Страница:
В глаза бросился рецептурный бланк, выпорхнувший из «Госпиталя», и она забыла обо всем. Записка, недавняя: "Дорогой В. И., посылаю, чтоб не скучал в одиночестве, 2 б, ч, икры и Наденьку из оперблока. Такая сосочка!
А насчет Бар, и Т. — все подтвердилось. Тим." Тимофеев, стукач-диетврач! Это когда Татьяна лежала в госпитале!
Она пыталась звонить и домой, и на дачу, но Змей не подходил — она думала, что он в Доме творчества! А у него тут был творческий процесс с Надькой-сосулькой!
Обливаясь слезами, Татьяна бросилась в ванную.
Сваленного вчера грязного белья не было. Сунулась в барабан машины — точно, перестирал за Надькой, но не вытащил!
Из-под ванны метнулась кошка с чем-то в зубах. Татьяна пошла за ней. В угол на кухне кошка положила еще мокрый серый комочек. Комочек не пищал, а рычал и драл пол микроскопическими коготками. Кошка уселась рядом, внимательно глядя на Татьяну.
И Татьяна поняла. Она осторожно взяла комочек в ладони. Крохотный котеночек, маленький, как птенчик.
Змеедуша! Вовочка, Вова! «Вовчик!» — объявила она кошке. И кошка, за всю жизнь не получившая в их доме имени, удовлетворенно сказала: «Мур-мя!» Она отработала за двоих.
Татьяна кинулась сооружать для Вовчика гнездо.
Кошка не протестовала. Ее сын!.. Сын, вот что беспокоило Татьяну, ведь еще одной папки нет, а она наверняка должна быть!
Она вернулась к сейфу — точно, на дне последнее, недостающее звено в жизни Змея: «Дима».
Фотографии: молодой Змей, маленькая, Татьяниного формата брюнетка — его первая жена Ирина, младенец в коляске. В обнимку — Змей, Ирина и какой-то морской офицер. А вот уже позже: Димка выше матери, с Ириной и тем же морячком, только уже в адмиральских погонах.
Отчим.
Дальше пронумеровано, все становилось ясно, вся история отслеживалась.
Змеиным почерком: "В политуправление. Объяснение.
Докладываю, что мне стало известно, что моя жена Кадышева Ирина Анатольевна состоит в интимной связи с капитаном второго ранга Савельевым Петром Кирилловичем, о чем меня проинформировал майор спецчасти Волков".
Женским почерком. «В политуправление. Довожу до вашего сведения, что мой бывший муж Кадышев В. И, всячески препятствует желанию усыновить нашего общего сына Дмитрия моим нынешним супругом капитаном первого ранга Савельевым П. К., не отдает свидетельство о рождении ребенка, использует шантаж и оскорбления. Прошу принять меры. См, приложение».
Приложение — прикреплена фотокопия записки.
Змеевым почерком: «А вот свидетельство о рождении ты хер получишь. Бери дубликат, где хочешь. А Димка пусть узнает правду». И копию нотариально заверила, ну и первая змеежена — стерва! С такой женой и сам озвереешь.
И вот оно, это свидетельство о рождении. Подлинник. Это была уже бомба под Татьяну!
«Расписка. Не возражаю против усыновления моего сына Дмитрия и перевода его с фамилии Кадышев на фамилию Савельев. Юридических претензий не имею».
Очень хорошо!
«Объяснение. Заявляю, что сына своего Дмитрия я не бросал. Но ради справедливости смею утверждать: поскольку фактические брачные отношения с моей бывшей женой я прервал задолго до развода, узнав о ее измене с контр-адмиралом Савельевым, то появление на свет Дмитрия могло быть результатом этого адюльтера».
Недавнее, на бланке РГТРК:
"На Ваш запрос сообщаю, что Савельев Дмитрий Владимирович действительно работает на канале РТР редактором и ведущим авторской программы «Криминальный интерес».
И последним номером: «Завещание. Все движимое и недвижимое имущество моему единственному сыну Дмитрию Владимировичу Кадышеву». Даты нет. Но отпечатано уже на принтере нового, подаренного на юбилей компьютера. И «Дмитрию Кадышеву», а он Савельев — тоже змеиная подлость заложена.
Что делать, таковы были жизненные устои Змея.
Как подтверждение этих устоев, из папки «Прочие» посыпались открытки. У Татьяны запестрело в глазах:
«любящие и помнящие» Марьяна, Лидия, Наташа, Антонина — весь алфавит, все стороны света. Из Германии — тысяча поцелуев от Кристины Зингфельд и Уты Мельтцер, в Польше не могут забыть «пана Володзимежа» Марыля, Каська и Хеленка! Открытка — горы, солнце — привет с Каспия шлет Володе-джан «навеки твоя Тамила», а на открытке с северным сиянием и оленями вспоминает о безумных ночах Саргылана!
Татьяна выбросила «любящих и помнящих» в помойное ведро и начала заталкивать папки обратно в сейф.
Одна называлась странно — «Безымянный».
Это показалось интересным, но вместо уже привычных листка по учету кадров и фотокарточек в папке была только рукопись, набитая на старой змеемашинке. На Татьяниной памяти у нее отвалилась самая ходовая буква "о", и чинить машинку не стали. Выходит, старая была рукопись.
Среди перепутанных страниц Татьяна нашла первую; название то же — «Безымянный», — и подробно расписаны анкетные данные: окончил юрфак МГУ, служил в УБЭП… Она перелистала еще две-три страницы, заполненные малоинтересными подробностями об этом Безымянном: его манера говорить, характерная лексика…
Было ясно, что это набросок, самый черновой: пока что характер без сюжета.
За сим пошла техническая справка: АОНы и антиАОНы, как засекается сотовый и как — разговор с телефона-автомата. Похоже на Змея: он обязательно оснащал свои боевики техническими подробностями. Татьяна уже хотела отложить рукопись до лучших времен, как вдруг выхватила глазами набитое прописными буквами:
ОТХОД ПОСЛЕ ПРИЕМА-ПЕРЕДАЧИ ДЕНЕГ
ТАКОЕ ВОТ ЗАВЕЩАНИЕ
Ну и что же оставил после себя Змей?
Такое вот, значит, его завещание: Сергею — Вика.
Вике — кольцо. Игорю — долги. Димке — правда. А для Татьяны шуба, незаверенный брачный контракт, многозначительное «распорядись» и компроматы или, выражаясь осторожнее, неприятные сведения. Что, к примеру, для Барсукова история про главврача Енотова, что для Сохадзе фотокарточки с голыми девками? Пощечины, а не смертельные удары. Но этими пощечинами можно, во всяком случае, обратить на себя внимание… Что еще?
Опыт жизни со Змеем, который ни в грош не ставит Викин Сергей, а для Татьяны это самый нужный сейчас опыт: жесткость, напористость, умение пользоваться информацией.
Ну, это ладно, это все из области нематериального, как говорится, шубы не сошьешь. Если не уметь.
Материальное. «Мерседес» — у нее доверенность хотя и без права продажи. Квартира не приватизирована.
Дача, гараж оформлены на Змея и достанутся наследникам. Оружие, получается, теперь хранится у нее без разрешения — подсудное дело. Сдать в милицию? Но ведь одно слоновье ружье стоит не меньше тысячи долларов.
Жалко… Змеевы банковские счета, издательские договоры — непонятно, как подступиться.
А реально Змей не оставил имущества никому — ни ей, ни сыну, ни племяннику, ни Вике, ни церкви или приюту.
Всю ночь Татьяна прокрутилась без сна, лежа поверх неразобранной постели. Самым жутким из ее сегодняшних открытий было то, что рэкетиров — Мелкого и Громилу — навел кто-то из своих! Теперь совершенно ясно, за что Змей выгнал ее из дому. У него был трудный и противоестественный выбор: найти предателя среди родственников или старых друзей. Змей ошибся и расплатился за ошибку потерей своего нерожденного ребенка, да и собственной преждевременной смертью. Кто знает, сколько еще мог бы прожить сочинитель Кадышев со своими долларами, с первоклассным медицинским обслуживанием, если бы подозрения не изгрызли его сорванное еще в молодости сердце! И пил он без Татьяны здорово: бутылки к ее приходу выбросил, а круглые следы от донышек остались на полировке буквально повсюду… Нет, конечно же, виноват во всем не Змей, а притаившийся среди своих негодяй.
Искать его придется Татьяне — это, получается, тоже часть наследства.
Она не сомневалась, что рэкетиры еще объявятся. Раз не побоялись сочинителя Кадышева с его связями, то уж тем более накинутся на вдову. Но пускай даже рэкетиры чудесным образом исчезли бы из ее жизни — разве можно успокоиться, пока виновник гибели твоего ребенка и твоего мужа болтает с тобой по телефону, ходит к тебе в гости, поминает рюмкой горькой человека, которого сам же свел в могилу?! Хуже того, предатель один, а подозревать придется всех!
В этом клубке ошеломительных подлостей была и одна деталь, снявшая у Татьяны с души солидный груз.
Стало ясно, почему Змей написал завещание, по которому все доставалось сыну: тот был единственным из родственников, кто не мог выдать рэкетирам семейные секреты, потому что ничего не знал. А не появись рэкетиры, Змей продолжал бы считать наследницей Татьяну, ведь в черновиках брачного договора он оставлял все ей. С юридической точки зрения, завещание в пользу сына, набитое на компьютере, без собственноручной подписи, и так ничего не значило, а теперь и по совести Татьяна могла сказать себе, что не берет чужого.
За окном вдруг все разом погасли фонари, и оказалось, что брезжит серенькое утро. Татьяна села за новый компьютер, то ли подаренный к юбилею, то ли отданный Змею как гонорар за рекламу, потому что компьютерщики-дарители обснимали сочинителя Кадышева со всех сторон: и за клавиатурой он, и облокотившись на монитор, и с джойстиком в руке играет в какую-то морскую «стрелялку»… Самое забавное — то, что Змей компьютера не любил и разбирался с ним по написанной Татьяной шпаргалке. Отсюда вопрос: кто ему набирал завещание для сына — поля выровнены, заголовок выжирнен, подпись курсивом? Кто-то помог. Значит, кто-то видел…
Татьяна переделала в завещании фамилию, окончания, заменила «сыну» на «жене» и распечатала на принтере. Будем считать, что Змей исправил свою ошибку.
Вынув из книжной полки стекло, она положила его на ножки перевернутой табуретки, вниз — настольную лампу, а на стекло — Викино завещание и поверх него чистый лист. Часа два ушло на то, чтобы скопировать змеепочерк и по буквам вписать вместо «законной Левашовой В. Б.» — «гражданской Усольцевой Т. П.».
Вот так. Никому: ни Вике, ни сыну, ни Игорю — только ей. Теперь, кстати, можно позвонить Игорю…
Со своей Песчаной змееплемянник примчался через двадцать минут и с порога кинулся обниматься.
— Осиротели мы с тобой! Хоть слово-то успел сказать прощальное?
Татьяна показала ему последнюю записку.
— Нашла? Завещание нашла? — забеспокоился Игорь.
Она издали помахала плодом своего утреннего труда.
— А гараж кому?
— У меня завещание на все имущество.
У Игоря перекосилось лицо.
— А что за Есаулов — врач? Надо с ним встретиться, может, дядя Володя еще что успел сказать… А вообще хорошо, благородно поступил, — кривя губы, выдавил змееплемяш. — Как хоронить-то будешь?
Не будем, а будешь. Ясно, денег на похороны не даст.
И точно:
— Ты только скажи, я всем, чем хочешь! Могу на кладбище съездить, все организую. Только, извини, с деньгами у меня сейчас плоховато.
— Не беспокойся, денег я наберу. Змей оставил, Сашка даст, Вика поможет.
— Вот-вот, с Вики возьми обязательно. Володька ее баловал, из мехов-бриллиантов не вылезала, должна же ради памяти Володькиной… Эх, Володька! Горе-то какое!
И все одно к одному! — снова запричитал Игорь. Ясно, сейчас начнет жаловаться на свою разнесчастную жизнь.
— Кофе выпьешь? — вздохнула Татьяна, решив пока что не портить отношения со змееплемянником.
— Давай кофе, тогда уж и бутербродик какой. Может, и яишенку по-родственному пожаришь? Я не успел позавтракать.
Татьяна повела Игоря на кухню, разбила на сковородку три яйца, принялась варить кофе по-турецки.
— Эх, какая ты хозяйка, Танька, золото! — Он голодными глазами проследил, как Татьяна ставит перед ним яичницу. — А на меня все навалилось, теперь холостякую. Ты знаешь, Маринка-то моя что выдумала?
Татьяна, спасибо Змею, знала: жена Игоря «выдумала» какого-то Капилевича. Но было интересно послушать змееплемянника. Она села к столу напротив Игоря и подперла подбородок рукой. Мужики такую сострадательную позу обожают.
— У нее уже давно крыша поехала. — Игорь уплетал яичницу. — Сорок лет, говорит, бабий век, а я и не жила совсем. Вышла, говорит, за переводчика, думала, мир повидаю, а ты по мусульманским странам мотался, а там женщине никуда нельзя. Ты мне должен, гад, за мою загубленную молодость! — Игорь нацелился в Татьяну вилкой и трагическим шепотом закончил:
— Все, что я у арабов заработал потом и кровью, выгребла себе на пластическую операцию! Представляешь?!
— Ну и как? — Татьяна последний год не видела Маринку: та все лежала по каким-то больницам.
— Вышло здорово, — признал Игорь, — еще бы, за такие деньги! Золотые нитки в щеки продели. И она как пошла гулять! Хахаля нашла у себя на телевидении, на пятнадцать лет моложе, и живет у него. Все золото унесла, а Наташке — ничего. Осталась одна арабская бронза, разукрашенная. Я тогда сколько этого добра навез! И Володе привозил: блюдо из Туниса, кувшин из Багдада. Цел кувшинчик-то?
— Цел.
Кувшинчик валялся на даче. Татьяна поливала из него цветы.
— Оно конечно, по совку это все было ценное, а сейчас — тьфу! Что за Наташкой в приданое давать? Было бы хоть серебро… — Игорь в отцовских муках задумчиво соскребал с тарелки яичницу серебряной вилкой.
— А как она с Наташкой, видится?
— Стесняется! — хохотнул Игорь. — Перед любовником сестрой называет. А Наташка за меня. Я всегда ей был как мать, а сейчас вообще отец-одиночка. У меня почему с деньгами поплохело? Наташку обуть-одеть надо, стиральную машину купить надо, бельишко дочечке стирать…
Врал змееплемянник беззастенчиво и грубо. Дочечку давно содержал Сохадзе, стиральную машину «Бош» покупала еще Маринка и забрать ее к любовнику не могла: для этого пришлось бы сломать полкухни. И насчет того, почему у Игоря «с деньгами поплохело», у Татьяны имелась своя версия. Привык жить на широкую ногу: раньше сам хорошо зарабатывал, потом хорошо зарабатывать стала жена, а сейчас остался и без прежних заработков, и без жены.
— Тань, пора Наташку замуж пристраивать, — заявил Игорь. — Сохатый этот… Дождется, что рога ему отверну.
А теперь еще один старый хрен объявился, какой-то Тарковский, фирма «Галант». По совку я бы Наташку за одну фамилию Тарковский выдрал бы, как Сидорову козу: сейчас он гражданин Советского Союза, а завтра — родственник в Израиле. Она мне: я тебя, папа, люблю и хочу, чтоб муж был как отец. Я говорю: на что тебе старик?!
А она: тетя Вика и Танька жили с дядей Володей, значит, им было хорошо! Ты бы с ней поговорила, а? Где ж хорошо, если ты и не жила совсем и теперь одна осталась? Отговори ее! Ты же Наташке теперь тетка и даже бабушка! — Он слащаво взглянул на Татьяну. — Налей, бабулечка, — : еще кофейку. Ох, вкуснота! Умел Володя жить!..
Игорь отхлебывал кофе, навалился на бутерброды — видно, действительно был голодным. Привыкшая ухаживать за мужиками Татьяна почувствовала, что делает это почти с удовольствием.
— Поешь колбаски. Сырок будешь глазированный?
— Буду, — не отказался Игорь. — Спасибо, родная, а то я совсем одичал от одиночества. Надо нам, Танька, держаться вместе. Ты одна, я один, все же родня. Как на это смотришь?
И змееплемяш бойко схватил Татьяну за руку.
— Ты что?! Володю еще не похоронили.
— Ой, да, Володька-а! — Сытый, расслабленный Игорь завыл совсем искренне:
— Как же ты так, а? Лежишь небось на холодном столе!
— Не надо про это! Не надо! Не надо! — закричала Татьяна. Игорь кинулся к ней с объятиями. Татьяна вывернулась и достала из буфета коньяк.
— С юбилея еще? — поддался на отвлекающий маневр змееплемяш. Как будто боясь, что Татьяна передумает, он ринулся к буфету, схватил рюмки, торопливо набулькал себе и ей. — Ну, Володя, за помин души твоей шир-рокой! Не чокаемся.
Татьяна и не собиралась с ним чокаться.
— А у нас прибавление семейства, — сказала она не Игорю, а своей рюмке.
— Как это? — Игорь уставился ей на живот.
Она молча сходила в кабинет, принесла в коробке котенка.
— Родился в день его смерти. Назвала Вовчиком.
— Тьфу ты, а я подумал…
— Как считаешь, похож? — перебила его Татьяна. — По-моему, вылитый.
— Не говори глупости! Ты б лучше подумала о Володе, надо ведь портрет в черной рамочке.
— Попрошу Викиного Сергея. Последняя Карточка была у него в газете, с интервью, — любуясь Вовчиком; сказала Татьяна.
— Правильно. Пускай тоже поможет. А то все пои его, пои, а он у Володьки жену увел!.. Таня, никому нельзя верить, никому. Володька никому не верил, царствие тебе, Володя, небесное. — Игорь возвел очи к потолку, неумело перекрестился и налил себе еще коньяку. — Вот, Володька от нас ушел. А как он мне по жизни помогал! И сколько я ему… На дачу ему доски покупал, за гараж оплатил первый взнос — бери, дядя Володя, потом сочтемся. Идем в ресторан, а он: Игорек, дай миллион, а то я код кредитной карточки забыл.
Ну, кто кому давал и сколько, Татьяна теперь знала Ясно: змееплемяш подкатывает к наследству. Сначала попытался подлезть к молодой вдове: мол, ты да я, оба одинокие, а не вышло — стал намекать на несуществующие долги.
Игорь странно улыбался. Сейчас начнутся арабские сказки! От выпивки и сытости он часто завирался до потери чувства реальности. Однажды под страшным секретом объявил за столом, где сидели еще десять человек, что он Герой Советского Союза, но звездочку носить не имеет права, потому что звание присвоено ему закрытым указом. Барсуков говорил, это обычный для «афганцев» и «чеченцев» синдром… Пора выпроваживать змееплемянника, все равно помощи от него никакой.
— Ну, пойду людей обзванивать, — поднялась Татьяна.
Игорь меланхолично крутил в чашке ложечку.
— Значит, все тебе, Танька, все тебе… А сын?
— Не знаю я никакого сына.
— Правильно говоришь. И я не знаю. Не помню, и все! Какой он сын? Надо еще генетическую экспертизу проводить.
— Мне надо по делам, — попыталась поднять змееплемянника Татьяна.
— Все, что тебе надо, Танечка, не беспокойся, я тебя отвезу. — Татьяна уже догадалась, о чем он спросит. — А «Мерс» — то Володькин где?
— А то ты не знаешь. В гараже.
— Правильно, ты сама-то поменьше езди. Мало ли, вдруг разобьешь! «Мерс», двухгодичный… Если надо по делам, я тебя на нем повожу.
— Ничего, — холодно сказала Татьяна. — Сашка сейчас приедет на казенной машине, повозит.
— Тоже правильно. Нечего на «Мерседесах» разъезжать. Прикатишь так в похоронное, и с тебя похоронщики втридорога слупят. Пусть стоит… Поминки-то где будешь накрывать? — вроде бы сменил тему Игорь (Опять не будем, а будешь.) — На даче не советую, все сразу губы раскатают на имущество. Ты давай здесь: квартира старенькая, подумают, чего с него взять, с писателя? Прибраться я тебе помогу, что поценней, отвезем ко мне или в гараж, — у него как пластинку заело, — пусть будет поскромнее, тогда и на поминки особо не надо тратиться.
Татьяна покрутила пальцем у виска:
— Ты что, совсем за идиотку меня считаешь? Все свои, все все знают. И что мы, Володю как следует не помянем?
— Ну как хочешь, Тань, сама смотри, ты теперь хозяйка.
Наконец-то змееплемянник встал… Нет, пошел по комнатам, смотрел — как фотографировал.
— Эх, дорогая моя квартира, считай, дом родной. Как же теперь?
— Не знаю, он подал на приватизацию. — Татьяна шла за змееплемянником, потихоньку тесня его к прихожей. — Что-нибудь постараемся придумать.
— Вот-вот, постарайся. Место хорошее. Квартира трехкомнатная, если дом снесут, могут дать тоже трехкомнатную. Смотря сколько народу здесь пропишется.
Игорь вошел в кабинет.
— А ружья где? От ружей надо избавиться, а то кто-нибудь стукнет, и загремишь за незаконное хранение.
— Брат поможет. И Барсуков, наверное.
— Ну, мне пора, — угомонился змееплемянник. — В военкомате обязательно все оформи, что бесплатно положено. Полковника должны хоронить с почетным караулом и с салютом, а они любят зажимать. В Союз писателей позвони, возьми с них, — поучал он Татьяну, идя по коридору.
Забирая свою дубленку из стенного шкафа, змееплемянник увидел дядину шинель и опять запричитал:
— Ну как же ты так, дядя Володя! А знаешь, он мне сколько раз говорил: если что, ты не бросай Таньку… Он мне, Тань, тебя завещал. — Игорь низко нахлобучил шапку и по-шакальи глядел из-под меха. — Ты ведь одна, Тань, хрупкая женщина. Тебе, Тань, нужна защита, а то наследство не сохранишь — такое жулье кругом! Арабы мои, сволочи, совсем ожидовели, не платят, слышь, совсем! — распалился Игорь.
— Да-да, я поняла. — Татьяна подталкивала его к двери.
— Вечером звони, как что будет. Я на работу покачу, а то у меня араб-хозяин встает с рассветом, — с явным сожалением сказал змееплемянник.
Татьяна закрыла за ним и железную, и вторую, старую дверь. Защита действительно нужна.
К десяти примчался Сашка, привез долларов.
— А Галина разрешила? — сразу спросила Татьяна.
Сейчас не хватало только влезть в затяжной скандал со снохой.
— Она не знает, это мои.
И они покатили по похоронным делам: больница — отвезли парадный мундир, получили паспорт и справку о смерти; загс, военкомат — оформили похороны, будет почетный караул, оркестр и салют; Союз писателей — обещали выставить в ЦДЛ гроб для прощания, но ненадолго: у них там коммерческий кинопоказ. По дороге заезжали в магазины и понемногу закидали продуктами весь задний отсек Сашкиного служебного «козла».
Вернулись под вечер, и Татьяна показала брату подделанное завещание. Сашка поелозил здоровым глазом по ее работе.
— Значит, ты наследница? Ой, Таня, не уберечь! Надо все попрятать.
— Игорь уже приставал насчет гаража и машины, — пожаловалась Татьяна. — Руку и сердце предлагает. Саш, я только на тебя надеюсь. Забери машину и ружья. — В темноте брат как поленья вынес и свалил в багажник «Мерседеса» ружья и погнал машину в Софрино.
А насчет Бар, и Т. — все подтвердилось. Тим." Тимофеев, стукач-диетврач! Это когда Татьяна лежала в госпитале!
Она пыталась звонить и домой, и на дачу, но Змей не подходил — она думала, что он в Доме творчества! А у него тут был творческий процесс с Надькой-сосулькой!
Обливаясь слезами, Татьяна бросилась в ванную.
Сваленного вчера грязного белья не было. Сунулась в барабан машины — точно, перестирал за Надькой, но не вытащил!
Из-под ванны метнулась кошка с чем-то в зубах. Татьяна пошла за ней. В угол на кухне кошка положила еще мокрый серый комочек. Комочек не пищал, а рычал и драл пол микроскопическими коготками. Кошка уселась рядом, внимательно глядя на Татьяну.
И Татьяна поняла. Она осторожно взяла комочек в ладони. Крохотный котеночек, маленький, как птенчик.
Змеедуша! Вовочка, Вова! «Вовчик!» — объявила она кошке. И кошка, за всю жизнь не получившая в их доме имени, удовлетворенно сказала: «Мур-мя!» Она отработала за двоих.
Татьяна кинулась сооружать для Вовчика гнездо.
Кошка не протестовала. Ее сын!.. Сын, вот что беспокоило Татьяну, ведь еще одной папки нет, а она наверняка должна быть!
Она вернулась к сейфу — точно, на дне последнее, недостающее звено в жизни Змея: «Дима».
Фотографии: молодой Змей, маленькая, Татьяниного формата брюнетка — его первая жена Ирина, младенец в коляске. В обнимку — Змей, Ирина и какой-то морской офицер. А вот уже позже: Димка выше матери, с Ириной и тем же морячком, только уже в адмиральских погонах.
Отчим.
Дальше пронумеровано, все становилось ясно, вся история отслеживалась.
Змеиным почерком: "В политуправление. Объяснение.
Докладываю, что мне стало известно, что моя жена Кадышева Ирина Анатольевна состоит в интимной связи с капитаном второго ранга Савельевым Петром Кирилловичем, о чем меня проинформировал майор спецчасти Волков".
Женским почерком. «В политуправление. Довожу до вашего сведения, что мой бывший муж Кадышев В. И, всячески препятствует желанию усыновить нашего общего сына Дмитрия моим нынешним супругом капитаном первого ранга Савельевым П. К., не отдает свидетельство о рождении ребенка, использует шантаж и оскорбления. Прошу принять меры. См, приложение».
Приложение — прикреплена фотокопия записки.
Змеевым почерком: «А вот свидетельство о рождении ты хер получишь. Бери дубликат, где хочешь. А Димка пусть узнает правду». И копию нотариально заверила, ну и первая змеежена — стерва! С такой женой и сам озвереешь.
И вот оно, это свидетельство о рождении. Подлинник. Это была уже бомба под Татьяну!
«Расписка. Не возражаю против усыновления моего сына Дмитрия и перевода его с фамилии Кадышев на фамилию Савельев. Юридических претензий не имею».
Очень хорошо!
«Объяснение. Заявляю, что сына своего Дмитрия я не бросал. Но ради справедливости смею утверждать: поскольку фактические брачные отношения с моей бывшей женой я прервал задолго до развода, узнав о ее измене с контр-адмиралом Савельевым, то появление на свет Дмитрия могло быть результатом этого адюльтера».
Недавнее, на бланке РГТРК:
"На Ваш запрос сообщаю, что Савельев Дмитрий Владимирович действительно работает на канале РТР редактором и ведущим авторской программы «Криминальный интерес».
И последним номером: «Завещание. Все движимое и недвижимое имущество моему единственному сыну Дмитрию Владимировичу Кадышеву». Даты нет. Но отпечатано уже на принтере нового, подаренного на юбилей компьютера. И «Дмитрию Кадышеву», а он Савельев — тоже змеиная подлость заложена.
Что делать, таковы были жизненные устои Змея.
Как подтверждение этих устоев, из папки «Прочие» посыпались открытки. У Татьяны запестрело в глазах:
«любящие и помнящие» Марьяна, Лидия, Наташа, Антонина — весь алфавит, все стороны света. Из Германии — тысяча поцелуев от Кристины Зингфельд и Уты Мельтцер, в Польше не могут забыть «пана Володзимежа» Марыля, Каська и Хеленка! Открытка — горы, солнце — привет с Каспия шлет Володе-джан «навеки твоя Тамила», а на открытке с северным сиянием и оленями вспоминает о безумных ночах Саргылана!
Татьяна выбросила «любящих и помнящих» в помойное ведро и начала заталкивать папки обратно в сейф.
Одна называлась странно — «Безымянный».
Это показалось интересным, но вместо уже привычных листка по учету кадров и фотокарточек в папке была только рукопись, набитая на старой змеемашинке. На Татьяниной памяти у нее отвалилась самая ходовая буква "о", и чинить машинку не стали. Выходит, старая была рукопись.
Среди перепутанных страниц Татьяна нашла первую; название то же — «Безымянный», — и подробно расписаны анкетные данные: окончил юрфак МГУ, служил в УБЭП… Она перелистала еще две-три страницы, заполненные малоинтересными подробностями об этом Безымянном: его манера говорить, характерная лексика…
Было ясно, что это набросок, самый черновой: пока что характер без сюжета.
За сим пошла техническая справка: АОНы и антиАОНы, как засекается сотовый и как — разговор с телефона-автомата. Похоже на Змея: он обязательно оснащал свои боевики техническими подробностями. Татьяна уже хотела отложить рукопись до лучших времен, как вдруг выхватила глазами набитое прописными буквами:
ОТХОД ПОСЛЕ ПРИЕМА-ПЕРЕДАЧИ ДЕНЕГ
I. Типичной ошибкой считается выбор для контакта безлюдного места. Однако последнее имеет то преимущество, что позволяет легко выявить наблюдение. Избежать обратного эффекта — облегчения задачи наблюдающим, а также обеспечить безопасность отхода можно, соблюдая следующие принципы:
1. Не сообщать объекту заранее место для закладки тайника.
2. Руководя его действиями по рации или по сотовому телефону, увести объект от крупных транспортных артерий и личных средств транспорта. Собственную машину иметь в зоне непосредственной досягаемости.
Типичный пример: перелесок между шоссе и параллельной ему проселочной дорогой. Объект уводится от его оставленной на шоссе машины и, находясь поблизости от проселка, но вне зоны визуального контакта, получает указание заложить тайник. Изъятие закладки и отход " осуществляются за время его возвращения к исходной точке. Выбор для отхода проселочной дороги с невысокой интенсивностью движения принципиально важен, поскольку то, со стороны объекта исключаются попытки преследования на попутной машине.
II. Использование естественных преград и складок местности.
Пример: транспортировка заранее подготовленного контейнера по линии электропередачи над оврагом, рекой и пр.
III. Использование искусственных преград.
Пример: Руководя действиями объекта, как в случае 1.2., направить его к глухому забору и дать указание перебросить через него пакет с деньгами у заранее отмеченного места. Способ отхода очевиден.
IV. Нецелесообразно применение техники для подводного плавания как немассовой и могущей послужить объекту косвенной уликой. Однако принцип «перемены стихий» (уход от наблюдения на пароме и пр.) следует признать перспективным.
Рукопись была объемистая, страниц двести. Татьяна полистала ее дальше, находя то другие заготовки, то начисто прописанные отрывки. Безымянный был шантажистом и орудовал всегда одинаково: заказное письмо жертве с копиями компроматов, телефонный звонок: «Получили? Оригиналы будут вам стоить…» Зато когда доходило до передачи денег, Безымянный действовал изобретательно и разнообразно, вовсю используя естественные, а также искусственные преграды и складки местности.
Одна естественная преграда здорово напоминала заросший пруд в госпитальном лесопарке, а уж когда в рукописи появился главврач, да еще по фамилии Енотов, все стало очевидным — в смысле какие прототипы использовал Змей, — и непонятным…
Ни в одном из романов сочинителя Кадышева прототипы не узнавались так явно.
Ни в одном из них не действовал шантажист, а ведь Змей только за последние годы написал двенадцать книг, не избежал повторений и как хлеб искал свежий типаж.
Почему не использовал Безымянного?
Наконец, почему она, Татьяна, «литературная секретарь», о Безымянном знать не знала?
Она стала читать дальше и наткнулась на подробное изложение махинаций главврача Енотова с коммерческим центром планирования семьи, куда перетекали госпитальные средства. Судя по всему, те же сведения, только подкрепленные документами, еще недавно лежали в папке «Барсуков»…
1. Не сообщать объекту заранее место для закладки тайника.
2. Руководя его действиями по рации или по сотовому телефону, увести объект от крупных транспортных артерий и личных средств транспорта. Собственную машину иметь в зоне непосредственной досягаемости.
Типичный пример: перелесок между шоссе и параллельной ему проселочной дорогой. Объект уводится от его оставленной на шоссе машины и, находясь поблизости от проселка, но вне зоны визуального контакта, получает указание заложить тайник. Изъятие закладки и отход " осуществляются за время его возвращения к исходной точке. Выбор для отхода проселочной дороги с невысокой интенсивностью движения принципиально важен, поскольку то, со стороны объекта исключаются попытки преследования на попутной машине.
II. Использование естественных преград и складок местности.
Пример: транспортировка заранее подготовленного контейнера по линии электропередачи над оврагом, рекой и пр.
III. Использование искусственных преград.
Пример: Руководя действиями объекта, как в случае 1.2., направить его к глухому забору и дать указание перебросить через него пакет с деньгами у заранее отмеченного места. Способ отхода очевиден.
IV. Нецелесообразно применение техники для подводного плавания как немассовой и могущей послужить объекту косвенной уликой. Однако принцип «перемены стихий» (уход от наблюдения на пароме и пр.) следует признать перспективным.
Рукопись была объемистая, страниц двести. Татьяна полистала ее дальше, находя то другие заготовки, то начисто прописанные отрывки. Безымянный был шантажистом и орудовал всегда одинаково: заказное письмо жертве с копиями компроматов, телефонный звонок: «Получили? Оригиналы будут вам стоить…» Зато когда доходило до передачи денег, Безымянный действовал изобретательно и разнообразно, вовсю используя естественные, а также искусственные преграды и складки местности.
Одна естественная преграда здорово напоминала заросший пруд в госпитальном лесопарке, а уж когда в рукописи появился главврач, да еще по фамилии Енотов, все стало очевидным — в смысле какие прототипы использовал Змей, — и непонятным…
Ни в одном из романов сочинителя Кадышева прототипы не узнавались так явно.
Ни в одном из них не действовал шантажист, а ведь Змей только за последние годы написал двенадцать книг, не избежал повторений и как хлеб искал свежий типаж.
Почему не использовал Безымянного?
Наконец, почему она, Татьяна, «литературная секретарь», о Безымянном знать не знала?
Она стала читать дальше и наткнулась на подробное изложение махинаций главврача Енотова с коммерческим центром планирования семьи, куда перетекали госпитальные средства. Судя по всему, те же сведения, только подкрепленные документами, еще недавно лежали в папке «Барсуков»…
ТАКОЕ ВОТ ЗАВЕЩАНИЕ
…так как некоторые вести сообщаются правдивыми вестниками с помощью символов, то тут могут возникнуть разногласия двоякого характера: во-первых, относительно истины рассказа; во-вторых, бывает разногласие о том, что хотел сообщить сам вестник.
АВГУСТИН АВРЕЛИЙ. Исповедь
Ну и что же оставил после себя Змей?
Такое вот, значит, его завещание: Сергею — Вика.
Вике — кольцо. Игорю — долги. Димке — правда. А для Татьяны шуба, незаверенный брачный контракт, многозначительное «распорядись» и компроматы или, выражаясь осторожнее, неприятные сведения. Что, к примеру, для Барсукова история про главврача Енотова, что для Сохадзе фотокарточки с голыми девками? Пощечины, а не смертельные удары. Но этими пощечинами можно, во всяком случае, обратить на себя внимание… Что еще?
Опыт жизни со Змеем, который ни в грош не ставит Викин Сергей, а для Татьяны это самый нужный сейчас опыт: жесткость, напористость, умение пользоваться информацией.
Ну, это ладно, это все из области нематериального, как говорится, шубы не сошьешь. Если не уметь.
Материальное. «Мерседес» — у нее доверенность хотя и без права продажи. Квартира не приватизирована.
Дача, гараж оформлены на Змея и достанутся наследникам. Оружие, получается, теперь хранится у нее без разрешения — подсудное дело. Сдать в милицию? Но ведь одно слоновье ружье стоит не меньше тысячи долларов.
Жалко… Змеевы банковские счета, издательские договоры — непонятно, как подступиться.
А реально Змей не оставил имущества никому — ни ей, ни сыну, ни племяннику, ни Вике, ни церкви или приюту.
Всю ночь Татьяна прокрутилась без сна, лежа поверх неразобранной постели. Самым жутким из ее сегодняшних открытий было то, что рэкетиров — Мелкого и Громилу — навел кто-то из своих! Теперь совершенно ясно, за что Змей выгнал ее из дому. У него был трудный и противоестественный выбор: найти предателя среди родственников или старых друзей. Змей ошибся и расплатился за ошибку потерей своего нерожденного ребенка, да и собственной преждевременной смертью. Кто знает, сколько еще мог бы прожить сочинитель Кадышев со своими долларами, с первоклассным медицинским обслуживанием, если бы подозрения не изгрызли его сорванное еще в молодости сердце! И пил он без Татьяны здорово: бутылки к ее приходу выбросил, а круглые следы от донышек остались на полировке буквально повсюду… Нет, конечно же, виноват во всем не Змей, а притаившийся среди своих негодяй.
Искать его придется Татьяне — это, получается, тоже часть наследства.
Она не сомневалась, что рэкетиры еще объявятся. Раз не побоялись сочинителя Кадышева с его связями, то уж тем более накинутся на вдову. Но пускай даже рэкетиры чудесным образом исчезли бы из ее жизни — разве можно успокоиться, пока виновник гибели твоего ребенка и твоего мужа болтает с тобой по телефону, ходит к тебе в гости, поминает рюмкой горькой человека, которого сам же свел в могилу?! Хуже того, предатель один, а подозревать придется всех!
В этом клубке ошеломительных подлостей была и одна деталь, снявшая у Татьяны с души солидный груз.
Стало ясно, почему Змей написал завещание, по которому все доставалось сыну: тот был единственным из родственников, кто не мог выдать рэкетирам семейные секреты, потому что ничего не знал. А не появись рэкетиры, Змей продолжал бы считать наследницей Татьяну, ведь в черновиках брачного договора он оставлял все ей. С юридической точки зрения, завещание в пользу сына, набитое на компьютере, без собственноручной подписи, и так ничего не значило, а теперь и по совести Татьяна могла сказать себе, что не берет чужого.
За окном вдруг все разом погасли фонари, и оказалось, что брезжит серенькое утро. Татьяна села за новый компьютер, то ли подаренный к юбилею, то ли отданный Змею как гонорар за рекламу, потому что компьютерщики-дарители обснимали сочинителя Кадышева со всех сторон: и за клавиатурой он, и облокотившись на монитор, и с джойстиком в руке играет в какую-то морскую «стрелялку»… Самое забавное — то, что Змей компьютера не любил и разбирался с ним по написанной Татьяной шпаргалке. Отсюда вопрос: кто ему набирал завещание для сына — поля выровнены, заголовок выжирнен, подпись курсивом? Кто-то помог. Значит, кто-то видел…
Татьяна переделала в завещании фамилию, окончания, заменила «сыну» на «жене» и распечатала на принтере. Будем считать, что Змей исправил свою ошибку.
Вынув из книжной полки стекло, она положила его на ножки перевернутой табуретки, вниз — настольную лампу, а на стекло — Викино завещание и поверх него чистый лист. Часа два ушло на то, чтобы скопировать змеепочерк и по буквам вписать вместо «законной Левашовой В. Б.» — «гражданской Усольцевой Т. П.».
Вот так. Никому: ни Вике, ни сыну, ни Игорю — только ей. Теперь, кстати, можно позвонить Игорю…
Со своей Песчаной змееплемянник примчался через двадцать минут и с порога кинулся обниматься.
— Осиротели мы с тобой! Хоть слово-то успел сказать прощальное?
Татьяна показала ему последнюю записку.
— Нашла? Завещание нашла? — забеспокоился Игорь.
Она издали помахала плодом своего утреннего труда.
— А гараж кому?
— У меня завещание на все имущество.
У Игоря перекосилось лицо.
— А что за Есаулов — врач? Надо с ним встретиться, может, дядя Володя еще что успел сказать… А вообще хорошо, благородно поступил, — кривя губы, выдавил змееплемяш. — Как хоронить-то будешь?
Не будем, а будешь. Ясно, денег на похороны не даст.
И точно:
— Ты только скажи, я всем, чем хочешь! Могу на кладбище съездить, все организую. Только, извини, с деньгами у меня сейчас плоховато.
— Не беспокойся, денег я наберу. Змей оставил, Сашка даст, Вика поможет.
— Вот-вот, с Вики возьми обязательно. Володька ее баловал, из мехов-бриллиантов не вылезала, должна же ради памяти Володькиной… Эх, Володька! Горе-то какое!
И все одно к одному! — снова запричитал Игорь. Ясно, сейчас начнет жаловаться на свою разнесчастную жизнь.
— Кофе выпьешь? — вздохнула Татьяна, решив пока что не портить отношения со змееплемянником.
— Давай кофе, тогда уж и бутербродик какой. Может, и яишенку по-родственному пожаришь? Я не успел позавтракать.
Татьяна повела Игоря на кухню, разбила на сковородку три яйца, принялась варить кофе по-турецки.
— Эх, какая ты хозяйка, Танька, золото! — Он голодными глазами проследил, как Татьяна ставит перед ним яичницу. — А на меня все навалилось, теперь холостякую. Ты знаешь, Маринка-то моя что выдумала?
Татьяна, спасибо Змею, знала: жена Игоря «выдумала» какого-то Капилевича. Но было интересно послушать змееплемянника. Она села к столу напротив Игоря и подперла подбородок рукой. Мужики такую сострадательную позу обожают.
— У нее уже давно крыша поехала. — Игорь уплетал яичницу. — Сорок лет, говорит, бабий век, а я и не жила совсем. Вышла, говорит, за переводчика, думала, мир повидаю, а ты по мусульманским странам мотался, а там женщине никуда нельзя. Ты мне должен, гад, за мою загубленную молодость! — Игорь нацелился в Татьяну вилкой и трагическим шепотом закончил:
— Все, что я у арабов заработал потом и кровью, выгребла себе на пластическую операцию! Представляешь?!
— Ну и как? — Татьяна последний год не видела Маринку: та все лежала по каким-то больницам.
— Вышло здорово, — признал Игорь, — еще бы, за такие деньги! Золотые нитки в щеки продели. И она как пошла гулять! Хахаля нашла у себя на телевидении, на пятнадцать лет моложе, и живет у него. Все золото унесла, а Наташке — ничего. Осталась одна арабская бронза, разукрашенная. Я тогда сколько этого добра навез! И Володе привозил: блюдо из Туниса, кувшин из Багдада. Цел кувшинчик-то?
— Цел.
Кувшинчик валялся на даче. Татьяна поливала из него цветы.
— Оно конечно, по совку это все было ценное, а сейчас — тьфу! Что за Наташкой в приданое давать? Было бы хоть серебро… — Игорь в отцовских муках задумчиво соскребал с тарелки яичницу серебряной вилкой.
— А как она с Наташкой, видится?
— Стесняется! — хохотнул Игорь. — Перед любовником сестрой называет. А Наташка за меня. Я всегда ей был как мать, а сейчас вообще отец-одиночка. У меня почему с деньгами поплохело? Наташку обуть-одеть надо, стиральную машину купить надо, бельишко дочечке стирать…
Врал змееплемянник беззастенчиво и грубо. Дочечку давно содержал Сохадзе, стиральную машину «Бош» покупала еще Маринка и забрать ее к любовнику не могла: для этого пришлось бы сломать полкухни. И насчет того, почему у Игоря «с деньгами поплохело», у Татьяны имелась своя версия. Привык жить на широкую ногу: раньше сам хорошо зарабатывал, потом хорошо зарабатывать стала жена, а сейчас остался и без прежних заработков, и без жены.
— Тань, пора Наташку замуж пристраивать, — заявил Игорь. — Сохатый этот… Дождется, что рога ему отверну.
А теперь еще один старый хрен объявился, какой-то Тарковский, фирма «Галант». По совку я бы Наташку за одну фамилию Тарковский выдрал бы, как Сидорову козу: сейчас он гражданин Советского Союза, а завтра — родственник в Израиле. Она мне: я тебя, папа, люблю и хочу, чтоб муж был как отец. Я говорю: на что тебе старик?!
А она: тетя Вика и Танька жили с дядей Володей, значит, им было хорошо! Ты бы с ней поговорила, а? Где ж хорошо, если ты и не жила совсем и теперь одна осталась? Отговори ее! Ты же Наташке теперь тетка и даже бабушка! — Он слащаво взглянул на Татьяну. — Налей, бабулечка, — : еще кофейку. Ох, вкуснота! Умел Володя жить!..
Игорь отхлебывал кофе, навалился на бутерброды — видно, действительно был голодным. Привыкшая ухаживать за мужиками Татьяна почувствовала, что делает это почти с удовольствием.
— Поешь колбаски. Сырок будешь глазированный?
— Буду, — не отказался Игорь. — Спасибо, родная, а то я совсем одичал от одиночества. Надо нам, Танька, держаться вместе. Ты одна, я один, все же родня. Как на это смотришь?
И змееплемяш бойко схватил Татьяну за руку.
— Ты что?! Володю еще не похоронили.
— Ой, да, Володька-а! — Сытый, расслабленный Игорь завыл совсем искренне:
— Как же ты так, а? Лежишь небось на холодном столе!
— Не надо про это! Не надо! Не надо! — закричала Татьяна. Игорь кинулся к ней с объятиями. Татьяна вывернулась и достала из буфета коньяк.
— С юбилея еще? — поддался на отвлекающий маневр змееплемяш. Как будто боясь, что Татьяна передумает, он ринулся к буфету, схватил рюмки, торопливо набулькал себе и ей. — Ну, Володя, за помин души твоей шир-рокой! Не чокаемся.
Татьяна и не собиралась с ним чокаться.
— А у нас прибавление семейства, — сказала она не Игорю, а своей рюмке.
— Как это? — Игорь уставился ей на живот.
Она молча сходила в кабинет, принесла в коробке котенка.
— Родился в день его смерти. Назвала Вовчиком.
— Тьфу ты, а я подумал…
— Как считаешь, похож? — перебила его Татьяна. — По-моему, вылитый.
— Не говори глупости! Ты б лучше подумала о Володе, надо ведь портрет в черной рамочке.
— Попрошу Викиного Сергея. Последняя Карточка была у него в газете, с интервью, — любуясь Вовчиком; сказала Татьяна.
— Правильно. Пускай тоже поможет. А то все пои его, пои, а он у Володьки жену увел!.. Таня, никому нельзя верить, никому. Володька никому не верил, царствие тебе, Володя, небесное. — Игорь возвел очи к потолку, неумело перекрестился и налил себе еще коньяку. — Вот, Володька от нас ушел. А как он мне по жизни помогал! И сколько я ему… На дачу ему доски покупал, за гараж оплатил первый взнос — бери, дядя Володя, потом сочтемся. Идем в ресторан, а он: Игорек, дай миллион, а то я код кредитной карточки забыл.
Ну, кто кому давал и сколько, Татьяна теперь знала Ясно: змееплемяш подкатывает к наследству. Сначала попытался подлезть к молодой вдове: мол, ты да я, оба одинокие, а не вышло — стал намекать на несуществующие долги.
Игорь странно улыбался. Сейчас начнутся арабские сказки! От выпивки и сытости он часто завирался до потери чувства реальности. Однажды под страшным секретом объявил за столом, где сидели еще десять человек, что он Герой Советского Союза, но звездочку носить не имеет права, потому что звание присвоено ему закрытым указом. Барсуков говорил, это обычный для «афганцев» и «чеченцев» синдром… Пора выпроваживать змееплемянника, все равно помощи от него никакой.
— Ну, пойду людей обзванивать, — поднялась Татьяна.
Игорь меланхолично крутил в чашке ложечку.
— Значит, все тебе, Танька, все тебе… А сын?
— Не знаю я никакого сына.
— Правильно говоришь. И я не знаю. Не помню, и все! Какой он сын? Надо еще генетическую экспертизу проводить.
— Мне надо по делам, — попыталась поднять змееплемянника Татьяна.
— Все, что тебе надо, Танечка, не беспокойся, я тебя отвезу. — Татьяна уже догадалась, о чем он спросит. — А «Мерс» — то Володькин где?
— А то ты не знаешь. В гараже.
— Правильно, ты сама-то поменьше езди. Мало ли, вдруг разобьешь! «Мерс», двухгодичный… Если надо по делам, я тебя на нем повожу.
— Ничего, — холодно сказала Татьяна. — Сашка сейчас приедет на казенной машине, повозит.
— Тоже правильно. Нечего на «Мерседесах» разъезжать. Прикатишь так в похоронное, и с тебя похоронщики втридорога слупят. Пусть стоит… Поминки-то где будешь накрывать? — вроде бы сменил тему Игорь (Опять не будем, а будешь.) — На даче не советую, все сразу губы раскатают на имущество. Ты давай здесь: квартира старенькая, подумают, чего с него взять, с писателя? Прибраться я тебе помогу, что поценней, отвезем ко мне или в гараж, — у него как пластинку заело, — пусть будет поскромнее, тогда и на поминки особо не надо тратиться.
Татьяна покрутила пальцем у виска:
— Ты что, совсем за идиотку меня считаешь? Все свои, все все знают. И что мы, Володю как следует не помянем?
— Ну как хочешь, Тань, сама смотри, ты теперь хозяйка.
Наконец-то змееплемянник встал… Нет, пошел по комнатам, смотрел — как фотографировал.
— Эх, дорогая моя квартира, считай, дом родной. Как же теперь?
— Не знаю, он подал на приватизацию. — Татьяна шла за змееплемянником, потихоньку тесня его к прихожей. — Что-нибудь постараемся придумать.
— Вот-вот, постарайся. Место хорошее. Квартира трехкомнатная, если дом снесут, могут дать тоже трехкомнатную. Смотря сколько народу здесь пропишется.
Игорь вошел в кабинет.
— А ружья где? От ружей надо избавиться, а то кто-нибудь стукнет, и загремишь за незаконное хранение.
— Брат поможет. И Барсуков, наверное.
— Ну, мне пора, — угомонился змееплемянник. — В военкомате обязательно все оформи, что бесплатно положено. Полковника должны хоронить с почетным караулом и с салютом, а они любят зажимать. В Союз писателей позвони, возьми с них, — поучал он Татьяну, идя по коридору.
Забирая свою дубленку из стенного шкафа, змееплемянник увидел дядину шинель и опять запричитал:
— Ну как же ты так, дядя Володя! А знаешь, он мне сколько раз говорил: если что, ты не бросай Таньку… Он мне, Тань, тебя завещал. — Игорь низко нахлобучил шапку и по-шакальи глядел из-под меха. — Ты ведь одна, Тань, хрупкая женщина. Тебе, Тань, нужна защита, а то наследство не сохранишь — такое жулье кругом! Арабы мои, сволочи, совсем ожидовели, не платят, слышь, совсем! — распалился Игорь.
— Да-да, я поняла. — Татьяна подталкивала его к двери.
— Вечером звони, как что будет. Я на работу покачу, а то у меня араб-хозяин встает с рассветом, — с явным сожалением сказал змееплемянник.
Татьяна закрыла за ним и железную, и вторую, старую дверь. Защита действительно нужна.
К десяти примчался Сашка, привез долларов.
— А Галина разрешила? — сразу спросила Татьяна.
Сейчас не хватало только влезть в затяжной скандал со снохой.
— Она не знает, это мои.
И они покатили по похоронным делам: больница — отвезли парадный мундир, получили паспорт и справку о смерти; загс, военкомат — оформили похороны, будет почетный караул, оркестр и салют; Союз писателей — обещали выставить в ЦДЛ гроб для прощания, но ненадолго: у них там коммерческий кинопоказ. По дороге заезжали в магазины и понемногу закидали продуктами весь задний отсек Сашкиного служебного «козла».
Вернулись под вечер, и Татьяна показала брату подделанное завещание. Сашка поелозил здоровым глазом по ее работе.
— Значит, ты наследница? Ой, Таня, не уберечь! Надо все попрятать.
— Игорь уже приставал насчет гаража и машины, — пожаловалась Татьяна. — Руку и сердце предлагает. Саш, я только на тебя надеюсь. Забери машину и ружья. — В темноте брат как поленья вынес и свалил в багажник «Мерседеса» ружья и погнал машину в Софрино.