Николс Стэн. Легион Грома

   Домашняя птица и свиньи бегали свободно. В воздухе отчетливо пахло навозом, и далеко не весь он был от скота.
   Десятки кентавров, молодых и старых, занимались своими обычными делами. Когда появились Росомахи, большинство оставили дела и стали рассматривать гостей. Страйка несколько успокоил тот факт, что их реакция, видимо, была скорее рождена любопытством, чем враждебностью.
   — Подождите здесь, — сказал Гелорак. Легкой рысью он поскакал к оружейной мастерской.
   — Что скажешь? — спросила Коилла.
   — По-моему, они довольно дружелюбны, — рассудил Страйк. — И к тому же позволили нам оставить при себе оружие. Это хороший признак.
   Появился Гелорак в сопровождении еще одного кентавра. Тот был средних лет, с седеющей бородой. Мощь и мускулистость, которые, судя по всему, выделяли его в молодые годы, чувствовались и сейчас, однако впечатление ослаблялось физическим недостатком. Он хромал. Передняя нога, усохшая и тонкая, похожая на веретено, при движении волочилась.
   — Приятная встреча, — поприветствовал их Страйк.
   — Приятная. Я — Кеппатон. Кентавр я очень занятой и действую импульсивно. Так что простите, если обойдусь без околичностей. Чего вы хотите?
   — Мы хотели бы обсудить с тобой одно дело. Заключить сделку, которая может оказаться для вас очень выгодной.
   — Это еще надо посмотреть. — Кеппатон смерил их оценивающим взглядом. Его тон смягчился. — Но если речь идет о деле, то дела всегда лучше обсуждать за едой. Вкусите с нами еды и питья.
   — Благодарю. — Мысль о том, что придется есть, привела Страйка в ужас, однако протокол требовал принять приглашение.
   Орков провели к тяжелым дубовым столам в центре поляны. Скамейки поставили только по одну сторону столов, для орков; кентавры ели стоя.
   Принесли мясо и рыбу. Был и свежеиспеченный хлеб, и блюда с фруктами, и корзины, доверху полные орехами, — все как подобает угощению обитателей леса. Подали эль, а также кувшины с крепким красным вином.
   Страйк, понимавший, что надо съесть ровно столько, чтобы не обидеть приглашающих, поднял тост за хозяев:
   — Щедрое угощение. Мы благодарим вас.
   — Я всегда считал, что мало найдется таких расхождений, которые нельзя уладить за хорошей едой и чашей доброго вина, — отвечал Кеппатон.
   Он осушил собственный кубок и срыгнул. Это было яркой демонстрацией широко известной любви кентавров к чувственным удовольствиям жизни — склонности, нередко приводившей их к чрезмерности.
   — Хотя, думаю, у вас, орков, это не совсем так, да? — добавил он. — Мы склонны сначала задавать вопросы, предпочтительно за едой, а не во время драки. У вас же, по-моему, все наоборот?
   — Не всегда, Кеппатон. Мы способны к здравому рассуждению и спокойному разговору.
   — Разумеется, способны, — добродушно отвечал Кеппатон. — Так о чем вы желаете порассуждать сегодня?
   — У вас есть предмет, который мы бы хотели у вас выменять.
   — Если ты об оружии, то лучшего тебе не найти во всей Марас-Дантии.
   — Нет, мы пришли не за оружием, хотя ваше, действительно, славится. — Страйк поднял кубок и отпил. — Я говорю об одной реликвии. Мы называем ее звездой. Может быть, вам она лучше известна под названием «инструмент».
   Воцарилась мертвая тишина. Страйк надеялся, что своей фразой не испортил налаживающиеся отношения.
   После паузы Кеппатон улыбнулся, сигнализируя, что можно возобновить разговор. Хотя теперь слова звучали уже гораздо тише, поскольку всем хотелось не столько говорить, сколько больше услышать.
   — У нас есть артефакт, о котором ты говоришь, — признал кентавр. — И ты не первый, кто явился сюда, надеясь получить его.
   — Были и другие?
   — За многие годы, бывало, захаживали.
   — Могу я спросить, кто они?
   — О-о, кого только не перебывало. Если собрать всех вместе, получится пестрая компания. Ученые, солдаты удачи, те, кто заявлял, что владеет секретами черной и белой магии, мечтатели…
   — И какова была их участь?
   — Мы их убили.
   Когда орки услышали это, кусок застрял у них в горле.
   — А нас не убьете? — спросил Страйк.
   — Вы пришли с просьбой, а не пытаетесь отнять силой. Я говорю о тех, кто явился с плохими намерениями.
   — А были и другие?
   — Были некоторые. Обычно мы оставляли их в живых, но они, конечно, уходили разочарованными.
   — Почему?
   — Потому что они не хотели или не могли выполнить условия, при которых я готов выменять то, что вы называете звездой.
   — И что же это за условия?
   — Дойдем и до этого. Здесь есть кое-кто, и я хочу, чтобы ты с ним встретился. — Хромой кентавр повернулся к стоящему рядом Гелораку. — Приведи Хеджестуса. Скажи, пусть прихватит реликвию.
   Гелорак, допив вино, затрусил прочь.
   — Наш шаман, — объяснил Кеппатон Страйку. — Он хранитель инструмента.
   Через некоторое время Гелорак показался из маленькой хижины на краю поляны. Рядом с ним, еле-еле держась на ногах, шел очень древний кентавр. В отличие от всех остальных членов клана, он носил ожерелья. Их было несколько штук, сделанных из чего-то, напоминающего гальку или ореховую скорлупу. Гелорак же нес маленькую деревянную шкатулку. Оба шли медленно.
   После представлений, на которые Хеджестус отвечал торжественно, Кеппатон приказал достать звезду. Резную шкатулку поставили на стол и открыли.
   В ней находилась звезда, опять же отличающаяся от тех, что уже были у Страйка. Эта оказалась серой, и от центральной сферы отходили лишь два луча.
   — По виду не скажешь, что в ней есть что-то особенное, да? — заметил Кеппатон.
   — Не скажешь, — согласился Страйк. — Можно?
   Главный кентавр кивнул.
   Страйк осторожно извлек звезду из шкатулки. У него мелькнула мысль, не подделка ли перед ним. Он слегка надавил на нее, но материал оказался таким же прочным, как и тот, из которого были изготовлены остальные звезды.
   Кеппатон, по всей видимости, понял, что делает Страйк, но ничего против не имел.
   — Она не просто прочна, разрушить ее невозможно. Я никогда не видел ничего подобного, а я имел дело со всеми существующими материалами. Однажды я бросил ее в горнило. Огонь ей нисколько не повредил.
   Страйк положил звезду обратно в шкатулку.
   — Зачем она вам нужна? — спросил Кеппатон.
   Страйк надеялся, что этого вопроса удастся избежать. Он решил дать устаревший ответ — в конце концов, какая-то доля истины в нем имелась.
   — Мы из орды королевы Дженнесты. Надеемся, что с помощью звезды сможем купить милость королевы, когда вернемся. У королевы страсть к религиозным древностям.
   — Если знать ее репутацию, это кажется странным.
   — Мы орки, и нам необходимо быть в орде. А эта орда — единственная, которая нам подходит.
   У Страйка сложилось отчетливое впечатление, что Кеппатон не поверил ни единому его слову. Кроме того, он опасался, что упоминание о Дженнесте было неверным шагом. Ее характер известен всем. Кентавр мог решить, что она — неподходящий хранитель для звезды.
   Поэтому он удивился, когда Кеппатон произнес:
   — Меня не так уж волнует, зачем она вам. Я был бы рад избавиться от этой штуки. Она не принесла нам ничего, кроме невезения. — Он кивком указал на шкатулку. — Что вам известно о ней и других таких же, о которых ходят слухи?
   Страйк ухватился за упоминание о слухах. Кентавры не знают точно, что существуют другие звезды. Он принял решение не говорить Кеппатону, что они у него есть.
   — Честно говоря, очень мало, — ответил он, и это было правдой.
   — Хеджестус будет разочарован. Нам известно лишь, что в них скрыта какая-то магическая сила. Но он уже больше двадцати сезонов пытается выжать что-то из этой, и все напрасно. Наверное, это просто лебмаррье дерьмо.
   Кеппатон не предлагал информацию, он сам хотел ее получить. Страйк почувствовал облегчение. Даже самая слабая информированность могла бы осложнить ситуацию.
   — Ты упоминал, что ставил какие-то условия тем, кто хотел получить звезду, — напомнил он кентавру. — И никто их не выполнил.
   — Верно. Никто даже и не пытался.
   — Речь идет об обмене? Мы можем предложить большое количество первоклассного пеллюцида…
   — Нет. За звезду я требую дело, а не богатство. Но я сомневаюсь, что вы за него возьметесь.
   — А что вы хотите?
   — Будь терпелив, я объясню. Ты когда-нибудь задавался вопросом, откуда у меня звезда?
   — Такой вопрос мелькал у меня в голове.
   — И звезду, и хромоту я получил от Адпар, королевы наяд.
   Это удивило не только Страйка.
   — Мы всегда считали, что она — миф.
   — Возможно, ваша Дженнеста поддерживала в вас это заблуждение. Но Адпар — не миф. — Кентавр притронулся к усохшей ноге. — Она более чем реальна. Она просто не покидает своего царства. И мало кому из вошедших туда без приглашения удалось вернуться.
   — Ты расскажешь нам, что случилось? — спросила Коилла.
   — История простая. У нас, как и у вашего народа, есть определенные ритуалы, знаменующие переход из одной возрастной категории в другую. В молодости я отличался тщеславием. Я хотел войти в зрелость, выполнив задачу, о которой никакому другому кентавру не приходится и мечтать. Поэтому я отправился во дворец Адпар, чтобы добыть звезду. Благодаря чистейшей случайности я ее получил, но дорого при этом заплатил. Я остался в живых, но был на волосок от смерти. Адпар произнесла заклинание, из-за которого я стал таким, каким вы видите меня сейчас. Теперь, вместо того чтобы использовать оружие на полях сражений, я только кую его.
   — Мне очень жаль это слышать, — сказала Коилла. — Но я все равно не понимаю, что ты хочешь от нас.
   — Восстановить здоровье для меня важнее любого сокровища, дороже даже кристалла. И только за это я готов отдать звезду.
   — Мы не целители, — напомнил ему Джап. — Как мы можем это сделать? Наш товарищ, Элфрей, умеет лечить, но…
   — Боюсь, излечение такого повреждения превышает мои скромные способности, — вставил Элфрей.
   — Вы неправильно меня поняли, — сказал Кеппатон. — Я знаю, как лечится моя болезнь.
   Страйк и офицеры-орки озадаченно переглянулись.
   — Тогда скажи, чем мы можем помочь?
   — Моя болезнь порождена магией. И единственное средство излечения тоже магическое.
   — Но мы ведь и не колдуны, Кеппатон.
   — Нет, мой друг… Если бы это было так просто, я бы уже давно прибег к услугам волшебника. Но единственное, что может излечить меня, это слеза самой Адпар.
   — Что?
   Со стороны орков послышался шепоток недоверия.
   — И ты поверил этому трепу? — спросил Хаскер.
   Страйк бросил на него выразительный взгляд.К счастью, Кеппатон в ответ не полез на рожон.
   — Хотел бы я, чтобы это был треп, сержант. Но я говорю правду. Сама Адпар дала понять, что слеза — единственное средство.
   Наступившее молчание нарушила Коилла:
   — Полагаю, ты думал о том, чтобы заключить с ней сделку? Звезду в обмен на возвращение здоровья?
   — Разумеется. Но я знаю, что из-за ее вероломства ничего не получится. Она наверняка попытается отнять у меня и звезду, и жизнь. Я и калекой-то стал только потому, что ей не удалось убить меня. Наяды — раса злобная и мстительная. Мы имели возможность в этом убедиться, время от времени они устраивают бандитские налеты, доплывая по водам залива до леса.
   — Значит, дело обстоит так, — решил подвести итог Страйк. — Мы приносим тебе слезу Адпар, а ты даешь нам звезду?
   — Обещаю.
   — А что именно мы должны сделать?
   — Следует отправиться в ее царство, туда, где Скаррокское болото ближе всего к островам Маллоутор. До этого места отсюда не больше дня езды. Однако есть одна проблема. Сейчас Адпар воюет со своими соседями мерцами.
   — Они ведь миролюбивые? — сказал Хаскер. В его устах слово «миролюбивые» прозвучало как ругательство.
   — Имея такую соседку, как Адпар, они перестали быть миролюбивыми. Кроме того, они соперничают за источники пищи. Океан тоже пострадал от вызванного людьми ослабления магии.
   Да и у нас здесь естественное равновесие нарушилось.
   — А где именно расположен дворец Адпар? — поинтересовался Страйк. — Ты сможешь показать на карте?
   — Да. Хотя, боюсь, попасть туда будет самой легкой частью задачи. Мой отец однажды снарядил экспедицию, чтобы захватить Адпар. Погиб и он, и все его спутники. Это был тяжелый удар по кланам.
   — При всем уважении к духу твоего отца, мы — воины. Мы и прежде подавляли любое, даже самое решительное сопротивление.
   — Нисколько не сомневаюсь. Но не это я имел в виду под трудностями. Вопрос, каким образом вы заставите такую суку с окаменелым сердцем, как Адпар, проронить слезу…
   — По правде сказать, слезы для нас — пока тоже загадка, — призналась Коилла.
   — Как это?
   — Орки не плачут. Кеппатон опешил:
   — Я не знал. Мне очень жаль.
   — Что у нас не течет из глаз?
   — Мы обдумаем эту сторону проблемы, — вмешался Страйк. — Обсудим с отрядом и решим. Так или иначе, мы попытаемся.
   — Попытаетесь?
   — Не стану ничего обещать, Кеппатон. Мы оценим обстановку, и если окажется, что задача невыполнима, ввязываться не станем. Во всех случаях мы дадим тебе знать.
   — Если сможете, — вполголоса заметил Кеппатон. — Я не имел в виду ничего плохого, мой друг.
   — Я так и понял. Ты ясно показал нам, с какой опасностью сопряжено это предприятие.
   — Предлагаю вам сегодня отдохнуть, а в путь отправляться завтра. Кстати, вы вооружены недостаточно. Мы заново снарядим вас, как можно лучше.
   — Вот она, музыка для ушей орка, — улыбнулся Страйк.
   — И еще одно, — Кеппатон сунул руку в карман кожаного фартука, вынул маленький керамический фиал и протянул Страйку. — Это для слезы.
   Элфрей разглядывал затейливо украшенный пузырек.
   — Могу я спросить, откуда он у тебя. Выражение лица Кеппатона стало почти смущенным.
   — Еще одна юношеская проказа, — признался он.
 

20

   Каждый раз, осмеливаясь вступить в «тот мир», он платил цену. Его сила медленно, но верно уходила. Способность координировать мысли тоже ослабевала.
   Он торопит собственную смерть.
   Поскольку между визитами он не может проводить здесь столько времени, сколько требуется, чтобы восстановить силы, проблема, вероятнее всего, усугубится. А если сказать по правде, то своими действиями он ухудшает ситуацию и здесь.
   Кстати, весьма вероятно, что его визиты «туда» ничего не меняют. Вполне возможно, они даже усугубляют положение — несмотря на то, что он старается действовать как можно аккуратнее и не влиять на события больше, чем это необходимо.
   В последний раз он едва не навлек на них бедствие. Пытаясь сделать добро, он опять чуть было не сотворил зло.
   Однако выбора нет. Дело зашло слишком далеко. И сейчас даже сосуды, в которых течет его собственная кровь, обращаются друг против друга. Только благодаря непредсказуемому повороту событий и той незначительной помощи, которую он сумел оказать, катастрофа была предотвращена. Как он ни утомлен, придется подготовиться к еще одному выходу в чужом образе.
   Если бы не чувство вины за то, что именно он ответствен за все сегодняшние страдания (и за еще большие, грядущие), он предпочел бы умереть, лишь бы избавиться от тяжкого бремени.
   Торжественность собрания омрачалась растущей паникой.
   Адпар лежала в тускло освещенном коралловом помещении. Ее положили на ложе из водорослей. Они надеялись, что лечебные свойства водорослей помогут ей. Сквозь водоросли шел ток подводного течения. Считалось, что это тоже оказывает оживляющий эффект. Значительная часть тела Адпар была усажена жирными, насосавшимися ее крови пиявками. По убеждению придворных целителей, это очистит ей кровь.
   Адпар бредила. Ее губы дрожали, беззвучные слова не мог понять никто. Выходя на мгновения из полного бреда, она выкрикивала проклятия в адрес богов и, чаще всего, в адрес своей сестры.
   Присутствовали избранные из старейшин, высших армейских чинов и ее личных целителей.
   Глава Совета Старейшин, отозвав в сторону главного целителя, шепнул:
   — Пришли ли вы к пониманию причины болезни?
   — Нет, — признался пожилой врач. — Все проведенные тесты не дали ключа к разгадке. И ни одно из наших средств не помогает. — Приблизившись, он заговорщицки произнес: — Подозреваю влияние магии. Ее величество, когда была здорова, отдала четкий приказ никогда не звать волшебников. Если бы не это, я бы прибег к помощи мага.
   — Может быть, осмелиться и позвать его? Учитывая, что сейчас она не отдает себе отчета в происходящем.
   Целитель, оценивая предложение, глубоко втянул воздух сквозь шероховатые, как у всех наяд, зубы.
   — Я не знаю поблизости ни одного манипулятора магическими силами, чья бы компетенция справилась с этим. В значительной мере потому, что самых лучших она сама и ликвидировала. Сами знаете, как ей претит мысль о возможном сопернике.
   — Так, может, позвать того, кто находится вне пределов царства?
   — Даже если найти такого, кто согласится, все равно есть еще проблема времени.
   — Вы хотите сказать, что она может не выжить?
   — Честно говоря, я бы не стал делать таких заявлений. Мы возвращали к жизни пациентов с не менее тяжелыми заболеваниями — хотя в тех случаях мы знали, что это за заболевания. Могу только…
   — Прошу вас, целитель, будьте откровенны. В опасности участь королевства. Она будет жить? Целитель вздохнул:
   — В настоящий момент выше вероятность того, что она скончается. — И поспешно добавил: — Хотя, разумеется, мы предпринимаем все возможные меры, чтобы спасти ее.
   Старейшина посмотрел на ужасно бледное, все в бисеринках пота, лицо королевы.
   — Она слышит нас?
   — Не могу сказать точно.
   Они вернулись к ложу. Менее важные чины отошли, уступая им место.Склонившись, верховный старейшина тихонько шепнул:
   — Ваше величество?
   Ответа не последовало.
   Он повторил призыв еще раз, погромче. На этот раз Адпар слегка шевельнулась.
   Целитель осторожно промокнул ей лоб. Цвет лица у нее слегка улучшился.
   — Ваше величество, — еще раз повторил старейшина.
   Губы королевы зашевелились, глаза блеснули.
   — Ваше величество, — настойчиво повторил он. — Ваше величество, вы должны постараться услышать мои слова.
   Она издала легкий стон.
   — Не решен вопрос о том, кто наследует трон. Это обязательно должно быть решено. Адпар что-то слабо пробормотала.
   — Существуют фракции, которые рвутся к власти. Если не назначить наследника, это будет означать хаос. — По правде говоря, старейшина знал, что она убрала возможных претендентов, убив или сослав их. — Вы должны назвать имя, мэм.
   Теперь она определенно пыталась заговорить, но у нее ничего не получалось.
   — Имя, ваше величество. Того, кто станет правителем.
   Она все упорнее шевелила губами. Наклонившись, старейшина приблизился ухом к ее рту. Что бы она ни пыталась сейчас сказать, это было бы все равно непонятно. Но он изо всех сил старался понять.
   А потом все стало ясно. Она повторяла одно-единственное слово, опять и опять, снова и снова.
   — …я… я… я… я…
   Он понял, что добиться ничего не удастся. Возможно, она хочет оставить после себя хаос. А может, просто не верит в собственную смерть. В обоих случаях результат один и тот же.
   Старейшина окинул взглядом лица присутствующих. Он увидел, что они тоже понимают, к чему идет дело.
   Именно в этот момент и начался необратимый процесс. Все перестали верить в королевство и начали думать только о себе. Так же как и старейшина.
   Капитан Росомах понимал, что кентавры не верят в успешное возвращение орков. Да и трудно было этого не заметить: хозяева свое убеждение не скрывали.
   Они снабдили отряд отличным новым оружием, которое вызвало всеобщее одобрение. Коилла была особенно довольна набором идеально сбалансированных дротиков. Джап получил красивый боевой топор, Элфрей — прекрасный меч. Страйк стал обладателем самого острого клинка из всех, какие ему когда-либо доводилось держать в руках.
   Теперь, когда орки двинулись в путь и кентавры уже не могли их слышать, сомнения всплыли на поверхность.
   Естественно, первое критическое замечание исходило от Хаскера.
   — В какую безумную затею ты нас втягиваешь? — проворчал он.
   — Я уже предупреждал тебя, сержант, следи за тем, что говоришь, — предостерег Страйк. — Если не хочешь принимать участия, твое дело. Можешь отправляться на все четыре стороны. Но мне припоминается, ты хотел доказать, что достоин быть членом нашей дружины.
   — Я говорил это всерьез. Но что хорошего в том, что дружина идет на самоубийство?
   — Как обычно, ты перегибаешь, — сказал Джап. — Однако мне интересно, что мы намерены делать, Страйк?
   — Разведаем обстановку. И если обнаружим, что нам не справиться, то вернемся в Дроган и скажем Кеппатону, что миссия невыполнима.
   — А потом? — спросил Элфрей.
   — Предпримем еще одну попытку заключить с ними сделку. Может быть, предложим выполнить какое-то другое его поручение. Например, найти хорошего целителя.
   — Ты ведь сам знаешь, капитан, он на это не купится, — совершенно справедливо рассудил Хаскер. — Если нам и в самом деле позарез нужна эта проклятая звезда, то надо просто отобрать ее. Скорее всего, за нее все равно придется драться, так почему бы не воспользоваться элементом неожиданности ?
   — Потому что это будет бесчестно, — с негодованием заявила Коилла. — Мы обещали попробовать. Это не значит, что мы украдкой вернемся и перережем им глотки.
   Элфрей поддержал ее:
   — Мы дали слово. Надеюсь, мне никогда не придется увидеть, как орк дал слово и не сдержал его.
   — Ну что ж, ладно, — вздохнул Хаскер.
   Они ехали вдоль холма, покрытого блеклой желтоватой травой. Один из рядовых крикнул и стал указывать пальцем на его вершину.
   Там мелькнула фигура человека на белом коне. Человек был одет в длинный синий плащ.
   — Серафим! — воскликнул Страйк.
   — Опять он? — отозвался Элфрей.
   — Черт, ну надо же! — произнес Джап. Коилла уже пришпоривала коня:
   — Я хочу поговорить с этим человеком!
   Все галопом поскакали за ней, на вершину. Тем временем человек миновал гребень и исчез из поля зрения.
   Когда отряд достиг вершины, его и след простыл. Хотя непонятно, где он мог спрятаться — кругом раскинулась голая степь, и во все стороны был очень хороший обзор.
   — Что, во имя Квадрата, творится? — удивилась Коилла.
   Хаскер, прикрыв ладонью глаза, покрутил головой из стороны в сторону:
   — Куда он делся? Это невозможно.
   — Раз он это сделал, значит, возможно, — возразил Джап.
   — Он должен быть где-то поблизости, — решила Коилла.
   — Оставьте! — приказал Страйк. — У меня чувство, что мы напрасно тратим время.
   — Надо отдать ему должное, смываться он умеет, — не удержался от последнего выстрела Хаскер.
   С этой новой, более высокой точки обзора виднелось начало Скаррокского болота. А за ним, на западе, раскинулся океан с разорванным ожерельем островов.
   Слишком много времени прошло с тех пор, когда Дженнеста возглавляла армию и лично контролировала ход кампании.
   Скорее даже, миссии, поправила она себя. А может, и миссией это назвать нельзя, поскольку никакой другой цели, кроме как немного пограбить и слегка попугать врагов, не было. Еще она питала некоторую надежду, что этот поход поможет пролить свет на загадку местонахождения ненавистных Росомах. Удовольствия прибавлял и тот факт, что она наконец-то взялась за свою слишком честолюбивую сестру.
   Но самое главное, просто хотелось проветриться. Да и для магических способностей это будет полезно.
   Прошло всего полдня с тех пор, как они покинули Кейнбэрроу, а им уже повезло. Передовые разведчики доложили о поселении Уни, не нанесенном на карты. Даже ее шпионы о нем не знали. За этот недогляд они понесут наказание, когда она вернется. И Дженнеста повела на враждебную территорию армию из десяти тысяч орков и дворфов.
   Если где и можно было найти подтверждение известной поговорки насчет палаша, которым разбивают череп феи, так это здесь. Поселок представлял собой жалкую, плохо укрепленную кучку недостроенных хижин и сараев. Жители, числом человек в пятьдесят (считая и детей), не достроили даже стену вокруг поселка.
   С точки зрения Дженнесты, люди, решившие поселиться в этом конкретном месте, — просто дураки; невежественные крестьяне, до такой степени лишенные здравого смысла, что не нашли ничего лучшего, кроме как вторгнуться в ее владения.
   Свою ошибку они усугубили попыткой сдаться. Жалко, что не всех Уни так легко раздавить.
   А потом было приятное подкрепление для ее магических сил — почти три десятка сердец, вырванных из тех, кого она пощадила во время бойни. Она смогла сожрать лишь небольшую их часть, однако благодаря этому изобилию ощутила то, о чем до сих пор лишь читала в книгах древних авторов.
   Прежде чем пуститься в путь, она отправила слуг на север, в пустыню Ходжангер, чтобы привезли оттуда лед и утрамбованный снег. И то и другое помещали в завернутые в меха бочки, чтобы не таяло. Органы упаковали в бочки, с намерением размораживать их по мере потребности. Разумеется, они ни в коей мере не могли заменить свежие сердца, но в качестве временной поддержки ими пользоваться можно.
   Дженнеста решила, что если задумка сработает, то таким же образом можно будет сохранять пищу для войск во время военных кампаний.
   Королева вышла из лачуги, на время пресытившись пытками и прочими удовольствиями, и промокнула шелковым платком окровавленные губы. Даже ее саму удивила энергия, которую она вкладывала в только что разыгравшиеся сцены. Должно быть, ее и без того здоровый аппетит усилился от свежего воздуха.