Страница:
Меня несли в главный зал, где должно было проходить столь курьезное бракосочетание, на бархатной ярко-красной подушечке, расшитой золотыми цветами (совершенно безвкусными, с моей точки зрения, но сейчас не до эстетики) и свисающими по углам длинными кистями. Я восседала на ней с поистине королевским видом, высоко держа голову и выпятив нижнюю челюсть. Прямо картину с меня писать можно было. Маслом. Растительным. Принимать человеческий облик я отказалась категорически, заявив, что если уж кому приспичило жениться, то пусть меня берет такой, какая есть, а не нравится – скатертью дорога, катапультой обеспечу. Скрывать и дальше мою истинную сущность я посчитала бессмысленным, пусть теперь все знают, кто я такая на самом деле. Ведь ради этого мой жених незваный и враг теперь уже личный собирается терпеть муки брачной жизни.
Однако нас ждали. Нетерпеливо, я думаю. Похоже, действительно приспичило. Опоздание невесты на собственное бракосочетание не способствует нормальному душевному равновесию жениха, слышала я где-то такое. Ничего, помучается немного, свадьба не мне нужна. Пусть заранее знает, что ни одно хорошее дело браком не назовут. И я собиралась это подтвердить на практике. Не одной же мне отдуваться!
Едва служанка, которой выпала ответственность и честь доставить меня к месту назначения, показалась в дверях зала, в нашу сторону тут же обратились взоры многочисленных присутствующих. Оказывается, отец уже и гостей насобирать где-то успел. Оперативно у него это получилось! Хотя чего я удивляюсь, волшебное слово «халява» – и все в сборе.
Но гости меня интересовали сейчас меньше всего, хотя среди них были и очень даже оригинальные представители других рас, прибывшие по государственным делам. Одни зеленые циклопы и водяной в бочке чего стоили. Про странствующих монахов, стихоплетов, разных купцов и прочий непонятный, а то и просто подозрительный люд я вообще молчу. Такое впечатление, что отцу важно было не качество, а количество. И все это разномастное «количество» при моем появлении словно потеряло дар речи, в зале воцарилась гробовая тишина. Удивленно-ошарашенно-непонимающие взоры устремились на маленькую ящерку.
Но мне было откровенно безразлично столь повышенное внимание, я жадно высматривала того, кто должен был в необозримом будущем стать моим мужем на всю оставшуюся кошмарную жизнь. До боли в глазах знакомые физиономии министров, чиновников и прочих придворных прихлебателей, у большинства которых ума с комариный... носик, я даже особо не разглядывала. Ну и где этот ненормальный? Покажите мне его. Неужели сбежал? Или от волнения и длительного ожидания у него случилось расстройство желудка, и он отлучился по причине более важной, чем встреча невесты?
Мои губы уже стали растягиваться в торжествующей улыбке, но тут один из двух закутанных в плащ «монахов», стоящих особняком, неторопливо повернулся в нашу сторону, капюшон небрежно съехал на плечи... Моя улыбка скрючилась в предсмертной судороге.
Унесите меня отсюда! Срочно! Спасите любым способом! Умертвите! Предайте вечному забвению! Отправьте в пожизненную ссылку! Но я не хочу замуж за НЕГО!!!
На меня смотрели золотистые холодные глаза с узкими вертикальными зрачками. Может быть, мой жених и красив, и строен, и вообще душка, но глаза... Глаза равнодушной змеи, присмотревшей себе жертву и уверенной, что эта самая жертва уже никуда не денется. Так же спокойно и бездушно бывает само золото, которому абсолютно без разницы, чья кровь проливается за право обладания им.
По коже пробежал ледяной сквознячок. Если бы я в своей второй ипостаси могла, то еще и мурашками покрылась бы. Но хорошо, что не умею, вряд ли мне пойдет пупырчатость.
Я с трудом оторвала взгляд от этого решившего на мне жениться кошмара и перевела его на того, кто стоял с ним рядом. Он был намного старше, наверное, даже ровесник моего отца, и у него были такие же жуткие глаза с вертикальными зрачками, но только зеленые, и они рассматривали мое пятнистое маленькое тельце с гораздо большим, чем у жениха, любопытством. Так, значит, сам Владыка Золотоносных Гор приехал сватать своего сына! Вот почему отец не только не отказал, но и согласился на свадьбу в тот же день. Хотя странно все это.
Я судорожно сглотнула и попятилась. Нет! Ни за что! Никогда! Ни за какие сокровища мира! Все, я точно решила уйти в монастырь! Где тут священник? Постригите меня в монахини! Правда, на мне в данный момент ни одной волосинки нет, но это уже мелочи жизни, меньше мороки.
Но тут подушка предательски кончилась, и мои задние лапки дальше нащупали пустоту. И быть бы мне распластанной на полу, если бы одна из стоящих рядом служанок не успела вовремя меня подхватить и водрузить обратно.
– Обалдела, что ли, лягушка свежемороженая?! – истошно заверещала я. – Холодными руками меня хватать! Я же так простудиться могу!
– Н-н-но ваше в-в-высочество т-т-тогда бы уп-п-пало... – безжизненным голосом прошелестела она.
– А так я заболею и умру, невелика разница. И не смей ко мне обращаться «оно», я – царевна, а не существо неопределенного пола и классовой принадлежности!
Премного благодарна ей, конечно, за помощь, орала-то я больше от страха, чем по существу, но лучше бы она меня отсюда унесла. И чем быстрей, тем лучше. Спрятаться где-нибудь под плинтусом, и пусть весь мир подождет, а когда мой женишок состарится и умрет, вылезу.
По залу пробежал неуверенный ропот, окружающие постепенно приходили в себя. Кто-то сдавленно хихикнул, а моя несушка затряслась так, что подушка опасно завибрировала. Край опять очень быстро приближался, но мне удалось в последний момент уцепиться за свисающую золотую кисточку и, раскачиваясь, зависнуть над полом. Подхватывать меня больше никто не рискнул, а вот уронить всем на радость – это пожалуйста!
– А вот и наша невеста! – громогласно объявил мой трехглавый отец, приближаясь ко мне, и зашипел, низко склонившись над бедной перепуганной ящеркой: – Ты что же это, паршивка хвостатая, делаешь?! Все наше царство опозорить хочешь? А ну быстро прими подобающий облик! Свадебный! Или хотя бы просто человеческий.
Вот всегда, когда намечается хорошая пьянка (а любые гости – это именно винопой), отец предстает в своем чешуйчатом обличье. По его многолетним подсчетам, так больше вина влезает, а вот утром, в моменты тяжелого отходняка, он более приемлет человеческий облик. Еще бы! Всегда лучше, когда у тебя одна голова болит, а не три сразу.
– Чем тебе мой облик не нравится? – нагло заявила я, даже не понижая голоса. – Ну маленькая! Ну пятнистенькая! И дальше что? Кто-то против? – и вперила взгляд в своего жениха: – Ты против, дорогой?
По залу снова пробежал шумок недоумения и негодования. Кто-то из дам даже в обморок попытался упасть, но желание узнать, что ответит жених на мою откровенную наглость, оказалось сильнее, поэтому дело ограничилось лишь закатыванием глаз и шипящими репликами.
– Она с ума от счастья сошла, потому и не знает, что творит.
– Счастье-то довольно сомнительное, хотя давно надо было ее замуж выдать!
– Совсем от рук девчонка отбилась!
– Может, хоть там присмиреет?
– Я бы на ее месте присмирела.
– Откуда столько нахальства в ней? И не боится ведь!
– А когда она кого-нибудь боялась? Вся в отца...
– А Змей-то хорош, такое чудо ото всех прятал...
Я с удовольствием выслушала все эти «комплименты» в свой адрес и кокетливо помахала хвостиком. Какая прелесть! Всегда приятно узнать, что о тебе думают на самом деле.
Взоры всех присутствующих были теперь устремлены на Полоза, который не отрывал от меня немигающего взгляда с того момента, как я появилась в поле его зрения. Надо сказать, уверенности это мне не прибавляло, скорее наоборот, вводило в состояние неописуемого ужаса, от которого я обнаглела еще больше. На нервной почве.
– А женихи все такие немногословные или только мне так несказанно повезло? – поинтересовалась я. – Было бы неплохо, хоть нотаций читать не будет.
– Я тебе их на бумажке напишу, – вдруг ответил жених на удивление приятным низким голосом.
– Ух ты! – чуть не подпрыгнула я, но вовремя вспомнила про свое подвешенное состояние. – Будем переписываться! Я обещаю, что отвечу обязательно! Адресок оставь.
– Салли, ты в своем уме?! – Отец выхватил подушку со мной из рук у побледневшей до состояния прозрачности служанки. – Замолчи сейчас же! Ты похожа на бешеную блоху.
Я подождала, пока кисточка перестанет раскачиваться, и радостно заявила:
– А ты нет? Где сваты? Где предложение руки и сердца? А томные взгляды и признания в любви под луной? В конце концов, где подарки?!
– Салли!..
– Я смотрю, невеста у вас с норовом, – незаметно подошел к нам Владыка. Его зеленые глаза почему-то не внушали мне такого ужаса, как глаза моего жениха. Наверное, они не были такими холодными и равнодушными. Хотя вертикальные зрачки и отсутствие белков сами по себе не способствуют душевному равновесию.
Мой будущий свекор разглядывал меня с видом профессионального повара, покупающего на рынке мясо и проверяющего его на свежесть.
– Надеюсь, она просто психически неуравновешенна, а не страдает каким-либо особым видом сумасшествия? – задумчиво поинтересовался он.
– Да вы хоть раз видели чокнутую саламандру? – искренне возмутилась я. Тоже мне – эксперт по психам! Хотя...
– Я вообще саламандру первый раз вижу.
«Очень хотелось, чтобы и в последний», – явственно читалось на его лице.
– Ну и что дальше? – громко заявила я, с трудом вскарабкиваясь на подушку. И ведь никто не помог, даже за лапку не поддержал! А еще мужики! – Давайте, давайте, начинайте. Я что, зря марафет наводила, хвост ваксой мазала?
Зеленоглазого Владыку я самым бессовестным образом игнорировала.
– Позовите священника! – зычно крикнул мой папашка, у меня чуть уши не заложило.
Владыка Гор не спеша отошел к сыну, и они тихо перекинулись парой фраз. «Обо мне сплетничают, – злорадно подумала я. – Сами такие! Вроде со спины люди как люди, а как глянут... Вот повезло-то мне с женихом! Змеюка, она где угодно змеюка, и человеческое обличье ничего не меняет. Лучше бы я за какого-нибудь Иванушку-дурачка замуж вышла. И страху меньше, и свободы больше. А тут не знаешь, чего и ждать от такого замужества».
О том, что я тоже не до конца человек (про папашку и говорить нечего), а уж сейчас особенно, в тот момент мысли даже не возникло.
Откуда-то из-под стола вызволили перепуганного до икоты священника.
С религией у отца всегда были проблемы. Или у религии с отцом, это зависело от причины разногласий. Папашку раз пятнадцать уже отлучали от церкви за всякие разрушительные непотребства и регулярно устраиваемые дебоши с выжиганием посевных полей, набегами на монастырские склады и разорением церковных сокровищниц. В состоянии не совсем адекватном, достигнутом принятием большого количества горячительных напитков, с ним спорить было бесполезно, поэтому анафеме его предавали, как правило, по утрам, когда раскаяние венценосного вредителя превышало все предельно допустимые нормы. Но по прошествии непродолжительного времени издавался царев указ о взимании повышенного налога с церкви за жертвоприношения и сомнительную благотворительность, и Змея Горыныча снова радостно принимали обратно как самого желанного и богобоязненного великомученика. Наступал относительный мир и покой. Временный. До следующего раза. Это даже стало чем-то вроде ритуала. Все его ждали и немного побаивались, как ночных заморозков по поздней весне.
Вот сейчас как раз и был такой момент, когда анафему сняли с папашки всего несколько дней назад, а повышенные налоги еще не снизили. Поэтому священник, которого каким-то образом успели заманить сюда, трясся от страха и совершенно не знал, как вести себя в такой нестандартной ситуации. Вроде бы можно и нос позадирать, разыгрывая оскорбленное высокопреподобие, но в то же время кто знает, чем эта гордыня может грозить в будущем. Змей Горыныч – существо непредсказуемое и излишне злопамятное, то есть помнит то, чего не надо. А если и не помнит, то что-нибудь все равно сожжет – на всякий случай. И эти узкоглазые еще пожаловали, страху на богобоязненный люд наводят одним своим видом.
– Салли, веди себя прилично, ты же невеста, а не девчушка-веселушка! – Отец снова всучил подушку со мной служанке, успешно изображавшей привидение, и я в очередной раз чуть не сверзилась. Никакого уважения к моей сосватанной особе! Трясут, как переспелую грушу!
Мой наводящий панический ужас жених закашлялся в кулак, еле сдерживая смех и с интересом наблюдая за моими невероятными попытками удержать шаткое (в прямом смысле) равновесие. Наверное, его бы очень порадовало мое живописное падение, вон как веселится. Фигу! Чисто из вредности не свалюсь! Срастусь с этой подушкой, но такого удовольствия ему не доставлю!
Тем временем священник пришел к согласию с самим собой, бодро принял у кого-то из сердобольных гостей кубок с вином (причем, судя по степени покраснения носа, уже далеко не первый), осушил его одним махом и удовлетворенно крякнул. Это означало начало церемонии бракосочетания. Откуда-то из складок рясы была извлечена засаленная брошюрка с подробным описанием проведения сего нехитрого обряда, и меня преподнесли к моему суженому чудовищу на максимально близкое расстояние.
Меня откровенно разглядывали. Я не удержалась и показала ему раздвоенный язык.
– Дурдом, – процедил сквозь зубы мой женишок, высокомерно отворачиваясь, как мне показалось, только за тем, чтобы тоже не показать мне язык в ответ. Если бы он это сделал, я бы его сразу зауважала, а так...
– Ага! – радостно согласилась я. – Самый настоящий дурдом! Ты все-таки решил к нам присоединиться или уже передумал? Знай – это заразно и почти неизлечимо.
Он бросил в мою сторону леденящий душу взгляд и... не двинулся с места.
Сдержать вздох разочарования было выше моих сил. Ну почему?! Я ему такой замечательный шанс предоставила избавиться от меня, пока не поздно, а он им воспользоваться не хочет. И на кой перец я ему сдалась? Неужели, кроме меня, все невесты повывелись? Сомневаюсь, что появился оптовый покупатель на такой долговечный товар с пожизненной гарантией и скупил всех девиц на выданье. А я так надеялась, что он впечатлится моей истерикой и сбежит...
Священник затягивать особо церемонию не стал. То ли ему хотелось поскорее от нас отделаться, то ли его больше в данный момент прельщал винный жбан, заманчиво выставивший краник, на который святый отче то и дело поглядывал и постоянно сглатывал, когда с него срывалась одинокая капля, то ли ему самому этот балаган не очень нравился. Я, собственно, тоже не горела сильным желанием стоять тут еще полдня и очнулась от своих невеселых мыслей, только когда Полоз насмешливо прошипел:
– Ты вообще слышишь что-нибудь, глухня? К тебе обращаются.
– Да! – вздрогнула я. – А что такое?
И покрутила головой по сторонам. Мой змееглазый женишок как-то странно хмыкнул и придавил меня ладонью к подушке. Это он обниматься так лезет, что ли? Мне не нравится и не видно ничего, между прочим. Я – против! Но возмутиться столь вопиющим обращением не успела. Тело свело довольно болезненной судорогой, по глазам резанул яркий белый свет. Я непроизвольно зажмурилась, но от этого легче не стало. Напротив, свет вспыхнул еще ярче, постепенно становясь желто-оранжевым. Казалось, он проникает в каждую частичку моего маленького неподвижно-придавленного тельца, заполняет его целиком и уже не может вместиться. Откуда он идет, из ладони Полоза или из другого не менее жестокого источника, определить я не смогла, свет вливался в меня со всех сторон. Еще немного, и меня просто разорвет на части! Ко всему прочему стало немилосердно припекать. Это что же такое делается-то? Меня замуж выдают или живьем поджарить пытаются? Никогда не думала, что это одно и то же. Однако все попытки пошевелиться или хоть как-то выказать свое возмущение такими садистскими способами бракосочетания не дали никаких результатов. Двигаться я не могла, язык предательски отказывался мне повиноваться. А боль от жара и нестерпимого света тем временем стала почти невыносимой. Но в самый последний момент, когда сознание уже готово было издевательски помахать мне ручкой, все исчезло как по мановению волшебной палочки. И рука Полоза тоже.
Ничего себе свадебный подарочек мой благоверный приготовил. Отсутствием оригинальности он явно не страдает, но чтобы с такими извращениями?! Можно, конечно, понять, что жаркое нужно употреблять горячим, и даже его в этом поддерживаю, только я же не ужин! Вывод номер один: когда Полоз голодный, от него нужно держаться как можно дальше. Вывод номер два: точно скажу «нет» на любое его предложение, каким бы невинным оно ни было. Даже в карты рядом играть не сяду. Если смогу пошевелиться после только что пережитого, конечно.
Я прислушалась к внутренним ощущениям. Ни боли, ни слабости не было и в помине. Пошевелила лапкой, другой, головой повертела, хвостиком подергала – все исправно работает.
– Что это было? – ошеломленно просипела я. Голос тоже никуда не делся. Ура! Потери минимальные.
– Высшее соединение, – прошипели в ответ.
– ...а посему этот брак считается законным, и вы объявляетесь мужем и женой! – торжественно и более вразумительно ответил мне священник и вытер выступивший от усердия или же от катастрофически упавшего уровня алкоголя в организме пот со лба. – Аминь! Жених, можете поцеловать неве... Кхе... Кхе... М-да...
Он смущенно закашлялся, видимо сообразив, что сморозил явную глупость. На его практике, вероятно, еще ни разу никто не целовал ящериц (да и не венчал, естественно), и он плохо себе представлял, как это вообще должно выглядеть. Думаю, все остальные тоже, потому что сейчас на нашу потрясающую пару смотрели с нескрываемым любопытством и информационной жадностью.
– Что?! – возмущенно пискнула я, окончательно прорезавшимся от возмущения голосом. – Какая жена?! Какой муж?! Меня вообще чуть не уничтожили по твоей милости!
– Высшее соединение – это когда союз совершается во имя...
Тихое монотонное шипение вывело меня из равновесия окончательно.
– Я не давала своего согласия! Это произвол!
– Разве? – равнодушно приподнял одну бровь Полоз, глядя куда-то поверх меня. – Все прекрасно слышали, как ты ответила «да» на вопрос «готова ли ты взять в законные мужья наследника Царства Золотоносных Гор Великого Полоза?», – и отошел в сторону, не желая зарабатывать головную боль от моих громогласных возмущений в самом начале такого сомнительного мероприятия, как брак. Хотя что я говорю? Головную боль (а если повезет, то и еще что-нибудь посущественнее) он уже себе заработал, и имя этому прекрасному букету недоразумений – Саламандра.
– Я не это имела в виду! – взвизгнула я ему вслед, снова балансируя в опасной близости от края подушки. – Так нечестно! Это обман. Ты воспользовался моей задумчивостью в корыстных целях! А где же кольца? А букет невесты, который кидать надо? А свадебные подарки?
– Интересно, и куда тебе кольцо надевать? – хмыкнул Полоз, даже не глядя в мою сторону. – На шею если только.
– А вот сюда хотя бы! – Я кокетливо подставила хвостик и невинно похлопала глазками. – Подойдет?
– Когда примешь свой нормальный человеческий облик, тогда и о кольцах поговорим, – сквозь зубы процедил он и нагло спрятал бархатную темно-синюю коробочку в карман. Демонстративно так, чтобы я видела.
– Ну и пожалуйста! – вполне искренне обиделась я. – Ну и не надо! Не больно-то и хотелось! Нужна мне эта ваша дешевая бижутерия!
– На эту «дешевую бижутерию», между прочим, можно купить весь ваш дворец с полной меблировкой и обслуживающим персоналом, – холодно заметил Владыка.
Я мысленно прикинула, но так и не смогла представить, что же это должно быть за кольцо. Даже по самым скромным меркам, чистых бриллиантов на нем должно быть не менее десяти килограмм.
– Посмотреть-то хоть дай, – невинно попросила я, не в силах совладать с любопытством. – Себе-то вон уже нацепил. Скромненькое, правда, но со вкусом. Это чтобы сильно в глаза не бросалось?
Обручальное кольцо моего новоиспеченного мужа действительно было более чем простеньким – тонкий золотой ободок и несколько маленьких изумрудиков. Даже на себе экономит, и это в столь важный день. Сидеть мне на хлебе и воде до скончания века с таким скупердяем...
– Обойдешься, – не потрудившись подыскать более вежливый ответ, брякнул Полоз.
М-да, манеры его оставляют желать лучшего. Вот и хорошо, я тоже церемониться не собираюсь. Все равно в бракованном состоянии недолго буду пребывать. Пусть пеняет теперь на себя.
На свадебном пиру сначала царили траурное спокойствие и благочестивая тишина, как на похоронах. Народ еще не знал, как стоит себя правильно вести – радоваться (повод подходящий) или оплакивать (было кого), а потому сохранял довольно стойкий нейтралитет. Правда, недолго. Спиртное все-таки обладает поистине волшебной, если не сказать магической силой, и уже очень скоро гости начали потихоньку переговариваться, посмеиваться, переругиваться, некоторые пытались петь песни, больше похожие на заупокойные. Нас, молодоженов (какой ужас, докатилась я все-таки до такой жизни, сама не заметив когда!), посадили во главе стола, причем для меня натащили целую груду подушек, чтобы невесту хоть немного было видно, но мне это помогло мало – приходилось балансировать на этой шаткой и непрочной конструкции, выискивая центр равновесия. Хоть немного облегчать мне жизнь никто не спешил, моя служанка-несушка свалила в полубессознательном состоянии, как только представилась такая возможность, а остальным было до фонаря, Полозу и подавно. Личные трудности невесты никого не волновали.
Мой новоиспеченный муженек откровенно скучал и обращал на меня внимания не больше, чем на поставленный в углу пыльный канделябр, отчего я обиделась еще сильнее. Презрительно сощурившись, в промежутках между опасными поисками все того же равновесия, которое исчезало даже от элементарного моргания, я наблюдала, как гости поглощают многочисленные яства, от которых стол буквально ломился, и завистливо сглатывала слюну. Дотянуться самой хоть до чего-нибудь я просто-напросто была не в состоянии ввиду мелких размеров и разделявшего меня и стол расстояния, а лапки-то короткие. А есть хотелось. И пить, собственно, тоже, желательно чего-нибудь покрепче, нервишки подлечить. Говорят, помогает. Сейчас самое время проверить это на практике.
После осознания окончательного и бесповоротного факта моего замужества наглости у меня несколько поубавилось, и я теперь пыталась хотя бы свыкнуться с этой не очень жизнерадостной мыслью, потому что выхода никакого пока не видела. Да ладно бы еще жених нормальный был, а то... Бррр...
– Что же мы сидим, как на похоронах? – вдруг вспомнила правая голова моего папашки истинную причину сегодняшнего сборища. – Горько! – И он вытер рукавом один увлажнившийся скупой слезой глаз. Его зачем-то активно поддержали, в основном свои, регулярно поддерживающие отца в его страсти к хмельному.
Отец был уже в той стадии подпития, когда абсолютно неважно, за что пить, и то, что невеста может запросто уместиться на ладони жениха, да и вообще имеет вид, совершенно не располагающий к поцелуям, его совсем не волновало. Хотя ящерка из меня очень даже ничего, но не все способны оценить столь экзотическое очарование. Мой узкоглазенький оказался как раз из их числа. Никакой романтики и чувства юмора у человека... точнее, змеюки подколодной. Вообще-то я бы на месте жениха от такого откровенного издевательства давно уже смылась, но он молодец, стойко держится. И что ему так приспичило именно на мне жениться? Посговорчивей не нашлось, что ли? Интересно, как он выкручиваться сейчас будет, видно же, что эта обязательная часть программы любой свадьбы его совершенно не радует.
Я злорадно повернулась к Полозу, даже забыв о грозящей мне опасности (желание увидеть, как его холодное лицо перекосит, пересилило все доводы осторожности), за что тут же и поплатилась. Подушки зашатались, явно не рассчитанные на столь резкие движения, накренились, завибрировали, и вся это пуховая груда начала неторопливо осыпаться вниз. Естественно, вместе со мной.
Пол катастрофически быстро приближался, а он каменный, между прочим. Восторга это напоминание, конечно, с моей стороны не вызвало, и валяться бы мне распластанной и погребенной под все теми же подушками, если бы я вдруг не зависла в воздухе всего в нескольких вершках от этого самого пола. Резкая боль в хвосте красноречиво дала понять, какой именно части тела я должна быть благодарна за свое спасение, но вот то, кто вцепился в мой несчастный хвостовой отросток, меня совершенно не радовало.
– Отпусти, садюга! – взвизгнула я. – Больно же!
– Если я тебя отпущу, тебе будет еще больнее, – логично прошипел Полоз и не очень осторожно водрузил меня прямо на стол рядом со своей тарелкой. Даже салфеточку заботливо подстелил. Интересно, он ее как половичок для вытирания лапок мне подсунул? Я по полу не ходила, даже упасть не успела по его же вине, так что очень даже чистая и вытирать ничего не буду. Но Полоза вроде бы моя некультурность нисколько не смущала, только аппетит отбила окончательно, потому что к тарелке с едой он так больше и не притронулся. Вот и правильно! Есть много вредно, а то еще растолстеет ненароком.