Я тем временем прошел мимо третьего, так же запертого окна, и теперь между мной и краем стены оставалось всего одно. Смолкин летел рядом.
   – Добывайте камень сами.
   – Сейчас вы находитесь не в самом выгодном положении, Салоник… Если я… если я силой отберу у вас КРЭН?
   Ого, подумал я, фенгол пытается показать свои молочные зубки! Исходи угроза от кого-нибудь другого, к ней стоило бы прислушаться, так как я действительно пребывал не в самой выигрышной позиции. Но в устах фенгола это звучало не страшнее комариного писка.
   – Вы, Смолкин, молчали ли бы лучше в марлечку, – посоветовал я, чувствуя, что створка очередного окна наконец-то сдвигается под моей рукой. – Тоже мне, гроза Конгломерата. Может, у вас девять пядей во лбу, но в каком бы положении я ни был, вам со мной не совладать, чурка вы летающая.
   – И все же, – начал он приближаясь.
   Локтем одной руки я вдавил створку внутрь, другую вытянул и, схватив фенгола за подтяжки, натянул их до предела, а затем отпустил.
   Подтяжки со звонким шлепком ударили Смолкина в грудь. Он завращался в воздухе по часовой стрелке, медленно уплывая от меня во тьму и жалобно бормоча: «Ну зачем вы так…» Я уселся на подоконник, перекинул ноги и сказал вдогонку:
   – Окно в лабораторию еще открыто. Свет там электрический, выключатель возле двери. Там еще осталось много кристаллов, дерзайте…
   Вдоль стен узкой комнаты стояли стеллажи. Прикрыв окно, я подошел к двери в противоположном конце и ощупал ручку. Простое нажатие ни к чему не привело, но под ручкой обнаружилась выступающая кругляшка. Понажимав на нее и подергав в разные стороны, я услышал короткий щелчок, после чего дверь открылась. За ней – уже знакомый коридор, к счастью пустой. На противоположной стене горел факел, и, открыв дверь пошире, я сумел разглядеть, что собой представляет помещение.
   Оказалось, что это та самая кладовая, о которой упоминал Чоча. На стеллажах лежала аккуратно свернутая форма наемников. Обмундирования было немало. Вспомнив совет Чочи, я нашел более-менее подходящее по размеру, прикрыл дверь и быстро переоделся. Обувь здесь не держали, да я бы, наверное, и не согласился расстаться со своими сапогами. Кроме того, раз Полпинты поверил моей байке, то почему бы не поверить и другим…
   Выйдя в коридор, я остановился и приложил палец ко лбу. У меня возникло ощущение, будто я о чем-то позабыл, но, хоть удавись, не мог вспомнить, что именно. Покачав головой, двинулся дальше и, достигнув каменной лестницы, по которой поднялся сюда, услышал голоса наверху. Один из них показался знакомым. Стараясь ступать как можно тише, я поднялся на один пролет и выглянул из-за перил.
   – Да, это плохо, – донеслось до меня. – Так, говоришь, на горбатых животных, которые быстро ходят и мало пьют?
   – Точно, Ваше Боссовство.
   В поле зрения появились Свен Гленсус и высокий человек, в широченных красных шароварах, с обнаженным могучим торсом и таким количеством цепочек, цепей, браслетов и колец, что их хватило бы на большой гарем. Следом топали два наемника.
   – И скоро они будут здесь?
   – Да, уже скоро. И два по пять летучих кораблей вчера отправились в путь.
   – Эх, не вовремя! – воскликнул Гленсус.
   – Я хочу напомнить, Ваше Боссовство…
   – Я ничего не забыл, Стурласана.
   Разговаривая, они свернули в коридор второго этажа и скрылись из виду. Дождавшись, когда голоса стихнут, я стал подниматься. Лестница вывела к еще одному коридору – короткому, с единственной распахнутой дверью в конце. Малец в грязном фартуке как раз входил в нее с подносом. Когда он скрылся, я подошел ближе. Осторожно заглянув, увидел ярко освещенный зал с длинным, заставленным посудой столом, вокруг которого суетились несколько поварят.
   – Это не про тебя, парень, – произнес голос за спиной, и я обернулся. Передо мной стоял еще один повар в фартуке.
   – Чего? – спросил я.
   – Хочешь поживиться с хозяйского стола? Мы от этого быстро отучаем. Кто старший в твоем звене?
   – Плутарх, – сказал я. – А твое какое дело?
   – А такое, что как расскажу сейчас Плутарху, где ты шляешься…
   Я перебил:
   – Давай, стучи. Получишь от Плутарха по шее – и что дальше?
   – В общем, вали отсюда, наемник!
   Я пожал плечами, вернулся на лестницу и поднялся еще на один, последний пролет. Опять коридор, только на этот раз длинный, с двумя рядами дверей. Его перегораживала ржавая решетка.
   Ближайшая дверь в левом ряду была полуоткрыта. Из-за нее раздался визг, и в коридор кубарем вылетела волосатая фигура. Я присел за перилами. Фигура ударилась о противоположную стену и метнулась к решетке. Из двери вышли двое – Полпинты с закатанными рукавами и незнакомый наемник. Убегавший от них одноглазый, не переставая верещать, вцепился в решетку и затряс ее, приникнув мордой к просвету между прутьями. Мочки левого уха у него не было, под единственным глазом синел фингал.
   – Будешь знать, как крысятничать, – сказал Полпинты, вместе с напарником приближаясь к циклопу сзади. – Шибко вумный, да? – Он съездил Меченому кулаком по уху. Взвизгнув, циклоп стукнулся лбом о решетку.
   Не выпрямляясь, я попятился, достиг лестницы и стал спускаться. Несколькими пролетами ниже и одним коридором левее запахло съестным.
   На первом этаже поварята и девицы с разными кухонными причиндалами в руках вбегали и выбегали из наполненного пряным дымом помещения. Внутри за столами и шкафчиками виднелось распахнутое настежь окно. Я быстро направился к нему, но, не сделав и нескольких шагов, остановился – до меня донеслось:
   – Недавно здесь, да? Что-то раньше я тебя не видел, милая…
   Кивнув самому себе, я повернулся.
   В закутке между печью и разделочным столом среди жаркого марева виднелись две фигуры.
   Лата, успевшая где-то раздобыть фартук, стояла перед столом и, насколько я мог разглядеть, делала вид, будто что-то режет. Повар со здоровенным животищем пристроился рядом.
   – И это удивительно, что я тебя не видел, – продолжал он развивать свою мысль. – Потому как на службу принимаю тут я. Кухня – моя епархия.
   Лата пожала плечами.
   – Хотя, конечно, такое и могло случиться, но это все равно ничего не меняет, дочь моя. Все новенькие послушницы в этой кулинарной обители долженствуют пройти отбор через меня, местного, так сказать, настоятеля. Натурально, во славу Господа… Сечешь, в чем сей отбор заключается?
   – Отстаньте, папаша, – сказала Лата.
   – Во имя мощей святых, как истинно глаголешь, дочь моя! – я теперича и есть твой, так сказать, папаша. В духовном, конечно, смысле. Сколько лет тебе, милая?
   – Сорок, – буркнула Лата.
   – Неисповедимы пути господни, ибо выглядишь ты младше. Али посмела ложью осквернить уста? Покайся мне, грешная… Что ж, приступим во имя Пресвятой Девы…
   Широченная длань повара ухватила Лату ниже спины. Лата ахнула, попыталась отпихнуться плечом, но повар лишь благостно улыбнулся и обхватил ее другой рукой.
   – Папаша! – завопила Лата. – А ну, отвалите к разтакой деве!
   Я подошел ближе и увидел лежащий на столе массивный половник. Это мне кое-что напомнило… Не такую уж и давнюю ситуацию.
   – Бог в помощь! – сказал я, беря из стоящей рядом с половником тарелки кусок пирога.
   Они разом оглянулись.
   – Проваливай, сын мой, – заворчал повар. – Ты не ко времени.
   Я откусил от пирога, прожевал, положил остаток в тарелку, взял половник и ударил повара по лбу. Он сжал пискнувшую Лату, отпустил и шагнул ко мне. Я ударил еще раз. Он упал.
   – Аминь, – сказал я. – Стоит только отлучиться на полчаса, как ты заводишь шашни со всякими религиозными маньяками…
 
* * *
 
   – Кажется, у них там что-то случилось, – прошептала Лата.
   Мы сидели в тех же самых кустах недалеко от протекающей через Зеленый замок речки и наблюдали за происходящим вокруг.
   А вокруг царили суета и полная неразбериха. В большинстве окон зажегся свет, речные ворота крепко заперли, по двору туда-сюда слонялись вооруженные наемники, заглядывая во все закоулки. Нас пока не обнаружили, но, судя по всему, это был вопрос нескольких минут.
   – Да уж, – нервно согласился я. – По-моему, мы уверенно можем утверждать, что у них там совершенно точно что-то случилось.
   – Как ты думаешь, кого они ищут?
   – Ну, в некотором роде, думаю, они ищут нас… Меня, во всяком случае. Рыжего красавца в желтых сапогах, укравшего КРЭН из лаборатории Урбана Карафа. Меня заметили, еще когда я только заносил туда ящик, а потом либо изобретатель зачем-то вернулся, либо твой кавалер на кухне поднял шум, либо и то и другое…
   – Вот, кстати, покажи мне кристалл, – вспомнила она.
   Я достал из-за пазухи КРЭН, показал ей… и в этот момент вспомнил, что именно забыл в кладовой.
   – Красивый, – вздохнула Лата.
   – Прекрасный, – поправил я. – «Прекрасен ты – нет и пятна на тебе…» – Я спрятал кристалл обратно.
   – Нас вот-вот поймают. Эх, жаль, нет с нами Чочи!
   – А что бы сейчас сделал Чоча?
   – Чоча… Слушай, Уиш, а ведь у тебя остался план тайных ходов замка. Если хоть один из них выходит наружу, мы можем там спрятаться и отсидеться, пока…
   – Не думаю, – возразил я.
   – Почему?
   – Эти ходы не такие уж и тайные. Если о них узнал твой братец, то почему бы не знать и другим?
   – Глупости. Как ни крути, это все равно лучше, чем торчать здесь, зная, что в любую секунду…
   – Ну, и кроме того, я забыл план в своей куртке за подкладкой, когда переодевался…
   – …сюда могут загля… а? Тьфу на тебя, Салоник! Чего ты морочишь мне голову?
 
   Да, нет спора.
   Безумье сильных требует надзора.
 
   – О, Советчик разродился, – обрадовался я. – Советчик, слышишь меня?
   – Он самый, принц, и верный ваш слуга.
   – Ну-ну, я вряд ли принц. Советуй: что нам теперь делать?
   Молчание.
   – Вот и вся от тебя польза. Ладно, через минуту – бежим.
   – Как это? Прямо в лапы наемников?
   – Ты что, не наблюдала за тем, что происходит вокруг? Если наблюдала, то, может быть, заметила, что вот та большая штуковина – дирижабль из Кидара. И он скоро взлетит. – Я замолчал, вглядываясь в происходящее рядом с дирижаблем. – Взлетит… взлетать… Они собираются взлетать прямо сейчас!
   – Ну так что?
   – А, Святой Деметриус! – зашипел я, хватая Лату за локоть и выскакивая из кустов. – Бежим!
   Человек в красных шароварах, заносящий по узкому трапу увесистый тюк, был последним – я-то думал, у нас есть еще пара минут.
   Сразу же после того, как мы побежали, кидарец достиг платформы, сбросил тюк на палубу и стал втягивать трап наверх.
   Мы промчались мимо группы изумленных наемников, в одном из которых я узнал Плутарха. До дирижабля оставалось немного, когда раздалась приглушенная команда. Сзади уже доносились взволнованные голоса и шлепанье босых пяток по земле.
   Канат, которым дирижабль был приторочен к большому дереву, перерубили, на землю с платформы упало несколько тяжелых валунов, и дирижабль стал подниматься.
   – А-а-а! – взревел я. – Не успеваем!
   Тут произошло нечто неожиданное.
   Раздался визг, над платформой взметнулась невидимая раньше лапа катапульты. Комок желтого гудящего огня, прочертив яркую дугу в черном небе, с грохотом и звоном влетел в одно из окон замка, озарив его изнутри снопом искр.
   Дрз-з! Дрз-з! Сработало еще несколько катапульт, двор наполнился прыгающим светом и суматошными криками.
   Когда мы достигли дирижабля, нижняя его часть уже поднялась над землей. Емкости, сделанные из грубой шершавой материи, были перетянуты сетью толстых веревок, с помощью которых и крепились к платформе.
   Я схватился за одну из веревок, Лата схватилась за меня, и через мгновение наши ноги оторвались от земли. Мы повисли качаясь. Я просунул ступни под веревки, Лата отцепилась от моей талии и повторила маневр. Стало немного легче. Теперь мы висели, прицепившись к дирижаблю, как улитки к днищу корабля.
   – Что дальше? – сквозь зубы прошипела Лата.
   – Ползем. Вперед и вверх.
   Ползти вот так, перехватывая то одной, то другой рукой неподатливые веревки и понимая, что твои ноги каждую секунду могут выскользнуть и ты повиснешь, болтаясь на высоте… Не знаю, на какой высоте, но в любом случае достаточной для того, чтобы расшибиться в лепешку… В общем, это было очень тяжело. Наверное, Лате приходилось похуже моего, хотя, с другой стороны, она ведь и весила меньше.
   Поверхность емкостей тянулась, казалось, бесконечно, но все же из горизонтальной она постепенно перешла в наклонную, а затем и в вертикальную. В конце концов мы достигли того места, где уже можно было стоять, прижавшись спиной и упершись пятками в одну из веревок. Несколько выше емкости вплотную подходили к деревянной платформе, край которой теперь выступал над нашими головами. Не знаю, как Лата, а я вспотел, руки дрожали.
   – Ты понял, что это было? – спросила она, тяжело дыша. – Я имею в виду огонь, выстрелы?
   Я пояснил:
   – Кидар собирается начать войну с Хоксусом, армия их эмира уже на подходе, может, будет здесь завтра. Этот дирижабль последний. Ну и, наверное, они решили устроить перед отлетом диверсию, может, рассчитывают, что в замке начнется пожар, паника…
   – Откуда ты все это знаешь?
   – Вообще-то я подслушал…
   – Ага, подслушал… – Она кивнула с таким видом, будто никакого другого способа добычи сведений от меня и не ожидала. – Надо ж было так лопухнуться, забыть план в старой одежде. Из-за этого теперь мы должны торчать здесь. Ладно, что будем делать дальше?
   – Делать дальше? – переспросил я.
   – Ну, я имею в виду, вот мы здесь стоим, холодно, неудобно, ветер дует…
   – А по-моему, неплохое место. Никого нет, мы, так сказать, наедине…
   – Нетушки, – перебила она. – Я, конечно, люблю экзотику, но не до такой степени. И потом, я боюсь высоты. И ноги у меня болят.
   – А ты закрой глаза. И я могу помассировать тебе лодыжки, икры и…
   – Уиш Салоник! – повысила голос Лана. – Ты понял, что я сказала?
   Я смирился:
   – Хорошо, хорошо… Раз не хочешь стоять тут, значит, надо залезть на платформу.
   – Что за бредовая идея – цепляться к этому дирижаблю! Неужели нельзя было найти другой выход?
   – Поверь мне, нет.
   – Да откуда ты знаешь?
   – Да оттуда, что я всегда вижу все, что происходит вокруг. И всегда… ну, почти всегда, действую единственно верным способом.
   – Ух-ух, какой жутко крутой парень! Теперь тебе положено нахмурить брови и эдак спокойно произнести: «Риск – мое ремесло»… Балбес!
   – Ах так? А кто, интересно, вытащил вас с братом из той речки, когда вы оба тонули? А кто спас в Леринзье?
   – А кто втравил нас во все это?
   – Я вас не втравливал. Чоча сам вызвался помочь, а ты потащилась с нами в Невод и потом сюда за мной – до сих пор не уразумею, для чего? Нам с тобой вообще нельзя оставаться наедине дольше десяти… нет, пяти минут и разговаривать при этом. А то мы все время сбиваемся на одну и ту же тему. А если уж остались, то надо не разговаривать, а заниматься чем-нибудь другим. Другое у нас, по-моему, получается лучше. Теперь слушай мою команду! Значит, нам надо вылезти вверх…
   – Как вылезти? От этого места до края платформы вон какое расстояние.
   – Правильно, но в задней части есть люк.
   – А если он закрыт? Заперт сверху на засов?
   – Бессмысленно в летящем дирижабле. Кто в воздухе может залезть…
   – Но мы-то здесь, – сказала она.
   Я обдумал ее заявление и ответил:
   – Убедила. Остаемся на месте.
   Лата пнула меня локтем по ребрам и, осторожно переступая по веревке, боком двинулась в направлении кормы. Я последовал за ней. Таким манером мы передвигались минут пять и в конце концов оказались под прямоугольным люком в платформе.
   – Ты ничего не слышишь сверху? – спросил я. – Нам следует по возможности забраться так, чтобы никто не заметил.
   Лата послушала и сказала:
   – Не, вроде тихо…
   – Эта платформа большая и сейчас должна быть завалена товаром из Хоксуса, во всяком случае я надеюсь на это. И кроме того, из замка я видел, что там куча каких-то надстроек. Спрятаться будет легко, главное, чтобы никто не заметил, пока мы будем залезать… – Я уперся в люк и толкнул его.
   Он не поддался.
   Я толкнул сильнее, над люком что-то скрипнуло, потом зазвенело.
   – Уиш, – сказала Лата – по-моему, он все-таки закрыт.
   – Странно, – начал я. – Какой, Зарустра меня возьми, смысл…
   – Кто там? – спросили сверху.
 
* * *
 
   Люк распахнулся, сильные руки подхватили сначала меня, потом Лату, и вытащили нас на платформу.
   Я не удивился, когда увидел гиганта в красных шароварах, того, который разговаривал с Его Боссовством в замке. Перед глазами мелькнули смуглое, заросшее щетиной лицо, черные курчавые волосы и мохнатые брови, а затем он отпустил меня, и я плюхнулся задом на палубу.
   С Латой кидарец обошелся нежнее – сжимая ее за бока, медленно повернул, разглядывая со всех сторон, а затем так же медленно поставил.
   – О-о-о! – воскликнул гигант таким тоном, как будто впервые в жизни узрел особь противоположного пола. – Женщина!
   – Уиш! – слабо пискнула Лата, но мое внимание к тому времени привлекло нечто другое.
   Небо над темным горизонтом за спиной кидарца посветлело.
   Я встал и на всякий случай протер глаза.
   Не было никаких сомнений – светало.
   – Ну и что это, по-вашему, значит? – спросил я.
   Гигант поворотился, звеня цепочками, и глянул на восток.
   – А что? – радостно осведомился он.
   – Светает, – пояснил я. – Светает!
   – Так и есть, дорогой. День опять победил черную армию тьмы, и блистающее светило вскоре вновь воссияет над грешным миром. Навевает поэтические чувства, правда?
   – Поэтические чувства? – возопил я. – Катись ты со своими поэтическими чувствами! По моим подсчетам, ночь началась меньше четырех часов назад!
   – Да, в Хоксусе ночи покороче, чем в родном Кидаре, но и у нас они не длятся дольше пяти-шести часов в это время года. Зато какой длинный день!
   – Ну?! – завопил я, глядя на светлеющее небо. – Так, да?! Вот так вот?! Но это значит, что у меня осталось что-то около часа!!!

Глава 18
ОКОЛО ЧАСА

   – Не знаю, о чем ты говоришь, милок, – заявил гигант. – Но вот это, – он похлопал волосатой ручищей Лату по спине, – это вот мне нравится. – После чего с широкой улыбкой добавил: – Будешь моей любимой наложницей.
   – Уиш! – холодно сказала Лата. – Говоришь, ты вытаскивал нас из разных ситуаций? Так вот, сейчас как раз такая ситуация, из которой надо вытаскивать.
   Я продолжал страдать:
   – Ночь длится всего четыре часа. Значит, прошло гораздо больше времени, чем я думал. Что за дрянная, занюханная, поганая реальность! Что за подлое, вонючее, аморальное пространство! Что за…
   – Уиш! – повысила голос Лата.
   – Ладно, – сказал я и, согнувшись, прыгнул, метя головой в волосатый живот кидарца.
   С тем же успехом можно было бодать каменную стену.
   Гигант и не дрогнул, а я отлетел назад и упал спиной на тюки. В голове загудело.
   – Ого! – обрадовался он и отпустил Лату. – Буйный. Это хорошо. Будешь моим конкурсным гладиатором.
   – Советчик! – слабо позвал я.
   После паузы он откликнулся:
 
Теперь как раз тот колдовской час ночи,
когда гроба зияют и заразой
ад дышит в мир…
 
   Гигант подступил ко мне и, схватив за лодыжку, потянул вверх. Меня приподняло.
   – Сейчас не ночь, а утро! Советуй! – приказал я и через секунду повис вниз головой.
   Он назидательно сказал:
 
А ты его сшиби
так, чтобы пятками брыкнул он в небо!
 
   – Мелковат, конечно, – задумчиво пробормотал гигант, держа меня за ногу вытянутой рукой, и тряхнул так, что мои зубы лязгнули. – Но зато ловкий.
   Он разжал пальцы, и я шмякнулся обратно на тюки, чуть не свернув шею. Кидарец повернулся к Лате:
   – Моя персональная каютка недалеко. Койка там хлипковата, но это ничего…
 
В гнилом поту засаленной постели,
варясь в разврате, нежась и любясь…
 
   – Заткнись! – просипел я. – И говори, что мне теперь делать?
   Он посоветовал:
 
Вопи погроме, что есть мочи,
так, чтобы небо сверзилось на землю.
 
   – Ты думаешь? – удивился я. – Какой в этом прок?
 
В том и забава, чтобы землекопа
взорвать его же миной.
 
   Он умолк, а потом добавил:
 
Забавно будет, если сам подрывник
Взлетит на воздух.
 
   – Ай! – взвизгнула Лата, когда кидарец схватил ее в охапку.
   Это решило дело, и я закричал:
   – Эй, кучерявый недоносок! Отпусти ее немедленно, гнида, извращенец!
   Я думал, что гигант разъярится, но вместо этого он, сморщившись, зашептал:
   – Ну и зачем ты кричишь?
   Чувствуя себя на верном пути, я продолжил:
   – Ты… и… который… с… на!
   – Вот же шайтан какой! – Кидарец в очередной раз отпустил Лату, всплеснул руками, звякнув браслетами, и решительно двинулся ко мне, явно намереваясь тем или иным способом заткнуть мне рот.
   Я повернулся и на четвереньках проворно пополз от него по тюкам, не переставая вопить:
   – Хочешь драки – сейчас будет тебе драка! Трус шепелявый, а ну-ка иди сюда, чтобы я мог надрать тебе задницу!
   – Этот блудный зверь, кровосмеситель, – стал подсказывать Советчик.
   Гигант был уже совсем рядом.
   – Ты блудный зверь, кровосмеситель!.. – подхватил я.
   – О гнусный ум… и гнусный дар, что властны…
   – Властны… лишь обольщать! Враг… Как? А! Враг всего под солнцем… Что нежно тянет… тянет… Как ты сказал?
   Кидарец навис надо мной, протягивая руки…
   – Тянет ветви к небу…
   Он сжал мне горло.
   – По весне!!! – закончил я истерическим хрипом, после чего раздались шаги и голос:
   – Что там, во имя пророка, такое?
   – А вот и результат, – констатировал Советчик.
   – Эх ты, е-мое. – Кидарец отпустил меня и уселся рядом. – Я был уверен, что так оно и получится.
   В поле зрения появились четверо мужчин в шароварах. Впереди выступал один – одетый побогаче и поцветастее остальных.
   – Что здесь происходит? – повторил он.
   Гигант вздохнул и медленно поднялся.
   – Я – Стурласана, капитан. А это – моя наложница и мой раб.
   – Раб? – Цветастый посмотрел на меня. – Наложница? – Он перевел взгляд на Лату. – Что-то не припомню, чтобы у тебя были раб и наложница в то время, когда мы покидали Кидар. Скорее, я бы сказал, что это зайцы, которых ты прихватил только что. Да, нет?
   – Да, капитан, – уныло подтвердил Стурласана – Но я их поймал первый, значит, они мои, правильно?
   Капитан степенно кивнул.
   Обрадованный Стурласана хлопнул себя по ляжкам.
   – Значит, я могу увести их…
   – А где твой пост? – спросил капитан.
   Один из стоящих возле него мужиков пояснил:
   – Смотрящий по левому борту. С пяти до одиннадцати.
   – Правоверные! – недоверчиво воскликнул капитан. – Но ведь, по-моему, еще нет одиннадцати часов утра?
   – Только светает, капитан, – подтвердили ему.
   – И неужели… – В голосе капитана теперь слышалось неподдельное удивление. – Неужели это левый борт?
   – Вовсе нет, капитан. Это корма.
   – Ну! То-то я смотрю – какой же это левый борт? Самая что ни на есть корма. Итак, это корма, и дежурство Стурласаны еще не закончилось… Я убеждаюсь в верности предположения, которое, да не даст пророк соврать мне, поначалу казалось диким и невероятным. – Капитан указал на Стурласану пальцем с длинным ногтем: – Неужели я прав и он покинул свой пост?
   – Ну, капитан, мы можем с полной уверенностью сказать, что он таки покинул свой пост.
   Капитан расстроился невероятно.
   – И это в час, когда армия светлейшего эмира Кидарского как раз на подступах к Хоксусу! Когда после блестяще проведенной нами огневой атаки, которой я лично руководил из трюма, команда должна быть особенно бдительна, опасаясь мести коварного неприятеля… Стурласана, почему ты покинул свой пост в такую ответственную минуту?
   – Так как же? – удивился гигант. – Из-за этих двоих, ясное дело. Я услышал шум и подошел, чтобы…
   Капитан погрозил Стурласане тем же пальцем с длинным ногтем:
   – Это не оправдывает тебя, отнюдь не оправдывает. В другое время я мог бы и помягче, но не сейчас. Сейчас мы должны собрать волю всех кидарцев в кулак. – Капитан сжал кулак и показал его Стурласане: – Трибунал…
   – Трибунал? – переспросил Стурласане.
   – Точно, трибунал.
   – Трибунал, капитан?
   – Трибунал, и никаких поблажек.
   – Неужели трибунал?
   – Стопроцентный, абсолютный, всеобъемлющий трибунал. Или штраф – сорок мерок.
   Стурласана схватился за свои кучерявые волосы.
   – Шайтан, сорок мерок! Час от часу не легче! Но ведь это цена двух красивых наложниц… или… или… наложницы и молодого раба, – заключил он упавшим голосом.
   – Верно, верно. Так что предпочтешь?
   – Штраф, конечно.
   – Ага! А как думаешь отдавать? Деньгами, натурой?
   – Вообще-то я сейчас немного поиздержался…
   Капитан вновь пригрозил пальцем, на этот раз лукаво:
   – Позволял себе излишества в последнее время? Сладкий виноград, халва, шербет, рахат-лукум с инжиром… Иногда мужчина должен гульнуть. Я не осуждаю тебя, Стурласана, но заплатить штраф следует сейчас.