Нидал Лама. Открытие алмазного пути

 
 
 

 
    Перед вылетом в Бомбей
   Здесь, наверное, показывали наиболее неприятные картины. Мы явно не нравились местным, и мне пришлось почти силой поднимать людей, чтобы освободить наши места в автобусе. Через несколько часов езды вдоль аллей из цветущих деревьев справа появились первые тибетские молитвенные флаги, и я просто не мог сдержать слёзы. Я пытался скрыть их, кашляя, чихая и глада с большим интересом вокно, но на самом деле я плакал. Я просто был так счастлив видеть, что буддийская мудрость и её действенные пути освобождения живут также и здесь. Как это часто бывало раньше, вскоре возник поток сильных обещаний, - мы готовы были сделать всё для сохранения мудрости тибетского буддизма.
   Индийцы не хотели, чтобы западные люди посещали поселения, поэтому мы не сошли у главного входа, а проехали ещё несколько километров. Оттуда разные тибетцы провели нас по узким тропинкам через поля и группы кустов и деревьев. С таким количеством багажа на наших горбах, это был очень подходящий короткий путь к четвёртому лагерю, нашей цели; такой выбор маршрута, к тому же, позволил нам избежать расспросов со стороны индийских чиновников у главных ворот лагеря. Белые люди у них ассоциировались с деньгами и положением в обществе, и, хотя нам они ничего не могли сделать, мы должны были учитывать зависть, которую местные питают к беженцам из-за хорошей организованности последних. Индийцы с радостью пользовались любым случаем оказать давление на своих гостей. Было начало февраля, и праздновался тибетский Новый Год. Этот район называется "Кург" и находится на высоте около 1000 метров, поэтому ночи были приятно прохладными, а дни тоже не слишком жаркими.
 

 
    Авалокитешвара - Ченрезиг. Кармана подарил нам эту тханку
    сочувствия, мудрости и силы осенью 1972 года, уполномочив
    основывать центры на Западе
 
   Тропа вилась мимо тесно посаженных кукурузных полей, разительно отличавшихся от полей местных жителей, и было очевидно, что тибетцы, известные своей старательностью, могли процветать и здесь, если только им не мешать. Мы легко нашли четвёртый лагерь и дом номер два - простую хижину из веток с земляным полом, в левой половине которой Аянг Ринпоче жил вместе со своими тремя братьями. Как всегда, система заблаговременного оповещения у тибетцев сработала хорошо, и скоро нас окружила стая в высшей степени воспитанных детей; они повели нас к восьмому дому с твёрдыми стенами, где всё было приготовлено к встрече. Пока на маленьких тарелках прибывал нескончаемый поток деликатесов, в большинстве своём съедобных для европейца, мы завязали хороший контакт.
   Лама, которого мы собирались попросить о поучениях Пхо-вы, был уже несколько недель в отъезде, но вслед ему послали нашу телеграмму. Он прибудет через несколько дней, сказали нам, а пока мы можем остановиться у его братьев, которые появятся через несколько часов.
   Вынужденная задержка позволила наладить дружеские отношения с хозяевами, освежить наш запущенный тибетский и вдоволь налюбоваться изысканным алтарём, занимавшим всю стену. Хотя это была не совсем наша традиция (наши хозяева относились к школе Сакья), мы наслаждались тханками и статуями Будд вокруг и чувствовали опьянение от той среды, где во многих вещах видят инструменты для Просветления. Мы разбирали провезённые контрабандой подарки и показывали нашим хозяевам, как пользоваться пишущей машинкой и клейкой лентой, а на следующий день вернулся лама.
   Его главной практикой была вышеупомянутая Пхова - пере-сылание сознания, и нам предстояло стать первыми из людей с Запада, кто получит эту медитацию. Мы приступили к ней уже на следующий день, устроившись под одиноким деревом в открытом поле. При первом же "отсылании ума" я чуть не потерял сознание. Вокруг начали собираться любопытные, и мы решили продолжить расширение нашего опыта в близлежащей деревушке, которая носила то же имя, что и место, выбранное для своей кончины Буддой: Кушинагар, Город Счастья. В сыром и не полезном для здоровья недостроенном бетонном здании мы нашли то, что столь редко и ценно в Индии, - покой и тишину, позволяющие как следует сосредоточиться.
   Лагерь Мандгод находился всего в нескольких часах езды от Гоа, «хипповой Мекки». Может быть, поэтому он особенно бдительно оберегался индийцами от контактов с западными людьми. Мы сели на скорый ночной автобус до города Хубли и прибыли к воротам лагеря на раннем грузовике, набитом рабочими. Нам нужно было добраться туда до того, как проснутся индийские полицейские. Мы незамеченными прошли между спящими стражами порядка. Это был прямо-таки мегаполис: с верхней точки местности рядом с кооперативной лавкой мы насчитали 12 деревень. Окружённые полями, они раскинулись на большом, немного холмистом пространстве, недавно расчищенном от джунглей. Это место почему-то вызывало у нас необычное ощущение, и не только из-за недавно построенного монастыря и развевающихся молитвенных флагов, которые, конечно, приятно было видеть. Просто вся территория вызывала какое-то неповторимое чувство.
   Постепенно мы осознали, что есть особенного в этом лагере. Мы попали в необычный мир. Здесь, в Мандгоде, жила подлинная часть Тибета, сбалансированная и коллективно целостная - нечто такое, что мы встречали только в людях из внутренних долин Бутана. Хотя климат и окрестности составляли полную противоположность холодной центральной Азии, сюда переместилось не сломленное и всё ещё жизнеспособное силовое поле старого Тибета. Мы пропадали шесть недель в этом посёлке, став одним целым с его жителями и вернувшись к тем условиям жизни, которые всегда были нормой для людей. Эти условия лежат совсем близко под лощёной поверхностью материально обеспеченной жизни со временного человека, которая продлилась всего каких-то 50 лет.
 
 

   Всё, с чем мы столкнулись там за это время, надолго отпечаталось в наших умах, - как весьма откровенные ситуации, в которых мы наблюдали людей, так и заметные примеры инстинктивного сотрудничества. Мы начали лучше понимать механизмы, благодаря которым ранимое человечество сумело пройти сквозь столько всяких перипетий в течение стольких тысяч лет.
 
    Кочевой король из западного Тибета. Мы жили в их семье
 

   Один случай показал нам значение и силу передачи. Во Время посвящения в Безграничный Свет, которое нужно было для практики, в комнату на простыне внесли больного туберкулёзом. Он весил от силы килограммов тридцать. Мы пересели с ковра для гостей на пыльный пол к остальным, освободив больному более мягкое место впереди. Было удивительно, как он ещё жив: от него оставались только кожа да кости. Он часто отхаркивал кровь и слизь в чашку, которую мы спешили прикрыть бумагой в перерывах, объясняя людям, что это уменьшает количество микробов, разносимых тучами мух среди играющих детей. Больной лежал впереди нас и получал благословение освящёнными ритуальными предметами; выражение его глаз явно менялось. Они сильнее светились изнутри, а морщины от боли на лице постепенно разглаживались. Наконец, стало очевидно, что он вошёл в состояние возрастающего блаженства и воспринимал истинную сущность всего, что было вокруг.
 
   Через два часа после посвящения он смог попасть в ту умственную сферу, входа в которую ждал. Он покинул своё разрушенное тело ради великого освобождения. Он получил билет туда. Доктора списали его в мертвецы ещё за год до этого.
   В отличие от большинства центральных и западных тибетцев, среди жителей Мандгода было меньше смешной политики. Они, однако, часто играли в другие игры, обусловленные их культурой, но быстро обнаружили тщетность своих попыток втянуть в это нас. Мне было всё равно, а несколько раз я даже здорово ошарашил тех, кто пытался это сделать. Дело ограничилось лишь вспышкой грязных сплетен, когда маленькие грудастые женщины обнаружили, что нордическая Ханна - женщина, а я, соответственно, не монах. Многие отличались свободными, хорошими манерами, свидетельствующими о внутренней зрелости, и продолжали работать на основе того, чего уже достигли: на восходе и закате по всему лагерю раздавались голоса, декламирующие тексты, а также бодрящие звуки колокольчиков и ручных барабанов. Хижины были построены из цемента или веток и переполнены жильцами, но, несмотря на духоту и жару, туберкулёз и бедность, многие местные жители представляли собой прекрасные примеры практикующих мирян и йогов. Соединяя жизненный опыт со взглядом Алмазного Пути и его методами, они воплощали тот тип поведения, который y впоследствии будет глубоко j вдохновлять Запад.
   В основном, они пришли из западных и северных частей Тибета, расположенных недалеко от Ладакха и Монголии. Это были не крепкие воины кхампа, которые вывели 85000 своих соотечественников и большинство лам из Тибета в Беженка-кхампа в южном лагере
 
   1959 году, а мирные кочевники, столь далёкие от основных событий, что они были действительно замечены и захвачены врасплох, прожив целых восемь лет под красным Китаем. Когда культурная революция поставила крест на остатках свободы и людей заставляли уничтожать свои места для медитаций, около восьми тысяч человек, оставив всё своё имущество, бежало в Индию через Ла-дакх. Уступая давлению Китая, индийцы поместили большинство из них в вагоны для перевозки скота и отправили в в джунгли на юге, где затем месяцами не затухали погребальные костры. Около 30 процентов беженцев не смогли адаптироваться к чужому климату и справиться с болезнями, но те, кто выжил, достигли мастерства в земледелии и уже обучают местное население. Почти все индийцы, живущие изначально в этом районе, получили хорошие рабочие места благодаря находчивым людям с севера.
   Поначалу одной из самых серьёзных проблем были стада слонов, которые убили немалое число поселенцев. Слонам джунгли нравились такими, как они были раньше. Проходя по окрестностям, люди показывают то туда, то сюда, говоря: "Здесь был убит Таши, здесь гнались за Долмой". Но потом Кармапу попросили окружить поселение защитной энергией, и после этого животные уже не возвращались. Мы слышали нечто подобное в Билакуппе, который также подвергался жестоким набегам слонов, пока туда не нанёс визит Далай-Лама.
   Это был самостоятельный мир, но едва ли так могло продолжаться долго. Два тревожных знака предупреждали об упадке и выхолащивании основанной на традициях культуры: молодёжи вокруг было немного - большинство уехало в города - и надвигалось электричество. Уже были установлены столбы, протягивались первые линии, и открывалась дорога для отвлекающего, бессмысленного шума радио и сонливости по утрам. Тибетцы, казалось, не замечали угрозы своему, пока ещё нетронутому, укладу жизни. Мы сказали им, чего следует опасаться, хотя, может быть, и не слишком категорично. Это выглядело немного как недооценка их способностей с нашей стороны. Практикующий тантру рассчитывает на свою способность трансформировать и усваивать
 
   происходящее, вместо того чтобы избегать его. Ничто не требует, однако, большей духовной стойкости, чем такой подход; это весьма быстрый путь, но только для зрелого ума. Будущие годы покажут, сумеют ли люди Мандгода его пройти.
   Как несколько месяцев назад в Дании мы увидели знаки, что надо посетить южные поселения, так и теперь мы поняли, что пришло время их покинуть. Опять мы почувствовали, что Кармапа зовёт нас, но я интуитивно знал также, что нам нужно сначала посетить Чечу Ринпоче в Непале. Поэтому в Мандгоде мы тепло простились со своими друзьями, с которыми нас связывали целые миры переживаний, и снова взвалили на плечи рюкзаки. Когда мы проходили через ворота лагеря, в котором провели шесть недель, индийская полиция смотрела на нас так, словно мы упали с неба.
 
    Глава восемнадцатая
    Жизнь - сон
 
   К
   атманду не особенно изменился. Холодные туманы зимы рассеялись, и поля и деревья украсились миллионом зелёных оттенков долины. Ступа Бодха стала теперь популярной, и наша компания в основном селилась вокруг неё. Нам тоже быстро нашли комнату с видом с балкона на это впечатляющее строение. После Пховы вдохновение побуждало нас попросить Чечу Ринпоче о медитации сна. Мы провели несколько прекрасных дней в оживлённом Катманду в ожидании возвращения нашего первого учителя.
   В эти дни ожидания нашей следующей медитации очень полезной оказалась уже освоенная нами Пхова. Мы быстро завоевали симпатии стай полуголодных собак в окрестностях ступы. Они бросались абсолютно на всё, что могло служить пищей, включая детские экскременты, а корки сыра и чёрствого хлеба, которые мы бросали из окна, пользовались особым успехом. Что они думали о мантрах и добрых пожеланиях, которыми мы сопровождали пищу, остаётся загадкой, но, очевидно, они заметили своих спонсоров. Однажды вечером мы возвращались из города очень поздно, и, когда мы пересекали пустырь между ступой и нашим домом, со всех сторон как по сигналу к нам устремились собачьи стаи. В один миг нас окружили десятки лающих голодных псов, и это грозило реальными неприятностями. Все они были больны, и укус такого животного содержал бы чистый яд. Я оттеснил Ханну к стене ступы, достал свой нож, но - тут мы поняли, в чём дело, и почувствовали волну тепла в своих сердцах. Они не хотели нападать, но, на самом деле, пришли сказать спасибо. Грубый лай, который они только и могли произвести, означал нечто вроде: "Спасибо вам за еду". Я слышал раньше, что животные могут выказывать благодарность, но впервые видел это воочию. Мы были глубоко тронуты и очень хотели сделать что-либо ещё для этих несчастных существ. Скоро такая возможность представилась.
   Кто-то - возможно, туристы, - пожаловался на диких, часто заражённых бешенством собак вокруг Бодхи, и вот однажды появилась группа полицейских. Они разбросали из мешка серые комки отравленной пищи для собак, обрекая их на медленную мучительную смерть. Хотя тибетцы пытались спрятать в своих домах как можно больше собак, им удалось спасти лишь нескольких, которые им доверились.
   Мы вернулись днём, когда полицейские уже уехали. Результаты их работы, однако, были видны повсюду. Вокруг ступы лежали груды тел умирающих собак, хватающих ртом воздух. Пока Ханна бегала за водой, чтобы утолить их жажду, я благословлял умирающих животных реликвиями от Кармапы, обеспечивая почти всем лёгкую смерть. Грузовику, который приехал за трупами, пришлось подождать, пока я закончу, а тибетцы радовались, видя, что мы делаем. Тогда и появилась расхожая шутка, что у нас будет много учеников с грубыми голосами и длинными носами - воплощения тех собак, которые умерли в столь "сильном" месте и которым мы помогли.
   Наконец, вернулся Лама Чечу. Это было замечательно - снова видеть его, а он хотел знать подробно обо всём, что мы делали. Когда я спросил его о медитации сна, он некоторое время смотрел вниз, как будто ждал знака. По-видимому, знак был положительным, потому что он быстро поднял на нас глаза - этот взгляд мы никогда не забудем - и сказал: "Хорошо, я дам вам Милам, медитацию для узнавания ума в состоянии сна".
   Не успели мы услышать его "да", как наше восприятие изменилось. Всё стало сном, и мы оставались в этом состоянии все шесть недель, что провели у него. Эта медитация вводит ум в такое состояние, когда "то, что знает", или "наблюдатель", присутствует вне зависимости от того, спите вы или бодрствуете. Образуется как бы огромное, прозрачное защищенное пространство. В этих условиях ум учится узнавать свои "приколы" и сознательно влиять на них. Становится весьма понятно, что наше так называемое состояние бодрствования поистине является индивидуальным сном внутри коллективного, что мир нашего нормального дневного сознания - это набор проекций, в которых мы участвуем наравне с другими. Чем ближе взгляды и происхождение людей, тем лучше у них получается сотрудничать, а трудность смешения рас и культур объясняется существенными разтличиями в восприятии. Когда это осознавание сияющего пространства пускает корни, - мешающие чувства, возникающие вследствие веры в то, что «вещи - реальны», растворяются сами собой.
   И вот, шесть недель мы провели в пыльной кладовой, над которой жил Лама Чечу. Мы всё время чувствовали его силу и переживали всё как сновидение, спали мы или бодрствовали.
   Несколько раз в день удивительно длинноносая водяная крыса подходила к нашей двери. Она проверяла всё вокруг и своей неторопливой походкой шла к пище, которую мы для неё клали, забирала её и удалялась. Кроме этой крысы к нам не заглядывал никто, и уединение было очень глубоким. Ничто с тех пор не бывает "узким" или "скучным". Когда практика была закончена, Лама Чечу снова проявился в своей обычной форме. Он сказал, что нам пора отправляться к Кармапе. Поскольку мы хотели добраться быстрее, а также потому, что это стоило всего девять долларов, мы взяли билет на самолёт до Биратнагара на самом востоке Непала. Чечу Ринпоче сам проводил нас в аэропорт, и через два дня мы уже были в Сонаде, где узнали точную дату возвращения Кармапы в Сикким. Ринпоче опять был точен: Кармапа возвращался на следующий день.
   Сонаду обволакивало чёрное облако. Удивительно, как община страдала в отсутствие ламы. Калу Ринпоче задерживался в Канаде больше года, и, хотя взамен привезли его брата, в монастыре ничего не происходило. Такая зависимость была трогательной, но детской, и мы решили, что будем делать всё иначе. У нас так дело не пойдёт - ведь целью буддизма является становиться независимым и находить свою собственную силу. В нашей работе на Западе на первом месте должна быть передача людям силы и уверенности. Всё произошло вовремя, и нам не пришлось долго ждать на мосту Тиста, опять наблюдая множество миров, пересекающихся там, - скоро появились машины Кармапы. Он улыбнулся, указал на внутренний карман моей армейской куртки, где было письмо для него, о котором мы совершенно забыли, и благословлял нас до тех пор, пока мы не увидели свет и наши сердца не открылись. Счастливые, мы сели в один из его грузовиков и, медитируя под прекрасным голубым небом, вместе с ним въехали в Сикким.
 
 

 
    16-й Кармана в шапке Гампопы
 
   Следующие дни в Румтеке были необычны, и мы держали ухо востро. Мы как бы проходили курс младших партнёров в работе: Кармана, как никогда раньше, позволял нам наблюдать из-за своего плеча, неоднократно показывая или говоря нам вещи, которых мы не могли понять, пока сами не стали ответственны за развитие других. Он заботился о том, чтобы мы присутствовали, когда он давал советы по организации центров и ритритов (места для медитации в уединении), объяснял, какие практики он считает нужными и как их следует делать. Часто он интересовался нашим мнением, спрашивал, как бы мы организовали это на Западе, и всегда выслушивал наши идеи, но никогда не говорил "да" или "нет". И наша следующая медитация или сон наверняка приносили очевидное решение. В один из дней, когда все знаки, наверное, проявились, и до того, как индийцы стали на нас давить, Кармапа позвал нас, подарил нашему другу Киму Вуншу и нам замечательные подарки и сказал, что теперь мы - первые на Западе - можем с его благословения основывать центры, и после первого опыта пДании я буду учить в Европе и везде. Он обещал направлять нас, сделать так, чтобы его передача и благословение работали через нас всегда, и затем отослал нас, - в полушоковом состоянии, но с таким приливом энергии, который постоянно усиливается и сегодня, - назад в Европу для работы всей этой жизни. Вот так. Наше жгучее желание начать не оставляло пространства для колебаний. Такая ответственность опьяняла нас, а работа была не для лентяев. Принесение освобождающих поучений на Запад, в честь наших учителей и линии преемственности Кагью, потребует от нас неуклонного развития осознавания. С удивлением и глубокой благодарностью мы замечали множество благоприятных событий в течение трёх недель, пока мы добирались до нашего неоднократно забронированного самолёта из Бомбея. Мы радостно считали эти события знаками будущего успеха. В Бодхгайя, в спешке прощаясь с большим золотым Буддой в ступе, мы оба увидели, как он ожил и - улыбнулся нам. Совершенно обалдевшие, мы выбежали из помещения, чтобы поймать наш мотороллер, прежде чем он исчезнет вместе с вещами, и успели только подумать: "А у него есть чувство юмора". Что ещё можно было подумать или сказать?
   Видение вызвало сильнейшее очищение, и всю дорогу до Би-лакуппе и в течение времени, проведённого там, я был на редкость тяжело болен, и боль была удивительно сильной. Голова и горло, казалось, постоянно взрывались. Приехав туда на приятном поезде Калькутта-Мадрас-Майсор - где даже нашлись места для всех -мы попали как раз на цементирование пола первого здания монастыря Кагьюпы на холме с прекрасным видом на лагерь беженцев. Хотя меня' шатало из стороны в сторону и кружилась голова от температуры, я чувствовал, что в каком-то смысле важно сделать что-то на Востоке сейчас, перед началом работы на Западе, - и боль не могла считаться препятствием. Местные поезда до Бомбея быстрее не стали, но дюжина телеграмм изо всех уголков Индии, по крайней мере, сохранила нам бронь на самолёт.
   Прохладным, ясным октябрьским вечером мы приземлились в прекрасном городе Копенгагене.
 
 
    Глава девятнадцатая
    Работа начинается
 
   Н
   аши чудесные родители встречали нас в аэропорту, счастливые оттого, что на этот раз мы не задержались на годы, а вокруг них стояла славная группа наших старых друзей.
   Некоторые из них одновременно с нами прошли через наркотические тусовки, и на них произвела сильное впечатление наша первая книга, "Учение о природе ума". Имея богатый жизненный опыт и много хорошей кармы, они были теперь способны и готовы приносить пользу другим. Символический смысл их появления был ясен, и мы были ужасно рады: работа на Западе начнётся с самой лучшей основы - яркой, проверенной и сплочённой группы идеалистов.
   Уже на следующий вечер в группе этих друзей пробудилась передача Кармапы. С изумлением мы вдруг поняли его последние слова, обращенные к нам: "Теперь я с вами везде и всегда". Датская бухта украсилась закатом, когда я впервые осуществил передачу силы Кармапы на европейском континенте. Удивляясь, я услышал, как даю поучения, и увидел, как мои руки благословляют присутствующих реликвиями от Кармапы.
   Нечто гораздо более сильное и сознательное, чем "я", с которым отождествляются люди, прокладывало себе путь, и всё наполнялось блаженством.
   По большому счёту это означало постепенное окончание нашей с Ханной беззаботной жизни потребителей буддизма. Ради самого себя можно и не подвергать определённые ценности критическому анализу. Но если есть ответственность за других, то такой роскоши себе уже не позволишь.
   По этой причине продолжение этой книги, "Верхом на тигре" (на русском языке также выпущенное издательством "Алмазный Путь"), высвечивает как здоровые, так и нездоровые аспекты прихода буддизма на Запад.
   Они, в основном, касаются уникального развития самого яркого из переселенцев - линии Карма Кагью. Ей удалось учредить институт KIBI (Международный Буддийский Институт имени Кармапы) в Дели, Дордонье, Элисте и Вирджинии, монашескую организацию во Франции, и, на данный момент, свыше 200 светских и йогических центров в мире, ответственность за которые лежит на мне.
 
 

 
    Его Святейшество 16-й Гьялва Кармапа в копенгагенском центре. Декабрь 1976 года
 
   Я работаю ламой начиная с 1972 года. Это время не было скучным, и я очень доволен тем, что Запад не только впитал лучшее из традиционного буддизма, но и дал ему новую жизнь.
   Сейчас, спустя 1250 лет, исполняется великое пророчество Гуру Ринпоче: "Когда огненный бык будет двигаться на колёсах (поезда) и повсюду будет летать железная птица (самолёты), когда тибетцы расползутся как муравьи по всему миру, моя Дхарма придёт на землю белых людей".
 
 
    Региональные буддийские центры
 
   линии преемственности Карма Кагью в России, на Украине и Балтии, находящиеся под духовным руководством 17-го Кармапы Тхайе Дордже и направляемые Ламой Оле Нидалом:
   Санкт-Петербург
   Штаб-квартира Российской Ассоциации Буддистов Школы
   Карма Кагью:
   Санкт-Петербург, 190068, Никольский пер. 7-26
   тел. [phone]
   Факс:[phone]
   e-mail: [e-mail]
   Москва
   г.Москва ,103051, Петровский б-р, 17/1-35
   тел./факс [phone]
   e-mail: [e-mail]
   Волга
   Самара ул. Ерашевского 1-15
   тел. [phone]
   Ульяновск [e-mail]
   Нижний Новгород [e-mail]
   Юг
   Пятигорск [e-mail]
   Элиста (филиал Международного Института Кармапы)
   [e-mail]
   Краснодар [e-mail]
   Дальний Восток
   690014, г.Владивосток, ул. Державина, 3
   тел. 4232 - 405233
   e-mail: [e-mail]
   Хабаровск [e-mail]
   Благовещенск [e-mail]
 
   Север
   Архангельск [e-mail]
   Сибирь
   Иркутск
   664035 г. Иркутск, ул. Шевцова 68, Буддийский Центр.
   тел. 3952 - 337914
   [e-mail]
   Новосибирск [e-mail]
   Новосибирск-Академгородок
   [e-mail]
   Улан-Удэ [e-mail]
   Красноярск [e-mail]
   Урал
   Челябинск [e-mail]
   Украина
   Штаб-квартира Украинской Ассоциации Буддистов Школы
   Карма Кагью
   88017 Украина, г.Ужгород, ул.Шевченко, 41-а
   тел. 03122 - 42692
   E-mail:[e-mail]
   Киев, ул. Белорусская 28, кв. 37
   тел.[phone]
   e-mail: [e-mail]
   г. Луганск
   тел. 0642 - 552339
   e-mail: [e-mail]
   Беларусь
   Минск E-mail: [e-mail]
   Латвия
   Рига E-mail: [e-mail]
 
   На территории России, Украины, Беларуси и Балтии насчитывается около восьмидесяти центров и групп медитации Линии Карма Кагью. Информацию о них можно получить, связавшись с ближайшим региональным центром или Штаб-квартирой.