Страница:
– А про максимализм – он у меня в квадрате. В окружности! бывает, до отупения. Но тебе повезло. А может быть, к несчастью. Я – или пуст, и Тебе легко меня заполнять. Или просто место для Тебя давно уже готово. Приходи и занимай. И только лелеять буду. Может быть, и баловать. Как дитя любимое. Как желанную. Женщину. Как душу самую родную. А так, далеко не подарок. Во многом. Трудный я. Подросток.
– Ой, как не люблю я так сумбурно изъясняться, но не отвечать Тебе – почти, что утончение пульса. Уже Твоя, но еще не Твоя, М.
– Так и я, смотри, не удержался и не сохранил приличий. Я к Вам на Ты уже так часто… И Ваше ко мне обращение на «ты» мне также мило. Или даже необходимое, точнее, столь желанное мне продолжение… чего? Наваждения? Хуже того или лучше, но я и умру во имя Бога. И с Его именем на устах. Значит, на губах своих. Если они даже не смогут шевелиться. Или я это всё придумал сам. Это все мираж, томление крови. Но и это я сейчас сказал так, для того, чтобы свести всё к шутке. То, что выше. То, что вижу. Или, по крайней мере, к чему готов. А путь этот всяко тяжкий. К Богу. Но тем и слаще… Бог. Да, ну, какой тут мазохизм?! Будто я не знаю, что такое боль? И разве её я в силах полюбить?
Будто я не знаю, что и страдание чистит не хуже огня? Но разве я хочу страданий? Или боли? Нет, я хочу быть с Богом. И еще, Он ведь верит в меня и в то, что я не последний из Его солдат! Настоящих и бессмертных. Потому что я тысячи раз уже готов умереть и чтобы не было меня, но чтобы Бог во мне остался. Или Он усмотрит. И вооружит Он меня, как мало, кто вооружен ныне из смертных. Чего же мне бояться, если Бог со мной?! Разве что малодушия и трусости. И плотской немощи и уязвимости?
Спаси меня, Боже и не дай мне так опозориться. Лучше сейчас же умертви меня и брось собакам на съеденье. Но укрепи. Иду. И сокрушу любое противостоянье. А Тебе? Тебе – уступлю. Даже если это будет своеволием моим и преступлением против Бога. Но Он не даст мне преткнуться. Ибо и не я. Но Он идет. А мне просто нужно быть и оставаться человеком. Ты спросила. Мне пришлось ответить. Что будешь делать?
Как вырастить морковь?
Возвращение Изиды
Какое слово нам опостылило?
Ave, Caesar!
Гита или о том, что нас губит
– Ой, как не люблю я так сумбурно изъясняться, но не отвечать Тебе – почти, что утончение пульса. Уже Твоя, но еще не Твоя, М.
– Так и я, смотри, не удержался и не сохранил приличий. Я к Вам на Ты уже так часто… И Ваше ко мне обращение на «ты» мне также мило. Или даже необходимое, точнее, столь желанное мне продолжение… чего? Наваждения? Хуже того или лучше, но я и умру во имя Бога. И с Его именем на устах. Значит, на губах своих. Если они даже не смогут шевелиться. Или я это всё придумал сам. Это все мираж, томление крови. Но и это я сейчас сказал так, для того, чтобы свести всё к шутке. То, что выше. То, что вижу. Или, по крайней мере, к чему готов. А путь этот всяко тяжкий. К Богу. Но тем и слаще… Бог. Да, ну, какой тут мазохизм?! Будто я не знаю, что такое боль? И разве её я в силах полюбить?
Будто я не знаю, что и страдание чистит не хуже огня? Но разве я хочу страданий? Или боли? Нет, я хочу быть с Богом. И еще, Он ведь верит в меня и в то, что я не последний из Его солдат! Настоящих и бессмертных. Потому что я тысячи раз уже готов умереть и чтобы не было меня, но чтобы Бог во мне остался. Или Он усмотрит. И вооружит Он меня, как мало, кто вооружен ныне из смертных. Чего же мне бояться, если Бог со мной?! Разве что малодушия и трусости. И плотской немощи и уязвимости?
Спаси меня, Боже и не дай мне так опозориться. Лучше сейчас же умертви меня и брось собакам на съеденье. Но укрепи. Иду. И сокрушу любое противостоянье. А Тебе? Тебе – уступлю. Даже если это будет своеволием моим и преступлением против Бога. Но Он не даст мне преткнуться. Ибо и не я. Но Он идет. А мне просто нужно быть и оставаться человеком. Ты спросила. Мне пришлось ответить. Что будешь делать?
Как вырастить морковь?
В Москве, это в те дни, когда случилась наша общая встреча, я заглянул в знаменитый «Книжный Мир» в отдел Религии, и Духовной литературы. Хотел прикупить нечто из малоизвестного, глубинного, ну, просто что-нибудь сокровенное. И стал искать по названиям, по авторам.
«Как узнать будущее», «Как исцелить себя», «Как исправить свою Карму», «Как достичь просветления», «Как стать бессмертным», «Как познать себя», «Как правильно медитировать», «Как стать Богом», «Как вылечить геморрой»…
… Как сварить свеклу, как заготовить морковный сок, как пеленать младенца, как стать миллионером… – невозможно всё это перечислить! Чего только нет в книжном мире землян! И море, ну, просто море наставлений, советов на все случаи жизни. А методик, практик, учений? Тысячи и сотни, а то и миллионы убежденных прозелитов из различных школ и духовных собраний желают вас научить быть счастливыми. Как об стенку горох.
И, казалось бы, всё давно знают или, по крайней мере, судя по обилию чтива (и руководств, и наставлений, и назиданий), должны бы уже знать люди и жить, как боги, и быть бессмертными, и уже по много раз войти во всевозможные формы и виды измененного и расширенного, супраментального, и вообще – квадризавихренного и всякого даже немыслимого сознания. На Меркабы давно уже сели, обратившись в плазменные сгустки самости и – в мир блаженства! Но! Страдают. Болеют. О будущем ни черта не знают. Карму не исправляют. Соседу пакостят. Морковку – и ту посадить толком не всегда умеют! И безбожие кругом тотальное, и бездуховность – фатальная!
Одиночки из стада пытаются выбраться, случается, рвут колючую проволоку ограждений, грудью кидаются на электрические провода надуманных запретов, установок, а мир – и ныне там!
Из книжного магазина я вышел с пустыми руками. Не стал покупать ни кабалистику, (редкие сведения), ни руководство по овладению магией, ни наставления по медитации… Я увидел тщетность всей этой писанины. Я увидел, как каждый из нас вновь и вновь, на какой бы резиновый промежуток не была растянута история человечества, проходит каждый раз сначала этот маршрут. Это путь к себе. И каких только вихляний и прибамбасов по дороге с каждым из нас не случается! И каким только внушением мы не водим себя… за нос, конечно! И даже убеждаем себя, что не очень-то и трудно, что добытая нами правда – и есть та самая, единая и неоспоримая, хотя бы для нас самих.
Но! Мир в блуду! Люди в заблуждении. Все лечат друг друга, спасают, поучают, наставляют, будучи подчас в полном неведении, можно сказать, в клинике и мракобесии.
И совсем никому неведомые, не объявляющие себя миру одиночки несут в себе свет, живы им, живут тихо рядом с нами, а искатели истины несутся с воспаленными взорами мимо – кто в Гималаи, кто под Красноярск, кто в Иерусалим, кто в Мекку, кто куда. И все всё знают, и никто ничего не знает. А просветленных-то сколько! И уже каждый второй сподобился услышать звук от одной ладошки, как это бывает при хлопке двумя. А сколько шастают в астрале, проходят инициации с помощью наркотиков, постигли смак осознанных сновидений! Одному даже деревянным колышком специально пробили дырочку в черепе – как раз между глаз, дабы открыть еще один – третий.
Я уже не говорю о заживо спасенных в новоявленных христианских течениях и, тем более, не говорю о православии, столь же дремучем, сколь и восхитительном в своей догматике и гимнах невежеству…
Но! Братья и сестры! Любви никто, почти никто не имеет. И очень даже образованные, и совсем уже из астрала не выходящие, вкусив однажды прелести самообольщения, и мистически очень одухотворенные, даже в камнях сподобившиеся увидеть живую душу, и трепетные, и горячие, и алчущие правды, и крайне воинствующие, и покорные, и смиренные, и аскеты, и разгульники – ну, не имеют они Любви; хоть умри, ни у кого Её нет. Разговоры есть, сетования есть, поиски есть, открытия даже имеются, проповеди ведутся почти что на всех перекрестках вселенной, а Любви нет. (Ко многим, кого я посещал в глухомани таежной, на окраинах деревенских и в глуши городов, это не относится. И достигшим этих строк, наверное, тоже. Иначе – чем же вы еще напитаны, если все еще меня читаете и терпите?!)
Но с живущими в городах, подчиненными и загнанными, как кролики в клетки-квартиры, вынужденными часами ехать до рабочих мест, бегущих и не успевающих в магазины, в банки и кино – картина в этом смысле не очень радужная. Им некогда остановиться и подумать. О себе.
Ум – впереди. Развитый и еще как! В манипуляции сознанием – невероятные вершины мастерства достигнуты, а Любви земляне так и не увидели… Если не считать правителей, министров, политиков, агентов распродаж и уголовного розыска – эти, уже раньше меня замечено, людей любят дотошно, тщательно и до изнеможения.
И вот, смотрю, кичимся мы друг перед другом самыми сложными словами, сведениями, школами, учениями, личными достижениями, строим из себя нечто, будучи сами прахом, потому что Любви не имеем и знать не хотим! Потому что мним себя умными и продвинутыми, себе на уме и ушлыми, легкими, якобы по самоорганизации своего сознания. А на самом деле просто отвязными и распущенными, удаленными якобы от страстей мира сего, а на самом деле просто нашедшие в нем удобную для себя ракушку – самообмана, самозащиты и опять же нелюбви, а то еще и хуже – лицемерия и откровенной лжи! И имеем еще дерзость называть это духовностью, особой даже духовностью, вот, к примеру, соседям нашим – пьяницам вообще недоступной. И лжем о своем просветлении, будучи на самом деле тьмою!
Идут Учителя по всем дорогам мира сего, тысячи уже и всякий говорит свое и во имя своё, и многие уже Христами себя объявили, Кришнами, Буддами во плоти, а иные – посланниками от Сил Света. И что же? Да, есть несколько живых существ, из человеков на самом деле и независимо друг от друга исполняющих волю свыше и свою задачу, но тем еще больше лжеучителей! Больше блуда и базара, настоящего восточного базара на рынке невежества большинства из землян! И как мы не соучастники этого базара?!
Только Любовь – всему мера, всему жизнь, всему свет! Только в ней бессмертие и совсем уже крохотный, если уже и не призрачный для большинства из нас шанс на выживание.
Этот мир обречен! И не будет. Только Любовь имеет в себе чудо вывести нас и выхватить из пламени, хотя и обгоревших, но все еще живых. А пламя разгорается и с каждым днем все более и более. И горе тем, кто имеет уши, и не слышит, имеет очи, и не видит! Имеет разум, и не разумеет!
Не надо никаких ухищрений с сознанием, ничего не надо заумного или сверх необычного – только впусти в себя Любовь, и всё само встанет на места. Или я не прав?
Но! Братья и сестры! Не унывайте! Нет, не так. Если вы желаете, что бы другие хоть немножко тлели, то сгорайте сами дотла.
«Как узнать будущее», «Как исцелить себя», «Как исправить свою Карму», «Как достичь просветления», «Как стать бессмертным», «Как познать себя», «Как правильно медитировать», «Как стать Богом», «Как вылечить геморрой»…
… Как сварить свеклу, как заготовить морковный сок, как пеленать младенца, как стать миллионером… – невозможно всё это перечислить! Чего только нет в книжном мире землян! И море, ну, просто море наставлений, советов на все случаи жизни. А методик, практик, учений? Тысячи и сотни, а то и миллионы убежденных прозелитов из различных школ и духовных собраний желают вас научить быть счастливыми. Как об стенку горох.
И, казалось бы, всё давно знают или, по крайней мере, судя по обилию чтива (и руководств, и наставлений, и назиданий), должны бы уже знать люди и жить, как боги, и быть бессмертными, и уже по много раз войти во всевозможные формы и виды измененного и расширенного, супраментального, и вообще – квадризавихренного и всякого даже немыслимого сознания. На Меркабы давно уже сели, обратившись в плазменные сгустки самости и – в мир блаженства! Но! Страдают. Болеют. О будущем ни черта не знают. Карму не исправляют. Соседу пакостят. Морковку – и ту посадить толком не всегда умеют! И безбожие кругом тотальное, и бездуховность – фатальная!
Одиночки из стада пытаются выбраться, случается, рвут колючую проволоку ограждений, грудью кидаются на электрические провода надуманных запретов, установок, а мир – и ныне там!
Из книжного магазина я вышел с пустыми руками. Не стал покупать ни кабалистику, (редкие сведения), ни руководство по овладению магией, ни наставления по медитации… Я увидел тщетность всей этой писанины. Я увидел, как каждый из нас вновь и вновь, на какой бы резиновый промежуток не была растянута история человечества, проходит каждый раз сначала этот маршрут. Это путь к себе. И каких только вихляний и прибамбасов по дороге с каждым из нас не случается! И каким только внушением мы не водим себя… за нос, конечно! И даже убеждаем себя, что не очень-то и трудно, что добытая нами правда – и есть та самая, единая и неоспоримая, хотя бы для нас самих.
Но! Мир в блуду! Люди в заблуждении. Все лечат друг друга, спасают, поучают, наставляют, будучи подчас в полном неведении, можно сказать, в клинике и мракобесии.
И совсем никому неведомые, не объявляющие себя миру одиночки несут в себе свет, живы им, живут тихо рядом с нами, а искатели истины несутся с воспаленными взорами мимо – кто в Гималаи, кто под Красноярск, кто в Иерусалим, кто в Мекку, кто куда. И все всё знают, и никто ничего не знает. А просветленных-то сколько! И уже каждый второй сподобился услышать звук от одной ладошки, как это бывает при хлопке двумя. А сколько шастают в астрале, проходят инициации с помощью наркотиков, постигли смак осознанных сновидений! Одному даже деревянным колышком специально пробили дырочку в черепе – как раз между глаз, дабы открыть еще один – третий.
Я уже не говорю о заживо спасенных в новоявленных христианских течениях и, тем более, не говорю о православии, столь же дремучем, сколь и восхитительном в своей догматике и гимнах невежеству…
Но! Братья и сестры! Любви никто, почти никто не имеет. И очень даже образованные, и совсем уже из астрала не выходящие, вкусив однажды прелести самообольщения, и мистически очень одухотворенные, даже в камнях сподобившиеся увидеть живую душу, и трепетные, и горячие, и алчущие правды, и крайне воинствующие, и покорные, и смиренные, и аскеты, и разгульники – ну, не имеют они Любви; хоть умри, ни у кого Её нет. Разговоры есть, сетования есть, поиски есть, открытия даже имеются, проповеди ведутся почти что на всех перекрестках вселенной, а Любви нет. (Ко многим, кого я посещал в глухомани таежной, на окраинах деревенских и в глуши городов, это не относится. И достигшим этих строк, наверное, тоже. Иначе – чем же вы еще напитаны, если все еще меня читаете и терпите?!)
Но с живущими в городах, подчиненными и загнанными, как кролики в клетки-квартиры, вынужденными часами ехать до рабочих мест, бегущих и не успевающих в магазины, в банки и кино – картина в этом смысле не очень радужная. Им некогда остановиться и подумать. О себе.
Ум – впереди. Развитый и еще как! В манипуляции сознанием – невероятные вершины мастерства достигнуты, а Любви земляне так и не увидели… Если не считать правителей, министров, политиков, агентов распродаж и уголовного розыска – эти, уже раньше меня замечено, людей любят дотошно, тщательно и до изнеможения.
И вот, смотрю, кичимся мы друг перед другом самыми сложными словами, сведениями, школами, учениями, личными достижениями, строим из себя нечто, будучи сами прахом, потому что Любви не имеем и знать не хотим! Потому что мним себя умными и продвинутыми, себе на уме и ушлыми, легкими, якобы по самоорганизации своего сознания. А на самом деле просто отвязными и распущенными, удаленными якобы от страстей мира сего, а на самом деле просто нашедшие в нем удобную для себя ракушку – самообмана, самозащиты и опять же нелюбви, а то еще и хуже – лицемерия и откровенной лжи! И имеем еще дерзость называть это духовностью, особой даже духовностью, вот, к примеру, соседям нашим – пьяницам вообще недоступной. И лжем о своем просветлении, будучи на самом деле тьмою!
Идут Учителя по всем дорогам мира сего, тысячи уже и всякий говорит свое и во имя своё, и многие уже Христами себя объявили, Кришнами, Буддами во плоти, а иные – посланниками от Сил Света. И что же? Да, есть несколько живых существ, из человеков на самом деле и независимо друг от друга исполняющих волю свыше и свою задачу, но тем еще больше лжеучителей! Больше блуда и базара, настоящего восточного базара на рынке невежества большинства из землян! И как мы не соучастники этого базара?!
Только Любовь – всему мера, всему жизнь, всему свет! Только в ней бессмертие и совсем уже крохотный, если уже и не призрачный для большинства из нас шанс на выживание.
Этот мир обречен! И не будет. Только Любовь имеет в себе чудо вывести нас и выхватить из пламени, хотя и обгоревших, но все еще живых. А пламя разгорается и с каждым днем все более и более. И горе тем, кто имеет уши, и не слышит, имеет очи, и не видит! Имеет разум, и не разумеет!
Не надо никаких ухищрений с сознанием, ничего не надо заумного или сверх необычного – только впусти в себя Любовь, и всё само встанет на места. Или я не прав?
Но! Братья и сестры! Не унывайте! Нет, не так. Если вы желаете, что бы другие хоть немножко тлели, то сгорайте сами дотла.
Возвращение Изиды
С работой у Василия в Бельске не складывалось: в гляциологах тамошние учреждения не нуждались, а в преподаватели в местное училище ему предложение было, а если желает, то и в егеря или лесники пообещали взять. И это очень окрылило бы не у дел оказавшегося полярника – избушку казенную от райцентра подальше да на опушке лесной ему предоставили бы! Да только сказали, что избушка сгорела, так что придется ему пожить в поселочке леспромхозовском на квартирке съемной. И возомнил он себя в энцефалитке и с ружьем в буреломах лесных начальником за кордонами и кварталами и на просеках смотрящим. И мысленно пристраивал Мари-Анну в свою новую раскудрявую жизнь.
«Это просто невероятно. Откуда Вы? Такая Необыкновенная! Откуда в Вас? Такая Удивительная жизнь! Жизнь сердца и души, и ума еще к тому же Потрясающего?! И это точно, наваждение, Или сон или странный мираж, Чтобы человек мне был так близок, Так дорог, которого я вроде бы всего часа два видел… В этой жизни! Вы знаете, а я – у Ваших ног!
И наступает время, когда я Только недоумеваю. И даже не надеюсь уже найти всему этому объяснение, То есть я уже как бы и согласен с тем, Что этому нет объяснения. Вы – Чудо!
И я начинаю тихо Любить. Умирать. И снова жить. Вы превосходите всё, что я до сих пор видел и слышал. И что еще не менее удивительно, Вы где-то совсем рядом. Вы были всегда рядом! Где бы ни был я. Я хочу Вас взять на руки. Я хочу, чтобы Вы уместились в ладошках. И чтобы я Вас мог прижать к своей груди. Или, возьмите меня. Я стану самым маленьким, лишь бы меня не стало, и чтобы я был в Вас всегда. Я не хочу жить сам собою. Милая! Я кричу! Обратившись к небу. Посреди улицы и дня, и мимо идущих: «Я люблю Тебя!» Ты это знаешь? А ты, моя хорошая, мне кротко отвечаешь: «Так не бывает». И надо же! Даже от этих слов еще сильнее чувство у меня. А не бывает! Чудо. Но вот, на тебе! Оно еще и дышит, и улыбается так нежно мне. Ну, зачем мне моя жизнь?! Если в ней нет Тебя?! Случилось ужасное – плод моего часового (+вся ночь) письма поглотил темный инет! Он постоянно что-то похищает!»
«Так получилось, всю ночь я думаю о Вас. И утро уже, восемь. Что я делал? Я перечитывал все Ваши письма. И не скажу, что праздно так и провел часы. Я ликовал. Я плакал. Я молился. Суровым дел взор. Но это, когда думал, что и вправду, надо быть готовым и терпеть, и укрощать себя. Но то нельзя назвать театром одного актера. Иль так, ночным моим бесцельным баловством. Вы есть уже в моей жизни. И я знаю, что это очень много для меня. И не заслуга. А дар и милость. И знаю, лишь Один имеет все, чтобы давать вот так, из милосердия и безвозмездно. Это – Бог, Господь мой Иисус Христос».
Приходишь Ты! Ты появилась! Фея? Из сказки, которой не бывает наяву. Нет, не Фея. Кто-то больше. Ты та, Которую я всю жизнь люблю, и да, которую, невероятно, но каким-то самым последним во мне остатком чувств, не имеющим надежды, и все же еще жду. И ты заполняешь всё во мне и всё вокруг пространство. И я улыбаюсь. И плачу. От радости. Но тихо. Молча. Я за тобой слежу. Нет, я тобой любуюсь. И вроде неподвижен еще я. Но вот ощущаю в себе, как воскресение, и уже силы, и желание вскочить и просто броситься к Тебе. Припасть и целовать твои руки. Лицо. Глаза. И всю Тебя. Но я молчу. Пока молчу. Пусть будет так. И в тишине с Тобой прекрасно. Меня становится невероятно много, если есть Ты. Это Любовь? Она такой бывает?
Нет, этого (предыдущего) Васек не писал. Это я Химере забросил заметки – закладки для дневника, конечно, подразумевая не столько себя и мои делишки, но комментируя ситуацию, каковая случилась на этот момент у Василька и, пусть редко, но случается между многими мужчинами и женщинами.
«Это просто невероятно. Откуда Вы? Такая Необыкновенная! Откуда в Вас? Такая Удивительная жизнь! Жизнь сердца и души, и ума еще к тому же Потрясающего?! И это точно, наваждение, Или сон или странный мираж, Чтобы человек мне был так близок, Так дорог, которого я вроде бы всего часа два видел… В этой жизни! Вы знаете, а я – у Ваших ног!
И наступает время, когда я Только недоумеваю. И даже не надеюсь уже найти всему этому объяснение, То есть я уже как бы и согласен с тем, Что этому нет объяснения. Вы – Чудо!
И я начинаю тихо Любить. Умирать. И снова жить. Вы превосходите всё, что я до сих пор видел и слышал. И что еще не менее удивительно, Вы где-то совсем рядом. Вы были всегда рядом! Где бы ни был я. Я хочу Вас взять на руки. Я хочу, чтобы Вы уместились в ладошках. И чтобы я Вас мог прижать к своей груди. Или, возьмите меня. Я стану самым маленьким, лишь бы меня не стало, и чтобы я был в Вас всегда. Я не хочу жить сам собою. Милая! Я кричу! Обратившись к небу. Посреди улицы и дня, и мимо идущих: «Я люблю Тебя!» Ты это знаешь? А ты, моя хорошая, мне кротко отвечаешь: «Так не бывает». И надо же! Даже от этих слов еще сильнее чувство у меня. А не бывает! Чудо. Но вот, на тебе! Оно еще и дышит, и улыбается так нежно мне. Ну, зачем мне моя жизнь?! Если в ней нет Тебя?! Случилось ужасное – плод моего часового (+вся ночь) письма поглотил темный инет! Он постоянно что-то похищает!»
«Так получилось, всю ночь я думаю о Вас. И утро уже, восемь. Что я делал? Я перечитывал все Ваши письма. И не скажу, что праздно так и провел часы. Я ликовал. Я плакал. Я молился. Суровым дел взор. Но это, когда думал, что и вправду, надо быть готовым и терпеть, и укрощать себя. Но то нельзя назвать театром одного актера. Иль так, ночным моим бесцельным баловством. Вы есть уже в моей жизни. И я знаю, что это очень много для меня. И не заслуга. А дар и милость. И знаю, лишь Один имеет все, чтобы давать вот так, из милосердия и безвозмездно. Это – Бог, Господь мой Иисус Христос».
* * *
Вот так всегда! Когда уже не ждешь, и не надеешься, не веришь. Когда перестаешь вообще чего-то ждать! Когда мечтаешь о выстреле в висок… И продолжаешь жить, потому что не имеешь права к самоумерщвленью. Когда, уже казалось, что впереди, что сзади сплошная глухая и безучастная к тебе стена… Когда ты вывернут и многократно наизнанку! И сам уже не топчешь землю, а как тень живешь, тень ушедшей в невозвратное жизни. Когда тебя никто не узнает, когда в твою сторону никто не смотрит. И ты, готовый кинуться на провода из тока. Но не имеешь снова права. И ты уже готов так медленно ждать, когда тебя поест неумолимо, а то еще и со злорадством взгляда какая-то болезнь или какой-то случай. Когда даже к Богу смотришь ты с немощью обиды, когда ты перестаешь быть, серьезно, напрочь, наповал, когда ты просто уже умер или дал свою молчаливое «угу» на это дело…Приходишь Ты! Ты появилась! Фея? Из сказки, которой не бывает наяву. Нет, не Фея. Кто-то больше. Ты та, Которую я всю жизнь люблю, и да, которую, невероятно, но каким-то самым последним во мне остатком чувств, не имеющим надежды, и все же еще жду. И ты заполняешь всё во мне и всё вокруг пространство. И я улыбаюсь. И плачу. От радости. Но тихо. Молча. Я за тобой слежу. Нет, я тобой любуюсь. И вроде неподвижен еще я. Но вот ощущаю в себе, как воскресение, и уже силы, и желание вскочить и просто броситься к Тебе. Припасть и целовать твои руки. Лицо. Глаза. И всю Тебя. Но я молчу. Пока молчу. Пусть будет так. И в тишине с Тобой прекрасно. Меня становится невероятно много, если есть Ты. Это Любовь? Она такой бывает?
Нет, этого (предыдущего) Васек не писал. Это я Химере забросил заметки – закладки для дневника, конечно, подразумевая не столько себя и мои делишки, но комментируя ситуацию, каковая случилась на этот момент у Василька и, пусть редко, но случается между многими мужчинами и женщинами.
Какое слово нам опостылило?
Со скрипом и большой неохотой мы соглашаемся с тем, что просто наивно думать, будто во Вселенной кроме человека никого больше и нет. Мы в большинстве своем даже соглашаемся с наличием где-то рядом с нами всевозможных эльфов, домовых, ундин, вампиров, в общем, нечисти разных мастей. Но вот наличие Бога во многих из нас вызывает протест. Мы и говорим, что Бога, как и некое духовное царство, как и религии на земле – это мы сами всё выдумали и сочинили. От нечего делать. Пока доблестные мужчины охотились на мамонтов, а милые женщины песком доисторическим драили кастрюли, бездельники и лодыри что-то там царапали себе на скалах, сочиняли всяческие мифы и всё это за ради вот, одного только самовыражения, каковое и оставляют и до ныне часто в местах экзотических отдельные человеческие особи в виде исторических надписей на камнях, на коре деревьев и где придется: «Здесь был Вася!» Я уже не говорю про сакральные писания из трех букв на стенах и дверях общественных уборных. Обезьянам и… гагарам это недоступно. У них не хватает на это ума!
А я говорю, что все религии на Земле, как и все позитивное знание (не говорю о мнимом знании) имеют один источник и он – вне человека! Вне его ума. И ум не сам себе человек воздвиг! Как и самого себя человек не создал. Но вот морального урода, каковым почти каждый из нас по существу и частенько бывает – вот это, да, породили мы сами совместно и с обществом, частью которого мы и являемся. Но помимо человека есть Вселенная, и она – населена и еще как населена. И есть существа тысячекратно превосходящие человека мощью, умом, чистотой и прочими талантами. И эти существа нельзя сказать, что никак не замечают и знать не знают человека. И какая разница, названы ли эти существа инопланетянами, внеземным разумом или Началами, Господствами, Престолами, ангелами или архангелами?! А про сказки дарвинистов – никто не возражает: да, если хотите, сэр Чарльз Дарвин, вероятно, произошел от обезьяны, но при чем здесь остальное население Земли?
Суть! Духовный мир и его существа – это вот, и есть откровение, которое мы всякий раз силимся отвергнуть, исказить, подменив истинный мир неким материализмом. Мир физический, мир материальный – всего лишь проявление мира невидимого, и не более его никак! И нет препятствий для ума увидеть то, что на первый взгляд представляется невидимым. Другое дело – к чему мы прилагаем наш ум? Мы им отменяем все миры иные, совершенно не заботясь о том, а нравится ли им эта наша человеческая самодеятельность.
И если я говорю, что Бог, а если вам опостылело это слово, то Суть – она вне творений мира, это не означает вовсе ее отсутствия в мире материальном. И тем более, иным существам нет проблем тем или иным путем проявлять себя на Земле, сообщать по возможности человеку необходимые знания, способности, а где надо, там и оберегать человечество и сохранять его, сколь это возможно. Вот за простым огнем, который видим нашим обычным глазом, уже за ним и сразу – всякий из нас мог бы при желании увидеть действие тех сил, которые в уме нашем просто немыслимы и которые, в самом деле, не от мира сего. И звездные катаклизмы или процессы, как и события в недрах Земли – это, прежде всего, отражение событий духовного мира, а не просто движение каких-либо газов, всплески температур и разные сжатия и расширения. Материя не бездушна! Материя – не механика. Бог прежде всего нравственен. И высшая Его нравственность словом Любовь выражается. Но если и это мы не в силах вместить и тут же начинаем манипулировать этим словом, то… о каком уме мы говорим?!
И еще: мы думаем, что наши 70 лет на Земле – это и есть жизнь, от которой и нужно брать всё, пока мы живы. Нет! Это еще далеко не жизнь. Это преддверие жизни. А жизнь еще вся впереди! И всякий лично в этом удостоверится в своё время, если не получил свидетельств ранее, сейчас и уже. И лично увидит, а то ли он брал в земном своем существовании, что истинно ему было полезным и нужным? И будто кто-то из читающих эти строки не знает, о чем я говорю?! А вот, чтобы уклониться и увести себя как можно скорее от этих вопросов, и как сделать их смешными и никчемными, и глупыми, и вовсе даже для материального благополучия бесполезными – тут и помощник наш верный всегда готов к услужению. Вот это и есть наш ум. Но и это еще не конец. Это только введение.
И об Откровении. Это не высшая точка способностей нашего ума. Откровение – это проявление мира Духовного в мир материальный. Оно было и есть и продолжается. Другое дело – способны ли мы видеть и «читать» это Откровение?
Мы верим ученым, которые выдают нам «на гора» свои изыскания из области невидимого простым глазом. Нам говорят о вещах, которых мы никогда не видели и видеть не можем. Нам приводят формулы, числа и цифры, нам говорят об устройствах генов, лептонов и нейтронов, и нейтрино, и всякого такого, чего и в уме иной раз не вмещается. Мы им верим. Берем за основу мировоззрения. А если я говорю о том же Духовном мире, который также не видим обычным глазом, то, странное дело, многие готовы меня осмеять и нежно назвать фантазером.
Вот обращаю внимание на такое достижение ума человеческого, как мобильный телефон. Ни проводов, ни генераторов, ничего такого видимого, чтобы мы могли ответить: а как это получается? Я говорю в какую-то трубочку, и ты меня слышишь, будучи от меня далеко на тысячи километров. Но и ты говоришь, и я тебя слышу. Что мы можем сказать об этом? То, что я своими голосовыми связками произвел некое колебание воздуха. Эти колебания уловило устройство нашей телефонной трубочки и передало их куда-то в космос, если не прямо на борт какого-то спутника, то на вышки операторов сотовой связи. А далее этот скелет из металла вычислил твое местонахождение, точнее, твоей телефонной трубочки и передал тебе эти самые колебания воздуха в виде, согласись, бывает, и вполне членораздельных звуков. И передал он это в том пространстве, которое просто кишит сегодня миллионами такого рода волн. И моя речь не перепуталась с речью кого-то другого, но каждая звуковая волна в основном идет по своему назначению, если, конечно, аппаратура у нас в исправности и настроена друг на друга.
А я говорю, что все религии на Земле, как и все позитивное знание (не говорю о мнимом знании) имеют один источник и он – вне человека! Вне его ума. И ум не сам себе человек воздвиг! Как и самого себя человек не создал. Но вот морального урода, каковым почти каждый из нас по существу и частенько бывает – вот это, да, породили мы сами совместно и с обществом, частью которого мы и являемся. Но помимо человека есть Вселенная, и она – населена и еще как населена. И есть существа тысячекратно превосходящие человека мощью, умом, чистотой и прочими талантами. И эти существа нельзя сказать, что никак не замечают и знать не знают человека. И какая разница, названы ли эти существа инопланетянами, внеземным разумом или Началами, Господствами, Престолами, ангелами или архангелами?! А про сказки дарвинистов – никто не возражает: да, если хотите, сэр Чарльз Дарвин, вероятно, произошел от обезьяны, но при чем здесь остальное население Земли?
Суть! Духовный мир и его существа – это вот, и есть откровение, которое мы всякий раз силимся отвергнуть, исказить, подменив истинный мир неким материализмом. Мир физический, мир материальный – всего лишь проявление мира невидимого, и не более его никак! И нет препятствий для ума увидеть то, что на первый взгляд представляется невидимым. Другое дело – к чему мы прилагаем наш ум? Мы им отменяем все миры иные, совершенно не заботясь о том, а нравится ли им эта наша человеческая самодеятельность.
И если я говорю, что Бог, а если вам опостылело это слово, то Суть – она вне творений мира, это не означает вовсе ее отсутствия в мире материальном. И тем более, иным существам нет проблем тем или иным путем проявлять себя на Земле, сообщать по возможности человеку необходимые знания, способности, а где надо, там и оберегать человечество и сохранять его, сколь это возможно. Вот за простым огнем, который видим нашим обычным глазом, уже за ним и сразу – всякий из нас мог бы при желании увидеть действие тех сил, которые в уме нашем просто немыслимы и которые, в самом деле, не от мира сего. И звездные катаклизмы или процессы, как и события в недрах Земли – это, прежде всего, отражение событий духовного мира, а не просто движение каких-либо газов, всплески температур и разные сжатия и расширения. Материя не бездушна! Материя – не механика. Бог прежде всего нравственен. И высшая Его нравственность словом Любовь выражается. Но если и это мы не в силах вместить и тут же начинаем манипулировать этим словом, то… о каком уме мы говорим?!
И еще: мы думаем, что наши 70 лет на Земле – это и есть жизнь, от которой и нужно брать всё, пока мы живы. Нет! Это еще далеко не жизнь. Это преддверие жизни. А жизнь еще вся впереди! И всякий лично в этом удостоверится в своё время, если не получил свидетельств ранее, сейчас и уже. И лично увидит, а то ли он брал в земном своем существовании, что истинно ему было полезным и нужным? И будто кто-то из читающих эти строки не знает, о чем я говорю?! А вот, чтобы уклониться и увести себя как можно скорее от этих вопросов, и как сделать их смешными и никчемными, и глупыми, и вовсе даже для материального благополучия бесполезными – тут и помощник наш верный всегда готов к услужению. Вот это и есть наш ум. Но и это еще не конец. Это только введение.
И об Откровении. Это не высшая точка способностей нашего ума. Откровение – это проявление мира Духовного в мир материальный. Оно было и есть и продолжается. Другое дело – способны ли мы видеть и «читать» это Откровение?
Мы верим ученым, которые выдают нам «на гора» свои изыскания из области невидимого простым глазом. Нам говорят о вещах, которых мы никогда не видели и видеть не можем. Нам приводят формулы, числа и цифры, нам говорят об устройствах генов, лептонов и нейтронов, и нейтрино, и всякого такого, чего и в уме иной раз не вмещается. Мы им верим. Берем за основу мировоззрения. А если я говорю о том же Духовном мире, который также не видим обычным глазом, то, странное дело, многие готовы меня осмеять и нежно назвать фантазером.
Вот обращаю внимание на такое достижение ума человеческого, как мобильный телефон. Ни проводов, ни генераторов, ничего такого видимого, чтобы мы могли ответить: а как это получается? Я говорю в какую-то трубочку, и ты меня слышишь, будучи от меня далеко на тысячи километров. Но и ты говоришь, и я тебя слышу. Что мы можем сказать об этом? То, что я своими голосовыми связками произвел некое колебание воздуха. Эти колебания уловило устройство нашей телефонной трубочки и передало их куда-то в космос, если не прямо на борт какого-то спутника, то на вышки операторов сотовой связи. А далее этот скелет из металла вычислил твое местонахождение, точнее, твоей телефонной трубочки и передал тебе эти самые колебания воздуха в виде, согласись, бывает, и вполне членораздельных звуков. И передал он это в том пространстве, которое просто кишит сегодня миллионами такого рода волн. И моя речь не перепуталась с речью кого-то другого, но каждая звуковая волна в основном идет по своему назначению, если, конечно, аппаратура у нас в исправности и настроена друг на друга.
Ave, Caesar!
Василек в письмах не уступал маститым авторам – он Марихуанне поэмы писал! Разве что почти что без рифмы.
«Скажи мне что-нибудь. Дай мне скорее свою руку. Послушаем, как шелестят листочки в парке нашего лета на двоих. И что за метаморфозы?! В такое чудесное время года… Как весною дышат чувства! Все смешалось – лето, осень! Пожимаю плечами и моську свою делаю смешной, выражая всею мимикой недоуменье. Так не бывает? Мари и Анюта. Вы не представляете даже, я просто не могу без Вас!
А это – как продолжение ночной, возможно, нашей темы.
Где-то в тумане средних веков прошла моя ночь. Я вижу леса. Вижу озеро и глухие нехоженые места. Девушка на берегу. Бегущий к ней Единорог. Счастлив, кто встретится с ним. Но выживет ли? Вижу камни, из которых сложены дома и башни, и в целом крепость. Вижу интриги и пьянки имеющих власть. Вижу, как их чувства пародируют Шекспира. Она о чем-то говорит Ему, похоже, о верности, а сама беременна от другого. А он, требующий от неё чистоты, сам еще не стряхнул соломы и дыхания на нем только что использованной им дворовой девки. Но это – своды одной из комнат замка и плесень на камнях, впитавшая историю чужого рода. Я здесь не задержался. Но может быть, еще вернусь. В одной из узких келий я видел читающего Книгу, наверное, сам Элифас Леви. И далее был город с озером по середине. Эрфурт. Лодка. И мне так показалось, она качала на большой луне, что в озере всю ночь эту купалась, два силуэта: женский и мужской. О женском я решил, заметив белое и в кружевах, хрустящее так странно, как медленный костер, и почему-то столь близкое или знакомое? мне платье. Об этом я еще узнаю.
…А рано утром у меня под ногами был песок и легкая усмешка на губах, италийское солнце грело ласково висок. Я видел, как заполняются трибуны.
Видел угрюмых и деловых, как сапожников, гладиаторов, крепящих сандалии и поправляющих непрочную кожу доспехов. Я был среди них. Застывший в суете набирающего обороты возбуждения. Я думал о Любви, которой здесь никто не знал, а того пуще – никто здесь в ней и не нуждался. Я не хотел сегодня убивать сотоварищей, как мясо, бегающих по арене, и не хотел резать того, с кем вчера еще вечером говорил о той самой Любви. Он – из Фракии, говорят, высокого рода. Он сегодня может всех победить и получить свободу. Но я знаю, что у той, которая всю эту ночь ласкала Цезаря, с утра что-то с желудком, и потому сегодня никому не повезет. Я плачу. Но не об этом. Я счастлив. Смертельно счастлив. И телом сух. Готов я к бою! Но не к этому – на потеху толпе. Мой бой впереди. Блаженны те, кому повезет! И кто в живых записан в хронике Акаши!
Ave, Caesar! Идущие на смерть, приветствуют тебя…
Отзывчивая душой, Мари мир Василька воспринимала и легко читала! И дополняла в нем штрихи и целые картины!
«Меня постигла любовь с первого… слова. Это ли ни символично? («Вначале было Слово») За прошедшие сутки все во мне пришло в движение. Последнее потрясение: «Ave Caesar (morituri te salutant)!» – это одно из любимых изречение моего отца! Он с ним шел даже на смертельно опасную операцию… У меня нет слов. Я не вмещаю уже все происходящее, а пытаюсь просто впитывать и запоминать. С любовью, Ваша М.
– Я хочу Тебя. В себе. И вокруг меня. А знаешь, чего я боюсь? Раствориться в Тебе, потерять себя иль пройти сквозь Тебя навылет… Это, конечно, я – Мери.
– А то может, и хорошо было бы? Если бы так случилось. Раствориться во мне и не потерять себя.
– О таинствах церковных: когда Ты причащался в последний раз?
– Давно, Мари…
– Поэтому обнять Тебя, – значит, утонуть вдвоем.
– Есть один Врач, который врачует все недуги.
– Давай поговорим сейчас.
– Давай поговорим! Я написал тебе, чтобы ты обняла меня, чтобы тебе не было страшно.
– И я не тону вовсе, а летаю. Я готова и в монастырь уйти, чтобы душу Твою вымаливать, если вместе нам нет Пути. Я испытываю (второй раз за неделю) горечь потери. И оба раза – после посещения записок дружественного к нам Кота. Мрак инобытия, где нет Бога, – вот, что меня так напугало.
– А я уже не один раз думал об этих твоих словах, о том, что ты готова уйти в монастырь из-за меня.
А что про Кота нашего? Если мы дочитаем до конца, мне кажется, мы что-то увидим. Разве у него, действительно, сплошное безбожие? Но многие действующие лица у него да, как видишь, не так уж близко они к церкви.
«Скажи мне что-нибудь. Дай мне скорее свою руку. Послушаем, как шелестят листочки в парке нашего лета на двоих. И что за метаморфозы?! В такое чудесное время года… Как весною дышат чувства! Все смешалось – лето, осень! Пожимаю плечами и моську свою делаю смешной, выражая всею мимикой недоуменье. Так не бывает? Мари и Анюта. Вы не представляете даже, я просто не могу без Вас!
А это – как продолжение ночной, возможно, нашей темы.
Где-то в тумане средних веков прошла моя ночь. Я вижу леса. Вижу озеро и глухие нехоженые места. Девушка на берегу. Бегущий к ней Единорог. Счастлив, кто встретится с ним. Но выживет ли? Вижу камни, из которых сложены дома и башни, и в целом крепость. Вижу интриги и пьянки имеющих власть. Вижу, как их чувства пародируют Шекспира. Она о чем-то говорит Ему, похоже, о верности, а сама беременна от другого. А он, требующий от неё чистоты, сам еще не стряхнул соломы и дыхания на нем только что использованной им дворовой девки. Но это – своды одной из комнат замка и плесень на камнях, впитавшая историю чужого рода. Я здесь не задержался. Но может быть, еще вернусь. В одной из узких келий я видел читающего Книгу, наверное, сам Элифас Леви. И далее был город с озером по середине. Эрфурт. Лодка. И мне так показалось, она качала на большой луне, что в озере всю ночь эту купалась, два силуэта: женский и мужской. О женском я решил, заметив белое и в кружевах, хрустящее так странно, как медленный костер, и почему-то столь близкое или знакомое? мне платье. Об этом я еще узнаю.
…А рано утром у меня под ногами был песок и легкая усмешка на губах, италийское солнце грело ласково висок. Я видел, как заполняются трибуны.
Видел угрюмых и деловых, как сапожников, гладиаторов, крепящих сандалии и поправляющих непрочную кожу доспехов. Я был среди них. Застывший в суете набирающего обороты возбуждения. Я думал о Любви, которой здесь никто не знал, а того пуще – никто здесь в ней и не нуждался. Я не хотел сегодня убивать сотоварищей, как мясо, бегающих по арене, и не хотел резать того, с кем вчера еще вечером говорил о той самой Любви. Он – из Фракии, говорят, высокого рода. Он сегодня может всех победить и получить свободу. Но я знаю, что у той, которая всю эту ночь ласкала Цезаря, с утра что-то с желудком, и потому сегодня никому не повезет. Я плачу. Но не об этом. Я счастлив. Смертельно счастлив. И телом сух. Готов я к бою! Но не к этому – на потеху толпе. Мой бой впереди. Блаженны те, кому повезет! И кто в живых записан в хронике Акаши!
Ave, Caesar! Идущие на смерть, приветствуют тебя…
Отзывчивая душой, Мари мир Василька воспринимала и легко читала! И дополняла в нем штрихи и целые картины!
«Меня постигла любовь с первого… слова. Это ли ни символично? («Вначале было Слово») За прошедшие сутки все во мне пришло в движение. Последнее потрясение: «Ave Caesar (morituri te salutant)!» – это одно из любимых изречение моего отца! Он с ним шел даже на смертельно опасную операцию… У меня нет слов. Я не вмещаю уже все происходящее, а пытаюсь просто впитывать и запоминать. С любовью, Ваша М.
– Я хочу Тебя. В себе. И вокруг меня. А знаешь, чего я боюсь? Раствориться в Тебе, потерять себя иль пройти сквозь Тебя навылет… Это, конечно, я – Мери.
– А то может, и хорошо было бы? Если бы так случилось. Раствориться во мне и не потерять себя.
– О таинствах церковных: когда Ты причащался в последний раз?
– Давно, Мари…
– Поэтому обнять Тебя, – значит, утонуть вдвоем.
– Есть один Врач, который врачует все недуги.
– Давай поговорим сейчас.
– Давай поговорим! Я написал тебе, чтобы ты обняла меня, чтобы тебе не было страшно.
– И я не тону вовсе, а летаю. Я готова и в монастырь уйти, чтобы душу Твою вымаливать, если вместе нам нет Пути. Я испытываю (второй раз за неделю) горечь потери. И оба раза – после посещения записок дружественного к нам Кота. Мрак инобытия, где нет Бога, – вот, что меня так напугало.
– А я уже не один раз думал об этих твоих словах, о том, что ты готова уйти в монастырь из-за меня.
А что про Кота нашего? Если мы дочитаем до конца, мне кажется, мы что-то увидим. Разве у него, действительно, сплошное безбожие? Но многие действующие лица у него да, как видишь, не так уж близко они к церкви.
Гита или о том, что нас губит
…И Лотеру в гостинице Таганрога взгрустнулось, потому что он чувствовал, что в одиночку ему до Шамбалы не пройти.
Эндрю листал страницы интернета, искал необходимый ему кряк. Он уже знал про Христа в заливе Таганрога. А таганрогский феномен решили обследовать с подводной лодки «Скорпион». Она уже покинула базу ВМС на Аляске, чтобы затем по подземным водам и тоннелям проникнуть в Киев. Это был известный еще лемурийцам маршрут номер 819.
Английский премьер порекомендовал возобновить переговоры с Кореей.
А Ирану сказали, чтобы тот заткнулся.
Китай следил за этими событиями с непроницаемой улыбкой. И отрабатывал удары с подводных лодок по авианосцам США. В учебном варианте.
На Альтаире еще раньше снарядили Купидонов. Найти и встретить двоих: мужчину и женщину. И устроить им большую любовь. Зороастру послали очередную серию видений. Научили, как превращать осенние листья в деньги. И сбивать взглядом сосульки.
Надвигалась холодная война. Ядерные ракеты проверялись на предмет исправности маршевых двигателей.
Армагеддон в это время обкатывался в виде очередного шоу по Евровидению. Его участники странным образом пели про аллилуя и глаз не меркнущий в ночи, очень похожий на тот, что нарисован, как утверждают исследователи, Рерихом на долларе. Глаз неизвестной большинству человечества рептилии, между тем, прозываемый христианствующими «Дельтой лучезарной».
Эндрю листал страницы интернета, искал необходимый ему кряк. Он уже знал про Христа в заливе Таганрога. А таганрогский феномен решили обследовать с подводной лодки «Скорпион». Она уже покинула базу ВМС на Аляске, чтобы затем по подземным водам и тоннелям проникнуть в Киев. Это был известный еще лемурийцам маршрут номер 819.
Английский премьер порекомендовал возобновить переговоры с Кореей.
А Ирану сказали, чтобы тот заткнулся.
Китай следил за этими событиями с непроницаемой улыбкой. И отрабатывал удары с подводных лодок по авианосцам США. В учебном варианте.
На Альтаире еще раньше снарядили Купидонов. Найти и встретить двоих: мужчину и женщину. И устроить им большую любовь. Зороастру послали очередную серию видений. Научили, как превращать осенние листья в деньги. И сбивать взглядом сосульки.
Надвигалась холодная война. Ядерные ракеты проверялись на предмет исправности маршевых двигателей.
Армагеддон в это время обкатывался в виде очередного шоу по Евровидению. Его участники странным образом пели про аллилуя и глаз не меркнущий в ночи, очень похожий на тот, что нарисован, как утверждают исследователи, Рерихом на долларе. Глаз неизвестной большинству человечества рептилии, между тем, прозываемый христианствующими «Дельтой лучезарной».