Страница:
— Заключенные, ваше величество, — просвистел характерным для наяд свистом лейтенант.
Правительница бросила взгляд на осужденных. Те повесили свои покрытые чешуей головы.
Безо всякой преамбулы Адпар сформулировала обвинение:
— Вы двое опозорили стаю. Это значит, что позор пал на меня. Во время последнего рейда вы халатно отнеслись к выполнению приказов. Старший офицер видел, как вы позволили нескольким мерцам уйти живыми. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?
Они ничего не сказали.
— Отлично, — продолжала Адпар. — Ваше молчание я принимаю за признание вины. Всем должно быть известно, что я не потерплю слабаков в наших рядах. Мы сражаемся за положение в мире, и в этой борьбе нет места трусам и лентяям. Следовательно, единственный возможный вердикт — «виновны». — Будучи убежденной поклонницей театральных приемов, она сделала для пущего эффекта паузу. — А единственное возможное наказание — смерть.
Она дала знак лейтенанту. Тот выступил вперед, неся на вытянутых руках бело-коричневую раковину размером с таз с двумя коралловыми кинжалами в ней. Вслед за ним шли часовые с глубокими и широкими глиняными сосудами.
— В согласии с традициями, а также из уважения к вашему воинскому статусу, вам предоставляется выбор, — продолжала, обращаясь к осужденным, Адпар. Она указала на кинжалы: — Приведя приговор в исполнение собственноручно, вы умрете с некоторой долей почета. — Она перевела взгляд на сосуды. — У вас есть также право вручить свою судьбу богам. Если они захотят, вы останетесь в живых. — Она повернулась к первому узнику: — Выбирай.
Воин-наяда напряженно взвешивал шансы. Наконец произнес:
— Боги, ваше величество.
— Пусть будет так.
Повинуясь сигналу Адпар, вошли еще несколько часовых, крепко схватили узника за руки. К правительнице поднесли открытый сосуд. Она заглянула внутрь него, неподвижно держа руку над отверстием. Так она стояла очень долго; казалось, прошла целая вечность. Внезапно рука Адпар нырнула в сосуд и вытащила что-то из воды.
Это была рыба. Адпар зажала ее между большим, указательным и средним пальцами, а рыба трепыхалась в воздухе. Она была длиной примерно с ладонь наяды, а по толщине — как три связанные стрелы. Чешуя и топорщащиеся жабры отливали синевой. С обеих сторон рта свешивались усики.
Адпар осторожно постучала пальцем по боку рыбы и тут же отдернула руку. Тело рыбы ощетинилось десятками крохотных трепещущих шипов.
— Я завидую рыбе-колючке, — сказала Адпар. — На нее никто не охотится. Ее шипы не только остры, но и источают смертельный яд, убивающий с мучительной болью. Отдавая свою жизнь, эта рыба всегда отнимает и жизнь врага. — С этими словами Адпар погрузила рыбу обратно в сосуд, но не выпустила ее из пальцев. — Приготовьте его, — приказала она.
Стражники силой заставили узника опуститься на колени. Адпар передали нитку, которой она обвязала у рыбы спинной плавник. С помощью нитки она медленно вытянула рыбу из сосуда. Успокоенная водой, тварь убрала шипы.
— Отдайся милости богов, — произнесла Адпар, обращаясь к узнику. — Если они окажут тебе благоволение три раза, ты спасен.
Голову осужденного грубо закинули назад, а рот открыли как можно шире. Держа раскачивающуюся на нитке рыбу, приблизилась Адпар. Очень медленно она стала опускать рыбу в разинутый рот наяды. Узник сохранял абсолютную неподвижность. Сцена напоминала те, что разыгрываются шпагоглотателями на рыночных площадях всей Марас-Дантии. Разве что там это был фокус…
Присутствующие в полном молчании наблюдали, как рыба исчезла во рту узника. Сделав секундную паузу, Адпар продолжала опускать нить в нутро наяды. Наконец она остановилась. После этого процесс пошел в обратном направлении. Накручивая нить на палец, Адпар принялась вытягивать рыбу. Трепеща, та показалась изо рта наяды.
Узник, дрожа всем телом, выдохнул.
— Похоже, боги один раз улыбнулись тебе, — объявила Адпар.
Вновь окунув рыбу в сосуд, Адпар повторила процедуру. И опять рыба показалась изо рта, не причинив узнику никакого вреда.
Трясясь и хватая ртом воздух, обвиняемый был на грани обморока.
— Наши боги сегодня добры, — произнесла Адпар. — По крайней мере, были добры до этого момента.
Последнее погружение в воду — и успокоенная рыба готова для третьего испытания. Адпар вновь начала опускать рыбу в рот наяде.
И тут нить затрепетала. По всему телу узника также прошла дрожь. Глаза у него расширились, начались позывы к рвоте, он забился в руках стражников. Нитка оборвалась. Адпар отступила и жестом приказала стражникам освободить обвиняемого. Те отпустили его. Узник непроизвольно закрыл рот.
А потом закричал.
Ногтями раздирая горло и визжа, он в конвульсиях катался по полу. Изо рта его потекла зеленая желчь.
Смертные муки длились бесконечно. Смотреть на них было ужасно.
Когда опять наступила тишина и узник неподвижно распростерся на полу, Адпар сказала:
— Да будет воля богов. Они призвали его к себе… Что ж, продолжим.
Она повернулась ко второму трепещущему узнику. Опять поднесли сосуд и кинжалы. Не произнеся ни слова, узник взял кинжал. Из-за щитка на шее зазубренное лезвие ему пришлось применить несколько раз. Наконец алая полоса поперек горла ознаменовала успех.
По мановению руки Адпар стражники стали убирать мертвые тела.
— Счастье, что наша культура управляется божественной справедливостью и состраданием, — объявила она. — К другим царствам боги расположены меньше. Далеко ходить не надо — моя собственная сестра жаждала бы увидеть такую сцену.
Снегопад усилился, небо почернело.
Как ни хотелось Страйку продолжать движение, даже он должен был признать, что дальнейшее путешествие в таких условиях невозможно. Пришлось отдать колонне приказ остановиться. За отсутствием естественных укрытий развели костер. Он служил слабой защитой от холода. Закутавшись в лошадиные попоны, орки сгрудились вокруг огня.
Оставленной Элфреем мазью Джап смазывал Хаскеру раны. Хаскер сидел молча, глядел на языки пламени. Остальным тоже не очень хотелось разговаривать.
Часы текли, метель не утихала. Несмотря на холод и ветер, некоторым удалось задремать.
Потом в снежной каше замаячила фигура. Высокая. На красивом белом коне. Когда она приблизилась, стало ясно, что это человек.
Орки вскочили на ноги и выхватили оружие.
Человек был бородат, с волосами до плеч. На нем был темно-синий плащ. Возраст человека определить было трудно.
— Поблизости могут быть другие! — крикнул Страйк. — Будьте начеку!
— Я один и без оружия, — спокойно произнес человек. — И если позволите, я спешусь.
Страйк быстро окинул взглядом окружающую территорию, но никакого движения в снегу не различил.
— Ладно, — согласился он. — Но медленно.
Путник спешился и вытянул вперед руки, чтобы показать, что не держит оружия. Страйк приказал Талагу и Финджи обыскать его. Покончив с этим, они подвели человека ближе. Рифдоу привязал его коня к поваленному дереву. Орки бросали настороженные взгляды то на выбеленное пространство вокруг, то на этого высокого, неожиданно появившегося гостя.
— Кто ты, человек? — обратился к нему Страйк. — Чего ты хочешь?
— Меня зовут Серафим. Я увидел ваш костер. Все, что мне нужно, это тепло.
— В наше время опасно являться в чужой лагерь без приглашения. Откуда тебе знать, может, я убью тебя?
— Я верю в благородство орков. — Человек перевел взгляд на Джапа. — А также их союзников.
— Ты Поли или Уни? — поинтересовался дворф.
— Вовсе не все люди принадлежат к этим двум лагерям.
— Ха! — скептически воскликнул Джап.
— Это правда. Я не несу с собой груза богов. Можно? — Серафим протянул руки к костру.
Однако от внимания Страйка не ускользнуло, что, несмотря на жестокий холод, странник не испытывает дискомфорта: зубы у него не стучали, а до отвращения белая кожа не посинела.
— Откуда нам знать, что ты не часть того же капкана? — спросил Страйк.
— Я не могу винить вас за то, что вы так думаете. Мой народ относится к вашему с таким же недоверием. Но с другой стороны, многие люди похожи на грибы.
Ответом были озадаченные взгляды. Страйк подумал, что они имеют дело с простаком. Или с сумасшедшим.
— На грибы? — переспросил он.
— Да. Они живут в темноте, и их насильственно кормят дерьмом.
По рядам Росомах прокатилась волна смеха.
— Хорошо сказано, — с некоторой долей добродушия сказал Джап. — Но кто ты такой? Почему путешествуешь по раздираемой войнами земле невооруженным ?
— Я рассказываю истории.
— Истории — как раз то, что нам сейчас надо, — усмехнулся Страйк.
— В таком случае я расскажу вам одну. Хотя опасаюсь, что сюжет в ней не проработан, а закончиться она может трагедией.
Что-то в тоне человека заставило орков прислушаться.
— А не может ли быть так, что вы разыскиваете кого-то из своих? — добавил Серафим.
— А если и да?
— Женщину из вашего отряда?
— Что тебе известно? — Страйк угрожающе двинулся к гостю.
— Не много. Однако, возможно, вполне достаточно, чтобы помочь вам.
— Продолжай.
— Вашего товарища взяли в плен охотники за удачей, принадлежащие к моей расе.
— Откуда тебе это известно? Ты что, один из них?
— Разве я похож на бандита? Нет, друг мой, я не один из них. Я просто видел ее с ними.
— Где? И сколько их?
— Трое. Недалеко отсюда. Но встреча была некоторое время назад, так что сейчас они, возможно, уже в другом месте.
— И как это может нам помочь?
— Я знаю, куда они отправились. В Хеклоу. Страйк подозрительно смерил его взглядом:
— Почему мы должны тебе верить?
— Выбор за вами… Но зачем мне лгать?
— Кто тебя знает, может, ты преследуешь свои темные цели. Мы научились сомневаться в любых словах, сказанных людьми.
— Я уже говорил, вас нельзя за это винить. Но в данном случае сказанное мною — правда.
Страйк пристально смотрел на него. По лицу странника прочесть нельзя было ничего.
— Мне надо подумать, — сказал Страйк. И, приказав двум солдатам присматривать за чужаком, отошел от костра.
Снегопад, казалось, немного ослаб. Но Страйк не заметил этого. Он обдумывал слова странника.
— Не помешаю, капитан? Страйк оглянулся:
— Нет, Джап. Вот, пытаюсь разобраться в том, что мы услышали. Почему мы должны верить этому Серафиму?
— Потому, возможно, что его слова не лишены логики.
— Возможно.
— Или потому, что мы в отчаянном положении.
— Это больше похоже на правду.
— Давай обдумаем все, капитан. Если этот человек говорит правду, то следует предположить, что охотники за удачей захватили Коиллу, намереваясь получить награду, предложенную за ее голову. Верно?
— Иначе бы они ее уже давно убили.
— Так и я подумал. Но для чего ее везти в Хеклоу?
Страйк пожал плечами:
— Может, они там живут. Ну ладно, предположим, мы ему верим. Тогда надо принимать решение. Отправимся за Коиллой сразу или сначала встретимся со второй половиной отряда?
— Мы ближе к Хеклоу, чем к Дрогану.
— Верно. Но если Коилла представляет для них ценность, то вряд ли они нанесут ей вред.
— Ты не принимаешь в расчет ее характер. Она не будет вести себя как пассивный заложник.
— Давай положимся на ее здравый смысл. В этом случае Коилле придется нелегко, но жизнь ее будет вне опасности.
— То есть ты за то, чтобы сначала соединиться с Элфреем, а потом всем отрядом отправиться в Хеклоу.
— Да, так выше шансы. Обратная сторона медали заключается в том, что Коиллу тем временем могут передать Дженнесте. Тогда мы действительно ее потеряем.
Оба посмотрели в сторону чужака. Тот спокойно грелся у огня. У рядовых вид стал более расслабленный, некоторые разговаривали между собой.
— С другой стороны, — продолжал Джап, — встреча с Элфреем назначена на определенное время. А если он решит, что с нами случилось самое худшее, и отправится к кентаврам один?
— Да, с него станется, — вздохнул Страйк. — Все висит на волоске, Джап, и мы должны быть абсолютно уверены…
Его прервали раздавшиеся у костра крики. Капитан и сержант оглянулись.
Странник исчез. И его конь тоже. Страйк и Джап побежали к костру.
Солдаты, спотыкаясь и крича, метались из стороны в сторону.
Страйк ухватил за ворот Ганта:
— Какого черта тут произошло, рядовой?
— Этот человек, капитан, он просто… исчез.
— Исчез? В каком смысле исчез? В разговор вмешался Талаг:
— Это правда, сэр. Я на секунду отвел от него глаза, а потом его уже не стало.
— Кто видел, как он уходил? — крикнул Страйк. Свидетелем исчезновения не назвался никто.
— Это какое-то безумие! — Джап, прищурившись, вглядывался в снежный водоворот. — Он не мог так просто исчезнуть.
С мечом в руке, Страйк тоже посмотрел в снежную муть. Но никого не увидел.
13
Правительница бросила взгляд на осужденных. Те повесили свои покрытые чешуей головы.
Безо всякой преамбулы Адпар сформулировала обвинение:
— Вы двое опозорили стаю. Это значит, что позор пал на меня. Во время последнего рейда вы халатно отнеслись к выполнению приказов. Старший офицер видел, как вы позволили нескольким мерцам уйти живыми. Можете ли вы что-нибудь сказать в свое оправдание?
Они ничего не сказали.
— Отлично, — продолжала Адпар. — Ваше молчание я принимаю за признание вины. Всем должно быть известно, что я не потерплю слабаков в наших рядах. Мы сражаемся за положение в мире, и в этой борьбе нет места трусам и лентяям. Следовательно, единственный возможный вердикт — «виновны». — Будучи убежденной поклонницей театральных приемов, она сделала для пущего эффекта паузу. — А единственное возможное наказание — смерть.
Она дала знак лейтенанту. Тот выступил вперед, неся на вытянутых руках бело-коричневую раковину размером с таз с двумя коралловыми кинжалами в ней. Вслед за ним шли часовые с глубокими и широкими глиняными сосудами.
— В согласии с традициями, а также из уважения к вашему воинскому статусу, вам предоставляется выбор, — продолжала, обращаясь к осужденным, Адпар. Она указала на кинжалы: — Приведя приговор в исполнение собственноручно, вы умрете с некоторой долей почета. — Она перевела взгляд на сосуды. — У вас есть также право вручить свою судьбу богам. Если они захотят, вы останетесь в живых. — Она повернулась к первому узнику: — Выбирай.
Воин-наяда напряженно взвешивал шансы. Наконец произнес:
— Боги, ваше величество.
— Пусть будет так.
Повинуясь сигналу Адпар, вошли еще несколько часовых, крепко схватили узника за руки. К правительнице поднесли открытый сосуд. Она заглянула внутрь него, неподвижно держа руку над отверстием. Так она стояла очень долго; казалось, прошла целая вечность. Внезапно рука Адпар нырнула в сосуд и вытащила что-то из воды.
Это была рыба. Адпар зажала ее между большим, указательным и средним пальцами, а рыба трепыхалась в воздухе. Она была длиной примерно с ладонь наяды, а по толщине — как три связанные стрелы. Чешуя и топорщащиеся жабры отливали синевой. С обеих сторон рта свешивались усики.
Адпар осторожно постучала пальцем по боку рыбы и тут же отдернула руку. Тело рыбы ощетинилось десятками крохотных трепещущих шипов.
— Я завидую рыбе-колючке, — сказала Адпар. — На нее никто не охотится. Ее шипы не только остры, но и источают смертельный яд, убивающий с мучительной болью. Отдавая свою жизнь, эта рыба всегда отнимает и жизнь врага. — С этими словами Адпар погрузила рыбу обратно в сосуд, но не выпустила ее из пальцев. — Приготовьте его, — приказала она.
Стражники силой заставили узника опуститься на колени. Адпар передали нитку, которой она обвязала у рыбы спинной плавник. С помощью нитки она медленно вытянула рыбу из сосуда. Успокоенная водой, тварь убрала шипы.
— Отдайся милости богов, — произнесла Адпар, обращаясь к узнику. — Если они окажут тебе благоволение три раза, ты спасен.
Голову осужденного грубо закинули назад, а рот открыли как можно шире. Держа раскачивающуюся на нитке рыбу, приблизилась Адпар. Очень медленно она стала опускать рыбу в разинутый рот наяды. Узник сохранял абсолютную неподвижность. Сцена напоминала те, что разыгрываются шпагоглотателями на рыночных площадях всей Марас-Дантии. Разве что там это был фокус…
Присутствующие в полном молчании наблюдали, как рыба исчезла во рту узника. Сделав секундную паузу, Адпар продолжала опускать нить в нутро наяды. Наконец она остановилась. После этого процесс пошел в обратном направлении. Накручивая нить на палец, Адпар принялась вытягивать рыбу. Трепеща, та показалась изо рта наяды.
Узник, дрожа всем телом, выдохнул.
— Похоже, боги один раз улыбнулись тебе, — объявила Адпар.
Вновь окунув рыбу в сосуд, Адпар повторила процедуру. И опять рыба показалась изо рта, не причинив узнику никакого вреда.
Трясясь и хватая ртом воздух, обвиняемый был на грани обморока.
— Наши боги сегодня добры, — произнесла Адпар. — По крайней мере, были добры до этого момента.
Последнее погружение в воду — и успокоенная рыба готова для третьего испытания. Адпар вновь начала опускать рыбу в рот наяде.
И тут нить затрепетала. По всему телу узника также прошла дрожь. Глаза у него расширились, начались позывы к рвоте, он забился в руках стражников. Нитка оборвалась. Адпар отступила и жестом приказала стражникам освободить обвиняемого. Те отпустили его. Узник непроизвольно закрыл рот.
А потом закричал.
Ногтями раздирая горло и визжа, он в конвульсиях катался по полу. Изо рта его потекла зеленая желчь.
Смертные муки длились бесконечно. Смотреть на них было ужасно.
Когда опять наступила тишина и узник неподвижно распростерся на полу, Адпар сказала:
— Да будет воля богов. Они призвали его к себе… Что ж, продолжим.
Она повернулась ко второму трепещущему узнику. Опять поднесли сосуд и кинжалы. Не произнеся ни слова, узник взял кинжал. Из-за щитка на шее зазубренное лезвие ему пришлось применить несколько раз. Наконец алая полоса поперек горла ознаменовала успех.
По мановению руки Адпар стражники стали убирать мертвые тела.
— Счастье, что наша культура управляется божественной справедливостью и состраданием, — объявила она. — К другим царствам боги расположены меньше. Далеко ходить не надо — моя собственная сестра жаждала бы увидеть такую сцену.
Снегопад усилился, небо почернело.
Как ни хотелось Страйку продолжать движение, даже он должен был признать, что дальнейшее путешествие в таких условиях невозможно. Пришлось отдать колонне приказ остановиться. За отсутствием естественных укрытий развели костер. Он служил слабой защитой от холода. Закутавшись в лошадиные попоны, орки сгрудились вокруг огня.
Оставленной Элфреем мазью Джап смазывал Хаскеру раны. Хаскер сидел молча, глядел на языки пламени. Остальным тоже не очень хотелось разговаривать.
Часы текли, метель не утихала. Несмотря на холод и ветер, некоторым удалось задремать.
Потом в снежной каше замаячила фигура. Высокая. На красивом белом коне. Когда она приблизилась, стало ясно, что это человек.
Орки вскочили на ноги и выхватили оружие.
Человек был бородат, с волосами до плеч. На нем был темно-синий плащ. Возраст человека определить было трудно.
— Поблизости могут быть другие! — крикнул Страйк. — Будьте начеку!
— Я один и без оружия, — спокойно произнес человек. — И если позволите, я спешусь.
Страйк быстро окинул взглядом окружающую территорию, но никакого движения в снегу не различил.
— Ладно, — согласился он. — Но медленно.
Путник спешился и вытянул вперед руки, чтобы показать, что не держит оружия. Страйк приказал Талагу и Финджи обыскать его. Покончив с этим, они подвели человека ближе. Рифдоу привязал его коня к поваленному дереву. Орки бросали настороженные взгляды то на выбеленное пространство вокруг, то на этого высокого, неожиданно появившегося гостя.
— Кто ты, человек? — обратился к нему Страйк. — Чего ты хочешь?
— Меня зовут Серафим. Я увидел ваш костер. Все, что мне нужно, это тепло.
— В наше время опасно являться в чужой лагерь без приглашения. Откуда тебе знать, может, я убью тебя?
— Я верю в благородство орков. — Человек перевел взгляд на Джапа. — А также их союзников.
— Ты Поли или Уни? — поинтересовался дворф.
— Вовсе не все люди принадлежат к этим двум лагерям.
— Ха! — скептически воскликнул Джап.
— Это правда. Я не несу с собой груза богов. Можно? — Серафим протянул руки к костру.
Однако от внимания Страйка не ускользнуло, что, несмотря на жестокий холод, странник не испытывает дискомфорта: зубы у него не стучали, а до отвращения белая кожа не посинела.
— Откуда нам знать, что ты не часть того же капкана? — спросил Страйк.
— Я не могу винить вас за то, что вы так думаете. Мой народ относится к вашему с таким же недоверием. Но с другой стороны, многие люди похожи на грибы.
Ответом были озадаченные взгляды. Страйк подумал, что они имеют дело с простаком. Или с сумасшедшим.
— На грибы? — переспросил он.
— Да. Они живут в темноте, и их насильственно кормят дерьмом.
По рядам Росомах прокатилась волна смеха.
— Хорошо сказано, — с некоторой долей добродушия сказал Джап. — Но кто ты такой? Почему путешествуешь по раздираемой войнами земле невооруженным ?
— Я рассказываю истории.
— Истории — как раз то, что нам сейчас надо, — усмехнулся Страйк.
— В таком случае я расскажу вам одну. Хотя опасаюсь, что сюжет в ней не проработан, а закончиться она может трагедией.
Что-то в тоне человека заставило орков прислушаться.
— А не может ли быть так, что вы разыскиваете кого-то из своих? — добавил Серафим.
— А если и да?
— Женщину из вашего отряда?
— Что тебе известно? — Страйк угрожающе двинулся к гостю.
— Не много. Однако, возможно, вполне достаточно, чтобы помочь вам.
— Продолжай.
— Вашего товарища взяли в плен охотники за удачей, принадлежащие к моей расе.
— Откуда тебе это известно? Ты что, один из них?
— Разве я похож на бандита? Нет, друг мой, я не один из них. Я просто видел ее с ними.
— Где? И сколько их?
— Трое. Недалеко отсюда. Но встреча была некоторое время назад, так что сейчас они, возможно, уже в другом месте.
— И как это может нам помочь?
— Я знаю, куда они отправились. В Хеклоу. Страйк подозрительно смерил его взглядом:
— Почему мы должны тебе верить?
— Выбор за вами… Но зачем мне лгать?
— Кто тебя знает, может, ты преследуешь свои темные цели. Мы научились сомневаться в любых словах, сказанных людьми.
— Я уже говорил, вас нельзя за это винить. Но в данном случае сказанное мною — правда.
Страйк пристально смотрел на него. По лицу странника прочесть нельзя было ничего.
— Мне надо подумать, — сказал Страйк. И, приказав двум солдатам присматривать за чужаком, отошел от костра.
Снегопад, казалось, немного ослаб. Но Страйк не заметил этого. Он обдумывал слова странника.
— Не помешаю, капитан? Страйк оглянулся:
— Нет, Джап. Вот, пытаюсь разобраться в том, что мы услышали. Почему мы должны верить этому Серафиму?
— Потому, возможно, что его слова не лишены логики.
— Возможно.
— Или потому, что мы в отчаянном положении.
— Это больше похоже на правду.
— Давай обдумаем все, капитан. Если этот человек говорит правду, то следует предположить, что охотники за удачей захватили Коиллу, намереваясь получить награду, предложенную за ее голову. Верно?
— Иначе бы они ее уже давно убили.
— Так и я подумал. Но для чего ее везти в Хеклоу?
Страйк пожал плечами:
— Может, они там живут. Ну ладно, предположим, мы ему верим. Тогда надо принимать решение. Отправимся за Коиллой сразу или сначала встретимся со второй половиной отряда?
— Мы ближе к Хеклоу, чем к Дрогану.
— Верно. Но если Коилла представляет для них ценность, то вряд ли они нанесут ей вред.
— Ты не принимаешь в расчет ее характер. Она не будет вести себя как пассивный заложник.
— Давай положимся на ее здравый смысл. В этом случае Коилле придется нелегко, но жизнь ее будет вне опасности.
— То есть ты за то, чтобы сначала соединиться с Элфреем, а потом всем отрядом отправиться в Хеклоу.
— Да, так выше шансы. Обратная сторона медали заключается в том, что Коиллу тем временем могут передать Дженнесте. Тогда мы действительно ее потеряем.
Оба посмотрели в сторону чужака. Тот спокойно грелся у огня. У рядовых вид стал более расслабленный, некоторые разговаривали между собой.
— С другой стороны, — продолжал Джап, — встреча с Элфреем назначена на определенное время. А если он решит, что с нами случилось самое худшее, и отправится к кентаврам один?
— Да, с него станется, — вздохнул Страйк. — Все висит на волоске, Джап, и мы должны быть абсолютно уверены…
Его прервали раздавшиеся у костра крики. Капитан и сержант оглянулись.
Странник исчез. И его конь тоже. Страйк и Джап побежали к костру.
Солдаты, спотыкаясь и крича, метались из стороны в сторону.
Страйк ухватил за ворот Ганта:
— Какого черта тут произошло, рядовой?
— Этот человек, капитан, он просто… исчез.
— Исчез? В каком смысле исчез? В разговор вмешался Талаг:
— Это правда, сэр. Я на секунду отвел от него глаза, а потом его уже не стало.
— Кто видел, как он уходил? — крикнул Страйк. Свидетелем исчезновения не назвался никто.
— Это какое-то безумие! — Джап, прищурившись, вглядывался в снежный водоворот. — Он не мог так просто исчезнуть.
С мечом в руке, Страйк тоже посмотрел в снежную муть. Но никого не увидел.
13
Вокруг звучали голоса и смех.
Он шагал в толпе орков. Орков обоих полов и всех возрастов. Орков, которых никогда прежде не видел.
На одежде у них были крохотные разнообразные украшения, по ним он понял, что все они принадлежат к различным кланам. И все же никакой взаимной враждебности не наблюдалось. У всех был довольный и расслабленный вид, какой бывает у орков, когда они не ощущают никакой опасности. Более того, кругом царила праздничная атмосфера радостного ожидания.
Он находился на песчаном пляже. Солнце достигло зенита, его лучи били вовсю. Над головой с пронзительными криками кружили белые птицы. Толпа направлялась к океану.
Потом он увидел, что неподалеку от берега на якоре стоит корабль. С тремя парусами, недвижимый, и на самой дальней мачте полощется флаг, с красной эмблемой, которую он не узнал. На носу красовалась резная фигура женщины-орка с воздетым мечом. По бортам корабля висели боевые щиты, каждый со своим узором. Это было самое большое судно из всех, когда-либо виденных Страйком, и уж точно самое величественное.
Кое-кто из толпы уже шел к кораблю вброд. Плыть необходимости не было, поскольку корабль был или плоскодонным, или стоял в углубленном канале. Орки хлынули на корабль. Ни один из них со Страйком не заговаривал, но каким-то загадочным образом они дали ему почувствовать, что он здесь принят.
Сквозь общий шум он услышал свое имя — по крайней мере, ему так показалось. Он огляделся, всматриваясь в поток лиц. И увидел ее. Пробиваясь сквозь толпу, она направлялась к нему.
— Вот ты где!
Несмотря на смятение, несмотря на непонимание того, где он находится и что происходит, Страйк улыбнулся.
Она ответила такой же улыбкой, а потом сказала:
— Я знала, что ты придешь.
— В самом деле?
— Ну, надеялась, — призналась она. В ее глазах прыгали искорки.
В душе у Страйка поднялась волна чувств, которых он не понимал и которых уж точно не смог бы выразить. Так что он и пытаться не стал. Он просто опять улыбнулся.
— Ты здесь, чтобы помочь? — спросила она. Он ответил озадаченным взглядом.
На ее лице появилось выражение добродушной насмешки, к которому он уже стал привыкать.
— Пойдем, — пригласила она.
Вместе с нею Страйк вошел в океанские воды. Миновав бьющиеся о берег легкие волны, они вброд подошли к кораблю. Орки взбирались на палубу с помощью веревок и лестниц. Страйк с восхищением наблюдал, как его подруга, двигаясь с восхитительной ловкостью, взлетела по веревочной лестнице и оказалась на борту. После этого он и сам взобрался на тихонько покачивающееся судно.
Посреди палубы был открыт люк в трюм. Наверх передавались бочки, бутыли и ящики. Потом орки относили их к поручням, а там уже сформировалась другая цепочка, по которой добро передавали на берег. Страйк и женщина заняли место в цепочке. Когда она пружинящими движениями сначала чуть взвешивала груз, а потом легким броском передавала ему, Страйк с восхищением следил за легкой дрожью ее мышц.
— Что это за вещи мы передаем? — спросил он.
Она рассмеялась:
— Как ты умудряешься жить в этом мире, зная так мало?
Он, смущенный, пожал плечами.
— Разве там, откуда ты пришел, вы не импортируете товары? — спросила она.
— Орки не импортируют.
— Ах, да; ты ведь говорил, что твоя страна служит домом не только для орков. Еще дворфы, и гремлины, и… как их? Люди.
Его лицо потемнело.
— Люди не из моей земли. Хотя они бы желали, чтобы она принадлежала им.
Женщина передала ему очередной бочонок:
— Я к тому, что даже в твоей земле необходимые вещи надо ввозить.
— А откуда необходимые вещи?
— Они от других орков, из других мест. У этих орков есть то, чего нет у нас.
— Ни разу не слышал о таких местах.
— Ты меня беспокоишь. — Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону безграничных водных просторов: — Я говорю о землях по другую сторону океана.
— Не знал, что там есть другие земли. Разве там, кроме воды, есть что-то еще?
— Очевидно, да. Иначе откуда, по-твоему, все это?
Тон ее слов сделался слегка раздраженным. Страйк поймал следующий ящик, брошенный, как ему показалось, с несколько большей, чем предыдущие, силой. Перекинув ящик следующему орку, он произнес:
— Так это все, значит, богатство?
— Можно сказать и так. — Она вышла из цепочки с упаковкой, которую только что поймала. — Я покажу тебе.
Страйк тоже вышел из цепочки. Цепочка сомкнулась: в орках, готовых помочь с разгрузкой, недостатка не было.
Женщина поставила упакованный ящик на палубу. Страйк опустился на колени рядом. С помощью ножа женщина поддела крышку и открыла ящик. Он был доверху полон красноватым, похожим на пудру материалом, который напоминал сушеные листья. По выражению Страйкова лица женщина поняла, что груз ему не знаком.
— Куркума, — объяснила она. — Специя, улучшающая вкус пищи.
— Она обладает какой-то ценностью?
— Если мы хотим, чтобы у пищи был хороший вкус, то обладает! В этом ее ценность, во вкусе. Богатство бывает не только в форме монет или драгоценностей. Это как твой меч — это не деньги и не драгоценности, и все же он ценен.
— Мой меч? — его рука непроизвольно потянулась к рукоятке. — Хорошее лезвие, но ничего особенного.
— Сам по себе он, может, и не представляет собой что-то особенное. Но в умелых руках, в руках прирожденного воина, он становится чем-то гораздо большим.
— Понимаю. Правда, понимаю.
— Так же и с орками. И со всеми живыми существами.
Его лицо сморщилось.
— Нет, я не так.. .
— Они как лезвия. Острые или тупые. Теперь пришла его очередь смеяться.
— И тем не менее все по-своему ценны, — подчеркнула женщина.
— И мои враги?
— Это правильно, чтобы у орка были враги. Даже если они меняются и сегодняшний враг превращается в завтрашнего друга.
— Со мной такого не бывает, — суховато отвечал он. — И не будет.
— Бывает или не бывает, но даже смертельные враги обладают своей ценностью.
— Как это?
— Потому что можно уважать — то есть ценить — их воинское мастерство, их решимость. Их мужество, если оно у них есть. И не в последнюю очередь они драгоценны тем, что орк может с ними сразиться. Нам нужен противник. Это у нас в крови.
— Никогда не думал об этом в подобном смысле.
— Но хотя мы и сражаемся, это вовсе не значит, что мы непременно должны ненавидеть.
Это в голове у Страйка совсем уже не укладывалось. Хотя он задумался.
— Но больше всего мы должны ценить тех, — добавила она, — кто нам ближе всех.
— В твоих устах все кажется таким.. . простым.
— Так ведь такое оно и есть, мой друг.
— Может, и так — здесь. Там, откуда я пришел, все против нас, и надо много чего преодолевать.
Ее лицо приняло торжественное выражение.
— Тогда будь лезвием, Страйк. Будь лезвием.
Он проснулся с бешено бьющимся сердцем, дыша так часто, что почти задыхался.
С бледного неба сыпал мелкий зловонный дождь, снег по большей части уже смыло. Было противно и холодно. Двухчасовой сон нисколько не освежил. В голове стучало, в пересохшем рту был мерзкий вкус.
Он лежал, дождь падал прямо ему на лицо. Он думал о том, что, за отсутствием лучшего слова, называл сном. Сны, видения, вести от богов — что бы это ни было, с каждым разом они становились все ярче, все живее. Запах озона, белые точки в глазах от яркого солнца, теплый, ласкающий кожу бриз: все это не хотело оставлять его.
И опять мысль, что его предает собственный ум, ледяной рукой сжала сердце Страйка. И тут же возникла совсем другая и не менее настойчивая мысль: что он стал ждать этих снов почти с нетерпением.
Было еще что-то, о чем он думать не хотел. Только не сейчас…
Он сел и огляделся. Все остальные уже проснулись и занимались своими делами. Кормили лошадей, вытряхивали одеяла, точили мечи.
Вспомнились события прошедшей ночи. Не из сна, а те, что предшествовали ему. Росомахи долго еще пялились в метель, надеясь высмотреть незнакомца. Даже отваживались небольшими партиями выходить на поиски. Однако путника и след простыл, так что в конце концов орки оставили тщетные попытки. В какой-то момент Страйк уснул, хотя сейчас и не мог вспомнить, когда именно это произошло.
Серафим — если его действительно звали так — пополнил собой список загадок. Однако над этой загадкой Страйк размышлять не намеревался. Главная причина была в том, что ему почему-то не хотелось рассматривать самую очевидную возможность: что этот человек попросту был безумен. Потому что тогда придется усомниться и в ценности сведений, данных им по поводу Коиллы. А сейчас нужна надежда. Любая!..
Страйк изгнал из головы все эти мысли. Сейчас есть более неотложное дело.
Джап стоял неподалеку от привязи и разговаривал с солдатами. Страйк направился к ним.
Обойдясь без преамбулы, он сказал дворфу:
— Я принял решение.
— Отправляемся за Коиллой?
— Верно.
— А тебе не пришло в голову, что этот тип, Серафим, просто лжет? Или безумен?
— Я обдумал обе эти возможности. Зачем ему лгать?
— Может, чтобы заманить нас в ловушку?
— Слишком сложный способ.
— Отчего же? Главное, чтобы сработало.
— Может, и так. И все же я не думаю, что он лгал.
— А как насчет безумия?
— Это более вероятно. Может, он и вправду сумасшедший. Однако… не знаю почему, но у меня есть чувство, что это не так. Хотя, конечно, я не много имел дел с безумцами.
— Неужели? Иногда не вредно посмотреть вокруг себя.
Страйк ответил со сдержанной улыбкой:
— Ты знаешь, о чем я. Но слова Серафима — это единственный ключик к разгадке местонахождения Коиллы, другого у нас нет. — Он обратил внимание на выражение лица Джапа. — Ну хорошо, единственный ключик к возможной разгадке. По-моему, стоит побывать в Хеклоу.
— Но ведь в этом случае мы опоздаем на встречу с Элфреем!
— Надо как-то предупредить его.
— А что с ним? — Джап кивком указал на сидевшего в сторонке Хаскера.
— Он по-прежнему член нашего отряда. Только с испытательным сроком. Есть возражения?
— Нет. Просто я несколько насторожен.
— Не думай, что я не насторожен. Мы будем приглядывать за ним.
— У нас есть на это время?
— Поверь мне, Джап, если из-за Хаскера возникнут еще какие-то проблемы, он вылетит из дружины. Или умрет.
Дворф не усомнился в решимости капитана.
— Нужно сказать ему, что происходит. Он, в конце концов, офицер. Разве нет?
— Пока. Я не планировал разжаловать его и сделаю это только в случае, если он опять закусит удила. Идем!
Оба подошли к Хаскеру. Тот поднял на них глаза и кивнул.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Страйк.
— Лучше. — Судя по тону и выражению лица Хаскера, это соответствовало действительности. — И хочу доказать, что по-прежнему достоин носить имя Росомахи.
— Это я и хотел услышать от тебя, сержант. Однако после того, что ты сделал, я намерен назначить тебе испытательный срок.
— Но я не знаю, что я сделал! — воскликнул Хаскер. — То есть я знаю, что вы мне рассказали, но ничего не помню.
— Именно поэтому мы будем приглядывать за тобой, пока не выясним, что послужило этому причиной или пока твое поведение не станет достаточно хорошим в течение достаточно длительного времени.
Джап изложил это менее дипломатично:
— Нам ни к чему, чтобы ты опять нас кинул. Хаскер вскипел:
— А почему бы тебе… — И осекся. Страйк решил, что это хороший признак.
— Суть в том, что нам ни к чему мертвый груз. И уж точно ни к чему тот, кто будет вставлять палки в колеса. Понятно?
— Понятно, — подтвердил Хаскер с меньшей агрессивностью.
— Вот и не забывай об этом. А теперь слушай… Человек по имени Серафим, который вчера вечером приходил сюда, сказал, что Коиллу увели в Хеклоу. Мы отправляемся туда. От тебя мне надо, чтобы ты выполнял приказы и опять вел себя как член нашего отряда.
— Отлично! Тогда к делу. Вполне удовлетворенный результатами разговора, Страйк собрал остальных Росомах и изложил им новый план. Он также предоставил рядовым возможность высказать свои замечания или возражения. Двое-трое задали вопросы, однако никаких существенных возражений не последовало. У Страйка сложилось впечатление, что солдаты испытывают облегчение от того, что наконец-то переходят к каким-то ясным действиям. Он закончил обсуждение словами:
Он шагал в толпе орков. Орков обоих полов и всех возрастов. Орков, которых никогда прежде не видел.
На одежде у них были крохотные разнообразные украшения, по ним он понял, что все они принадлежат к различным кланам. И все же никакой взаимной враждебности не наблюдалось. У всех был довольный и расслабленный вид, какой бывает у орков, когда они не ощущают никакой опасности. Более того, кругом царила праздничная атмосфера радостного ожидания.
Он находился на песчаном пляже. Солнце достигло зенита, его лучи били вовсю. Над головой с пронзительными криками кружили белые птицы. Толпа направлялась к океану.
Потом он увидел, что неподалеку от берега на якоре стоит корабль. С тремя парусами, недвижимый, и на самой дальней мачте полощется флаг, с красной эмблемой, которую он не узнал. На носу красовалась резная фигура женщины-орка с воздетым мечом. По бортам корабля висели боевые щиты, каждый со своим узором. Это было самое большое судно из всех, когда-либо виденных Страйком, и уж точно самое величественное.
Кое-кто из толпы уже шел к кораблю вброд. Плыть необходимости не было, поскольку корабль был или плоскодонным, или стоял в углубленном канале. Орки хлынули на корабль. Ни один из них со Страйком не заговаривал, но каким-то загадочным образом они дали ему почувствовать, что он здесь принят.
Сквозь общий шум он услышал свое имя — по крайней мере, ему так показалось. Он огляделся, всматриваясь в поток лиц. И увидел ее. Пробиваясь сквозь толпу, она направлялась к нему.
— Вот ты где!
Несмотря на смятение, несмотря на непонимание того, где он находится и что происходит, Страйк улыбнулся.
Она ответила такой же улыбкой, а потом сказала:
— Я знала, что ты придешь.
— В самом деле?
— Ну, надеялась, — призналась она. В ее глазах прыгали искорки.
В душе у Страйка поднялась волна чувств, которых он не понимал и которых уж точно не смог бы выразить. Так что он и пытаться не стал. Он просто опять улыбнулся.
— Ты здесь, чтобы помочь? — спросила она. Он ответил озадаченным взглядом.
На ее лице появилось выражение добродушной насмешки, к которому он уже стал привыкать.
— Пойдем, — пригласила она.
Вместе с нею Страйк вошел в океанские воды. Миновав бьющиеся о берег легкие волны, они вброд подошли к кораблю. Орки взбирались на палубу с помощью веревок и лестниц. Страйк с восхищением наблюдал, как его подруга, двигаясь с восхитительной ловкостью, взлетела по веревочной лестнице и оказалась на борту. После этого он и сам взобрался на тихонько покачивающееся судно.
Посреди палубы был открыт люк в трюм. Наверх передавались бочки, бутыли и ящики. Потом орки относили их к поручням, а там уже сформировалась другая цепочка, по которой добро передавали на берег. Страйк и женщина заняли место в цепочке. Когда она пружинящими движениями сначала чуть взвешивала груз, а потом легким броском передавала ему, Страйк с восхищением следил за легкой дрожью ее мышц.
— Что это за вещи мы передаем? — спросил он.
Она рассмеялась:
— Как ты умудряешься жить в этом мире, зная так мало?
Он, смущенный, пожал плечами.
— Разве там, откуда ты пришел, вы не импортируете товары? — спросила она.
— Орки не импортируют.
— Ах, да; ты ведь говорил, что твоя страна служит домом не только для орков. Еще дворфы, и гремлины, и… как их? Люди.
Его лицо потемнело.
— Люди не из моей земли. Хотя они бы желали, чтобы она принадлежала им.
Женщина передала ему очередной бочонок:
— Я к тому, что даже в твоей земле необходимые вещи надо ввозить.
— А откуда необходимые вещи?
— Они от других орков, из других мест. У этих орков есть то, чего нет у нас.
— Ни разу не слышал о таких местах.
— Ты меня беспокоишь. — Улыбнувшись, она махнула рукой в сторону безграничных водных просторов: — Я говорю о землях по другую сторону океана.
— Не знал, что там есть другие земли. Разве там, кроме воды, есть что-то еще?
— Очевидно, да. Иначе откуда, по-твоему, все это?
Тон ее слов сделался слегка раздраженным. Страйк поймал следующий ящик, брошенный, как ему показалось, с несколько большей, чем предыдущие, силой. Перекинув ящик следующему орку, он произнес:
— Так это все, значит, богатство?
— Можно сказать и так. — Она вышла из цепочки с упаковкой, которую только что поймала. — Я покажу тебе.
Страйк тоже вышел из цепочки. Цепочка сомкнулась: в орках, готовых помочь с разгрузкой, недостатка не было.
Женщина поставила упакованный ящик на палубу. Страйк опустился на колени рядом. С помощью ножа женщина поддела крышку и открыла ящик. Он был доверху полон красноватым, похожим на пудру материалом, который напоминал сушеные листья. По выражению Страйкова лица женщина поняла, что груз ему не знаком.
— Куркума, — объяснила она. — Специя, улучшающая вкус пищи.
— Она обладает какой-то ценностью?
— Если мы хотим, чтобы у пищи был хороший вкус, то обладает! В этом ее ценность, во вкусе. Богатство бывает не только в форме монет или драгоценностей. Это как твой меч — это не деньги и не драгоценности, и все же он ценен.
— Мой меч? — его рука непроизвольно потянулась к рукоятке. — Хорошее лезвие, но ничего особенного.
— Сам по себе он, может, и не представляет собой что-то особенное. Но в умелых руках, в руках прирожденного воина, он становится чем-то гораздо большим.
— Понимаю. Правда, понимаю.
— Так же и с орками. И со всеми живыми существами.
Его лицо сморщилось.
— Нет, я не так.. .
— Они как лезвия. Острые или тупые. Теперь пришла его очередь смеяться.
— И тем не менее все по-своему ценны, — подчеркнула женщина.
— И мои враги?
— Это правильно, чтобы у орка были враги. Даже если они меняются и сегодняшний враг превращается в завтрашнего друга.
— Со мной такого не бывает, — суховато отвечал он. — И не будет.
— Бывает или не бывает, но даже смертельные враги обладают своей ценностью.
— Как это?
— Потому что можно уважать — то есть ценить — их воинское мастерство, их решимость. Их мужество, если оно у них есть. И не в последнюю очередь они драгоценны тем, что орк может с ними сразиться. Нам нужен противник. Это у нас в крови.
— Никогда не думал об этом в подобном смысле.
— Но хотя мы и сражаемся, это вовсе не значит, что мы непременно должны ненавидеть.
Это в голове у Страйка совсем уже не укладывалось. Хотя он задумался.
— Но больше всего мы должны ценить тех, — добавила она, — кто нам ближе всех.
— В твоих устах все кажется таким.. . простым.
— Так ведь такое оно и есть, мой друг.
— Может, и так — здесь. Там, откуда я пришел, все против нас, и надо много чего преодолевать.
Ее лицо приняло торжественное выражение.
— Тогда будь лезвием, Страйк. Будь лезвием.
Он проснулся с бешено бьющимся сердцем, дыша так часто, что почти задыхался.
С бледного неба сыпал мелкий зловонный дождь, снег по большей части уже смыло. Было противно и холодно. Двухчасовой сон нисколько не освежил. В голове стучало, в пересохшем рту был мерзкий вкус.
Он лежал, дождь падал прямо ему на лицо. Он думал о том, что, за отсутствием лучшего слова, называл сном. Сны, видения, вести от богов — что бы это ни было, с каждым разом они становились все ярче, все живее. Запах озона, белые точки в глазах от яркого солнца, теплый, ласкающий кожу бриз: все это не хотело оставлять его.
И опять мысль, что его предает собственный ум, ледяной рукой сжала сердце Страйка. И тут же возникла совсем другая и не менее настойчивая мысль: что он стал ждать этих снов почти с нетерпением.
Было еще что-то, о чем он думать не хотел. Только не сейчас…
Он сел и огляделся. Все остальные уже проснулись и занимались своими делами. Кормили лошадей, вытряхивали одеяла, точили мечи.
Вспомнились события прошедшей ночи. Не из сна, а те, что предшествовали ему. Росомахи долго еще пялились в метель, надеясь высмотреть незнакомца. Даже отваживались небольшими партиями выходить на поиски. Однако путника и след простыл, так что в конце концов орки оставили тщетные попытки. В какой-то момент Страйк уснул, хотя сейчас и не мог вспомнить, когда именно это произошло.
Серафим — если его действительно звали так — пополнил собой список загадок. Однако над этой загадкой Страйк размышлять не намеревался. Главная причина была в том, что ему почему-то не хотелось рассматривать самую очевидную возможность: что этот человек попросту был безумен. Потому что тогда придется усомниться и в ценности сведений, данных им по поводу Коиллы. А сейчас нужна надежда. Любая!..
Страйк изгнал из головы все эти мысли. Сейчас есть более неотложное дело.
Джап стоял неподалеку от привязи и разговаривал с солдатами. Страйк направился к ним.
Обойдясь без преамбулы, он сказал дворфу:
— Я принял решение.
— Отправляемся за Коиллой?
— Верно.
— А тебе не пришло в голову, что этот тип, Серафим, просто лжет? Или безумен?
— Я обдумал обе эти возможности. Зачем ему лгать?
— Может, чтобы заманить нас в ловушку?
— Слишком сложный способ.
— Отчего же? Главное, чтобы сработало.
— Может, и так. И все же я не думаю, что он лгал.
— А как насчет безумия?
— Это более вероятно. Может, он и вправду сумасшедший. Однако… не знаю почему, но у меня есть чувство, что это не так. Хотя, конечно, я не много имел дел с безумцами.
— Неужели? Иногда не вредно посмотреть вокруг себя.
Страйк ответил со сдержанной улыбкой:
— Ты знаешь, о чем я. Но слова Серафима — это единственный ключик к разгадке местонахождения Коиллы, другого у нас нет. — Он обратил внимание на выражение лица Джапа. — Ну хорошо, единственный ключик к возможной разгадке. По-моему, стоит побывать в Хеклоу.
— Но ведь в этом случае мы опоздаем на встречу с Элфреем!
— Надо как-то предупредить его.
— А что с ним? — Джап кивком указал на сидевшего в сторонке Хаскера.
— Он по-прежнему член нашего отряда. Только с испытательным сроком. Есть возражения?
— Нет. Просто я несколько насторожен.
— Не думай, что я не насторожен. Мы будем приглядывать за ним.
— У нас есть на это время?
— Поверь мне, Джап, если из-за Хаскера возникнут еще какие-то проблемы, он вылетит из дружины. Или умрет.
Дворф не усомнился в решимости капитана.
— Нужно сказать ему, что происходит. Он, в конце концов, офицер. Разве нет?
— Пока. Я не планировал разжаловать его и сделаю это только в случае, если он опять закусит удила. Идем!
Оба подошли к Хаскеру. Тот поднял на них глаза и кивнул.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Страйк.
— Лучше. — Судя по тону и выражению лица Хаскера, это соответствовало действительности. — И хочу доказать, что по-прежнему достоин носить имя Росомахи.
— Это я и хотел услышать от тебя, сержант. Однако после того, что ты сделал, я намерен назначить тебе испытательный срок.
— Но я не знаю, что я сделал! — воскликнул Хаскер. — То есть я знаю, что вы мне рассказали, но ничего не помню.
— Именно поэтому мы будем приглядывать за тобой, пока не выясним, что послужило этому причиной или пока твое поведение не станет достаточно хорошим в течение достаточно длительного времени.
Джап изложил это менее дипломатично:
— Нам ни к чему, чтобы ты опять нас кинул. Хаскер вскипел:
— А почему бы тебе… — И осекся. Страйк решил, что это хороший признак.
— Суть в том, что нам ни к чему мертвый груз. И уж точно ни к чему тот, кто будет вставлять палки в колеса. Понятно?
— Понятно, — подтвердил Хаскер с меньшей агрессивностью.
— Вот и не забывай об этом. А теперь слушай… Человек по имени Серафим, который вчера вечером приходил сюда, сказал, что Коиллу увели в Хеклоу. Мы отправляемся туда. От тебя мне надо, чтобы ты выполнял приказы и опять вел себя как член нашего отряда.
— Отлично! Тогда к делу. Вполне удовлетворенный результатами разговора, Страйк собрал остальных Росомах и изложил им новый план. Он также предоставил рядовым возможность высказать свои замечания или возражения. Двое-трое задали вопросы, однако никаких существенных возражений не последовало. У Страйка сложилось впечатление, что солдаты испытывают облегчение от того, что наконец-то переходят к каким-то ясным действиям. Он закончил обсуждение словами: