Страница:
И Блинков-младший с Иркой решили помалкивать, пока не обыщут на стройке все четыре комнаты, на которые указывала бумажная трубочка.
Мама раскусила его навскидку, как выстрелила. Взгляд на куртку, сморщенный нос – и готов результат расследования:
– Ополаскиватель. Цветочный запах – Ира. Единственный сын, где это ты так перепачкался, что тебя пришлось в машине отстирывать? И ботинки почистил! Небывалое событие! Покажи подошву… Ага, грязь, а на улице мороз. Подвал или чердак?
Пришлось выкладывать все начистоту.
С самого начала Блинков-младший понимал, что еще не готов к этому разговору. Мама слушала, продолжая морщить нос. Было непонятно, что ей не нравится больше: то, что единственный сын пытался скрыть от нее тайну, или то, что сейчас он беспомощно мямлил. Когда Блинков-младший добрался до так и не найденной гильзы, пришел с работы папа.
– Технический перерыв, – объявила мама. – Митек, разогрей папе ужин. Олег, не раздевайся. Сходи посмотри, что там за пулевые отверстия в окне.
– Может, заодно хлеба купить? – деловито спросил старший Блинков. Живя в такой семье, отвыкнешь удивляться.
– Если только булочку для Митьки, – по-прежнему морщась, ответила мама.
Едва ли стоило приравнивать булочку к боевой награде, но Блинков-младший немного повеселел. Похоже, не такие уж глупости он говорил! Но когда минут через двадцать семья собралась на кухне, мама начала громить единственного сына, как Петр Первый шведа под Полтавой.
Сначала старший Блинков доложил результаты своей экспертизы: дырочки действительно от пули, а калибр ее был семь и шестьдесят две сотых миллиметра.
– Конечно, на глазок, – скромно добавил папа. – Есть похожий калибр в западных странах: семь и шестьдесят пять. Их не различишь по пробоине.
Папиному глазу можно было верить. Он полтора года палил по афганским душманам калибром семь и шестьдесят две, а ему отвечали калибром семь и шестьдесят пять. Так что пулевых пробоин он повидал, как грязи.
– Иностранное оружие пока брать не будем: не в банкира стреляли, – сказала мама и посмотрела на единственного сына. – Калибр семь шестьдесят две, гильзу ты не нашел. Вывод?
– Надо еще поискать, – вздохнул Блинков-младший, понимая, что говорит не то. В маминых словах была подсказка, которую он так и не понял.
– Револьвер. «Наган» скорее всего, – ответил за него папа. – Ты ешь булочку-то.
Булочка не лезла в горло. Блинков-младший засыпался на детском вопросе: ну конечно, револьвер! (Если кто-то путается: револьвер – с барабаном, пистолет – без. Пистолет сразу выбрасывает стреляную гильзу, а у револьвера она остается в барабане. Ее нужно потом вынимать.)
– А почему «наган»? – спросил он.
– Потому что он был на вооружении с тысяча восемьсот девяносто пятого года до конца Второй мировой войны, – объяснила мама. – Представляешь, сколько их наделали?!
Блинков-младший представил. Русско-японская война, две мировые и одна Гражданская. Миллионные армии! И у каждого офицера – по «нагану». Конечно, не все потом угодили в переплавку. А сколько «наганов» прилипло к нечестным рукам, никто не знает.
– С бумажной трубочкой ты хорошо придумал, – подбодрил его папа.
Словом, разговор пошел специальный, сыщицкий. И вдруг мама сказала:
– Ну что ж, Митек, потренируйся.
Тон у нее был такой равнодушный, что оставалось только добавить: «Если тебе больше делать нечего».
– Ты не веришь, что совершено преступление?! – спросил Блинков-младший.
Мама опять сморщилась и выдала готовую фразу:
– Нет жертвы – нет и преступления.
– А человек пропал!
– Бомж, – уточнила мама.
– Он тоже человек.
– Ну конечно, не коза. Я имела в виду, что если пропадает человек, у которого есть работа, дом и семья, то за этим почти всегда стоит преступление. А если пропадает бомж, это почти всегда означает, что он подыскал себе подвал поближе к овощной базе.
– А выстрел? – из упрямства буркнул Блинков-младший. У него были точно такие же сомнения.
– Выстрел был, но неизвестно, когда и даже в какую сторону. Мы только предполагаем, что пальнули в подвале из револьвера. Жертв нет. Вот потому я и говорю: потренируйся, разыщи пулю, отнеси в милицию. Только никто этим не станет заниматься. Знаешь, что тебе скажет твой знакомый старший лейтенант Сидякин?
Блинков-младший вздохнул и стал рассматривать носки домашних тапочек. Этот Сидякин однажды серьезным тоном спросил его, не подозревает ли Дмитрий Олегович, что ограбление совершили Винни-Пух с Пятачком.
– Мам, а ты поможешь?
– У меня нет времени расследовать каждый выстрел в Москве. Хочешь, занимайся этим сам. Если выйдешь на результат, я подключусь. А с экспертизой помогу, если будет пуля. Даже свожу тебя в нашу лабораторию.
Вот это подарок единственному сыну! Теперь найти пулю стоило уже для того, чтобы побывать в лаборатории контрразведки.
Глава V. ОБЫСК ПО ПЛАНУ
Глава VI. СТРАННАЯ ПУЛЯ
Мама раскусила его навскидку, как выстрелила. Взгляд на куртку, сморщенный нос – и готов результат расследования:
– Ополаскиватель. Цветочный запах – Ира. Единственный сын, где это ты так перепачкался, что тебя пришлось в машине отстирывать? И ботинки почистил! Небывалое событие! Покажи подошву… Ага, грязь, а на улице мороз. Подвал или чердак?
Пришлось выкладывать все начистоту.
С самого начала Блинков-младший понимал, что еще не готов к этому разговору. Мама слушала, продолжая морщить нос. Было непонятно, что ей не нравится больше: то, что единственный сын пытался скрыть от нее тайну, или то, что сейчас он беспомощно мямлил. Когда Блинков-младший добрался до так и не найденной гильзы, пришел с работы папа.
– Технический перерыв, – объявила мама. – Митек, разогрей папе ужин. Олег, не раздевайся. Сходи посмотри, что там за пулевые отверстия в окне.
– Может, заодно хлеба купить? – деловито спросил старший Блинков. Живя в такой семье, отвыкнешь удивляться.
– Если только булочку для Митьки, – по-прежнему морщась, ответила мама.
Едва ли стоило приравнивать булочку к боевой награде, но Блинков-младший немного повеселел. Похоже, не такие уж глупости он говорил! Но когда минут через двадцать семья собралась на кухне, мама начала громить единственного сына, как Петр Первый шведа под Полтавой.
Сначала старший Блинков доложил результаты своей экспертизы: дырочки действительно от пули, а калибр ее был семь и шестьдесят две сотых миллиметра.
– Конечно, на глазок, – скромно добавил папа. – Есть похожий калибр в западных странах: семь и шестьдесят пять. Их не различишь по пробоине.
Папиному глазу можно было верить. Он полтора года палил по афганским душманам калибром семь и шестьдесят две, а ему отвечали калибром семь и шестьдесят пять. Так что пулевых пробоин он повидал, как грязи.
– Иностранное оружие пока брать не будем: не в банкира стреляли, – сказала мама и посмотрела на единственного сына. – Калибр семь шестьдесят две, гильзу ты не нашел. Вывод?
– Надо еще поискать, – вздохнул Блинков-младший, понимая, что говорит не то. В маминых словах была подсказка, которую он так и не понял.
– Револьвер. «Наган» скорее всего, – ответил за него папа. – Ты ешь булочку-то.
Булочка не лезла в горло. Блинков-младший засыпался на детском вопросе: ну конечно, револьвер! (Если кто-то путается: револьвер – с барабаном, пистолет – без. Пистолет сразу выбрасывает стреляную гильзу, а у револьвера она остается в барабане. Ее нужно потом вынимать.)
– А почему «наган»? – спросил он.
– Потому что он был на вооружении с тысяча восемьсот девяносто пятого года до конца Второй мировой войны, – объяснила мама. – Представляешь, сколько их наделали?!
Блинков-младший представил. Русско-японская война, две мировые и одна Гражданская. Миллионные армии! И у каждого офицера – по «нагану». Конечно, не все потом угодили в переплавку. А сколько «наганов» прилипло к нечестным рукам, никто не знает.
– С бумажной трубочкой ты хорошо придумал, – подбодрил его папа.
Словом, разговор пошел специальный, сыщицкий. И вдруг мама сказала:
– Ну что ж, Митек, потренируйся.
Тон у нее был такой равнодушный, что оставалось только добавить: «Если тебе больше делать нечего».
– Ты не веришь, что совершено преступление?! – спросил Блинков-младший.
Мама опять сморщилась и выдала готовую фразу:
– Нет жертвы – нет и преступления.
– А человек пропал!
– Бомж, – уточнила мама.
– Он тоже человек.
– Ну конечно, не коза. Я имела в виду, что если пропадает человек, у которого есть работа, дом и семья, то за этим почти всегда стоит преступление. А если пропадает бомж, это почти всегда означает, что он подыскал себе подвал поближе к овощной базе.
– А выстрел? – из упрямства буркнул Блинков-младший. У него были точно такие же сомнения.
– Выстрел был, но неизвестно, когда и даже в какую сторону. Мы только предполагаем, что пальнули в подвале из револьвера. Жертв нет. Вот потому я и говорю: потренируйся, разыщи пулю, отнеси в милицию. Только никто этим не станет заниматься. Знаешь, что тебе скажет твой знакомый старший лейтенант Сидякин?
Блинков-младший вздохнул и стал рассматривать носки домашних тапочек. Этот Сидякин однажды серьезным тоном спросил его, не подозревает ли Дмитрий Олегович, что ограбление совершили Винни-Пух с Пятачком.
– Мам, а ты поможешь?
– У меня нет времени расследовать каждый выстрел в Москве. Хочешь, занимайся этим сам. Если выйдешь на результат, я подключусь. А с экспертизой помогу, если будет пуля. Даже свожу тебя в нашу лабораторию.
Вот это подарок единственному сыну! Теперь найти пулю стоило уже для того, чтобы побывать в лаборатории контрразведки.
Глава V. ОБЫСК ПО ПЛАНУ
Из-за морозов или других причин стройка стояла. В вагончике у закрытых ворот дежурили сторожа. Но восьмикласснику, который подтягивается на турнике восемнадцать раз, и ворота, и сторожа могут помешать не больше, чем ленточка на коробке с конфетами. Гораздо больше ему может помешать восьмиклассница, от которой Блинкову-младшему не удалось отвязаться.
– Я через забор не полезу, – заявила Ирка. – У меня и так шуба под мышкой лопнула.
Начинается, понял Блинков-младший. Ну что тут сказать?
– Значит, пойдешь домой. Никто тебя не просил шубу одевать.
– Не одевать, а надевать, – поправила начитанная Ирка. – Митек, ты, что ли, не понимаешь, что я девушка? Молодая леди! Мне уже неудобно ходить в курточках до пупа и лазить по заборам. Лучше выломай доску.
– А в дырки лазить молодым леди удобно?
– Только ради тебя, мой рыцарь, – подольстилась Ирка. – Ты же знаешь, что нужно девушкам. Им нужен пролом доски в две, лучше в три.
Блинков-младший растаял и готов был сдаться, но для порядка возразил:
– Если каждый начнет заборы ломать…
– Мы же не просто так, а по оперативной необходимости! – убедительно заявила Ирка. – Все сыщики так делают. Твой ненаглядный Шварценеггер если не снесет небоскреб, то кино, считай, неудачное.
– Лучше поищем готовую дыру, – предложил Блинков-младший.
– А кто ее нам приготовил?
Не отвечая, он пошел вдоль забора. Морозы установились недавно, и под ногами была застывшая в лед бугристая снежная каша, истоптанная во всех направлениях глубокими следами. В одном месте лед сохранил отпечатки шин. Было видно, что машина не просто проехала мимо забора, а разворачивалась и скорее всего останавливалась. Блинков-младший попробовал доски рукой, и целая секция забора вдруг подалась, как незапертая дверь. Она была прибита к столбу только одной стороной, и то кое-как. Со стройки воровали.
– Печально, – заметила Ирка, протискиваясь в щель. Она все поняла.
Само собой, воры выбрали место для пролома подальше от вагончика сторожей. Блинкова-младшего с Иркой никто не заметил. Достав из кармана тетрадный листок с планом улицы и стройки, он стал искать нужные окна. План вычертил папа («Конечно, на глазок») и по клеточкам перенес на него траекторию «нагановской» пули из маминого справочника. Выходило, что выпущенная из подвала пуля попала в окно второго или третьего этажа либо в стену между ними.
– Ну что ты канителишься, Митек! – теребила его Ирка.
– Не отвлекай… Вот эти четыре нам нужны. – Блинков-младший оторвался от плана, чтобы показать окна Ирке, и обнаружил, что на втором этаже они уже застеклены! Вчера он особо не присматривался, да и плохо было видно в сумерках. А сейчас как по заказу в стеклах отражалось неяркое зимнее небо, и даже снизу, метров с пяти, было заметно, что они целехоньки. Значит, работа облегчается вдвое: остается искать пулю за двумя окнами на третьем этаже.
Вторая неожиданность была неприятная: на подъезды строящегося дома успели навесить двери. Блинков-младший с Иркой ткнулись в одну, в другую – везде замки. Пришлось обежать вокруг всего дома, рискуя попасться на глаза сторожам. В конце концов они разыскали на первом этаже выбитое окно, для тепла заложенное фанеркой. Ирка опять немного поныла, но делать нечего – влезла. Блинкову-младшему досталась роль ступеньки.
Через несколько минут, еще чувствуя в спине боль от Иркиных каблуков, он обыскивал подозрительную комнату на третьем этаже. Ирка орудовала в соседней.
Здесь в окнах еще не было ни стекол, ни даже рам. Свесившись в оконный проем, Блинков-младший посмотрел вниз, на стену. Если пуля попала сюда, то, конечно, ее не найдешь. Но хоть выбоина должна была остаться… Нет. Отметины пуль в бетоне он видел, когда мама брала его в тир: от прямого попадания остается круглая червоточина, рикошет откалывает неровный кусочек. А тут стена как стена, шершавая, но без подозрительных выбоин.
Ирка высунулась из своего окна и тоже смотрела на стену.
– Митек, у тебя есть что-нибудь?
– Нет.
– И у меня нет.
– Значит, пуля в комнату влетела.
На осмотр ушло меньше минуты. Когда на потолке и на новенькой гладкой стенке нет ни следа, долго присматриваться не к чему. В пустом дверном проеме показалась Ирка.
– Ничего. Что теперь, Митек?
Блинков-младший пожал плечами. У него ум за разум заходил! Стекла в подвальном окне прострелены? Прострелены. Их два, и в каждом по дырочке. А наука геометрия говорит, что между двумя точками можно провести только одну прямую. Вставленная в пулевые пробоины бумажная трубочка и была отрезком этой прямой (вот с какими примерами надо писать учебники. «Геометрию» читали бы, как детектив!). Один конец трубочки указывает на стройку, другой – на железный ящик в подвале. Значит, либо на ящике, либо на стене в новостройке должен остаться след от пули.
Но следа нет ни там, ни там. Пробив стекла, пуля как будто растворилась в воздухе.
Ирка уселась на подоконник и стала болтать ногами.
– Митек, я так думаю, что, когда стреляли, этого дома просто еще не было. Старые дырки в старом стекле, вот и все, а ты что-то ищешь.
Не ответив, Блинков-младший поверх ее плеча посмотрел в окно. Вот он, дом, где в подвале жил Никита. Его «парадную» – окошко, через которое бомж лазил в подвал, – заслоняет другой дом, Иркин. Со стройки видны только два точно таких же окошка, выходящих в накрытые решетками бетонные ямы. В левом – пулевая пробоина… Может, пуля отскочила от прута решетки? Нет. В бумажную трубочку не было видно ни прута, ни дерева, ни другого препятствия.
ЗНАЧИТ, ВО ВРЕМЯ ВЫСТРЕЛА ПРЕПЯТСТВИЕ БЫЛО. А после уехало, убежало, уползло, или его унесли.
А может быть, права Ирка?
В сыске, как в науке, есть правило: отрицательный результат – тоже результат. Другими словами, и сыщик, и ученый ценят свои неудачи, потому что они подсказывают другие направления поиска. Нет пули ни в подвале, ни на стройке? На этом уже можно построить несколько версий!
Версия первая, Иркина, под названием «Пошли домой, Митек». Пулевые пробоины в стекле старые и никак не связаны с исчезновением бомжа. Расследовать здесь просто нечего.
Версия вторая. Называется так же. Никита где-то раздобыл «наган» и пальнул из подвала в окошко (может быть, нечаянно, а может быть, хотел опробовать оружие). Пуля попала в стоявшую во дворе машину, и бомж удрал. В этом случае заявление хозяина продырявленной машины уже лежит в милиции и Никиту ищут. Здесь нет работы для восьмиклассника: преступник известен, а на задержание Блинкова-младшего все равно не возьмут.
Версия третья, над которой стоило поработать. СТРЕЛЯЛИ НЕ ИЗ ПОДВАЛА, А ОТСЮДА, СО СТРОЙКИ! Понятно, что у киллера был не «наган». Револьвер (и пистолет) – оружие ближнего боя. Его предел в руках отличного стрелка – метров пятьдесят, а отсюда до подвала, как считает папа, сто пятьдесят метров. Автомат? Нет, тогда стрелок для верности дал бы короткую очередь из двух-трех выстрелов. Остается винтовка. Может быть, снайперская. Ладно, а где в таком случае была его позиция? Вычерченная папой траектория пули, летевшей в другую сторону, тут ничего не подскажет. В бумажную трубочку из подвала были видны два окна на третьем этаже – эти комнаты Блинков-младший с Иркой обыскали только что – и два на четвертом…
Ни слова не говоря, он кинулся на четвертый этаж. А вдруг стрелок, как это водится у наемных убийц, бросил винтовку на месте преступления?!
– Митек, тебя какая блоха укусила?! – кричала вслед Ирка.
– Я сейчас! – уже на лестнице откликнулся Блинков-младший, мельком подумав, что надо бы поосторожней, а то еще услышат сторожа.
Он ворвался в простывшую пустую комнату, перебежал в соседнюю. Винтовки не было. Зато у окна стояло перевернутое пластмассовое ведро из-под краски. Так оно подходяще стояло, что у Блинкова-младшего затрепетало под ложечкой!
Пол еще не был настелен, бетонные плиты под ногами хотя и припорошены пылью, но слишком неровные, чтобы на них остались четкие следы. Приглядевшись, Блинков-младший все же заметил, что вокруг ведра плита замызгана чуть сильнее, чем в других местах. На ведре кто-то сидел, и долго. Вертелся, глядя то в окно, то в глубь комнаты. Ага, рядом обрывок тонкого полиэтилена – в такой запаивают булочки. Перекусывал.
Блинков-младший присел на ведро. До оконного проема можно было дотянуться рукой – в самый раз, чтобы положить винтовку. А подвальное окошко, в которое угодила пуля, приходилось разглядывать, вытянув шею. Значит, преступник выше на полголовы…
Гильзу Блинков-младший так и не нашел, хотя в совершенно пустой комнате она не могла никуда закатиться. Но это еще не говорило о том, что гильзы здесь никогда не было. Стрелок запросто мог подобрать ее, чтобы не оставлять после себя важную улику. Зато ведро у окна, так похожее на снайперскую позицию, говорило о многом.
– Митек! Ты где?! – аукалась на лестнице Ирка.
Блинков-младший ссыпался вниз, схватил ее за руку и потащил за собой. Вперед! В подвал! За пулей!
– Я через забор не полезу, – заявила Ирка. – У меня и так шуба под мышкой лопнула.
Начинается, понял Блинков-младший. Ну что тут сказать?
– Значит, пойдешь домой. Никто тебя не просил шубу одевать.
– Не одевать, а надевать, – поправила начитанная Ирка. – Митек, ты, что ли, не понимаешь, что я девушка? Молодая леди! Мне уже неудобно ходить в курточках до пупа и лазить по заборам. Лучше выломай доску.
– А в дырки лазить молодым леди удобно?
– Только ради тебя, мой рыцарь, – подольстилась Ирка. – Ты же знаешь, что нужно девушкам. Им нужен пролом доски в две, лучше в три.
Блинков-младший растаял и готов был сдаться, но для порядка возразил:
– Если каждый начнет заборы ломать…
– Мы же не просто так, а по оперативной необходимости! – убедительно заявила Ирка. – Все сыщики так делают. Твой ненаглядный Шварценеггер если не снесет небоскреб, то кино, считай, неудачное.
– Лучше поищем готовую дыру, – предложил Блинков-младший.
– А кто ее нам приготовил?
Не отвечая, он пошел вдоль забора. Морозы установились недавно, и под ногами была застывшая в лед бугристая снежная каша, истоптанная во всех направлениях глубокими следами. В одном месте лед сохранил отпечатки шин. Было видно, что машина не просто проехала мимо забора, а разворачивалась и скорее всего останавливалась. Блинков-младший попробовал доски рукой, и целая секция забора вдруг подалась, как незапертая дверь. Она была прибита к столбу только одной стороной, и то кое-как. Со стройки воровали.
– Печально, – заметила Ирка, протискиваясь в щель. Она все поняла.
Само собой, воры выбрали место для пролома подальше от вагончика сторожей. Блинкова-младшего с Иркой никто не заметил. Достав из кармана тетрадный листок с планом улицы и стройки, он стал искать нужные окна. План вычертил папа («Конечно, на глазок») и по клеточкам перенес на него траекторию «нагановской» пули из маминого справочника. Выходило, что выпущенная из подвала пуля попала в окно второго или третьего этажа либо в стену между ними.
– Ну что ты канителишься, Митек! – теребила его Ирка.
– Не отвлекай… Вот эти четыре нам нужны. – Блинков-младший оторвался от плана, чтобы показать окна Ирке, и обнаружил, что на втором этаже они уже застеклены! Вчера он особо не присматривался, да и плохо было видно в сумерках. А сейчас как по заказу в стеклах отражалось неяркое зимнее небо, и даже снизу, метров с пяти, было заметно, что они целехоньки. Значит, работа облегчается вдвое: остается искать пулю за двумя окнами на третьем этаже.
Вторая неожиданность была неприятная: на подъезды строящегося дома успели навесить двери. Блинков-младший с Иркой ткнулись в одну, в другую – везде замки. Пришлось обежать вокруг всего дома, рискуя попасться на глаза сторожам. В конце концов они разыскали на первом этаже выбитое окно, для тепла заложенное фанеркой. Ирка опять немного поныла, но делать нечего – влезла. Блинкову-младшему досталась роль ступеньки.
Через несколько минут, еще чувствуя в спине боль от Иркиных каблуков, он обыскивал подозрительную комнату на третьем этаже. Ирка орудовала в соседней.
Здесь в окнах еще не было ни стекол, ни даже рам. Свесившись в оконный проем, Блинков-младший посмотрел вниз, на стену. Если пуля попала сюда, то, конечно, ее не найдешь. Но хоть выбоина должна была остаться… Нет. Отметины пуль в бетоне он видел, когда мама брала его в тир: от прямого попадания остается круглая червоточина, рикошет откалывает неровный кусочек. А тут стена как стена, шершавая, но без подозрительных выбоин.
Ирка высунулась из своего окна и тоже смотрела на стену.
– Митек, у тебя есть что-нибудь?
– Нет.
– И у меня нет.
– Значит, пуля в комнату влетела.
На осмотр ушло меньше минуты. Когда на потолке и на новенькой гладкой стенке нет ни следа, долго присматриваться не к чему. В пустом дверном проеме показалась Ирка.
– Ничего. Что теперь, Митек?
Блинков-младший пожал плечами. У него ум за разум заходил! Стекла в подвальном окне прострелены? Прострелены. Их два, и в каждом по дырочке. А наука геометрия говорит, что между двумя точками можно провести только одну прямую. Вставленная в пулевые пробоины бумажная трубочка и была отрезком этой прямой (вот с какими примерами надо писать учебники. «Геометрию» читали бы, как детектив!). Один конец трубочки указывает на стройку, другой – на железный ящик в подвале. Значит, либо на ящике, либо на стене в новостройке должен остаться след от пули.
Но следа нет ни там, ни там. Пробив стекла, пуля как будто растворилась в воздухе.
Ирка уселась на подоконник и стала болтать ногами.
– Митек, я так думаю, что, когда стреляли, этого дома просто еще не было. Старые дырки в старом стекле, вот и все, а ты что-то ищешь.
Не ответив, Блинков-младший поверх ее плеча посмотрел в окно. Вот он, дом, где в подвале жил Никита. Его «парадную» – окошко, через которое бомж лазил в подвал, – заслоняет другой дом, Иркин. Со стройки видны только два точно таких же окошка, выходящих в накрытые решетками бетонные ямы. В левом – пулевая пробоина… Может, пуля отскочила от прута решетки? Нет. В бумажную трубочку не было видно ни прута, ни дерева, ни другого препятствия.
ЗНАЧИТ, ВО ВРЕМЯ ВЫСТРЕЛА ПРЕПЯТСТВИЕ БЫЛО. А после уехало, убежало, уползло, или его унесли.
А может быть, права Ирка?
В сыске, как в науке, есть правило: отрицательный результат – тоже результат. Другими словами, и сыщик, и ученый ценят свои неудачи, потому что они подсказывают другие направления поиска. Нет пули ни в подвале, ни на стройке? На этом уже можно построить несколько версий!
Версия первая, Иркина, под названием «Пошли домой, Митек». Пулевые пробоины в стекле старые и никак не связаны с исчезновением бомжа. Расследовать здесь просто нечего.
Версия вторая. Называется так же. Никита где-то раздобыл «наган» и пальнул из подвала в окошко (может быть, нечаянно, а может быть, хотел опробовать оружие). Пуля попала в стоявшую во дворе машину, и бомж удрал. В этом случае заявление хозяина продырявленной машины уже лежит в милиции и Никиту ищут. Здесь нет работы для восьмиклассника: преступник известен, а на задержание Блинкова-младшего все равно не возьмут.
Версия третья, над которой стоило поработать. СТРЕЛЯЛИ НЕ ИЗ ПОДВАЛА, А ОТСЮДА, СО СТРОЙКИ! Понятно, что у киллера был не «наган». Револьвер (и пистолет) – оружие ближнего боя. Его предел в руках отличного стрелка – метров пятьдесят, а отсюда до подвала, как считает папа, сто пятьдесят метров. Автомат? Нет, тогда стрелок для верности дал бы короткую очередь из двух-трех выстрелов. Остается винтовка. Может быть, снайперская. Ладно, а где в таком случае была его позиция? Вычерченная папой траектория пули, летевшей в другую сторону, тут ничего не подскажет. В бумажную трубочку из подвала были видны два окна на третьем этаже – эти комнаты Блинков-младший с Иркой обыскали только что – и два на четвертом…
Ни слова не говоря, он кинулся на четвертый этаж. А вдруг стрелок, как это водится у наемных убийц, бросил винтовку на месте преступления?!
– Митек, тебя какая блоха укусила?! – кричала вслед Ирка.
– Я сейчас! – уже на лестнице откликнулся Блинков-младший, мельком подумав, что надо бы поосторожней, а то еще услышат сторожа.
Он ворвался в простывшую пустую комнату, перебежал в соседнюю. Винтовки не было. Зато у окна стояло перевернутое пластмассовое ведро из-под краски. Так оно подходяще стояло, что у Блинкова-младшего затрепетало под ложечкой!
Пол еще не был настелен, бетонные плиты под ногами хотя и припорошены пылью, но слишком неровные, чтобы на них остались четкие следы. Приглядевшись, Блинков-младший все же заметил, что вокруг ведра плита замызгана чуть сильнее, чем в других местах. На ведре кто-то сидел, и долго. Вертелся, глядя то в окно, то в глубь комнаты. Ага, рядом обрывок тонкого полиэтилена – в такой запаивают булочки. Перекусывал.
Блинков-младший присел на ведро. До оконного проема можно было дотянуться рукой – в самый раз, чтобы положить винтовку. А подвальное окошко, в которое угодила пуля, приходилось разглядывать, вытянув шею. Значит, преступник выше на полголовы…
Гильзу Блинков-младший так и не нашел, хотя в совершенно пустой комнате она не могла никуда закатиться. Но это еще не говорило о том, что гильзы здесь никогда не было. Стрелок запросто мог подобрать ее, чтобы не оставлять после себя важную улику. Зато ведро у окна, так похожее на снайперскую позицию, говорило о многом.
– Митек! Ты где?! – аукалась на лестнице Ирка.
Блинков-младший ссыпался вниз, схватил ее за руку и потащил за собой. Вперед! В подвал! За пулей!
Глава VI. СТРАННАЯ ПУЛЯ
Кому и чем так насолил бомж, что на него устраивали покушение, как на банкира? Эту тайну и предстояло расследовать…
Версия Блинкова-младшего подсказывала, куда делась пуля.
В подвале у железного ящика «Не влезай, убьет!» валялся провод с оголенными концами. (В ящике, понятно, распределительный щит, от которого ток идет по всему дому.) Никита собирался влезть и подключить свои радиолу и торшер, не подозревая, что предостережение вот-вот может сбыться: убьет, только не током. Киллер знал, откуда он ворует электричество, и выбрал позицию для стрельбы напротив подвального окна, в которое был виден ящик. Где-то на стройке он поджидал свою цель.
Блинков-младший представил, как снайпер сидит у оконного проема, прислонив к стене винтовку. Вечер, на улице темно. Слепое подвальное окошко почти неразличимо, но киллер знает, что скоро за ним вспыхнет свет. Все готово для тонкой снайперской работы: винтовка смазана зимней смазкой, прицел установлен на сто пятьдесят метров, руки греются за пазухой. Ни оружие, ни человек не подведут.
И момент настает. В подвале зажигается свет, и киллер видит спину Никиты, который возится в ящике. В РАСКРЫТОМ, конечно. Это изюминка версии. Железная цепочка рассуждений. Допускаем, что пуля, пробившая стекло, была не случайная, а предназначенная Никите. Тогда:
а) стрелок должен был увидеть цель, а днем с улицы не видно, что творится в темном подвале. Значит,
б) он стрелял поздним вечером или ночью, из темноты на свет. А это, в свою очередь, означает, что:
в) Никита включил свой помойный торшер. Но в подвале нет электрических розеток для бомжей, и он подключался к распределительному щиту. А для этого
г) раскрыл дверцу ящика.
Туда и угодила пуля. Там ее и надо искать.
В эту версию укладывались все известные факты! Например, поспешное бегство Никиты (еще бы не спешить после того, как над ухом просвистела пуля). И следы третьего человека в подвале, не бомжа и не дворника – он электрик, как Блинков-младший и думал с самого начала. Пуля что-то повредила в распределительном щите; электрик исправлял неполадку. Здесь и ответ на вопрос: почему киллер, промахнувшись в первый раз, не сделал следующий выстрел. А потому, что свет-то в подвале погас!!!
Все, все сходилось! Теперь Блинков-младший был совершенно уверен, что пуля в ящике!
Ирка, узнав в чем дело, сказала, что не полезет в подвал пачкать единственную шубу. Она лучше во дворе подождет. Или дома. Дома ждать ей даже больше импонирует (Ирка любила красивые словечки). Надо, понимаешь, узнать, помирятся ли Элисон с Майком. («Ну да что я тебе буду рассказывать, ты все равно сериалы не смотришь».) Так что лети, пчела, ищи свою пулю, а она, Ирка, потом тебя заново отстирает…
По ее лицу было видно, что напарница ни на грош не верит в новую Митькину версию. Оставив Ирку на улице, Блинков-младший кинулся не поиски.
Он плохо помнил, как добежал до подвала, как нырнул под решетку. Фонарик остался дома, но света с улицы хватало, чтобы рассмотреть замок на дверце ящика. Там и замка-то не было: просто дырочка с железкой, которую разве что пальцами нельзя повернуть. Блинков-младший отпер дверцу подобранной проволочкой. Внутри было полно всяких электрических штуковин: перепутанные провода, предохранители-автоматы…
Осколки одного такого автомата, разбитого вдребезги, валялись на дне ящика. Блинков-младший сразу же заметил на отбитом краю полукруглую выемку. След пули!
Так, а где она сама? Пластмассовый автомат не мог остановить пулю, значит, разбив его, она вонзилась в заднюю стенку ящика. Скорее всего пробила ее насквозь и увязла в кирпичах. Неизвестно, что подумал менявший автомат электрик, увидев пулевое отверстие. Может, «меньше знаешь – лучше спишь», а может, ничего не подумал: дырка как дырка, на заводе зачем-то просверлили. Факт тот, что сейчас новый автомат загораживал дырку. Блинков-младший ее не видел, но не сомневался, что она есть. Это была умозрительная дырка.
В ящике Никитиного буфета он разыскал пассатижи, отвертку, молоток и даже фонарик. Не хватало зубила, чтобы расковырять пробоину и достать пулю. Блинков-младший подальше выдвинул ящик, а он сорвался с полозков и грохнулся. Еще бы чуть – и по ногам. Сгоряча Блинков-младший стал всовывать ящик на место, подумал, что это никому не нужно…
…И вдруг непонятно откуда выпал сверток. Как с неба свалился.
Когда он упал на пол, подняв облачко пыли, у Блинкова-младшего замерло сердце. Такой он был тяжеленький, сверточек. Аккуратный такой. В промасленной бумаге. Оружие?!
Смакуя миг удачи, он сначала посветил Никитиным фонариком внутрь буфета, туда, где были полозки для вывалившегося ящика. Снизу на крышке остались куски липкой ленты. Простенький и надежный тайник: сверток все время был в ящике, но оставался невидимым. Потому что не ЛЕЖАЛ на дне, а ВИСЕЛ над дном, приклеенный скотчем.
«Ну, Дмитрий Олегович, посмотрим?» – предложил себе Блинков-младший и согласился, что посмотреть стоит. Не настолько мы избалованы удачами, чтобы не посмотреть. И он развернул сверток.
В промасленной бумаге, приятно оттягивая руку, лежал тяжелый, тускло отсвечивающий вороненой сталью разводной гаечный ключ…
Блинков-младший так разозлился на Никиту, что чуть не зашвырнул ключ, куда рука повернулась. Консультант помойный! Барахольщик! Нашел ценность!
…А все-таки странная это была находка. Единственная новая вещь среди помойного барахла. Совсем новая: к смазке на оберточной бумаге прилип чек: «38.00» – рублей, конечно, «Спасибо за покупку!», а покупка сделана в мае, числа не разобрать. Примерно в это время Никита появился во дворе и как-то сразу прижился. Поначалу дворовые пенсионерки звонили участковому и сами же выдавали себя Никите: «Счас придет лейтенант, посадит тебя в кутузку!» Бомж исчезал на день-два и возвращался. Потом жалобщицы увидели, что вреда от Никиты никакого, а польза есть: мусоропровод очищает. И привыкли.
Откуда у Никиты этот ключ? Зачем было его прятать? Объяснения «украл» или «нашел в мусоре и боялся, что отберут», здесь не годились. «Паленую» вещь он бы сразу продал. А этот ключ берег от посторонних глаз, как будто он был ключом от какой-то тайны.
Блинков-младший попытался прилепить ключ на место, но липкая лента загрязнилась и не держала. Тогда он сунул ключ в карман куртки. Потом разберемся. Надо пулю достать.
Он разыскал среди железок консервный нож: сойдет вместо зубила… Вернулся к железному ящику и отключил рубильник. Интересно, весь дом он обесточил или только один подъезд? Сейчас начнут выбегать из квартир, спрашивать соседей, есть ли у них свет. Потом позвонят электрику и, если он придет быстро… За мелкое хулиганство четырнадцатилетних не судят, но выдрать могут. Попадется какой-нибудь педагог-любитель и вложит ума с той стороны, где его сроду не было. Ничего, успею!
Простите меня, граждане жильцы, но тут «Не влезай, убьет», а мне очень надо влезть. Простите все, кто смотрел телевизор, кто пылесосил или включил стиральную машину. Тем, кто работает на компьютере, – отдельное извинение. Может быть, сейчас вы потеряли очень важную информацию…
Подсвечивая фонариком, Блинков-младший торопливо вывернул винты, на которых держался автомат.
Есть! Как он и думал, пуля, пробив стенку ящика, ушла глубже, в кирпичи. В дыре было видно ее металлическое донышко.
Консервным ножом Блинков-младший расковырял края пулевой пробоины в ящике. Долбить кирпичную стену не пришлось: пуля сидела близко. Митек расшатал ее пассатижами и вырвал, как зуб. Не разглядывая, сунул пулю в карман, быстро поставил автомат на место и врубил ток.
И пяти минут не прошло. Все в порядке, граждане жильцы. Смотрите свои телевизоры.
Пуля здорово сплющилась о стену. Особенно пострадала головка: даже не поймешь, острая она была или закругленная. Прорвав медную оболочку, наружу высунулся стальной сердечник, и стало видно, что пуля – не свинца кусок, как думают некоторые. Свинца в ней как раз не очень много: снаружи медь, в середине сталь, а свинец между ними.
Из какого оружия ее выпустили? Дома Блинков-младший сразу же полез в мамин справочник.
Пуль там было нарисовано множество, в натуральную величину. Но его-то пуля сплющилась до неузнаваемости. Хотя донышко не изменило форму. Измерить хотя бы калибр? Но – чем, не школьной же линейкой, если калибр измеряется с точностью до сотой доли миллиметра: 7,62 мм, 5,45… Блинков-младший плохо себе представлял, какой инструмент для этого нужен.
Вообще, у четырнадцатилетних сыщиков беда с техническим обеспечением. Вечно не хватает какой-нибудь ерунды: то электронного микроскопа, чтобы провести экспертизу, то пистолета, чтобы задержать преступника. У взрослых навалом того и другого, но разве они дадут?
На подоконнике, в цветочном ящике с землей, завозился кролик по кличке Ватсон. У него там была нора. Кролик сидел в ней целыми днями и ничего не делал, а просто жил.
– Есть такой измерительный прибор, Ватсон, микрометр, – сообщил ему Блинков-младший. – Только я не знаю, как им пользоваться и даже на что он похож.
Торчавшее из норы кроличье ухо пошевелилось и спряталось.
– А еще есть штангенциркуль, – добавил Блинков-младший.
Кролик Ватсон выбрался из ящика, соскочил на стул, со стула на пол и ускакал под диван. Если он вылезал из норы, то чтобы насыпать на пол орешков или что-нибудь сгрызть. И плевать ему было на все проблемы сыска и вообще на Митьку. Главное, прежде, чем его достанут из-под дивана, можно нагадить и пройтись зубами по диванной ножке. Ради этих простых радостей он и жил на свете.
Выманить вредителя было невозможно: кролик не знал, что его зовут Ватсон, и не шел на кличку. Блинков-младший полез под диван. Раньше он любил такую возню, а потом вдруг понял, что кролик Ватсон не отличает его от других людей. Он брал из рук морковку и боялся громких голосов, но чьи это руки, чьи голоса, ему было безразлично. Это вам не собака, которая узнает хозяина по шагам. С кроликом невозможно дружить.
Засадив нарушителя обратно в ящик, Блинков-младший уселся за стол и начал прикладывать донышко пули к рисункам в справочнике. Раз они в натуральную величину, то можно обойтись без приборов: сравнить нарисованную пулю с настоящей, и все. Несколько раз казалось, что нашелся нужный рисунок, но не тут-то было: хоть на толщину волоска, а нарисованное донышко отличалось от настоящего. Блинков-младший примерял пулю, примерял…
И тут пришел с работы папа.
Блинков-младший поставил разогреваться борщ и, пока папа нарезал хлеб, молча выложил на кухонный стол свою пулю.
– Ого, нашел?! Странная пулька, – мельком взглянув на нее, заметил старший Блинков. – Я еще не видел томпак такого оттенка.
– Что такое томпак?
– Сплав, которым пули покрывают, – объяснил папа. – А где она была? Не сильно я ошибся с траекторией?
– На сто восемьдесят градусов, – разочаровал старшего Блинкова Митек. – Я ее в подвале нашел. Пап, это должна быть винтовочная пуля, а не «нагановская».
Папа взял пулю, поднес к очкам, взвесил на руке.
– Только не винтовочная. По калибру-то подходит, но винтовочная больше.
– А калибр – семь шестьдесят две? Папа молча кивнул, принимаясь за борщ.
– Как ты определил?
Версия Блинкова-младшего подсказывала, куда делась пуля.
В подвале у железного ящика «Не влезай, убьет!» валялся провод с оголенными концами. (В ящике, понятно, распределительный щит, от которого ток идет по всему дому.) Никита собирался влезть и подключить свои радиолу и торшер, не подозревая, что предостережение вот-вот может сбыться: убьет, только не током. Киллер знал, откуда он ворует электричество, и выбрал позицию для стрельбы напротив подвального окна, в которое был виден ящик. Где-то на стройке он поджидал свою цель.
Блинков-младший представил, как снайпер сидит у оконного проема, прислонив к стене винтовку. Вечер, на улице темно. Слепое подвальное окошко почти неразличимо, но киллер знает, что скоро за ним вспыхнет свет. Все готово для тонкой снайперской работы: винтовка смазана зимней смазкой, прицел установлен на сто пятьдесят метров, руки греются за пазухой. Ни оружие, ни человек не подведут.
И момент настает. В подвале зажигается свет, и киллер видит спину Никиты, который возится в ящике. В РАСКРЫТОМ, конечно. Это изюминка версии. Железная цепочка рассуждений. Допускаем, что пуля, пробившая стекло, была не случайная, а предназначенная Никите. Тогда:
а) стрелок должен был увидеть цель, а днем с улицы не видно, что творится в темном подвале. Значит,
б) он стрелял поздним вечером или ночью, из темноты на свет. А это, в свою очередь, означает, что:
в) Никита включил свой помойный торшер. Но в подвале нет электрических розеток для бомжей, и он подключался к распределительному щиту. А для этого
г) раскрыл дверцу ящика.
Туда и угодила пуля. Там ее и надо искать.
В эту версию укладывались все известные факты! Например, поспешное бегство Никиты (еще бы не спешить после того, как над ухом просвистела пуля). И следы третьего человека в подвале, не бомжа и не дворника – он электрик, как Блинков-младший и думал с самого начала. Пуля что-то повредила в распределительном щите; электрик исправлял неполадку. Здесь и ответ на вопрос: почему киллер, промахнувшись в первый раз, не сделал следующий выстрел. А потому, что свет-то в подвале погас!!!
Все, все сходилось! Теперь Блинков-младший был совершенно уверен, что пуля в ящике!
Ирка, узнав в чем дело, сказала, что не полезет в подвал пачкать единственную шубу. Она лучше во дворе подождет. Или дома. Дома ждать ей даже больше импонирует (Ирка любила красивые словечки). Надо, понимаешь, узнать, помирятся ли Элисон с Майком. («Ну да что я тебе буду рассказывать, ты все равно сериалы не смотришь».) Так что лети, пчела, ищи свою пулю, а она, Ирка, потом тебя заново отстирает…
По ее лицу было видно, что напарница ни на грош не верит в новую Митькину версию. Оставив Ирку на улице, Блинков-младший кинулся не поиски.
Он плохо помнил, как добежал до подвала, как нырнул под решетку. Фонарик остался дома, но света с улицы хватало, чтобы рассмотреть замок на дверце ящика. Там и замка-то не было: просто дырочка с железкой, которую разве что пальцами нельзя повернуть. Блинков-младший отпер дверцу подобранной проволочкой. Внутри было полно всяких электрических штуковин: перепутанные провода, предохранители-автоматы…
Осколки одного такого автомата, разбитого вдребезги, валялись на дне ящика. Блинков-младший сразу же заметил на отбитом краю полукруглую выемку. След пули!
Так, а где она сама? Пластмассовый автомат не мог остановить пулю, значит, разбив его, она вонзилась в заднюю стенку ящика. Скорее всего пробила ее насквозь и увязла в кирпичах. Неизвестно, что подумал менявший автомат электрик, увидев пулевое отверстие. Может, «меньше знаешь – лучше спишь», а может, ничего не подумал: дырка как дырка, на заводе зачем-то просверлили. Факт тот, что сейчас новый автомат загораживал дырку. Блинков-младший ее не видел, но не сомневался, что она есть. Это была умозрительная дырка.
В ящике Никитиного буфета он разыскал пассатижи, отвертку, молоток и даже фонарик. Не хватало зубила, чтобы расковырять пробоину и достать пулю. Блинков-младший подальше выдвинул ящик, а он сорвался с полозков и грохнулся. Еще бы чуть – и по ногам. Сгоряча Блинков-младший стал всовывать ящик на место, подумал, что это никому не нужно…
…И вдруг непонятно откуда выпал сверток. Как с неба свалился.
Когда он упал на пол, подняв облачко пыли, у Блинкова-младшего замерло сердце. Такой он был тяжеленький, сверточек. Аккуратный такой. В промасленной бумаге. Оружие?!
Смакуя миг удачи, он сначала посветил Никитиным фонариком внутрь буфета, туда, где были полозки для вывалившегося ящика. Снизу на крышке остались куски липкой ленты. Простенький и надежный тайник: сверток все время был в ящике, но оставался невидимым. Потому что не ЛЕЖАЛ на дне, а ВИСЕЛ над дном, приклеенный скотчем.
«Ну, Дмитрий Олегович, посмотрим?» – предложил себе Блинков-младший и согласился, что посмотреть стоит. Не настолько мы избалованы удачами, чтобы не посмотреть. И он развернул сверток.
В промасленной бумаге, приятно оттягивая руку, лежал тяжелый, тускло отсвечивающий вороненой сталью разводной гаечный ключ…
Блинков-младший так разозлился на Никиту, что чуть не зашвырнул ключ, куда рука повернулась. Консультант помойный! Барахольщик! Нашел ценность!
…А все-таки странная это была находка. Единственная новая вещь среди помойного барахла. Совсем новая: к смазке на оберточной бумаге прилип чек: «38.00» – рублей, конечно, «Спасибо за покупку!», а покупка сделана в мае, числа не разобрать. Примерно в это время Никита появился во дворе и как-то сразу прижился. Поначалу дворовые пенсионерки звонили участковому и сами же выдавали себя Никите: «Счас придет лейтенант, посадит тебя в кутузку!» Бомж исчезал на день-два и возвращался. Потом жалобщицы увидели, что вреда от Никиты никакого, а польза есть: мусоропровод очищает. И привыкли.
Откуда у Никиты этот ключ? Зачем было его прятать? Объяснения «украл» или «нашел в мусоре и боялся, что отберут», здесь не годились. «Паленую» вещь он бы сразу продал. А этот ключ берег от посторонних глаз, как будто он был ключом от какой-то тайны.
Блинков-младший попытался прилепить ключ на место, но липкая лента загрязнилась и не держала. Тогда он сунул ключ в карман куртки. Потом разберемся. Надо пулю достать.
Он разыскал среди железок консервный нож: сойдет вместо зубила… Вернулся к железному ящику и отключил рубильник. Интересно, весь дом он обесточил или только один подъезд? Сейчас начнут выбегать из квартир, спрашивать соседей, есть ли у них свет. Потом позвонят электрику и, если он придет быстро… За мелкое хулиганство четырнадцатилетних не судят, но выдрать могут. Попадется какой-нибудь педагог-любитель и вложит ума с той стороны, где его сроду не было. Ничего, успею!
Простите меня, граждане жильцы, но тут «Не влезай, убьет», а мне очень надо влезть. Простите все, кто смотрел телевизор, кто пылесосил или включил стиральную машину. Тем, кто работает на компьютере, – отдельное извинение. Может быть, сейчас вы потеряли очень важную информацию…
Подсвечивая фонариком, Блинков-младший торопливо вывернул винты, на которых держался автомат.
Есть! Как он и думал, пуля, пробив стенку ящика, ушла глубже, в кирпичи. В дыре было видно ее металлическое донышко.
Консервным ножом Блинков-младший расковырял края пулевой пробоины в ящике. Долбить кирпичную стену не пришлось: пуля сидела близко. Митек расшатал ее пассатижами и вырвал, как зуб. Не разглядывая, сунул пулю в карман, быстро поставил автомат на место и врубил ток.
И пяти минут не прошло. Все в порядке, граждане жильцы. Смотрите свои телевизоры.
Пуля здорово сплющилась о стену. Особенно пострадала головка: даже не поймешь, острая она была или закругленная. Прорвав медную оболочку, наружу высунулся стальной сердечник, и стало видно, что пуля – не свинца кусок, как думают некоторые. Свинца в ней как раз не очень много: снаружи медь, в середине сталь, а свинец между ними.
Из какого оружия ее выпустили? Дома Блинков-младший сразу же полез в мамин справочник.
Пуль там было нарисовано множество, в натуральную величину. Но его-то пуля сплющилась до неузнаваемости. Хотя донышко не изменило форму. Измерить хотя бы калибр? Но – чем, не школьной же линейкой, если калибр измеряется с точностью до сотой доли миллиметра: 7,62 мм, 5,45… Блинков-младший плохо себе представлял, какой инструмент для этого нужен.
Вообще, у четырнадцатилетних сыщиков беда с техническим обеспечением. Вечно не хватает какой-нибудь ерунды: то электронного микроскопа, чтобы провести экспертизу, то пистолета, чтобы задержать преступника. У взрослых навалом того и другого, но разве они дадут?
На подоконнике, в цветочном ящике с землей, завозился кролик по кличке Ватсон. У него там была нора. Кролик сидел в ней целыми днями и ничего не делал, а просто жил.
– Есть такой измерительный прибор, Ватсон, микрометр, – сообщил ему Блинков-младший. – Только я не знаю, как им пользоваться и даже на что он похож.
Торчавшее из норы кроличье ухо пошевелилось и спряталось.
– А еще есть штангенциркуль, – добавил Блинков-младший.
Кролик Ватсон выбрался из ящика, соскочил на стул, со стула на пол и ускакал под диван. Если он вылезал из норы, то чтобы насыпать на пол орешков или что-нибудь сгрызть. И плевать ему было на все проблемы сыска и вообще на Митьку. Главное, прежде, чем его достанут из-под дивана, можно нагадить и пройтись зубами по диванной ножке. Ради этих простых радостей он и жил на свете.
Выманить вредителя было невозможно: кролик не знал, что его зовут Ватсон, и не шел на кличку. Блинков-младший полез под диван. Раньше он любил такую возню, а потом вдруг понял, что кролик Ватсон не отличает его от других людей. Он брал из рук морковку и боялся громких голосов, но чьи это руки, чьи голоса, ему было безразлично. Это вам не собака, которая узнает хозяина по шагам. С кроликом невозможно дружить.
Засадив нарушителя обратно в ящик, Блинков-младший уселся за стол и начал прикладывать донышко пули к рисункам в справочнике. Раз они в натуральную величину, то можно обойтись без приборов: сравнить нарисованную пулю с настоящей, и все. Несколько раз казалось, что нашелся нужный рисунок, но не тут-то было: хоть на толщину волоска, а нарисованное донышко отличалось от настоящего. Блинков-младший примерял пулю, примерял…
И тут пришел с работы папа.
Блинков-младший поставил разогреваться борщ и, пока папа нарезал хлеб, молча выложил на кухонный стол свою пулю.
– Ого, нашел?! Странная пулька, – мельком взглянув на нее, заметил старший Блинков. – Я еще не видел томпак такого оттенка.
– Что такое томпак?
– Сплав, которым пули покрывают, – объяснил папа. – А где она была? Не сильно я ошибся с траекторией?
– На сто восемьдесят градусов, – разочаровал старшего Блинкова Митек. – Я ее в подвале нашел. Пап, это должна быть винтовочная пуля, а не «нагановская».
Папа взял пулю, поднес к очкам, взвесил на руке.
– Только не винтовочная. По калибру-то подходит, но винтовочная больше.
– А калибр – семь шестьдесят две? Папа молча кивнул, принимаясь за борщ.
– Как ты определил?