Страница:
Возможно, феникс возник в сознании людей как воплощение вечной мечты человечества о бессмертии. Прообразом феникса могли послужить и некоторые виды реальных птиц, избавляющихся от паразитов, позволяя муравьям заползать на свои перья, или использующие для этой цели дым. Примеры такого поведения описаны у ворон и других птиц. Другой причиной возникновения мифа могла быть линька, при которой некоторые птицы полностью теряют перья, а затем «рождаются заново» в новом оперении. Конечно, все эти предположения – не более чем догадка. Но возможно, они содержат в себе долю истины.
Первое упоминание о фениксе мы находим у греческого поэта Гесиода, который говорит о нем как о широко известной долгоживущей птице. Однако ее самое подробное описание оставил Геродот. Оно и послужило отправной точкой для развития многочисленных мифов о фениксе. Согласно Геродоту, египтяне почитали феникса как священную птицу. Сам он не видел птицу и описывает ее по фреске из гелиопольского храма: феникс похож на орла с красными и золотыми перьями. Вот история, изложенная Геродотом: молодой феникс прилетает в Египет из Аравии один раз в 500 лет, в когтях он приносит забальзамированное в мирре тело своего предка, которое хоронит в Храме солнца в Гелиополисе.
Библейский пророк Иезекииль называет феникса царем птиц и восхищается его чудесной песней. Диоген Лаэртий (III век н. э.) упоминает о фениксе, как о единственной птице, которая не нуждается в партнере для рождения потомства.
Первое описание возрождения феникса мы находим у Плиния Старшего: феникс живет в Аравии 540 лет, а затем умирает в гнезде, источающем аромат; из костей и костного мозга мертвой птицы появляется маленький червь, из которого вырастает новый феникс. Со времен Плиния (I век н. э.) мифологические черты феникса остаются практически неизменными: птица живет очень долго, она является людям только незадолго до смерти, после смерти рождается заново и, наконец, феникс – птица солнца.
Сильное влияние на распространение легенд о фениксе оказали «Метаморфозы» Овидия, который создал римскую версию мифа на основе греческого знания о птице солнца. Образ феникса как нельзя лучше иллюстрирует название книги: «метаморфозис» по-гречески означает «перевоплощение». По Овидию, феникс бессмертная птица, но его жизнь состоит из пятисотлетних циклов. В конце каждого цикла птица строит на высокой пальме гнездо из мирра, корицы и других благовоний. Солнце воспламеняет гнездо, и феникс сгорает в огне. Молодой феникс, рождающийся из пепла, живет следующие 500 лет. Когда птенец становится достаточно сильным, он переносит прах своего предка в храм города солнца.
Деталь, связанная с пальмовым деревом, может навести на некоторые догадки относительно происхождения феникса. Его описание у Овидия заставляет вспомнить о другой священной птице Египта – пурпурной цапле бену, название которой обозначает еще и вид пальмы. В древнеегипетской «Книге мертвых» говорится, что цапля бену также служила в Гелиополисе одним из символов солнца. В некоторых источниках бену называют «душой бога Ра» – египетского бога солнца, а также символом верховного бога Осириса, из сердца которого она якобы появилась.
Римский историк Тацит (I век н. э.), утверждает, что живущий 1461 год феникс перед смертью выделяет в гнездо некое плодородное вещество, из которого и рождается молодая птица. Современник Тацита святой Клемент Римский впервые связывает образ феникса с христианским учением: повторяя рассказ Овидия о пятисотлетнем фениксе, обитающем в Аравии, Клемент завершает свой рассказ словами о том, что Создатель, сотворивший феникса, таким образом продемонстрировал, что дарует бессмертие тому, кто посвящает жизнь верному служению Ему. Эта мысль Клемента была подхвачена более поздними христианскими авторами – Тертуллианом, Лактанцием, Руфином, святым Григорием Турским и другими. В бестиариях, средневековых книгах, в которых описания животных сопровождались религиозными комментариями, легенда о фениксе символизирует воскрешение Христа.
С течением веков количество упоминаний о фениксе в источниках растет в геометрической прогрессии. Если за все время до Рождества Христова известны только девять указаний на феникса, то в одном только I веке н. э. мы находим уже 21 упоминание у десяти авторов. В раннехристианские времена их насчитывается уже более 100, а количество литературных источников относящихся к средневековью, просто не поддается исчислению.
Символическое значение феникса с течением времени менялось. Если, как уже не раз говорилось, в Древнем Египте феникс отождествлялся с солнцем, то в Риме он стал символом императорской власти. Его изображения нередко встречаются на римских монетах.
В христианском учении феникс становится символом не только бессмертия духа, божественной любви и благословения, но и Бога-Сына, воскресшего на третий день после распятия. Изображения феникса украшают соборы в Туре, Магдебурге, Базеле, многих других европейских городах. Наиболее впечатляет настенная мозаика XII века в соборе в св. Петра в Риме: на ней изображен феникс, напоминающий скорее орла, чем цаплю, с бело-голубым оперением, но с золото-красными крыльями, его голова окружена белыми и золотыми нимбами.
Хотя феникс довольно редко появляется на полотнах художников времен европейского Возрождения, его изображения широко используются в геральдике. Феникс украшает щит Жанны д'Арк, печать шотландской королевы Марии Стюарт, медальон Елизаветы I, английской королевы. На броши леди Джейн Сеймур нарисован феникс, объятый пламенем.
Феникс с расправленными крыльями изображен и на одноименной картине Рембрандта. Существует предположение, что это полотно было заказано художнику амстердамской европейской общиной, символом которой также был феникс.
Бесчисленны упоминания о фениксе в художественной литературе. Древнейшие из литературных источников – английская «Поэма о Фениксе» (IX век), в которой птица олицетворяет загробную жизнь, «Поучение о Фениксе» (XII век), содержащая описание посещения рая святым Петром, который становится свидетелем возрождения феникса из пепла на третий день после смерти, и «Перцифаль» Вольфрама фон Эшенба-ха (XII век), где бессмертный феникс сторожит священный Камень Грааля.
В средневековой «Физиологии» мы находим христианскую версию мифа о фениксе: божественная птица прилетает в Гелиополис и знаками указывает жрецу, в каком месте следует развести костер; феникс погружается в огонь и сгорает дотла, но на следующий день из его праха выползает червь, который еще через день превращается в птенца; когда жрец приходит в храм на третий день, он видит взрослую птицу, которая затем улетает в неизвестном направлении. История, естественно, увязывается с воскрешением Христа.
Феникс фигурирует в «Божественной комедии» Данте и в сонетах Петрарки. Последний сравнивает с фениксом свою бессмертную любовь к Беатриче. Несмотря на то что, согласно древним источникам, на Земле живет только один феникс, герои романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле встречают во время своих путешествий одновременно 14 фениксов на одном дереве.
Феникс – один из любимых образов Шекспира. Мифологическая птица – герой его пьесы «Феникс и горлица». Феникс – символ бессмертия и истины, а горлица – любви и красоты. Оба сгорают в огне по причине «брачного целомудрия». В качестве символа возрождения и неповторимости феникс упоминается в пьесах «Буря», «Как вам это понравится», «Все хорошо, что хорошо кончается», «Генрих IV», «Жизнь короля Генриха V» и «Тимон Афинский».
В 1646 году выходит книга Томаса Брауна «Изучение всеобщих заблуждений», одна из глав которой посвящена фениксу. Браун анализирует описания феникса в греческих и римских источниках, в Библии и у христианских авторов. Он приходит к выводу о том, что феникс не существует, поскольку никто и никогда его не видел. Браун также подвергает сомнению основные мифологические черты феникса – его единственность в природе, его способ размножения, его невероятное долголетие.
Сотни поэтов и писателей обращались за вдохновением к образу феникса. В «Потерянном рае» Мильтона архангел Рафаил спускается на землю к Адаму в образе феникса. Китс пишет: «Мне крылья феникса пошли… чтобы улететь я мог к своим мечтам».
Феникс был и остается самой популярной мифологической птицей в мире. Он поистине бессмертен. Он живет со времен Геродота и Гесиода в нашей истории, мифах, фольклоре, литературе и искусстве. В его честь назван город в Соединенных Штатах. Пусть и дальше здравствует единственный и вечный феникс!
ХИМЕРА
Часть вторая
"ЭТОТ «УЖАСНЫЙ СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК…»
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ…
Первое упоминание о фениксе мы находим у греческого поэта Гесиода, который говорит о нем как о широко известной долгоживущей птице. Однако ее самое подробное описание оставил Геродот. Оно и послужило отправной точкой для развития многочисленных мифов о фениксе. Согласно Геродоту, египтяне почитали феникса как священную птицу. Сам он не видел птицу и описывает ее по фреске из гелиопольского храма: феникс похож на орла с красными и золотыми перьями. Вот история, изложенная Геродотом: молодой феникс прилетает в Египет из Аравии один раз в 500 лет, в когтях он приносит забальзамированное в мирре тело своего предка, которое хоронит в Храме солнца в Гелиополисе.
Библейский пророк Иезекииль называет феникса царем птиц и восхищается его чудесной песней. Диоген Лаэртий (III век н. э.) упоминает о фениксе, как о единственной птице, которая не нуждается в партнере для рождения потомства.
Первое описание возрождения феникса мы находим у Плиния Старшего: феникс живет в Аравии 540 лет, а затем умирает в гнезде, источающем аромат; из костей и костного мозга мертвой птицы появляется маленький червь, из которого вырастает новый феникс. Со времен Плиния (I век н. э.) мифологические черты феникса остаются практически неизменными: птица живет очень долго, она является людям только незадолго до смерти, после смерти рождается заново и, наконец, феникс – птица солнца.
Сильное влияние на распространение легенд о фениксе оказали «Метаморфозы» Овидия, который создал римскую версию мифа на основе греческого знания о птице солнца. Образ феникса как нельзя лучше иллюстрирует название книги: «метаморфозис» по-гречески означает «перевоплощение». По Овидию, феникс бессмертная птица, но его жизнь состоит из пятисотлетних циклов. В конце каждого цикла птица строит на высокой пальме гнездо из мирра, корицы и других благовоний. Солнце воспламеняет гнездо, и феникс сгорает в огне. Молодой феникс, рождающийся из пепла, живет следующие 500 лет. Когда птенец становится достаточно сильным, он переносит прах своего предка в храм города солнца.
Деталь, связанная с пальмовым деревом, может навести на некоторые догадки относительно происхождения феникса. Его описание у Овидия заставляет вспомнить о другой священной птице Египта – пурпурной цапле бену, название которой обозначает еще и вид пальмы. В древнеегипетской «Книге мертвых» говорится, что цапля бену также служила в Гелиополисе одним из символов солнца. В некоторых источниках бену называют «душой бога Ра» – египетского бога солнца, а также символом верховного бога Осириса, из сердца которого она якобы появилась.
Римский историк Тацит (I век н. э.), утверждает, что живущий 1461 год феникс перед смертью выделяет в гнездо некое плодородное вещество, из которого и рождается молодая птица. Современник Тацита святой Клемент Римский впервые связывает образ феникса с христианским учением: повторяя рассказ Овидия о пятисотлетнем фениксе, обитающем в Аравии, Клемент завершает свой рассказ словами о том, что Создатель, сотворивший феникса, таким образом продемонстрировал, что дарует бессмертие тому, кто посвящает жизнь верному служению Ему. Эта мысль Клемента была подхвачена более поздними христианскими авторами – Тертуллианом, Лактанцием, Руфином, святым Григорием Турским и другими. В бестиариях, средневековых книгах, в которых описания животных сопровождались религиозными комментариями, легенда о фениксе символизирует воскрешение Христа.
С течением веков количество упоминаний о фениксе в источниках растет в геометрической прогрессии. Если за все время до Рождества Христова известны только девять указаний на феникса, то в одном только I веке н. э. мы находим уже 21 упоминание у десяти авторов. В раннехристианские времена их насчитывается уже более 100, а количество литературных источников относящихся к средневековью, просто не поддается исчислению.
Символическое значение феникса с течением времени менялось. Если, как уже не раз говорилось, в Древнем Египте феникс отождествлялся с солнцем, то в Риме он стал символом императорской власти. Его изображения нередко встречаются на римских монетах.
В христианском учении феникс становится символом не только бессмертия духа, божественной любви и благословения, но и Бога-Сына, воскресшего на третий день после распятия. Изображения феникса украшают соборы в Туре, Магдебурге, Базеле, многих других европейских городах. Наиболее впечатляет настенная мозаика XII века в соборе в св. Петра в Риме: на ней изображен феникс, напоминающий скорее орла, чем цаплю, с бело-голубым оперением, но с золото-красными крыльями, его голова окружена белыми и золотыми нимбами.
Хотя феникс довольно редко появляется на полотнах художников времен европейского Возрождения, его изображения широко используются в геральдике. Феникс украшает щит Жанны д'Арк, печать шотландской королевы Марии Стюарт, медальон Елизаветы I, английской королевы. На броши леди Джейн Сеймур нарисован феникс, объятый пламенем.
Феникс с расправленными крыльями изображен и на одноименной картине Рембрандта. Существует предположение, что это полотно было заказано художнику амстердамской европейской общиной, символом которой также был феникс.
Бесчисленны упоминания о фениксе в художественной литературе. Древнейшие из литературных источников – английская «Поэма о Фениксе» (IX век), в которой птица олицетворяет загробную жизнь, «Поучение о Фениксе» (XII век), содержащая описание посещения рая святым Петром, который становится свидетелем возрождения феникса из пепла на третий день после смерти, и «Перцифаль» Вольфрама фон Эшенба-ха (XII век), где бессмертный феникс сторожит священный Камень Грааля.
В средневековой «Физиологии» мы находим христианскую версию мифа о фениксе: божественная птица прилетает в Гелиополис и знаками указывает жрецу, в каком месте следует развести костер; феникс погружается в огонь и сгорает дотла, но на следующий день из его праха выползает червь, который еще через день превращается в птенца; когда жрец приходит в храм на третий день, он видит взрослую птицу, которая затем улетает в неизвестном направлении. История, естественно, увязывается с воскрешением Христа.
Феникс фигурирует в «Божественной комедии» Данте и в сонетах Петрарки. Последний сравнивает с фениксом свою бессмертную любовь к Беатриче. Несмотря на то что, согласно древним источникам, на Земле живет только один феникс, герои романа «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле встречают во время своих путешествий одновременно 14 фениксов на одном дереве.
Феникс – один из любимых образов Шекспира. Мифологическая птица – герой его пьесы «Феникс и горлица». Феникс – символ бессмертия и истины, а горлица – любви и красоты. Оба сгорают в огне по причине «брачного целомудрия». В качестве символа возрождения и неповторимости феникс упоминается в пьесах «Буря», «Как вам это понравится», «Все хорошо, что хорошо кончается», «Генрих IV», «Жизнь короля Генриха V» и «Тимон Афинский».
В 1646 году выходит книга Томаса Брауна «Изучение всеобщих заблуждений», одна из глав которой посвящена фениксу. Браун анализирует описания феникса в греческих и римских источниках, в Библии и у христианских авторов. Он приходит к выводу о том, что феникс не существует, поскольку никто и никогда его не видел. Браун также подвергает сомнению основные мифологические черты феникса – его единственность в природе, его способ размножения, его невероятное долголетие.
Сотни поэтов и писателей обращались за вдохновением к образу феникса. В «Потерянном рае» Мильтона архангел Рафаил спускается на землю к Адаму в образе феникса. Китс пишет: «Мне крылья феникса пошли… чтобы улететь я мог к своим мечтам».
Феникс был и остается самой популярной мифологической птицей в мире. Он поистине бессмертен. Он живет со времен Геродота и Гесиода в нашей истории, мифах, фольклоре, литературе и искусстве. В его честь назван город в Соединенных Штатах. Пусть и дальше здравствует единственный и вечный феникс!
ХИМЕРА
В греческой мифологии химера («коза») – чудовище, которое побеждает герой Беллерофонт. Древнейшие упоминания о ней в литературе мы находим у Гомера и Гесиода. Гомер сообщает, что химера – огнедышащее чудовище, «спереди выглядит, как лев, имеет тело козы и хвост змеи». Гесиод также говорит о том, что химера извергает огонь, и описывает ее как «существо ужасное, огромное, быстроногое и сильное, у нее три головы: одна – львиная, другая – козья, а третья – змеиная, голова кровожадного дракона». В греческом искусстве химера обычно изображалась с туловищем льва, головой козы и змеиным хвостом.
Со временем слово «химера» стало ассоциироваться с целым рядом существ, «собранных» из частей тела различных животных и человека. Примером этого служит описание химеры у исследователя XVIII века Коутса: «Существо, выдуманное поэтами, с лицом прекрасной девушки, передними лапами и грудью льва, туловищем козла, задними лапами грифона и хвостом змеи». В современном языке химера в переносном смысле часто означает нереальную мечту или безумную идею.
И Гомер и Гесиод верили в божественное происхождение химеры. Согласно Гесиоду, ее матерью была Ехидна – наполовину девушка «с горящими глазами и бледными щеками», наполовину ужасная огромная змея. Отцом химеры был Цифей – младший сын Геи и Тартара. Цифей описывается как чудовище «выше любой из гор», с огромными крыльями, огненными глазами, лапами дракона и хвостом гадюки. У химеры были не менее любопытные братья: хранитель подземного царства пес Цербер и двухголовый пес Орт, охранявший стада Гериона. Однако это не единственная версия происхождения химеры. По другим источникам, ее отцом был Орт, а матерью – многоголовая Гидра. Впрочем, каково бы ни было ее происхождение, химера – безусловно, одно из древнейших мифических чудовищ, постоянно боровшихся с богами-олимпийцами за власть во вселенной.
Считалось, что химера жила в Ликии в Малой Азии. Имели место попытки связать ее происхождение с вулканом Химера (Янар): Сервий, комментатор Вергилия, пишет о том, что из жерла вулкана вырывалось пламя, у его вершины жили львы, на склонах паслись козы, а у подножия гнездились змеи. Плутарх полагал, что источником возникновения мифа о химере послужил пиратский корабль, украшенный изображениями змеи, льва и козы. Другие утверждали, что химера – это не что иное, как мифологический символ льва, пожирающего козу.
Бронзовые фигурки химеры времен династии Хань (II век до н. э. – II век н. э.) были найдены в Китае; химера нередко изображалась на индийских печатях и персидских надгробиях. Греки изображали химеру как льва с козлиной головой на спине и на крыльях.
Хотя химера не была таким популярным персонажем, как Горгона или Сфинкс, сохранилось немало изображений битвы химеры с Беллерофонтом, сидящим верхом на крылатом коне Пегасе. Легенда о сражении Беллерофонта с химерой – одна из древнейших в греческой мифологии. По разным версиям, Беллерофонт – либо сын царя Главка Коринфского, принявший это имя после убийства Беллера и своего собственного брата, либо, поскольку герои часто имели божественное происхождение, сын самого Посейдона. Его семья издавна была в немилости у богов. Отец Главка – Сизиф в качестве наказания за разглашение секрета Зевса был вынужден всю жизнь катить на гору огромный камень. Главк прогневал богов тем, что кормил своих лошадей человеческим мясом, полагая, что они станут смелее в битвах.
После убийства брата Беллерофонт бежит в Тирин. Царь Проэт соглашается принять его. Жена царя – Антея влюбляется в героя и, не получив взаимности, мстительно обвиняет Беллерофонта в попытке соблазнить ее. Проэт посылает Беллерофонта к отцу Антеи – царю Ликии Иобату с письмом, в котором обвиняет героя в прелюбодеянии и требует его казнить. Иобат проникается к Беллерофонту глубокой симпатией и вскрывает письмо только на девятый день. Содержание письма ужасает Иобата. Он не желает лично исполнить требование Проэта и поручает Беллерофонту выполнить опасное задание, в котором, как считает Иобат, его ждет неминуемая смерть. В то время Ликию опустошала неуязвимая огнедышащая химера. Ко всему прочему, химере покровительствует заклятый враг Проэта – карийский царь. Беллерофонт должен избавить страну от химеры.
Мудрец Полиэйд советует Беллерофонту укротить крылатого коня Пегаса и отправиться на битву именно на нем. Согласно мифам, Пегас родился из крови убитой Персеем Медузы Горгоны. От удара копыта Пегаса на горе Геликон забил знаменитый фонтан Гиппокрен, посвященный музам. Беллерофонт находит Пегаса в Коринфе и с помощью Афины надевает на него золотую узду. Верхом на коне он летит в Ликию и с безопасного для себя расстояния поражает химеру стрелами. Наконец он бросает копье со свинцовым наконечником прямо в пасть химеры. Вырывающийся из ее пасти огонь расплавляет свинец, он сжигает внутренности химеры, и чудовище погибает.
Иобат поручает Беллерофонту и другие смертельно опасные задания, но затем узнает правду о его взаимоотношениях с Антеей и в награду за службу отдает ему в жены другую свою дочь – Филоною. К несчастью, Беллерофонтом овладевает гордыня. Он решает взлететь на Пегасе на священный Олимп. Зевс низвергает его на землю, где герой, слепой и хромой, скитается в нищете до самой смерти.
Сцены битвы с химерой запечатлены на вазах из Коринфа и Аттики. На аттических амфорах львиная и козлиная головы химеры расположены на противоположных частях ее туловища и смотрят в разные стороны. На знаменитой бронзовой фигуре V века, найденной в Италии, химера представлена в виде льва со змеиным хвостом и головой козы на спине.
В средние века изображения химеры часто встречаются на боевых щитах, мозаиках на религиозные мотивы, на иллюстрациях к Библии. Франческо ди Джорд-жио и Рубенс посвятили битве Беллерофонта с химерой свои живописные полотна. Название «Химера» носит картина французского художника XIX века Постава Моро. Она отражает новый смысл слова «химера»: на полотне нет изображения классического чудовища, здесь химера скорее олицетворение ночных кошмаров и порочных желаний. Сам Моро говорил, что его работа посвящена «химерным снам о бедствиях, боли и смерти».
В античной литературе, помимо Гомера и Гесиода, к образу химеры обращались Еврипид, Овидий и Вергилий. В «Энеиде» химера предстает как одно из ужасных чудовищ, которых царь Эней встречает в подземном мире. В литературе нового времени, например в произведении Гюстава Флобера «Искушение святого Антония», химера – «символ фантазии», зеленоглазое существо, которое лает и извергает огонь из ноздрей, не очень удачно ведет беседу со Сфинксом – «символом реальности». Характер беседы символизирует неустранимый разрыв между реальностью и мечтой. В пьесе «Цирк доктора Лао» Чарльза Финнея химера показана как лев с орлиными крыльями и хвостом дракона, а сам герой романа доктор Лао утверждает, что химера не может очищать желудок естественным путем и вынуждена сжигать остатки пищи в своих внутренностях, – отсюда и огонь, вырывающийся из пасти.
В заключение коротко остановимся на «женской» ипостаси химеры. Кроме нее в греческой мифологии женскими существами считались Сфинкс, Медуза, Гидра, Ехидна и некоторые другие. В других культурах также имеются подобные образы. Возможно, эти существа отражают отрицательные черты Великой Богини времен матриархата. Три части химеры могли служить символами времен года: лев – весна, коза – лето, змея – осень и зима.
Одним из главных ритуалов в матриархальных религиях являлось жертвоприношение Священному Царю и Царице – людям, представляющим на земле Великую Богиню. Возможно, из этого ритуала позднее возник миф о химере – пожирательнице человеческой плоти. Во 2-м тысячелетии до н. э. матриархату в Греции бросила вызов патриархальная эллинская религия. В мифологии борьба между ними и победа патриархата отражены в мифах, где герои-мужчины побеждают чудовищ-женщин: Персей – Медузу, Геркулес – Гидру, Беллерофонт – Химеру. Согласно мифам, в это время Зевс становится верховным божеством, подчинившим себе Землю-Геру. Победа над химерой может символизировать и реальный захват эллинами матриархальных святилищ Горной Богини на горе Геликон и в Коринфе.
Наконец, с точки зрения современной психологии, химера олицетворяет «темную», подсознательную сторону человеческого существа, с которым сражается мужское Я. Такие монстры, как химера, не менее важны, чем герои. Если подсознательное убивают или грубо подавляют, даже «герой» может потерять человеческое лицо, и тогда его, как честолюбивого Беллерофонта, ожидает божественная кара. Следует опасаться химеры и даже сражаться с ней, однако не нужно тешить себя мыслью, что ее можно когда-нибудь окончательно победить.
Со временем слово «химера» стало ассоциироваться с целым рядом существ, «собранных» из частей тела различных животных и человека. Примером этого служит описание химеры у исследователя XVIII века Коутса: «Существо, выдуманное поэтами, с лицом прекрасной девушки, передними лапами и грудью льва, туловищем козла, задними лапами грифона и хвостом змеи». В современном языке химера в переносном смысле часто означает нереальную мечту или безумную идею.
И Гомер и Гесиод верили в божественное происхождение химеры. Согласно Гесиоду, ее матерью была Ехидна – наполовину девушка «с горящими глазами и бледными щеками», наполовину ужасная огромная змея. Отцом химеры был Цифей – младший сын Геи и Тартара. Цифей описывается как чудовище «выше любой из гор», с огромными крыльями, огненными глазами, лапами дракона и хвостом гадюки. У химеры были не менее любопытные братья: хранитель подземного царства пес Цербер и двухголовый пес Орт, охранявший стада Гериона. Однако это не единственная версия происхождения химеры. По другим источникам, ее отцом был Орт, а матерью – многоголовая Гидра. Впрочем, каково бы ни было ее происхождение, химера – безусловно, одно из древнейших мифических чудовищ, постоянно боровшихся с богами-олимпийцами за власть во вселенной.
Считалось, что химера жила в Ликии в Малой Азии. Имели место попытки связать ее происхождение с вулканом Химера (Янар): Сервий, комментатор Вергилия, пишет о том, что из жерла вулкана вырывалось пламя, у его вершины жили львы, на склонах паслись козы, а у подножия гнездились змеи. Плутарх полагал, что источником возникновения мифа о химере послужил пиратский корабль, украшенный изображениями змеи, льва и козы. Другие утверждали, что химера – это не что иное, как мифологический символ льва, пожирающего козу.
Бронзовые фигурки химеры времен династии Хань (II век до н. э. – II век н. э.) были найдены в Китае; химера нередко изображалась на индийских печатях и персидских надгробиях. Греки изображали химеру как льва с козлиной головой на спине и на крыльях.
Хотя химера не была таким популярным персонажем, как Горгона или Сфинкс, сохранилось немало изображений битвы химеры с Беллерофонтом, сидящим верхом на крылатом коне Пегасе. Легенда о сражении Беллерофонта с химерой – одна из древнейших в греческой мифологии. По разным версиям, Беллерофонт – либо сын царя Главка Коринфского, принявший это имя после убийства Беллера и своего собственного брата, либо, поскольку герои часто имели божественное происхождение, сын самого Посейдона. Его семья издавна была в немилости у богов. Отец Главка – Сизиф в качестве наказания за разглашение секрета Зевса был вынужден всю жизнь катить на гору огромный камень. Главк прогневал богов тем, что кормил своих лошадей человеческим мясом, полагая, что они станут смелее в битвах.
После убийства брата Беллерофонт бежит в Тирин. Царь Проэт соглашается принять его. Жена царя – Антея влюбляется в героя и, не получив взаимности, мстительно обвиняет Беллерофонта в попытке соблазнить ее. Проэт посылает Беллерофонта к отцу Антеи – царю Ликии Иобату с письмом, в котором обвиняет героя в прелюбодеянии и требует его казнить. Иобат проникается к Беллерофонту глубокой симпатией и вскрывает письмо только на девятый день. Содержание письма ужасает Иобата. Он не желает лично исполнить требование Проэта и поручает Беллерофонту выполнить опасное задание, в котором, как считает Иобат, его ждет неминуемая смерть. В то время Ликию опустошала неуязвимая огнедышащая химера. Ко всему прочему, химере покровительствует заклятый враг Проэта – карийский царь. Беллерофонт должен избавить страну от химеры.
Мудрец Полиэйд советует Беллерофонту укротить крылатого коня Пегаса и отправиться на битву именно на нем. Согласно мифам, Пегас родился из крови убитой Персеем Медузы Горгоны. От удара копыта Пегаса на горе Геликон забил знаменитый фонтан Гиппокрен, посвященный музам. Беллерофонт находит Пегаса в Коринфе и с помощью Афины надевает на него золотую узду. Верхом на коне он летит в Ликию и с безопасного для себя расстояния поражает химеру стрелами. Наконец он бросает копье со свинцовым наконечником прямо в пасть химеры. Вырывающийся из ее пасти огонь расплавляет свинец, он сжигает внутренности химеры, и чудовище погибает.
Иобат поручает Беллерофонту и другие смертельно опасные задания, но затем узнает правду о его взаимоотношениях с Антеей и в награду за службу отдает ему в жены другую свою дочь – Филоною. К несчастью, Беллерофонтом овладевает гордыня. Он решает взлететь на Пегасе на священный Олимп. Зевс низвергает его на землю, где герой, слепой и хромой, скитается в нищете до самой смерти.
Сцены битвы с химерой запечатлены на вазах из Коринфа и Аттики. На аттических амфорах львиная и козлиная головы химеры расположены на противоположных частях ее туловища и смотрят в разные стороны. На знаменитой бронзовой фигуре V века, найденной в Италии, химера представлена в виде льва со змеиным хвостом и головой козы на спине.
В средние века изображения химеры часто встречаются на боевых щитах, мозаиках на религиозные мотивы, на иллюстрациях к Библии. Франческо ди Джорд-жио и Рубенс посвятили битве Беллерофонта с химерой свои живописные полотна. Название «Химера» носит картина французского художника XIX века Постава Моро. Она отражает новый смысл слова «химера»: на полотне нет изображения классического чудовища, здесь химера скорее олицетворение ночных кошмаров и порочных желаний. Сам Моро говорил, что его работа посвящена «химерным снам о бедствиях, боли и смерти».
В античной литературе, помимо Гомера и Гесиода, к образу химеры обращались Еврипид, Овидий и Вергилий. В «Энеиде» химера предстает как одно из ужасных чудовищ, которых царь Эней встречает в подземном мире. В литературе нового времени, например в произведении Гюстава Флобера «Искушение святого Антония», химера – «символ фантазии», зеленоглазое существо, которое лает и извергает огонь из ноздрей, не очень удачно ведет беседу со Сфинксом – «символом реальности». Характер беседы символизирует неустранимый разрыв между реальностью и мечтой. В пьесе «Цирк доктора Лао» Чарльза Финнея химера показана как лев с орлиными крыльями и хвостом дракона, а сам герой романа доктор Лао утверждает, что химера не может очищать желудок естественным путем и вынуждена сжигать остатки пищи в своих внутренностях, – отсюда и огонь, вырывающийся из пасти.
В заключение коротко остановимся на «женской» ипостаси химеры. Кроме нее в греческой мифологии женскими существами считались Сфинкс, Медуза, Гидра, Ехидна и некоторые другие. В других культурах также имеются подобные образы. Возможно, эти существа отражают отрицательные черты Великой Богини времен матриархата. Три части химеры могли служить символами времен года: лев – весна, коза – лето, змея – осень и зима.
Одним из главных ритуалов в матриархальных религиях являлось жертвоприношение Священному Царю и Царице – людям, представляющим на земле Великую Богиню. Возможно, из этого ритуала позднее возник миф о химере – пожирательнице человеческой плоти. Во 2-м тысячелетии до н. э. матриархату в Греции бросила вызов патриархальная эллинская религия. В мифологии борьба между ними и победа патриархата отражены в мифах, где герои-мужчины побеждают чудовищ-женщин: Персей – Медузу, Геркулес – Гидру, Беллерофонт – Химеру. Согласно мифам, в это время Зевс становится верховным божеством, подчинившим себе Землю-Геру. Победа над химерой может символизировать и реальный захват эллинами матриархальных святилищ Горной Богини на горе Геликон и в Коринфе.
Наконец, с точки зрения современной психологии, химера олицетворяет «темную», подсознательную сторону человеческого существа, с которым сражается мужское Я. Такие монстры, как химера, не менее важны, чем герои. Если подсознательное убивают или грубо подавляют, даже «герой» может потерять человеческое лицо, и тогда его, как честолюбивого Беллерофонта, ожидает божественная кара. Следует опасаться химеры и даже сражаться с ней, однако не нужно тешить себя мыслью, что ее можно когда-нибудь окончательно победить.
Часть вторая
ЖИВОТНЫЕ ПОЛУМИФИЧЕСКИЕ
(Штрихи к портрету молодой науки криптозоологии)
"ЭТОТ «УЖАСНЫЙ СНЕЖНЫЙ ЧЕЛОВЕК…»
Литература о нем огромна. Случаев – тысячи. С чего начать? Наверное, с «классики»…
КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ…
Где-то в высокогорных долинах Индии, рядом с высочайшими пиками мира, живет Неведомое или, вернее. Необъяснимое. Свидетельства о нем состоят главным образом из следов. Они ведут к самым вершинам, эти загадочные следы на снегу. И они изменчивы, ибо по размерам и глубине зависят от яркости солнечных лучей и состояния снежного покрова.
Коренные жители этого региона утверждают, что следы оставляют существа пугливые и неприветливые, неведомые белым пришельцам и не имеющие собственного имени в европейских языках. Белые пришельцы предпочитают оставаться при мнении, что следы оставляют белые медведи, которые могут быть пугливыми даже в состоянии голода. Но местное население усиленно это отрицает: не медведи, а снежные люди оставляют такие следы, а они, белые люди, натыкаются лишь на следы, им не дано встретить тех, кто их оставил…
Любого, кто спустится с Гималаев, спрашивают, не слышал ли он что-то о «снежном человеке», не хочет ли он записать свои впечатления или рассказы своих друзей, которым повезло больше. Все такие заметки начинаются более или менее одинаково: «Тайна возникла одновременно с началом первой экспедиции на Эверест в 1921 году». Именно так начиналось сообщение руководителя этого восхождения британского полковника С. К. Говарда-Бери, который в сопровождении пяти других европейских участников и 26 проводников из числа местных жителей попытался взобраться по северному склону Эвереста в сентябре того самого года. Используя в качестве плацдарма ледник, экспедиция устремилась к Лхакца Ла, проходу на высоте 22 тысяч футов. Там на абсолютно сухом снегу они увидели следы зайцев и лисиц. Но их изумлению не было границ, когда взорам их предстали отпечатки, которые могли оставить голые ступни человека…
Носильщики, как пишет полковник Говард-Бери, в один голос заявили, что это следы метохкангми (В журналах и газетах можно встретить несколько вариантов написания этого слова. Мы придерживаемся транскрипции В. Меррея, участника экспедиции на Эверест 1951 года, который был знаком с язвками местных жителей). Они добавили, что слово это переводится, в отличие от других, употребляемых для этого существа, – мирка, йети, согпа; означает: кангми – «снежный человек», а метох возглас, соответствующий понятию «ужасный», «страшный». Сам полковник заявил, что «что-то неведомое должно водиться здесь, типа расы снежных людей» (но он высказал предположение, будто следы – волчьи), однако пресса никак не отреагировала на его объяснение.
Хотя сообщение об этом восхождении и обошло множество газет и иллюстрированных еженедельников, сама возможность встречи на огромных высотах с диким человеком рассматривалась как фантастика. Да местные жители просто морочат голову европейцам! Такой взгляд живет и поныне. Но ведь полковник был не первым, кто сообщил о таинственных следах и вообще о «снежном человеке». Самый первый источник, известный нам, – книга британского майора Уэдделла, который, как видно из титульного листа его произведения, был медиком в индийской армии. Книга называлась «В Гималаях» и вышла в Лондоне в 1899 году, а сама экспедиция из Дарджилинга в северо-восточный Сикким была предпринята десятилетием раньше. На странице 223 можно прочитать такой абзац:
«Несколько крупных следов на снегу пересекли наши собственные отпечатки и уходили к высоким пикам. Похоже, они принадлежали диким волосатым людям, которые, по преданию, живут среди вечных снегов и связаны с мифическим белым львом, чей рык слышен в бурю. Вера в них жива у жителей Тибета, но никто не мог дать мне точный ответ…»
Майор Уэдделл в поисках лучшего объяснения высказал предположение, что следы могут принадлежать медведю.
Еще один достаточно сомнительный источник, предшествовавший сообщению полковника Говарда-Бери, – книга французского автора Жана Маркес-Ривера «Тайная Индия и ее магия». Одно уже ее название наводит на скептические мысли. Маркес-Риверу некий странник рассказал, что встречающиеся в горах человекоподобные существа – раса гигантов, не медведей и не обезьян, которые говорят на неведомом языке. Странник заявил, что участвовал в экспедиции местных жителей по их следам и видел «снежного человека». Десять или «больше» их сидело кружком, они были ростом 10-12 футов, били в барабан и раскачивались, как бы отправляя некий сложный обряд. «Волосы покрывали их тело, они были голыми на такой высоте, и уныние отражалось на их жутких лицах».
Никому не обязательно верить в эти случаи, но все они описаны совершенно независимо друг от друга и являются дополнительными штрихами ко всей этой истории. Еще одно подтверждение большого распространения и схожести поверья подоспело в 1922 году от руководителя второй экспедиции на Эверест генерала Брюса. Остановившись на постой в монастыре Ронгбук, что расположился к северу от горы, он спросил ламу, слышал ли тот чтонибудь о метохкангми. Лама отреагировал так, будто его спросили о совершенно обычном обитателе этих мест, и сказал, что да, пять таких существ живут дальше по долине Ронгбук.
Генерал Брюс решил было, что нельзя не воспользоваться такой возможностью и не прикоснуться к этой загадке – на это стоило потратить время и силы. Но решение свое так и не выполнил, убоявшись отклониться от главной цели. Все-таки у его экспедиции были весьма конкретные задачи, связанные с военными действиями. Это было главной ошибкой. Кто знает, что произошло бы, пойди Брюс по направлению, указанному ламой? Скорее всего, Брюс просто не поверил в «снежного человека».
В 1922 году в Бомбее появилось новое сообщение – итальянца Н. А. Томбази, вернувшегося из фотоэкспедиции с южных отрогов ледникового района Канченджанги. Синьор Томбази просто заявил: «Я видел „снежного человека“ на высоте 15 тысяч футов». Вот отрывок из его сообщения:
«Ослепительный свет мешал мне разглядеть чтолибо на протяжении некоторого времени, но скоро я четко увидел объект в 2-3 сотнях ярдов ниже по долине. Несомненно, фигура напоминала человеческую, двигалась она вверх по склону и остановилась, чтобы сорвать ветку рододендрона. Она выглядела темной на фоне снега и была явно без одежды. Через некоторое время она зашла в ложбину и потерялась из виду. Я осмотрел следы, которые оказались по глубине схожими с людскими, но большими по размеру. Следы пяти пальцев и подъем были очевидны, но отпечаток пятки нечеткий. Следы, несомненно, принадлежали двуногому существу. Длина шага в 12-18 дюймов обычна для мужчины, который никуда не торопится. Что касается следов, то пятка не всегда отпечатывается или нечетка».
Так же как сообщение Говарда-Бери о таинственных следах оказались не первыми, так и строки Томбази о том, как он видел «снежного человека», тоже не оригинальны. Раньше, чем он, видел «снежного человека» некто Элвес, опубликовавший об этом сообщение в трудах лондонского Зоологического общества в 1915 году. То было свидетельство не самого Элвеса, а егеря Ди Гента, несшего службу возле Дарджилинга и утверждавшего, что заметил человекообразные фигуры, которые местные жители называли согла, возвышающиеся над кустарником. Они больше походили на обезьян, чем на людей, говорит Гент, и покрыты были длинной желтовато-коричневой шерстью. Длина их шага составляла 1,5-2 фута на плоской поверхности почвы. Но в некоторых местах они как бы «ходили на коленях», так что следы пальцев как бы указывали назад. Это весьма важные наблюдения, особенно если учесть, что некоторые предания тибетцев утверждают, что ноги у «снежного человека» повернуты пальцами вовнутрь (именно это и вызывает недоверчивый смех у оппонентов). Хронологически история, поведанная английским исследователем Хыо Найтом, располагается между случаем Элвеса и Гента, с одной стороны, и сообщением Томбази – с другой. К сожалению, я не смог найти оригинал рассказа Найта, так что эта информация оказалась вторичной и, видимо, искаженной. Хью Найт заявил, что встретил «снежного человека», который не ожидал его появления, на близком расстоянии. Он был ростом с высокого человека с выпуклой грудью и длинными руками. Шерсть была желтоватая, с мягким длинным волосом. В нем угадывались монголоидные черты и вывернутые неуклюжие конечности. Явно неодетое существо держало нечто наподобие лука. Оно сразу же убежало, больше Найт его не видел.
Коренные жители этого региона утверждают, что следы оставляют существа пугливые и неприветливые, неведомые белым пришельцам и не имеющие собственного имени в европейских языках. Белые пришельцы предпочитают оставаться при мнении, что следы оставляют белые медведи, которые могут быть пугливыми даже в состоянии голода. Но местное население усиленно это отрицает: не медведи, а снежные люди оставляют такие следы, а они, белые люди, натыкаются лишь на следы, им не дано встретить тех, кто их оставил…
Любого, кто спустится с Гималаев, спрашивают, не слышал ли он что-то о «снежном человеке», не хочет ли он записать свои впечатления или рассказы своих друзей, которым повезло больше. Все такие заметки начинаются более или менее одинаково: «Тайна возникла одновременно с началом первой экспедиции на Эверест в 1921 году». Именно так начиналось сообщение руководителя этого восхождения британского полковника С. К. Говарда-Бери, который в сопровождении пяти других европейских участников и 26 проводников из числа местных жителей попытался взобраться по северному склону Эвереста в сентябре того самого года. Используя в качестве плацдарма ледник, экспедиция устремилась к Лхакца Ла, проходу на высоте 22 тысяч футов. Там на абсолютно сухом снегу они увидели следы зайцев и лисиц. Но их изумлению не было границ, когда взорам их предстали отпечатки, которые могли оставить голые ступни человека…
Носильщики, как пишет полковник Говард-Бери, в один голос заявили, что это следы метохкангми (В журналах и газетах можно встретить несколько вариантов написания этого слова. Мы придерживаемся транскрипции В. Меррея, участника экспедиции на Эверест 1951 года, который был знаком с язвками местных жителей). Они добавили, что слово это переводится, в отличие от других, употребляемых для этого существа, – мирка, йети, согпа; означает: кангми – «снежный человек», а метох возглас, соответствующий понятию «ужасный», «страшный». Сам полковник заявил, что «что-то неведомое должно водиться здесь, типа расы снежных людей» (но он высказал предположение, будто следы – волчьи), однако пресса никак не отреагировала на его объяснение.
Хотя сообщение об этом восхождении и обошло множество газет и иллюстрированных еженедельников, сама возможность встречи на огромных высотах с диким человеком рассматривалась как фантастика. Да местные жители просто морочат голову европейцам! Такой взгляд живет и поныне. Но ведь полковник был не первым, кто сообщил о таинственных следах и вообще о «снежном человеке». Самый первый источник, известный нам, – книга британского майора Уэдделла, который, как видно из титульного листа его произведения, был медиком в индийской армии. Книга называлась «В Гималаях» и вышла в Лондоне в 1899 году, а сама экспедиция из Дарджилинга в северо-восточный Сикким была предпринята десятилетием раньше. На странице 223 можно прочитать такой абзац:
«Несколько крупных следов на снегу пересекли наши собственные отпечатки и уходили к высоким пикам. Похоже, они принадлежали диким волосатым людям, которые, по преданию, живут среди вечных снегов и связаны с мифическим белым львом, чей рык слышен в бурю. Вера в них жива у жителей Тибета, но никто не мог дать мне точный ответ…»
Майор Уэдделл в поисках лучшего объяснения высказал предположение, что следы могут принадлежать медведю.
Еще один достаточно сомнительный источник, предшествовавший сообщению полковника Говарда-Бери, – книга французского автора Жана Маркес-Ривера «Тайная Индия и ее магия». Одно уже ее название наводит на скептические мысли. Маркес-Риверу некий странник рассказал, что встречающиеся в горах человекоподобные существа – раса гигантов, не медведей и не обезьян, которые говорят на неведомом языке. Странник заявил, что участвовал в экспедиции местных жителей по их следам и видел «снежного человека». Десять или «больше» их сидело кружком, они были ростом 10-12 футов, били в барабан и раскачивались, как бы отправляя некий сложный обряд. «Волосы покрывали их тело, они были голыми на такой высоте, и уныние отражалось на их жутких лицах».
Никому не обязательно верить в эти случаи, но все они описаны совершенно независимо друг от друга и являются дополнительными штрихами ко всей этой истории. Еще одно подтверждение большого распространения и схожести поверья подоспело в 1922 году от руководителя второй экспедиции на Эверест генерала Брюса. Остановившись на постой в монастыре Ронгбук, что расположился к северу от горы, он спросил ламу, слышал ли тот чтонибудь о метохкангми. Лама отреагировал так, будто его спросили о совершенно обычном обитателе этих мест, и сказал, что да, пять таких существ живут дальше по долине Ронгбук.
Генерал Брюс решил было, что нельзя не воспользоваться такой возможностью и не прикоснуться к этой загадке – на это стоило потратить время и силы. Но решение свое так и не выполнил, убоявшись отклониться от главной цели. Все-таки у его экспедиции были весьма конкретные задачи, связанные с военными действиями. Это было главной ошибкой. Кто знает, что произошло бы, пойди Брюс по направлению, указанному ламой? Скорее всего, Брюс просто не поверил в «снежного человека».
В 1922 году в Бомбее появилось новое сообщение – итальянца Н. А. Томбази, вернувшегося из фотоэкспедиции с южных отрогов ледникового района Канченджанги. Синьор Томбази просто заявил: «Я видел „снежного человека“ на высоте 15 тысяч футов». Вот отрывок из его сообщения:
«Ослепительный свет мешал мне разглядеть чтолибо на протяжении некоторого времени, но скоро я четко увидел объект в 2-3 сотнях ярдов ниже по долине. Несомненно, фигура напоминала человеческую, двигалась она вверх по склону и остановилась, чтобы сорвать ветку рододендрона. Она выглядела темной на фоне снега и была явно без одежды. Через некоторое время она зашла в ложбину и потерялась из виду. Я осмотрел следы, которые оказались по глубине схожими с людскими, но большими по размеру. Следы пяти пальцев и подъем были очевидны, но отпечаток пятки нечеткий. Следы, несомненно, принадлежали двуногому существу. Длина шага в 12-18 дюймов обычна для мужчины, который никуда не торопится. Что касается следов, то пятка не всегда отпечатывается или нечетка».
Так же как сообщение Говарда-Бери о таинственных следах оказались не первыми, так и строки Томбази о том, как он видел «снежного человека», тоже не оригинальны. Раньше, чем он, видел «снежного человека» некто Элвес, опубликовавший об этом сообщение в трудах лондонского Зоологического общества в 1915 году. То было свидетельство не самого Элвеса, а егеря Ди Гента, несшего службу возле Дарджилинга и утверждавшего, что заметил человекообразные фигуры, которые местные жители называли согла, возвышающиеся над кустарником. Они больше походили на обезьян, чем на людей, говорит Гент, и покрыты были длинной желтовато-коричневой шерстью. Длина их шага составляла 1,5-2 фута на плоской поверхности почвы. Но в некоторых местах они как бы «ходили на коленях», так что следы пальцев как бы указывали назад. Это весьма важные наблюдения, особенно если учесть, что некоторые предания тибетцев утверждают, что ноги у «снежного человека» повернуты пальцами вовнутрь (именно это и вызывает недоверчивый смех у оппонентов). Хронологически история, поведанная английским исследователем Хыо Найтом, располагается между случаем Элвеса и Гента, с одной стороны, и сообщением Томбази – с другой. К сожалению, я не смог найти оригинал рассказа Найта, так что эта информация оказалась вторичной и, видимо, искаженной. Хью Найт заявил, что встретил «снежного человека», который не ожидал его появления, на близком расстоянии. Он был ростом с высокого человека с выпуклой грудью и длинными руками. Шерсть была желтоватая, с мягким длинным волосом. В нем угадывались монголоидные черты и вывернутые неуклюжие конечности. Явно неодетое существо держало нечто наподобие лука. Оно сразу же убежало, больше Найт его не видел.