Страница:
Летом 210 года Ши-хуанди скончался, возвращаясь в столицу после инспекционной поездки на восток. Страшась надвигающихся событий, чиновники скрыли его смерть. Гроб был установлен в закрытую колесницу, чиновники подходили к ней и делали обычные доклады – до тех пор, пока кортеж не прибыл в столицу. В глубокой тайне гроб был доставлен к секретному входу в гробницу и спущен внутрь горы Лишань. По старому обычаю вместе с императором захоронили сотни его наложниц. "Погибших было множество, – писал древний историк. – Когда гроб императора уже спустили вниз, кто-то сказал, что мастера, делавшие все устройства и прятавшие ценности, знают всё и могут проболтаться о скрытых сокровищах. Поэтому, когда церемония похорон завершилась и всё было укрыто, заложили среднюю дверь прохода, после чего спустили наружную дверь, наглухо замуровав всех мастеровых и тех, кто наполнял могилы ценностями, так что никто оттуда не вышел. Сверху посадили деревья, чтобы могила приняла вид обычной горы". Подобно возводившим пирамиды фараонам, Ши-хуан довёл до изнеможения свою страну – и после его смерти народ поднялся на восстание. Повстанцы осадили столицу, и преемник Ши-хуана, повязав шею верёвкой, сдался крестьянскому вождю Лю Бану. Страна распалась на "сражающиеся царства" и шесть лет содрогалась от яростных войн. Города обратились в развалины, погибло около половины населения Великой Равнины. В 202 году Лю Бану удалось подчинить новых "ванов" и "хоу" и восстановить в Поднебесной мир – однако власть новой династии Хань была слабой и вассальные князья часто поднимали мятежи. Ханьские князья во многом напоминали князей эпохи Чжоу; они содержали свои дружины, а во времена мира совершали во дворце Сына Неба древние ритуалы и давали вассальные клятвы. Казалось, что на Великую Равнину вернулось прошлое – но это была лишь иллюзия. События развивались по одним и тем же незыблемым законам; четыре десятилетия покоя наполнили Поднебесную новыми поколениями, и демографическое давление быстро повысилось. К середине II века население возросло более чем вдвое и снова подошло к роковой черте: началось Сжатие.
ИМПЕРИЯ ХАНЬ
События четырехвековой давности вернулись на сцену и замелькали перед глазами историков со скоростью киноленты. Снова дробились крестьянские участки, снова обездоленные сыновья продавали последнее и уходили в город, снова разрастались ремесленные посады и умирали на дорогах безработные «иньминь». Огромные города вставали из пепла и впитывали в себя массы голодных батраков. Одни из них становились ремесленниками или мелкими торговцами, другие – «странствующими наёмными работниками», «лююн», третьих нанимали предприимчивые купцы, железодобытчики и солепромышленники. «Могущественные купеческие роды пользовались доходами от гор и морей посредством добычи железной руды и выпаривания соли, – писал философ Фань Куан. – Одна семья владела тысячью и более людей, в большинстве своём бродягами, покинувшими родные места».
Торговые дома занимались также чеканкой монеты, ростовщичеством и скупкой земель. "Они берут двойные проценты", – сообщает "История Хань". "При неурожае крестьяне вынуждены брать в долг с обязательством возместить его в двойном размере, – свидетельствует цензор Чао Цо. – И вот есть такие, кто продает свои поля и жилища, своих сыновей и внуков, чтобы рассчитаться с долгами". Кулаки и ростовщики скупали участки разорившихся крестьян, от них не отставали и титулованные сановники, стремившиеся вложить деньги в недвижимость. В деревне быстро разрастались поместья богатеев. "У богатых поля тянулись одно за другим, а у бедняков не было даже и столько земли, чтобы воткнуть шило… – говорил ханьский министр Дун Чжун-шу. – Некоторые обрабатывали поля богатея-мироеда, внося арендную плату в размере половины урожая, поэтому бедняки постоянно носили отрепья и питались тем же, что и скотина…"
Эта картина обнищания и всеобщей ненависти дополнялась набегами гуннов. В конце III века обитавшие в степях Гоби гунны объединились в мощный племенной союз и овладели всей восточной половиной Великой Степи; они преодолели "стену в 10 тысяч ли" и постоянными набегами опустошали Северный Китай. Сжатие принимало облик смерти, приходившей с разных сторон, от голода и варварских набегов, – и людям Поднебесной оставалось одно из двух: умереть или сплотиться плечом к плечу в новой могущественной Империи.
Министры ханьских Сыновей Неба хорошо знали, что нужно делать – книги Шан Яна и Хань Фэя лежали на столе у каждого. В 154 году первый министр Чао Цо предложил лишить князей власти и утвердить императорское самодержавие. Семь вассальных князей восстали и потребовали казни Чао Цо. Император испугался и отослал князьям голову своего верного министра, но через месяц войска мятежников были разгромлены, и проект Чао Цо был проведен в жизнь. Абсолютная власть стала инструментом для строительства новой Империи. Страна была разделена на области и уезды, в которые были назначены новые, послушные центру, чиновники. Чтобы противостоять гуннам, была создана новая армия и вся страна превратилась в единый военный лагерь. Земли помещиков, ростовщиков, князей были конфискованы и розданы крестьянам; производство железа, соли и вина было национализировано; государство планировало, регулировало и направляло всю жизнь общества.
Создателем новой Империи был Сын Неба У-ди (140-87); подобно Ши-хуану он лично инспектировал провинции и выслушивал жалобы подданных. Чиновники отныне отбирались через открытые для всех экзамены, и каждый мог стать уездным начальником и даже министром. Командующий Северной Армией Вэй Цин был сыном рабыни – война уравняла простолюдинов и благородных. Гунны, хозяева Степи, были страшной силой, и, чтобы отбросить их и направить их нашествие на запад, нужна была сила Империи, основанной на равенстве. Сотни тысяч солдат сражались на фронте в тысячи ли, пытаясь изгнать гуннов за Великую Стену. Это была битва людей с кентаврами – ведь гунны были неотделимы от своих лошадей; они рассыпались по степи, исчезали и внезапно появлялись, со всех сторон осыпая врагов свистящими стрелами. Страшные луки гуннов били на 400 метров, и стрелы пронзали латы навылет. Китайские армии уходили в степь и не возвращались:
Император У-ди искал союзников среди враждебных гуннам степных племён; он знал, что далеко на западе живут неподвластные гуннам юэджи – и отправил к ним своего посла, гвардейского офицера Чжан Цяня. Чжан Цянь должен был пройти многие тысячи ли по степям и пустыням, пробраться мимо гуннских кочевий и достичь мест, где заходит солнце. Это была почти неисполнимая задача, Чжан Цянь был вскоре захвачен в плен гуннами, обращён в раба и десять лет доил коз для своих хозяев. Потом ему удалось бежать, и он пошёл по пустыне на запад – он пытался во чтобы то ни стало выполнить поручение государя. Он преодолел покрытые снегом перевалы и неожиданно увидел перед собой ДРУГОЙ МИР: широкие реки и многолюдные города с храмами и дворцами. Он был потрясён: ведь китайцы считали, что города и храмы есть только в Поднебесной, а там, на западе – только пески и горы. В этом другом мире росли невиданные деревья, там были пряности и виноград – и, что особенно заинтересовало гвардейского офицера, – там выращивали прекрасных лошадей, столь необходимых для борьбы с гуннами. Чжан Цянь заключил договор с вождём юэджи и пошёл по пустыне назад – и снова был захвачен в плен, снова бежал и, в конце концов, вернулся в столицу Чанъань. Он доложил императору о существовании другого мира – и император У-ди приказал своим генералам пробить коридор между двумя мирами. В 102 году знаменитый полководец Ли Гуан-ли с 60-тысячной армией прорвался через принадлежавшую гуннам пустыню и открыл дорогу на запад – впоследствии эту дорогу стали называть Великим Шёлковым путём.
С этого времени на Великом пути "один караван не выпускал из виду другого". На запад шли верблюды гружёные шёлком, железом, лаковыми изделиями; на восток везли стекло, пряности, косметику и гнали породистых лошадей. "Небесные кони", приумножившиеся на конских заводах Поднебесной, позволили отбросить гуннов далеко от Великой Стены, и северные области Китая превратились в цветущий край, новую родину для сотен тысяч переселенцев. Был снова завоёван южный Китай, и ханьские знамёна развивались повсюду – от хмурых утёсов Кореи до цветущих долин Вьетнама. Могущество Империи, казалось, не знало границ: полмира лежало у её ног, а остальная половина присылала посольства с дарами. Сын Неба У-ди принимал послов в пышном одеянии, облокотясь о нефритовый столик; дворцовые фонтаны наполнялись вином, а на деревьях развешивали куски жареного мяса. Для развлечения послов был вырыт огромный пруд Кунминчи, посредине пруда находился каменный кит, который ревел и бил о воду хвостом. Картина величия и могущества дополнялась сказочными деталями и врастала в память потомков как блестящая феерия Великого Прошлого. Память снова и снова возвращалась к этому прошлому в тягостном и томном раздумье:
Пруд Кунминчи – подвиг ханьских времён…
Знамёна и штандарты У-ди обращены на восток…
– вспоминал десять веков спустя великий поэт Ду Фу. Память о былой славе воодушевляла поэтов и в то же время навевала на мысли о бренности этой славы – ибо расцвет не вечен, и за временами побед всегда приходят времена упадка.
СУДЬБА ИМПЕРИИ
Империя достигла вершины славы, отбросила гуннов и отгородилась от них Великой Стеной. Отныне миллионы крестьян могли спокойно обрабатывать свои поля, им не угрожали набеги и голод, и Поднебесная несколько десятилетий могла наслаждаться покоем. Преемники великого императора У-ди продолжали политику колонизации и наделяли нуждающихся крестьян землёй на окраинах – хотя постепенно масштабы колонизации уменьшались, а правители всё больше склонялись к тому, чтобы почивать на лаврах и проводить жизнь в гаремных покоях. Вновь приближенные ко двору конфуцианские мудрецы учили, что императору достаточно «в молчании сидеть лицом к югу» – порядок установится сам собой с помощью «духовной внутренней силы». Политика государственного регулирования была постепенно оставлена, и люди снова стали жить по законам буржуазного общества. В деревнях снова началось перенаселение, и ростовщики скупали земли бедняков; дворцы богачей снова украшались вышитыми шелками, а умирающие от голода люди лежали в полях и на дорогах. Учёные сановники понимали причины происходящего и пытались вернуться к государственному регулированию, остановить «зло скопления земель». В 8 году нашей эры первый министр Ван Ман отстранил от престола малолетнего императора Пин-ди и провозгласил о начале новой эры и новой династии.
– При прежних династиях воля неба нарушалась, – гласил императорский указ, – отношения между людьми повергались в хаос и нарушался принцип – ЧЕЛОВЕК ПРЕВЫШЕ ВСЕГО… У богатых собаки и лошади имели пищу с избытком, бедным же не хватало для пропитания отрубей и отбросов, они доходили до крайности и совершали преступления… Отныне все, кто не имеет земли, должны получить её в соответствии с законом…
Ван Ман попытался произвести уравнительный передел земли в соответствии с принципом "цзинь-тянь", принадлежавшим древнему мудрецу Мэн-цзы, – однако богатые и знатные воспротивились реформам. С тех пор, как императоры стали управлять "сидя лицом к югу", местные чиновники стали думать лишь о личной наживе, они породнились с богатыми и знатными и выполняли лишь те указы, которые им нравились. Нити управления империей были потеряны – а между тем, демографическое давление всё возрастало, население Поднебесной достигло 60 миллионов, и в стране свирепствовал голод. В 18 году миллионы голодающих крестьян поднялись на восстание, повстанцы окрасили свои брови в красный цвет, они овладели низовьями Жёлтой Реки и истребили местных чиновников. На Юге подняла мятеж местная знать, в стране началась гражданская война. В 23 году столица была взята штурмом и Ван Ман погиб. В 28 году предводитель южан Лю Сю разгромил "краснобровых" и провозгласил себя "новым У-ди" – императором Гуан У-ди. Новому императору удалось усмирить знать, он освободил рабов и роздал землю крестьянам – это было нетрудно сделать, когда повсюду лежали запустевшие поля. Война унесла 3/4 населения Поднебесной, города обратились в развалины, повсюду белели черепа и кости – это была катастрофа, какой ещё не видела Поднебесная: демографическое давление взорвало и опустошило огромную страну.
В I веке нашей эры история началась сначала, начался новый ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ЦИКЛ, который продолжался полтора века. За сто лет Поднебесная наполнилась новыми поколениями, деревни снова стали многочисленными, а города многолюдными. Затем вновь началось Сжатие, бедняки снова продавали землю ростовщикам, дворцы знати украсились вышитыми шелками, а умирающие от голода снова лежали в полях и на дорогах. Как и во времена Ван Мана, немногие честные чиновники пытались как-то помочь простому народу – но потерпели поражение и бежали, скрываясь в деревнях и лесах. Давление же всё возрастало, и численность населения снова приблизилась к 60 миллионам; повсюду свирепствовали голод и чума, и среди голодающих ходили новые пророки, указывавшие на небо. Одним из этих пророков был «великий маг» Чжан Цзюэ, создавший секту, которая называлась «Путь Великого Равенства», «Тайпиндао». В 184 году члены «Тайпиндао» повязали головы жёлтыми повязками и поднялись на борьбу – началась гражданская война, продолжавшаяся 20 лет и унёсшая 7/8 населения Поднебесной. Великая Равнина опустела:
Три царства на протяжении полувека сражались друг с другом – и, как когда-то в "Эпоху Сражающихся Царств", огромные армии устилали телами солдат поля многодневных сражений. В 280 году вэйский император Сыма Янь сумел объединить Поднебесную и основать новую империю Цзинь. Сыма Янь претворил в жизнь старый проект Мэн-цзы и восстановил систему "цзинь-тянь", каждому крестьянину было выделено 120 му (5 га) земли и на какое-то время Поднебесная успокоилась. Население стало вновь расти и снова поднялись из руин города – однако процветание продолжалось недолго. В начале IV века в Великой Степи произошли роковые события: кочевники научились пользоваться стременем и седлом. Привстав в стременах, степной всадник мог вложить в сабельный удар всю массу своего тела – это было новое оружие, погубившее цивилизацию Древнего Мира. Орды новых кентавров лавиной обрушились на окружающие страны – от Запада до Востока. Империя Цзинь погибла, города обратились в груды развалин, возле которых возвышались воздвигнутые завоевателями курганы из черепов.
ПРОЛОГ СРЕДНИХ ВЕКОВ
Катастрофа, разрушившая государства Древнего Мира, была вызвана новым ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМ ОТКРЫТИЕМ кочевников – изобретением стремени и седла. Стремя и седло породнили всадника и коня, и от этого союза явился на свет новый народ кентавров. Так же, как все кочевники, новые кентавры с детства были приучены убивать; они выросли в яростных сражениях между родами и племенами – и вот теперь они предстали перед окружающим миром, сидящими в сёдлах и опирающимися на стремена, одетые в кольчуги и вооружённые длинными копьями. Стремя и седло позволили использовать новое страшное оружие, саблю; привстав в стременах, всадник обрушивал на римского легионера или китайского пехотинца удар, рассекавший его от плеч до пояса. Стремя, седло и сабля породили Большую Волну, подобную арийской Волне II тысячелетия; орды жестоких завоевателей обрушились на земледельческие страны, обращая в пепел города и деревни. Цивилизация Древнего Мира погибла, повсюду виднелись развалины и засохшие каналы, на дорогах и в полях белели кости, и лишь изредка можно было встретить уцелевшего крестьянина, пашущего поле для нового господина.
Закованные в кольчуги всадники-рыцари стали господами нового мира, мира Средних Веков. В V-VIII веках на обширных просторах Евразии началась новая эпоха, эпоха рыцарей и крепостных рабов. Однако была одна страна, которая раньше других приняла удар тяжёлой кавалерии, и история которой стала прообразом будущего – этой страной был Иран. Поэтому, чтобы завершить историю Древнего Мира, нам остаётся рассказать об этом прологе Средних Веков.
В середине II века до нашей эры гуннская волна обрушилась на обитавшие в центральной Азии племена саков и юэджей. Гунны обладали всесокрушающим Новым Оружием, тяжёлым луком из кости и дерева, и, уходя от страшной опасности, юэджи двинулись в Индию, а саки – в Иран. После первого столкновения с родственными им племенами парфян саки вошли в Парфянский союз; они передали парфянам военную технику гуннов, тяжёлый лук и чешуйчатый панцирь. В 120-х годах до н.э. на Ближнем Востоке появились первые рыцари-"неранимые", восседавшие на огромных, облачённых в доспехи, "нисейских" конях. Эти рыцари не только поражали врагов из луков; у них были длинные четырёхметровые копья, с которыми они бросались на врагов, удерживаясь на коне без стремян и сёдел – должно быть, с помощью каких-то забытых ныне приспособлений. Новая тяжёлая конница обеспечила парфянам победу в долгой борьбе с державой наследников Александра, Селевкидов; кочевники овладели Двуречьем и вышли к Евфрату.
Нашествие кочевников оставило после себя сожжённые деревни и развалины городов, парфяне разрушили Вавилон и увели в плен его жителей. С гибелью городов пришла в упадок древняя культура и письменность, был забыт алфавит, и немногие уцелевшие писцы пользовались словами как иероглифами. На опустевшей равнине возвышались замки завоевателей, в них обитали главы парфянских родов, "великие" и "знатные", владевшие тысячами порабощённых крестьян. Рядовых рыцарей-родовичей звали "азатами", "свободными"; они получали от "великих" в кормление несколько крестьянских дворов и по первому зову шли за ними в поход. Каждое лето рыцарские дружины уходили в набеги за Евфрат, приводя оттуда толпы новых рабов. Иногда "великие" собирались и вместе выбирали царей из царского рода Аршакидов, но чаще воевали друг с другом, штурмуя замки и опустошая деревни – совсем как в средневековой Европе.
В 53 году до н. э. в этот мир средневековья неожиданно вторглись римские легионы под командованием Марка Красса – того самого Красса, который подавил восстание Спартака. С 40-тысячным войском Красс двинулся в Двуречье напрямик, через пустыню, и близ города Карры встретился с парфянской конницей. Парфянские всадники окружили построенные огромным квадратом легионы и целый день осыпали их стрелами; от этих стрел не было спасения: они пробивали щиты и доспехи, прикалывая руки к щитам, а ноги к земле. Когда римская конница попыталась атаковать, то навстречу ей устремился железный строй рыцарей с длинными копьями, которые пронзали римских всадников вместе с конями. Когда на поле боя спустилась ночь, уцелевшие римляне бросили своих стонущих раненых и попытались бежать – но не смогли уйти далеко; в конце концов, Красс вступил в переговоры с врагом и был убит парфянами, а его воины почти все погибли.
Отбросив римлян, парфяне вновь погрузились в усобицы, которые тянулись столетиями – пока в 228 году очередная распря не привела к смене династии – власть перешла к вассалу парфян, царю персов Арташиру, основателю династии Сассанидов. Оттеснённые парфянами в южные горы, персы сохранили там свои древние традиции – и, придя к власти, они принялись восстанавливать древние города и храмы огня. Цари снова стали называть себя наместниками великого Ахурамазды и, пытаясь подчинить "великих", завели множество чиновников. Они разделили свой народ на четыре сословия: жрецов-магов ("асраван"), благородных воинов ("артештаран"), писцов ("дипиран") и зависимых крестьян ("ваштриошан"). Но в остальном ничего не изменилось – по-прежнему возвышались над равниной замки и по-прежнему порабощённые крестьяне терпеливо несли свою ношу. Придворные маги восхваляли этот порядок, а среди народа постепенно распространялось учение жреца Мани, говорившего, что мир захвачен силами Тьмы и призывавшего людей "очиститься" и ждать пришествия Князя Света. Очистившиеся "совершенные" манихеи жили подобно первым христианам: они отрекались от собственности, от семьи и всех земных благ. Богатым и знатным не нравилось, что их правление называют царством Тьмы, и, в конце концов, Мани был казнён, с него сняли кожу, набили её соломой и подняли на виселицу.
Столетие текло за столетием, население постепенно увеличивалось, снова разрастались сёла и вставали из руин города – и, в конце концов, в середине V века началось новое Сжатие. Всё чаще стали повторяться голодные годы, бедняки закладывали и продавали свои участки. В 480-х годах разразился страшный голод, который длился семь лет. Шахиншах Пероз отменил налоги и приказал знатным открыть для народа свои амбары – но это не спасло положения; крестьяне бунтовали и жгли имения знати. Простолюдинов возглавлял жрец Маздак, повторявший многое из того, что когда-то говорил Мани. Маздак проповедовал, что "бог создал блага на земле для того, чтобы люди поровну делили их между собой…"
Революция Маздака породила новую Персидскую Империю; рабы получили свободу, а повинности крестьян были точно установлены. Благородные рыцари-азаты были подчинены суровой дисциплине, они не смели взять со своих крестьян лишнего и регулярно вызывались на смотры. "Царь царей" сам становился в первую шеренгу воинов и предъявлял своё оружие проводившему смотр полководцу – и однажды был даже наказан за неполадки в снаряжении. Эти порядки сохранялись и после смерти Маздака, который пал жертвой борьбы за престол. Преемника Кавада, Хосрова (531-579) прозвали Аноширваном, "Справедливым"; он уменьшил налоги и прославился военными победами. У сына Хосрова, Хормизда, "не было других желаний, кроме улучшения положения слабых и справедливого отношения к ним со стороны сильных, – писал арабский историк. – И уравнялись в его царстве сильный и слабый". Однако рыцарское сословие "артештаран" не смирилось с военной дисциплиной и с тем, что его равняют с "чернью"; знаменитый полководец Бахрам Чубин поднял военный мятеж, Хормизд был свергнут и ослеплён. Сын Хормизда, Хосров (591-628), расправился с мятежниками и правил больше 30 лет; в его правление были завоёваны Сирия и Египет, персидские рыцари не раз разбивали свои шатры на берегах Босфора. Однако, когда победы сменились поражениями, рыцарство снова восстало, и шахиншах был убит. В этот самый момент, когда благородные рыцари вновь овладели властью, на страну обрушилась Арабская Волна. В 636 году рыцарское ополчение вышло навстречу арабам на равнину Кадисии; оно гнало перед собой связанных цепями крестьян-пехотинцев. На равнине установили трон для предводителя "благородных", эранспахбеда Рустама – и к этому трону подвели посла арабов, бедуина Зухру в рваном бурнусе.
ИМПЕРИЯ ХАНЬ
Над полем боя солнца диск взошел
Опять на смертный бой идут солдаты…
Ли Бо.
События четырехвековой давности вернулись на сцену и замелькали перед глазами историков со скоростью киноленты. Снова дробились крестьянские участки, снова обездоленные сыновья продавали последнее и уходили в город, снова разрастались ремесленные посады и умирали на дорогах безработные «иньминь». Огромные города вставали из пепла и впитывали в себя массы голодных батраков. Одни из них становились ремесленниками или мелкими торговцами, другие – «странствующими наёмными работниками», «лююн», третьих нанимали предприимчивые купцы, железодобытчики и солепромышленники. «Могущественные купеческие роды пользовались доходами от гор и морей посредством добычи железной руды и выпаривания соли, – писал философ Фань Куан. – Одна семья владела тысячью и более людей, в большинстве своём бродягами, покинувшими родные места».
Торговые дома занимались также чеканкой монеты, ростовщичеством и скупкой земель. "Они берут двойные проценты", – сообщает "История Хань". "При неурожае крестьяне вынуждены брать в долг с обязательством возместить его в двойном размере, – свидетельствует цензор Чао Цо. – И вот есть такие, кто продает свои поля и жилища, своих сыновей и внуков, чтобы рассчитаться с долгами". Кулаки и ростовщики скупали участки разорившихся крестьян, от них не отставали и титулованные сановники, стремившиеся вложить деньги в недвижимость. В деревне быстро разрастались поместья богатеев. "У богатых поля тянулись одно за другим, а у бедняков не было даже и столько земли, чтобы воткнуть шило… – говорил ханьский министр Дун Чжун-шу. – Некоторые обрабатывали поля богатея-мироеда, внося арендную плату в размере половины урожая, поэтому бедняки постоянно носили отрепья и питались тем же, что и скотина…"
Эта картина обнищания и всеобщей ненависти дополнялась набегами гуннов. В конце III века обитавшие в степях Гоби гунны объединились в мощный племенной союз и овладели всей восточной половиной Великой Степи; они преодолели "стену в 10 тысяч ли" и постоянными набегами опустошали Северный Китай. Сжатие принимало облик смерти, приходившей с разных сторон, от голода и варварских набегов, – и людям Поднебесной оставалось одно из двух: умереть или сплотиться плечом к плечу в новой могущественной Империи.
Министры ханьских Сыновей Неба хорошо знали, что нужно делать – книги Шан Яна и Хань Фэя лежали на столе у каждого. В 154 году первый министр Чао Цо предложил лишить князей власти и утвердить императорское самодержавие. Семь вассальных князей восстали и потребовали казни Чао Цо. Император испугался и отослал князьям голову своего верного министра, но через месяц войска мятежников были разгромлены, и проект Чао Цо был проведен в жизнь. Абсолютная власть стала инструментом для строительства новой Империи. Страна была разделена на области и уезды, в которые были назначены новые, послушные центру, чиновники. Чтобы противостоять гуннам, была создана новая армия и вся страна превратилась в единый военный лагерь. Земли помещиков, ростовщиков, князей были конфискованы и розданы крестьянам; производство железа, соли и вина было национализировано; государство планировало, регулировало и направляло всю жизнь общества.
Создателем новой Империи был Сын Неба У-ди (140-87); подобно Ши-хуану он лично инспектировал провинции и выслушивал жалобы подданных. Чиновники отныне отбирались через открытые для всех экзамены, и каждый мог стать уездным начальником и даже министром. Командующий Северной Армией Вэй Цин был сыном рабыни – война уравняла простолюдинов и благородных. Гунны, хозяева Степи, были страшной силой, и, чтобы отбросить их и направить их нашествие на запад, нужна была сила Империи, основанной на равенстве. Сотни тысяч солдат сражались на фронте в тысячи ли, пытаясь изгнать гуннов за Великую Стену. Это была битва людей с кентаврами – ведь гунны были неотделимы от своих лошадей; они рассыпались по степи, исчезали и внезапно появлялись, со всех сторон осыпая врагов свистящими стрелами. Страшные луки гуннов били на 400 метров, и стрелы пронзали латы навылет. Китайские армии уходили в степь и не возвращались:
– писал тысячу лет спустя великий поэт Ли Бо.
Над полем боя солнца диск взошёл,
Опять на смертный бой идут солдаты,
Здесь воздух неподвижен и тяжёл,
И травы здесь от крови лиловаты…
Император У-ди искал союзников среди враждебных гуннам степных племён; он знал, что далеко на западе живут неподвластные гуннам юэджи – и отправил к ним своего посла, гвардейского офицера Чжан Цяня. Чжан Цянь должен был пройти многие тысячи ли по степям и пустыням, пробраться мимо гуннских кочевий и достичь мест, где заходит солнце. Это была почти неисполнимая задача, Чжан Цянь был вскоре захвачен в плен гуннами, обращён в раба и десять лет доил коз для своих хозяев. Потом ему удалось бежать, и он пошёл по пустыне на запад – он пытался во чтобы то ни стало выполнить поручение государя. Он преодолел покрытые снегом перевалы и неожиданно увидел перед собой ДРУГОЙ МИР: широкие реки и многолюдные города с храмами и дворцами. Он был потрясён: ведь китайцы считали, что города и храмы есть только в Поднебесной, а там, на западе – только пески и горы. В этом другом мире росли невиданные деревья, там были пряности и виноград – и, что особенно заинтересовало гвардейского офицера, – там выращивали прекрасных лошадей, столь необходимых для борьбы с гуннами. Чжан Цянь заключил договор с вождём юэджи и пошёл по пустыне назад – и снова был захвачен в плен, снова бежал и, в конце концов, вернулся в столицу Чанъань. Он доложил императору о существовании другого мира – и император У-ди приказал своим генералам пробить коридор между двумя мирами. В 102 году знаменитый полководец Ли Гуан-ли с 60-тысячной армией прорвался через принадлежавшую гуннам пустыню и открыл дорогу на запад – впоследствии эту дорогу стали называть Великим Шёлковым путём.
С этого времени на Великом пути "один караван не выпускал из виду другого". На запад шли верблюды гружёные шёлком, железом, лаковыми изделиями; на восток везли стекло, пряности, косметику и гнали породистых лошадей. "Небесные кони", приумножившиеся на конских заводах Поднебесной, позволили отбросить гуннов далеко от Великой Стены, и северные области Китая превратились в цветущий край, новую родину для сотен тысяч переселенцев. Был снова завоёван южный Китай, и ханьские знамёна развивались повсюду – от хмурых утёсов Кореи до цветущих долин Вьетнама. Могущество Империи, казалось, не знало границ: полмира лежало у её ног, а остальная половина присылала посольства с дарами. Сын Неба У-ди принимал послов в пышном одеянии, облокотясь о нефритовый столик; дворцовые фонтаны наполнялись вином, а на деревьях развешивали куски жареного мяса. Для развлечения послов был вырыт огромный пруд Кунминчи, посредине пруда находился каменный кит, который ревел и бил о воду хвостом. Картина величия и могущества дополнялась сказочными деталями и врастала в память потомков как блестящая феерия Великого Прошлого. Память снова и снова возвращалась к этому прошлому в тягостном и томном раздумье:
Пруд Кунминчи – подвиг ханьских времён…
Знамёна и штандарты У-ди обращены на восток…
– вспоминал десять веков спустя великий поэт Ду Фу. Память о былой славе воодушевляла поэтов и в то же время навевала на мысли о бренности этой славы – ибо расцвет не вечен, и за временами побед всегда приходят времена упадка.
СУДЬБА ИМПЕРИИ
Вещи, достигнув своего предела, начинают приходить в упадок.
Сыма Цянь.
Империя достигла вершины славы, отбросила гуннов и отгородилась от них Великой Стеной. Отныне миллионы крестьян могли спокойно обрабатывать свои поля, им не угрожали набеги и голод, и Поднебесная несколько десятилетий могла наслаждаться покоем. Преемники великого императора У-ди продолжали политику колонизации и наделяли нуждающихся крестьян землёй на окраинах – хотя постепенно масштабы колонизации уменьшались, а правители всё больше склонялись к тому, чтобы почивать на лаврах и проводить жизнь в гаремных покоях. Вновь приближенные ко двору конфуцианские мудрецы учили, что императору достаточно «в молчании сидеть лицом к югу» – порядок установится сам собой с помощью «духовной внутренней силы». Политика государственного регулирования была постепенно оставлена, и люди снова стали жить по законам буржуазного общества. В деревнях снова началось перенаселение, и ростовщики скупали земли бедняков; дворцы богачей снова украшались вышитыми шелками, а умирающие от голода люди лежали в полях и на дорогах. Учёные сановники понимали причины происходящего и пытались вернуться к государственному регулированию, остановить «зло скопления земель». В 8 году нашей эры первый министр Ван Ман отстранил от престола малолетнего императора Пин-ди и провозгласил о начале новой эры и новой династии.
– При прежних династиях воля неба нарушалась, – гласил императорский указ, – отношения между людьми повергались в хаос и нарушался принцип – ЧЕЛОВЕК ПРЕВЫШЕ ВСЕГО… У богатых собаки и лошади имели пищу с избытком, бедным же не хватало для пропитания отрубей и отбросов, они доходили до крайности и совершали преступления… Отныне все, кто не имеет земли, должны получить её в соответствии с законом…
Ван Ман попытался произвести уравнительный передел земли в соответствии с принципом "цзинь-тянь", принадлежавшим древнему мудрецу Мэн-цзы, – однако богатые и знатные воспротивились реформам. С тех пор, как императоры стали управлять "сидя лицом к югу", местные чиновники стали думать лишь о личной наживе, они породнились с богатыми и знатными и выполняли лишь те указы, которые им нравились. Нити управления империей были потеряны – а между тем, демографическое давление всё возрастало, население Поднебесной достигло 60 миллионов, и в стране свирепствовал голод. В 18 году миллионы голодающих крестьян поднялись на восстание, повстанцы окрасили свои брови в красный цвет, они овладели низовьями Жёлтой Реки и истребили местных чиновников. На Юге подняла мятеж местная знать, в стране началась гражданская война. В 23 году столица была взята штурмом и Ван Ман погиб. В 28 году предводитель южан Лю Сю разгромил "краснобровых" и провозгласил себя "новым У-ди" – императором Гуан У-ди. Новому императору удалось усмирить знать, он освободил рабов и роздал землю крестьянам – это было нетрудно сделать, когда повсюду лежали запустевшие поля. Война унесла 3/4 населения Поднебесной, города обратились в развалины, повсюду белели черепа и кости – это была катастрофа, какой ещё не видела Поднебесная: демографическое давление взорвало и опустошило огромную страну.
В I веке нашей эры история началась сначала, начался новый ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ЦИКЛ, который продолжался полтора века. За сто лет Поднебесная наполнилась новыми поколениями, деревни снова стали многочисленными, а города многолюдными. Затем вновь началось Сжатие, бедняки снова продавали землю ростовщикам, дворцы знати украсились вышитыми шелками, а умирающие от голода снова лежали в полях и на дорогах. Как и во времена Ван Мана, немногие честные чиновники пытались как-то помочь простому народу – но потерпели поражение и бежали, скрываясь в деревнях и лесах. Давление же всё возрастало, и численность населения снова приблизилась к 60 миллионам; повсюду свирепствовали голод и чума, и среди голодающих ходили новые пророки, указывавшие на небо. Одним из этих пророков был «великий маг» Чжан Цзюэ, создавший секту, которая называлась «Путь Великого Равенства», «Тайпиндао». В 184 году члены «Тайпиндао» повязали головы жёлтыми повязками и поднялись на борьбу – началась гражданская война, продолжавшаяся 20 лет и унёсшая 7/8 населения Поднебесной. Великая Равнина опустела:
– горестно причитал среди развалин случайно уцелевший поэт. Империя раскололась. На юго-западе, в Сычуани, "тайпины" создали своё царство Шу. Правивший здесь легендарный мудрец Чжугэ Лян боролся с помещиками и ростовщиками, для бедняков устраивались приюты, где они могли получить кров и пищу. На юго-западе, в царстве У правили богатые и знатные, а в долине Хуанхэ, в выгоревшем и опустошённом центре Сжатия утвердилась новая военная монархия, империя Вэй. С помощью "чистых чиновников" полководец и император Цао Цао пытался восстановить здесь систему государственного регулирования.
Выйдешь из дому – ничего не увидишь,
Белые кости покрывают равнину…
Три царства на протяжении полувека сражались друг с другом – и, как когда-то в "Эпоху Сражающихся Царств", огромные армии устилали телами солдат поля многодневных сражений. В 280 году вэйский император Сыма Янь сумел объединить Поднебесную и основать новую империю Цзинь. Сыма Янь претворил в жизнь старый проект Мэн-цзы и восстановил систему "цзинь-тянь", каждому крестьянину было выделено 120 му (5 га) земли и на какое-то время Поднебесная успокоилась. Население стало вновь расти и снова поднялись из руин города – однако процветание продолжалось недолго. В начале IV века в Великой Степи произошли роковые события: кочевники научились пользоваться стременем и седлом. Привстав в стременах, степной всадник мог вложить в сабельный удар всю массу своего тела – это было новое оружие, погубившее цивилизацию Древнего Мира. Орды новых кентавров лавиной обрушились на окружающие страны – от Запада до Востока. Империя Цзинь погибла, города обратились в груды развалин, возле которых возвышались воздвигнутые завоевателями курганы из черепов.
Выйдешь из дому – никого не увидишь,
Белые кости покрывают равнину…
ПРОЛОГ СРЕДНИХ ВЕКОВ
Маздак говорил: "Кто богат и силён,
не выше бедняги, что нищим рождён".
Фирдоуси. Шахнамэ.
Катастрофа, разрушившая государства Древнего Мира, была вызвана новым ФУНДАМЕНТАЛЬНЫМ ОТКРЫТИЕМ кочевников – изобретением стремени и седла. Стремя и седло породнили всадника и коня, и от этого союза явился на свет новый народ кентавров. Так же, как все кочевники, новые кентавры с детства были приучены убивать; они выросли в яростных сражениях между родами и племенами – и вот теперь они предстали перед окружающим миром, сидящими в сёдлах и опирающимися на стремена, одетые в кольчуги и вооружённые длинными копьями. Стремя и седло позволили использовать новое страшное оружие, саблю; привстав в стременах, всадник обрушивал на римского легионера или китайского пехотинца удар, рассекавший его от плеч до пояса. Стремя, седло и сабля породили Большую Волну, подобную арийской Волне II тысячелетия; орды жестоких завоевателей обрушились на земледельческие страны, обращая в пепел города и деревни. Цивилизация Древнего Мира погибла, повсюду виднелись развалины и засохшие каналы, на дорогах и в полях белели кости, и лишь изредка можно было встретить уцелевшего крестьянина, пашущего поле для нового господина.
Закованные в кольчуги всадники-рыцари стали господами нового мира, мира Средних Веков. В V-VIII веках на обширных просторах Евразии началась новая эпоха, эпоха рыцарей и крепостных рабов. Однако была одна страна, которая раньше других приняла удар тяжёлой кавалерии, и история которой стала прообразом будущего – этой страной был Иран. Поэтому, чтобы завершить историю Древнего Мира, нам остаётся рассказать об этом прологе Средних Веков.
В середине II века до нашей эры гуннская волна обрушилась на обитавшие в центральной Азии племена саков и юэджей. Гунны обладали всесокрушающим Новым Оружием, тяжёлым луком из кости и дерева, и, уходя от страшной опасности, юэджи двинулись в Индию, а саки – в Иран. После первого столкновения с родственными им племенами парфян саки вошли в Парфянский союз; они передали парфянам военную технику гуннов, тяжёлый лук и чешуйчатый панцирь. В 120-х годах до н.э. на Ближнем Востоке появились первые рыцари-"неранимые", восседавшие на огромных, облачённых в доспехи, "нисейских" конях. Эти рыцари не только поражали врагов из луков; у них были длинные четырёхметровые копья, с которыми они бросались на врагов, удерживаясь на коне без стремян и сёдел – должно быть, с помощью каких-то забытых ныне приспособлений. Новая тяжёлая конница обеспечила парфянам победу в долгой борьбе с державой наследников Александра, Селевкидов; кочевники овладели Двуречьем и вышли к Евфрату.
Нашествие кочевников оставило после себя сожжённые деревни и развалины городов, парфяне разрушили Вавилон и увели в плен его жителей. С гибелью городов пришла в упадок древняя культура и письменность, был забыт алфавит, и немногие уцелевшие писцы пользовались словами как иероглифами. На опустевшей равнине возвышались замки завоевателей, в них обитали главы парфянских родов, "великие" и "знатные", владевшие тысячами порабощённых крестьян. Рядовых рыцарей-родовичей звали "азатами", "свободными"; они получали от "великих" в кормление несколько крестьянских дворов и по первому зову шли за ними в поход. Каждое лето рыцарские дружины уходили в набеги за Евфрат, приводя оттуда толпы новых рабов. Иногда "великие" собирались и вместе выбирали царей из царского рода Аршакидов, но чаще воевали друг с другом, штурмуя замки и опустошая деревни – совсем как в средневековой Европе.
В 53 году до н. э. в этот мир средневековья неожиданно вторглись римские легионы под командованием Марка Красса – того самого Красса, который подавил восстание Спартака. С 40-тысячным войском Красс двинулся в Двуречье напрямик, через пустыню, и близ города Карры встретился с парфянской конницей. Парфянские всадники окружили построенные огромным квадратом легионы и целый день осыпали их стрелами; от этих стрел не было спасения: они пробивали щиты и доспехи, прикалывая руки к щитам, а ноги к земле. Когда римская конница попыталась атаковать, то навстречу ей устремился железный строй рыцарей с длинными копьями, которые пронзали римских всадников вместе с конями. Когда на поле боя спустилась ночь, уцелевшие римляне бросили своих стонущих раненых и попытались бежать – но не смогли уйти далеко; в конце концов, Красс вступил в переговоры с врагом и был убит парфянами, а его воины почти все погибли.
Отбросив римлян, парфяне вновь погрузились в усобицы, которые тянулись столетиями – пока в 228 году очередная распря не привела к смене династии – власть перешла к вассалу парфян, царю персов Арташиру, основателю династии Сассанидов. Оттеснённые парфянами в южные горы, персы сохранили там свои древние традиции – и, придя к власти, они принялись восстанавливать древние города и храмы огня. Цари снова стали называть себя наместниками великого Ахурамазды и, пытаясь подчинить "великих", завели множество чиновников. Они разделили свой народ на четыре сословия: жрецов-магов ("асраван"), благородных воинов ("артештаран"), писцов ("дипиран") и зависимых крестьян ("ваштриошан"). Но в остальном ничего не изменилось – по-прежнему возвышались над равниной замки и по-прежнему порабощённые крестьяне терпеливо несли свою ношу. Придворные маги восхваляли этот порядок, а среди народа постепенно распространялось учение жреца Мани, говорившего, что мир захвачен силами Тьмы и призывавшего людей "очиститься" и ждать пришествия Князя Света. Очистившиеся "совершенные" манихеи жили подобно первым христианам: они отрекались от собственности, от семьи и всех земных благ. Богатым и знатным не нравилось, что их правление называют царством Тьмы, и, в конце концов, Мани был казнён, с него сняли кожу, набили её соломой и подняли на виселицу.
Столетие текло за столетием, население постепенно увеличивалось, снова разрастались сёла и вставали из руин города – и, в конце концов, в середине V века началось новое Сжатие. Всё чаще стали повторяться голодные годы, бедняки закладывали и продавали свои участки. В 480-х годах разразился страшный голод, который длился семь лет. Шахиншах Пероз отменил налоги и приказал знатным открыть для народа свои амбары – но это не спасло положения; крестьяне бунтовали и жгли имения знати. Простолюдинов возглавлял жрец Маздак, повторявший многое из того, что когда-то говорил Мани. Маздак проповедовал, что "бог создал блага на земле для того, чтобы люди поровну делили их между собой…"
Так передавал идеи революции великий поэт Фирдоуси. Молодой шахиншах Кавад (488-531) внял проповеди Маздака и сделал его своим советником. "По всей стране бедняки отнимали у богатых жилища, женщин, имущество"; они хотели сделать всё общим и имели общих жён. Замки знати были разрушены, многие знатные роды погибли.
Маздак говорил: "Кто богат и силён,
Не выше бедняги, что нищим рождён,
На роскошь, богатства положен зарок,
Основа – бедняк, а богатый – уток,
И равенство в мире возникнуть должно,
В излишестве жить непохвально, грешно".
Революция Маздака породила новую Персидскую Империю; рабы получили свободу, а повинности крестьян были точно установлены. Благородные рыцари-азаты были подчинены суровой дисциплине, они не смели взять со своих крестьян лишнего и регулярно вызывались на смотры. "Царь царей" сам становился в первую шеренгу воинов и предъявлял своё оружие проводившему смотр полководцу – и однажды был даже наказан за неполадки в снаряжении. Эти порядки сохранялись и после смерти Маздака, который пал жертвой борьбы за престол. Преемника Кавада, Хосрова (531-579) прозвали Аноширваном, "Справедливым"; он уменьшил налоги и прославился военными победами. У сына Хосрова, Хормизда, "не было других желаний, кроме улучшения положения слабых и справедливого отношения к ним со стороны сильных, – писал арабский историк. – И уравнялись в его царстве сильный и слабый". Однако рыцарское сословие "артештаран" не смирилось с военной дисциплиной и с тем, что его равняют с "чернью"; знаменитый полководец Бахрам Чубин поднял военный мятеж, Хормизд был свергнут и ослеплён. Сын Хормизда, Хосров (591-628), расправился с мятежниками и правил больше 30 лет; в его правление были завоёваны Сирия и Египет, персидские рыцари не раз разбивали свои шатры на берегах Босфора. Однако, когда победы сменились поражениями, рыцарство снова восстало, и шахиншах был убит. В этот самый момент, когда благородные рыцари вновь овладели властью, на страну обрушилась Арабская Волна. В 636 году рыцарское ополчение вышло навстречу арабам на равнину Кадисии; оно гнало перед собой связанных цепями крестьян-пехотинцев. На равнине установили трон для предводителя "благородных", эранспахбеда Рустама – и к этому трону подвели посла арабов, бедуина Зухру в рваном бурнусе.