Страница:
– Да, сэр.
– Так где надо поискать, Бон?
– В руинах, сэр.
Столовая замерла. Ножи и вилки повисли над тарелками. Стало очень тихо. Все взоры устремились на Чарли. Похоже, каждый из присутствующих оценил счастье быть собой, а не Чарли Боном.
– Тогда тебе, наверно, уже пора отправляться? – зловеще понизил голос директор.
– Хорошо, сэр. – Чарли бросил прощальный взгляд на капусту в тарелке и поплелся прочь из столовой.
В руины.
К вечеру погода в очередной раз переменилась, стало пасмурно и так сыро, что по дороге к руинам Чарли дрожал не только от страха, но и от промозглого холода. Конечно, больше от страха: ведь одно дело – пойти в руины при дневном свете и с другом, а без компании и в надвигающихся сумерках – совсем, совсем другое.
Стены красного кирпича наполовину тонули в лесных зарослях. Миновав сводчатую арку и очутившись во внутреннем дворе руин, Чарли остановился и попытался собраться с мыслями. Перед ним зияло пять темных каменных арок, и каждая вела в свою часть руин – бывшего замка Алого короля. Какой проход выбрать? В конце концов выбор Чарли пал на центральный проход, – по крайней мере, мальчик знал, куда он ведет.
Чарли решительно вздохнул и углубился в темный коридор. Из-под ног у него с писком разбегались мыши, а когда он хватался рукой за скользкую стену, под пальцами что-то шевелилось и расползалось. Наконец он вышел в другой, мощеный дворик, пересек его, поднялся по лестнице и оказался на прогалине, где кольцом выстроились каменные статуи. Посреди высилось массивное надгробие, поросшее мхом. Чарли вскарабкался на него и прислушался, надеясь различить любые звуки, которые могут выдать убежище Скорпио, – потрескивание, шорохи и тому подобное.
Но увы, усилия его оказались тщетны. Звуков было в избытке, но все не те: шелест листвы, непрерывный топот мышиных лапок, временами – шорох осыпающихся стен.
Чарли спрыгнул наземь и, обойдя статуи, протиснулся в темную бойницу в стене. Он продирался сквозь заросли колючего кустарника, натыкался на стены, спотыкался на полуразрушенных лестницах, а потом начал звать:
– Скорпио! Вы тут? Господин чародей, отзовитесь! Пожалуйста, откликнитесь, я что хотите для вас сделаю, только помогите! – Когда последняя фраза необдуманно сорвалась с губ Чарли, он сообразил, что это перебор, но чего не брякнешь от отчаяния.
По стенам скользили тени, деревья зловеще перешептывались, ветер стонал в развалинах, и даже голоса птиц звучали как-то приглушенно – только вороны каркали во все горло.
Чарли глянул на часы: девять вечера. Его друзья уже приготовили уроки и торопятся по спальням, скоро отбой. А доктор Блур не сказал, когда возвращаться. Это что же получается, ему, Чарли, придется проторчать в руинах всю ночь?!
– Ишь чего захотели, – буркнул Чарли. Он прекрасно знал, что по ночам руины – место небезопасное, по ним бродит Аза Пик, оборотень, принимающий ночное обличье клыкастого и коварного хищника вроде волка или гиены, и глаза его горят желтым огнем. И лучше ему не попадаться, потому что он безжалостен и кровожаден.
Надо срочно идти обратно, понял Чарли. Пожертвовав клочками одежды, он опять продрался сквозь колючки и очутился перед статуями даже быстрее, чем ожидал. Но не успел он пересечь прогалину, как краем глаза уловил какое-то движение на верхней площадке каменной лестницы – и поспешно шмыгнул в кусты. Последние лучи солнца озарили зрелище, от которого Чарли задрожал как осиновый лист. Там, на лестнице, стояла древняя старуха – иссушенное временем лицо в паутине морщин, жидкие седые волосы рассыпались по плечам, белое платье болтается на костлявой фигуре как на вешалке.
«Иоланда! Она же Белла», – догадался Чарли. Он уже жалел, что заметил ее, и еще больше жалел, что заметил серый силуэт хищника, притаившегося у ног Иоланды.
Старуха прищурилась, и Чарли показалось, будто она смотрит прямо на него. А потом… она повернулась и заковыляла прочь. Хищник послушно, как преданный пес, затрусил за ней, держась у ноги. Но это был не пес, и не волк, и не гиена, а нечто среднее – с гнутым, как у борзой, хребтом, длинным вислым хвостом и мордой, больше напоминавшей кабанью, чем волчью.
Чарли зажмурился и задержал дыхание. Они одного поля ягоды, понял он: и Аза, и Белла умеют менять обличье, только Аза – просто оборотень, а способности Беллы гораздо разнообразнее. Неудивительно, что он бродит за ней как пришитый.
Некоторое время мальчик просидел в колючих зарослях, выжидая, и только когда окончательно стемнело, он решился сдвинуться с места. И хотя темнота руин источала угрозу, Чарли крался к выходу медленно, на цыпочках, чтобы не привлекать внимания. Выбравшись наконец за пределы руин, он галопом помчался через сад к академии и молнией влетел в холл, будто за ним гнались полчища демонов.
В академии царила тишина. Измученный Чарли с трудом доплелся до спальни и, забыв об умывании, рухнул на койку.
– Ну как, удачно? – сонно прошептал Фиделио.
– Нет, – отозвался Чарли, с ужасом думая о неминуемом наказании. Теперь-то его точно накажут, потому что на дворе уже ночь и найти Скорпио до девяти утра вряд ли возможно. Чарли был уверен, что не сомкнет глаз всю ночь, но он так устал, рыская по руинам, что мгновенно отключился.
Проснувшись, он не сразу понял, в чем дело, и решил, будто ему снится кошмар. В спальне было темно, и в дальнем углу что-то бормотал Билли Гриф. И еще в спальне невыносимо воняло.
Дамиан Сморк приподнялся на койке и простонал:
– Гриф, вытолкай отсюда эту мерзкую псину, от нее вонь хуже, чем от помойки.
Билли не отозвался и продолжал бормотать. По полу простучали когти, хлопнула дверь.
Чарли повернулся на другой бок, однако заснуть не получилось – кто-то подкрался к койке и взволнованно зашептал ему в самое ухо:
– Чарли, ты не спишь?
– Ым? – сонно спросил Чарли.
– Это я, Билли. Душка только что приходил. Он говорит, кухарка хочет с тобой поговорить. Срочно!
Глава 13
– Так где надо поискать, Бон?
– В руинах, сэр.
Столовая замерла. Ножи и вилки повисли над тарелками. Стало очень тихо. Все взоры устремились на Чарли. Похоже, каждый из присутствующих оценил счастье быть собой, а не Чарли Боном.
– Тогда тебе, наверно, уже пора отправляться? – зловеще понизил голос директор.
– Хорошо, сэр. – Чарли бросил прощальный взгляд на капусту в тарелке и поплелся прочь из столовой.
В руины.
К вечеру погода в очередной раз переменилась, стало пасмурно и так сыро, что по дороге к руинам Чарли дрожал не только от страха, но и от промозглого холода. Конечно, больше от страха: ведь одно дело – пойти в руины при дневном свете и с другом, а без компании и в надвигающихся сумерках – совсем, совсем другое.
Стены красного кирпича наполовину тонули в лесных зарослях. Миновав сводчатую арку и очутившись во внутреннем дворе руин, Чарли остановился и попытался собраться с мыслями. Перед ним зияло пять темных каменных арок, и каждая вела в свою часть руин – бывшего замка Алого короля. Какой проход выбрать? В конце концов выбор Чарли пал на центральный проход, – по крайней мере, мальчик знал, куда он ведет.
Чарли решительно вздохнул и углубился в темный коридор. Из-под ног у него с писком разбегались мыши, а когда он хватался рукой за скользкую стену, под пальцами что-то шевелилось и расползалось. Наконец он вышел в другой, мощеный дворик, пересек его, поднялся по лестнице и оказался на прогалине, где кольцом выстроились каменные статуи. Посреди высилось массивное надгробие, поросшее мхом. Чарли вскарабкался на него и прислушался, надеясь различить любые звуки, которые могут выдать убежище Скорпио, – потрескивание, шорохи и тому подобное.
Но увы, усилия его оказались тщетны. Звуков было в избытке, но все не те: шелест листвы, непрерывный топот мышиных лапок, временами – шорох осыпающихся стен.
Чарли спрыгнул наземь и, обойдя статуи, протиснулся в темную бойницу в стене. Он продирался сквозь заросли колючего кустарника, натыкался на стены, спотыкался на полуразрушенных лестницах, а потом начал звать:
– Скорпио! Вы тут? Господин чародей, отзовитесь! Пожалуйста, откликнитесь, я что хотите для вас сделаю, только помогите! – Когда последняя фраза необдуманно сорвалась с губ Чарли, он сообразил, что это перебор, но чего не брякнешь от отчаяния.
По стенам скользили тени, деревья зловеще перешептывались, ветер стонал в развалинах, и даже голоса птиц звучали как-то приглушенно – только вороны каркали во все горло.
Чарли глянул на часы: девять вечера. Его друзья уже приготовили уроки и торопятся по спальням, скоро отбой. А доктор Блур не сказал, когда возвращаться. Это что же получается, ему, Чарли, придется проторчать в руинах всю ночь?!
– Ишь чего захотели, – буркнул Чарли. Он прекрасно знал, что по ночам руины – место небезопасное, по ним бродит Аза Пик, оборотень, принимающий ночное обличье клыкастого и коварного хищника вроде волка или гиены, и глаза его горят желтым огнем. И лучше ему не попадаться, потому что он безжалостен и кровожаден.
Надо срочно идти обратно, понял Чарли. Пожертвовав клочками одежды, он опять продрался сквозь колючки и очутился перед статуями даже быстрее, чем ожидал. Но не успел он пересечь прогалину, как краем глаза уловил какое-то движение на верхней площадке каменной лестницы – и поспешно шмыгнул в кусты. Последние лучи солнца озарили зрелище, от которого Чарли задрожал как осиновый лист. Там, на лестнице, стояла древняя старуха – иссушенное временем лицо в паутине морщин, жидкие седые волосы рассыпались по плечам, белое платье болтается на костлявой фигуре как на вешалке.
«Иоланда! Она же Белла», – догадался Чарли. Он уже жалел, что заметил ее, и еще больше жалел, что заметил серый силуэт хищника, притаившегося у ног Иоланды.
Старуха прищурилась, и Чарли показалось, будто она смотрит прямо на него. А потом… она повернулась и заковыляла прочь. Хищник послушно, как преданный пес, затрусил за ней, держась у ноги. Но это был не пес, и не волк, и не гиена, а нечто среднее – с гнутым, как у борзой, хребтом, длинным вислым хвостом и мордой, больше напоминавшей кабанью, чем волчью.
Чарли зажмурился и задержал дыхание. Они одного поля ягоды, понял он: и Аза, и Белла умеют менять обличье, только Аза – просто оборотень, а способности Беллы гораздо разнообразнее. Неудивительно, что он бродит за ней как пришитый.
Некоторое время мальчик просидел в колючих зарослях, выжидая, и только когда окончательно стемнело, он решился сдвинуться с места. И хотя темнота руин источала угрозу, Чарли крался к выходу медленно, на цыпочках, чтобы не привлекать внимания. Выбравшись наконец за пределы руин, он галопом помчался через сад к академии и молнией влетел в холл, будто за ним гнались полчища демонов.
В академии царила тишина. Измученный Чарли с трудом доплелся до спальни и, забыв об умывании, рухнул на койку.
– Ну как, удачно? – сонно прошептал Фиделио.
– Нет, – отозвался Чарли, с ужасом думая о неминуемом наказании. Теперь-то его точно накажут, потому что на дворе уже ночь и найти Скорпио до девяти утра вряд ли возможно. Чарли был уверен, что не сомкнет глаз всю ночь, но он так устал, рыская по руинам, что мгновенно отключился.
Проснувшись, он не сразу понял, в чем дело, и решил, будто ему снится кошмар. В спальне было темно, и в дальнем углу что-то бормотал Билли Гриф. И еще в спальне невыносимо воняло.
Дамиан Сморк приподнялся на койке и простонал:
– Гриф, вытолкай отсюда эту мерзкую псину, от нее вонь хуже, чем от помойки.
Билли не отозвался и продолжал бормотать. По полу простучали когти, хлопнула дверь.
Чарли повернулся на другой бок, однако заснуть не получилось – кто-то подкрался к койке и взволнованно зашептал ему в самое ухо:
– Чарли, ты не спишь?
– Ым? – сонно спросил Чарли.
– Это я, Билли. Душка только что приходил. Он говорит, кухарка хочет с тобой поговорить. Срочно!
Глава 13
ВСЛЕД ЗА ОГНЕННЫМИ КОТАМИ
В самом дальнем закоулке школьной кухни помещался чулан. Его содержимое – швабры, тряпки, совки и прочее – скрывало низенькую дверцу, на ручке которой неизменно болталась тряпка – для маскировки. Однако достаточно было повернуть ручку, и вы попадали в едва освещенный коридорчик. Вел он в жилище кухарки.
Когда кухарка Дара только поступила на службу в академию Блура, ей отвели холодную каморку в западном крыле, которая решительно не пришлась Даре по вкусу. Блуры и понятия не имели, кто скрывается под простоватой внешностью кухарки; не знали они и о том, что Даре известно о древнем здании академии гораздо больше, чем им всем, вместе взятым. Кухарка почти сразу перебралась жить в потайную подземную комнату, о существовании которой Блуры и не подозревали.
Они и предположить не могли, что крепкая немолодая женщина по имени Дара нанялась на кухню с одной-единственной целью – приглядывать за детьми Алого короля и помогать им. Кухарка и сама была одаренной (об этом Блуры тоже не имели ни малейшего понятия) и всегда стремилась оберегать детей, которые могут пострадать от собственных талантов. Кроме того, теперь у Дары было сильное подозрение, что из всех одаренных именно Чарли Бону, с его безрассудным рвением помогать другим и умением влипать в истории, ее участие требовалось больше, чем остальным.
«Ох и недотепа этот Чарли! – размышляла кухарка, поджидая гостя. – Мальчик, конечно, хороший, и сердце у него доброе. Но вот досада: сначала сделает, а потом подумает». Сейчас, когда Чарли был готов вот-вот учинить очередную глупость, кухарка твердо решила остановить его.
Между тем старый пес Душка, пыхтя и переваливаясь, довел Чарли до кухонной двери и улегся на пол, тем самым показывая, что дальше не пойдет. Он положил голову на лапы и устроился поудобнее. До Чарли дошло, что Душка охраняет кухаркино обиталище по ночам.
Чарли пересек кухню, стараясь не свернуть какую-нибудь кастрюльку, благополучно добрался до чуланчика и неуклюже полез внутрь. Он уже дважды бывал в подземном жилище кухарки. Кроме него об этом месте знал только Габриэль, а тот поклялся молчать как рыба. С трудом преодолев преграду из швабр, тряпок, совков и банок мастики, Чарли нащупал дверную ручку и шагнул в коридор. Прикрыв за собой потайную дверцу, он помчался к комнате кухарки. Дорога туда вела по лестнице и еще через один чулан, больше похожий на шкаф. Чарли постучался.
– Это ты, Чарли Бон? – спросил изнутри голос кухарки.
– Да, я, – приглушенно ответил мальчик.
– Тогда входи.
Чарли очутился в уютной комнате с низким потолком. Здесь стояли потертые и удобные кресла, а также буфет темного дерева. Зимой кухарка обычно топила плиту, но сейчас воздух в комнате был по-летнему спертый и чуточку сыроватый – все-таки подвал. Одно из кресел было развернуто к плите, и в нем кто-то сидел. Из-за высокой спинки Чарли не мог понять кто, но под креслом виднелись край черной хламиды и остроносый башмак.
– Т-с-с! – Кухарка поспешно приложила палец к губам.
Чарли на цыпочках обошел кресло и чуть в обморок не упал. У холодной плиты крепко спал чародей Скорпио.
– Как он здесь очутился?! – пораженным шепотом воскликнул Чарли.
– Это тебя надо спросить. Что ты такое учинил, Чарли? – спросила кухарка.
– Честное слово, я ни при чем. Я даже и не думал, что подобное возможно! Понимаете… – Мальчик на мгновение умолк. – Я забрался в картину, на которой был вот он. И наверно, он выбрался вслед за мной – я не уследил как.
– Ай-ай-ай! – покачала головой кухарка. – Когда я наткнулась на него, бедняга был невменяем. Прятался в чулане и со слезами умолял отправить его обратно домой. Для него все это невыносимо – огни, машины, шум, суета, толпы народу. Он в ужасе.
– Он, между прочим, натворил немало ужасного. – Забыв об осторожности, Чарли повысил голос.
Чародей подскочил в кресле и открыл глаза.
– Ты?! – хрипло воскликнул Скорпио, вперившись в Чарли.
– Да, я, – дрожащим голосом отозвался тот. Скорпио страстно заговорил, прижимая руки к груди, но Чарли не понял ни слова.
– О чем это он? – спросил мальчик кухарку.
Та развела руками и не слишком жизнерадостно объяснила:
– Он говорит на каком-то древнем наречии. Хорошо еще, что мы, как-никак, из одной страны, так что я его худо-бедно понимаю. Старик умоляет тебя отправить его домой.
– Каким образом? – взвился Чарли. – Его картина дома, а домой я попаду только в пятницу вечером.
Скорпио внимательно смотрел на Чарли, точно пытаясь прочесть его слова по губам, потом свел брови и повернулся к кухарке, и та, к большому удивлению Чарли, начала что-то объяснять напевным тоном.
Чародей выслушал ее и в отчаянии застонал.
– У меня и так из-за вас сплошные неприятности, господин Скорпио, – сердито сказал Чарли. – Доктор Блур догадался, что все из-за меня – и трезвон, и слон, и жабы, и цыплята в холодильнике. Если я не прекращу эти ваши колдовские штучки, мне конец. Так что вы лучше прекратите колдовать, а то я и помогать вам не стану.
Скорпио сморщился, как от боли, и что-то забормотал.
– Понял без перевода, – заметила кухарка и вздохнула. – Что же, похоже, мне придется подержать его тут до пятницы, хотя честно тебе признаюсь, Чарли, жить бок о бок с чародеем мне совсем не по душе. Подумать только, его батюшка приплыл из Италии вместе с Риччио, сердечным дружком Марии Шотландской!*[2]
– Его разве не убили? – встрепенулся Чарли, чьи познания в истории все-таки были не совсем безнадежны.
– Еще как, и весьма жестоко, только потом, – понизила голос кухарка. – Ладно, Чарли, теперь все ясно, и иди-ка ты спать, а то утром тебе головы от подушки будет не оторвать.
Чарли уже повернулся, чтобы идти, но остановился как вкопанный.
– А как же он выберется отсюда незамеченным? – спросил мальчик, кивнув на скрюченного в кресле Скорпио.
– Так же, как и попал сюда, – загадочно ответила кухарка. – Спокойной ночи, Чарли.
С самого утра Чарли ожидал новых магических неприятностей: Скорпио он не доверял.
Но день шел своим чередом – лягушек с неба не сыпалось и слоны по саду не бродили. Небо оставалось безоблачно-голубым, сосиски в обед ни во что не превратились, как, впрочем, и картофельная запеканка с мясом за ужином.
– А жаль! – сказал по этому поводу убежденный вегетарианец Фиделио.
Впрочем, запеканка застревала у Чарли в горле, потому что доктор Блур весь ужин не сводил с него свинцового взгляда. Чарли даже померещилось, будто директор чуть ли не разочарован. А, все понятно: доктор Блур, наверно, предвкушал, как жестоко накажет преступника, но его надежды не оправдались.
После ужина в Королевской комнате была такая напряженная атмосфера, что воздух просто звенел. Чарли различил отчетливый шепот Зелды: «Черный Понедельник Чарли», а рыжий Аза ощерился в обычной своей омерзительной ухмылке. Да, нелегко было высидеть отведенный на уроки час в Королевской комнате: Лизандр все еще нервничал, и потому всем слышался приглушенный гул барабанов, а Танкред нервничал и того сильнее, поэтому штормовой ветер время от времени сметал тетрадки со стола. Зелда решила поставить повелителя бурь на место и принялась, прицельно сощурившись, передвигать учебники и письменные принадлежности так, чтобы владельцы не могли до них дотянуться. А Манфред уставил на Чарли свои пронизывающие глаза и не отводил.
Белла тоже неотрывно следила за Чарли, и выражение на ангельском личике было самое коварное. Что это она задумала?
Чарли никому не сказал о ночном посещении кухарки, но когда он вместе с Габриэлем и Фиделио направлялся спать, последний спросил:
– Ну, Чарли, так что нового? Ты нашел старикашку?
– Ага, – кивнул Чарли и поспешно обернулся проверить, не подслушивает ли кто, после чего негромко описал эпизод с заламывающим руки колдуном.
Друзья слушали так, что даже шаг замедлили.
– Теперь понятно, почему сегодня паутина и летучие мыши в западной башне уже были обычными, а не позолоченными! – с некоторым разочарованием подытожил Габриэль.
Чарли закончил свой рассказ очень вовремя: из-за угла на них вылетела надзирательница, она же тетка Лукреция, и зашумела:
– Вы почему до сих пор еще не в постели? А ну марш спать! – И она громко захлопала в ладоши, точно моль ловила. Пришлось разойтись.
К величайшему облегчению Чарли, остаток недели прошел мирно, безо всяких магических происшествий. Никто уже не пялился на него как на диво и не шушукался за спиной, а к пятнице академия переключилась на грядущую премьеру школьной пьесы и напрочь забыла о Черном Понедельнике Чарли.
Чарли нередко жалел, что не принимает никакого участия в постановке: все его друзья имели то или иное отношение к спектаклю – кто не играл, тот шил костюмы, рисовал декорации, помогал с бутафорией или играл в оркестре. Даже Билли Грифу дали роль крошки-домовенка с большим барабаном. Но Чарли не приняли даже в оркестр: его музыкальные успехи оставляли желать лучшего.
Однако в эту пятницу Чарли радовался свободе и уже не завидовал тем, кто задержался на репетицию (а таких было немало). И все же, когда школьный автобус подкатил к Филберт-стрит, в животе у Чарли заурчало от волнения. Если Скорпио и удалось проскользнуть в дом незамеченным, то где он спрятался? И главное – чем занят?
Чем ближе Чарли подходил к дому, тем медленнее шел. По дороге, в автобусе, ему не удалось как следует обдумать сделку, которую мальчик намеревался заключить с чародеем. Надо будет поступить так: он, Чарли, согласится отправить Скорпио обратно в картину, но при условии, что тот даст совет, как вернуть Рики Сверка в нормальное состояние. Уж наверно, чародей знает способ расколдовать мальчика-невидимку!
Чарли поднялся на крыльцо, вытащил ключи, но тут дверь распахнулась и он чуть не свалился со ступенек.
На пороге стоял Скорпио собственной персоной.
– Ай! – вскрикнул Чарли.
Чародей одарил его широкой улыбкой, показав все свои гнилые зубы. Чарли проворно огляделся: нет, вроде бы никто на них внимания не обратил. Соседи привыкли к тому, что в доме номер девять творятся чудные дела.
Скорпио прошипел что-то непонятное и втащил Чарли в дом.
– Вас кто-нибудь видел? – в панике спросил Чарли. – Женщина? Старушка?
– Не зрел я стариц, – отозвался Скорпио и, вцепившись в Чарли как клещ, поволок его в кухню, где на столе, прислоненная к вазе с фруктами, стояла злополучная картина. Кивнув на нее, чародей с нажимом сказал: – Немедля!
– Только не здесь, – возразил Чарли, – а вдруг кто войдет? – Он потыкал пальцем в потолок и добавил: – Идемте наверх.
Скорпио бережно прижал картину к груди и выпихнул Чарли из кухни. Всю дорогу он что-то бормотал не умолкая, но мальчик не мог разобрать ни слова. В комнате у Чарли чародей уселся на кровать, не выпуская из рук картины, и выжидающе уставился на мальчика.
Странное это было зрелище: седобородый старик в черной хламиде сидел на кровати и что-то без умолку говорил, держа в руках картину с изображением себя самого посреди лаборатории.
– Чтоб сей же миг! Прокладывай стезю!
– Знаете, это все не так-то просто, – осторожно начал Чарли. – Для начала вы должны кое-чем мне помочь.
– О горе! – сказал Скорпио и чуть не выронил картину.
– И смотрите не разбейте ее, а не то никогда обратно не вернетесь.
Чародей оскалился.
Тщательно подбирая слова и стараясь выговаривать их как можно четче, Чарли объяснил суть чар, наложенных на Рики.
Скорпио задумчиво нахмурился.
– Что змей содеял, он же вспять повернет, – отчеканил чародей.
Слова прозвучали более чем понятно, но Чарли на всякий случай переспросил:
– Змей? Змея должна расколдовать мальчика-невидимку?
– Истинно глаголю – змей, – закивал Скорпио. – Теперь влеки ж меня отсель.
– Погодите секундочку. – Чарли поднял палец. – Еще один вопросик.
– Несть им числа! – возопил Скорпио.
– Есть им число! Один-единственный, – твердо сказал Чарли. – Вы говорили, что сможете вылечить моего дядю, если посмотрите на него. Так вот, он в соседней комнате.
Скорпио скрипнул зубами и тоскливо посмотрел на картину, потом решительно поднялся и без дальнейших разговоров устремился вон.
– Стойте! – Чарли испугался, что чародей ненароком налетит на бабушку Бон. Но Скорпио уже пронесся в дядину комнату. Мальчик поспешил за ним.
Скорпио с бесцеремонным любопытством рассматривал, что стоит на ночном столике, а изумленный дядя Патон, выкатив глаза, следил за каждым его движением. Потом, стараясь не шевелить губами, он спросил:
– Чарли, ответь мне, это он или не он?
– Ну… да, он самый, – откликнулся Чарли. – Думаю, он вас вылечит.
– Каким образом? – нервно осведомился дядя.
Скорпио одним прыжком пересек комнату и запер дверь, после чего извлек из недр своей хламиды цепь и, улыбнувшись дяде Патону, со свистом раскрутил ее в воздухе.
– Он что, затеял приковать меня к кровати? Не дамся! – вскричал дядя и изготовился сопротивляться до последнего.
Чародей улыбнулся еще шире, неуловимым движением спрятал цепь, и вместо нее в руках у него возник серебряный колокольчик. Скорпио позвонил им в точности над самыми ногами дяди Патона. Звон был мелодичный, а чародей вдруг запел.
– Это еще что – отходная молитва? – простонал дядя.
– Да ну что вы! – возразил Чарли. – А вот знаете, странная штука: когда я попал внутрь картины, то преспокойно его понимал, а теперь ни слова не разберу.
– Да и я тоже. Видимо, когда ты попадаешь «внутрь», то приспосабливаешься к окружающей обстановке. Если подумать, это вполне логично.
– А, ясно, – кивнул Чарли, решив обмозговать это попозже.
Между тем чародей мерно ходил взад-вперед по комнате, помахивая колокольчиком и не то напевая, не то декламируя что-то глубоким, звучным голосом. Потом он вдруг навис над дядей и строго сказал:
– Кажи язык!
Дяде Патону ничего не оставалось, как нехотя повиноваться.
Скорпио выпрямился и спросил:
– Реки же, куда влекли тебя стопы твои, несчастный?
– Если я вас правильно понял, – отозвался дядя, – вы интересуетесь, где я был? Отвечаю: в замке Юбим.
– Клянусь драконьим зубом! – вскричал Скорпио. – Что за горькая участь тебя постигла! Ужасный род – отъявленные негодяи, кровопийцы и аспиды, все до единого! Увы тебе!
– Что верно, то верно – увы мне, – слабым голосом согласился дядя Патон.
– Вервейна! – веско провозгласил колдун. – Священная трава. Надобно непременно взять свежую. Испей, омойся в отваре оной, вдыхай ее пары. Тогда с одра восстанешь и недуг отринешь.
В это мгновение дверная ручка задергалась, чародей кинулся к двери и распахнул ее настежь. Чарли, к своему ужасу, не успел его остановить.
На пороге стояла бабушка Бон. Мгновение она ошарашенно глядела на колдуна, выкатив глаза, а потом сползла по стенке и рухнула на пол.
– То обморок! – авторитетно заявил Скорпио.
– Что там стряслось? – спросил дядя, которому с кровати происходящее в коридоре видно не было.
– Бабушка Бон бухнулась в обморок, – доложил Чарли. – Ну еще бы, такое потрясение – столкнуться со Скорпио нос к носу!
– Надо уложить ее в постель, – сообразил дядя Патон. – Очнется, подумает – кошмар приснился.
Скорпио соображал еще быстрее: он уже перекинул бесчувственную старуху через плечо, как мешок с картошкой, и, следуя за Чарли, отнес к ней в комнату, где не особенно бережно сбросил на кровать.
– Вы поосторожнее! – запоздало предупредил Чарли. – Еще сломаете ей что-нибудь.
Чародей громко хмыкнул, после чего преградил Чарли дорогу и потребовал:
– Сию же минуту верни меня домой! Доколе мне терпеть?
– Вот теперь пожалуйста, – согласился Чарли.
Однако стоило мальчику, на пятки которому наступал колдун, вернуться к себе в комнату, как его охватили сомнения.
– Но вы ведь не станете задерживать меня? – осторожно осведомился Чарли у Скорпио. – Мне не больно-то хочется застрять там, у вас, навсегда.
– Ни сном ни духом! – яростно воскликнул Скорпио. – На что ты мне сдался, отрок? Я тебя вытолкну в обратный путь, под отчий кров.
– Договорились, – все еще неуверенно сказал Чарли.
Он извлек картину и водрузил ее на ночной столик, прислонив к лампе, а сам уставился прямо в глаза нарисованному колдуну. Но ничего не происходило. Впрочем, чего он ожидал, если настоящий Скорпио дышал ему, Чарли, в затылок и цеплялся за рукав? Там, на картине, была лишь безжизненная нарисованная фигура, бессильная втянуть Чарли внутрь.
– Знаете, по-моему, вам нужно от всей души захотеть, чтобы я попал в картину, – проговорил Чарли.
– Внемлю, – отозвался Скорпио и положил костлявые руки на плечи Чарли. Подчиняясь нажиму, мальчик сделал к картине шаг, затем другой…
– Сильней старайся, неслух! Еще натужься! – проскрежетал ему в ухо свирепеющий колдун.
– Да не мешайте вы, я и так делаю что мо…
Чарли осекся, потому что вдруг полетел куда-то вперед с головокружительной скоростью. Клешни Скорпио вцепились в него железной хваткой, уже не столько подталкивая, сколько волоча за собой. Вокруг Чарли заклубились облака пыли, легкие просто разрывало, он зажмурился и отчаянно расчихался.
В ноздри мальчику ударил знакомый запах – смесь плесени и свечных огарков. Чарли протер глаза: впереди замигали язычки пламени. Навстречу ему плыла келья чародея – вот показались свечи в канделябрах, длинный стол и на нем череп, пентаграмма на стене. А посреди комнаты стоял сам Скорпио, остекленело глядя в никуда пустыми ястребиными глазами.
Чарли приготовился совершить посадку в берлоге у чародея, но, к его удивлению, едва приблизившись, комната вдруг опять начала отдаляться. Мальчик протянул было руки, стараясь ухватить нарисованного колдуна, но они встретили только пустоту. Он выбросил вперед ногу, чтобы нащупать почву под ногами, но его тошнотворно качнуло в пространстве, перевернуло вверх тормашками и поволокло обратно.
Бум!
Чарли ничком рухнул на пол собственной комнаты, больно ударившись коленками. Рядом застонали.
Скорпио стоял тут же, на четвереньках, и черная хламида завернулась ему на голову.
– Что случилось? – кашляя, спросил Чарли. Чародей не без труда разгладил свое одеяние и сел прямо на пол. Некоторое время Скорпио горестно тряс головой, потом воздел руки к потолку и произнес:
– Ея мы позабыли! Горе! Горе! Увы нам! Где она блуждает?
– Что-что? – Чарли, пошатываясь, поднялся. – Кого позабыли? Где? Мы же почти попали обратно в картину! Почему нас выпихнуло?!
– Нам путь закрыт. Во всем твоя вина! – Скорпио обвиняюще нацелил на Чарли костлявый палец. – Презренный вор! Украл мою зверюшку!
– Зверюшку? – Чарли в замешательстве уставился на чародея, решительно не понимая, о чем тот говорит, потом сделал над собой усилие, и до него дошло. – А, так вы про мышь! Ну да, ясное дело, без мыши путь назад закрыт. Я так понимаю, чтобы вы могли вернуться, на картине все должно стать тютелька в тютельку как раньше.
– Сиречь с мышью, – простонал Скорпио. – А мыши нет.
– Последний раз она попадалась мне в дядиной комнате. Посидите тут, я мигом.
Когда кухарка Дара только поступила на службу в академию Блура, ей отвели холодную каморку в западном крыле, которая решительно не пришлась Даре по вкусу. Блуры и понятия не имели, кто скрывается под простоватой внешностью кухарки; не знали они и о том, что Даре известно о древнем здании академии гораздо больше, чем им всем, вместе взятым. Кухарка почти сразу перебралась жить в потайную подземную комнату, о существовании которой Блуры и не подозревали.
Они и предположить не могли, что крепкая немолодая женщина по имени Дара нанялась на кухню с одной-единственной целью – приглядывать за детьми Алого короля и помогать им. Кухарка и сама была одаренной (об этом Блуры тоже не имели ни малейшего понятия) и всегда стремилась оберегать детей, которые могут пострадать от собственных талантов. Кроме того, теперь у Дары было сильное подозрение, что из всех одаренных именно Чарли Бону, с его безрассудным рвением помогать другим и умением влипать в истории, ее участие требовалось больше, чем остальным.
«Ох и недотепа этот Чарли! – размышляла кухарка, поджидая гостя. – Мальчик, конечно, хороший, и сердце у него доброе. Но вот досада: сначала сделает, а потом подумает». Сейчас, когда Чарли был готов вот-вот учинить очередную глупость, кухарка твердо решила остановить его.
Между тем старый пес Душка, пыхтя и переваливаясь, довел Чарли до кухонной двери и улегся на пол, тем самым показывая, что дальше не пойдет. Он положил голову на лапы и устроился поудобнее. До Чарли дошло, что Душка охраняет кухаркино обиталище по ночам.
Чарли пересек кухню, стараясь не свернуть какую-нибудь кастрюльку, благополучно добрался до чуланчика и неуклюже полез внутрь. Он уже дважды бывал в подземном жилище кухарки. Кроме него об этом месте знал только Габриэль, а тот поклялся молчать как рыба. С трудом преодолев преграду из швабр, тряпок, совков и банок мастики, Чарли нащупал дверную ручку и шагнул в коридор. Прикрыв за собой потайную дверцу, он помчался к комнате кухарки. Дорога туда вела по лестнице и еще через один чулан, больше похожий на шкаф. Чарли постучался.
– Это ты, Чарли Бон? – спросил изнутри голос кухарки.
– Да, я, – приглушенно ответил мальчик.
– Тогда входи.
Чарли очутился в уютной комнате с низким потолком. Здесь стояли потертые и удобные кресла, а также буфет темного дерева. Зимой кухарка обычно топила плиту, но сейчас воздух в комнате был по-летнему спертый и чуточку сыроватый – все-таки подвал. Одно из кресел было развернуто к плите, и в нем кто-то сидел. Из-за высокой спинки Чарли не мог понять кто, но под креслом виднелись край черной хламиды и остроносый башмак.
– Т-с-с! – Кухарка поспешно приложила палец к губам.
Чарли на цыпочках обошел кресло и чуть в обморок не упал. У холодной плиты крепко спал чародей Скорпио.
– Как он здесь очутился?! – пораженным шепотом воскликнул Чарли.
– Это тебя надо спросить. Что ты такое учинил, Чарли? – спросила кухарка.
– Честное слово, я ни при чем. Я даже и не думал, что подобное возможно! Понимаете… – Мальчик на мгновение умолк. – Я забрался в картину, на которой был вот он. И наверно, он выбрался вслед за мной – я не уследил как.
– Ай-ай-ай! – покачала головой кухарка. – Когда я наткнулась на него, бедняга был невменяем. Прятался в чулане и со слезами умолял отправить его обратно домой. Для него все это невыносимо – огни, машины, шум, суета, толпы народу. Он в ужасе.
– Он, между прочим, натворил немало ужасного. – Забыв об осторожности, Чарли повысил голос.
Чародей подскочил в кресле и открыл глаза.
– Ты?! – хрипло воскликнул Скорпио, вперившись в Чарли.
– Да, я, – дрожащим голосом отозвался тот. Скорпио страстно заговорил, прижимая руки к груди, но Чарли не понял ни слова.
– О чем это он? – спросил мальчик кухарку.
Та развела руками и не слишком жизнерадостно объяснила:
– Он говорит на каком-то древнем наречии. Хорошо еще, что мы, как-никак, из одной страны, так что я его худо-бедно понимаю. Старик умоляет тебя отправить его домой.
– Каким образом? – взвился Чарли. – Его картина дома, а домой я попаду только в пятницу вечером.
Скорпио внимательно смотрел на Чарли, точно пытаясь прочесть его слова по губам, потом свел брови и повернулся к кухарке, и та, к большому удивлению Чарли, начала что-то объяснять напевным тоном.
Чародей выслушал ее и в отчаянии застонал.
– У меня и так из-за вас сплошные неприятности, господин Скорпио, – сердито сказал Чарли. – Доктор Блур догадался, что все из-за меня – и трезвон, и слон, и жабы, и цыплята в холодильнике. Если я не прекращу эти ваши колдовские штучки, мне конец. Так что вы лучше прекратите колдовать, а то я и помогать вам не стану.
Скорпио сморщился, как от боли, и что-то забормотал.
– Понял без перевода, – заметила кухарка и вздохнула. – Что же, похоже, мне придется подержать его тут до пятницы, хотя честно тебе признаюсь, Чарли, жить бок о бок с чародеем мне совсем не по душе. Подумать только, его батюшка приплыл из Италии вместе с Риччио, сердечным дружком Марии Шотландской!*[2]
– Его разве не убили? – встрепенулся Чарли, чьи познания в истории все-таки были не совсем безнадежны.
– Еще как, и весьма жестоко, только потом, – понизила голос кухарка. – Ладно, Чарли, теперь все ясно, и иди-ка ты спать, а то утром тебе головы от подушки будет не оторвать.
Чарли уже повернулся, чтобы идти, но остановился как вкопанный.
– А как же он выберется отсюда незамеченным? – спросил мальчик, кивнув на скрюченного в кресле Скорпио.
– Так же, как и попал сюда, – загадочно ответила кухарка. – Спокойной ночи, Чарли.
С самого утра Чарли ожидал новых магических неприятностей: Скорпио он не доверял.
Но день шел своим чередом – лягушек с неба не сыпалось и слоны по саду не бродили. Небо оставалось безоблачно-голубым, сосиски в обед ни во что не превратились, как, впрочем, и картофельная запеканка с мясом за ужином.
– А жаль! – сказал по этому поводу убежденный вегетарианец Фиделио.
Впрочем, запеканка застревала у Чарли в горле, потому что доктор Блур весь ужин не сводил с него свинцового взгляда. Чарли даже померещилось, будто директор чуть ли не разочарован. А, все понятно: доктор Блур, наверно, предвкушал, как жестоко накажет преступника, но его надежды не оправдались.
После ужина в Королевской комнате была такая напряженная атмосфера, что воздух просто звенел. Чарли различил отчетливый шепот Зелды: «Черный Понедельник Чарли», а рыжий Аза ощерился в обычной своей омерзительной ухмылке. Да, нелегко было высидеть отведенный на уроки час в Королевской комнате: Лизандр все еще нервничал, и потому всем слышался приглушенный гул барабанов, а Танкред нервничал и того сильнее, поэтому штормовой ветер время от времени сметал тетрадки со стола. Зелда решила поставить повелителя бурь на место и принялась, прицельно сощурившись, передвигать учебники и письменные принадлежности так, чтобы владельцы не могли до них дотянуться. А Манфред уставил на Чарли свои пронизывающие глаза и не отводил.
Белла тоже неотрывно следила за Чарли, и выражение на ангельском личике было самое коварное. Что это она задумала?
Чарли никому не сказал о ночном посещении кухарки, но когда он вместе с Габриэлем и Фиделио направлялся спать, последний спросил:
– Ну, Чарли, так что нового? Ты нашел старикашку?
– Ага, – кивнул Чарли и поспешно обернулся проверить, не подслушивает ли кто, после чего негромко описал эпизод с заламывающим руки колдуном.
Друзья слушали так, что даже шаг замедлили.
– Теперь понятно, почему сегодня паутина и летучие мыши в западной башне уже были обычными, а не позолоченными! – с некоторым разочарованием подытожил Габриэль.
Чарли закончил свой рассказ очень вовремя: из-за угла на них вылетела надзирательница, она же тетка Лукреция, и зашумела:
– Вы почему до сих пор еще не в постели? А ну марш спать! – И она громко захлопала в ладоши, точно моль ловила. Пришлось разойтись.
К величайшему облегчению Чарли, остаток недели прошел мирно, безо всяких магических происшествий. Никто уже не пялился на него как на диво и не шушукался за спиной, а к пятнице академия переключилась на грядущую премьеру школьной пьесы и напрочь забыла о Черном Понедельнике Чарли.
Чарли нередко жалел, что не принимает никакого участия в постановке: все его друзья имели то или иное отношение к спектаклю – кто не играл, тот шил костюмы, рисовал декорации, помогал с бутафорией или играл в оркестре. Даже Билли Грифу дали роль крошки-домовенка с большим барабаном. Но Чарли не приняли даже в оркестр: его музыкальные успехи оставляли желать лучшего.
Однако в эту пятницу Чарли радовался свободе и уже не завидовал тем, кто задержался на репетицию (а таких было немало). И все же, когда школьный автобус подкатил к Филберт-стрит, в животе у Чарли заурчало от волнения. Если Скорпио и удалось проскользнуть в дом незамеченным, то где он спрятался? И главное – чем занят?
Чем ближе Чарли подходил к дому, тем медленнее шел. По дороге, в автобусе, ему не удалось как следует обдумать сделку, которую мальчик намеревался заключить с чародеем. Надо будет поступить так: он, Чарли, согласится отправить Скорпио обратно в картину, но при условии, что тот даст совет, как вернуть Рики Сверка в нормальное состояние. Уж наверно, чародей знает способ расколдовать мальчика-невидимку!
Чарли поднялся на крыльцо, вытащил ключи, но тут дверь распахнулась и он чуть не свалился со ступенек.
На пороге стоял Скорпио собственной персоной.
– Ай! – вскрикнул Чарли.
Чародей одарил его широкой улыбкой, показав все свои гнилые зубы. Чарли проворно огляделся: нет, вроде бы никто на них внимания не обратил. Соседи привыкли к тому, что в доме номер девять творятся чудные дела.
Скорпио прошипел что-то непонятное и втащил Чарли в дом.
– Вас кто-нибудь видел? – в панике спросил Чарли. – Женщина? Старушка?
– Не зрел я стариц, – отозвался Скорпио и, вцепившись в Чарли как клещ, поволок его в кухню, где на столе, прислоненная к вазе с фруктами, стояла злополучная картина. Кивнув на нее, чародей с нажимом сказал: – Немедля!
– Только не здесь, – возразил Чарли, – а вдруг кто войдет? – Он потыкал пальцем в потолок и добавил: – Идемте наверх.
Скорпио бережно прижал картину к груди и выпихнул Чарли из кухни. Всю дорогу он что-то бормотал не умолкая, но мальчик не мог разобрать ни слова. В комнате у Чарли чародей уселся на кровать, не выпуская из рук картины, и выжидающе уставился на мальчика.
Странное это было зрелище: седобородый старик в черной хламиде сидел на кровати и что-то без умолку говорил, держа в руках картину с изображением себя самого посреди лаборатории.
– Чтоб сей же миг! Прокладывай стезю!
– Знаете, это все не так-то просто, – осторожно начал Чарли. – Для начала вы должны кое-чем мне помочь.
– О горе! – сказал Скорпио и чуть не выронил картину.
– И смотрите не разбейте ее, а не то никогда обратно не вернетесь.
Чародей оскалился.
Тщательно подбирая слова и стараясь выговаривать их как можно четче, Чарли объяснил суть чар, наложенных на Рики.
Скорпио задумчиво нахмурился.
– Что змей содеял, он же вспять повернет, – отчеканил чародей.
Слова прозвучали более чем понятно, но Чарли на всякий случай переспросил:
– Змей? Змея должна расколдовать мальчика-невидимку?
– Истинно глаголю – змей, – закивал Скорпио. – Теперь влеки ж меня отсель.
– Погодите секундочку. – Чарли поднял палец. – Еще один вопросик.
– Несть им числа! – возопил Скорпио.
– Есть им число! Один-единственный, – твердо сказал Чарли. – Вы говорили, что сможете вылечить моего дядю, если посмотрите на него. Так вот, он в соседней комнате.
Скорпио скрипнул зубами и тоскливо посмотрел на картину, потом решительно поднялся и без дальнейших разговоров устремился вон.
– Стойте! – Чарли испугался, что чародей ненароком налетит на бабушку Бон. Но Скорпио уже пронесся в дядину комнату. Мальчик поспешил за ним.
Скорпио с бесцеремонным любопытством рассматривал, что стоит на ночном столике, а изумленный дядя Патон, выкатив глаза, следил за каждым его движением. Потом, стараясь не шевелить губами, он спросил:
– Чарли, ответь мне, это он или не он?
– Ну… да, он самый, – откликнулся Чарли. – Думаю, он вас вылечит.
– Каким образом? – нервно осведомился дядя.
Скорпио одним прыжком пересек комнату и запер дверь, после чего извлек из недр своей хламиды цепь и, улыбнувшись дяде Патону, со свистом раскрутил ее в воздухе.
– Он что, затеял приковать меня к кровати? Не дамся! – вскричал дядя и изготовился сопротивляться до последнего.
Чародей улыбнулся еще шире, неуловимым движением спрятал цепь, и вместо нее в руках у него возник серебряный колокольчик. Скорпио позвонил им в точности над самыми ногами дяди Патона. Звон был мелодичный, а чародей вдруг запел.
– Это еще что – отходная молитва? – простонал дядя.
– Да ну что вы! – возразил Чарли. – А вот знаете, странная штука: когда я попал внутрь картины, то преспокойно его понимал, а теперь ни слова не разберу.
– Да и я тоже. Видимо, когда ты попадаешь «внутрь», то приспосабливаешься к окружающей обстановке. Если подумать, это вполне логично.
– А, ясно, – кивнул Чарли, решив обмозговать это попозже.
Между тем чародей мерно ходил взад-вперед по комнате, помахивая колокольчиком и не то напевая, не то декламируя что-то глубоким, звучным голосом. Потом он вдруг навис над дядей и строго сказал:
– Кажи язык!
Дяде Патону ничего не оставалось, как нехотя повиноваться.
Скорпио выпрямился и спросил:
– Реки же, куда влекли тебя стопы твои, несчастный?
– Если я вас правильно понял, – отозвался дядя, – вы интересуетесь, где я был? Отвечаю: в замке Юбим.
– Клянусь драконьим зубом! – вскричал Скорпио. – Что за горькая участь тебя постигла! Ужасный род – отъявленные негодяи, кровопийцы и аспиды, все до единого! Увы тебе!
– Что верно, то верно – увы мне, – слабым голосом согласился дядя Патон.
– Вервейна! – веско провозгласил колдун. – Священная трава. Надобно непременно взять свежую. Испей, омойся в отваре оной, вдыхай ее пары. Тогда с одра восстанешь и недуг отринешь.
В это мгновение дверная ручка задергалась, чародей кинулся к двери и распахнул ее настежь. Чарли, к своему ужасу, не успел его остановить.
На пороге стояла бабушка Бон. Мгновение она ошарашенно глядела на колдуна, выкатив глаза, а потом сползла по стенке и рухнула на пол.
– То обморок! – авторитетно заявил Скорпио.
– Что там стряслось? – спросил дядя, которому с кровати происходящее в коридоре видно не было.
– Бабушка Бон бухнулась в обморок, – доложил Чарли. – Ну еще бы, такое потрясение – столкнуться со Скорпио нос к носу!
– Надо уложить ее в постель, – сообразил дядя Патон. – Очнется, подумает – кошмар приснился.
Скорпио соображал еще быстрее: он уже перекинул бесчувственную старуху через плечо, как мешок с картошкой, и, следуя за Чарли, отнес к ней в комнату, где не особенно бережно сбросил на кровать.
– Вы поосторожнее! – запоздало предупредил Чарли. – Еще сломаете ей что-нибудь.
Чародей громко хмыкнул, после чего преградил Чарли дорогу и потребовал:
– Сию же минуту верни меня домой! Доколе мне терпеть?
– Вот теперь пожалуйста, – согласился Чарли.
Однако стоило мальчику, на пятки которому наступал колдун, вернуться к себе в комнату, как его охватили сомнения.
– Но вы ведь не станете задерживать меня? – осторожно осведомился Чарли у Скорпио. – Мне не больно-то хочется застрять там, у вас, навсегда.
– Ни сном ни духом! – яростно воскликнул Скорпио. – На что ты мне сдался, отрок? Я тебя вытолкну в обратный путь, под отчий кров.
– Договорились, – все еще неуверенно сказал Чарли.
Он извлек картину и водрузил ее на ночной столик, прислонив к лампе, а сам уставился прямо в глаза нарисованному колдуну. Но ничего не происходило. Впрочем, чего он ожидал, если настоящий Скорпио дышал ему, Чарли, в затылок и цеплялся за рукав? Там, на картине, была лишь безжизненная нарисованная фигура, бессильная втянуть Чарли внутрь.
– Знаете, по-моему, вам нужно от всей души захотеть, чтобы я попал в картину, – проговорил Чарли.
– Внемлю, – отозвался Скорпио и положил костлявые руки на плечи Чарли. Подчиняясь нажиму, мальчик сделал к картине шаг, затем другой…
– Сильней старайся, неслух! Еще натужься! – проскрежетал ему в ухо свирепеющий колдун.
– Да не мешайте вы, я и так делаю что мо…
Чарли осекся, потому что вдруг полетел куда-то вперед с головокружительной скоростью. Клешни Скорпио вцепились в него железной хваткой, уже не столько подталкивая, сколько волоча за собой. Вокруг Чарли заклубились облака пыли, легкие просто разрывало, он зажмурился и отчаянно расчихался.
В ноздри мальчику ударил знакомый запах – смесь плесени и свечных огарков. Чарли протер глаза: впереди замигали язычки пламени. Навстречу ему плыла келья чародея – вот показались свечи в канделябрах, длинный стол и на нем череп, пентаграмма на стене. А посреди комнаты стоял сам Скорпио, остекленело глядя в никуда пустыми ястребиными глазами.
Чарли приготовился совершить посадку в берлоге у чародея, но, к его удивлению, едва приблизившись, комната вдруг опять начала отдаляться. Мальчик протянул было руки, стараясь ухватить нарисованного колдуна, но они встретили только пустоту. Он выбросил вперед ногу, чтобы нащупать почву под ногами, но его тошнотворно качнуло в пространстве, перевернуло вверх тормашками и поволокло обратно.
Бум!
Чарли ничком рухнул на пол собственной комнаты, больно ударившись коленками. Рядом застонали.
Скорпио стоял тут же, на четвереньках, и черная хламида завернулась ему на голову.
– Что случилось? – кашляя, спросил Чарли. Чародей не без труда разгладил свое одеяние и сел прямо на пол. Некоторое время Скорпио горестно тряс головой, потом воздел руки к потолку и произнес:
– Ея мы позабыли! Горе! Горе! Увы нам! Где она блуждает?
– Что-что? – Чарли, пошатываясь, поднялся. – Кого позабыли? Где? Мы же почти попали обратно в картину! Почему нас выпихнуло?!
– Нам путь закрыт. Во всем твоя вина! – Скорпио обвиняюще нацелил на Чарли костлявый палец. – Презренный вор! Украл мою зверюшку!
– Зверюшку? – Чарли в замешательстве уставился на чародея, решительно не понимая, о чем тот говорит, потом сделал над собой усилие, и до него дошло. – А, так вы про мышь! Ну да, ясное дело, без мыши путь назад закрыт. Я так понимаю, чтобы вы могли вернуться, на картине все должно стать тютелька в тютельку как раньше.
– Сиречь с мышью, – простонал Скорпио. – А мыши нет.
– Последний раз она попадалась мне в дядиной комнате. Посидите тут, я мигом.