С изменением характера Амура изменяется характер и береговой растительности. В лесах начинает попадаться более лиственных деревьев и кустарников, несколько пород которых, как, например, дуб и лещина, не встречаются во всей Сибири, но в первый раз появляются на Аргуни и на Амуре возле Албазина.
Чем далее к югу, тем более лиственные деревья замещают собой хвойные и ниже устья Кумары составляют главную массу лесной растительности.
По всему левому берегу Амура, начиная от слияния Шил-ки с Аргунью при Усть-Стрелочном пограничном карауле до города Благовещенска, поселен конный казачий полк, который вместе с другим, занимающим пространство от Благовещенска до Буреинских гор, составляет конную казачью бригаду в числе 7400 душ обоего пола.
Эти казаки живут в станицах, занимаются земледелием и ежегодно выставляют на службу около ста пятидесяти человек, но в случае нужды могут выставить до восьмисот, т. е. четыреста с каждого полка.
За исключением некоторых бедных станиц, казаки, сколько я слышал, живут довольно порядочно, по крайней мере круглый год имеют собственный хлеб.
Кроме казаков, на верхнем Амуре встречается два племени местных жителей: орочоны [ороки], кочующие по Шил-ке и Амуру до Албазина, и манегры [эвенки], обитающие далее вниз, почти до устья Зеи.
Как те, так и другие занимаются исключительно охотой и рыбной ловлей, а потому кочуют с места на место, смотря по времени года и условиям своего промысла.
Для меновой торговли с русскими купцами орочоны собираются ежегодно в декабре в долину реки Олдоя, одного из левых притоков верхнего Амура, а манегры в то же время приезжают на устье Кумары, куда являются маньчжуры со своими товарами.
Во время проезда я часто видел по берегам Амура берестяные юрты этих жителей, прикочевавших сюда для ловли рыбы, преимущественно осетров и калуг, которые в это время идут вверх по реке для метания икры.
Услыхав шум пароходных колес, вся эта толпа обыкновенно выбегала на песчаный берег и смотрела на нас с изумленным любопытством.
Быстро катил мимо них пароход, и вслед за ним опять водворялась безмолвная тишина, постоянно царствующая в здешних местах и только изредка нарушаемая завыванием ветра в вершинах деревьев, журчанием горного ручья или отрывистым криком какого-нибудь зверя и птицы…
Но по мере того как мы спускались к югу, делалась явственно заметна большая теплота климата и большее развитие растительной жизни.
Луга уже везде красовались множеством пионов и лилий, а по мокрым местам – сплошными полосами великолепного синего касатика; желтоголовник, синюха, ломонос, а по лесам ландыш, водосбор и кукушьи сапожки были также в полном цвету.
Миновав, наконец, известную замечательность верхнего Амура – излучину Улус-Модонскую, где река, сделав дугу в 28 верст [30 км], снова подходит версты на две к прежнему месту, мы прибыли 20 июня в город Благовещенск, лежащий в двух верстах выше устья Зеи.
Этот город, место управления Амурской областью, вытянут более чем на две версты вдоль по берегу Амура, так что с первого взгляда кажется довольно обширным.
На самом же деле все, что здесь есть лучшего, стоит на берегу реки, отойдя от которой несколько сот шагов опять встречаешь пустую равнину.
Население Благовещенска, насчитывающее до 3500 душ обоего пола, составляют главным образом войска и служащие чиновники, кроме того, есть также купцы, русские и китайские.
Последние торгуют разными мелочами в особых, рядом выстроенных деревянных лавках, которые как по наружному виду, так и по внутреннему содержанию ничем не отличаются от мелочных лавок на рынках наших уездных городов.
Магазины некоторых из русских купцов довольно сносны по своему наружному виду, но зато дороговизна в них страшная, и все товары обыкновенно продаются по тройной или, только в самых редких случаях, по двойной цене против своей номинальной стоимости.
В городе нет ни гостиницы, ни даже постоялого двора, так что проезжающий, не имеющий знакомых, поставлен в самое затруднительное положение, не зная где остановиться и как продовольствоваться.
Приходится поневоле, бросив свою поклажу на произвол судьбы, ходить из дома в дом искать квартиры, которую можно найти с большим трудом у какого-нибудь отставного солдата, где за помещение, через перегородку с хозяином, с вас берут по рублю и более в сутки.
Между тем здесь иногда приходится жить недели две-три в ожидании отходящего по пути парохода.
Однако благодаря счастливой судьбе мне пришлось испытать подобное удовольствие только в течение двух суток, так как вскоре сюда пришел пароход, остававшийся для починки в Шилкинском заводе и теперь отправлявшийся вниз по Амуру до Николаевска. Перебравшись на этот пароход, с большой радостью я оставил Благовещенск и поплыл далее.
Вскоре мы миновали устье Зеи, которая имеет здесь около двух верст ширины, следовательно, гораздо более, нежели сам Амур. На левом берегу последнего, начиная отсюда, вплоть до гор Буреинских, или, как их чаще называют, Малого Хингана, тянется сплошная равнина, имеющая частью луговой, частью лесистый характер.
На правом берегу равнина с таким же характером спускается верст на пятьдесят ниже Благовещенска, но потом горы Ильхури-Алинь, отошедшие было в сторону, снова придвигаются к реке и идут, не прерываясь, на расстоянии 5—10 верст от ее берега.
По обе стороны Амура, верст на семьдесят ниже Благовещенска, попадаются довольно часто маньчжурские деревни, и почти на средине этого расстояния на правом берегу лежит город Айгунь (Сахалян-Ула-Хотон), который вытянулся версты на две и мало чем отличается своим наружным видом от прочих маньчжурских деревень. По средине этого города, в котором считается до пятнадцати тысяч жителей, виднеется крепость, сделанная из толстых кольев, врытых вертикально в землю; в ней живет сам амбань, или губернатор Айгуни.
Из русского населения, кроме второго конного казачьего полка, который, как я уже говорил выше, поселен в пространстве между городом Благовещенском и Буреинскими горами, в окрестностях самого Благовещенска на Зее, равно как по ее притоку Томи и по реке Завитой, впадающей в Амур, лежат деревни крестьян, переселившихся сюда из России.
Кроме того, часть таких деревень находится выше Благовещенска и одна из них даже возле Албазина.
Общая цифра крестьянского населения по верхнему и среднему Амуру простирается до 9500 душ обоего пола.
На другой день по выходе из Благовещенска мы достигли Буреинских гор, через которые на протяжении 140 верст [150 км] проходит Амур ниже устья Буреи.
Узкой, чуть заметной полосой начинают синеть эти горы на горизонте необозримой равнины, которая тянется, не прерываясь, на левом берегу реки от самого Благовещенска. По мере того как пароход подвигается вперед, очертания самого хребта и его вершин делаются яснее, и, наконец, у станицы Пашковой вы вступаете в горы, сплошь покрытые лиственными лесами, придающими несравненно более красоты ландшафту, нежели те хвойные породы, которые преобладают в шилкинских горах.
Притом же здесь начинают попадаться многие виды деревьев и кустарников, свойственных более южным частям амурского бассейна, так что Буреинские горы принимаются границей между верхним и средним течением Амура.
Прорыв этой реки через главный кряж Малого Хингана происходит собственно между станицами Радде и Помпеевкой на протяжении 70 верст [75 км].
Здесь Амур вдруг суживает свое русло сажен на двести и без всяких рукавов быстро и извилисто стремится между горами, представляя на каждом шагу великолепные ландшафты.
Высокой отвесной стеной подходят горы к самому берегу, и вот кажется, что пароход стремится прямо на скалу, как вдруг новый крутой поворот реки открывает иную чудную панораму, но не успеешь достаточно полюбоваться ее красотой, как опять являются еще лучшие картины и так быстро сменяют одна другую, что едва успеваешь удерживать их в своем воображении.
По выходе из Буреинских гор у станицы Екатерино-Никольской Амур тотчас же разбивается на множество рукавов, и опять неоглядная равнина раскидывается по обе стороны реки, которая вскоре принимает справа самый большой из всех своих притоков – Сунгари.
Вслед за тем размеры Амура увеличиваются почти: вдвое, так что главное русло имеет более двух верст, а по принятии реки Уссури даже до трех верст ширины.
На левом берегу по-прежнему продолжают изредка попадаться станицы, в которых от входа Амура в Буреинские горы до устья Уссури поселен пеший батальон Амурского казачьего войска. В этом батальоне считается до 5600 человек обоего пола. Быт здешних казаков несравненно хуже, нежели тех, которые живут выше Буреинских гор.
Из туземцев до Буреинских гор обитает небольшое племя бирар-тунгусов, а далее, от этих гор до устья реки Горина и вверх по Уссури, живут гольды [нанайцы], с которыми мы познакомимся подробно в четвертой главе настоящей книги.
Оставив позади Буреинские горы, быстро катили мы вниз по широкой реке, и 26 июня, ровно через месяц по выезде из Иркутска, я высадился в селении Хабаровке,[8] лежащем при устье Уссури, по которой мог уже ехать не торопясь и значительную часть времени посвящать по мере своих сил и знаний на изучение страны, ее природы и жителей.
Глава вторая
Чем далее к югу, тем более лиственные деревья замещают собой хвойные и ниже устья Кумары составляют главную массу лесной растительности.
По всему левому берегу Амура, начиная от слияния Шил-ки с Аргунью при Усть-Стрелочном пограничном карауле до города Благовещенска, поселен конный казачий полк, который вместе с другим, занимающим пространство от Благовещенска до Буреинских гор, составляет конную казачью бригаду в числе 7400 душ обоего пола.
Эти казаки живут в станицах, занимаются земледелием и ежегодно выставляют на службу около ста пятидесяти человек, но в случае нужды могут выставить до восьмисот, т. е. четыреста с каждого полка.
За исключением некоторых бедных станиц, казаки, сколько я слышал, живут довольно порядочно, по крайней мере круглый год имеют собственный хлеб.
Кроме казаков, на верхнем Амуре встречается два племени местных жителей: орочоны [ороки], кочующие по Шил-ке и Амуру до Албазина, и манегры [эвенки], обитающие далее вниз, почти до устья Зеи.
Как те, так и другие занимаются исключительно охотой и рыбной ловлей, а потому кочуют с места на место, смотря по времени года и условиям своего промысла.
Для меновой торговли с русскими купцами орочоны собираются ежегодно в декабре в долину реки Олдоя, одного из левых притоков верхнего Амура, а манегры в то же время приезжают на устье Кумары, куда являются маньчжуры со своими товарами.
Во время проезда я часто видел по берегам Амура берестяные юрты этих жителей, прикочевавших сюда для ловли рыбы, преимущественно осетров и калуг, которые в это время идут вверх по реке для метания икры.
Услыхав шум пароходных колес, вся эта толпа обыкновенно выбегала на песчаный берег и смотрела на нас с изумленным любопытством.
Быстро катил мимо них пароход, и вслед за ним опять водворялась безмолвная тишина, постоянно царствующая в здешних местах и только изредка нарушаемая завыванием ветра в вершинах деревьев, журчанием горного ручья или отрывистым криком какого-нибудь зверя и птицы…
Но по мере того как мы спускались к югу, делалась явственно заметна большая теплота климата и большее развитие растительной жизни.
Луга уже везде красовались множеством пионов и лилий, а по мокрым местам – сплошными полосами великолепного синего касатика; желтоголовник, синюха, ломонос, а по лесам ландыш, водосбор и кукушьи сапожки были также в полном цвету.
Миновав, наконец, известную замечательность верхнего Амура – излучину Улус-Модонскую, где река, сделав дугу в 28 верст [30 км], снова подходит версты на две к прежнему месту, мы прибыли 20 июня в город Благовещенск, лежащий в двух верстах выше устья Зеи.
Этот город, место управления Амурской областью, вытянут более чем на две версты вдоль по берегу Амура, так что с первого взгляда кажется довольно обширным.
На самом же деле все, что здесь есть лучшего, стоит на берегу реки, отойдя от которой несколько сот шагов опять встречаешь пустую равнину.
Население Благовещенска, насчитывающее до 3500 душ обоего пола, составляют главным образом войска и служащие чиновники, кроме того, есть также купцы, русские и китайские.
Последние торгуют разными мелочами в особых, рядом выстроенных деревянных лавках, которые как по наружному виду, так и по внутреннему содержанию ничем не отличаются от мелочных лавок на рынках наших уездных городов.
Магазины некоторых из русских купцов довольно сносны по своему наружному виду, но зато дороговизна в них страшная, и все товары обыкновенно продаются по тройной или, только в самых редких случаях, по двойной цене против своей номинальной стоимости.
В городе нет ни гостиницы, ни даже постоялого двора, так что проезжающий, не имеющий знакомых, поставлен в самое затруднительное положение, не зная где остановиться и как продовольствоваться.
Приходится поневоле, бросив свою поклажу на произвол судьбы, ходить из дома в дом искать квартиры, которую можно найти с большим трудом у какого-нибудь отставного солдата, где за помещение, через перегородку с хозяином, с вас берут по рублю и более в сутки.
Между тем здесь иногда приходится жить недели две-три в ожидании отходящего по пути парохода.
Однако благодаря счастливой судьбе мне пришлось испытать подобное удовольствие только в течение двух суток, так как вскоре сюда пришел пароход, остававшийся для починки в Шилкинском заводе и теперь отправлявшийся вниз по Амуру до Николаевска. Перебравшись на этот пароход, с большой радостью я оставил Благовещенск и поплыл далее.
Вскоре мы миновали устье Зеи, которая имеет здесь около двух верст ширины, следовательно, гораздо более, нежели сам Амур. На левом берегу последнего, начиная отсюда, вплоть до гор Буреинских, или, как их чаще называют, Малого Хингана, тянется сплошная равнина, имеющая частью луговой, частью лесистый характер.
На правом берегу равнина с таким же характером спускается верст на пятьдесят ниже Благовещенска, но потом горы Ильхури-Алинь, отошедшие было в сторону, снова придвигаются к реке и идут, не прерываясь, на расстоянии 5—10 верст от ее берега.
По обе стороны Амура, верст на семьдесят ниже Благовещенска, попадаются довольно часто маньчжурские деревни, и почти на средине этого расстояния на правом берегу лежит город Айгунь (Сахалян-Ула-Хотон), который вытянулся версты на две и мало чем отличается своим наружным видом от прочих маньчжурских деревень. По средине этого города, в котором считается до пятнадцати тысяч жителей, виднеется крепость, сделанная из толстых кольев, врытых вертикально в землю; в ней живет сам амбань, или губернатор Айгуни.
Из русского населения, кроме второго конного казачьего полка, который, как я уже говорил выше, поселен в пространстве между городом Благовещенском и Буреинскими горами, в окрестностях самого Благовещенска на Зее, равно как по ее притоку Томи и по реке Завитой, впадающей в Амур, лежат деревни крестьян, переселившихся сюда из России.
Кроме того, часть таких деревень находится выше Благовещенска и одна из них даже возле Албазина.
Общая цифра крестьянского населения по верхнему и среднему Амуру простирается до 9500 душ обоего пола.
На другой день по выходе из Благовещенска мы достигли Буреинских гор, через которые на протяжении 140 верст [150 км] проходит Амур ниже устья Буреи.
Узкой, чуть заметной полосой начинают синеть эти горы на горизонте необозримой равнины, которая тянется, не прерываясь, на левом берегу реки от самого Благовещенска. По мере того как пароход подвигается вперед, очертания самого хребта и его вершин делаются яснее, и, наконец, у станицы Пашковой вы вступаете в горы, сплошь покрытые лиственными лесами, придающими несравненно более красоты ландшафту, нежели те хвойные породы, которые преобладают в шилкинских горах.
Притом же здесь начинают попадаться многие виды деревьев и кустарников, свойственных более южным частям амурского бассейна, так что Буреинские горы принимаются границей между верхним и средним течением Амура.
Прорыв этой реки через главный кряж Малого Хингана происходит собственно между станицами Радде и Помпеевкой на протяжении 70 верст [75 км].
Здесь Амур вдруг суживает свое русло сажен на двести и без всяких рукавов быстро и извилисто стремится между горами, представляя на каждом шагу великолепные ландшафты.
Высокой отвесной стеной подходят горы к самому берегу, и вот кажется, что пароход стремится прямо на скалу, как вдруг новый крутой поворот реки открывает иную чудную панораму, но не успеешь достаточно полюбоваться ее красотой, как опять являются еще лучшие картины и так быстро сменяют одна другую, что едва успеваешь удерживать их в своем воображении.
По выходе из Буреинских гор у станицы Екатерино-Никольской Амур тотчас же разбивается на множество рукавов, и опять неоглядная равнина раскидывается по обе стороны реки, которая вскоре принимает справа самый большой из всех своих притоков – Сунгари.
Вслед за тем размеры Амура увеличиваются почти: вдвое, так что главное русло имеет более двух верст, а по принятии реки Уссури даже до трех верст ширины.
На левом берегу по-прежнему продолжают изредка попадаться станицы, в которых от входа Амура в Буреинские горы до устья Уссури поселен пеший батальон Амурского казачьего войска. В этом батальоне считается до 5600 человек обоего пола. Быт здешних казаков несравненно хуже, нежели тех, которые живут выше Буреинских гор.
Из туземцев до Буреинских гор обитает небольшое племя бирар-тунгусов, а далее, от этих гор до устья реки Горина и вверх по Уссури, живут гольды [нанайцы], с которыми мы познакомимся подробно в четвертой главе настоящей книги.
Оставив позади Буреинские горы, быстро катили мы вниз по широкой реке, и 26 июня, ровно через месяц по выезде из Иркутска, я высадился в селении Хабаровке,[8] лежащем при устье Уссури, по которой мог уже ехать не торопясь и значительную часть времени посвящать по мере своих сил и знаний на изучение страны, ее природы и жителей.
Глава вторая
Краткий топографический обзор Уссурийского края. – Общий характер его растительности. – Казачьи станицы по берегам Уссури. – Бедственное положение их обитателей. – Селение Хабаровка. – Местная торговля. – Телеграф. – Пароходство. – Плавание на лодке вверх по Уссури. – Характер ее нижнего, среднего и верхнего течения. – Боковые притоки. – Докучливые расспросы казаков. – Летнее утро. – Ночевка на берегу реки
Уссурийский край, приобретенный нами окончательно по Пекинскому договору 1860 года, составляет южную часть Приморской области. Он заключает в себе бассейн правых притоков Уссури и ее верхнего течения; кроме того, сюда же в обширном смысле можно отнести весь Зауссурийский край до границ с Маньчжурией и Кореей, а также побережье Японского моря до широты устья Уссури.
Страна эта лежит между 42 и 48° северной широты, следовательно, под одной широтой с северной Испанией, южной Францией, северной и средней Италией и южной Россией, но под влиянием различных физических условий имеет климат совершенно иного склада, чем вышеназванные европейские местности.
С другой стороны, растительный и животный мир Уссурийского края при своем громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далекому северу, так и далекому югу.
Наконец, по отношению к удобству колонизации описываемая страна, в особенности в своих южных частях, составляет наилучшее место из всех наших земель на берегах Японского моря.
Таким образом, Уссурийский край, независимо от своего научного интереса, важнее еще и относительно той будущности, которую он может иметь, конечно, при условии правильной колонизации, основанной на данных, выработанных опытом и наукой.
Обращаясь к устройству поверхности этого края, можно сказать, что топографический его характер определяется положением главного хребта, который известен под названием Сихотэ-Алиня и, начинаясь в маньчжурских пределах, тянется невдалеке и параллельно берегу Японского моря, от южной части Зауссурийского края до самого устья Амура. Средняя высота его 3000–4000 футов [915—1220 м], и только в некоторых точках своих южных частей он поднимается до 5000 футов [1520 м].
Восточные отроги этого хребта коротки, но притом гораздо выше западных и, направляясь перпендикулярно берегу Японского моря, оканчиваются здесь высокими отвесными утесами.
Западные же отроги Сихотэ-Алиня носят более мягкий характер и наполняют собой все пространство между главной осью этого хребта с одной стороны, Уссури и Амуром – с другой.
Таким образом, принадлежащая нам часть уссурийского бассейна представляет собой страну гористую, в которой, однако, горы достигают лишь средней высоты и при мягкости своих форм везде могут быть удободоступны.
Относительно орошения следует сказать, что оно здесь весьма обильно и что Уссури составляет главную водную жилу всей страны.
Небольшим горным ручьем, в несколько футов ширины, вытекает эта река из южных частей Сихотэ-Алиня, всего верстах в семидесяти от берега Японского моря. Затем с характером горной речки течет она в узкой долине до принятия справа реки Ли-Фудзина и на всем этом протяжении известна под именем Сандагоу.
Далее, от устья Ли-Фудзина, Уссури принимает имя Ула-хе, но все еще сохраняет прежний характер до впадения в нее слева реки Даубихе, откуда уже соединенная река несет название Уссури или китайское Има-Хуза.
После впадения в нее Сунгачи Уссури сохраняет постоянное меридиональное направление с юга на север и принимает несколько больших рек: справа Иман, Бикин и Пор [Хор], а слева Мурень и Нор.
По впадении вышеназванных притоков Уссури делается многоводной рекой и при своем устье достигает почти двух верст ширины.
К Зауссурийскому, или так называемому Южноуссурийскому краю, следует отнести бассейн озера Ханки и южное побережье Японского моря.
Побережная полоса наполнена восточными отрогами Сихотэ-Алиня, которые вообще выше западных его отрогов, несут более дикий характер, и заключает в себе узкие долины быстрых береговых речек, наибольшие из коих: Седими, Монгугай, Суйфун, Цимухе, Сучан, Пхусун и Тадушу.
Вместе с тем море образует здесь несколько больших заливов: Владимира, Ольги и обширную впадину, известную под общим названием залива Петра Великого.
Последний состоит из нескольких меньших частей, каковы заливы: Америка, Уссурийский, Амурский и Посьета.
Между двумя средними, т. е. между Амурским и Уссурийским заливами, лежит полуостров Муравьева-Амурского, на южной оконечности которого находится порт Владивосток, выстроенный на берегу прекрасной бухты, известной под названием Золотой Рог.
В растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм.
Вообще относительно растительности этой страны можно высказать два главных положения: 1) она весьма разнообразна по своим формам; 2) в то же время весьма однообразна по своему распределению на всем протяжении края, от самых южных его пределов до самых северных.
Последнее обстоятельство в особенности резко бросается в глаза путешественнику, который, встречая уже на среднем Амуре грецкий орех, пробку и виноград, ожидает далее найти еще более южную флору. Между тем характер этой последней почти не изменяется на всем протяжении Уссурийского края, и даже возле залива Посьета можно найти тот же самый хвойный лес, который растет на устье Уссури.
Правда, в Южноуссурийском крае появляются новые виды деревьев, кустарников и трав, которых нельзя встретить на устье Уссури, но эти виды не составляют преобладающих типов и своим присутствием не изменяют много общий характер растительности.
Гораздо большую разницу в этой последней можно встретить, направляясь от берега Уссури на восток внутрь страны и далее на морское побережье.
Здесь, с одной стороны, горы, а с другой – неблагоприятное влияние Японского моря значительно изменяют условия климата, а вместе с тем изменяется самый характер растительности. В лесах начинают преобладать хвойные деревья, а лиственные, в особенности на главном кряже Сихотэ-Алиня, являются в небольшом числе и никогда не достигают здесь таких роскошных размеров, как в местностях, ближайших к Уссурийской долине. Что же касается до морского побережья, то растительность его вообще беднее, нежели внутри страны, заслоненной от неблагоприятного влияния Японского моря сихотэ-алиньскими горами. По той же самой причине весной растительная жизнь развивается на побережье гораздо позднее, нежели по западную сторону Сихотэ-Алиня в местностях, лежащих под одинаковыми градусами широты.
Наконец, неблагоприятным действием холодных вод Японского моря можно объяснить то странное явление, что южные части наших зауссурийских владений по характеру растительности почти не отличаются от местностей, лежащих на устье Уссури. В самом деле, по мере того как Уссури входит в высшие широты, она все более и более удаляется от берега моря и его неблагоприятного влияния, а через то, несмотря на более северное положение, сохраняет даже возле самого устья лучшие климатические условия, делающие возможным развитие растительности, почти не отличающейся от флоры южных частей этого края.
Сохраняя, таким образом, однообразие на всем протяжении страны с юга на север, растительность Уссурийского края в то же время заключает в себе большое разнообразие видов, из которых одни свойственны Амуру, северо-восточной Азии, даже Камчатке и Северной Америке, а другие произрастают в более теплых странах: Японии и Китае. Из последних некоторые достигают здесь северной границы своего распространения, а другие, даже большая часть, – переходят в область Амура.
Из древесных и кустарных пород лесам Уссурийского края свойственны следующие виды: липа [маньчжурская], достигающая 80—100 футов [25–30 м] вышины и 3–4 футов [90—120 см] в диаметре ствола; клен [мелколистный, зелено-корый, приречный], одни виды которого встречаются в рощах луговых равнин, а другие– в смешаных лесах горных скатов; пробковое дерево и грецкий орех, растущие даже на среднем Амуре и часто попадающиеся по всему Уссурийскому краю. Первое из этих деревьев достигает 50 футов [15 м] вышины, а второе даже до 80 футов [24 м] и при толщине 2–3 фута [60–90 см] дает отличный поделочный материал. Плоды здешнего грецкого ореха имеют чрезвычайно толстую скорлупу и небольшое зерно, которое, впрочем, по вкусу ничем не отличается от европейского ореха того же рода.
Маакия амурская с древесиной нечистого красного цвета. Черешня [вишня Максимовича] и черемуха [Маака], из которых первая, т. е. черешня, довольно редко попадается в области Уссури, а последняя весьма обыкновенна, в особенности по островам и берегам рек.
Абрикосовое дерево встречается изредка только в Южноуссурийском крае и достигает 25 футов [7,5 м] вышины при толщине одного фута [30,5 см]. Плоды его мелки и несколько горьковаты, хотя довольно приятны на вкус. Яблоня [маньчжурская] и груша [уссурийская] обыкновенны по всему краю. Первая из них дает весьма мелкие, а последняя довольно крупные плоды, которые употребляются для еды местными жителями.
Аралия маньчжурская, ствол которой, усаженный колючками, имеет до 20 футов [6 м] вышины при толщине 2–3 дюйма [5–7,5 см]. Это южное растение встречается преимущественно в Южноуссурийском крае и всего более по каменистым горным скатам.
Диморфант – небольшое деревцо с пальмообразной верхушкой. Эта замечательная южная, даже подтропическая форма растет в тенистых лесных падях Уссурийского края, но везде попадается очень редко.
Ясень [маньчжурский и носолистный], достигающий 80 футов [24 м] вышины при толщине иногда 3–4 фута [90– 120 см], дает отличный строевой и поделочный лес.
Дуб [монгольский] достигает еще больших размеров, нежели ясень, хотя следует заметить, что подобные экземпляры довольно редки. Вообще же это дерево при средней величине составляет часто преобладающую породу в лесах Уссурийского и в особенности Южноуссурийского края. Однако в таких сплошных массах оно бывает, по большей части, плохого качества, так как всегда имеет дупловатую сердцевину.
Граб [сердцелистный] встречается только по горам Южноуссурийского края; достигает 60 футов [18 м] высоты и при толщине 2–3 фута [0,6–0,9 м] имеет прекрасную твердую древесину.
Осина, часто образующая целые рощи, и тополь [бальзамический], более редкий и растущий преимущественно по островам и берегам рек.
Ильм долинный, или вяз, изобилует по всему краю и достигает часто громадных размеров (100 футов) [30 м] вышины при толщине 3–5 и даже 6 футов [0,9–1,5—1,8 м], может доставить отличный корабельный лес. Другие виды этого дерева при меньшей величине имеют также прекрасную древесину, годную на всякие поделки.
Ольха [волосистая и маньчжурская]. Последний вид употребляется туземцами для окрашивания звериных шкур в желтоватый цвет.
Береза белая [маньчжурская] и черная [даурская] составляет, иногда на большом протяжении, преобладающие породы. Впрочем, в южных частях Уссурийского края чаще встречается последний, нежели первый вид. Кора белой березы в большом употреблении у туземцев, которые после известного приготовления (выварки в горячей воде, а потом копчения в дыму) покрывают ею свои временные жилища или юрты, обтягивают лодки, делают различную посуду и т. д. Два других вида березы [Эрмана и ребристая] довольно редко попадаются в Уссурийском крае.
Переходя затем к хвойным породам, следует сказать, что эти деревья вовсе не растут по долинам как самой Уссури, так равно и других рек описываемого края. Они появляются только на предгорьях, окаймляющих бока этих долин, сначала в смеси с лиственными породами, а затем, по мере удаления к главному хребту, составляют преобладающую массу лесной растительности.
Следующие хвойные породы можно назвать в порядке их преобладания по горным лесам Уссурийского края.
Кедр [корейский] достигает 100 футов [30 м] вышины при толщине 3–4, даже 5 футов [0,9–1,2—1,5 м]; может доставить отличный корабельный лес.
Ель иногда таких же или немного меньших размеров, встречается более по высоким горам.
Лиственница даурская и японская, обе они достигают больших размеров, но первая встречается гораздо чаще, нежели последняя, которая свойственна только Южноуссурийскому краю.
Пихта сибирская и аянская растет по всему краю, чаще в смеси с хвойными, нежели лиственными лесами.
Сосна [обыкновенная] изредка попадается в горах Южноуссурийского края и довольно густой массой растет по северному берегу озера Ханки.
Тис [остроконечный] встречается изредка по горам Южноуссурийского края. Это дерево обыкновенно достигает здесь толщины руки при высоте 20 футов [6 м]. Однако как особенное исключение попадаются экземпляры вышиной до 60 футов [18 м] и более 2 футов в диаметре [60 см].
Наконец, древовидный можжевельник растет только в Южноуссурийском крае и то лишь редкими единичными экземплярами.
Характерную черту всех здешних лесов, в особенности лиственных и смешаных, составляет густой подлесок различных кустарников, из которых Уссурийскому краю свойственны следующие виды:
Максимовичия китайская – вьющееся растение толщиной в V2 дюйма [1,3 см].
Барбарис, попадающийся довольно редко.
Коломикта [актинидия], растущая в тенистых лесах и доставляющая съедобные, довольно вкусные ягоды.
Циссус – лозовидный кустарник, довольно редкий.
Виноград [амурский] растет во множестве по всему Уссурийскому краю, по лиственным и смешанным лесам, островам и берегам рек. Созревает он в начале сентября, но имеет ягоды не крупнее обыкновенной клюквы и притом кислого вкуса. Впрочем, в Южноуссурийском крае, в особенности там, где виноград растет по обрывистым берегам моря, вкус его делается несколько лучше.
Бересклет растет по всему краю в числе нескольких видов, из которых чаще других попадается бересклет Маака.
Целастр вьется около деревьев и встречается довольно редко.
Крушина.
Леспедеца – один из самых распространенных здесь кустарников. Он представляет несколько видов и растет как по опушкам лесов, так равно и по возвышенным местам луговых равнин, которые в июле заливает своим розовым цветом.
Малорослая акация.
Таволга встречается здесь в числе четырех или пяти видов, из которых наиболее распространена таволга иволистная. Эта последняя растет преимущественно по низинам и берегам рек, образуя густейшие заросли.
Малина [боярышниколистная и сахалинская] попадается иногда в значительном количестве по смешанным лесам.
Шиповник растет преимущественно по лесным опушкам. Один вид его [шиповник ребристый] встречается только по берегу моря и замечателен необыкновенно крупными ягодами величиной в большую сливу.
Боярка [Максимовича и перистонадрезанная] является иногда деревцом вышиной 10–15 футов [3–4,5 м].
Дикий жасмин [тонколистный и Шренка] окаймляет большей частью берега лесных речек и во время своего цветения разливает здесь превосходный аромат.
Дейтция [амурская] – небольшой ветвистый кустарник 2–3 фута вышины [60–90 см].
Панакс разнолистный довольно распространен в Уссурийском крае.
Элеутерококк – колючий кустарник, а иногда и деревцо 20 футов вышины [6 м].
Дёрен, или кизил, встречается в значительном количестве по низинам и островам рек.
Бузина.
Калина.
Жимолость.
Рододендрон [даурский] весьма распространен в окрестностях озера Байкала и по Амуру, довольно редко попадается в Уссурийском крае, где растет по горам.
Сирень [амурская] встречается, хотя и не особенно часто, по берегам и островам рек.
Лещина [маньчжурская и разнолистная] во множестве растет по всему краю. В особенности распространен первый вид, который образует густейшие, непроходимые заросли и в лиственных лесах.
Наконец, ива является то невысоким кустарником, то большим деревом до 60 футов [18 м] вышины. Из кустарных ив наиболее здесь распространены корзиночная и темно-листная, которые покрывают сплошными массами берега и низменные острова рек.
Уссурийский край, приобретенный нами окончательно по Пекинскому договору 1860 года, составляет южную часть Приморской области. Он заключает в себе бассейн правых притоков Уссури и ее верхнего течения; кроме того, сюда же в обширном смысле можно отнести весь Зауссурийский край до границ с Маньчжурией и Кореей, а также побережье Японского моря до широты устья Уссури.
Страна эта лежит между 42 и 48° северной широты, следовательно, под одной широтой с северной Испанией, южной Францией, северной и средней Италией и южной Россией, но под влиянием различных физических условий имеет климат совершенно иного склада, чем вышеназванные европейские местности.
С другой стороны, растительный и животный мир Уссурийского края при своем громадном богатстве представляет в высшей степени оригинальную смесь форм, свойственных как далекому северу, так и далекому югу.
Наконец, по отношению к удобству колонизации описываемая страна, в особенности в своих южных частях, составляет наилучшее место из всех наших земель на берегах Японского моря.
Таким образом, Уссурийский край, независимо от своего научного интереса, важнее еще и относительно той будущности, которую он может иметь, конечно, при условии правильной колонизации, основанной на данных, выработанных опытом и наукой.
Обращаясь к устройству поверхности этого края, можно сказать, что топографический его характер определяется положением главного хребта, который известен под названием Сихотэ-Алиня и, начинаясь в маньчжурских пределах, тянется невдалеке и параллельно берегу Японского моря, от южной части Зауссурийского края до самого устья Амура. Средняя высота его 3000–4000 футов [915—1220 м], и только в некоторых точках своих южных частей он поднимается до 5000 футов [1520 м].
Восточные отроги этого хребта коротки, но притом гораздо выше западных и, направляясь перпендикулярно берегу Японского моря, оканчиваются здесь высокими отвесными утесами.
Западные же отроги Сихотэ-Алиня носят более мягкий характер и наполняют собой все пространство между главной осью этого хребта с одной стороны, Уссури и Амуром – с другой.
Таким образом, принадлежащая нам часть уссурийского бассейна представляет собой страну гористую, в которой, однако, горы достигают лишь средней высоты и при мягкости своих форм везде могут быть удободоступны.
Относительно орошения следует сказать, что оно здесь весьма обильно и что Уссури составляет главную водную жилу всей страны.
Небольшим горным ручьем, в несколько футов ширины, вытекает эта река из южных частей Сихотэ-Алиня, всего верстах в семидесяти от берега Японского моря. Затем с характером горной речки течет она в узкой долине до принятия справа реки Ли-Фудзина и на всем этом протяжении известна под именем Сандагоу.
Далее, от устья Ли-Фудзина, Уссури принимает имя Ула-хе, но все еще сохраняет прежний характер до впадения в нее слева реки Даубихе, откуда уже соединенная река несет название Уссури или китайское Има-Хуза.
После впадения в нее Сунгачи Уссури сохраняет постоянное меридиональное направление с юга на север и принимает несколько больших рек: справа Иман, Бикин и Пор [Хор], а слева Мурень и Нор.
По впадении вышеназванных притоков Уссури делается многоводной рекой и при своем устье достигает почти двух верст ширины.
К Зауссурийскому, или так называемому Южноуссурийскому краю, следует отнести бассейн озера Ханки и южное побережье Японского моря.
Побережная полоса наполнена восточными отрогами Сихотэ-Алиня, которые вообще выше западных его отрогов, несут более дикий характер, и заключает в себе узкие долины быстрых береговых речек, наибольшие из коих: Седими, Монгугай, Суйфун, Цимухе, Сучан, Пхусун и Тадушу.
Вместе с тем море образует здесь несколько больших заливов: Владимира, Ольги и обширную впадину, известную под общим названием залива Петра Великого.
Последний состоит из нескольких меньших частей, каковы заливы: Америка, Уссурийский, Амурский и Посьета.
Между двумя средними, т. е. между Амурским и Уссурийским заливами, лежит полуостров Муравьева-Амурского, на южной оконечности которого находится порт Владивосток, выстроенный на берегу прекрасной бухты, известной под названием Золотой Рог.
В растительном мире Уссурийского края, равно как и в животном, мы встречаем замечательные богатства, а вместе с тем оригинальную смесь северных и южных форм.
Вообще относительно растительности этой страны можно высказать два главных положения: 1) она весьма разнообразна по своим формам; 2) в то же время весьма однообразна по своему распределению на всем протяжении края, от самых южных его пределов до самых северных.
Последнее обстоятельство в особенности резко бросается в глаза путешественнику, который, встречая уже на среднем Амуре грецкий орех, пробку и виноград, ожидает далее найти еще более южную флору. Между тем характер этой последней почти не изменяется на всем протяжении Уссурийского края, и даже возле залива Посьета можно найти тот же самый хвойный лес, который растет на устье Уссури.
Правда, в Южноуссурийском крае появляются новые виды деревьев, кустарников и трав, которых нельзя встретить на устье Уссури, но эти виды не составляют преобладающих типов и своим присутствием не изменяют много общий характер растительности.
Гораздо большую разницу в этой последней можно встретить, направляясь от берега Уссури на восток внутрь страны и далее на морское побережье.
Здесь, с одной стороны, горы, а с другой – неблагоприятное влияние Японского моря значительно изменяют условия климата, а вместе с тем изменяется самый характер растительности. В лесах начинают преобладать хвойные деревья, а лиственные, в особенности на главном кряже Сихотэ-Алиня, являются в небольшом числе и никогда не достигают здесь таких роскошных размеров, как в местностях, ближайших к Уссурийской долине. Что же касается до морского побережья, то растительность его вообще беднее, нежели внутри страны, заслоненной от неблагоприятного влияния Японского моря сихотэ-алиньскими горами. По той же самой причине весной растительная жизнь развивается на побережье гораздо позднее, нежели по западную сторону Сихотэ-Алиня в местностях, лежащих под одинаковыми градусами широты.
Наконец, неблагоприятным действием холодных вод Японского моря можно объяснить то странное явление, что южные части наших зауссурийских владений по характеру растительности почти не отличаются от местностей, лежащих на устье Уссури. В самом деле, по мере того как Уссури входит в высшие широты, она все более и более удаляется от берега моря и его неблагоприятного влияния, а через то, несмотря на более северное положение, сохраняет даже возле самого устья лучшие климатические условия, делающие возможным развитие растительности, почти не отличающейся от флоры южных частей этого края.
Сохраняя, таким образом, однообразие на всем протяжении страны с юга на север, растительность Уссурийского края в то же время заключает в себе большое разнообразие видов, из которых одни свойственны Амуру, северо-восточной Азии, даже Камчатке и Северной Америке, а другие произрастают в более теплых странах: Японии и Китае. Из последних некоторые достигают здесь северной границы своего распространения, а другие, даже большая часть, – переходят в область Амура.
Из древесных и кустарных пород лесам Уссурийского края свойственны следующие виды: липа [маньчжурская], достигающая 80—100 футов [25–30 м] вышины и 3–4 футов [90—120 см] в диаметре ствола; клен [мелколистный, зелено-корый, приречный], одни виды которого встречаются в рощах луговых равнин, а другие– в смешаных лесах горных скатов; пробковое дерево и грецкий орех, растущие даже на среднем Амуре и часто попадающиеся по всему Уссурийскому краю. Первое из этих деревьев достигает 50 футов [15 м] вышины, а второе даже до 80 футов [24 м] и при толщине 2–3 фута [60–90 см] дает отличный поделочный материал. Плоды здешнего грецкого ореха имеют чрезвычайно толстую скорлупу и небольшое зерно, которое, впрочем, по вкусу ничем не отличается от европейского ореха того же рода.
Маакия амурская с древесиной нечистого красного цвета. Черешня [вишня Максимовича] и черемуха [Маака], из которых первая, т. е. черешня, довольно редко попадается в области Уссури, а последняя весьма обыкновенна, в особенности по островам и берегам рек.
Абрикосовое дерево встречается изредка только в Южноуссурийском крае и достигает 25 футов [7,5 м] вышины при толщине одного фута [30,5 см]. Плоды его мелки и несколько горьковаты, хотя довольно приятны на вкус. Яблоня [маньчжурская] и груша [уссурийская] обыкновенны по всему краю. Первая из них дает весьма мелкие, а последняя довольно крупные плоды, которые употребляются для еды местными жителями.
Аралия маньчжурская, ствол которой, усаженный колючками, имеет до 20 футов [6 м] вышины при толщине 2–3 дюйма [5–7,5 см]. Это южное растение встречается преимущественно в Южноуссурийском крае и всего более по каменистым горным скатам.
Диморфант – небольшое деревцо с пальмообразной верхушкой. Эта замечательная южная, даже подтропическая форма растет в тенистых лесных падях Уссурийского края, но везде попадается очень редко.
Ясень [маньчжурский и носолистный], достигающий 80 футов [24 м] вышины при толщине иногда 3–4 фута [90– 120 см], дает отличный строевой и поделочный лес.
Дуб [монгольский] достигает еще больших размеров, нежели ясень, хотя следует заметить, что подобные экземпляры довольно редки. Вообще же это дерево при средней величине составляет часто преобладающую породу в лесах Уссурийского и в особенности Южноуссурийского края. Однако в таких сплошных массах оно бывает, по большей части, плохого качества, так как всегда имеет дупловатую сердцевину.
Граб [сердцелистный] встречается только по горам Южноуссурийского края; достигает 60 футов [18 м] высоты и при толщине 2–3 фута [0,6–0,9 м] имеет прекрасную твердую древесину.
Осина, часто образующая целые рощи, и тополь [бальзамический], более редкий и растущий преимущественно по островам и берегам рек.
Ильм долинный, или вяз, изобилует по всему краю и достигает часто громадных размеров (100 футов) [30 м] вышины при толщине 3–5 и даже 6 футов [0,9–1,5—1,8 м], может доставить отличный корабельный лес. Другие виды этого дерева при меньшей величине имеют также прекрасную древесину, годную на всякие поделки.
Ольха [волосистая и маньчжурская]. Последний вид употребляется туземцами для окрашивания звериных шкур в желтоватый цвет.
Береза белая [маньчжурская] и черная [даурская] составляет, иногда на большом протяжении, преобладающие породы. Впрочем, в южных частях Уссурийского края чаще встречается последний, нежели первый вид. Кора белой березы в большом употреблении у туземцев, которые после известного приготовления (выварки в горячей воде, а потом копчения в дыму) покрывают ею свои временные жилища или юрты, обтягивают лодки, делают различную посуду и т. д. Два других вида березы [Эрмана и ребристая] довольно редко попадаются в Уссурийском крае.
Переходя затем к хвойным породам, следует сказать, что эти деревья вовсе не растут по долинам как самой Уссури, так равно и других рек описываемого края. Они появляются только на предгорьях, окаймляющих бока этих долин, сначала в смеси с лиственными породами, а затем, по мере удаления к главному хребту, составляют преобладающую массу лесной растительности.
Следующие хвойные породы можно назвать в порядке их преобладания по горным лесам Уссурийского края.
Кедр [корейский] достигает 100 футов [30 м] вышины при толщине 3–4, даже 5 футов [0,9–1,2—1,5 м]; может доставить отличный корабельный лес.
Ель иногда таких же или немного меньших размеров, встречается более по высоким горам.
Лиственница даурская и японская, обе они достигают больших размеров, но первая встречается гораздо чаще, нежели последняя, которая свойственна только Южноуссурийскому краю.
Пихта сибирская и аянская растет по всему краю, чаще в смеси с хвойными, нежели лиственными лесами.
Сосна [обыкновенная] изредка попадается в горах Южноуссурийского края и довольно густой массой растет по северному берегу озера Ханки.
Тис [остроконечный] встречается изредка по горам Южноуссурийского края. Это дерево обыкновенно достигает здесь толщины руки при высоте 20 футов [6 м]. Однако как особенное исключение попадаются экземпляры вышиной до 60 футов [18 м] и более 2 футов в диаметре [60 см].
Наконец, древовидный можжевельник растет только в Южноуссурийском крае и то лишь редкими единичными экземплярами.
Характерную черту всех здешних лесов, в особенности лиственных и смешаных, составляет густой подлесок различных кустарников, из которых Уссурийскому краю свойственны следующие виды:
Максимовичия китайская – вьющееся растение толщиной в V2 дюйма [1,3 см].
Барбарис, попадающийся довольно редко.
Коломикта [актинидия], растущая в тенистых лесах и доставляющая съедобные, довольно вкусные ягоды.
Циссус – лозовидный кустарник, довольно редкий.
Виноград [амурский] растет во множестве по всему Уссурийскому краю, по лиственным и смешанным лесам, островам и берегам рек. Созревает он в начале сентября, но имеет ягоды не крупнее обыкновенной клюквы и притом кислого вкуса. Впрочем, в Южноуссурийском крае, в особенности там, где виноград растет по обрывистым берегам моря, вкус его делается несколько лучше.
Бересклет растет по всему краю в числе нескольких видов, из которых чаще других попадается бересклет Маака.
Целастр вьется около деревьев и встречается довольно редко.
Крушина.
Леспедеца – один из самых распространенных здесь кустарников. Он представляет несколько видов и растет как по опушкам лесов, так равно и по возвышенным местам луговых равнин, которые в июле заливает своим розовым цветом.
Малорослая акация.
Таволга встречается здесь в числе четырех или пяти видов, из которых наиболее распространена таволга иволистная. Эта последняя растет преимущественно по низинам и берегам рек, образуя густейшие заросли.
Малина [боярышниколистная и сахалинская] попадается иногда в значительном количестве по смешанным лесам.
Шиповник растет преимущественно по лесным опушкам. Один вид его [шиповник ребристый] встречается только по берегу моря и замечателен необыкновенно крупными ягодами величиной в большую сливу.
Боярка [Максимовича и перистонадрезанная] является иногда деревцом вышиной 10–15 футов [3–4,5 м].
Дикий жасмин [тонколистный и Шренка] окаймляет большей частью берега лесных речек и во время своего цветения разливает здесь превосходный аромат.
Дейтция [амурская] – небольшой ветвистый кустарник 2–3 фута вышины [60–90 см].
Панакс разнолистный довольно распространен в Уссурийском крае.
Элеутерококк – колючий кустарник, а иногда и деревцо 20 футов вышины [6 м].
Дёрен, или кизил, встречается в значительном количестве по низинам и островам рек.
Бузина.
Калина.
Жимолость.
Рододендрон [даурский] весьма распространен в окрестностях озера Байкала и по Амуру, довольно редко попадается в Уссурийском крае, где растет по горам.
Сирень [амурская] встречается, хотя и не особенно часто, по берегам и островам рек.
Лещина [маньчжурская и разнолистная] во множестве растет по всему краю. В особенности распространен первый вид, который образует густейшие, непроходимые заросли и в лиственных лесах.
Наконец, ива является то невысоким кустарником, то большим деревом до 60 футов [18 м] вышины. Из кустарных ив наиболее здесь распространены корзиночная и темно-листная, которые покрывают сплошными массами берега и низменные острова рек.