Однако пару человек с такой кличкой нашли, оба покойники. Один Марк это советский резидент в США полковник Абель, он же Фишер Вильям Генрихович. Скорее всего информация на Абеля-Марка - злая и неуместная шутка поисковиков.
   Другой Марк - Сергей Максимович Марковцев, с букетом, превратившимся в похоронный венок, "убойных" статей.
   О покойниках либо хорошо, либо ничего. Однако Кричанов длинно выругался: "Ети его в душу мать!" Нет, статья "терроризм", по которой был осужден Марковцев в 1999 году, не стала основополагающей, но, как моряк верхом на зебре, выглядела устрашающе: террорист Марк в одном случае, и террорист Марк в другом - сейчас. А вдруг это те самые затяжки, разброс и износ? Что там дальше?
   Короткое досье на Марковцева гласило: последнее звание подполковник, командир батальона особого назначения ГРУ "Ариадна", в прошлом старший инструктор учебного батальона на базе 14-й штурмовой бригады Московского военного округа по парашютной подготовке. Парашютной. Подготовке.
   Вот сейчас шестое чувство оглушительно кричало, распугивая совпадения: Марк жив! И это он сейчас на борту самолета.
   - Поднять все данные на Марковцева, - распорядился Кричанов. - Как и при каких обстоятельствах он распрощался с жизнью. Найти и опросить следователя, который вел дело о гибели Марковцева, членов семьи, родственников и знакомых.
   "Но какого черта он выдал себя? - недоумевал генерал-майор. - Как никто другой, Сергей должен отчетливо понимать, что названное им имя пустят в разработку. Психологическое давление?"
   Даже скупые данные на Марковцева позволяли угадать его почерк в захвате самолета: тщательно выверенный, не без доли артистизма, в то же время дерзкий, едва ли не открытый. Где-то, несомненно, он путал карты, но где? Как отделить прямоту его действий от изощренности?
   Совершил несколько заказных убийств, организовал преступное сообщество, похищал людей с целью выкупа. Человек с таким послужным списком мог пополнить его очередными жертвами. Марк не станет держать гранату в стакане, профи такого класса если и минируют самолет, то надежно, на высоком уровне. Теперь показания толстяка Николая Васильевича относительно минирования самолета не казались блефом террористов.
   Но вот вопрос: способен ли Марковцев расстаться с собственной жизнью? Если грохнет в самолете, Марк вряд ли пострадает. Но он должен понимать, что при штурме его скорее всего убьют как особо опасного преступника.
   Марк задал много вопросов - за неделю не решить, однако времени нет ни у него, ни у силовых структур. А риск возрос в связи с именем Сергея Марковцева.
   На что он рассчитывает? - в очередной раз задался вопросом Кричанов. Ни одна страна не даст убежища профессиональному террористу. Исключение несколько стран из списка "изгоев". Но вылететь ему туда не дадут. А с другой стороны, у российского правительства достаточно рычагов воздействия, чтобы потребовать выдачи террористов.
   Итак, Сергей все же делает упор на одну из своих военных специальностей. Выходит, карта, найденная в квартире Бильдановых, всего лишь досадный промах Марковцева, точнее, одного из его помощников.
   Тем временем из Казани пришло еще одно сообщение: по оперативным данным, мусульманская школа, которую посещал Равиль Яфаров, - ваххабитского направления. Прославилась тем, что шакирды в 1995 году захватили здание бывшего медресе "Мухаммадия", что в Казани. Через год в столичной Исторической мечети во время пятничного намаза устроили кровавую драку с последователями традиционного ислама. В данное время ФСБ нащупала нить, которая может вывести на исполнителей взрывов, прогремевших на рынках Ставрополья. Бомбисты скорее всего обосновались в школе, которую активно посещал Равиль Яфаров.
   "Этого только не хватало!" Кричанов понял, что его ожидает очередной сюрприз. Косвенное подтверждение тому - нежелание Марка вступать в переговоры с директором департамента "А". Словно он специально дает собрать на себя как можно больше информации, чтобы переговорщик владел пакетом, а не разрозненными данными.
   - Затребуйте, если найдется такая возможность, образец почерка Марковцева, - отдал Кричанов очередное распоряжение. - Меня интересуют только цифры. Возможно, это будут даты в письмах, номера домов и квартир на конвертах.
   Генерал все же хотел узнать: цифры на карте - дело рук самого Марковцева или нет.
   33
   За марлевой повязкой Марка пряталась улыбка. Она вместила в себя многое: уважение к бойцам "Альфы", немного досады, что он сейчас на другой стороне, ностальгию по военной форме.
   То ли самостоятельно, то ли по приказу снайпер на крыше сменил положение, и блики от оптического прицела больше не бросались в глаза.
   Валентин Мезенцев успешно контролировал первый салон самолета, где разместились все оставшиеся пассажиры и члены экипажа. Они не могли пожаловаться на плохое обращение. Террористы вели себя вежливо, разрешали по очереди подходить к двери, курить. Стюардессы разносили прохладительные напитки. Многие пили коньяк. Исключая бортпроводниц - чисто мужское общество. Мальчишник.
   - Саша, - окликнул Марковцев стюардессу, - принеси мне кофе.
   - Вам с кофеином или без? - Девушка улыбалась террористу, как старому знакомому. Сколько времени прошло с тех пор, как Марк пустил пулю в затылок пассажиру? Немногим более двух часов, а Саша уже забыла об этом инциденте. Может, потому, что пассажир с самого начала полета вызывал антипатию, или потому, что оказался ненужным даже для своих? Теперь ни для кого не было тайной, что Яфаров - сообщник террористов, но ничтожно пустой, как магазин пистолета, выщелкнувший последний патрон.
   - Есть и тот и другой? - удивился Сергей вопросу бортпроводницы.
   - Бывают разные пассажиры, - пояснила девушка, пытаясь представить губы, нос Сергея, его лицо целиком. - У кого-то давление, - продолжала она, - у кого-то пошаливает сердце, а кофе хочется. Хотя бы потому, что его пьют другие пассажиры. Так вам какой кофе?
   - Покрепче. Черный. Без сахара.
   - Пить будете через фильтр? - Девушка с глаз Сергея перевела взгляд на марлевую повязку.
   Марковцев рассмеялся и... неожиданно снял маску.
   Его лицо оказалось несколько другим, чем представляла себе девушка. Для нее оно стало, наверное, просто новым, а другое, возникшее в воображении, стало предметом для сравнения. "Старое" было чуть слащавым, что ли. Хотя нет, это неверное определение, просто его губы представлялись четко очерченными, словно подкрашенными, тогда как у нового лица четких очертаний губ не наблюдалось. Чуть бледноватые, они шли к его крупным зубам, резкой складке, обозначавшей волевой подбородок, поросший короткой щетиной. Крылья носа с едва приметной горбинкой оказались чувственными - ей так показалось, потому что, когда Сергей засмеялся, крылья носа пришли в движение.
   Единственно, в чем она не ошиблась, - это в возрасте. Сорок один сорок два - определила она тогда еще для врача инфекционного отделения.
   - Зачем вы открыли лицо?
   - "Если страна нас не знала, значит, мы ее не подвели". Это сказала одна супружеская пара советских разведчиков, вернувшихся на родину. А меня как облупленного знают все силовые структуры. Наверное, на этот раз я подвел страну, - Марковцев снова рассмеялся. - А маска - не больше чем маскарад.
   - Знают не только в лицо, но и по имени? - Саша подумала, что заходит далеко, непрозрачно намекая на то, чтобы террорист представился ей.
   - Сергей, - назвался Марковцев, перекладывая "гепард" в левую руку, а правую протягивая бортпроводнице.
   Настоящее лицо Сергея не казалось личиной. Что-то суровое и резкое сглаживалось по мере того, как она все внимательнее изучала его. Зная, однако, что, если понадобится, воспроизведет каждую его черту правоохранительным органам. Предаст? - вдруг возник нелепый до абсурда вопрос. И вслед за этим быстрый ответ: "Все равно его знают как облупленного".
   Теперь Саша не спрашивала себя, а просто разговаривала, забыв про кофе. Она не вправе вести себя так с террористом, вот если бы ей намекнули, что, мол, попробуй, Саша, расположи его к себе - путного ничего не выйдет, однако делу не помешает.
   Но это он располагал к себе. А это одно и то же или разные вещи? Наверное, разные, смотря от кого идет инициатива. А если от обоих сразу? Обоюдная инициатива и симпатия. Все проще простого.
   Саша обругала себя и направилась в камбуз.
   А Марковцев с минуты на минуту ожидал звонка. На этот раз он услышит голос ответственного за операцию и вступит с ним в переговоры.
   Сергей достал из сумки последние две вещи, находившиеся в ней, легкие, пулестойкие, не стесняющие движений, пригодные для скрытого ношения под одеждой бронежилеты. Они были сделаны из высокопрочной армидной ткани типа "кевлар" и весили всего полтора килограмма. Просторная рубашка навыпуск надежно замаскировала бронежилет.
   34
   ... - Вы наверняка слышали термин - измененный центр самосохранения. По-русски говоря, мой центр скособочился напрочь. Начните штурм самолета и убедитесь, что в моей голове не ветер, а биохимическая буря. Кстати, не утруждайте себя пометкой денег, не переписывайте номера купюр. Этими деньгами я не воспользуюсь. За десять-пятнадцать процентов я обменяю их на "чистые" банкноты.
   - Сергей, ты - русский человек. Зачем тебе Султан? - Кричанов около десяти минут вел переговоры. Каких-то положительных сдвигов, или подвижек, как любят выражаться политики, пока добиться не удалось. Измененный центр самосохранения, о котором сказал Марковцев, относился собственно к теме минирования самолета, точнее, к детонаторам.
   О подобном типе детонаторов Кричанов слышал не раз. Очень сложный, импульсный, на основе сейсмологического датчика. Практически мог сработать от незначительной детонации, даже от выстрела вблизи него. Этот датчик отметал мысль о штурме и заставлял взвешенно относиться к слову "провокация". Любое подозрительное действие со стороны спецслужб, и в салоне мог прогреметь нечаянный выстрел, а затем и взрыв.
   Со слов освобожденного заложника, мины установлены в первом и во втором салонах. Опять же с его слов, мины "открытого" типа, на тротиловых шашках, "похожие на кусок хозяйственного мыла".
   По полтора кило на каждый отсек, подсчитал Кричанов. Многовато.
   Террорист для наглядности и в качестве образца передал лишний детонатор вместе с заложником. Примерно в это же время "отрубился" радиомаяк в спецтрубке. Теперь она годилась лишь для обычных телефонных разговоров и, разумеется, сканировалась аппаратурой службы безопасности аэропорта.
   Собственно, сейсмологические особенности взрывателя давали бойцам "Альфы" шанс на штурм самолета во время запуска двигателей и их прогрева. Ведь турбины сотрясают самолет, и террористы наверняка снимут детонаторы. Но в руках останется автоматическое оружие.
   И снова это слово - "взвешенно". Не профессионально, нет, а именно взвешенно. Здесь и обоюдные уступки, и вся мудрость опыта прошлых операций, и многое другое, включая и ответственность. Неудача на фоне блестяще проведенной накануне операции по освобождению заложников может перечеркнуть затухшее было другое слово - "Альфа", рожденное из рокочущего "Гром".
   Эта операция могла стать уникальной в первую очередь благодаря грамотно налаженной оперативной работе, работе ума, о чем практически перестали говорить в сочетании со словом "спецслужба".
   - У меня с Султаном личные счеты, - ответил Марковцев. - Хотя есть другой вариант: за него я потребую дополнительную сумму, а в случае отказа выпущу этого монстра на свободу. Найду способ, всему свое время.
   Кричанов мог припомнить не один случай, когда требования террористов выполнялись полностью. Как и в этом случае, заправляли самолет горючим, давали пилотам разрешение на взлет и посадку в зарубежном аэропорту. В некоторых случаях пилоты сажали самолет на территории России, террористам же говорили, что сели в Турции, к примеру, и преступники сдавались "турецким военным".
   Подобная тактика подходила к тем угонщикам, которые требовали наркотики и употребляли их на борту, которые ничего не смыслили в летной навигации и картографии.
   С Марковцевым подобный трюк не пройдет. Он профи и своими открытыми действиями напоминает лидера, к примеру, ирландской террористической группировки. Он не прячет лица, что должно означать одно из двух: либо обреченность, либо уверенность. Причем уверенность с запасом прочности, на многие годы. Такого Интерполом не напугаешь, да и стоит ли? Интерпол опутал своей паутиной большую часть суши. Но вот вопрос: попадет ли в нее паук? Ведь рассчитана она на мух.
   Глядя на Марка, Кричанов пришел к выводу: у Марковцева есть будущее. Его невозможно представить с кровоточащей дыркой в голове, в полосатой телогрейке. Прочих террористов, с кем по роду службы приходилось видеться директору управления ФСБ, Кричанов мог представить в любом обличье.
   - Сергей, что тебе не дает покоя? Поговорим начистоту.
   - Мне не дает покоя предательство. Я провинился лишь в том, что встал на путь праведный. Не доводите дело до крайности, генерал, выполняйте мои требования. Мне может надоесть эта болтовня, и я захочу вечного покоя. Знаете, как срываются люди? Ни с того ни с сего. А у меня сто причин.
   Он едва не сорвался на Валентине. Произошло это до переговоров с ответственным за операцию. Оказалось, Мезенцев после разборки с цыганами оставил на полке в гараже унифицированный "Калашников" и "глок". Забыл положить на место, оправдался Валентин, только на борту самолета вспомнив об этом. Базу в Жуковском он покинул позже своего старшего товарища. "Гараж догадался закрыть или оставил нараспашку?" - прошипел Сергей. А ведь перед отъездом Валентин должен был упаковать и поместить в погреб навигационные и прочие приборы "гранитовцев", лежащие на полке.
   Напоследок Мезенцев еще раз огорошил: "Машину я загнал в гараж". Конечно, а уехал на попутке. А если кто-то заметил это и надумает угнать "Жигули"? Заодно, увидев на полке оружие, перевернет весь гараж и погреб.
   Сейчас неорганизованность партнеров действовала Марковцеву на нервы. Как дети. Где еще они что-то напутали, забыли?
   - Сергей, - напомнил о себе Кричанов, - если ты сдашь оружие и отпустишь заложников, на суде...
   - Генерал, - перебил Марковцев, - я живу по другому принципу: "Если хочешь справедливости - иди в бордель. Если хочешь, чтобы тебя поимели, обращайся в суд". Так что приберегите слова про закон для другого.
   - Хорошо. Поговорим на другую тему. Мы понимаем друг друга, во всяком случае, я хочу надеяться. Ты подкинул свое прозвище, и я узнал твое настоящее имя. Разве не открытости ты хотел? Я многое знаю про тебя. Не все, но кое-что можно поправить.
   Кричанов сделал паузу. Наступил момент, когда нужно подыграть Марковцеву и проследить за его реакцией.
   - Сергей, ты отпустил много заложников, скажи, где медики из инфекционного отделения? Они живы?
   - Да. Но отпустить их сейчас не могу. Через десять минут после взлета самолета я передам вам, где они находятся.
   Еще немного, решил Кричанов. Рано заканчивать тему про медиков, Марковцев может заподозрить неладное.
   - Сергей, у женщины, ее зовут Людмила, двое маленьких детей. Ты отпустил всех женщин, придержись этого правила.
   - Только после взлета, - настоял Марковцев.
   Итак, выяснилось, для кого предназначался третий парашют. Стала очевидной причина, которая не позволяла Марку отпустить медиков. "Они видели", - передала Бурмистрова слова Марковцева. Видели предмет, похожий на парашют. Отсюда и скверное оружие в руках Билана Чагитова, вручили ему то, что оказалось или лишним, или не совсем надежным, что ли, - так, для устрашения.
   И еще один вывод сделал Кричанов, возвращаясь в штаб: из-за небрежности своего товарища Марк лишился помощника, оставленного караулить медиков. Какими функциями он был наделен ранее? Если для встречи в месте выброски, то он успевал туда, бросив за полтора-два часа свои временные обязанности караульного.
   Деталь за деталью план Марковцева вырисовывался довольно четко. Что ж, он действовал грамотно, посылая, как на три буквы, группу "Альфа" в аэропорт Салоники. Своим мнимым пунктом назначения Марк выбрал именно этот греческий город.
   Расположившись за столом и отрабатывая, как и положено, обе реальные версии, Кричанов подвел итог своей встречи с Марковцевым.
   - Планы террористов нам известны. Мы возьмем их в любом случае - здесь ли, при выброске или в аэропорту назначения. Там они наверняка захотят сдаться властям, другого выбора у них нет. В обоих случаях мы избежим жертв.
   Кричанов не стал говорить о том, что до некоторой степени позиция Марковцева устраивала власти. Если Сергей действительно решил поквитаться с Султаном, так можно и "записать": самосуд - пусть даже путем захвата самолета - можно преподнести общественности в положительном свете.
   Можно "записать" и по-другому: при попытке освобождения террориста (порядковый номер такой-то) тот и стал жертвой четких действий спецслужб России. То есть, иными словами, приговор был приведен в исполнение, не противореча действующему в стране мораторию на смертную казнь.
   Найдутся, конечно, десятки правозащитников, которые усмотрят в подобном акте специально проработанную акцию спецслужб. Но это уже другая проблема.
   Глава 11
   Последнее условие
   35
   Москва, Лефортово
   Этот день стал для Султана Амирова необычным с утра. Заключенный часто просыпался до того, как в камере появлялись контролеры и замыкали на стене откидные нары. Сегодня его разбудил лязгнувший металлическим языком замок. Султан спал так крепко, будто набирался сил перед трудной работой или дальней дорогой. В связи с этим взыграл аппетит, завтрак заключенный съел без остатка. И вдруг подумал о киселе, русском напитке, клюквенном, кисловатом, дразняще тягучем, холодном и с небольшими комочками.
   Султан хотел было погрузиться с головой в чтение, но перед глазами, как и несколько предыдущих дней, стояли строки из записки и выжидающее выражение лица "продольного".
   Несомненно, оба они - и узник и охранник - изучали друг друга последние дни, искали перемен в поведении, настроении - большего трудно себе представить. И оба терялись в догадках. Но один из них точно знал, что вскоре окажется на свободе, другому такая мысль казалась абсурдной и лишь раз прошла краем его сознания.
   Когда в очередной раз щелкнул дверной замок, Султан уверенно сказал себе: "Пришли за мной". Внезапно участившийся пульс, слабость, окутавшая заключенного, стали неопровержимым доказательством скорой встречи со свободой.
   - На выход... Стой... Лицом к стене... Руки за спину... Эти фразы по очереди могли сказать четыре контролера - ровно столько их находилось рядом с камерой Амирова. Никогда еще с таким почетом не выводили его из камеры. "Потому что это в последний раз".
   Султан уперся головой в желтую крашеную стену и улыбнулся. Он являл собой полную противоположность охранникам с их тревожными лицами.
   Во дворе тюрьмы Амирова поджидала группа спецназа - черная униформа, черные маски. И на душе у них так же черно, замалевано краской цвета обуглившихся руин, обгоревших трупов. Это символ, знамение, знак, который выбрал для себя в борьбе не за свободу, а за обладание ею Султан Амиров. Просто получить свободу - одно дело, другое - обладать ею, иметь ее. И не одну, а несколько, как жен по мусульманскому обычаю.
   Знакомая процедура - плотный мешок на голову, жесткое прикосновение руки спецназовца на затылке, и Султан уже в салоне мощного джипа с непроницаемыми стеклами. Эскорт из пяти машин, выехав из Лефортова, взял направление на аэропорт.
   36
   Новоград
   Все, что читала Саша или слушала на лекциях о так называемом "амстердамском синдроме", когда заложники вставали на сторону террористов, а потом переписывались и нередко посещали их в местах заключения, нашло подтверждение в реальной жизни: не только она, но и другие пассажиры симпатизировали террористам.
   И опять все ждали очередной развязки. Одна произошла тогда, когда Марк застрелил своего сообщника. Сейчас пришла пора окончательной развязки.
   Марковцев в это время беседовал с пилотами. Его вопросы казались скучноватыми, вся беседа походила на ни к чему не обязывающий опрос, стенограмму: "Помните своих казанских коллег, бежавших на самолете из афганского плена?" - "Да, они под видом профилактики самолета запустили двигатели и..." - "Летели на малой высоте, да?" - "Точно. Порядка пятидесяти-семидесяти метров". - "На огромном, заметьте, пассажирском самолете".
   У первого пилота есть сотовый телефон. Летчик часто ходит в туалет и передает в штаб все, что происходит на борту. Наверняка передаст и этот лишенный смысла разговор с Марковцевым.
   Сергей не слепой, все замечает. Он вынул из специального телефона маяк, но закрывает глаза на "шпионско-подрывную" деятельность первого пилота. Может, и это входит в его планы?
   ***
   Султана Амирова доставили в аэропорт Новоград в начале одиннадцатого вечера. Конвой, состоящий из бойцов спецназа Министерства юстиции, прибывших вместе с заключенным, проводил Амирова в подоспевший автобус. Через пять минут террорист сидел в отдельной комнате и щурился от яркого света.
   Султан дождался своего часа, теперь очередь за минутой, за секундой и мигом. Пьянящих моментов до окончательной свободы множество. Они простучат по ступенькам трапа, зазвенят сброшенными на пол салона наручниками, взлетят вместе с самолетом в небо... Он позволит себе растянуть время, чтобы получше рассмотреть лицо человека, принесшего ему свободу.
   А сейчас он, словно тренируясь, глядел на бойцов спецназа. Смерть в воображении Султана, с одной стороны, - ничто, за ней порой стоит освобождение от грехов, освобождение от самой жизни. С другой, и это главное, - переживания людей, которые думают о смерти своих близких, смерти, которая одних уносит, а другим наносит незаживающую душевную рану. Смерть - это безотходный продукт, поскольку ею питаются все, начиная с гробовщиков и заканчивая этими спецами в черной униформе.
   Они ведь не лица свои прячут, а скрывают под масками эмоции. И чувства бойцов спецназа, всех, кого гнетет явное поражение, питали Султана. Ему ни к чему скрывать победоносного выражения на своем лице, и он швырял его в прорези масок.
   Взять хотя бы крайнего бойца. Глаза у него так же сощурены, но как разнятся два этих прищура - его и Султана. Молодой парень, лет, наверное, двадцати с небольшим. Он мог бы прослыть на всю страну героем, если бы, не сдержавшись, дал очередь из автомата. Никто бы его не осудил, даже если бы в отместку из самолета безжизненными кулями вывалились несколько заложников. Никто. Так что сдерживает его? Может, гордость, героизм испортят его в дальнейшем? Сейчас он - безымянный солдат, а после геройского поступка станет известной личностью, поменяются его взгляды, за свою доблесть он потребует иного отношения к себе, большего внимания. Он будет гнить изнутри.
   В голову Султана прокралась рискованная идея спровоцировать бойца спецназа. Сейчас он понимал русских солдат, которые бросали исправное оружие и шли на противника с голыми руками: порвать, почувствовать на губах вражескую кровь.
   Мысли настолько увлекли Султана, что в его больной голове не осталось достаточного места для дум о близкой свободе. Своеобразный поединок захватил его и не остался не замеченным для старшего в группе спецназа. Двухметровый гигант сделал шаг вперед, раздельно и стандартно сказал:
   - Смотреть в пол.
   Преувеличивая свое значение и гипнотические способности, Амиров напоследок подумал: "Сейчас старший сменит бойца, которому я смотрел в глаза".
   ***
   Султан шел по летному полю. До самолета оставалось не так уж и много. За пятьдесят метров до борта один из двух спецов, сопровождавших Амирова, дал команду остановиться.
   - Руки! - потребовал он и бесцеремонно, намеренно причиняя боль, запрокинул сомкнутые за спиной Султана руки, отчего террорист согнулся пополам.
   Звякнули наручники, острая боль отпустила Амирова, он разогнул спину.
   - Тебе недолго осталось ходить по земле, - угрожающе произнес спецназовец.
   - Прекрати! - осадил его товарищ, однако и сам не сдержался. - Мы еще увидимся. Давай, двигай! - И подтолкнул тщедушного человека в спину.
   Уверенные в том, что Султана на борту ждут друзья, а не противники, бойцы Минюста жгли спину террориста глазами, больше похожими на жерла огнемета. Развернувшись, словно получив оплеуху, они пошли назад. Отчего-то им не верилось, что Амирова и его дружков, захвативших самолет, возьмут сегодня или в ближайшие дни.
   - Вот он, сука-самолет! - выругался спецназовец и смачно сплюнул себе под ноги. - Как бутылка водки на витрине, а у страждущего в кармане ни гроша. Так и слюной подавиться недолго.
   Они шли по бетону, эффектно подсвеченные прожекторами. За спиной остался сука-самолет - нарядный, красиво иллюминированный, так или иначе навевающий мысли о празднике.
   И снова боец выругался: в обмен на Амирова террористы должны отпустить десять заложников, а они, поддавшись эмоциям, забыли обо всем и ушли прочь.
   Вот они - пять... семь... десять человек - разорванной цепочкой спускаются по трапу. Нет, их одиннадцать. Подачка? Довесок? Именно в таком качестве расценили бойцы лишнего заложника.
   ***
   Кричанов смотрел в ярко освещенный дверной проем самолета, невольно думая о Марковцеве: "Давай, Марк, сделай свое дело, поквитайся с ним". Повеяло бы теплом от этого странного человека, подтолкни он с трапа вышедшего, как в насмешку над юридической формулировкой "условно-досрочно освобожденного", Султана Амирова. Мертвого Султана.