Нестеров Михаил. Ключевая фигура

   Да, кивнул Прохоренко, в воображении которого не сам Овчинников, но его кабинет предстал как гардероб, куда можно навешать собачьих шуб.
   - Продолжайте работать в этом направлении, - распорядился он. Вернемся к Родиону Ганелину. Он ваш агент?
   - Нет, "свободный" агент. - Шестаков сделал ссылку на заместителя Прохоренко. - Полковник Каратаев разрешил привлечь его к делу. Во-первых, потому, что опыта Ганелину не занимать. Во-вторых, Родион знает все о консервации базы. Таким образом мы ограничим круг лиц, посвященных в это дело, до минимума.
   - Помощники Ганелину не нужны? - Вопрос за вопросом генерал потихоньку добирался до главного. И тем не менее "спускался" все ниже, до рядовых агентов. За две недели работы в управлении Прохоренко, руководивший до этого аналогичным управлением в ФСБ (управление военной контрразведки), сделал немного, пока только осматривался и "обживался", распоряжения на первых порах согласовывал с опытным полковником ГРУ Каратаевым и тем самым потихоньку овладевал ситуацией. По одному принимал у себя офицеров управления, беседовал с ними, относительно каждого делал выводы и заносил данные в отдельную папку.
   - Помощники? - переспросил Шестаков и едва заметно покачал головой: Ганелин отправляется на оперативно-розыскные мероприятия, в его распоряжении окажутся офицеры из морской разведки на Каспии - консультанты и помощники. Они уже включились в работу: тщательно обследовали базу и восстановили действия неизвестного с большой точностью. Кто-то, обрубая кабель, выбил кусок от стены-ширмы. Затем простучал всю стену (на то указывали небольшие выбоины), освободил дверь, обнаружил вооружение.
   Сам Шестаков позволил себе усомниться в этом. Знай он все о базе, поступил бы так же, чтобы отвести от себя подозрение: надрубил кабель, простучал стену... Пятьдесят на пятьдесят, думал он, подозревая в хищении кого-то из бывших "гранитовцев". Арсенал стоил очень дорого, взять хотя бы мины - боевые, настоящие, не какие-то мешки с гексогеном. Компактные, не очень тяжелые. Да еще система приведения в боевое положение впечатляла: взрыватели приводятся в действие и ставятся на предохранитель по радиосигналу. К тому же мины оснащены приборами неизвлекаемости.
   Санников мог действовать по наводке. На месте организатора похищения Шестаков поступил бы так же. Нашел бы слабовольного человека с тощим кошельком, заключил с ним сделку, получил основную часть товара, остальное утопил. Потом бы устранил свидетеля.
   Однако дальше получалось чуть сложнее. К чему оставлять на месте преступления патроны и стреляные гильзы, которые, как компас, указывают на остров Приветливый? Поскольку сроки консервации в деле не оговорены - ни к чему. Со дня хищения мог пройти год, два. А это означало бы, что поезд ушел и догнать его нет никакой возможности.
   Шестаков пришел к выводу, что подброшенные улики осложняют положение воображаемого организатора. А что, если Санников утаил часть вооружения? Автомат, пистолет, боеприпасы к ним? Не исключено. И это главная ошибка организатора. Равно как и устранение свидетеля - у него же на квартире, на месте главных событий, непрофессионально, лишая себя алиби. Если, конечно, он не сфабриковал его. А мог он привлечь к делу третье лицо? Опять спорный вопрос. Профессионал мог так сделать, чтобы именно на третьем лице обрубить нить, ведущую к нему.
   Все вставало на свои места, когда Шестаков отбрасывал версию спланированной акции, оставляя лишь Юрия Санникова - одного, с зубилом и молотком в руках.
   Оставалось выяснить, с чего Санников начал торговлю. Вряд ли с оружия. Скорее всего с аквалангов. Правда, мог толкнуть товар богатым предпринимателям. А мог заезжим. Но это маловероятно. В Южном есть яхт-клуб с приличной базой для подводного плавания - единственное место в городке, где можно сбыть акваланги. Этим и должен заняться Родион Ганелин.
   - Расскажите про Ганелина, - попросил Прохоренко, видя легкое замешательство на лице подчиненного.
   - Родион начинал службу в бригаде морской пехоты, - начал Шестаков. Затем ему предложили пройти двухгодичное обучение в специальном центре нашего ведомства на Балхаше. Обычная программа: прыжки с парашютом, высадка с вертолетов по канатам и без них, выход из подводных лодок, торпедных аппаратов. Учения по захвату аэродромов, командных пунктов, узлов связи.
   Генерал едва заметно покачал головой. Он надеялся услышать другое человеческие качества агента. А про навыки боевых пловцов он знал достаточно. Их учили выживать в любых условиях, осуществлять побег из плена, работать на всех типах радиостанций, владеть различными техническими средствами, преодолевать рубежи подводной обороны.
   - Затем служба в подразделении "Гранит" на Каспии, - продолжал Шестаков. - Поучаствовал в конкретных разведывательно-диверсионных операциях.
   - Когда вы планируете отправить Ганелина в командировку?
   - Завтра он отправится в Дагестан. Недалеко от Дербента, в отеле "Богосская вершина" на его имя забронирован номер. Документы, оружие и необходимые данные по этому делу получит сегодня. Разрешите вернуться к началу разговора, Борис Викторович?
   "Давайте", - тяжелыми бровями разрешил генерал.
   - Местная милиция и ФСБ не захотели брать на себя опасное дело, - не очень осторожно высказался Шестаков - перед ним сидел бывший генерал ФСБ. С одной стороны, это плюс нам, с другой - минус. Начав сейчас операцию вроде "Перехвата" или "Кольца", можно только переполошить похитителей. А им первое время необходима передышка, что ли. Тем более оперативных данных у нас практически нет.
   - Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил генерал. - Ганелин отправляется один?
   "Это он про помощников", - вспомнил Шестаков, едва не ответив дерзко: "Нет, помощники ему не нужны".
   - Так точно, Борис Викторович.
   Прохоренко ответил на телефонный звонок и некоторое время провел в раздумье.
   - Вот что, Владимир Дмитриевич... - Снова пауза, во время которой генерал поменял постановку вопроса. - Чем у вас занимается Марковцев?
   Этот вопрос живо напомнил Шестакову начало разговора, когда шеф тяжело поинтересовался: "Чем занимается ваш отдел?" Капитан рискнул предположить, что именно про Марковцева и хотел спросить начальник управления. И здесь ничего удивительного не было. Несколько дней назад генерал потребовал от Шестакова список агентов его отдела. Пробежав бумагу глазами, поставил напротив двух фамилий галочки и затребовал на них досье. Одним из агентов, которым заинтересовался начальник управления, был Сергей Марковцев.
   - Ничем конкретно, - ответил Шестаков.
   - Вы планируете еще раз осмотреть базу?
   - Да. Необходимо, чтобы Родион своими глазами осмотрел место взлома.
   "Да, место там тихое, надежное... - представил генерал. - Лучше и не придумаешь". Что-то романтическое всколыхнулось в его душе. Не грубый выстрел в затылок агенту где-нибудь в грязном подъезде, а смерть на вершине крепости. Может, оттого так образно мыслил генерал, что горный Дагестан, название отеля так или иначе напомнили ему о дуэли Лермонтова в Пятигорске.
   - Услуги Марковцева нам больше не нужны, - согнав мимолетное оцепенение, распорядился Прохоренко. - Ясно, Владимир Дмитриевич?
   Ответом генералу послужил запоздалый кивок подчиненного.
   ***
   Перед сменой руководства в Главном разведывательном управлении, обусловленной назначением на должность министра обороны бывшего генерала внешней разведки, начальники управлений и отделов Главка получили передышку. Для них настала пора межсезонья. Причем двойная: период полураспада генерала-спрута - старого руководителя Аквариума, и период становления-ознакомления с коллективом нового начальника. Последний явился, как нечистая сила, из Федеральной службы безопасности. Развалят аппарат, справедливо думали офицеры ГРУ, как развалили бывший Комитет госбезопасности и приступили к сносу МВД.
   Газета "Независимое военное обозрение" задолго до назначения нового министра обороны предрекала отставку начальника ГРУ: считалось, что генерал-полковник предан только своему мощному ведомству и ни под кем ходить не станет; не станет и лицемерить, изображая преданность. Вместе с начальником военной разведки свои посты оставили шесть из двенадцати начальников управлений, их места заняли генералы из СВР и ФСБ <По материалам газеты "Независимое военное обозрение" министр обороны принял решение о замене руководства шести из 12 структурных подразделений Главного разведывательного управления на должностных лиц из "конкурирующей" фирмы СВР, а также - ФСБ. Наблюдатели сошлись во мнении, что замена начальника основных подразделений ГРУ - не что иное, как подготовка к увольнению начальника ГРУ Валентина Корабельникова и назначению главой ГРУ одного из коллег министра обороны по СВР. Ветераны ГРУ усматривают за переменами ликвидацию Главного разведупра как самостоятельной системы.>.
   Шестаков находился на распутье двух дорог. Выбрав одну, шел по ней осторожно. ГРУ - не то место, где зря мелют языками о кадровых перестановках. Каждый начальник, начиная с отдела и кончая управлением, достаточно четко представлял сложившуюся ситуацию. Агентура останется нетронутой, но вот среди особо приближенных к бывшему начальнику ГРУ агентов начнется чистка. Уже началась.
   Докладывать о положительных результатах старому начальнику и новому две большие разницы. Если старому как бы приелась успешная работа подчиненного, то на нового успехи произведут особое, первое впечатление. Первое - вот в чем соль. И Шестаков решил поднажать на дело о хищении арсенала боевых пловцов. Однако особого воодушевления не чувствовал.
   Что касается особых агентов, то Борис Викторович Прохоренко, лично знавший Марковцева (последнее звание подполковник спецназа ГРУ, конспиративная кличка Марк), - знал и подробности его побега из колонии строгого режима. Марк убил своего напарника по работе в котельной, спрятал труп, а робу покойника с биркой "Филимонов В. А. 2-й отряд" подложил в грузовую машину, покидающую зону. Спецовку обнаружили уже за пределами колонии при выгрузке готовой продукции. Филимонова объявили в розыск, а Марковцев поджег котельную, оставив внутри труп напарника, и бежал в мусороуборочной машине. Сбежал достаточно легко, поскольку числился на тот момент обуглившимся трупом.
   Сергей был удивительным человеком, в своем рапорте на имя начальника профильного отдела управления военной контрразведки ФСБ он описал детали своего побега в стиле Дейла Карнеги: "Я и мой напарник смотрели на мир через решетку тюрьмы. Он видел грязь, а я видел звезды".
   Возможно, Марковцев "прижился" бы в профильном отделе в качестве секретного агента по особо важным поручениям, если бы не откровенное предательство комитетчиков. Сергей выбрал тяжелый, но единственный вариант - поменял одно ведомство на другое и стал агентом ГРУ.
   Отдел капитана первого ранга Шестакова, куда входил Марковцев, представлял собой едва ли не стандартное подразделение при мощном силовом ведомстве любого государства. Кроме оперативной рутины, его функции определение и последующее устранение источников, представляющих государственную опасность ("внесудебные убийства, провокации, теракты, похищения"). В отдел входило несколько групп по четыре, пять человек в каждой: группа наружного наблюдения, группа оперативно-технических мероприятий, занимающаяся ко всему прочему прослушиванием пейджеров, сотовых телефонов, и группа секретных агентов-боевиков.
   Наверное, потому, что Сергей представлял собой "носителя секретов государственной безопасности" и был чересчур информированным агентом, его и решили убрать.
   По большому счету Марковцев, кроме деликатных заданий - планирование убийств и собственно ликвидация, - больше ни на что не годился. Он не числился в розыске, но мог попасть в розыск, если бы его случайно опознали. Ниточка потянется, навернет на себя секретные отделы ФСБ и ГРУ. Как бы ни были натянуты отношения между ФСБ и ГРУ, они часто работают вместе, не так часто, но делят ответственность пополам или согласно ранее обговоренным долям.
   Как бы то ни было, Шестаков решил выжать из "покойника" Марковцева максимум полезного, помня о первом приоритете в этом деле. А дело о хищении арсенала с законсервированной базы на первых порах могло оказаться полезным именно для Шестакова. В случае непредвиденных обстоятельств с прошлым Сергея можно поиграть. Если Ганелин агент как бы в чистом виде, то Марковцев - агент-смертник, преступник и тому подобное.
   Временное замешательство Прохоренко Шестаков понял по-своему. Насчет участи Марковцева генерал определился заранее, колебался же по другой причине, спрашивая: "Помощники Ганелину не нужны?" Намек на Ганелина как на исполнителя? В Дагестане? Но почему не открытым текстом? А вообще - это мысль. Марковцев - думающий агент - успокоится: ему дают задание. Он ведь отчетливо понимает свое положение в ГРУ в обновленном варианте и может расценить это в виде ходатайства или своего рода просьбы самого Шестакова оставить отдел и его агентуру без изменений. Что ни говори, агент он ценный.
   Вообще на двойных стандартах погорело немало руководителей спецслужб. Тут важно умение чувствовать ситуацию.
   В этом деле Шестаков довольно отчетливо видел грань и не опасался переиграть. А игру он строил на полной открытости информации по консервации базы, хищению вооружения. Хотя порой чрезмерная откровенность настораживает. Главное, не заводить разговора о грядущих перспективах, заданиях. Многие агенты поплатились, выполнив последнее задание. И прихватили с собой в могилу важные секреты.
   Впрочем, Шестаков "не гнал лошадей". Имея первый приоритет, он передаст часть инициативы Ганелину. Коли Родион посчитает необходимым убрать Марковцева, так тому и быть. Все покажут первые результаты оперативно-розыскных мероприятий.
   Не откладывая дела в долгий ящик, Шестаков вызвал к себе Родиона Ганелина. На свой лад интерпретированные недомолвки и колебания Прохоренко могли обернуться для начальника отдела крупными неприятностями.
   Глава 3
   По волчьим законам
   6
   21 июля, суббота
   Одетый в темно-синюю клетчатую рубашку и тупоносые модные туфли, Сергей Марковцев вошел в магазин и оглядел вначале стеллажи с товаром. Потом неохотно и с недовольным видом скользнул глазами по слегка вытянутому личику молоденькой продавщицы с грустными голубыми глазами, облаченной в униформу магазина - белую блузку и накрахмаленный фартук с синей оборкой, больше похожий на передник горничной. Слегка округлив глаза, девушка улыбнулась, кивнув головой в белоснежной пилотке.
   Сергей ответил на дежурное приветствие и медленно подошел к прилавку, бросив еще один взгляд на соседний отдел, где в отсутствие покупателей беседовали две продавщицы. Та, что стояла к Сергею спиной, была чуть пониже подружки и показалась Марковцеву коренастой.
   Пробежав глазами по ценникам, он выложил на прилавок десятирублевку.
   - Стакан гранатового.
   Полуобернувшись на соседний прилавок, Сергей пригладил волосы, тронутые легкой сединой лишь на висках, и представил, только лишь представил, как направляется к прилавку, бесцеремонно стучит пальцем по плечу девушки, как вытягивается и бледнеет ее лицо, как поспешно, не сводя с отца глаз, словно боясь, что он уйдет, она обходит длинный прилавок. А сам Сергей идет ей навстречу и думает, что последние три года был несправедлив к дочери.
   С каждым прожитым днем он забывал ее и на нее же злился, удерживая в голове прилипший образ порочной девчонки, который не мог быть иным в его глазах, ибо она взрослела. Порочным было все: короткие юбки, накрашенные ресницы; девчоночье кокетство уже проснулось в ее четырнадцать лет, и любое ее слово, любой жест казались распутными. Наверное, Сергей ревновал дочь, понимая, что поступает глупо, однако о поступках речь не шла: от того, что заложено в родителях природой, не избавишься, можно только упражняться в равнодушии, прятать свои чувства за любыми эмоциями, той же злостью, к примеру, которая отчасти притупляла ревность и ставила Сергея в один строй похожих на него отцов.
   А было бы здорово держать ее руки в своих, разглядывать ее лицо и дать посмотреть на свое и сказать самому себе: "Она молодец, вся в меня".
   Свои вопросы к дочери он перенес на голубоглазую продавщицу:
   - Нравится работать в магазине?
   - Кому-то ведь нужно работать продавцами, верно?
   Сергей отметил, что ответ девушки был таким же дежурным, как и ее улыбка.
   - Не сердитесь, - извинился он, - как только я стану надоедать вам, пошлите меня к черту.
   - Место не куплено. Стойте сколько хотите.
   Сергей не стал обременять себя вопросом, почему Ольга выбрала себе такую работу, похоронив и сопутствующее восклицание: "Почему именно моя дочь?!" - отчасти потому, что ответ уже получил от голубоглазой продавщицы.
   Не судьба, подумал он, и в этот раз поговорить с дочерью, просто показать ей, что он жив. А она, возможно, отвечая на вопрос, где ее отец, называет дату его смерти: 14 ноября 2000 года. Скоро ли наступит тот счастливый миг, когда он обнимет свою дочь? Может, после задания в Дагестане?
   Встреча со своим новым партнером должна состояться в отеле "Богосская вершина", что в нескольких километрах от Дербента. На имя Марковцева был забронирован номер - скорее всего двухместный, разделит он комнату с Родионом Ганелиным.
   С декабря прошлого года - это первое задание Марковцева в качестве агента ГРУ. Как о таковой, о работе он не скучал, тяготило откровенное безделье на секретной "даче" разведывательного управления, расположенной в Химках (Вашутинское шоссе), нервировали всевозможные инструкции, рекомендации, правила слежения и определения слежки за собой, которые ему подсовывали, как куски мяса голодному зверю в зоопарке. Чувствовал себя бестолковым курсантом, ибо в реальной ситуации повел бы себя иначе, не по инструкции, не по правилам. Поскольку "противник не дремлет", как и Марковцев, изучает подобные установки и директивы.
   Из одной крайности Сергей кинулся в другую: "Зачем я здесь? Что накренило меня к гранатовому соку, который я не люблю?"
   Его ждали горы Дагестана, отель, судя по названию, на самой вершине. А сейчас... пора прощаться с дочерью.
   Часть своего паршивого настроения Сергей перенес на голубоглазую продавщицу:
   - Сок у вас прокислый.
   И вышел из магазина.
   Он торопился, из Люберец ему за час нужно было добраться до центра Москвы.
   ***
   Сергей встретился с Катей Скворцовой на Кузнецком Мосту и, взяв под руку, увел в сторону от Большой Дмитровки, где находился офис профильного отдела контрразведки ФСБ.
   - Где пропадал? - Катя высвободилась и сама взяла его под руку. Ничего не сказал, ни записки, ни звонка.
   - Работа такая.
   - Работа? - усомнилась Катя, разглядывая энергичное, полное сил лицо Сергея. - Я знаю, как ты работаешь. В лучшем случае возвращаешься живой.
   Он улыбнулся ей, слегка приоткрыв губы, в свою очередь разглядывая ее красивое, чуть продолговатое лицо. Прошло три месяца, как они не виделись. Она вся в белом - блузка с рукавами-фонариками, брюки. Глаза смотрят сквозь солнцезащитные очки в легкой оправе с розоватыми стеклами. На ногах босоножки темно-ежевичного цвета, через плечо перекинута сумочка тех же тонов. А в ней, как всегда, табельный пистолет.
   Марковцев проделал то же, что и девушка: высвободил свою руку. И обнял Катю.
   - Что с тобой? - Она чувствовала на себе недоуменные взгляды прохожих, вынужденных обходить остановившуюся парочку: ему слегка за сорок, ей чуть ли не в два раза меньше. Обнялись средь бела дня, как шестнадцатилетние. На нас смотрят.
   Сергей отпустил ее, и они некоторое время шли молча.
   Катя не пыталась угадать причину его неожиданной вспышки нежности. Однако что-то кольнуло в сердце. За этим жестом его ласковых рук ей показалось прощание.
   - Ты куда-то уезжаешь?
   Марковцев кивнул:
   - Да. Пока ненадолго. Может, на неделю.
   - Пока?.. А потом?
   - Я не люблю загадывать.
   - Загадывать? - снова переспросила девушка, проницательно глядя на спутника. - Значит, твое исчезновение не связано с работой?
   - И да и нет, - ушел от ответа Сергей. - Сделаешь кое-что для меня?
   Она не умела играть в подобные игры, особенно с Марковцевым. Однако сейчас ей захотелось перечить ему во всем: "Пока не услышу ответ, ничего не скажу". Взгляд ее еще больше погрустнел, когда она поняла, что Сергея и сегодня не будет дома. И спросила, акцентировав последнее слово, поскольку имела на это право:
   - Ты придешь домой?
   С него бесполезно что-то требовать, только настроишь против себя, против подобия семейной жизни. А ей хотелось настоящего уютного домашнего тепла. С ним. И он прекрасно знает об этом. Если бы ей просто хотелось завести семью, она бы завела - как собаку или кошку, послав чертова сожителя к его же чертовой бабушке.
   Недавно она пришла к выводу, что Марковцев эгоист наполовину. Или на две трети. Уходит в себя, никого вокруг не замечает. Однако заставляет думать о нем, сопереживать, считать морщины на его нахмуренном челе и окурки в пепельнице, заставляет любить себя - вот где неразрешимая задача.
   Впервые Катя увидела Марковцева в комнате свиданий колонии строгого режима, где Сергей отбывал срок. Она отметила в его внешности нечто странное: выражение лица, взгляд его мрачноватых глаз в едва приметном обрамлении сероватой тени придавали его облику легкую усталость и в то же время уверенность, что подошло бы более молодому человеку. Нечасто она видела сорокалетних с уверенным и открытым взглядом, люди этого возраста не нашли себя в этой жизни, потерялись в бурном времени и поглядывали из него кто робко, кто растерянно, кто изнеможенным в погоне за более молодыми.
   Делая ему предложение поработать на ФСБ, думала, что грамотно обрабатывает его: "Как только ты дашь согласие, станешь подневольным человеком. Откажешься - останешься подневольным в неволе". Не подозревала, что не она обрабатывает бывшего подполковника ГРУ, а он ее - пусть даже в ином плане.
   Она не считала себя единственной из управления контрразведки, кто не предал Сергея, но стала первой из немногих, кто помог ему завершить задание, остаться в живых. Не спрашивая его.
   Марковцев плохо кончит, дело лишь во времени. Находиться рядом с ним, в гуще событий, сравнимо разве что с прочтением книги о выдающейся личности, погибшем герое. Знаешь, как и где настигнет его пуля, но читаешь с первой и до последней страницы.
   - Что мне нужно сделать? - спросила Катя, не дождавшись ответа на свой вопрос.
   - Узнать адреса нескольких человек. Думаю, доступ к ним открыт. Когда мне называют фамилии, меня непреодолимо тянет узнать о них как можно больше.
   Кроме Андрея Овчинникова, вероятного подозреваемого, без подробной информации на него, зато с упоминанием его последнего любовного похождения с женой босса, Шестаков в беседе с агентом назвал остальных бойцов "Гранита". Причем представил Овчинникова в качестве любвеобильного поручика Ржевского, - персонаж из "Гусарской баллады" пришелся к слову, сделал вывод Марковцев. Тогда же в голову пришла мысль: если бы шеф надумал показать фото Овчинникова в полный рост, то пикантно закрыл бы его лицо пальцем. Все эти наблюдения говорили за то, что бывший командир "Гранита" вне подозрений у "экспертно-проблемного" отдела ГРУ.
   - Кто они? - спросила Скворцова.
   - Бывшие военные. Диверсионно-разведывательный отряд "Гранит". Если получится, выжми все: где работают, кем, семейное положение и прочее.
   - Выжать семейное положение... - Катя постаралась придать голосу побольше сарказма. - Меня не интересует чужая жизнь. - Немного помолчав, девушка снова взяла его за руку. - Марковцев, что ты задумал?
   - Остаться в живых.
   - Опять?!
   - И еще одна просьба, - Сергей не счел нужным отвечать на восклицание Кати, - мне нужен пистолет. Меня посылают в командировку и при этом чуть ли не травят анекдоты. Посылают в Дагестан, намекая едва ли не на разведку боем, но ничего не говорят про оружие. Странно, не находишь?
   - Где, интересно, я найду пистолет? - Скворцова невольно отвела глаза.
   Марковцев улыбнулся:
   - В сейфе начальника 1-й группы, в кабинете, который ты делишь с ним. Там целый арсенал конфискованного - незаконным путем, заметь - оружия. Помнишь, ты говорила про "глок-22"?
   В профильном отделе, как и в любом подобном заведении, составляли фиктивные ведомости об уничтожении конфискованного оружия, зная основы и все тонкости оперативно-розыскной деятельности. Часто это оружие шло в дело, им пользовались специальные агенты.
   - Я не говорила, а проговорилась. Давай фамилии людей.
   Марк назвал.
   - И еще, Катя. Последний раз ты видела меня три месяца назад.
   - Я поняла. Где мы встретимся?
   - Здесь же. Через два часа.
   - В шесть вечера, - внесла коррективы Скворцова. - Но я ничего не обещаю.
   - Кроме одного: тебе по-прежнему доверяют ключи от архива? Там на одной из полок пылится мое досье. Любопытно было бы взглянуть на него.