Ковач и в самом деле хотел поскорее убраться отсюда, хотя не было никаких объективных причин для возникшего вдруг напряжения. Единственная проблема состояла в том, что когда они вернутся в Форберри, допросы должны возобновиться.
И если Милиус, за которой охотится шеф службы безопасности, окажется той самой женщиной из рассказа Тоби Инглиша, это тоже совсем не обрадовало бы Ковача.
Пока длилось прохождение через автоматические системы защиты, и грузовики парили над периметром базы в ожидании команды офицера охраны, командор Ситтерсон сказал:
- Итак, Ковач. Раз вы теперь под моей командой, я хочу, чтобы вы не испытывали неудобств. Что я могу для вас сделать? Ваши бараки достаточно удобны?
- Что? - рассеянно переспросил Ковач. Он разглядывал пленных, привязанных к передней переборке - обожженный мальчишка в середине, две старухи по бокам от него. - Бараки? Все вроде нормально. Протекают немного.
Как и резиденция губернатора.
- Но, знаете, наверное, вы действительно можете кое-что сделать...
- Говорите, - подался к нему Ситтерсон.
Колонна получила разрешение продвигаться, и, накренившись, устремилась к базе. Одна из женщин, назвав мальчика Энди, спросила, как он себя чувствует.
Энди посоветовал ей закрыть рот и больше не открывать его.
- Да, вот эти грузовики, - пояснил Ковач. - Мы не могли провести надлежащую дезактивацию, после того, как утром обследовали космопорт, просто промыли их из шлангов. Если у вас есть блат в парке обслуживания, может, пробьете для нас время в сухом доке, чтобы...
- Грузовики? - задохнулся шеф. Он полупривстал со скамьи, прежде чем сообразил, как высоко они над дорогой, отчего замер на полпути. - Этот грузовик не был дезактивирован?
- Сэр, - сержант Бредли вмешался в разговор с интонациями Папы, объявляющего о пришествии Христа. - Они прошли все полевые процедуры и абсолютно безопасны. Но вполне возможно, что нам в следующем месяце придется проводить в них по двенадцать часов в день, так что хотелось бы иметь двойную гарантию.
- Да, хорошо, - промямлил Ситтерсон, опускаясь на скамейку с выражением крайней неуверенности на лице. - Я все понял. Разумеется, я позабочусь.
Ситтерсон хотел разместить пленных в своем штабе, а не в лагере. Грузовики с их вооруженными до зубов пассажирами с трудом продвигались в потоке транспорта к парадному плацу, встречая взгляды, полные отвращения или любопытства ребят из тылового эшелона.
Средства передвижения Охотников за Головами были достаточно мощными, чтобы нести полную нагрузку без контакта с Землей. Они могли бы пролететь над потоком, если бы надземный полет не был запрещен уставом Базы, и сама База Томаса Форберри не находилась под контролем Военно-Морских сил, а не правительства округа. Береговая полиция была бы безмерно счастлива приземлить командора Ситтерсона вместе с Ковачом и всеми четырьмя его водителями.
Когда грузовики остановились перед штабом службы безопасности, сминая пластиковое покрытие, люди Ковача принялись отвязывать пленных, а Ситтерсон тем временем громовым голосом отдал приказ:
- Глиэр, откройте камеры содержания. Пока разместим там всех пленных.
Ковач не слышал ответа, но когда дверь строения открылась, Ситтерсон спохватился:
- А, у нас ведь еще есть тело. Попросите кого-нибудь из санитарной службы провести идентификацию, а потом позаботьтесь о нем!
- Это неправильно! - прокричал мальчик Энди, пока два десантника волочили его быстрее, чем хотели ступать его обожженные ноги. - Вы должны были нам помогать! Вы должны были нам помогать!
- Пройдемте со мной, - приказал Ковачу Ситтерсон. - Я хочу, чтобы вы присутствовали на допросах. Они знают, что с вами шутки плохи.
- Хорошо, - сказал Ковач в командный канал. - Даниэло, ты за главного, пока меня не будет. Пусть все остаются в бараках.
Он направился следом за Ситтерсоном и Хезиком. Капрал, похоже, немного оправился, но не произнес ни слова с тех пор, как неблагоразумно кинулась за оружием.
Или за ребенком. Так или иначе, то была не слишком удачная мысль. Ковач обернулся через плечо - взглянул вверх и сказал:
- Разве я просил сопровождать меня, капрал?
- Так точно, - ответила Сенкевич. Увешанная патронташами и гранатами, с тяжелым метровым плазменным ружьем, болтавшимся сзади она выглядела, как ходячий бронепоезд.
Черт побери, действительно, она не помешает.
Открытые камеры были пусты. Охранник и трое следователей-сержантов отдали честь своему, когда тот прошествовал мимо, затем грубо забрали пленных и распихали их по камерам - мужчин поодиночке, женщин по двое. Одна из женщин взяла ребенка. Когда камеры наполнились, двери с клацаньем закрылись.
В приемной Ситтерсон сказал:
- Можете подождать здесь. - Не грубо, но достаточно веско. Его свита. Ковач, громадная Сенкевич и тощий, казавшийся загнанным, Хезик, посмотрели друг на друга и на сержанта за столом. На кушетке имелось место только для двоих.
- Глиэр, - сказал шеф службы безопасности, словно бы спохватившись в последний момент, - возьмите номер со шлема Ковача и проследите, чтобы все соответствующие записи перекинули в файл тринадцать. Со всей роты. Вы знаете, как это сделать.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Глиэр. - Один момент, я только позабочусь о камерах.
Унтер-офицер не отрывал глаз от небольшого контрольного экрана. Он коснулся переключателя на столе. Еще одна камера захлопнулась с громким лязгом.
Ситтерсон вернулся через пять минут. Он переоделся во все светлое, кожа лица и рук была красной от старания, с которым он себя оттирал.
Ковач надеялся, что шеф службы безопасности никогда не узнает, насколько горячими в действительности были грузовики. Без всякого сомнения, он потребовал бы тогда военного суда. Легко запамятовать, насколько переживают о своем здоровье тыловые крысы.
- Хорошо, - коротко бросил шеф СБ. - Приступим к делу, не так ли? Глиэр, мы возьмем парня из крайней камеры. Энди.
- Думает, он крутой, - добавил Ситтерсон со смешком.
Хезик засмеялся в ответ.
Ковач промолчал. Он протянул свое ружье Сенкевич, жестом приказав ей оставаться на месте. Гримаса на лице капрала могла означать все что угодно.
Энди пытался идти, пока его тащили по коридору в комнату допросов, но едва мог стоять на ногах. Одежды на нем не было. Анальгетик, взятый Сенкевич из ее аптечки первой помощи, засох на коже, напоминая узор на шкуре дикого зверя.
Когда за ним захлопнулась дверь, мальчик пошатнулся и вынужден был ухватиться за маленький столик, стоявший в комнате.
- Внимание, будь ты проклят! - приказал Ситтерсон, вытаскивая электрошоковый прут.
- Зачем вы делаете это со мной? - выкрикнул мальчик. Горячка, лекарства и токсины от гниющих ран превратили его голос в горестный вой.
- Почему вы не объявились сами? - заорал Ситтерсон. - Зачем прятались со своим оружием?
- Мы как раз объявились! - сказал Энди. - А ваша жаба Хезик сказал нам дожидаться, когда за нами пришлют транспорт.
- Лжец! - сказал Хезик и нанес резкий удар рукояткой пистолета мальчику в лоб.
От мертвых пленников ни черта не узнаешь, а удар оказался бы смертельным, достигни он цели.
Но этого не произошло, поскольку Ковач перехватил запястье полковника одной рукой, а другой забрал пистолет с такой легкостью, будто Хезик был ребенком.
- Сэр, - обратился Ковач к шефу службы безопасности. - Думаю, дела пойдут лучше, если какое-то время мы станем вести допрос вместе.
- Он будет лгать! - сказал Хезик. Десантник не смотрел на него, но хватку не ослабил.
Ковач пожал плечами, адресуясь к Ситтерсону.
- Он заговорит, - просто произнес он. - Но живой, а не мертвый.
Лицо Ситтерсона было непроницаемо. Наконец он сказал:
- Хорошо. Вы и я. Хезик, подождите снаружи. Не беспокойтесь.
- Он будет лгать! - повторил тот, но его мускулы обмякли, и Ковач выпустил его.
И вернул пистолет. Он не спускал глаз с Хезика, пока за полковником не закрылась дверь.
- Мы в любой момент можем его вернуть, - заметил Ковач пленнику безразличным тоном. - Можем оставить вас вдвоем, а то и поможем ему. Не хочешь этого, начинай говорить сейчас.
- Думаете, это меня трогает? - пробормотал мальчик.
Но его это трогало. Он был нагим и израненным, сильно израненным. Ковач был огромен в своем шлеме и ремне со снаряжением, все еще черный от копоти рейда; к тому же десантник словно являл собой живое напоминание доскональности и безжалостности налета.
- Расскажи о лейтенанте Милиус, - сказал Ситтерсон. Он стал было помахивать прутом, пока не догадался, что присутствие Ковача куда действеннее, чем временная боль. - Где она?
- Слава Богу, мертва! - выпалил мальчик. - Она была в здании терминала, когда все началось. Спросите солдат, которых мы туда провели. Они вам расскажут!
Ситтерсон дал ему пощечину.
- Ты лжешь! Ты укрываешь предателя, убийцу офицера!
Удар не "был особенно сильным, но отбросил Энди к стене. Он свалился бы на пол, если бы Ковач не поймал его и рывком не поставил на ноги.
- Хезик вам сказал? - проговорил мальчик. Губа у него была разбита. Ладно, так и есть - она застрелила этого ублюдка Банди. Они заявились и приказали нам отступить - мы слишком сильно всполошили хорьков.
Ковач отпустил мальчика, почувствовав, что тот собрался с силами и выпрямился.
- Милиус сказала им самим уносить задницы, - продолжил Энди язвительно. - А ваш драгоценный Банди и говорит - если она не послушает его, то этим займутся хорьки. Вот за что она прикончила мерзавца. Я хочу только, чтобы в этой камере оказался Хезик и оставшиеся матери.
- Лживая маленькая свинья! - заорал Ситтерсон. Одной рукой он схватил мальчика за волосы, прижимая его к стене, и ткнул хлыстом в глаз. Опаленные волосы не выдержали. Рука Ситтерсона отскочила с липким клочком засохшего гноя.
- Сэр, - сказал Ковач, протискиваясь между упавшим мальчиком и шефом службы безопасности, который уставился на свою руку с выражением испуганного отвращения. - Мы допустили ошибку; Если это те самые ребята, что провели Девяносто Вторую в порт, то они чисты. Даже если пристрелили вашего агента.
- Если! - повторил шеф. - Он грязный маленький лжец и укрывает предателя!
- Нет, сэр, - сказал Ковач. Он стоял вплотную к Ситтерсону, так что пришлось наклонить голову, чтобы поймать взгляд старшего офицера. - Милиус точно вела их. И обеспечила успех атаки.
Ситтерсон отшатнулся, тяжело дыша.
- Кто, черт побери, говорит это? - потребовал он. Пальцы левой руки сжимались и разжимались, но правая, в которой был зажат прут, замерла неподвижно.
- Тоби Инглиш, - сказал Ковач. - Лейтенант Инглиш, командир Девяносто Второй.
Ситтерсон впился глазами в десантника.
- Вы... - начал он, но голос упал, вместо того, чтобы окрепнуть. Он сглотнул.
- О Господи, - неожиданно спокойно произнес шеф СБ. - Господи, помоги мне, если это правда.
- Разумеется, можете справиться у Тоби, - сказал Ковач. - "Хейг" стартовал утром, но можно послать вслед торпеду с сообщением, раз уж такое дело.
- Так он не на планете? - спросил шеф. Его лицо вновь обрело цвет, утерянный мгновение назад.
- Да, но...
- Все в порядке, - прервал его Ситтерсон, обретая уверенность. Он отворил дверь. - Прервемся, капитан.
Сделав знак ожидавшим распоряжений сержантам, он добавил:
- Вы двое заберите этого, - потерявший сознание Энди лежал на полу, отнесите его в камеру и держите там. И всех остальных тоже, до моего распоряжения.
- Сэр, я... - начал Ковач.
- Возвращайтесь в свое подразделение и ждите приказа, капитан, отрезал Ситтерсон. - До сих пор операция шла успешно, и я не хочу ее провалить.
Ковачу совсем не хотелось думать о подтексте последних слов, пока он с Сенкевич добирался до барака на попутном заправщике. И не больше хотелось ему думать об улыбке Хезика.
Но он не мог забыть ни то ни другое.
Ковач печатал рапорт, ненавидя саму процедуру и еще больше содержание своего донесения, когда Бредли и Сенкевич ввалились за звуконепроницаемые шторы его офиса.
- Отвалите, - сказал Ковач, таращась на зеленые буковки, блекло проступившие на белом фоне экрана. - Мне нужно подготовить рапорт о сегодняшних событиях.
- А я думал, вы поручите это Хуферу, - сказал Бредли. - Как всегда.
Ковач откинулся на стуле и протер глаза. Хуфер, младший сержант Первого взвода, ловко обращался со словами. Обычно это было его дело, но...
- Нет, - устало сказал Ковач. - Нужно знать все обстоятельства, чтобы изложить факты и избежать их превратного толкования на Тау-Кита или где-нибудь еще. И не дать повода раздуть новую историю из-за убитой в спину женщины.
- Не стоило ей пытаться бежать, - сказала Сенкевич.
- Верно, - ответил Ковач. - Многие вещи в этом чертовом мире не должны случаться. Но беда в том, что они происходят.
Он выжидательно смотрел на двух унтер-офицеров, надеясь услышать причины их визита. Им было лучше других известно, что в такие моменты он не любил компании.
Бредли продвинулся вперед, чтобы плотнее закрыть шторы вокруг маленького уголка.
- Сегодня мы пошли выпить в сержантский клуб с Глиэром, технарем из штаба Ситтерсона. В барах правительства хватаем бухла, хотя в других местах не так просто хорошенько оттянуться. Он провел нас с собой.
- Замечательно, - проговорил Ковач без особого энтузиазма. - Принеси вы мне бутылку, я был бы рад вас видеть. Но раз уж вы...
- Дело в том, - продолжал сержант, словно не услышав своего командира, - что босс Глиэра вызвал его, когда штаб уже должен был закрыться.
Ковач поднял бровь.
- Глиэр обделался, - сказал Бредли. - Похоже, Ситтерсон хочет, чтобы он стер все данные о компании, которую мы сегодня захватили. Хочет сделать так, будто этих людей никогда и не существовало - а файл переписать, чтобы не было никаких белых пятен.
Ковач медленно поднялся. Стол мешал, и Ковач с силой оттолкнул и стол и компьютер. Прочь с его дороги и плевать на все!
Он начал ругаться, вполголоса и нечленораздельно, без цветистых оборотов - просто молитва ненависти и гнева, выплескивающаяся кипящей струей изо рта человека, мозг которого - озеро раскаленной добела ярости.
- Кем же он нас считает? - уныло спросила Сенкевич. - Они ведь были на нашей стороне.
- Правильно, - вновь спокойно проговорил Ковач.
Он какое-то время смотрел на упавший компьютер, потом отключил блок питания, отправляя с таким трудом набранный файл на электронные небеса.
- Вот потому задница Ситтерсона пропала, если станет известно, что он сделал. - Ковач пожал плечами. - Что мы все сделали, если на то пошло.
- Они до сих пор находятся в камерах, - сказал Бредли. - Пленные. Не удивлюсь, если Ситтерсон намерен попросить нас избавиться от этой части улики. Ведь мы, бессовестные убийцы, как известно.
- Думаю, ублюдок не станет просить, - с горечью заметила Сенкевич. - Он приказывает.
- Верно, - сказал Ковач. - Верно. Ладно, нам предстоит решить проблему Ситтерсона.
Он поднял компьютер, аккуратно поправил стол.
- Сержант, - сказал он, - занесите в журнал, что мы воспользуемся сегодня ночью сухим доком - с полуночи до четырех, примерно так.
- Э, сэр? - сказал Бредли. - Сегодня вечером сломался главный водопровод. Я не уверен, что на базе достаточно воды.
Ковач пожал плечами.
- Ситтерсон обещал нам приоритет, - напомнил он. - Будем действовать исходя из этого.
- Есть, сэр, - сказал Бредли.
- Кто сегодня ночью дежурит в офисе Ситтерсона? - продолжал Ковач.
- Я еще не составил окончательный список, - спокойно ответил Бредли. Все зависит от возложенных обязанностей.
- Двери в камеры открываются с пульта в кабинете Глиэра, - проговорил Ковач.
- Есть, сэр, - повторил Бредли. На лице Сенкевич проступила улыбка. - У меня полно недоделанной бумажной работы. С полуночи до четырех я там сам посижу.
- Держи кнопки наготове, - приказал Ковач. - Он вновь включил компьютер.
- Ситтерсону это не понравится, - сказала Сенкевич, сияя до ушей.
Ковач немного помолчал, глядя на своих десантников, которым доверял свою жизнь сотни раз.
- Да, - согласился он. - Но, знаешь, когда-нибудь Тоби Инглиш и я соберемся выпить вместе... А когда это случится, я не хочу глядя ему в глаза, рассказывать историю, которую сам никогда не хотел бы услышать.
Когда Бредли и Сенкевич ушли, Ник Ковач принялся набирать оперативный приказ, который будет загружен в шлемы его бойцов. Зеленые буковки мерцали на голограмме, но вместо них он видел то, что должно произойти ночью.
И он улыбался.
Джип, борта которого были раскрашены красно-белыми цветами Береговой Полиции, проехал мимо здания Правительства округа. Никто из патрульных не задержал взгляда на грузовиках, которые застыли над землей на пустынной площади.
Ковач перевел дыхание.
- Сокольничий шесть, - прошептал в наушниках шлема голос Бредли. - Они не хотят идти.
- Вытащи их! - огрызнулся Ковач, не заботясь о соблюдении приличий.
По главному проспекту базы Томаса Форберри продолжалось движение. Любое промедление со стороны Охотников за Головами, и кто-либо мог заинтересоваться, почему грузовики припаркованы в такой час перед штабом службы безопасности.
И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.
- Готово, Сокольничий шесть, - ответил Бредли.
Они заранее подняли борта грузовиков, так чтобы нельзя было предположить, что внутри находится Сто Двадцать Первая рота противодействия в полном боевом снаряжении.
Также нельзя было предположить наличия в собственном грузовике Ковача тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в жителей Вифезды, как только грузовики минуют Границу базы Форберри.
Если только все сработает.
- Альфа шесть Сокольничему шесть, - доложил Даниэло, чей взвод напряженно ожидал в своем грузовике на южной стороне площади. Приближаются штабная машина и фургон.
- Сигнал принят, Альфа шесть, - ответил Ковач.
Офицеры постепенно разъезжаются после вечеринки в клубе. Возможно, дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная пьяная братия, которой только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится припарковать грузовик на парадной площади.
- Сокольничий пять, - произнес Ковач, собираясь сказать Бредли, чтобы тот на время придержал пленников.
Но было слишком поздно. Первый из них уже появился поддерживаемый двумя моряками. Энди, парень, пытавшийся показать, что готов умереть и выглядевший так, будто уже умер.
- Что... - начал Энди.
Сенкевич приблизилась, готовая вырубить парня раньше, чем его крики поднимут тревогу. Ковач резко покачал головой и приложил палец к губам.
Машина и фургон пролетели мимо, разрезая яркими лучами фар бледное сияние двух лун Вифезды. Легкий крен фургона и некоторая нетвердость в управлении позволяли предположить, что водитель веселится вместе с пассажирами.
- Слушай, паренек, - сказал Ковач, наклоняясь так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Энди. - Мы собираемся вывезти вас за Границу. Дальше поступайте, как знаете. Не думаю, что Ситтерсон станет поднимать переполох, пускаясь на поиски, но вот Хезик и ваши соплеменники - это ваше дело. Понятно?
- Что?.. - выдавил Энди. Остальных пленников выводили под руки или выносили. Энди отступил, чтобы дать возможность разместить их в грузовике. - Почему вы это делаете?
- Потому что я кретин! - пояснил Ковач.
На юге сверкнула оранжевая вспышка. Подошвы Ковача ощутили сотрясение мгновением раньше, чем грохот взрыва долетел до его ушей. Для тех, кто, подобно Ковачу, не находился в паре километров, получилось чертовски громко.
- Парк резервной техники, - высказала Сенкевич разумную догадку. Поздняя ночь, кто-то по небрежности въехал в цистерну с горючим. - Пожав плечами, она добавила: - Может быть, все кинутся туда.
- Скорее всего, вся охрана спала. Как всегда, - ответил Ковач с гримасой.
- Сокольничий шесть, - вызвал Бредли. - Некоторые здесь не в лучшей форме. Им станет хуже, если их начать переносить.
- Им станет еще хуже, если их оставить Ситтерсону, Сокольничий пять, ответил Ковач. - Выносите.
- Альфа шесть Сокольничему шесть, - доложил Даниэло. - Два фургона направляются к северу. Жмут вовсю.
- Принято, Альфа шесть, - сказал Ковач. - Нет проблем.
Что могло стать проблемой, так это свет, загоревшийся в окнах офицерских казарм, стоявших на площади. Взрыв разбудил множество людей. Выглядывающие из окон офицеры не могли ничего различить в резервном парке, теперь окрасившем небо над южным горизонтом заревом, напоминавшим восход.
Но они могли увидеть грузовики Ковача и заинтересоваться. Двое десантников вывели старика, который висел обмякшим кулем. Бредли вышел следом, пинком захлопнув дверь. В правой руке сержант держит автомат, левой шестилетнего ребенка, слишком слабого от лихорадки, чтобы своим плачем угрожать ходу операции.
- Это последние, сэр, - доложил Бредли, передавая ребенка одному из десантников в грузовике.
Энди посмотрел на сержанта, на Ковача - и сам вскарабкался в грузовик.
- Берегись! - предупредил Даниэло, не успев подать соответствующий сигнал.
Два фургона, быстро направлявшиеся к северу, резко затормозили посреди парадной площади. Один развернулся так, что его кабина теперь смотрела на здание окружного правительства.
- Какого черта? - пробормотал Ковач, опуская лицевой щиток и включая голограмму от датчиков шлема. Его люди предстали группой зеленых точек, повисших в воздухе перед ним.
Фургон, набирая скорость, двинулся в сторону здания правительства. Водитель выпрыгнул на ходу, для Ковача - черное пятно на белом пластиковом покрытии...
И красная точка на дисплее его шлема.
- Хорьки! - завопил Ковач, выпуская в водителя длинную очередь. Пули ударили в землю рядом с перекатывающейся целью, некоторые рикошетом взвились в воздух.
Большинство его людей были внутри закрытых грузовиков. Прогремел автомат Бредли, но его поверхностные заряды были "предназначены для расчистки пространства на один метр, а не для дистанционного боя.
Хорек сжался перед прыжком. Пуля, дожидавшаяся, когда палец Ковача еще чуть дожмет спусковой крючок, с треском поразила цель.
- Сенкевич?!
Площадь на мгновение осветилась шипящей вспышкой, искусственным светом от плазменной пушки, которую пустила в ход капрал вместо того, чтобы колупаться с автоматическим ружьем. Заряд ударил в фургон, которому оставалось двадцать метров до дверей здания правительства округа.
Уложенная на дне фургона взрывчатка рванула, осыпав осколками кабины фасад здания и высадив все окна на километр вокруг.
Ковач опирался на заднее крыло грузовика. Взрывная волна сбила его с ног и расшвыряла остальных Охотников за Головами, которые выпрыгивали, чтобы принять участие в схватке.
Но взрыв к тому же опрокинул хорьков во втором фургоне, выпускающем голубые трассирующие очереди в направлении, откуда вели по ним стрельбу.
Клаксоны и сирены надрывались с такой силой, что могли ошеломить любого, кто еще мог адекватно реагировать.
Ковач бросился на землю и навел автомат на фургон. Со стороны фургона мелькнула красная вспышка. Что-то пролетело мимо с завыванием, оставляя позади множество расходящихся дымных шлейфов. Двадцать или тридцать комнат взорвались, когда веер миниатюрных самонаводящихся на свет ракет обрушился на высунувшихся из окон обитателей бараков.
Идеальное оружие для того, чтобы сеять панику и разрушение. А хорьки бы потихоньку скрылись в ночи на своем стандартном флотском фургоне, вероятно, захваченном в резервном парке, где предыдущий взрыв уже не казался случайностью.
Но ракетный залп не оказался столь же эффектен против скрытых в темноте Охотников за Головами.
Лишь часть десантников успела выбраться из мешавших теперь грузовиков, но огонь Охотников скрестился на халианском фургоне с четырех сторон. Очереди и искры сделали мишень похожей на праздничную елку...
Пока второй залп Сенкевича не превратил ее в огненный гриб, который растаял в воздухе.
Один из хорьков все еще оставался жив. Возможно, он сидел в кабине и был защищен задней частью фургона. Как бы там ни было, хорек по-прежнему рвался к штабу службы безопасности, вовсю паля из автоматического пистолета.
Спору нет, все маленькие бестии не подарок, но этот был похлеще остальных. Ковач самолично влепил четыре заряда в грудь халианина, но только шквальный огонь двенадцати ружей свалил наземь то, что осталось от разнесенного в клочья тела.
Ковач рывком поднялся на ноги. Вся левая сторона тела превратилась в сплошной синяк, но он не мог вспомнить, как это случилось. Сдвинув вверх лицевой щиток, он выкрикнул в командный канал:
- Прекратить огонь!
Вторая мишень Сенкевич все еще догорала. На пластике и останках хорьков весело плясало оранжевое пламя. От первого фургона осталась лишь воронка, горящие куски разлетелись по площади, образовав десятки маленьких праздничных костров.
Ковач переключился на общий канал базы Форберри и вклинился в многоголовый шум сигналом Срочности номер один.
- Всему личному составу Флота. Охотники за Головами контролируют окрестности комплекса зданий военного правительства. Не стреляйте. И не высовывайтесь, пока мы не обезопасим район.
Ковач огляделся.
- Ублюдки проникли через акведук, - проворчал Бредли у него за спиной. - И гадать нечего.
Свет из отворившейся двери в штаб службы безопасности ослепил Ковача.
- Ковач! - завопил командор Ситтерсон, темный силуэт с мощным ручным фонарем, за спиной которого маячила тень полковника Хезика. - Что вы делаете? И где...
Энди выставил свою обожженную физиономию из фургона позади Ковача.
- Предатель! - завизжал Ситтерсон на капитана. - Я пристрелю тебя, пусть даже это будет последнее, что я... - тут он задохнулся, увидев, как Ковач поднял к плечу ружье - такова уж была выучка, никогда не стрелять с бедра, даже если цель всего на расстоянии ствола.
И Ковач не мог нажать курок.
Даже, чтобы спасти свою шкуру. Даже из трезвого расчета.
Даже Ситтерсона.
Услышав первый выстрел. Ковач решил, что кто-то из десантников сделал то, чего не смог он. Когда Ситтерсон повалился вперед, полковник Хезик еще дважды выстрелил в спину командора и прокричал:
- Я на вашей стороне! Не стреляйте! Я не...
Вспышка из автомата Бредли оборвала фразу Хезика так же безоговорочно, как рассеянный заряд разнес грудную клетку полковника.
- Я ошибался по поводу того, как сюда пробирались хорьки, - произнес Бредли в гулкой тишине. - Хезик был предателем, который впустил их, прежде чем прикончить своего босса.
Командир третьего взвода Лисл пробился через своих людей и теперь стоял перед Ковачом.
- Гамма шесть, - сказал Ковач, кивнув, пока вставлял новый магазин в ружье, - грузитесь и доставьте этот грузовик в док для обработки, как мы планировали.
- Есть, есть, сэр, - ответил Лисл. Бикльмен вновь сидел за рулем. Он завел двигатель, как только услышал приказ. Грузовик. Грузовик вместе с поклажей тронулся, пока десантники продолжали на ходу прыгать через борт.
- Альфа шесть, - скомандовал Ковач на командной частоте, - проверьте бульвар к югу. Возможно, больше бандитов нет, но я не люблю сюрпризов, Бета шесть, распределите людей и проверьте грузовики, которые мы накрыли. И смотрите в оба!
Прогремела длинная автоматная очередь, но она была выпущена из бараков просто в воздух. В пустоту, кто-то, в чью комнату попала халианская ракета, остался жив и теперь добавлял суматохи.
- Охотники за Головами, всему составу Флота! - проревел Ковач. Прекратите пальбу или мы сами ее прекратим.
Все серьезные проблемы были уже позади. Ковач сомневался, что он когда-нибудь сможет рассказать, как все было на самом деле. Разве что Тоби Инглишу за кружкой пива.
Но это не имеет значения.
Имело значение то, что ему не нужно было признаваться, даже самому себе в серые предрассветные часы, что он убил тринадцать гражданских, дабы скрыть просчет какого-то там чинуши.
Обращений с начала месяца: 156, Last-modified: Fri, 10 May 2002 18:42:52 GMT Оцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз
И если Милиус, за которой охотится шеф службы безопасности, окажется той самой женщиной из рассказа Тоби Инглиша, это тоже совсем не обрадовало бы Ковача.
Пока длилось прохождение через автоматические системы защиты, и грузовики парили над периметром базы в ожидании команды офицера охраны, командор Ситтерсон сказал:
- Итак, Ковач. Раз вы теперь под моей командой, я хочу, чтобы вы не испытывали неудобств. Что я могу для вас сделать? Ваши бараки достаточно удобны?
- Что? - рассеянно переспросил Ковач. Он разглядывал пленных, привязанных к передней переборке - обожженный мальчишка в середине, две старухи по бокам от него. - Бараки? Все вроде нормально. Протекают немного.
Как и резиденция губернатора.
- Но, знаете, наверное, вы действительно можете кое-что сделать...
- Говорите, - подался к нему Ситтерсон.
Колонна получила разрешение продвигаться, и, накренившись, устремилась к базе. Одна из женщин, назвав мальчика Энди, спросила, как он себя чувствует.
Энди посоветовал ей закрыть рот и больше не открывать его.
- Да, вот эти грузовики, - пояснил Ковач. - Мы не могли провести надлежащую дезактивацию, после того, как утром обследовали космопорт, просто промыли их из шлангов. Если у вас есть блат в парке обслуживания, может, пробьете для нас время в сухом доке, чтобы...
- Грузовики? - задохнулся шеф. Он полупривстал со скамьи, прежде чем сообразил, как высоко они над дорогой, отчего замер на полпути. - Этот грузовик не был дезактивирован?
- Сэр, - сержант Бредли вмешался в разговор с интонациями Папы, объявляющего о пришествии Христа. - Они прошли все полевые процедуры и абсолютно безопасны. Но вполне возможно, что нам в следующем месяце придется проводить в них по двенадцать часов в день, так что хотелось бы иметь двойную гарантию.
- Да, хорошо, - промямлил Ситтерсон, опускаясь на скамейку с выражением крайней неуверенности на лице. - Я все понял. Разумеется, я позабочусь.
Ситтерсон хотел разместить пленных в своем штабе, а не в лагере. Грузовики с их вооруженными до зубов пассажирами с трудом продвигались в потоке транспорта к парадному плацу, встречая взгляды, полные отвращения или любопытства ребят из тылового эшелона.
Средства передвижения Охотников за Головами были достаточно мощными, чтобы нести полную нагрузку без контакта с Землей. Они могли бы пролететь над потоком, если бы надземный полет не был запрещен уставом Базы, и сама База Томаса Форберри не находилась под контролем Военно-Морских сил, а не правительства округа. Береговая полиция была бы безмерно счастлива приземлить командора Ситтерсона вместе с Ковачом и всеми четырьмя его водителями.
Когда грузовики остановились перед штабом службы безопасности, сминая пластиковое покрытие, люди Ковача принялись отвязывать пленных, а Ситтерсон тем временем громовым голосом отдал приказ:
- Глиэр, откройте камеры содержания. Пока разместим там всех пленных.
Ковач не слышал ответа, но когда дверь строения открылась, Ситтерсон спохватился:
- А, у нас ведь еще есть тело. Попросите кого-нибудь из санитарной службы провести идентификацию, а потом позаботьтесь о нем!
- Это неправильно! - прокричал мальчик Энди, пока два десантника волочили его быстрее, чем хотели ступать его обожженные ноги. - Вы должны были нам помогать! Вы должны были нам помогать!
- Пройдемте со мной, - приказал Ковачу Ситтерсон. - Я хочу, чтобы вы присутствовали на допросах. Они знают, что с вами шутки плохи.
- Хорошо, - сказал Ковач в командный канал. - Даниэло, ты за главного, пока меня не будет. Пусть все остаются в бараках.
Он направился следом за Ситтерсоном и Хезиком. Капрал, похоже, немного оправился, но не произнес ни слова с тех пор, как неблагоразумно кинулась за оружием.
Или за ребенком. Так или иначе, то была не слишком удачная мысль. Ковач обернулся через плечо - взглянул вверх и сказал:
- Разве я просил сопровождать меня, капрал?
- Так точно, - ответила Сенкевич. Увешанная патронташами и гранатами, с тяжелым метровым плазменным ружьем, болтавшимся сзади она выглядела, как ходячий бронепоезд.
Черт побери, действительно, она не помешает.
Открытые камеры были пусты. Охранник и трое следователей-сержантов отдали честь своему, когда тот прошествовал мимо, затем грубо забрали пленных и распихали их по камерам - мужчин поодиночке, женщин по двое. Одна из женщин взяла ребенка. Когда камеры наполнились, двери с клацаньем закрылись.
В приемной Ситтерсон сказал:
- Можете подождать здесь. - Не грубо, но достаточно веско. Его свита. Ковач, громадная Сенкевич и тощий, казавшийся загнанным, Хезик, посмотрели друг на друга и на сержанта за столом. На кушетке имелось место только для двоих.
- Глиэр, - сказал шеф службы безопасности, словно бы спохватившись в последний момент, - возьмите номер со шлема Ковача и проследите, чтобы все соответствующие записи перекинули в файл тринадцать. Со всей роты. Вы знаете, как это сделать.
- Слушаюсь, сэр, - ответил Глиэр. - Один момент, я только позабочусь о камерах.
Унтер-офицер не отрывал глаз от небольшого контрольного экрана. Он коснулся переключателя на столе. Еще одна камера захлопнулась с громким лязгом.
Ситтерсон вернулся через пять минут. Он переоделся во все светлое, кожа лица и рук была красной от старания, с которым он себя оттирал.
Ковач надеялся, что шеф службы безопасности никогда не узнает, насколько горячими в действительности были грузовики. Без всякого сомнения, он потребовал бы тогда военного суда. Легко запамятовать, насколько переживают о своем здоровье тыловые крысы.
- Хорошо, - коротко бросил шеф СБ. - Приступим к делу, не так ли? Глиэр, мы возьмем парня из крайней камеры. Энди.
- Думает, он крутой, - добавил Ситтерсон со смешком.
Хезик засмеялся в ответ.
Ковач промолчал. Он протянул свое ружье Сенкевич, жестом приказав ей оставаться на месте. Гримаса на лице капрала могла означать все что угодно.
Энди пытался идти, пока его тащили по коридору в комнату допросов, но едва мог стоять на ногах. Одежды на нем не было. Анальгетик, взятый Сенкевич из ее аптечки первой помощи, засох на коже, напоминая узор на шкуре дикого зверя.
Когда за ним захлопнулась дверь, мальчик пошатнулся и вынужден был ухватиться за маленький столик, стоявший в комнате.
- Внимание, будь ты проклят! - приказал Ситтерсон, вытаскивая электрошоковый прут.
- Зачем вы делаете это со мной? - выкрикнул мальчик. Горячка, лекарства и токсины от гниющих ран превратили его голос в горестный вой.
- Почему вы не объявились сами? - заорал Ситтерсон. - Зачем прятались со своим оружием?
- Мы как раз объявились! - сказал Энди. - А ваша жаба Хезик сказал нам дожидаться, когда за нами пришлют транспорт.
- Лжец! - сказал Хезик и нанес резкий удар рукояткой пистолета мальчику в лоб.
От мертвых пленников ни черта не узнаешь, а удар оказался бы смертельным, достигни он цели.
Но этого не произошло, поскольку Ковач перехватил запястье полковника одной рукой, а другой забрал пистолет с такой легкостью, будто Хезик был ребенком.
- Сэр, - обратился Ковач к шефу службы безопасности. - Думаю, дела пойдут лучше, если какое-то время мы станем вести допрос вместе.
- Он будет лгать! - сказал Хезик. Десантник не смотрел на него, но хватку не ослабил.
Ковач пожал плечами, адресуясь к Ситтерсону.
- Он заговорит, - просто произнес он. - Но живой, а не мертвый.
Лицо Ситтерсона было непроницаемо. Наконец он сказал:
- Хорошо. Вы и я. Хезик, подождите снаружи. Не беспокойтесь.
- Он будет лгать! - повторил тот, но его мускулы обмякли, и Ковач выпустил его.
И вернул пистолет. Он не спускал глаз с Хезика, пока за полковником не закрылась дверь.
- Мы в любой момент можем его вернуть, - заметил Ковач пленнику безразличным тоном. - Можем оставить вас вдвоем, а то и поможем ему. Не хочешь этого, начинай говорить сейчас.
- Думаете, это меня трогает? - пробормотал мальчик.
Но его это трогало. Он был нагим и израненным, сильно израненным. Ковач был огромен в своем шлеме и ремне со снаряжением, все еще черный от копоти рейда; к тому же десантник словно являл собой живое напоминание доскональности и безжалостности налета.
- Расскажи о лейтенанте Милиус, - сказал Ситтерсон. Он стал было помахивать прутом, пока не догадался, что присутствие Ковача куда действеннее, чем временная боль. - Где она?
- Слава Богу, мертва! - выпалил мальчик. - Она была в здании терминала, когда все началось. Спросите солдат, которых мы туда провели. Они вам расскажут!
Ситтерсон дал ему пощечину.
- Ты лжешь! Ты укрываешь предателя, убийцу офицера!
Удар не "был особенно сильным, но отбросил Энди к стене. Он свалился бы на пол, если бы Ковач не поймал его и рывком не поставил на ноги.
- Хезик вам сказал? - проговорил мальчик. Губа у него была разбита. Ладно, так и есть - она застрелила этого ублюдка Банди. Они заявились и приказали нам отступить - мы слишком сильно всполошили хорьков.
Ковач отпустил мальчика, почувствовав, что тот собрался с силами и выпрямился.
- Милиус сказала им самим уносить задницы, - продолжил Энди язвительно. - А ваш драгоценный Банди и говорит - если она не послушает его, то этим займутся хорьки. Вот за что она прикончила мерзавца. Я хочу только, чтобы в этой камере оказался Хезик и оставшиеся матери.
- Лживая маленькая свинья! - заорал Ситтерсон. Одной рукой он схватил мальчика за волосы, прижимая его к стене, и ткнул хлыстом в глаз. Опаленные волосы не выдержали. Рука Ситтерсона отскочила с липким клочком засохшего гноя.
- Сэр, - сказал Ковач, протискиваясь между упавшим мальчиком и шефом службы безопасности, который уставился на свою руку с выражением испуганного отвращения. - Мы допустили ошибку; Если это те самые ребята, что провели Девяносто Вторую в порт, то они чисты. Даже если пристрелили вашего агента.
- Если! - повторил шеф. - Он грязный маленький лжец и укрывает предателя!
- Нет, сэр, - сказал Ковач. Он стоял вплотную к Ситтерсону, так что пришлось наклонить голову, чтобы поймать взгляд старшего офицера. - Милиус точно вела их. И обеспечила успех атаки.
Ситтерсон отшатнулся, тяжело дыша.
- Кто, черт побери, говорит это? - потребовал он. Пальцы левой руки сжимались и разжимались, но правая, в которой был зажат прут, замерла неподвижно.
- Тоби Инглиш, - сказал Ковач. - Лейтенант Инглиш, командир Девяносто Второй.
Ситтерсон впился глазами в десантника.
- Вы... - начал он, но голос упал, вместо того, чтобы окрепнуть. Он сглотнул.
- О Господи, - неожиданно спокойно произнес шеф СБ. - Господи, помоги мне, если это правда.
- Разумеется, можете справиться у Тоби, - сказал Ковач. - "Хейг" стартовал утром, но можно послать вслед торпеду с сообщением, раз уж такое дело.
- Так он не на планете? - спросил шеф. Его лицо вновь обрело цвет, утерянный мгновение назад.
- Да, но...
- Все в порядке, - прервал его Ситтерсон, обретая уверенность. Он отворил дверь. - Прервемся, капитан.
Сделав знак ожидавшим распоряжений сержантам, он добавил:
- Вы двое заберите этого, - потерявший сознание Энди лежал на полу, отнесите его в камеру и держите там. И всех остальных тоже, до моего распоряжения.
- Сэр, я... - начал Ковач.
- Возвращайтесь в свое подразделение и ждите приказа, капитан, отрезал Ситтерсон. - До сих пор операция шла успешно, и я не хочу ее провалить.
Ковачу совсем не хотелось думать о подтексте последних слов, пока он с Сенкевич добирался до барака на попутном заправщике. И не больше хотелось ему думать об улыбке Хезика.
Но он не мог забыть ни то ни другое.
Ковач печатал рапорт, ненавидя саму процедуру и еще больше содержание своего донесения, когда Бредли и Сенкевич ввалились за звуконепроницаемые шторы его офиса.
- Отвалите, - сказал Ковач, таращась на зеленые буковки, блекло проступившие на белом фоне экрана. - Мне нужно подготовить рапорт о сегодняшних событиях.
- А я думал, вы поручите это Хуферу, - сказал Бредли. - Как всегда.
Ковач откинулся на стуле и протер глаза. Хуфер, младший сержант Первого взвода, ловко обращался со словами. Обычно это было его дело, но...
- Нет, - устало сказал Ковач. - Нужно знать все обстоятельства, чтобы изложить факты и избежать их превратного толкования на Тау-Кита или где-нибудь еще. И не дать повода раздуть новую историю из-за убитой в спину женщины.
- Не стоило ей пытаться бежать, - сказала Сенкевич.
- Верно, - ответил Ковач. - Многие вещи в этом чертовом мире не должны случаться. Но беда в том, что они происходят.
Он выжидательно смотрел на двух унтер-офицеров, надеясь услышать причины их визита. Им было лучше других известно, что в такие моменты он не любил компании.
Бредли продвинулся вперед, чтобы плотнее закрыть шторы вокруг маленького уголка.
- Сегодня мы пошли выпить в сержантский клуб с Глиэром, технарем из штаба Ситтерсона. В барах правительства хватаем бухла, хотя в других местах не так просто хорошенько оттянуться. Он провел нас с собой.
- Замечательно, - проговорил Ковач без особого энтузиазма. - Принеси вы мне бутылку, я был бы рад вас видеть. Но раз уж вы...
- Дело в том, - продолжал сержант, словно не услышав своего командира, - что босс Глиэра вызвал его, когда штаб уже должен был закрыться.
Ковач поднял бровь.
- Глиэр обделался, - сказал Бредли. - Похоже, Ситтерсон хочет, чтобы он стер все данные о компании, которую мы сегодня захватили. Хочет сделать так, будто этих людей никогда и не существовало - а файл переписать, чтобы не было никаких белых пятен.
Ковач медленно поднялся. Стол мешал, и Ковач с силой оттолкнул и стол и компьютер. Прочь с его дороги и плевать на все!
Он начал ругаться, вполголоса и нечленораздельно, без цветистых оборотов - просто молитва ненависти и гнева, выплескивающаяся кипящей струей изо рта человека, мозг которого - озеро раскаленной добела ярости.
- Кем же он нас считает? - уныло спросила Сенкевич. - Они ведь были на нашей стороне.
- Правильно, - вновь спокойно проговорил Ковач.
Он какое-то время смотрел на упавший компьютер, потом отключил блок питания, отправляя с таким трудом набранный файл на электронные небеса.
- Вот потому задница Ситтерсона пропала, если станет известно, что он сделал. - Ковач пожал плечами. - Что мы все сделали, если на то пошло.
- Они до сих пор находятся в камерах, - сказал Бредли. - Пленные. Не удивлюсь, если Ситтерсон намерен попросить нас избавиться от этой части улики. Ведь мы, бессовестные убийцы, как известно.
- Думаю, ублюдок не станет просить, - с горечью заметила Сенкевич. - Он приказывает.
- Верно, - сказал Ковач. - Верно. Ладно, нам предстоит решить проблему Ситтерсона.
Он поднял компьютер, аккуратно поправил стол.
- Сержант, - сказал он, - занесите в журнал, что мы воспользуемся сегодня ночью сухим доком - с полуночи до четырех, примерно так.
- Э, сэр? - сказал Бредли. - Сегодня вечером сломался главный водопровод. Я не уверен, что на базе достаточно воды.
Ковач пожал плечами.
- Ситтерсон обещал нам приоритет, - напомнил он. - Будем действовать исходя из этого.
- Есть, сэр, - сказал Бредли.
- Кто сегодня ночью дежурит в офисе Ситтерсона? - продолжал Ковач.
- Я еще не составил окончательный список, - спокойно ответил Бредли. Все зависит от возложенных обязанностей.
- Двери в камеры открываются с пульта в кабинете Глиэра, - проговорил Ковач.
- Есть, сэр, - повторил Бредли. На лице Сенкевич проступила улыбка. - У меня полно недоделанной бумажной работы. С полуночи до четырех я там сам посижу.
- Держи кнопки наготове, - приказал Ковач. - Он вновь включил компьютер.
- Ситтерсону это не понравится, - сказала Сенкевич, сияя до ушей.
Ковач немного помолчал, глядя на своих десантников, которым доверял свою жизнь сотни раз.
- Да, - согласился он. - Но, знаешь, когда-нибудь Тоби Инглиш и я соберемся выпить вместе... А когда это случится, я не хочу глядя ему в глаза, рассказывать историю, которую сам никогда не хотел бы услышать.
Когда Бредли и Сенкевич ушли, Ник Ковач принялся набирать оперативный приказ, который будет загружен в шлемы его бойцов. Зеленые буковки мерцали на голограмме, но вместо них он видел то, что должно произойти ночью.
И он улыбался.
Джип, борта которого были раскрашены красно-белыми цветами Береговой Полиции, проехал мимо здания Правительства округа. Никто из патрульных не задержал взгляда на грузовиках, которые застыли над землей на пустынной площади.
Ковач перевел дыхание.
- Сокольничий шесть, - прошептал в наушниках шлема голос Бредли. - Они не хотят идти.
- Вытащи их! - огрызнулся Ковач, не заботясь о соблюдении приличий.
По главному проспекту базы Томаса Форберри продолжалось движение. Любое промедление со стороны Охотников за Головами, и кто-либо мог заинтересоваться, почему грузовики припаркованы в такой час перед штабом службы безопасности.
И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.
- Готово, Сокольничий шесть, - ответил Бредли.
Они заранее подняли борта грузовиков, так чтобы нельзя было предположить, что внутри находится Сто Двадцать Первая рота противодействия в полном боевом снаряжении.
Также нельзя было предположить наличия в собственном грузовике Ковача тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в жителей Вифезды, как только грузовики минуют Границу базы Форберри.
Если только все сработает.
- Альфа шесть Сокольничему шесть, - доложил Даниэло, чей взвод напряженно ожидал в своем грузовике на южной стороне площади. Приближаются штабная машина и фургон.
- Сигнал принят, Альфа шесть, - ответил Ковач.
Офицеры постепенно разъезжаются после вечеринки в клубе. Возможно, дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная пьяная братия, которой только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится припарковать грузовик на парадной площади.
- Сокольничий пять, - произнес Ковач, собираясь сказать Бредли, чтобы тот на время придержал пленников.
Но было слишком поздно. Первый из них уже появился поддерживаемый двумя моряками. Энди, парень, пытавшийся показать, что готов умереть и выглядевший так, будто уже умер.
- Что... - начал Энди.
Сенкевич приблизилась, готовая вырубить парня раньше, чем его крики поднимут тревогу. Ковач резко покачал головой и приложил палец к губам.
Машина и фургон пролетели мимо, разрезая яркими лучами фар бледное сияние двух лун Вифезды. Легкий крен фургона и некоторая нетвердость в управлении позволяли предположить, что водитель веселится вместе с пассажирами.
- Слушай, паренек, - сказал Ковач, наклоняясь так, что его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от лица Энди. - Мы собираемся вывезти вас за Границу. Дальше поступайте, как знаете. Не думаю, что Ситтерсон станет поднимать переполох, пускаясь на поиски, но вот Хезик и ваши соплеменники - это ваше дело. Понятно?
- Что?.. - выдавил Энди. Остальных пленников выводили под руки или выносили. Энди отступил, чтобы дать возможность разместить их в грузовике. - Почему вы это делаете?
- Потому что я кретин! - пояснил Ковач.
На юге сверкнула оранжевая вспышка. Подошвы Ковача ощутили сотрясение мгновением раньше, чем грохот взрыва долетел до его ушей. Для тех, кто, подобно Ковачу, не находился в паре километров, получилось чертовски громко.
- Парк резервной техники, - высказала Сенкевич разумную догадку. Поздняя ночь, кто-то по небрежности въехал в цистерну с горючим. - Пожав плечами, она добавила: - Может быть, все кинутся туда.
- Скорее всего, вся охрана спала. Как всегда, - ответил Ковач с гримасой.
- Сокольничий шесть, - вызвал Бредли. - Некоторые здесь не в лучшей форме. Им станет хуже, если их начать переносить.
- Им станет еще хуже, если их оставить Ситтерсону, Сокольничий пять, ответил Ковач. - Выносите.
- Альфа шесть Сокольничему шесть, - доложил Даниэло. - Два фургона направляются к северу. Жмут вовсю.
- Принято, Альфа шесть, - сказал Ковач. - Нет проблем.
Что могло стать проблемой, так это свет, загоревшийся в окнах офицерских казарм, стоявших на площади. Взрыв разбудил множество людей. Выглядывающие из окон офицеры не могли ничего различить в резервном парке, теперь окрасившем небо над южным горизонтом заревом, напоминавшим восход.
Но они могли увидеть грузовики Ковача и заинтересоваться. Двое десантников вывели старика, который висел обмякшим кулем. Бредли вышел следом, пинком захлопнув дверь. В правой руке сержант держит автомат, левой шестилетнего ребенка, слишком слабого от лихорадки, чтобы своим плачем угрожать ходу операции.
- Это последние, сэр, - доложил Бредли, передавая ребенка одному из десантников в грузовике.
Энди посмотрел на сержанта, на Ковача - и сам вскарабкался в грузовик.
- Берегись! - предупредил Даниэло, не успев подать соответствующий сигнал.
Два фургона, быстро направлявшиеся к северу, резко затормозили посреди парадной площади. Один развернулся так, что его кабина теперь смотрела на здание окружного правительства.
- Какого черта? - пробормотал Ковач, опуская лицевой щиток и включая голограмму от датчиков шлема. Его люди предстали группой зеленых точек, повисших в воздухе перед ним.
Фургон, набирая скорость, двинулся в сторону здания правительства. Водитель выпрыгнул на ходу, для Ковача - черное пятно на белом пластиковом покрытии...
И красная точка на дисплее его шлема.
- Хорьки! - завопил Ковач, выпуская в водителя длинную очередь. Пули ударили в землю рядом с перекатывающейся целью, некоторые рикошетом взвились в воздух.
Большинство его людей были внутри закрытых грузовиков. Прогремел автомат Бредли, но его поверхностные заряды были "предназначены для расчистки пространства на один метр, а не для дистанционного боя.
Хорек сжался перед прыжком. Пуля, дожидавшаяся, когда палец Ковача еще чуть дожмет спусковой крючок, с треском поразила цель.
- Сенкевич?!
Площадь на мгновение осветилась шипящей вспышкой, искусственным светом от плазменной пушки, которую пустила в ход капрал вместо того, чтобы колупаться с автоматическим ружьем. Заряд ударил в фургон, которому оставалось двадцать метров до дверей здания правительства округа.
Уложенная на дне фургона взрывчатка рванула, осыпав осколками кабины фасад здания и высадив все окна на километр вокруг.
Ковач опирался на заднее крыло грузовика. Взрывная волна сбила его с ног и расшвыряла остальных Охотников за Головами, которые выпрыгивали, чтобы принять участие в схватке.
Но взрыв к тому же опрокинул хорьков во втором фургоне, выпускающем голубые трассирующие очереди в направлении, откуда вели по ним стрельбу.
Клаксоны и сирены надрывались с такой силой, что могли ошеломить любого, кто еще мог адекватно реагировать.
Ковач бросился на землю и навел автомат на фургон. Со стороны фургона мелькнула красная вспышка. Что-то пролетело мимо с завыванием, оставляя позади множество расходящихся дымных шлейфов. Двадцать или тридцать комнат взорвались, когда веер миниатюрных самонаводящихся на свет ракет обрушился на высунувшихся из окон обитателей бараков.
Идеальное оружие для того, чтобы сеять панику и разрушение. А хорьки бы потихоньку скрылись в ночи на своем стандартном флотском фургоне, вероятно, захваченном в резервном парке, где предыдущий взрыв уже не казался случайностью.
Но ракетный залп не оказался столь же эффектен против скрытых в темноте Охотников за Головами.
Лишь часть десантников успела выбраться из мешавших теперь грузовиков, но огонь Охотников скрестился на халианском фургоне с четырех сторон. Очереди и искры сделали мишень похожей на праздничную елку...
Пока второй залп Сенкевича не превратил ее в огненный гриб, который растаял в воздухе.
Один из хорьков все еще оставался жив. Возможно, он сидел в кабине и был защищен задней частью фургона. Как бы там ни было, хорек по-прежнему рвался к штабу службы безопасности, вовсю паля из автоматического пистолета.
Спору нет, все маленькие бестии не подарок, но этот был похлеще остальных. Ковач самолично влепил четыре заряда в грудь халианина, но только шквальный огонь двенадцати ружей свалил наземь то, что осталось от разнесенного в клочья тела.
Ковач рывком поднялся на ноги. Вся левая сторона тела превратилась в сплошной синяк, но он не мог вспомнить, как это случилось. Сдвинув вверх лицевой щиток, он выкрикнул в командный канал:
- Прекратить огонь!
Вторая мишень Сенкевич все еще догорала. На пластике и останках хорьков весело плясало оранжевое пламя. От первого фургона осталась лишь воронка, горящие куски разлетелись по площади, образовав десятки маленьких праздничных костров.
Ковач переключился на общий канал базы Форберри и вклинился в многоголовый шум сигналом Срочности номер один.
- Всему личному составу Флота. Охотники за Головами контролируют окрестности комплекса зданий военного правительства. Не стреляйте. И не высовывайтесь, пока мы не обезопасим район.
Ковач огляделся.
- Ублюдки проникли через акведук, - проворчал Бредли у него за спиной. - И гадать нечего.
Свет из отворившейся двери в штаб службы безопасности ослепил Ковача.
- Ковач! - завопил командор Ситтерсон, темный силуэт с мощным ручным фонарем, за спиной которого маячила тень полковника Хезика. - Что вы делаете? И где...
Энди выставил свою обожженную физиономию из фургона позади Ковача.
- Предатель! - завизжал Ситтерсон на капитана. - Я пристрелю тебя, пусть даже это будет последнее, что я... - тут он задохнулся, увидев, как Ковач поднял к плечу ружье - такова уж была выучка, никогда не стрелять с бедра, даже если цель всего на расстоянии ствола.
И Ковач не мог нажать курок.
Даже, чтобы спасти свою шкуру. Даже из трезвого расчета.
Даже Ситтерсона.
Услышав первый выстрел. Ковач решил, что кто-то из десантников сделал то, чего не смог он. Когда Ситтерсон повалился вперед, полковник Хезик еще дважды выстрелил в спину командора и прокричал:
- Я на вашей стороне! Не стреляйте! Я не...
Вспышка из автомата Бредли оборвала фразу Хезика так же безоговорочно, как рассеянный заряд разнес грудную клетку полковника.
- Я ошибался по поводу того, как сюда пробирались хорьки, - произнес Бредли в гулкой тишине. - Хезик был предателем, который впустил их, прежде чем прикончить своего босса.
Командир третьего взвода Лисл пробился через своих людей и теперь стоял перед Ковачом.
- Гамма шесть, - сказал Ковач, кивнув, пока вставлял новый магазин в ружье, - грузитесь и доставьте этот грузовик в док для обработки, как мы планировали.
- Есть, есть, сэр, - ответил Лисл. Бикльмен вновь сидел за рулем. Он завел двигатель, как только услышал приказ. Грузовик. Грузовик вместе с поклажей тронулся, пока десантники продолжали на ходу прыгать через борт.
- Альфа шесть, - скомандовал Ковач на командной частоте, - проверьте бульвар к югу. Возможно, больше бандитов нет, но я не люблю сюрпризов, Бета шесть, распределите людей и проверьте грузовики, которые мы накрыли. И смотрите в оба!
Прогремела длинная автоматная очередь, но она была выпущена из бараков просто в воздух. В пустоту, кто-то, в чью комнату попала халианская ракета, остался жив и теперь добавлял суматохи.
- Охотники за Головами, всему составу Флота! - проревел Ковач. Прекратите пальбу или мы сами ее прекратим.
Все серьезные проблемы были уже позади. Ковач сомневался, что он когда-нибудь сможет рассказать, как все было на самом деле. Разве что Тоби Инглишу за кружкой пива.
Но это не имеет значения.
Имело значение то, что ему не нужно было признаваться, даже самому себе в серые предрассветные часы, что он убил тринадцать гражданских, дабы скрыть просчет какого-то там чинуши.
Обращений с начала месяца: 156, Last-modified: Fri, 10 May 2002 18:42:52 GMT Оцените этот текст:Не читал10987654321 Прогноз