник с Библией и крестом. Аларих сказал отшельнику, что не может бороться с судьбой, что какая-то неведомая сила влечет его в Рим. С вершины холма он смотрел на великий город, на огромные соборы и золоченые купола терм, на тенистые парки, мраморные храмы и парившие над всем этим изящные акведуки. "Неведомой силой", увлекавшей его, было золото: подступив к Риму, он потребовал все золото, все серебро и все драгоценности – все, что было в городе. "Что же ты оставишь жителям?" – спросили послы римлян, и Аларих коротко ответил: "Жизнь!"
   Получив несколько тонн золота и серебра, варвары отошли от города, но через год вернулись. Кто и как открыл готам городские ворота – до сих пор в точности не известно; ночью 24 августа 410 года под рев грозы варвары ворвались в "вечный город". Великий Рим был взят врагами – впервые за свою тысячелетнюю историю. Это была катастрофа, поразившая весь римский мир, заставившая содрогнуться людей во всех областях Средиземноморья. Повсюду говорили о наступающем конце света, миллионы людей стояли на коленях и в слезах молились Господу Богу. "Сердце горит во мне, голос мой пропадает и рыдания прерывают слова, – писал святой Иероним. – Факел мира потух, и в одном сраженном городе погибает весь мир человеческий".
   Но конец света не наступил. Готы три дня грабили захваченный город, его роскошные дворцы, храмы и церкви – а затем внезапно оставили Рим, сгрузили награбленное в огромные телеги и двинулись на юг. Аларих хотел переправить свое племя в Африку, подальше от гуннов – но не смог; в конце концов, готы ушли из Италии и основали свое княжество в южной Галлии, на берегах Гаронны. Через Галлию сплошным потоком двигались уходившие от гуннов германские племена: алеманны, бургунды, свевы; племя вандалов было унесено этим потоком на другой берег моря – в Африку. Над Европой почти безраздельно царили гунны; они облюбовали для поселения благодатную Венгерскую равнину и каждый год опустошали набегами земли от Рейна до Балкан. Прозванный "бичом божьим" вождь гуннов Аттила покорил десятки племен; в 451 году огромная орда ворвалась в Галлию. Германцы, которым было некуда отступать, объединились, чтобы встретить гуннов; огромное варварское ополчение возглавлял полководец Аэций, "последний герой Рима". В яростной битве на Каталаунских полях германцам удалось остановить дотоле непобедимых гуннов; на поле боя осталось больше ста тысяч трупов – это была одна из самых кровавых битв истории. Аттила отступил; через год в день своей свадьбы он неожиданно скончался на брачном ложе; покоренные племена восстали, и держава гуннов распалась.
   Однако народы и племена, приведенные в движение гуннами, продолжали крушить остатки Империи; в 455 году Рим был захвачен вандалами, которые 14 дней грабили город, а потом сожгли то, что осталось «Вечного города». После ухода вандалов в Италии хозяйничали командиры варварских наемников, возводившие на престол и свергавшие императоров; в западных провинциях господствовали германцы, а в Константинополе правили свои императоры, которых не заботила судьба Рима. В 476 году вождь наемных дружин Одоакр низложил последнего римского императора Ромула Августула и отправил его корону в Константинополь. Италия превратилась в одно из варварских королевств – такое же, как королевство готов в Галлии и королевство вандалов в Африке. "Вечный город" опустел, лишь кое-где в развалинах обитали люди, на форуме росла трава и паслись свиньи. Вокруг возвышались полуразрушенные мраморные дворцы и лежали свергнутые с пьедесталов статуи; среди руин огромных терм жили отшельники, сеявшие пшеницу в некогда роскошных садах. На закате, когда солнце опускалось среди ничего не поддерживавших колонн, они собирались на вечернюю молитву и, склонившись головой в прах, пели старый псалом отверженных:
 
Для чего, Боже, отринул нас навсегда?
Возгорелся твой гнев на овец твоих?
Знамений наших не видим, нет уже пророка,
И нет с нами того, кто знал бы, что будет…
 

ГРАД БОЖИЙ

   Римский мир рушится, но не склоняется наша высоко поднятая голова!
Иероним.

   Христиане с давних времен проклинали Рим, этот оплот язычников – и в то время как одни горевали, другие радовались его падению. Святой Августин написал книгу о граде земном и граде Божьем; град земной – символ зла и насилия – отождествлялся с Римом, а град Божий – со святой христианской церковью: град земной пал, но град Божий стоит нерушимо. Многие христиане называли Градом Божьим Константинополь – вот он, Новый Рим, он стоит, и высоко поднимается его глава! Западные провинции стали добычей варваров, но Империя устояла, и жители восточного Средиземноморья по-прежнему называли себя римлянами. По-прежнему процветали огромные города, шумели рынки и толпа на ипподроме приветствовала императора: «Многие лета августейшему!» Когда гунны отступили в свои степи, императоры сумели организовать оборону границ; как и раньше, вдоль пограничных валов селили германцев-федератов, а в тылу стояли мобильные армии – но теперь это были не римские легионы, а разноплеменная наемная конница. «Мы поставили волков вместо сторожевых собак», – предупреждал императора Аркадия один из его сановников – однако жители Востока уже давно разучились держать в руках оружие; только малоазиатские горцы-исавры еще сохраняли свою воинственность – но они были столь же ненадежны, как варвары. Так же, как на Западе, варварские наемники пытались захватить власть, и одно время императоров ставили на престол готы, а потом – исавры. В 491 году восставшие жители Константинополя изгнали исавров, и с этого времени императоров возводили на царство не воины, а беспокойное население столицы. На огромном ипподроме, вмещавшем сотни тысяч людей, во время состязаний происходили встречи императоров с народом: толпа могла приветствовать, а могла и освистать самодержца или начать скандировать: «Другого императора ромеям!» Зрители делились на две партии болельщиков, поддерживавших возниц в голубых или зеленых одеждах; если, к примеру, побеждали колесницы «зеленых», то недовольные «голубые» могли затеять драки на трибунах; если одна партия освистывала императора, то другая его приветствовала. Иногда «голубые» и «зеленые» объединялись, чтобы потребовать снижения налогов, и императорам приходилось идти на уступки – однако это приводило к сокращению жалования федератам и военным мятежам в провинциях.
   Тяжелые военные налоги были не единственным бременем, лежавшим на жителях христианской Империи. К концу V века Восток оправился от военных бедствий, но вслед за восстановлением деревень снова пришло время перенаселения и малоземелья. Обремененные долгами крестьяне продавали свою землю ростовщикам и становились арендаторами-колонами. Снова вошло в силу сословие крупных землевладельцев-сенаторов; сенаторы пользовались налоговыми льготами и в обмен на землю предлагали крестьянам свое покровительство, "патронат". Передав свои надел патрону, крестьяне становились его колонами, освобождались от казенных налогов и какое-то время могли сносно существовать – пока хозяин не увеличивал свои требования. Патронат был официально запрещен, но провинциальные чиновники не исполняли законы; они сами, как могли, обирали народ и выступали в роли патронов. Повсюду возникали огромные поместья новоиспеченных земельных магнатов с величественными дворцами, парками и собственной военной стражей.
   История повторялась, всё это – разорение крестьян, обогащение помещиков, Сжатие, голод – всё это уже было во II веке до н. э., а потом во II веке н.э. За каждым Сжатием следовала революция и гражданская война, в которой гибла большая часть населения; богатые подвергались резне, их землю делили между бедняками – и в опустевшей стране на некоторое время воцарялся мир. Но через полтора-два века численность населения возрастала в несколько раз и снова начиналось Сжатие, снова бедняки продавали свою землю богатым, снова нищие брели по дорогам и голодные поднимали знамя очередной революции. История распадалась на циклы длиной в полтора-два века: революция, война, передел земли, столетие мирной жизни, многократный рост населения, нехватка земли, голод, скупка наделов богатыми, еще голод – и снова революция, война, гибель половины населения и передел земли. Историки называют эти циклы развития ВЕКОВЫМИ или ДЕМОГРАФИЧЕСКИМИ ЦИКЛАМИ. Каждая революция порождает монархию, которая пытается дать землю крестьянам и установить справедливость, но очередное Сжатие сводит на нет благие устремления монархов: ведь они не могут обеспечить землей народившиеся новые поколения и не могут удержать крестьянина, когда он в голодный год отдает свою землю за мешок зерна. Кроме того, обнищавшие крестьяне не могут платить налоги, а армия, не получая денег, поднимает мятежи – все эти беды накатываются одна за другой, и мало кто может противостоять им. Однако истинный монарх и в трудную минуту не должен опускать рычаги управления, он должен действовать решительно и властно – так, как действовали Септимий Север или Юстиниан.
   Юстиниан был сыном бедного пахаря из маленькой деревеньки в македонских горах, набожным крестьянским парнем, привыкшим к скудной пище и тяжкому труду. Когда его дядя Юстин, выслужившийся из солдат офицер гвардии, по прихоти судьбы стал императором, он вызвал племянника в столицу и усадил его учиться наукам. Выучившись, Юстиниан стал помогать неграмотному дяде управлять государством, но при этом не оставил своих деревенских привычек, скромно одевался, постоянно постился и ходил в церковь. В церкви он познакомился со своей будущей женой Феодорой, знаменитой красавицей, которая в прошлом была актрисой, развлекала толпу на ипподроме и, по слухам, много грешила – а теперь вела благочестивую жизнь и замаливала грехи перед богом. Бог был той силой, которая направляла Юстиниана: император повсюду ссылался на божественное вдохновение и все свои указы ставил под покровительство Господа. Позднее, одержав великие победы, Юстиниан воздвиг себе огромную конную статую и начертал на ее пьедестале слова из Библии: "Он воссядет на коней Господних и езда его будет во спасение".
   В 527 году Юстиниан унаследовал императорский престол и попытался навести порядок в управлении; многие вельможи потеряли свои посты, а их поместья были конфискованы, чтобы пополнить пустую казну. Привыкшим уклоняться от налогов столичным торговцам и ростовщикам пришлось платить недоимки – это вызвало недовольство многочисленных константинопольских буржуа. В 532 году в столице вспыхнуло восстание; знать подстрекала народ и раздавала бунтовщикам оружие и деньги. Юстиниан был осажден во дворце, а на ипподроме сенат и "народ" избрали нового императора. Юстиниан уже думал о бегстве, но Феодора остановила его: "Нет лучшего погребального покрова, чем царская пурпурная мантия", – сказала императрица, и Юстиниан решил сражаться до конца. Были вызваны гвардейские отряды, которые ворвались на ипподром и устроили страшную резню; погибло 30 тысяч восставших – и с этого времени никто не думал о сопротивлении реформам. Привыкшие воровать чиновники были заменены, и новые служилые приносили присягу на Библии; под угрозой Страшного Суда Божьего они клялись управлять "без обмана и подлога", "неподкупно и без насилия". К губернаторам были приставлены церковные старосты, епископы, которые следили за соблюдением закона и "божеской справедливости". Вместо прежних разрозненных и противоречивых законов был создан единый кодекс, до сих пор являющийся образцом для юристов; новые законы вывешивались на всеобщее обозрение в церквях. Священники пересказывали неграмотным суть законов и объясняли, что налоги собираются государем не для себя, а для содержания войска и защиты верующих, что их уплата – это дело благочестия, священный долг. Подати были тщательно расписаны в зависимости от состояния плательщиков, и, если бедняк не мог уплатить налог, за него платили зажиточные соседи.
   После подавления константинопольского мятежа Юстиниан расправился с восставшей знатью; ее поместья были конфискованы и превращены в монастыри. Это стало уроком и примером для богатых; опасаясь конфискации или гнева Божьего, они сами дарили и завещали свое имущество монастырям. Едва ли не на каждом холме теперь возвышался монастырь или церковь, повсюду виднелись кресты, и страна принимала видимый облик Града Божьего, о котором некогда писал Августин. Юстиниан предписывал монахам жить скромно и целомудренно, прилежно изучать Библию и трудиться на полях. При каждом монастыре была больница, богадельня для стариков и нищих и странноприимный дом для странников. Юстиниан, перед которым сановники простирались ниц, общался с монахами как с равными, до хрипоты спорил с ними о делах церкви, а иногда, случалось, смиренно выслушивал резкую отповедь какого-нибудь святого пустынника. Император посылал монахов проповедовать Слово Божие к варварам на Дон, в Эфиопию, на Кавказ – и потом с почетом принимал новообращенных варварских царей, осыпал подарками и вводил их в дом Божий, в Святую Софию.
   Святая София была символом Града Божьего, новым Великим Храмом, построенным Юстинианом вместо давно разрушенного храма в Иерусалиме. Это было новое чудо света, огромный купол Святой Софии возвышался на 55 метров, и входящему в Храм казалось, что он парит в воздухе: колонны терялись в игре света, и огромный изображенный на куполе крест казался сверкающим в небесах. По ночам расцвеченная церковь возвышалась над городом, как сияющая гора, и, завидев ее на горизонте, моряки преклоняли колена и молились во славу Господа. Святая София была центром христианского мироздания, символом Священной Империи, твердо стоящей посреди варварского мира. Юстиниан построил множество крепостей и превратил всю страну в один укрепленный лагерь; из этого лагеря выходили мощные армии, наносившие тяжелые удары варварским королевствам. Знаменитый полководец Велисарий разгромил вандалов в Африке и готов в Италии, войска Империи вступили в разрушенный Рим и водрузили свои знамена на руинах форума.
   Воюя с варварами под знаменем святой веры, Юстиниан столь же решительно преследовал неверующих внутри Империи. "Еретики" подвергались дискриминации и гонениям: "Справедливо лишать земных благ тех, кто не поклоняется истинному богу", – говорил Юстиниан. Последние язычники, преподававшие в знаменитых философских школах Афин, были вынуждены бежать из страны; Лицей и Академия были закрыты. Вслед за философами, спасаясь от обвинений в ереси и колдовстве, из Империи бежали астрологи; в Константинополе было арестовано несколько юристов и медиков, на улицах сжигали "эллинские" книги. В школах теперь учили, что, как писано в Библии, земля лежит посреди океана и накрыта, как шатром, двумя куполами неба. В центре мира расположен Иерусалим, а далеко на Востоке, за Индией, находится рай, и ветры доносят оттуда запах благовоний; там берут начало четыре великие реки: Тигр, Евфрат, Нил и Ганг. Историю начинали от рождения Адама, потом рассказывали о Давиде, Соломоне, пришествии Христа и победе Святой веры. Театральные пьесы с их языческими богами сошли со сцены, и театры постепенно опустели. Одежда стала больше походить на монашескую, женщины повязывались платками и закрывали лицо. Гимнасии, где раньше занимались физическими упражнениями, теперь исчезли; чтобы обсуждать новости и общаться, люди собирались в церквях; в церквях знакомились, венчались, отпевали умерших – церковь стала центром всей обыденной жизни. Церковные праздники превратились в народные гуляния; на Пасху, праздник воскресения Христова, царь с блистающей свитой направлялся в Святую Софию; улицы наполняли восторженные толпы народа, и тысячи людей пели: