Страница:
– Значит, позолоченная паутина и бык из бифштексов – его рук дело? – допытывался Фиделио.
– А чьих же еще, – буркнул Чарли. – Знаете, у меня такое тихое чувство, что это еще цветочки. А ягодки впереди. Он еще развернется!
И Скорпио развернулся.
Ученики академии только было собрались в сад на вторую большую перемену, как на яркое солнце набежало темное облако. За ним другое, третье, и вскоре над академией сгустились уже не облака, а настоящие тяжелые тучи, причем какого-то необыкновенного цвета: сначала они были свинцовые, потом стали темно-синими, а потом и вовсе почернели. Наступил непроглядный зловещий мрак.
Дети столпились у двери в сад, не решаясь выйти. Собственно, сада в кромешной темноте видно не было.
– Ну вы все и нюни! – Зелда Добински выступила вперед и насмешливо фыркнула. – А ну марш на улицу! В сад, все в сад! Подумаешь, тучек испугались!
Чтобы подать пример младшим, она протиснулась сквозь толпу и, храбро задрав голову, сделала несколько шагов в темноту. Младшие потянулись за ней.
Плюх!
На гордо задранную голову Зелды шлепнулась жаба.
Плюх!
И еще одна.
На первой жабе Зелда открыла рот, а на второй – пронзительно завизжала и метнулась обратно в помещение.
После чего над садом пошел натуральный дождь из жаб и лягушек.
Кое-кто из ребят заверещал и кинулся под крышу, другие, наоборот, пытались поймать хоть одну жабу, но скользкие земноводные были такие увесистые и так больно били по рукам, что после нескольких «ай» и «ой» охота прекратилась. Больше в сад никто не совался.
В отдалении завыли сирены: полиция, пожарные и «скорая помощь» кружили по городу, охваченному паникой. Жабы все сыпались. Лягушки тоже.
Чарли постарался встать как можно дальше от окна в сад, но все равно прекрасно их видел. Да где же Скорпио? Тьфу ты! Как его теперь изловишь? Как вернешь обратно?!
Перемену пришлось отменить: в темноте, да еще под непрекращающимся ливнем из жаб делать в саду было нечего. В академии зажгли свет, детям было велено расходиться по классам. Чарли предстоял урок английского у мистера Хека – краснолицего раздражительного толстяка, который имел мерзкое обыкновение чуть что лупить по рукам указкой и драть за уши. Чарли уже навострился уклоняться от этих атак, но, судя по охотничьему блеску в глазках мистера Хека, тот твердо решил рано или поздно всыпать мальчику. Едва войдя в класс, Чарли заподозрил, что роковой день настал и трепки не миновать.
Фиделио, сидевший позади Чарли, прошептал ему в самое ухо:
– Чарли, а что колдун устроит дальше? Ты же, как-никак, его знаешь – есть прогнозы?
Чарли только головой мотнул. Мистер Хек стукнул указкой по столу и визгливо провозгласил:
– Даю вам полчаса на то, чтобы повторить Вордсворта*[1] перед контрольной.
Класс, оберегая уши, молча вытащил учебники и принялся зубрить стихи.
Тучи между тем разошлись, выглянуло солнце. В окно было видно, как завхоз Уидон и несколько старшеклассников бродят по саду, собирая жаб и лягушек в мешки, коробки и пакеты. Интересно, подумал Чарли, это только нам такая честь или дождик над всем городом пролился? Судя по сиренам – так и было. Он увидел, как Манфред, содрогаясь от омерзения, пихает жаб в пластиковый пакет и вытирает руки о штаны. Вот смеху-то! Чарли не выдержал и улыбнулся, но долго улыбаться ему не пришлось.
Над городом раздался перезвон колоколов собора. Поначалу никто не удивился, но, когда вступили колокола пяти остальных городских церквей, горожане забеспокоились. Колокола трезвонили отчаянно, наперебой, без всякой мелодии и так громко, что оконные стекла дрожали. Викарии, священники, церковные привратники и служки запрокидывали головы и видели, что колокола непостижимым образом звонят сами по себе. Растерянные пономари застыли у подножия колоколен разинув рты.
Класс мистера Хека ничего этого не видел, но окно от оглушительного трезвона дрожало и в академии. Все пригнулись и зажали уши. Фиделио толкнул Чарли в спину. Тот обернулся и только плечами пожал.
Внезапно Рози Стаббс за первой партой подняла руку. Мистер Хек, забывший про указку и заткнувший уши, поначалу не обратил не нее внимания, но девочка закричала:
– Сэр! Извините! В саду слон!
Все головы, как одна, повернулись к окну. По саду разгуливал слон. Мистер Хек побагровел и замахнулся на Рози указкой. Та съежилась. Колокола сотрясали небо.
– Замолчите! Всем молчать! Тишина в классе! – заорал мистер Хек, хотя ученики и так молчали. – Прекратить! Чьи это шуточки?! Убить за такое мало!
Класс чуть под парты не попрятался. Мистер Хек рявкнул, стараясь перекрыть звон:
– Урок отменяется! Уберите учебники! Все равно заниматься невозможно!
Класс проворно сложил учебники и тетради и высыпал в холл. Здесь уже собралась почти вся академия. Учителя, кто растерянный, кто разгневанный, мчались со всех концов школы в учительскую, их плащи развевались, бумаги разлетались, учебники сыпались на пол.
Правило молчания, разумеется, было забыто: ученики шушукались и переговаривались. Наконец старосты разогнали всех по столовым – полдник перенесли на час раньше.
Чарли с Фиделио едва успели получить по стакану апельсинового сока с печеньем, как возле них возник Билли Гриф.
– К директору! – пискнул он.
– Кого – меня? – Душа у Чарли ушла в пятки.
– Всех вас. Габриэль, тебя тоже.
– Всех нас? – Габриэль отставил стакан. – Неслыханно. Что такое стряслось?
Глава 12
– А чьих же еще, – буркнул Чарли. – Знаете, у меня такое тихое чувство, что это еще цветочки. А ягодки впереди. Он еще развернется!
И Скорпио развернулся.
Ученики академии только было собрались в сад на вторую большую перемену, как на яркое солнце набежало темное облако. За ним другое, третье, и вскоре над академией сгустились уже не облака, а настоящие тяжелые тучи, причем какого-то необыкновенного цвета: сначала они были свинцовые, потом стали темно-синими, а потом и вовсе почернели. Наступил непроглядный зловещий мрак.
Дети столпились у двери в сад, не решаясь выйти. Собственно, сада в кромешной темноте видно не было.
– Ну вы все и нюни! – Зелда Добински выступила вперед и насмешливо фыркнула. – А ну марш на улицу! В сад, все в сад! Подумаешь, тучек испугались!
Чтобы подать пример младшим, она протиснулась сквозь толпу и, храбро задрав голову, сделала несколько шагов в темноту. Младшие потянулись за ней.
Плюх!
На гордо задранную голову Зелды шлепнулась жаба.
Плюх!
И еще одна.
На первой жабе Зелда открыла рот, а на второй – пронзительно завизжала и метнулась обратно в помещение.
После чего над садом пошел натуральный дождь из жаб и лягушек.
Кое-кто из ребят заверещал и кинулся под крышу, другие, наоборот, пытались поймать хоть одну жабу, но скользкие земноводные были такие увесистые и так больно били по рукам, что после нескольких «ай» и «ой» охота прекратилась. Больше в сад никто не совался.
В отдалении завыли сирены: полиция, пожарные и «скорая помощь» кружили по городу, охваченному паникой. Жабы все сыпались. Лягушки тоже.
Чарли постарался встать как можно дальше от окна в сад, но все равно прекрасно их видел. Да где же Скорпио? Тьфу ты! Как его теперь изловишь? Как вернешь обратно?!
Перемену пришлось отменить: в темноте, да еще под непрекращающимся ливнем из жаб делать в саду было нечего. В академии зажгли свет, детям было велено расходиться по классам. Чарли предстоял урок английского у мистера Хека – краснолицего раздражительного толстяка, который имел мерзкое обыкновение чуть что лупить по рукам указкой и драть за уши. Чарли уже навострился уклоняться от этих атак, но, судя по охотничьему блеску в глазках мистера Хека, тот твердо решил рано или поздно всыпать мальчику. Едва войдя в класс, Чарли заподозрил, что роковой день настал и трепки не миновать.
Фиделио, сидевший позади Чарли, прошептал ему в самое ухо:
– Чарли, а что колдун устроит дальше? Ты же, как-никак, его знаешь – есть прогнозы?
Чарли только головой мотнул. Мистер Хек стукнул указкой по столу и визгливо провозгласил:
– Даю вам полчаса на то, чтобы повторить Вордсворта*[1] перед контрольной.
Класс, оберегая уши, молча вытащил учебники и принялся зубрить стихи.
Тучи между тем разошлись, выглянуло солнце. В окно было видно, как завхоз Уидон и несколько старшеклассников бродят по саду, собирая жаб и лягушек в мешки, коробки и пакеты. Интересно, подумал Чарли, это только нам такая честь или дождик над всем городом пролился? Судя по сиренам – так и было. Он увидел, как Манфред, содрогаясь от омерзения, пихает жаб в пластиковый пакет и вытирает руки о штаны. Вот смеху-то! Чарли не выдержал и улыбнулся, но долго улыбаться ему не пришлось.
Над городом раздался перезвон колоколов собора. Поначалу никто не удивился, но, когда вступили колокола пяти остальных городских церквей, горожане забеспокоились. Колокола трезвонили отчаянно, наперебой, без всякой мелодии и так громко, что оконные стекла дрожали. Викарии, священники, церковные привратники и служки запрокидывали головы и видели, что колокола непостижимым образом звонят сами по себе. Растерянные пономари застыли у подножия колоколен разинув рты.
Класс мистера Хека ничего этого не видел, но окно от оглушительного трезвона дрожало и в академии. Все пригнулись и зажали уши. Фиделио толкнул Чарли в спину. Тот обернулся и только плечами пожал.
Внезапно Рози Стаббс за первой партой подняла руку. Мистер Хек, забывший про указку и заткнувший уши, поначалу не обратил не нее внимания, но девочка закричала:
– Сэр! Извините! В саду слон!
Все головы, как одна, повернулись к окну. По саду разгуливал слон. Мистер Хек побагровел и замахнулся на Рози указкой. Та съежилась. Колокола сотрясали небо.
– Замолчите! Всем молчать! Тишина в классе! – заорал мистер Хек, хотя ученики и так молчали. – Прекратить! Чьи это шуточки?! Убить за такое мало!
Класс чуть под парты не попрятался. Мистер Хек рявкнул, стараясь перекрыть звон:
– Урок отменяется! Уберите учебники! Все равно заниматься невозможно!
Класс проворно сложил учебники и тетради и высыпал в холл. Здесь уже собралась почти вся академия. Учителя, кто растерянный, кто разгневанный, мчались со всех концов школы в учительскую, их плащи развевались, бумаги разлетались, учебники сыпались на пол.
Правило молчания, разумеется, было забыто: ученики шушукались и переговаривались. Наконец старосты разогнали всех по столовым – полдник перенесли на час раньше.
Чарли с Фиделио едва успели получить по стакану апельсинового сока с печеньем, как возле них возник Билли Гриф.
– К директору! – пискнул он.
– Кого – меня? – Душа у Чарли ушла в пятки.
– Всех вас. Габриэль, тебя тоже.
– Всех нас? – Габриэль отставил стакан. – Неслыханно. Что такое стряслось?
Глава 12
КОЛДУН РАЗБУШЕВАЛСЯ
В директорский кабинет Чарли попал впервые, и, хотя ужасно трусил, его снедало любопытство.
– А я там уже бывал, – приглушенно сообщил ему Габриэль, пока они шли за Билли в холл, – давно, когда еще только поступил в академию. Пришлось пойти к доктору Блуру и объяснить, какие у меня сложности с одеждой – ну, что с чужого плеча носить не могу. У него в кабинете сразу чувствуешь себя виноватым и хочется срочно покаяться, даже если на самом деле ничего не натворил. Не знаю почему – уж такое это место.
В холле мальчиков поджидали Манфред и Зелда. Постепенно туда подтянулись все одаренные: Доркас и Белла, за которой по пятам следовал Аза с глупейшей улыбкой; Танкред, который так нервничал, что в волосах у него простреливали голубые искры; Эмма с карандашом за ухом.
– Ну-ка мигом убери! – обрушилась на нее Зелда. – Приведи себя в порядок, Толли! Ты похожа на огородное пугало!
Эмма в изумлении распахнула глаза, и Чарли быстренько объяснил ей про карандаш, который девочка тут же спрятала в карман и стала поспешно приглаживать белокурые волосы.
– А вот и наш великий скульптор явился! – издевательски объявил Манфред, когда в холле показался угрюмый, ссутуленный Лизандр. – Выше нос, маэстро! Что случилось?
– Ты прекрасно знаешь что, – резко бросил Лизандр.
Доркас хихикнула, а у Беллы глаза из фиалковых стали васильковыми, от чего Чарли передернуло. Манфреда, кажется, тоже, но он быстро взял себя в руки и скомандовал:
– Билли, веди нас. Ты знаешь, куда идти.
– Хорошо, Манфред.
И Билли послушно засеменил к двери в западное крыло. Она со скрипом отворилась, и Чарли, который шел за Билли, очутился в знакомом коридоре, ведшем в музыкальную башню, – темном и пыльном. За ним шагали остальные одаренные, но на площадке крутой лестницы маленькому отряду пришлось остановиться.
На ступеньках неподвижно сидел мистер Пилигрим.
– Простите, сэр, нам бы пройти, – робко сказал Билли, но учитель не шелохнулся. Похоже, он даже не слышал Билли.
– Сэр, нам надо в кабинет доктора Блура, – подал голос Чарли.
Мистер Пилигрим поднял на него озадаченное лицо.
– Колокола… Столько колоколов… – удивленно сказал он. – Но почему? Кто-то умер? Кто? Я?
Чарли уже готов был ответить, но Манфред, грубо оттолкнув его в сторону, навис над учителем и повелительно сказал:
– Мистер Пилигрим, дайте пройти. Сейчас же. Мы спешим.
Учитель музыки задумчиво отвел со лба прядь черных волос.
– В самом деле? – неожиданно твердо спросил он, и не думая двигаться с места.
– Да! – гаркнул выведенный из себя Манфред. – Прочь с дороги! Давайте вставайте! Кому говорят!
Его сверлящие глаза сузились в щелочки, и он впился в мистера Пилигрима своим печально известным гипнотическим взглядом.
Чарли покосился на Манфреда и с дрожью вспомнил, как действуют эти чары. Его так и подмывало сказать мистеру Пилигриму, чтобы тот сопротивлялся, дать знать, что гипнозу Манфреда можно противостоять. В конце концов, у него, Чарли, это однажды получилось!
Но похоже, учитель был слишком слаб и безволен, чтобы вступить в поединок с Манфредом. Мистер Пилигрим со стоном закрыл лицо руками, поднялся и, пошатываясь, двинулся вверх по лестнице – в свое убежище, музыкальную комнату на самом верху башни. Вскоре эхо его шагов затихло, и удовлетворенный Манфред повел одаренных вниз, на первый этаж.
Миновав низенькую дверь, они оказались в коридоре, застланном толстым ковром, а потом – перед другой дверью, дубовой и массивной. Манфред дважды постучался, и гулкий голос директора отозвался изнутри:
– Войдите.
Мистер Блур восседал за громоздким дубовым письменным столом, и свет зеленой лампы бросал на его широкое мучнистое лицо нездоровый отблеск. Снаружи был яркий солнечный день, но шторы были задернуты, и в кабинете царила мрачная полутьма. Подчиняясь мановению директорского пальца и шипению Манфреда, одаренные выстроились в шеренгу перед столом.
Доктор Блур пристально изучал их лица стальными глазами, и наконец его тяжелый взгляд остановился на Чарли.
– Я хочу знать, кто устроил все это безобразие, – ледяным тоном произнес директор.
Коленки у Чарли стали как ватные. Взгляд директора пригвоздил его к месту. Это было даже хуже, чем гипноз! Чарли знал, что никаких магических способностей у доктора Блура нет, зато власти более чем достаточно и он любого в бараний рог скрутит.
– Потомки Алого короля! – презрительно скривился директор. – Тоже мне! Поглядите на себя! Позорище, вот кто вы! Уродцы из кунсткамеры! В цирке вам выступать! В балагане на ярмарке! Там ваше место.
Манфред нервно переминался с ноги на ногу. Поганое, должно быть, ощущение, когда родной папаша тебя позорищем обзывает.
– Всех касается! – добавил директор, потом глянул на Беллу и вдруг сбавил тон. – Или почти всех.
– Прощу прощения, сэр, – расхрабрилась Зелда, – но вы про что спрашиваете – кто напустил быков, жаб и прочее? Потому что это точно не я. Меня жабой по голове стукнуло. Даже двумя жабами.
Чарли понимал, что стоит на краю пропасти, но тем не менее едва сдержал смешок.
– Я не имел тебя в виду, Зелда, – холодно сказал директор, – поскольку прекрасно осведомлен, что тебе подобное не по плечу.
Зелда побагровела, обвела злобным взглядом всех остальных и выпалила:
– Тогда, по-моему, это все Танкред, сэр!
– Жабами не занимаюсь! – сердито огрызнулся Танкред. – Бурями и ураганами – да!
– Буря или ураган способны заставить зазвонить колокола, нагнать тучи и устроить дождь из жаб, – вмешался Манфред.
– Ты еще скажи, что я слона бурей пригнал! – вскинулся Танкред, причем из взъерошенной его шевелюры полетели молнии, а зеленый плащ вздулся от неведомо откуда налетевшего ветра. С директорского стола тут же разлетелась пачка документов.
– Прекратить! – взревел доктор Блур.
Танкред скрипнул зубами. Доркас присела на корточки и принялась услужливо собирать бумаги.
– Мне известно, кто виноват, а кто нет, – заявил директор, – но я хочу, чтобы преступник сознался сам. Вы меня поняли? Хорошо поняли? – Он резко встал и начал расхаживать взад-вперед по темному кабинету. – Поясню. Населению города известно, что я собираю под этой крышей детей с необыкновенными, а в отдельных случаях, – директор многозначительно глянул на Азу, – и нежелательными способностями. Вас терпят только из уважения ко мне. Блуры – одна из старейших семей в городе, наша родословная насчитывает почти тысячу лет. – Доктор Блур величественно кивнул на книжные полки. – Эти стены видели алхимию и гипноз, превращения и оборотничество, сильнейшие чары всех мастей и даже… – он кашлянул и понизил голос, – даже привидения.
Директор выдержал эффектную паузу, потом простер руку над втянутыми в плечи одаренными головами и воскликнул:
– Но никогда – слышите, вы, никогда! – то, что творилось в этих стенах, не выходило за их пределы. Никогда наши дела не касались города, да еще таким образом! Никогда горожане не страдали от наших… странностей. А теперь?! – Директорский кулак шарахнул по столу. – Город в панике! В ужасе! Беглые бифштексы превращаются в быков! Гроза средь бела дня! Дождь из лягушек! Бешеные колокола! Да будет вам известно, что сегодня за несколько минут в городе произошло столько аварий, сколько не бывало раньше и за год! Мне тут же позвонил мэр – он мгновенно понял, от кого все неприятности.
– Полагаю, и мы знаем, сэр, – отчетливо сказал чей-то звонкий голосок.
Все уставились на Беллу. Она поправила локон, ослепительно улыбнулась, и глаза ее из сиреневых стали изумрудно-зелеными.
– Это все Чарли Бон – ведь правда, Чарли? Во рту у Чарли тотчас пересохло, земля ушла из-под ног.
– Н-н-не знаю… – растерянно промямлил он.
– Лжешь! – прошипел Манфред.
– Трус! – поддержала его Зелда.
Аза просто фыркнул – как волк, идущий по следу.
– Все свободны, – махнул рукой доктор Блур. Ошеломленные неожиданным оборотом событий, одиннадцать одаренных заспешили к двери, но Чарли даже не успел протолкаться к выходу, как директор остановил его:
– А тебя, Бон, я попрошу остаться. Габриэль сочувственно оглянулся на Чарли, но Манфред выпихнул его за порог, дверь захлопнулась, и Чарли остался один перед лицом директора. Доктор Блур уселся обратно за стол и, сплетя пальцы, сложил руки на кипе бумаг. Потом он устало вздохнул и заявил:
– Ты на редкость глуп, Бон. Пока вы не предстали передо мной, у меня еще были какие-то сомнения, но стоило мне увидеть ваши физиономии, и я мигом опознал виновного. Я дал тебе шанс сознаться. Зря ты им пренебрег.
– Да, но… Я не… – Чарли запнулся и смолк.
– Безмозглый сопляк! – загремел доктор Блур. – Ты что же, полагаешь, будто мне неизвестны твои возможности? Я прекрасно знаю, в какую картину ты умеешь… пробираться. И знаю о том, кого ты по недомыслию выпустил оттуда. Кто еще мог устроить подобную суматоху, как не разбушевавшийся чародей? Так вот, я желаю знать, что ты намерен предпринять!
– Э-э-э… найти его! – брякнул Чарли.
– А как именно это сделать, ты хоть представляешь?
– Э-э-э… поискать его! – ляпнул Чарли.
– Блестяще! – полным сарказма тоном воскликнул директор. – Гениально! – Он опять шмякнул кулаком по столу и заорал: – Если к завтрашнему дню, к девяти часам утра, это безобразие не прекратится, ты за это поплатишься.
– Каким образом, сэр? – выдавил Чарли.
– А вот увидишь, – зловеще пообещал директор. – Твои знаменитые родственницы, помнится, уверяли меня, будто ты – сущая находка для академии. Но пока что от тебя сплошные неприятности. Ты очень, очень разочаровал своих почтенных тетушек, и уверен, они всецело одобрят любое наказание, какое я сочту нужным. Даже если при этом простятся с тобой навсегда.
Мальчик содрогнулся: он вспомнил об отце, который исчез, потерял память, имя, забыл дорогу домой.
– Да, сэр, – тихо сказал он. – Можно идти и начинать искать?
– И чем скорее, тем лучше, – сурово напутствовал его директор. – Времени у тебя в обрез.
Чарли пулей вылетел из кабинета, но стоило ему очутиться в коридоре, как мысли его приняли новое, несколько неожиданное направление. «Пожалуй, обратно я пока не пойду, а обследую окрестности, – решил Чарли. – Рано или поздно обязательно найду ту лестницу, которая ведет на чердак. Где же еще прятаться Скорпио, как не в пыльных сумерках, среди паутины?» Приняв решение, Чарли торопливо затрусил по коридору, мимо дубовых дверей, старательно отводя глаза от портретов в позолоченных рамах. Еще по дороге ему попадались полки, забитые пыльными книгами, коллекция скелетов каких-то мелких животных в застекленном шкафу, оскаленная голова медведя, прибитая к полированному деревянному кругу. «Жуть кошмарная!» – пробормотал Чарли себе под нос и прибавил шагу. С потолка свисали чучела птиц и пучки каких-то высушенных трав.
В конце коридора и впрямь обнаружилась узкая лестница, по которой Чарли поднялся на второй этаж. Мальчик быстро огляделся: перед ним открылся сумрачный коридор, кончавшийся тупиком, где зловеще темнело нечто вроде гроба, поставленного на попа. Разбираться Чарли не стал и кинулся вверх по следующему лестничному пролету. Здесь ковер обрывался, под ногами был скрипучий рассохшийся пол. Чарли понял, что попал в душный коридор, освещенный газовыми рожками. Да это же то самое место, которое они с Эммой проходили, когда искали мальчика-невидимку! Значит, надо пройти до конца, а там будет следующая лестница – на чердак.
До слуха Чарли донеслась далекая музыка. Но эти звуки никоим образом не напоминали виртуозные трели фортепианных клавиш под пальцами мистера Пилигрима: кто-то слушал запись военных маршей в исполнении духового оркестра, да еще и подпевал надтреснутым дрожащим голосом. Чарли замер, прислушался и узнал этот голос. Ясно, в этих мрачных покоях находится берлога старика Иезекииля!
Крадучись, на цыпочках, стараясь не скрипеть по рассохшимся доскам, Чарли добрался до чердачной лестницы и уже преодолел несколько ступенек, когда что-то заставило его поднять взгляд.
На верхней площадке поблескивало нечто странное. Больше всего эта штука походила на толстый серебристо-голубой канат, свернутый в кольцо. Но Чарли мигом понял, что перед ним никакой не канат: он явственно различал блестящие чешуйки!
Таинственный обитатель чердака почуял человеческое присутствие, и над витками лазурного туловища поднялась голова – треугольная, вся в странных узорах и с черными глазками. Почему-то на загривке у змеи пучками торчали бирюзовые перья. Внезапно странное существо разинуло пасть и зашипело.
От неожиданности Чарли попятился, споткнулся и покатился с лестницы, приземлившись на четвереньки. Шипящий питон медленно полз вниз, прямо на него, стекая по ступеням, как ручей. Чарли вскочил и с топотом помчался прочь: теперь ему было не до конспирации, главное – ноги унести. Вслед ему неслось злобное шипение и не менее злобные вопли старика:
– Кто здесь? Кто посмел потревожить мое сокровище? Эй, берегись, кто бы ты ни был, а не то от тебя мокрое место останется!
– Мокрое место? – задыхаясь, переспросил Чарли, мчась вниз по крутой винтовой лестнице. – Да какое там! Прах! Ноль! Вакуум! Вот что от меня останется.
Однако злоключения еще не кончились: на площадке перед холлом он влетел головой в живот завхоза Уидона.
– Что это ты делал в западном крыле? – подозрительно спросил тот. – Туда вход запрещен.
– А мне разрешили! – пропыхтел Чарли.
– Да что ты говоришь? И кто именно? – недоверчиво поднял брови Уидон.
– Доктор Блур, – решительно сказал Чарли. В конце концов, директор же велел ему отправляться на поиски Скорпио, а искать можно где угодно. – Я ищу одного человека, может, он вам попадался? Знаете, такой седой старик в темной хламиде и шапочке и…
– Так это твоих рук дело! – не дослушав, зарычал Уидон. – Ну конечно. Ах ты, маленький паршивец! Значит, по твоей милости мне пришлось разгребать весь этот бардак! Я уже не говорю о слоне: эта подлая скотина чуть не растоптала меня, когда я попытался сдвинуть ее с места.
– И что сталось со слоном? – полюбопытствовал Чарли.
– Что-что, исчез! Зато осталась целая гора навоза! И весь газон вытоптан! Ну, попадись мне этот треклятый колдун, сверну ему шею!
– Я бы на вашем месте… – начал Чарли.
– А ну брысь с дороги! – злобно велел Уидон. – Глаза б мои вас не видели, поганцев. Тоже мне, одаренные! – И он зашагал в западное крыло.
Чарли вздохнул – встревоженно и вместе с тем облегченно.
Холл между тем наполнялся учениками: начиналась большая перемена и все стремились в сад. Вот показались Фиделио и Габриэль. Пойду-ка я поищу Скорпио на свежем воздухе, решил Чарли.
– Что с тобой случилось? – первым делом поинтересовался Фиделио.
– Мне позарез нужно найти беглого чародея до завтрашнего утра, иначе мне кранты, – заявил Чарли и многозначительно провел ребром ладони по горлу.
Друзья тотчас вызвались помочь ему.
– Поищем в лесу? – предложил Габриэль.
Втроем они углубились в заросли, со всех сторон окружавшие садовую площадку, но здесь была настоящая чаща. А в лесной полутьме не очень-то поймешь, что перед тобой – ствол дерева или высокая фигура в хламиде. А деревья к тому же размахивали ветками, словно руками, так что Скорпио мерещился Чарли на каждом шагу.
К началу последнего урока Чарли совсем растерялся. Ну и задачку задал ему директор! А главное, если он, Чарли, будет прочесывать окрестности как следует, то неминуемо нарушит школьный устав, нарвется на наказание и будет оставлен после уроков. А делать нечего – придется рискнуть.
Продолжать поиски Чарли решил в спальнях. Таким образом, ему предстояло обследовать двадцать пять помещений на трех этажах. До ужина он успел осмотреть только десять – и без толку. К этому времени живот у мальчика уже подвело от голода. Что дальше? Неужели директору все равно, что он, Чарли, останется без ужина? Ну уж нет. Чарли пустился в долгую дорогу с третьего этажа в столовую. Он порядочно опоздал, боялся остаться без первого. Еще на подходе было слышно, что в столовой стоит недовольный гвалт, а когда Чарли переступил порог, то чуть не оглох.
– Вот он! – выкрикнул кто-то. – Это все он виноват!
Чарли втянул голову в плечи, но поздно: его уже заметили и вся столовая уставилась на мальчика. Кто-то успел раззвонить по академии, что жабий дождь, бешеные бифштексы, слон в саду и тучи над городом – на его совести. Но, что гораздо хуже, на его совести оказался и сегодняшний ужин.
Подсев к Фиделио, Чарли недоумевающе уставился в тарелку: перед ним лежала горка вареной капусты и малопривлекательный ломоть черствого хлеба. На тарелках соседей было то же самое.
– В чем дело? – шепотом спросил Чарли у приятеля.
– На кухне чрезвычайное происшествие. Все с ума посходили, – приглушенно объяснил Фиделио. – На ужин полагалась яичница, но одна из поварих обнаружила, что все яйца в холодильнике вылупились. Слышишь, как цыплята пищат?
Чарли прислушался – и сердце у него в который раз за этот день упало. Яичница определенно отменялась.
Вокруг с отвращением жевали капусту и хлеб. То и дело с разных сторон слышались негодующие реплики: «Тьфу!», «Бе!», «Гадость!», «Отрава!». Только Билли Гриф, сидевший подле Чарли, в утешение сообщил ему, что любит капусту во всех видах.
Из-за стола театрального отделения поднялся задира Дамиан Сморк.
– Есть невозможно! – завопил он. – Эй, Бон, я вот возьму и запихну эту гадость тебе в глотку!
– А ну цыц! – прикрикнула на него Оливия. – Чарли ни при чем.
– Да-а, вот запихнуть бы ему эту склизкую капусту…
Остаток сморковской реплики перекрыл пронзительный голос Доркас:
– Давайте наловим в саду улиток и накормим Бона! Будет знать! – Она громко захихикала, поддерживаемая целой компанией сторонниц с отделения живописи.
Гвалт усилился. Танкред что-то крикнул в защиту Чарли, но слов было не разобрать. Судя по всеобщим ахам и охам, это была серьезная угроза Доркас и Сморку.
Над учительским столом воздвигся доктор Блур, но сказать ничего не успел, потому что гнев Танкреда вылился в ураганный порыв ветра, который пронесся по столовой, круша посуду.
Ученики попрятались под стол, а учителя негодующе вскочили.
– Прекратить! Торссон, немедленно возьми себя в руки! – громогласно приказал директор. Он подошел к краю помоста, на котором помещался учительский стол, и, заложив руки за спину, в упор смотрел на Танкреда, пока тот не успокоился и ветер в столовой не улегся. – А теперь марш на кухню, возьми щетку и совок и прибери за собой, – гневно добавил доктор Блур.
– Да, сэр. – Танкред послушно двинулся на кухню, но его зеленый плащ по-прежнему вздувался от ветра, а волосы искрили.
Чарли пришел в уныние: это все его вина, и даже Танкред расплачивается сейчас не за свою вспыльчивость, а за его, Чарли, ужасную оплошность. И надо же было так лопухнуться – выпустить из картины колдуна!
Когда директор велел: «Бон, встань!» – Чарли повиновался едва ли не с облегчением. Правда, ноги у него подгибались и пришлось ухватиться за край стола.
– Тебе известно, Бон, чем ты сейчас должен заниматься? – во всеуслышание спросил доктор Блур.
– Э-э-э… нет, сэр, – протянул Чарли.
– Искать! Искать, мальчик!
– Я уже искал, сэр. Но я ничего… то есть никого… не нашел.
– Бон, я уверен, что ты еще искал далеко не везде. Кое-где ты пока не посмотрел, ведь верно? – Директор, насупив брови, ждал ответа, но Чарли как в рот воды набрал, и доктор Блур с нажимом продолжил: – Ты ведь знаешь, о чем я?
Чарли проглотил комок в горле и полузадушенным голосом отозвался:
– А я там уже бывал, – приглушенно сообщил ему Габриэль, пока они шли за Билли в холл, – давно, когда еще только поступил в академию. Пришлось пойти к доктору Блуру и объяснить, какие у меня сложности с одеждой – ну, что с чужого плеча носить не могу. У него в кабинете сразу чувствуешь себя виноватым и хочется срочно покаяться, даже если на самом деле ничего не натворил. Не знаю почему – уж такое это место.
В холле мальчиков поджидали Манфред и Зелда. Постепенно туда подтянулись все одаренные: Доркас и Белла, за которой по пятам следовал Аза с глупейшей улыбкой; Танкред, который так нервничал, что в волосах у него простреливали голубые искры; Эмма с карандашом за ухом.
– Ну-ка мигом убери! – обрушилась на нее Зелда. – Приведи себя в порядок, Толли! Ты похожа на огородное пугало!
Эмма в изумлении распахнула глаза, и Чарли быстренько объяснил ей про карандаш, который девочка тут же спрятала в карман и стала поспешно приглаживать белокурые волосы.
– А вот и наш великий скульптор явился! – издевательски объявил Манфред, когда в холле показался угрюмый, ссутуленный Лизандр. – Выше нос, маэстро! Что случилось?
– Ты прекрасно знаешь что, – резко бросил Лизандр.
Доркас хихикнула, а у Беллы глаза из фиалковых стали васильковыми, от чего Чарли передернуло. Манфреда, кажется, тоже, но он быстро взял себя в руки и скомандовал:
– Билли, веди нас. Ты знаешь, куда идти.
– Хорошо, Манфред.
И Билли послушно засеменил к двери в западное крыло. Она со скрипом отворилась, и Чарли, который шел за Билли, очутился в знакомом коридоре, ведшем в музыкальную башню, – темном и пыльном. За ним шагали остальные одаренные, но на площадке крутой лестницы маленькому отряду пришлось остановиться.
На ступеньках неподвижно сидел мистер Пилигрим.
– Простите, сэр, нам бы пройти, – робко сказал Билли, но учитель не шелохнулся. Похоже, он даже не слышал Билли.
– Сэр, нам надо в кабинет доктора Блура, – подал голос Чарли.
Мистер Пилигрим поднял на него озадаченное лицо.
– Колокола… Столько колоколов… – удивленно сказал он. – Но почему? Кто-то умер? Кто? Я?
Чарли уже готов был ответить, но Манфред, грубо оттолкнув его в сторону, навис над учителем и повелительно сказал:
– Мистер Пилигрим, дайте пройти. Сейчас же. Мы спешим.
Учитель музыки задумчиво отвел со лба прядь черных волос.
– В самом деле? – неожиданно твердо спросил он, и не думая двигаться с места.
– Да! – гаркнул выведенный из себя Манфред. – Прочь с дороги! Давайте вставайте! Кому говорят!
Его сверлящие глаза сузились в щелочки, и он впился в мистера Пилигрима своим печально известным гипнотическим взглядом.
Чарли покосился на Манфреда и с дрожью вспомнил, как действуют эти чары. Его так и подмывало сказать мистеру Пилигриму, чтобы тот сопротивлялся, дать знать, что гипнозу Манфреда можно противостоять. В конце концов, у него, Чарли, это однажды получилось!
Но похоже, учитель был слишком слаб и безволен, чтобы вступить в поединок с Манфредом. Мистер Пилигрим со стоном закрыл лицо руками, поднялся и, пошатываясь, двинулся вверх по лестнице – в свое убежище, музыкальную комнату на самом верху башни. Вскоре эхо его шагов затихло, и удовлетворенный Манфред повел одаренных вниз, на первый этаж.
Миновав низенькую дверь, они оказались в коридоре, застланном толстым ковром, а потом – перед другой дверью, дубовой и массивной. Манфред дважды постучался, и гулкий голос директора отозвался изнутри:
– Войдите.
Мистер Блур восседал за громоздким дубовым письменным столом, и свет зеленой лампы бросал на его широкое мучнистое лицо нездоровый отблеск. Снаружи был яркий солнечный день, но шторы были задернуты, и в кабинете царила мрачная полутьма. Подчиняясь мановению директорского пальца и шипению Манфреда, одаренные выстроились в шеренгу перед столом.
Доктор Блур пристально изучал их лица стальными глазами, и наконец его тяжелый взгляд остановился на Чарли.
– Я хочу знать, кто устроил все это безобразие, – ледяным тоном произнес директор.
Коленки у Чарли стали как ватные. Взгляд директора пригвоздил его к месту. Это было даже хуже, чем гипноз! Чарли знал, что никаких магических способностей у доктора Блура нет, зато власти более чем достаточно и он любого в бараний рог скрутит.
– Потомки Алого короля! – презрительно скривился директор. – Тоже мне! Поглядите на себя! Позорище, вот кто вы! Уродцы из кунсткамеры! В цирке вам выступать! В балагане на ярмарке! Там ваше место.
Манфред нервно переминался с ноги на ногу. Поганое, должно быть, ощущение, когда родной папаша тебя позорищем обзывает.
– Всех касается! – добавил директор, потом глянул на Беллу и вдруг сбавил тон. – Или почти всех.
– Прощу прощения, сэр, – расхрабрилась Зелда, – но вы про что спрашиваете – кто напустил быков, жаб и прочее? Потому что это точно не я. Меня жабой по голове стукнуло. Даже двумя жабами.
Чарли понимал, что стоит на краю пропасти, но тем не менее едва сдержал смешок.
– Я не имел тебя в виду, Зелда, – холодно сказал директор, – поскольку прекрасно осведомлен, что тебе подобное не по плечу.
Зелда побагровела, обвела злобным взглядом всех остальных и выпалила:
– Тогда, по-моему, это все Танкред, сэр!
– Жабами не занимаюсь! – сердито огрызнулся Танкред. – Бурями и ураганами – да!
– Буря или ураган способны заставить зазвонить колокола, нагнать тучи и устроить дождь из жаб, – вмешался Манфред.
– Ты еще скажи, что я слона бурей пригнал! – вскинулся Танкред, причем из взъерошенной его шевелюры полетели молнии, а зеленый плащ вздулся от неведомо откуда налетевшего ветра. С директорского стола тут же разлетелась пачка документов.
– Прекратить! – взревел доктор Блур.
Танкред скрипнул зубами. Доркас присела на корточки и принялась услужливо собирать бумаги.
– Мне известно, кто виноват, а кто нет, – заявил директор, – но я хочу, чтобы преступник сознался сам. Вы меня поняли? Хорошо поняли? – Он резко встал и начал расхаживать взад-вперед по темному кабинету. – Поясню. Населению города известно, что я собираю под этой крышей детей с необыкновенными, а в отдельных случаях, – директор многозначительно глянул на Азу, – и нежелательными способностями. Вас терпят только из уважения ко мне. Блуры – одна из старейших семей в городе, наша родословная насчитывает почти тысячу лет. – Доктор Блур величественно кивнул на книжные полки. – Эти стены видели алхимию и гипноз, превращения и оборотничество, сильнейшие чары всех мастей и даже… – он кашлянул и понизил голос, – даже привидения.
Директор выдержал эффектную паузу, потом простер руку над втянутыми в плечи одаренными головами и воскликнул:
– Но никогда – слышите, вы, никогда! – то, что творилось в этих стенах, не выходило за их пределы. Никогда наши дела не касались города, да еще таким образом! Никогда горожане не страдали от наших… странностей. А теперь?! – Директорский кулак шарахнул по столу. – Город в панике! В ужасе! Беглые бифштексы превращаются в быков! Гроза средь бела дня! Дождь из лягушек! Бешеные колокола! Да будет вам известно, что сегодня за несколько минут в городе произошло столько аварий, сколько не бывало раньше и за год! Мне тут же позвонил мэр – он мгновенно понял, от кого все неприятности.
– Полагаю, и мы знаем, сэр, – отчетливо сказал чей-то звонкий голосок.
Все уставились на Беллу. Она поправила локон, ослепительно улыбнулась, и глаза ее из сиреневых стали изумрудно-зелеными.
– Это все Чарли Бон – ведь правда, Чарли? Во рту у Чарли тотчас пересохло, земля ушла из-под ног.
– Н-н-не знаю… – растерянно промямлил он.
– Лжешь! – прошипел Манфред.
– Трус! – поддержала его Зелда.
Аза просто фыркнул – как волк, идущий по следу.
– Все свободны, – махнул рукой доктор Блур. Ошеломленные неожиданным оборотом событий, одиннадцать одаренных заспешили к двери, но Чарли даже не успел протолкаться к выходу, как директор остановил его:
– А тебя, Бон, я попрошу остаться. Габриэль сочувственно оглянулся на Чарли, но Манфред выпихнул его за порог, дверь захлопнулась, и Чарли остался один перед лицом директора. Доктор Блур уселся обратно за стол и, сплетя пальцы, сложил руки на кипе бумаг. Потом он устало вздохнул и заявил:
– Ты на редкость глуп, Бон. Пока вы не предстали передо мной, у меня еще были какие-то сомнения, но стоило мне увидеть ваши физиономии, и я мигом опознал виновного. Я дал тебе шанс сознаться. Зря ты им пренебрег.
– Да, но… Я не… – Чарли запнулся и смолк.
– Безмозглый сопляк! – загремел доктор Блур. – Ты что же, полагаешь, будто мне неизвестны твои возможности? Я прекрасно знаю, в какую картину ты умеешь… пробираться. И знаю о том, кого ты по недомыслию выпустил оттуда. Кто еще мог устроить подобную суматоху, как не разбушевавшийся чародей? Так вот, я желаю знать, что ты намерен предпринять!
– Э-э-э… найти его! – брякнул Чарли.
– А как именно это сделать, ты хоть представляешь?
– Э-э-э… поискать его! – ляпнул Чарли.
– Блестяще! – полным сарказма тоном воскликнул директор. – Гениально! – Он опять шмякнул кулаком по столу и заорал: – Если к завтрашнему дню, к девяти часам утра, это безобразие не прекратится, ты за это поплатишься.
– Каким образом, сэр? – выдавил Чарли.
– А вот увидишь, – зловеще пообещал директор. – Твои знаменитые родственницы, помнится, уверяли меня, будто ты – сущая находка для академии. Но пока что от тебя сплошные неприятности. Ты очень, очень разочаровал своих почтенных тетушек, и уверен, они всецело одобрят любое наказание, какое я сочту нужным. Даже если при этом простятся с тобой навсегда.
Мальчик содрогнулся: он вспомнил об отце, который исчез, потерял память, имя, забыл дорогу домой.
– Да, сэр, – тихо сказал он. – Можно идти и начинать искать?
– И чем скорее, тем лучше, – сурово напутствовал его директор. – Времени у тебя в обрез.
Чарли пулей вылетел из кабинета, но стоило ему очутиться в коридоре, как мысли его приняли новое, несколько неожиданное направление. «Пожалуй, обратно я пока не пойду, а обследую окрестности, – решил Чарли. – Рано или поздно обязательно найду ту лестницу, которая ведет на чердак. Где же еще прятаться Скорпио, как не в пыльных сумерках, среди паутины?» Приняв решение, Чарли торопливо затрусил по коридору, мимо дубовых дверей, старательно отводя глаза от портретов в позолоченных рамах. Еще по дороге ему попадались полки, забитые пыльными книгами, коллекция скелетов каких-то мелких животных в застекленном шкафу, оскаленная голова медведя, прибитая к полированному деревянному кругу. «Жуть кошмарная!» – пробормотал Чарли себе под нос и прибавил шагу. С потолка свисали чучела птиц и пучки каких-то высушенных трав.
В конце коридора и впрямь обнаружилась узкая лестница, по которой Чарли поднялся на второй этаж. Мальчик быстро огляделся: перед ним открылся сумрачный коридор, кончавшийся тупиком, где зловеще темнело нечто вроде гроба, поставленного на попа. Разбираться Чарли не стал и кинулся вверх по следующему лестничному пролету. Здесь ковер обрывался, под ногами был скрипучий рассохшийся пол. Чарли понял, что попал в душный коридор, освещенный газовыми рожками. Да это же то самое место, которое они с Эммой проходили, когда искали мальчика-невидимку! Значит, надо пройти до конца, а там будет следующая лестница – на чердак.
До слуха Чарли донеслась далекая музыка. Но эти звуки никоим образом не напоминали виртуозные трели фортепианных клавиш под пальцами мистера Пилигрима: кто-то слушал запись военных маршей в исполнении духового оркестра, да еще и подпевал надтреснутым дрожащим голосом. Чарли замер, прислушался и узнал этот голос. Ясно, в этих мрачных покоях находится берлога старика Иезекииля!
Крадучись, на цыпочках, стараясь не скрипеть по рассохшимся доскам, Чарли добрался до чердачной лестницы и уже преодолел несколько ступенек, когда что-то заставило его поднять взгляд.
На верхней площадке поблескивало нечто странное. Больше всего эта штука походила на толстый серебристо-голубой канат, свернутый в кольцо. Но Чарли мигом понял, что перед ним никакой не канат: он явственно различал блестящие чешуйки!
Таинственный обитатель чердака почуял человеческое присутствие, и над витками лазурного туловища поднялась голова – треугольная, вся в странных узорах и с черными глазками. Почему-то на загривке у змеи пучками торчали бирюзовые перья. Внезапно странное существо разинуло пасть и зашипело.
От неожиданности Чарли попятился, споткнулся и покатился с лестницы, приземлившись на четвереньки. Шипящий питон медленно полз вниз, прямо на него, стекая по ступеням, как ручей. Чарли вскочил и с топотом помчался прочь: теперь ему было не до конспирации, главное – ноги унести. Вслед ему неслось злобное шипение и не менее злобные вопли старика:
– Кто здесь? Кто посмел потревожить мое сокровище? Эй, берегись, кто бы ты ни был, а не то от тебя мокрое место останется!
– Мокрое место? – задыхаясь, переспросил Чарли, мчась вниз по крутой винтовой лестнице. – Да какое там! Прах! Ноль! Вакуум! Вот что от меня останется.
Однако злоключения еще не кончились: на площадке перед холлом он влетел головой в живот завхоза Уидона.
– Что это ты делал в западном крыле? – подозрительно спросил тот. – Туда вход запрещен.
– А мне разрешили! – пропыхтел Чарли.
– Да что ты говоришь? И кто именно? – недоверчиво поднял брови Уидон.
– Доктор Блур, – решительно сказал Чарли. В конце концов, директор же велел ему отправляться на поиски Скорпио, а искать можно где угодно. – Я ищу одного человека, может, он вам попадался? Знаете, такой седой старик в темной хламиде и шапочке и…
– Так это твоих рук дело! – не дослушав, зарычал Уидон. – Ну конечно. Ах ты, маленький паршивец! Значит, по твоей милости мне пришлось разгребать весь этот бардак! Я уже не говорю о слоне: эта подлая скотина чуть не растоптала меня, когда я попытался сдвинуть ее с места.
– И что сталось со слоном? – полюбопытствовал Чарли.
– Что-что, исчез! Зато осталась целая гора навоза! И весь газон вытоптан! Ну, попадись мне этот треклятый колдун, сверну ему шею!
– Я бы на вашем месте… – начал Чарли.
– А ну брысь с дороги! – злобно велел Уидон. – Глаза б мои вас не видели, поганцев. Тоже мне, одаренные! – И он зашагал в западное крыло.
Чарли вздохнул – встревоженно и вместе с тем облегченно.
Холл между тем наполнялся учениками: начиналась большая перемена и все стремились в сад. Вот показались Фиделио и Габриэль. Пойду-ка я поищу Скорпио на свежем воздухе, решил Чарли.
– Что с тобой случилось? – первым делом поинтересовался Фиделио.
– Мне позарез нужно найти беглого чародея до завтрашнего утра, иначе мне кранты, – заявил Чарли и многозначительно провел ребром ладони по горлу.
Друзья тотчас вызвались помочь ему.
– Поищем в лесу? – предложил Габриэль.
Втроем они углубились в заросли, со всех сторон окружавшие садовую площадку, но здесь была настоящая чаща. А в лесной полутьме не очень-то поймешь, что перед тобой – ствол дерева или высокая фигура в хламиде. А деревья к тому же размахивали ветками, словно руками, так что Скорпио мерещился Чарли на каждом шагу.
К началу последнего урока Чарли совсем растерялся. Ну и задачку задал ему директор! А главное, если он, Чарли, будет прочесывать окрестности как следует, то неминуемо нарушит школьный устав, нарвется на наказание и будет оставлен после уроков. А делать нечего – придется рискнуть.
Продолжать поиски Чарли решил в спальнях. Таким образом, ему предстояло обследовать двадцать пять помещений на трех этажах. До ужина он успел осмотреть только десять – и без толку. К этому времени живот у мальчика уже подвело от голода. Что дальше? Неужели директору все равно, что он, Чарли, останется без ужина? Ну уж нет. Чарли пустился в долгую дорогу с третьего этажа в столовую. Он порядочно опоздал, боялся остаться без первого. Еще на подходе было слышно, что в столовой стоит недовольный гвалт, а когда Чарли переступил порог, то чуть не оглох.
– Вот он! – выкрикнул кто-то. – Это все он виноват!
Чарли втянул голову в плечи, но поздно: его уже заметили и вся столовая уставилась на мальчика. Кто-то успел раззвонить по академии, что жабий дождь, бешеные бифштексы, слон в саду и тучи над городом – на его совести. Но, что гораздо хуже, на его совести оказался и сегодняшний ужин.
Подсев к Фиделио, Чарли недоумевающе уставился в тарелку: перед ним лежала горка вареной капусты и малопривлекательный ломоть черствого хлеба. На тарелках соседей было то же самое.
– В чем дело? – шепотом спросил Чарли у приятеля.
– На кухне чрезвычайное происшествие. Все с ума посходили, – приглушенно объяснил Фиделио. – На ужин полагалась яичница, но одна из поварих обнаружила, что все яйца в холодильнике вылупились. Слышишь, как цыплята пищат?
Чарли прислушался – и сердце у него в который раз за этот день упало. Яичница определенно отменялась.
Вокруг с отвращением жевали капусту и хлеб. То и дело с разных сторон слышались негодующие реплики: «Тьфу!», «Бе!», «Гадость!», «Отрава!». Только Билли Гриф, сидевший подле Чарли, в утешение сообщил ему, что любит капусту во всех видах.
Из-за стола театрального отделения поднялся задира Дамиан Сморк.
– Есть невозможно! – завопил он. – Эй, Бон, я вот возьму и запихну эту гадость тебе в глотку!
– А ну цыц! – прикрикнула на него Оливия. – Чарли ни при чем.
– Да-а, вот запихнуть бы ему эту склизкую капусту…
Остаток сморковской реплики перекрыл пронзительный голос Доркас:
– Давайте наловим в саду улиток и накормим Бона! Будет знать! – Она громко захихикала, поддерживаемая целой компанией сторонниц с отделения живописи.
Гвалт усилился. Танкред что-то крикнул в защиту Чарли, но слов было не разобрать. Судя по всеобщим ахам и охам, это была серьезная угроза Доркас и Сморку.
Над учительским столом воздвигся доктор Блур, но сказать ничего не успел, потому что гнев Танкреда вылился в ураганный порыв ветра, который пронесся по столовой, круша посуду.
Ученики попрятались под стол, а учителя негодующе вскочили.
– Прекратить! Торссон, немедленно возьми себя в руки! – громогласно приказал директор. Он подошел к краю помоста, на котором помещался учительский стол, и, заложив руки за спину, в упор смотрел на Танкреда, пока тот не успокоился и ветер в столовой не улегся. – А теперь марш на кухню, возьми щетку и совок и прибери за собой, – гневно добавил доктор Блур.
– Да, сэр. – Танкред послушно двинулся на кухню, но его зеленый плащ по-прежнему вздувался от ветра, а волосы искрили.
Чарли пришел в уныние: это все его вина, и даже Танкред расплачивается сейчас не за свою вспыльчивость, а за его, Чарли, ужасную оплошность. И надо же было так лопухнуться – выпустить из картины колдуна!
Когда директор велел: «Бон, встань!» – Чарли повиновался едва ли не с облегчением. Правда, ноги у него подгибались и пришлось ухватиться за край стола.
– Тебе известно, Бон, чем ты сейчас должен заниматься? – во всеуслышание спросил доктор Блур.
– Э-э-э… нет, сэр, – протянул Чарли.
– Искать! Искать, мальчик!
– Я уже искал, сэр. Но я ничего… то есть никого… не нашел.
– Бон, я уверен, что ты еще искал далеко не везде. Кое-где ты пока не посмотрел, ведь верно? – Директор, насупив брови, ждал ответа, но Чарли как в рот воды набрал, и доктор Блур с нажимом продолжил: – Ты ведь знаешь, о чем я?
Чарли проглотил комок в горле и полузадушенным голосом отозвался: