Лаперуз, которой прибыл сюда в 1786 году, увидел более значительное население – островитян, «которые выползли из своих подземных жилищ», и подсчитал, что их количество достигает 2000 человек. Лисянский, который видел 23 дома вблизи береговой линии в 1804 году, предположил, что на острове живет около 1800 человек, а Бичи в 1825 году обнаружил около 1500 человек. Салмон, который прожил на острове много лет, рассказал Томсону, что население в период между 1850 и 1860 годами составляло около 2000 человек. Известно, что их количество в 1862 году выросло до 3000 человек как раз перед массовым вывозом людей работорговцами в Перу в 1862 – 1863 годах.
В 1872 году на острове Пасхи насчитывалось всего 110 человек. К 1886 году население выросло до 155: 68 мужчин, 43 женщины, 17 мальчиков и 27 девочек до 15 лет. К 1915 году было 250 человек. С тех пор население прибавилось, поскольку существенный вклад оказал приток населения из Чили, к которому остров был присоединен с 1888 года. К концу 1990-х годов население составляло 3837 человек, живущих, в основном, в главной деревне Ханга Роа.
Роггевен подсчитал, что на острове могло жить гораздо больше народа, чем жили в 1722 году. Лаперуз обнаружил, что лишь десятая часть острова использовалась для населения в 2000 человек. Команда Кука упоминает, что значительная часть внутренней территории свидетельствовала о том, что в прошлом эта земля обрабатывалась, хотя даже в 1770-е годы существовало лишь несколько видимых свидетельств исчезнувших полей, а сегодня их и того меньше.
Какой же численности достигло доисторическое население? Местные жители рассказывали миссис Рутледж, что их предки были «многочисленными, как трава», ей также поведали, что на половине острова могли расти бананы и сладкий картофель, а если каждая семья из 5 – 7 человек владела двумя сотками земли, население могло достигать 37 500 – 52 500 человек. Скорее всего, такой высокой цифры в реальности достигнуто не было. Используя плотность населения Таити, Метро насчитал здесь 13,7 человека на км2. Таким образом, население могло составить 3 – 4 тысячи человек.
Большинство археологов, работавших на острове в последние годы, пришли к выводу, что доисторическое население могло достигнуть 6 – 8 тысяч человек, хотя некоторые поговаривают о 10 тысячах или даже 20 тысячах. Подобные вычисления усложнены неравномерным распределением жителей: в основном, они селились вдоль побережья и реже – во внутренних районах из-за отсутствия орошения.
Недавние исследования около большей части Рапа Нуи показали, что на этом маленьком острове сконцентрировано более 20 000 археологических объектов, и это лишь то, что видно на поверхности. Лишь на одном юго-восточном побережье на протяжении всего 3 км стоит 17 платформ. Такая плотность населения, возможно, отражает высокую сельскохозяйственную производительность южной и восточной частей острова, а распространение основных платформ в XV веке на южном побережье указывает на наплыв людей из других частей острова вкупе с периодом продолжительного роста населения. Исследования показывают, что уровень населения оставался достаточно низким до 1100 года, после чего удваивался каждое столетие, начав снижаться лишь после 1400 года; снижение достигло своего максимума после 1600 года.
Есть и другие археологические данные, указывающие на рост населения: например, пещеры и каменные заслоны от ветра использовались не очень часто до 1400 года, когда их интенсивное применение указывает на увеличение использования морских ресурсов, что может, в свою очередь, свидетельствовать об увеличения численности людей, которых необходимо было накормить, и об уменьшении продуктивности земельных ресурсов, вызванном активной вырубкой леса и выщелачиванием.
Похожий ответ на загадку увеличения и падения роста населения острова Пасхи лежит в исследовании обсидиана, взятом в местах проживания людей. Анализ показывает, что использование обсидиановых источников выросло в период с 1300 по 1650 год, а затем уменьшалось в следующие 50 лет, чтобы затем увеличиться вновь. Увеличение может быть связано с ростом населения, а снижение – с его падением.
Оронго и ронгоронго
Сражение за яйца
Тайна ронгоронго
В 1872 году на острове Пасхи насчитывалось всего 110 человек. К 1886 году население выросло до 155: 68 мужчин, 43 женщины, 17 мальчиков и 27 девочек до 15 лет. К 1915 году было 250 человек. С тех пор население прибавилось, поскольку существенный вклад оказал приток населения из Чили, к которому остров был присоединен с 1888 года. К концу 1990-х годов население составляло 3837 человек, живущих, в основном, в главной деревне Ханга Роа.
Островки Моту Нуи и Моту Ити у берега Пасхи
Короче говоря, несмотря на низкие цифры, сообщенные первыми европейскими мореплавателями, посетившими остров Пасхи, вероятно, что подсчеты Лаперуза, который говорил о 2000 человек, вполне реальны. Таким образом, мы имеем нагруженную первыми поселенцами лодку в первые столетия нашей эры и 2000 человек спустя 1400 лет. Что же случилось с населением за это время? Обычный процесс, характерный для полинезийских островов, таков: население росло быстро и постепенно, пока не достигало уровня, который способна выдержать окружающая среда, с некоторыми колебаниями. В случае с островом Пасхи можно сказать, что население удваивалось каждые 150 лет, некоторые ученые даже высказали предположение, что, пользуясь простейшими садоводческими технологиями и «живя в богатой пищей окружающей среде, не зная эпидемий и хищников, в том числе и людей», население могло удваиваться и утраиваться в каждом поколении, пока люди не стали покидать эту землю. Очевидно, на острове Пасхи что-то случилось, и система пришла в упадок.Роггевен подсчитал, что на острове могло жить гораздо больше народа, чем жили в 1722 году. Лаперуз обнаружил, что лишь десятая часть острова использовалась для населения в 2000 человек. Команда Кука упоминает, что значительная часть внутренней территории свидетельствовала о том, что в прошлом эта земля обрабатывалась, хотя даже в 1770-е годы существовало лишь несколько видимых свидетельств исчезнувших полей, а сегодня их и того меньше.
Какой же численности достигло доисторическое население? Местные жители рассказывали миссис Рутледж, что их предки были «многочисленными, как трава», ей также поведали, что на половине острова могли расти бананы и сладкий картофель, а если каждая семья из 5 – 7 человек владела двумя сотками земли, население могло достигать 37 500 – 52 500 человек. Скорее всего, такой высокой цифры в реальности достигнуто не было. Используя плотность населения Таити, Метро насчитал здесь 13,7 человека на км2. Таким образом, население могло составить 3 – 4 тысячи человек.
Большинство археологов, работавших на острове в последние годы, пришли к выводу, что доисторическое население могло достигнуть 6 – 8 тысяч человек, хотя некоторые поговаривают о 10 тысячах или даже 20 тысячах. Подобные вычисления усложнены неравномерным распределением жителей: в основном, они селились вдоль побережья и реже – во внутренних районах из-за отсутствия орошения.
Недавние исследования около большей части Рапа Нуи показали, что на этом маленьком острове сконцентрировано более 20 000 археологических объектов, и это лишь то, что видно на поверхности. Лишь на одном юго-восточном побережье на протяжении всего 3 км стоит 17 платформ. Такая плотность населения, возможно, отражает высокую сельскохозяйственную производительность южной и восточной частей острова, а распространение основных платформ в XV веке на южном побережье указывает на наплыв людей из других частей острова вкупе с периодом продолжительного роста населения. Исследования показывают, что уровень населения оставался достаточно низким до 1100 года, после чего удваивался каждое столетие, начав снижаться лишь после 1400 года; снижение достигло своего максимума после 1600 года.
Есть и другие археологические данные, указывающие на рост населения: например, пещеры и каменные заслоны от ветра использовались не очень часто до 1400 года, когда их интенсивное применение указывает на увеличение использования морских ресурсов, что может, в свою очередь, свидетельствовать об увеличения численности людей, которых необходимо было накормить, и об уменьшении продуктивности земельных ресурсов, вызванном активной вырубкой леса и выщелачиванием.
Похожий ответ на загадку увеличения и падения роста населения острова Пасхи лежит в исследовании обсидиана, взятом в местах проживания людей. Анализ показывает, что использование обсидиановых источников выросло в период с 1300 по 1650 год, а затем уменьшалось в следующие 50 лет, чтобы затем увеличиться вновь. Увеличение может быть связано с ростом населения, а снижение – с его падением.
Оронго и ронгоронго
Наши данные о социальном и политическом развитии острова неизбежно поступают из устных легенд и отчетов, представленных первыми путешественниками. В течение, по крайней мере, последнего периода предыстории остров был разделен на территории различных кланов – с еле различимыми и перекрывающими друг друга границами, возникшими из-за отсутствия барьеров физических. Хотя централизованный контроль над религиозной и политической деятельностью осуществлялся кланом Миру, линией правителей, произошедших от легендарного Хоту Матуа, поселившегося в свое время в Анакене, возглавлялась она последним вождем, Арики Хенуа. Будучи самой важной персоной на острове, он, однако, был не королем или политическим лидером, а скорее религиозным символом, хранителем мана (или духовной власти). Он был, если можно так сказать, мана по рождению.
На острове существовала жесткая классовая иерархия, все излишки производства направлялись к тем, кто имел высший статус: вождям, священнослужителям, носителям ритуальных знаний, а также воинам мататоа. Акцент делался на постоянном увеличении производства, кроме того, им была предоставлена власть направлять людскую силу на конкретные виды деятельности. С тех пор, как отдельные части острова стали специализироваться на различных отраслях производства (рыбная ловля, возделывание земель), эффективность обмена возросла. Доступ к полезным ресурсам, таким как туф, базальт, обсидиан, древесина, тростник, красная охра, коралл для напильников, даже мох для законопачивания судов, – все это было строго ограничено и находилось под контролем власти.
Внутри этой структуры островитяне долго и тяжело работали, очищая от многочисленных камней пригодную для сельскохозяйственных работ землю, сваливая деревья, плотничая, ловя рыбу и, конечно, делая впечатляющие платформы и статуи. По всей Восточной Полинезии общественный или специализированный труд был сосредоточен на главных, существенных проектах, однако особенности природной среды острова Пасхи, казалось, не позволяли вести такую деятельность, поэтому все усилия были направлены на эзотерические цели: возведение монументальных строений и статуй. По всему, искусные мастера и простые ремесленники должны были подвергаться резкой критике и угнетаться, но вместо этого им готовили горячую еду и они ожидали сверхъестественных наград за свои труды – как средневековые строители соборов Европы. Работа сопровождалась веселыми праздниками, а духовная власть гигантских статуй, казалось, должна была принести выгоду тем племенам, которые ею владеют.
Когда система разрушилась по причинам, о которых мы уже говорили, были отмечены и изменения не только в хозяйственной жизни и поселениях, связанные с разрушением системы обмена, но и в религии и политике: Лаперуз в 1786 году отмечал, что на острове больше нет вождя. Вероятно, военачальники поднялись, чтобы остановить вечную войну, поэтому наследственная привилегия была заменена достигнутым статусом: некоторые даже видели в этом восстание низших классов против своих правителей. Межгрупповое соперничество и соревнование всегда были присущи жителям этих мест, что видно в конструкциях самых замечательных монументов, но требовалось и сотрудничество. До катастрофы, как видно по археологическим находкам и преданиям, настоящие войны были редкостью или их не было вовсе. Хотя постоянная война (от простых набегов до больших территориальных конфликтов) являлась делом обычным и повсеместным в Полинезии, одной из наиболее отличительных черт культуры острова Пасхи было то, что до того момента, как кризис привел к жестокой схватке, мир мог длиться тысячелетиями. С тех пор как воины стали контролировать территорию, возник постоянный военный конфликт между двумя свободными союзами – западным (Туу) и восточным (Хоту Ити).
Вместе с этими изменениями пришли и новые методы расположения мертвых. Ямы для кремации, которые размещались за платформами, полностью потеряли свое значение, начали преобладать похороны: тела часто выставляли на некоторое время, а затем кости размещали в фамильных склепах (подобные погребальные пещеры, видимо, появились в 1770 году) на новых платформах клиновидной или полупирамидальной формы, в расщелинах внутри разрушенных платформ, в их крыльях и уклонах, в укромных уголках под поваленными статуями, в пустотах их упавших головных уборов или просто собранными на площадях. Большинство костей, которые видели мореплаватели, возможно, появились после первых контактов, поскольку Рутледж сообщала, что во время великой эпидемии оспы в 1860-е годы, принесенной выжившими рабами, вернувшимися из Перу, трупы лежали повсюду; французский путешественник Пьер Лоти в 1872 году говорил, что остров похож на огромный склеп. Просто копая землю, можно наткнуться на черепа и челюсти. Сравнительно недавно, в 1880-е годы, островитяне все еще воровали по ночам кости с католического кладбища, предпочитая располагать останки внутри платформ.
От религии, базирующейся на виртуальном обожествлении предков в местных кланах (типичная полинезийская модель), островитяне повернулись к обожествлению единственного бога-создателя Макемаке (это имя распространено на Маркизских островах), а также к вере и ритуалам, которые основаны на идее плодородия (включая и людскую плодовитость). Они разработали систему, вполне действенную в ненадежные времена, посредством которой лидерство сменялось из года в год и делилось между группами вождей. Эта система основана на ритуалах расы яйцеголовых. Победитель таких испытаний был посвящен в священного «человека-птицу» – tongata many – на один год, а его племя в течение этого срока получало особые привилегии. Именно эту систему увидели первые европейцы, которые прибыли на остров; главным местом расположения новой островной религии была ритуальная деревня Оронго.
На острове существовала жесткая классовая иерархия, все излишки производства направлялись к тем, кто имел высший статус: вождям, священнослужителям, носителям ритуальных знаний, а также воинам мататоа. Акцент делался на постоянном увеличении производства, кроме того, им была предоставлена власть направлять людскую силу на конкретные виды деятельности. С тех пор, как отдельные части острова стали специализироваться на различных отраслях производства (рыбная ловля, возделывание земель), эффективность обмена возросла. Доступ к полезным ресурсам, таким как туф, базальт, обсидиан, древесина, тростник, красная охра, коралл для напильников, даже мох для законопачивания судов, – все это было строго ограничено и находилось под контролем власти.
Внутри этой структуры островитяне долго и тяжело работали, очищая от многочисленных камней пригодную для сельскохозяйственных работ землю, сваливая деревья, плотничая, ловя рыбу и, конечно, делая впечатляющие платформы и статуи. По всей Восточной Полинезии общественный или специализированный труд был сосредоточен на главных, существенных проектах, однако особенности природной среды острова Пасхи, казалось, не позволяли вести такую деятельность, поэтому все усилия были направлены на эзотерические цели: возведение монументальных строений и статуй. По всему, искусные мастера и простые ремесленники должны были подвергаться резкой критике и угнетаться, но вместо этого им готовили горячую еду и они ожидали сверхъестественных наград за свои труды – как средневековые строители соборов Европы. Работа сопровождалась веселыми праздниками, а духовная власть гигантских статуй, казалось, должна была принести выгоду тем племенам, которые ею владеют.
Когда система разрушилась по причинам, о которых мы уже говорили, были отмечены и изменения не только в хозяйственной жизни и поселениях, связанные с разрушением системы обмена, но и в религии и политике: Лаперуз в 1786 году отмечал, что на острове больше нет вождя. Вероятно, военачальники поднялись, чтобы остановить вечную войну, поэтому наследственная привилегия была заменена достигнутым статусом: некоторые даже видели в этом восстание низших классов против своих правителей. Межгрупповое соперничество и соревнование всегда были присущи жителям этих мест, что видно в конструкциях самых замечательных монументов, но требовалось и сотрудничество. До катастрофы, как видно по археологическим находкам и преданиям, настоящие войны были редкостью или их не было вовсе. Хотя постоянная война (от простых набегов до больших территориальных конфликтов) являлась делом обычным и повсеместным в Полинезии, одной из наиболее отличительных черт культуры острова Пасхи было то, что до того момента, как кризис привел к жестокой схватке, мир мог длиться тысячелетиями. С тех пор как воины стали контролировать территорию, возник постоянный военный конфликт между двумя свободными союзами – западным (Туу) и восточным (Хоту Ити).
Вместе с этими изменениями пришли и новые методы расположения мертвых. Ямы для кремации, которые размещались за платформами, полностью потеряли свое значение, начали преобладать похороны: тела часто выставляли на некоторое время, а затем кости размещали в фамильных склепах (подобные погребальные пещеры, видимо, появились в 1770 году) на новых платформах клиновидной или полупирамидальной формы, в расщелинах внутри разрушенных платформ, в их крыльях и уклонах, в укромных уголках под поваленными статуями, в пустотах их упавших головных уборов или просто собранными на площадях. Большинство костей, которые видели мореплаватели, возможно, появились после первых контактов, поскольку Рутледж сообщала, что во время великой эпидемии оспы в 1860-е годы, принесенной выжившими рабами, вернувшимися из Перу, трупы лежали повсюду; французский путешественник Пьер Лоти в 1872 году говорил, что остров похож на огромный склеп. Просто копая землю, можно наткнуться на черепа и челюсти. Сравнительно недавно, в 1880-е годы, островитяне все еще воровали по ночам кости с католического кладбища, предпочитая располагать останки внутри платформ.
От религии, базирующейся на виртуальном обожествлении предков в местных кланах (типичная полинезийская модель), островитяне повернулись к обожествлению единственного бога-создателя Макемаке (это имя распространено на Маркизских островах), а также к вере и ритуалам, которые основаны на идее плодородия (включая и людскую плодовитость). Они разработали систему, вполне действенную в ненадежные времена, посредством которой лидерство сменялось из года в год и делилось между группами вождей. Эта система основана на ритуалах расы яйцеголовых. Победитель таких испытаний был посвящен в священного «человека-птицу» – tongata many – на один год, а его племя в течение этого срока получало особые привилегии. Именно эту систему увидели первые европейцы, которые прибыли на остров; главным местом расположения новой островной религии была ритуальная деревня Оронго.
Сражение за яйца
Ритуальная деревня Оронго – живописное, чудесное место, размещенное высоко на краю между огромным кратером Рано Кау и крутым спуском в океан. В самом начале она состояла из одной (или двух) террас, похожих на аху, и площади. Они исчезли сразу после 1400 года, когда жители начали использовать каменные дома. В конце своего существования, в середине XVI столетия Оронго состояла из пятидесяти соприкасающихся друг с другом овальных каменных домов, с выступающими крышами, покрытыми землей, образующими полуовал, повернутый к островкам. В этих домах были низкие входы, они были от 6 до 12 м шириной внутри (стены около 2 м толщиной), высота достигала 1 – 2 м. Округлая форма этих домов напоминала перевернутое каноэ. Часто дома были покрыты разрисованными плитами, в основном, преобладали птичьи мотивы. Высказывалось предположение, что дома из-за отсутствия древесины строились из тонких, прямых базальтовых плит, но более вероятно, что лишь камень мог противостоять сильным ветрам на этой покинутой от одной церемонии до другой площадке.
Считалось, что традиция церемоний началась как соревнование за божественное благословение, но к 1878 году, когда такие мероприятия фактически прекратились под влиянием миссионеров, они превратилась в простой тест на ловкость. Неизвестно точно, когда начался этот ритуал: Рутледж нашла список из 86 священных людей-птиц, закончившийся в 1866 году. Поэтому, пропустив некоторые имена в начале, можно считать, что все началось около 1766 года, хотя некоторые ученые предполагают, что это произошло на несколько столетий раньше.
Целью церемонии было найти человека-птицу на целый год, именно он становился представителем Макемаке на земле. Каждый из кандидатов – честолюбивые военачальники из главенствующих или победивших кланов – выставлял молодого человека, представлявшего его. Каждый сентябрь (то есть весной) эти несчастные «смельчаки» должны были преодолеть путь по извилистому склону около 300 м, затем проплыть 2 км через заросли тростника сквозь кишащие акулами волны и течения к самому большому и дальнему острову Моту Нуи (3, 6 га), где должны были ждать – иногда неделями – прилета мигрирующей морской птицы, черной крачки. Целью было найти первое коричневатое матовое яйцо. Победитель должен был прокричать своему нанимателю, стоявшему на вершине Оронго («Брей голову, ты получил яйцо!»), а затем плыть обратно, аккуратно неся яйцо на головной повязке. Его хозяин становился новым священным человеком-птицей, брил голову, брови, ресницы, его голову разрисовывали. В это время проигравшие резали себя наконечниками копий.
Человек-птица отправлялся на проживание в течение года в овальном доме у подножия Рано Рараку, где он не умывался, не мылся вообще и не стриг ногти – все это помогало сохранить его уединение! Яйцо подвешивали, и оно должно было висеть в течение года, после чего его хоронили в склепе Рано Рараку или бросали в море, или же хоронили вместе с его владельцем (тоже в Рано Рараку), который между тем возвращался к нормальной жизни – считалось, что яйцо имело магическую силу и приносило изобилие. В последние годы проведения этой церемонии команда победителя, который отправлялся жить в Матавери, у подножия Рано Кау, могла безнаказанно нападать и грабить проигравшие племена…
Дома Оронго не были похожи на обычные жилища, они не были связаны с очагами, расположенными на земле. Вместо этого существовало несколько очагов, там приготавливали пищу для участников церемонии, они должны были брать пищу с собой на отдаленные острова, либо ее приносили слуги или родственники, потому что на Моту не было воды и не было никакой еды, кроме рыбы, морских водорослей и ягод. Каждый ловец яиц имел запас еды, который надо было ревностно охранять от остальных, чтобы его не украли.
Ревнители древних церемоний переделали прибрежные островки, которые ранее ценилась в основном из-за обсидиана и морских птиц, а вернее двадцать одну пещеру Моту Нуи в места временного пребывания искателей яиц, а кроме того использовали их для многочисленных похорон. В восьми пещерах сохранились следы наскальной живописи, где изображены люди-птицы, а также яркая красная маска Макемаке. Запасы красной краски были найдены спрятанными в одной из пещер, возможно, для рисования или для раскрашивания тел посвященных. В другой пещере стояла 60-сантиметровая статуя, которая, по мнению Рутледж, служила границей между территориями западной и восточной групп.
Гораздо большая статуя, известная как «Хоа Ханаканаи» («украденный друг»), стояла спиной к морю внутри одного из центральных домов Оронго. Другие дома были построены вокруг нее. При раскопках было обнаружено много древесного угля перед входом в центральный дом. Фигура была закопана по грудь, возможно, чтобы уменьшить необходимый размер здания. Как и классическая моаи, она была вырезана из базальта, что требовало больших усилий, чем при работе с туфом, и была богато расписана изображениями людей-птиц, пляшущих с веслами, женскими половыми органами. В рисунках присутствовали и другие мотивы. Рисовальщики явно использовали красную и белую краски. Ее разрисованное основание говорило о том, что статую никогда не собирались ставить на платформу. Весом в 4 т и 2,5 м высотой эта статуя была передвинута с использованием веревок и рычагов, а также 300 матросов, 200 местных жителей и со значительными трудностями. С 1968 года и поныне она стоит в главном зале Британского музея.
Скалы вокруг Оронго украшены 1274 петроглифами, в частности, это площадка, названная Мата Нгарау, на которой наблюдается самое плотное скопление наскального искусства на всем острове. Стоит заметить, что базальт здесь очень плотный, поэтому изготовление фигур занимает много времени и усилий. Наиболее примечательный мотив – человек-птица, который иногда держит в руках яйцо. Известно не менее 473 изображений людей-птиц, большинство из них (86%) расположены возле Оронго или в нем самом. Было высказано предположение, что каждая фигура является портретом очередного победителя.
Многие из этих, более поздних, приседающих фигур с четко изображенными руками и ногами также имели крючковатый нос и горловой мешок птицы фрегата, хотя в ритуалах присутствовала черная крачка. Птицы-фрегаты имеют очень важное значение для полинезийских культов даже на Соломоновых островах, поскольку они замечательно летают и очень известны территориальным и сексуальным хищничеством: красная сумка самца под клювом во время ухаживания и спаривания раздувается, как воздушный шар. Можно понять их значение для островитян, потому что, не говоря уже о важности красного цвета, поведение птиц отражает поведение самих островитян, для которых грабежи и мародерство являлись смыслом жизни, а разрушение гнезд их соседей и даже воровство прутьев, возможно, отражали нехватку древесины на острове…
Вероятно, в прошлом птицы-фрегаты часто прилетали на остров Пасхи, но сегодня их визиты крайне редки, ведь они устраивают гнезда на деревьях. В 1983 году в небе острова Пасхи были замечены 40 птиц-фрегатов, но ни одна из них не свила себе здесь гнезда. Более того, эти птицы откладывают лишь одно яйцо в два года, а если их побеспокоить, не будут вообще вить гнезда. Это помогает объяснить тот факт, почему в основе культа островитян находятся более надежные ежегодные прилеты черной крачки: обе птицы имеют перепончатые лапы и раздвоенные хвосты, но у крачки прямой клюв и нет сумки. Крачка может откладывать три яйца в год, два из них могут забрать люди.
Символичность птиц очевидна: мы уже упоминали об их способности летать туда, куда они захотят, и таким образом покидать остров, чего не могли сделать аборигены острова. Комбинация человека и птицы является последовательной в искусстве островов Океании и отличается от островов Меланезии и Полинезии, часто она ассоциируется с богами или духами предков – можно повторить, что у моаи были руки, похожие на крылья. Акцент на птичьей символике понятен на этих островах, ведь здесь обычно отсутствуют крупные наземные млекопитающие. Птицы всегда занимали особое место в мифологии жителей Океании. Считалось, что у птиц складываются свои, таинственные отношения с богами. Они рассматривались как посланники или вестники душ, а морские птицы к тому же объединяли море, сушу и небо. Вспомним, что люди с птичьими головами известны и из более древних времен и из других не менее загадочных мест Земли: в древнем Египте были боги Гор и Тот, человек с птичьей головой нарисован во французской пещере Ласко, возможно, 15 000 лет назад.
Как показано выше, концепция человека-птицы была, без сомнения, поздним явлением на острове, но предшествовала домам в Оронго и подверглась некоторому развитию. Концепция человека-птицы и Макемаке начиналась как идеология подчинения: легенды гласят, что Хоту Матуа привез поклонение Макемаке с собой. Принятие культа человека-птицы и его преобладание отражают необходимость для правящего класса защищать и узаконивать свою власть.
Новый культ яйца был частично вызван уменьшением численности птиц и должен был защитить исчезающий источник протеина на острове. Существуют мифы, описывающие Макемаке и других богов, которые привозили птиц с острова Пасхи на Моту Нуи, где они могли быть сохранены от людей.
Маски-лица с глазами богов – другой общий мотив наскальной живописи в Оронго. Считается, что эти маски изображают Макемаке, хотя они вполне могут быть и другими богами, предками или отдельными людьми. У некоторых намеренно несовпадающие глаза. Как и во всей Полинезии, здесь верят, что круглые глаза, как у человека-птицы и некоторых масок, обозначают сверхъестественные существа, в то время как овальные (как на статуях) принадлежат простым смертным. У некоторых масок-лиц длинные носы, которые напоминают мужские половые органы, но по-настоящему доминируют женские половые органы.
Наружные женские половые органы (komari) являются самым распространенным мотивом в наскальной живописи острова. Из 564 рисунков (не считая тех, что вырезаны на каменных плитах, статуэтках, черепах и так далее) не менее 334 рисунков найдены в Оронго, что составляет 30% всех петроглифов, обнаруженных там. Ни одного нет в Анакене, которая, являясь традиционным центром первоначальной королевской власти, могла сопротивляться появлению нового культа, такого как человек-птица и культ плодородия. В Оронго женские половые органы найдены даже выгравированными внутри ритуальных помещений. Их размер варьируется от 4 до 130 см. Известно, что у девочек с раннего возраста специально вытягивались клиторы, поскольку та, у которой самый длинный и красивый, могла привлечь в мужья лучшего воина. На специальных церемониях девочки должны были стоять в Оронго на двух скалах, чтобы их проверяли священнослужители, самые лучшие получали бессмертие в камне. Такой акцент на плодовитость появился в последние годы существования культуры Рапа Нуи, поскольку женские половые органы были наложены 48 раз на выгравированные изображения людей-птиц, а один фрагмент упавшей статуи был глубоко и тщательно вырезан вновь на барельефе, изображающем женские внутренние половые органы (их размер достигал 46 см в длину и 25 см в ширину и был размещен на соответствующем месте).
На острове сохранилось замечательное наследие наскальной живописи: около тысячи мест, более 4000 тысяч петроглифов, сотни идолов, собранных вокруг прибрежных религиозных центров, таких как Оронго и Анакена, и очень мало – в глубине острова, где сохранилось лишь несколько скальных поверхностей. Это впечатляет. И не только по причине избытка и высокой плотности размещения изображений на таком маленьком острове, но и из-за превосходного качества рисунков и техники их выполнения: от простой гравировки на камне до сложных барельефов, которые все без исключения первоначально были раскрашены. Рисунки, как уже упоминалось выше, сохранились в домах Оронго и в некоторых пещерах: например, в знаменитой пещере Анна Каи Тангата сохранились прекрасные поздние изображения крачек.
Наскальная живопись в большинстве своем была создана поздно. Кстати, было обнаружено пятнадцать изображений европейских кораблей, включая и трехмачтовый – на груди статуи, стоявшей у подножия Рано Рараку. Собрание конкретных мотивов в определенных местах также можно расценивать, как определение границ воюющих кланов в военное время. Как и восхитительное богатство и разнообразие маленьких переносных вырезанных фигурок, наскальная живопись свидетельствует о том, что мастерство изготовления гигантских фигур в течение столетий не умерло окончательно. Камень и дерево могли искусно обрабатываться гильдией мастеров-резчиков иным образом. Некоторые мотивы искусства Рапа Нуи наводят на мысль о связи с некоей тайной, которая пришла из прошлого острова…
Считалось, что традиция церемоний началась как соревнование за божественное благословение, но к 1878 году, когда такие мероприятия фактически прекратились под влиянием миссионеров, они превратилась в простой тест на ловкость. Неизвестно точно, когда начался этот ритуал: Рутледж нашла список из 86 священных людей-птиц, закончившийся в 1866 году. Поэтому, пропустив некоторые имена в начале, можно считать, что все началось около 1766 года, хотя некоторые ученые предполагают, что это произошло на несколько столетий раньше.
Целью церемонии было найти человека-птицу на целый год, именно он становился представителем Макемаке на земле. Каждый из кандидатов – честолюбивые военачальники из главенствующих или победивших кланов – выставлял молодого человека, представлявшего его. Каждый сентябрь (то есть весной) эти несчастные «смельчаки» должны были преодолеть путь по извилистому склону около 300 м, затем проплыть 2 км через заросли тростника сквозь кишащие акулами волны и течения к самому большому и дальнему острову Моту Нуи (3, 6 га), где должны были ждать – иногда неделями – прилета мигрирующей морской птицы, черной крачки. Целью было найти первое коричневатое матовое яйцо. Победитель должен был прокричать своему нанимателю, стоявшему на вершине Оронго («Брей голову, ты получил яйцо!»), а затем плыть обратно, аккуратно неся яйцо на головной повязке. Его хозяин становился новым священным человеком-птицей, брил голову, брови, ресницы, его голову разрисовывали. В это время проигравшие резали себя наконечниками копий.
Человек-птица отправлялся на проживание в течение года в овальном доме у подножия Рано Рараку, где он не умывался, не мылся вообще и не стриг ногти – все это помогало сохранить его уединение! Яйцо подвешивали, и оно должно было висеть в течение года, после чего его хоронили в склепе Рано Рараку или бросали в море, или же хоронили вместе с его владельцем (тоже в Рано Рараку), который между тем возвращался к нормальной жизни – считалось, что яйцо имело магическую силу и приносило изобилие. В последние годы проведения этой церемонии команда победителя, который отправлялся жить в Матавери, у подножия Рано Кау, могла безнаказанно нападать и грабить проигравшие племена…
Дома Оронго не были похожи на обычные жилища, они не были связаны с очагами, расположенными на земле. Вместо этого существовало несколько очагов, там приготавливали пищу для участников церемонии, они должны были брать пищу с собой на отдаленные острова, либо ее приносили слуги или родственники, потому что на Моту не было воды и не было никакой еды, кроме рыбы, морских водорослей и ягод. Каждый ловец яиц имел запас еды, который надо было ревностно охранять от остальных, чтобы его не украли.
Ревнители древних церемоний переделали прибрежные островки, которые ранее ценилась в основном из-за обсидиана и морских птиц, а вернее двадцать одну пещеру Моту Нуи в места временного пребывания искателей яиц, а кроме того использовали их для многочисленных похорон. В восьми пещерах сохранились следы наскальной живописи, где изображены люди-птицы, а также яркая красная маска Макемаке. Запасы красной краски были найдены спрятанными в одной из пещер, возможно, для рисования или для раскрашивания тел посвященных. В другой пещере стояла 60-сантиметровая статуя, которая, по мнению Рутледж, служила границей между территориями западной и восточной групп.
Гораздо большая статуя, известная как «Хоа Ханаканаи» («украденный друг»), стояла спиной к морю внутри одного из центральных домов Оронго. Другие дома были построены вокруг нее. При раскопках было обнаружено много древесного угля перед входом в центральный дом. Фигура была закопана по грудь, возможно, чтобы уменьшить необходимый размер здания. Как и классическая моаи, она была вырезана из базальта, что требовало больших усилий, чем при работе с туфом, и была богато расписана изображениями людей-птиц, пляшущих с веслами, женскими половыми органами. В рисунках присутствовали и другие мотивы. Рисовальщики явно использовали красную и белую краски. Ее разрисованное основание говорило о том, что статую никогда не собирались ставить на платформу. Весом в 4 т и 2,5 м высотой эта статуя была передвинута с использованием веревок и рычагов, а также 300 матросов, 200 местных жителей и со значительными трудностями. С 1968 года и поныне она стоит в главном зале Британского музея.
Скалы вокруг Оронго украшены 1274 петроглифами, в частности, это площадка, названная Мата Нгарау, на которой наблюдается самое плотное скопление наскального искусства на всем острове. Стоит заметить, что базальт здесь очень плотный, поэтому изготовление фигур занимает много времени и усилий. Наиболее примечательный мотив – человек-птица, который иногда держит в руках яйцо. Известно не менее 473 изображений людей-птиц, большинство из них (86%) расположены возле Оронго или в нем самом. Было высказано предположение, что каждая фигура является портретом очередного победителя.
Многие из этих, более поздних, приседающих фигур с четко изображенными руками и ногами также имели крючковатый нос и горловой мешок птицы фрегата, хотя в ритуалах присутствовала черная крачка. Птицы-фрегаты имеют очень важное значение для полинезийских культов даже на Соломоновых островах, поскольку они замечательно летают и очень известны территориальным и сексуальным хищничеством: красная сумка самца под клювом во время ухаживания и спаривания раздувается, как воздушный шар. Можно понять их значение для островитян, потому что, не говоря уже о важности красного цвета, поведение птиц отражает поведение самих островитян, для которых грабежи и мародерство являлись смыслом жизни, а разрушение гнезд их соседей и даже воровство прутьев, возможно, отражали нехватку древесины на острове…
Вероятно, в прошлом птицы-фрегаты часто прилетали на остров Пасхи, но сегодня их визиты крайне редки, ведь они устраивают гнезда на деревьях. В 1983 году в небе острова Пасхи были замечены 40 птиц-фрегатов, но ни одна из них не свила себе здесь гнезда. Более того, эти птицы откладывают лишь одно яйцо в два года, а если их побеспокоить, не будут вообще вить гнезда. Это помогает объяснить тот факт, почему в основе культа островитян находятся более надежные ежегодные прилеты черной крачки: обе птицы имеют перепончатые лапы и раздвоенные хвосты, но у крачки прямой клюв и нет сумки. Крачка может откладывать три яйца в год, два из них могут забрать люди.
Символичность птиц очевидна: мы уже упоминали об их способности летать туда, куда они захотят, и таким образом покидать остров, чего не могли сделать аборигены острова. Комбинация человека и птицы является последовательной в искусстве островов Океании и отличается от островов Меланезии и Полинезии, часто она ассоциируется с богами или духами предков – можно повторить, что у моаи были руки, похожие на крылья. Акцент на птичьей символике понятен на этих островах, ведь здесь обычно отсутствуют крупные наземные млекопитающие. Птицы всегда занимали особое место в мифологии жителей Океании. Считалось, что у птиц складываются свои, таинственные отношения с богами. Они рассматривались как посланники или вестники душ, а морские птицы к тому же объединяли море, сушу и небо. Вспомним, что люди с птичьими головами известны и из более древних времен и из других не менее загадочных мест Земли: в древнем Египте были боги Гор и Тот, человек с птичьей головой нарисован во французской пещере Ласко, возможно, 15 000 лет назад.
Как показано выше, концепция человека-птицы была, без сомнения, поздним явлением на острове, но предшествовала домам в Оронго и подверглась некоторому развитию. Концепция человека-птицы и Макемаке начиналась как идеология подчинения: легенды гласят, что Хоту Матуа привез поклонение Макемаке с собой. Принятие культа человека-птицы и его преобладание отражают необходимость для правящего класса защищать и узаконивать свою власть.
Новый культ яйца был частично вызван уменьшением численности птиц и должен был защитить исчезающий источник протеина на острове. Существуют мифы, описывающие Макемаке и других богов, которые привозили птиц с острова Пасхи на Моту Нуи, где они могли быть сохранены от людей.
Маски-лица с глазами богов – другой общий мотив наскальной живописи в Оронго. Считается, что эти маски изображают Макемаке, хотя они вполне могут быть и другими богами, предками или отдельными людьми. У некоторых намеренно несовпадающие глаза. Как и во всей Полинезии, здесь верят, что круглые глаза, как у человека-птицы и некоторых масок, обозначают сверхъестественные существа, в то время как овальные (как на статуях) принадлежат простым смертным. У некоторых масок-лиц длинные носы, которые напоминают мужские половые органы, но по-настоящему доминируют женские половые органы.
Наружные женские половые органы (komari) являются самым распространенным мотивом в наскальной живописи острова. Из 564 рисунков (не считая тех, что вырезаны на каменных плитах, статуэтках, черепах и так далее) не менее 334 рисунков найдены в Оронго, что составляет 30% всех петроглифов, обнаруженных там. Ни одного нет в Анакене, которая, являясь традиционным центром первоначальной королевской власти, могла сопротивляться появлению нового культа, такого как человек-птица и культ плодородия. В Оронго женские половые органы найдены даже выгравированными внутри ритуальных помещений. Их размер варьируется от 4 до 130 см. Известно, что у девочек с раннего возраста специально вытягивались клиторы, поскольку та, у которой самый длинный и красивый, могла привлечь в мужья лучшего воина. На специальных церемониях девочки должны были стоять в Оронго на двух скалах, чтобы их проверяли священнослужители, самые лучшие получали бессмертие в камне. Такой акцент на плодовитость появился в последние годы существования культуры Рапа Нуи, поскольку женские половые органы были наложены 48 раз на выгравированные изображения людей-птиц, а один фрагмент упавшей статуи был глубоко и тщательно вырезан вновь на барельефе, изображающем женские внутренние половые органы (их размер достигал 46 см в длину и 25 см в ширину и был размещен на соответствующем месте).
На острове сохранилось замечательное наследие наскальной живописи: около тысячи мест, более 4000 тысяч петроглифов, сотни идолов, собранных вокруг прибрежных религиозных центров, таких как Оронго и Анакена, и очень мало – в глубине острова, где сохранилось лишь несколько скальных поверхностей. Это впечатляет. И не только по причине избытка и высокой плотности размещения изображений на таком маленьком острове, но и из-за превосходного качества рисунков и техники их выполнения: от простой гравировки на камне до сложных барельефов, которые все без исключения первоначально были раскрашены. Рисунки, как уже упоминалось выше, сохранились в домах Оронго и в некоторых пещерах: например, в знаменитой пещере Анна Каи Тангата сохранились прекрасные поздние изображения крачек.
Наскальная живопись в большинстве своем была создана поздно. Кстати, было обнаружено пятнадцать изображений европейских кораблей, включая и трехмачтовый – на груди статуи, стоявшей у подножия Рано Рараку. Собрание конкретных мотивов в определенных местах также можно расценивать, как определение границ воюющих кланов в военное время. Как и восхитительное богатство и разнообразие маленьких переносных вырезанных фигурок, наскальная живопись свидетельствует о том, что мастерство изготовления гигантских фигур в течение столетий не умерло окончательно. Камень и дерево могли искусно обрабатываться гильдией мастеров-резчиков иным образом. Некоторые мотивы искусства Рапа Нуи наводят на мысль о связи с некоей тайной, которая пришла из прошлого острова…
Тайна ронгоронго
Постоянная тайна острова Пасхи – это феномен ронгоронго (иногда пишется «ронго-ронго»): действительно ли это форма письменности? И что более важно – изобрели ли ее островитяне для себя? Можно провести параллель с выгравированными знаками, многие из них похожи на символы птиц, крючки и так далее. Кажется, что это тесно собранная масса однообразных искусно изображенных иероглифов.
По легендам, Хоту Матуа мог читать и писать при помощи этих символов и привез шестьдесят семь исписанных табличек на остров. Поскольку те же самые легенды приписывают ему привоз семян местных растений Рапа Нуи, ученые склонны считать эти легенды источником, достойным доверия. Любопытно, что ни один из ранних мореплавателей, посетивших остров, не упоминал об этом – хотя некоторые исследовали остров и видели дома аборигенов. Самое раннее письменное воспоминание оставил в 1864 году миссионер Юджин Эвро, который написал своему настоятелю: «Во всех домах можно встретить деревянные таблички с многочисленными иероглифами… Каждый имеет свое имя; но то, что островитяне знают о них так мало, заставляет меня думать о том, что эти знаки – все, что осталось от примитивного письма, и в настоящее время они для жителей острова всего лишь традиция, которую они сохраняют, не зная ее значения. Местные жители не знают ни чтения, ни письма». Эвро утверждал, что такие таблички можно было найти в каждом доме и это выглядит необычно, поскольку предыдущие мореплаватели, посещавшие остров, хранят молчание по этому поводу, а миссис Рутледж считает, что они обычно хранились отдельно, в специальных помещениях и были строжайшим табу.
По легендам, Хоту Матуа мог читать и писать при помощи этих символов и привез шестьдесят семь исписанных табличек на остров. Поскольку те же самые легенды приписывают ему привоз семян местных растений Рапа Нуи, ученые склонны считать эти легенды источником, достойным доверия. Любопытно, что ни один из ранних мореплавателей, посетивших остров, не упоминал об этом – хотя некоторые исследовали остров и видели дома аборигенов. Самое раннее письменное воспоминание оставил в 1864 году миссионер Юджин Эвро, который написал своему настоятелю: «Во всех домах можно встретить деревянные таблички с многочисленными иероглифами… Каждый имеет свое имя; но то, что островитяне знают о них так мало, заставляет меня думать о том, что эти знаки – все, что осталось от примитивного письма, и в настоящее время они для жителей острова всего лишь традиция, которую они сохраняют, не зная ее значения. Местные жители не знают ни чтения, ни письма». Эвро утверждал, что такие таблички можно было найти в каждом доме и это выглядит необычно, поскольку предыдущие мореплаватели, посещавшие остров, хранят молчание по этому поводу, а миссис Рутледж считает, что они обычно хранились отдельно, в специальных помещениях и были строжайшим табу.