Страница:
– Они роялисты, сторонники династии Бурбонов. Эмигрировали, думаю, после того, как якобинцы обезглавили их короля. Во Франции тогда, боюсь, творилось нечто ужасное. Бонапарт в их глазах ненамного лучше, хотя он по крайней мере не рубит головы. Могу тебя заверить, что они ненавидят его еще больше, чем мы.
– Тогда я сожалею, что был с ним так груб. – И Отчаянный, к изумлению Лоуренса, обратился к Прекурсорису по-французски: – Veillez m'excuser, si je vous ai derange.[5]
– Mais non, pas du tout, – тотчас же ответил тот, учтиво наклонив голову. – Permettez que je vous presente Choiseul, mon capitaine.[6]
– Et voici Laurence, le mien.[7] – И Отчаянный добавил вполголоса: – Поклонись, пожалуйста, Лоуренс.
Лоуренс послушно расшаркался. Этот обмен любезностями он, конечно, не мог прервать, но его так и распирало от любопытства.
– Откуда ты, ради всего святого, знаешь французский? – спросил он, как только они вылетели на озеро.
– Разве говорить по-французски так трудно? – Отчаянный повернул к нему голову. – По-моему, очень легко.
– Но это, право же, странно. Насколько я знаю, ты никогда не слышал ни одного французского слова, по крайней мере от меня. Я даже «бонжур» выговариваю с трудом.
– Меня удивляет не то, что он говорит по-французски, – сказал Селеритас, когда Лоуренс чуть позже обратился к нему с тем же вопросом, – а то, что вы слышите это впервые. Значит, он, выйдя из яйца, сразу же заговорил по-английски?
– Нуда. Нас, признаюсь, поразило, что он вообще говорит. Вы видите в этом что-то необычное?
– В том, что он заговорил, – нет, но язык мы постигаем еще в яйце. Зародышем он провел несколько месяцев на французском судне, поэтому я не удивлен, что он знает французский. Гораздо более странно, что он выучил английский всего за неделю. Он говорил бегло?
– С первого же мгновения. – Лоуренса порадовало это новое доказательство необычайной одаренности Отчаянного. – Ты не перестаешь меня удивлять, голубчик, – добавил он, трепля дракона по шее. Тот горделиво приосанился.
Тем не менее Отчаянный сделался очень щепетильным, особенно там, где касалось Прекурсориса. Враждебности он не выказывал, но явно стремился доказать, что ни в чем французу не уступает. Это стремление усилилось, когда Селеритас начал привлекать шансон-де-гера к маневрам.
Прекурсорис, к тайному довольству Лоуренса, держался в воздухе не так грациозно, как Отчаянный, но он и его капитан имели большой опыт и хорошо владели многими видами маневров. Отчаянный взялся за работу с обновленным усердием. Иногда Лоуренс, выходя из столовой после обеда, видел, как он летает один над озером, совершенствуясь в том, что раньше находил таким скучным. Даже часть отведенного для чтения времени он посвящал тренировкам. Он заработался бы до полного изнеможения, если бы Лоуренс его не удерживал.
В конце концов капитан обратился за советом к Селеритасу, надеясь, что тренер как-то уймет Отчаянного или переведет его соперника в другое место. Но Селеритас, выслушав его, спокойно ответил:
– Вас заботит благополучие вашего дракона, капитан Лоуренс, и это понятно – я же в первую очередь должен думать о его выучке и о нуждах Корпуса. Вы ведь не станете отрицать, что после появления Прекурсориса он начал делать большие успехи?
Лоуренс опешил. Мысль, что Селеритас намеренно поощряет соперничество двух драконов, показалась ему чуть ли не оскорбительной.
– Сэр, Отчаянный всегда старался, никогда не отлынивал от работы, – начал он, но фырканье тренера прервало его гневную речь.
– Полегче, капитан. Я сказал это не в обиду ему. По правде говоря, он чуточку слишком умен для идеального строевого бойца. При других обстоятельствах мы сделали бы его вожаком или отправили в независимый полет, где он показал бы себя в полном блеске. Но настоящее положение дел и его тяжелый вес требуют, чтобы он воевал в строю и, следовательно, обучался общим маневрам, которые попросту неспособны занять все его внимание. Не совсем обычная жалоба, но я уже сталкивался с этим, и признаки хорошо мне знакомы.
Крыть было нечем – Селеритас говорил чистую правду. Видя, что Лоуренс молчит, тренер продолжил:
– Соревнование добавляет перца и побеждает естественную скуку, грозящую смениться разочарованием. Поощряйте его, хвалите, убеждайте в своей привязанности, и борьба за первенство с другим самцом не принесет ему никакого вреда. В его возрасте это только естественно, а Прекурсорис в качестве соперника предпочтительней Максимуса: француз достаточно взрослый, чтобы не принимать этого всерьез.
Лоуренс не разделял тренерского оптимизма, ведь Селеритас не видел, сколько волнений доставляет Отчаянному эта борьба. При этом он не мог отрицать, что его собственная позиция крайне эгоистична. Да, ему не по душе, что Отчаянный так изводит себя, но что же делать? От них от всех требуют полной отдачи.
Здесь, на тихом зеленом севере, легко забыть, что Британия находится в серьезной опасности. Согласно донесениям, в Вест-Индии Вильнёв со своим флотом опять ускользнул от Нельсона, и тот теперь ищет французов по всей Атлантике. Вильнёв явно намерен соединиться с брестской флотилией и попытаться занять Английский канал. В каждом порту французского побережья у Бонапарта скопилось огромное количество судов, которые только и ждут, чтобы переправить через Пролив его армию.
Лоуренс много месяцев прослужил в блокадном оцеплении и знал, как трудно поддерживать дисциплину бесконечными монотонными днями, не видя врага. Здесь у них ландшафт более разнообразен, игры и книги тоже вносят толику оживления – но воздушные маневры, как он понял теперь, по-своему не менее коварны, чем скука на море. Обдумав все это, он поклонился.
– Мне понятен ваш замысел, сэр. Благодарю вас за разъяснения. – Тем не менее он решил удерживать рвение Отчаянного в разумных пределах и, если получится, освежать его интерес другими способами.
Так у него впервые родилась мысль заняться с Отчаянным тактикой. Дракон усваивал новый предмет без труда, и скоро их уроки перешли в настоящие дискуссии, полезные как для Отчаянного, так и для Лоуренса: капитану это заменяло авиаторские дебаты, в которых он не участвовал.
В итоге они стали придумывать собственные маневры, целью которых было совместить незаурядные способности империала с более медленным темпом остального звена. Селеритас одобрял их идею, но необходимость скорейшей подготовки всего отряда вынуждала его отложить этот план на будущее.
Лоуренс откопал на чердаке старый штабной стол, попросил Холлина починить сломанную ножку и поставил его на лугу, где по-прежнему спал Отчаянный. Стол представлял собой диораму с решетчатой крышкой. Фигурок драконов у Лоуренса не было, и вместо них он подвесил на нитки кусочки дерева, чтобы перемещать их по всей решетке.
Отчаянный с самого начала проявил инстинктивное понимание тактики воздушного боя. Он сразу определял, возможен такой-то маневр или нет, и в случае положительного решения говорил, как его можно осуществить. Новые версии чаще всего придумывал именно он. Лоуренс, со своей стороны, лучше понимал преимущество отдельных позиций и показывал, как увеличить боевую мощь в той или иной ситуации.
Дискуссии, оживленные и громогласные, стали привлекать других членов экипажа. Начало положил Грэнби, робко попросив разрешения присутствовать на занятиях. Когда Лоуренс дал согласие, примеру Грэнби последовали второй лейтенант Эванс и многие мичманы. Опыт наделил их знаниями, которых недоставало Лоуренсу с Отчаянным, и они внесли немало дополнений в первоначальный план.
– Меня уполномочили, сэр, предложить вам испробовать новые маневры на практике, – сказал капитану Грэнби через пару недель. – Мы будем только счастливы посвятить этому свои вечера. Стыдно было бы не показать всего, на что мы способны.
Лоуренс был глубоко тронут. Он видел, что это не просто энтузиазм – его офицеры не меньше самого капитана хотели, чтобы Отчаянный был оценен по достоинству, не меньше капитана гордились своим драконом.
– Если завтра вечером людей соберется достаточно, можно будет попробовать, – решил он.
За десять минут до срока офицеры, отобранные в его экипаж, собрались все до единого. Лоуренс слегка оторопел, вернувшись с Отчаянным после купания: только сейчас, увидев их в строю, он заметил, что даже на этот необязательный вылет они явились при полном параде. Другие экипажи частенько расхаживали без галстуков и мундиров, особенно в это жаркое время; опрятный вид своего экипажа Лоуренс невольно воспринял как комплимент собственной подтянутости.
Мистер Холлин с наземной командой тоже присутствовал. Отчаянного, хотя он от нетерпения топтался на месте, быстро облачили в боевую упряжь, и экипаж бросился занимать места.
– Все на борту и пристегнуты, сэр, – доложил Грэнби, заняв свою стартовую позицию на правом плече Отчаянного.
– Отлично. Отчаянный, мы начнем со стандартного патрулирования в ясную погоду, повторив это дважды, а по моему сигналу перейдем к измененной версии.
Отчаянный, сверкая глазами, кивнул и взвился в воздух. Это был самый простой из их новых маневров, и дракон справлялся с ним без труда. Когда он проделал очередной головоломный поворот, Лоуренс понял, что главную сложность представляет неподготовленность экипажа. Стрелки выбили едва ли половину очков, а на боках Отчаянного осталась зола: наполненные ею мешки, изображавшие бомбы, при падении попали в него.
– Нам предстоит потрудиться, мистер Грэнби, прежде чем показывать это начальству, – сказал капитан.
Грэнби печально кивнул.
– Так точно, сэр. Может, он для начала немного сбавит скорость?
– Неплохо бы и нам внести поправки в свой проект, – ответил Лоуренс, рассматривая зольные пятна. – Когда он закладывает такой вираж, бомбы бросать нельзя: риск, что мы заденем его, слишком велик. Надо выжидать и сбрасывать все разом, пока он летит по прямой. При этом мы рискуем не попасть в цель, но этот риск в отличие от предыдущего допустить можно.
Сейчас Отчаянный описывал круг, и верховые с низовыми поспешно готовились к новой бомбардировке. На этот раз «бомбы» ухнули вниз, не оставив новых следов. Стрелки на этом этапе тоже отстрелялись намного лучше. Повторив то же самое с полдюжины раз, Лоуренс остался доволен.
– Когда при всех пяти новых маневрах мы научимся четко сбрасывать запас бомб и доведем точность стрельбы хотя бы до восьмидесяти процентов, можно будет устроить демонстрацию для Селеритаса, – сказал Лоуренс экипажу после посадки. Авиаторы спустились на землю, а наземная служба, сняв с Отчаянного сбрую, начищала ему бока. – Полагаю, это вполне достижимо. Хвалю всех, джентльмены, за хорошую, старательную работу.
Раньше он был скуп на похвалы, чтобы подчиненные не подумали, будто он хочет к ним подольстится, но сейчас расщедрился и рад был видеть, как приятно его офицерам от таких слов. Все они, как один, готовы были продолжать испытания. Четыре недели спустя Лоуренс стал подумывать об официальном показе, но окончательное решение принял не он.
– Любопытную штуку вы проделали вчера вечером, капитан, – сказал Селеритас после утренней тренировки, когда все драконы звена приземлились и экипажи сошли. – Давайте попробуем это завтра в строю. – Он кивнул, отпуская Лоуренса, и тот созвал всех для последнего испытательного полета.
Поздно вечером они с Отчаянным остались вдвоем. Оба так вымотались, что просто сидели рядом и отдыхали, но от Лоуренса не укрылось, что Отчаянный чем-то обеспокоен.
– Полно тебе нервничать, – сказал капитан. – Завтра ты отлично все выполнишь. Ты в совершенстве овладел всеми маневрами от начала и до конца. Мы тянули только ради того, чтобы лучше вышколить экипаж.
– Об этом я не волнуюсь, но что, если Селеритас не одобрит наши маневры? Получится, что все это время мы потратили зря.
– Он бы нам не дал заниматься этим, если б считал маневры совсем никуда не годными. В любом случае мы не потратили зря ни минуты. Экипаж стал относиться к своим обязанностям с головой и работает теперь как часы. Если даже Селеритас поставит нам самый низкий балл, я буду считать, что мы провели эти вечера с пользой.
Отчаянный, утешившись, заснул, и Лоуренс тоже вздремнул у него под боком. Летнее тепло, несмотря на начало сентября, еще держалось, так что обошлось без простуды. Вопреки вчерашним благоразумным речам он вскочил спозаранку и с собственным волнением справиться до конца не сумел. Большинство его экипажа собралось к завтраку в такую же рань. С некоторыми Лоуренс вступил в разговор и поел плотно (будь он один, он выпил бы только кофе).
Отчаянный в полной сбруе уже ждал их на учебном дворе, беспокойно помахивая хвостом. Селеритаса еще не было, другие драконы их отряда начали собираться только через пятнадцать минут. К этому времени Отчаянный со своим экипажем успел сделать несколько кругов в воздухе. Особенно волновались крыльманы и наиболее юные мичманы. Лоуренс для успокоения нервов заставлял их меняться местами.
Прилетела Дульция, за ней Максимус. Отряд был в полном сборе, и Лоуренс снова посадил Отчаянного на двор. Селеритас все еще не появлялся. Лили зевала, Прекурсорис тихо беседовал с Нитидусом, синим паскалем. Тот тоже говорил по-французски: его яйцо купили во французском питомнике задолго до начала войны, когда отношения между двумя странами еще допускали подобные сделки. Отчаянный по-прежнему смотрел на Прекурсориса исподлобья, но Лоуренс решил, что сейчас это даже к лучшему: пусть хоть чем-нибудь отвлечется.
Вверху замелькали пестрые крылья. За снижающимся Селеритасом разлетались в разные стороны несколько бронзовиков и винчестеров. Чуть ниже следовали в южном направлении два желтых жнеца вместе с Викториатусом, хотя парнасиец еще не совсем поправился. Все драконы звена сели смирно, капитаны умолкли, и насыщенная ожиданием тишина воцарилась еще до того, как Селеритас опустился на землю.
– Флот Вильнева обнаружен и заперт в Кадисском порту вместе с испанскими кораблями. – Пока тренер сообщал эту новость, из замка выбежали слуги с наспех упакованными коробками и мешками. Даже горничных и поваров привлекли к сборам. Отчаянный, не дожидаясь приказа, встал, другие драконы тоже. Наземные команды уже разворачивали багажные сетки и начинали крепить палатки.
– Мортиферус направлен в Кадис, а Лили должна тотчас же лететь на Пролив, чтобы его заменить. Там остается Эксидиум, ветеран с восьмидесятилетним опытом. Вы, капитан Харкорт, будете тренироваться с ним, когда только время позволит. Командиром звена назначаю пока капитана Саттона. Не потому, что вы плохо справлялись – просто теперь, когда мы вынуждены сократить тренировки, на этом месте нужен более опытный офицер.
Звеном обычно командовал капитан передового дракона, возглавлявшего все маневры, но Харкорт согласилась с новым распоряжением без всякой обиды.
– Да, конечно, – кивнула она. Голос у нее звучал чуть тоньше обыкновенного, и Лоуренс посочувствовал ей. Лили вылупилась неожиданно рано, и Харкорт стала капитаном, едва успев завершить собственное образование. Эта кампания, вполне вероятно, у нее первая.
Селеритас, в свою очередь, одобрительно кивнул ей.
– Вам, капитан Саттон, надлежит советоваться с капитаном Харкорт, когда только это возможно.
– Разумеется. – Саттон, занявший свое место на Мессории, поклонился Харкорт.
Багаж уже увязали, и Селеритас осмотрел сбрую каждого дракона поочередно.
– Хорошо, Проверим, как держится груз. Максимус, начинай.
Над двором поднялся ветер. Драконы один за другим поднимались на задние ноги, махали крыльями и докладывали, что груз закреплен надежно.
– Наземные команды на борт, – скомандовал Селеритас. Холлин и его люди пристегнулись к подбрюшной сбруе. Когда они доложили, что готовы, сигнальщик Тернер по знаку Лоуренса поднял зеленый флажок. Миг спустя такие же флаги подняли на Максимусе и Прекурсорисе. Мелкие драконы приготовились еще раньше.
Селеритас, присев, окинул их взглядом и произнес:
– Счастливо.
Никаких церемоний больше не предусматривалось. Сигнальщик Саттона поднял флажок «звено на взлет», и Отчаянный стартовал вместе с другими, заняв свое место рядом с Максимусом. Дул попутный норд-вест. Они поднялись за облака, и Лоуренс увидел далеко на востоке освещенное солнцем море.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава девятая
– Тогда я сожалею, что был с ним так груб. – И Отчаянный, к изумлению Лоуренса, обратился к Прекурсорису по-французски: – Veillez m'excuser, si je vous ai derange.[5]
– Mais non, pas du tout, – тотчас же ответил тот, учтиво наклонив голову. – Permettez que je vous presente Choiseul, mon capitaine.[6]
– Et voici Laurence, le mien.[7] – И Отчаянный добавил вполголоса: – Поклонись, пожалуйста, Лоуренс.
Лоуренс послушно расшаркался. Этот обмен любезностями он, конечно, не мог прервать, но его так и распирало от любопытства.
– Откуда ты, ради всего святого, знаешь французский? – спросил он, как только они вылетели на озеро.
– Разве говорить по-французски так трудно? – Отчаянный повернул к нему голову. – По-моему, очень легко.
– Но это, право же, странно. Насколько я знаю, ты никогда не слышал ни одного французского слова, по крайней мере от меня. Я даже «бонжур» выговариваю с трудом.
– Меня удивляет не то, что он говорит по-французски, – сказал Селеритас, когда Лоуренс чуть позже обратился к нему с тем же вопросом, – а то, что вы слышите это впервые. Значит, он, выйдя из яйца, сразу же заговорил по-английски?
– Нуда. Нас, признаюсь, поразило, что он вообще говорит. Вы видите в этом что-то необычное?
– В том, что он заговорил, – нет, но язык мы постигаем еще в яйце. Зародышем он провел несколько месяцев на французском судне, поэтому я не удивлен, что он знает французский. Гораздо более странно, что он выучил английский всего за неделю. Он говорил бегло?
– С первого же мгновения. – Лоуренса порадовало это новое доказательство необычайной одаренности Отчаянного. – Ты не перестаешь меня удивлять, голубчик, – добавил он, трепля дракона по шее. Тот горделиво приосанился.
Тем не менее Отчаянный сделался очень щепетильным, особенно там, где касалось Прекурсориса. Враждебности он не выказывал, но явно стремился доказать, что ни в чем французу не уступает. Это стремление усилилось, когда Селеритас начал привлекать шансон-де-гера к маневрам.
Прекурсорис, к тайному довольству Лоуренса, держался в воздухе не так грациозно, как Отчаянный, но он и его капитан имели большой опыт и хорошо владели многими видами маневров. Отчаянный взялся за работу с обновленным усердием. Иногда Лоуренс, выходя из столовой после обеда, видел, как он летает один над озером, совершенствуясь в том, что раньше находил таким скучным. Даже часть отведенного для чтения времени он посвящал тренировкам. Он заработался бы до полного изнеможения, если бы Лоуренс его не удерживал.
В конце концов капитан обратился за советом к Селеритасу, надеясь, что тренер как-то уймет Отчаянного или переведет его соперника в другое место. Но Селеритас, выслушав его, спокойно ответил:
– Вас заботит благополучие вашего дракона, капитан Лоуренс, и это понятно – я же в первую очередь должен думать о его выучке и о нуждах Корпуса. Вы ведь не станете отрицать, что после появления Прекурсориса он начал делать большие успехи?
Лоуренс опешил. Мысль, что Селеритас намеренно поощряет соперничество двух драконов, показалась ему чуть ли не оскорбительной.
– Сэр, Отчаянный всегда старался, никогда не отлынивал от работы, – начал он, но фырканье тренера прервало его гневную речь.
– Полегче, капитан. Я сказал это не в обиду ему. По правде говоря, он чуточку слишком умен для идеального строевого бойца. При других обстоятельствах мы сделали бы его вожаком или отправили в независимый полет, где он показал бы себя в полном блеске. Но настоящее положение дел и его тяжелый вес требуют, чтобы он воевал в строю и, следовательно, обучался общим маневрам, которые попросту неспособны занять все его внимание. Не совсем обычная жалоба, но я уже сталкивался с этим, и признаки хорошо мне знакомы.
Крыть было нечем – Селеритас говорил чистую правду. Видя, что Лоуренс молчит, тренер продолжил:
– Соревнование добавляет перца и побеждает естественную скуку, грозящую смениться разочарованием. Поощряйте его, хвалите, убеждайте в своей привязанности, и борьба за первенство с другим самцом не принесет ему никакого вреда. В его возрасте это только естественно, а Прекурсорис в качестве соперника предпочтительней Максимуса: француз достаточно взрослый, чтобы не принимать этого всерьез.
Лоуренс не разделял тренерского оптимизма, ведь Селеритас не видел, сколько волнений доставляет Отчаянному эта борьба. При этом он не мог отрицать, что его собственная позиция крайне эгоистична. Да, ему не по душе, что Отчаянный так изводит себя, но что же делать? От них от всех требуют полной отдачи.
Здесь, на тихом зеленом севере, легко забыть, что Британия находится в серьезной опасности. Согласно донесениям, в Вест-Индии Вильнёв со своим флотом опять ускользнул от Нельсона, и тот теперь ищет французов по всей Атлантике. Вильнёв явно намерен соединиться с брестской флотилией и попытаться занять Английский канал. В каждом порту французского побережья у Бонапарта скопилось огромное количество судов, которые только и ждут, чтобы переправить через Пролив его армию.
Лоуренс много месяцев прослужил в блокадном оцеплении и знал, как трудно поддерживать дисциплину бесконечными монотонными днями, не видя врага. Здесь у них ландшафт более разнообразен, игры и книги тоже вносят толику оживления – но воздушные маневры, как он понял теперь, по-своему не менее коварны, чем скука на море. Обдумав все это, он поклонился.
– Мне понятен ваш замысел, сэр. Благодарю вас за разъяснения. – Тем не менее он решил удерживать рвение Отчаянного в разумных пределах и, если получится, освежать его интерес другими способами.
Так у него впервые родилась мысль заняться с Отчаянным тактикой. Дракон усваивал новый предмет без труда, и скоро их уроки перешли в настоящие дискуссии, полезные как для Отчаянного, так и для Лоуренса: капитану это заменяло авиаторские дебаты, в которых он не участвовал.
В итоге они стали придумывать собственные маневры, целью которых было совместить незаурядные способности империала с более медленным темпом остального звена. Селеритас одобрял их идею, но необходимость скорейшей подготовки всего отряда вынуждала его отложить этот план на будущее.
Лоуренс откопал на чердаке старый штабной стол, попросил Холлина починить сломанную ножку и поставил его на лугу, где по-прежнему спал Отчаянный. Стол представлял собой диораму с решетчатой крышкой. Фигурок драконов у Лоуренса не было, и вместо них он подвесил на нитки кусочки дерева, чтобы перемещать их по всей решетке.
Отчаянный с самого начала проявил инстинктивное понимание тактики воздушного боя. Он сразу определял, возможен такой-то маневр или нет, и в случае положительного решения говорил, как его можно осуществить. Новые версии чаще всего придумывал именно он. Лоуренс, со своей стороны, лучше понимал преимущество отдельных позиций и показывал, как увеличить боевую мощь в той или иной ситуации.
Дискуссии, оживленные и громогласные, стали привлекать других членов экипажа. Начало положил Грэнби, робко попросив разрешения присутствовать на занятиях. Когда Лоуренс дал согласие, примеру Грэнби последовали второй лейтенант Эванс и многие мичманы. Опыт наделил их знаниями, которых недоставало Лоуренсу с Отчаянным, и они внесли немало дополнений в первоначальный план.
– Меня уполномочили, сэр, предложить вам испробовать новые маневры на практике, – сказал капитану Грэнби через пару недель. – Мы будем только счастливы посвятить этому свои вечера. Стыдно было бы не показать всего, на что мы способны.
Лоуренс был глубоко тронут. Он видел, что это не просто энтузиазм – его офицеры не меньше самого капитана хотели, чтобы Отчаянный был оценен по достоинству, не меньше капитана гордились своим драконом.
– Если завтра вечером людей соберется достаточно, можно будет попробовать, – решил он.
За десять минут до срока офицеры, отобранные в его экипаж, собрались все до единого. Лоуренс слегка оторопел, вернувшись с Отчаянным после купания: только сейчас, увидев их в строю, он заметил, что даже на этот необязательный вылет они явились при полном параде. Другие экипажи частенько расхаживали без галстуков и мундиров, особенно в это жаркое время; опрятный вид своего экипажа Лоуренс невольно воспринял как комплимент собственной подтянутости.
Мистер Холлин с наземной командой тоже присутствовал. Отчаянного, хотя он от нетерпения топтался на месте, быстро облачили в боевую упряжь, и экипаж бросился занимать места.
– Все на борту и пристегнуты, сэр, – доложил Грэнби, заняв свою стартовую позицию на правом плече Отчаянного.
– Отлично. Отчаянный, мы начнем со стандартного патрулирования в ясную погоду, повторив это дважды, а по моему сигналу перейдем к измененной версии.
Отчаянный, сверкая глазами, кивнул и взвился в воздух. Это был самый простой из их новых маневров, и дракон справлялся с ним без труда. Когда он проделал очередной головоломный поворот, Лоуренс понял, что главную сложность представляет неподготовленность экипажа. Стрелки выбили едва ли половину очков, а на боках Отчаянного осталась зола: наполненные ею мешки, изображавшие бомбы, при падении попали в него.
– Нам предстоит потрудиться, мистер Грэнби, прежде чем показывать это начальству, – сказал капитан.
Грэнби печально кивнул.
– Так точно, сэр. Может, он для начала немного сбавит скорость?
– Неплохо бы и нам внести поправки в свой проект, – ответил Лоуренс, рассматривая зольные пятна. – Когда он закладывает такой вираж, бомбы бросать нельзя: риск, что мы заденем его, слишком велик. Надо выжидать и сбрасывать все разом, пока он летит по прямой. При этом мы рискуем не попасть в цель, но этот риск в отличие от предыдущего допустить можно.
Сейчас Отчаянный описывал круг, и верховые с низовыми поспешно готовились к новой бомбардировке. На этот раз «бомбы» ухнули вниз, не оставив новых следов. Стрелки на этом этапе тоже отстрелялись намного лучше. Повторив то же самое с полдюжины раз, Лоуренс остался доволен.
– Когда при всех пяти новых маневрах мы научимся четко сбрасывать запас бомб и доведем точность стрельбы хотя бы до восьмидесяти процентов, можно будет устроить демонстрацию для Селеритаса, – сказал Лоуренс экипажу после посадки. Авиаторы спустились на землю, а наземная служба, сняв с Отчаянного сбрую, начищала ему бока. – Полагаю, это вполне достижимо. Хвалю всех, джентльмены, за хорошую, старательную работу.
Раньше он был скуп на похвалы, чтобы подчиненные не подумали, будто он хочет к ним подольстится, но сейчас расщедрился и рад был видеть, как приятно его офицерам от таких слов. Все они, как один, готовы были продолжать испытания. Четыре недели спустя Лоуренс стал подумывать об официальном показе, но окончательное решение принял не он.
– Любопытную штуку вы проделали вчера вечером, капитан, – сказал Селеритас после утренней тренировки, когда все драконы звена приземлились и экипажи сошли. – Давайте попробуем это завтра в строю. – Он кивнул, отпуская Лоуренса, и тот созвал всех для последнего испытательного полета.
Поздно вечером они с Отчаянным остались вдвоем. Оба так вымотались, что просто сидели рядом и отдыхали, но от Лоуренса не укрылось, что Отчаянный чем-то обеспокоен.
– Полно тебе нервничать, – сказал капитан. – Завтра ты отлично все выполнишь. Ты в совершенстве овладел всеми маневрами от начала и до конца. Мы тянули только ради того, чтобы лучше вышколить экипаж.
– Об этом я не волнуюсь, но что, если Селеритас не одобрит наши маневры? Получится, что все это время мы потратили зря.
– Он бы нам не дал заниматься этим, если б считал маневры совсем никуда не годными. В любом случае мы не потратили зря ни минуты. Экипаж стал относиться к своим обязанностям с головой и работает теперь как часы. Если даже Селеритас поставит нам самый низкий балл, я буду считать, что мы провели эти вечера с пользой.
Отчаянный, утешившись, заснул, и Лоуренс тоже вздремнул у него под боком. Летнее тепло, несмотря на начало сентября, еще держалось, так что обошлось без простуды. Вопреки вчерашним благоразумным речам он вскочил спозаранку и с собственным волнением справиться до конца не сумел. Большинство его экипажа собралось к завтраку в такую же рань. С некоторыми Лоуренс вступил в разговор и поел плотно (будь он один, он выпил бы только кофе).
Отчаянный в полной сбруе уже ждал их на учебном дворе, беспокойно помахивая хвостом. Селеритаса еще не было, другие драконы их отряда начали собираться только через пятнадцать минут. К этому времени Отчаянный со своим экипажем успел сделать несколько кругов в воздухе. Особенно волновались крыльманы и наиболее юные мичманы. Лоуренс для успокоения нервов заставлял их меняться местами.
Прилетела Дульция, за ней Максимус. Отряд был в полном сборе, и Лоуренс снова посадил Отчаянного на двор. Селеритас все еще не появлялся. Лили зевала, Прекурсорис тихо беседовал с Нитидусом, синим паскалем. Тот тоже говорил по-французски: его яйцо купили во французском питомнике задолго до начала войны, когда отношения между двумя странами еще допускали подобные сделки. Отчаянный по-прежнему смотрел на Прекурсориса исподлобья, но Лоуренс решил, что сейчас это даже к лучшему: пусть хоть чем-нибудь отвлечется.
Вверху замелькали пестрые крылья. За снижающимся Селеритасом разлетались в разные стороны несколько бронзовиков и винчестеров. Чуть ниже следовали в южном направлении два желтых жнеца вместе с Викториатусом, хотя парнасиец еще не совсем поправился. Все драконы звена сели смирно, капитаны умолкли, и насыщенная ожиданием тишина воцарилась еще до того, как Селеритас опустился на землю.
– Флот Вильнева обнаружен и заперт в Кадисском порту вместе с испанскими кораблями. – Пока тренер сообщал эту новость, из замка выбежали слуги с наспех упакованными коробками и мешками. Даже горничных и поваров привлекли к сборам. Отчаянный, не дожидаясь приказа, встал, другие драконы тоже. Наземные команды уже разворачивали багажные сетки и начинали крепить палатки.
– Мортиферус направлен в Кадис, а Лили должна тотчас же лететь на Пролив, чтобы его заменить. Там остается Эксидиум, ветеран с восьмидесятилетним опытом. Вы, капитан Харкорт, будете тренироваться с ним, когда только время позволит. Командиром звена назначаю пока капитана Саттона. Не потому, что вы плохо справлялись – просто теперь, когда мы вынуждены сократить тренировки, на этом месте нужен более опытный офицер.
Звеном обычно командовал капитан передового дракона, возглавлявшего все маневры, но Харкорт согласилась с новым распоряжением без всякой обиды.
– Да, конечно, – кивнула она. Голос у нее звучал чуть тоньше обыкновенного, и Лоуренс посочувствовал ей. Лили вылупилась неожиданно рано, и Харкорт стала капитаном, едва успев завершить собственное образование. Эта кампания, вполне вероятно, у нее первая.
Селеритас, в свою очередь, одобрительно кивнул ей.
– Вам, капитан Саттон, надлежит советоваться с капитаном Харкорт, когда только это возможно.
– Разумеется. – Саттон, занявший свое место на Мессории, поклонился Харкорт.
Багаж уже увязали, и Селеритас осмотрел сбрую каждого дракона поочередно.
– Хорошо, Проверим, как держится груз. Максимус, начинай.
Над двором поднялся ветер. Драконы один за другим поднимались на задние ноги, махали крыльями и докладывали, что груз закреплен надежно.
– Наземные команды на борт, – скомандовал Селеритас. Холлин и его люди пристегнулись к подбрюшной сбруе. Когда они доложили, что готовы, сигнальщик Тернер по знаку Лоуренса поднял зеленый флажок. Миг спустя такие же флаги подняли на Максимусе и Прекурсорисе. Мелкие драконы приготовились еще раньше.
Селеритас, присев, окинул их взглядом и произнес:
– Счастливо.
Никаких церемоний больше не предусматривалось. Сигнальщик Саттона поднял флажок «звено на взлет», и Отчаянный стартовал вместе с другими, заняв свое место рядом с Максимусом. Дул попутный норд-вест. Они поднялись за облака, и Лоуренс увидел далеко на востоке освещенное солнцем море.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава девятая
Ружейный залп, прошедший совсем близко, шевельнул волосы Лоуренса. Позади грянули ответные выстрелы. Отчаянный, пролетая мимо, ударил французского дракона, оставив на синей шкуре длинные рваные следы, а сам грациозно увернулся.
– Судя по окрасу, это флер-де-нюи,[8] сэр, – прокричал Грэнби. Его волосы трепал ветер.
Раненый дракон с ревом заложил петлю для следующего захода. Его экипаж лез затыкать раны от когтей, не нанесшие особо серьезного ущерба.
– Мистер Мартин, готовьте заряд! – еще громче крикнул Лоуренс. – Сейчас мы им устроим. – Драконы этой породы, тяжелые и опасные, были ночными хищниками и не переносили яркого света. – А вы, мистер Тернер, предупредите о вспышке.
С Мессории пришло подтверждение. Желтая жница во главе формации сама отражала атаку французского средневеса. Лоуренс, чтобы привлечь внимание Отчаянного, похлопал его по шее.
– Мы ослепим флер-де-нюи светом, – громко сообщил он. – Держи позицию и жди сигнала.
– Я готов, – ответил Отчаянный, подрагивая от волнения.
– Только будь осторожен, – не удержавшись, добавил Лоуренс. Французский дракон был гораздо старше, на что указывали его боевые шрамы, и Лоуренс опасался, как бы избыток самоуверенности не довел Отчаянного до беды.
Флер-де-нюи понесся на них стрелой, снова пытаясь пройти «бочкой» между Отчаянным и Нитидусом. Не оставляло сомнений, что он хочет разбить строй, ранить одного из драконов и сделать Лили уязвимой для атаки с тыла. Саттон уже дал сигнал о новом маневре: повернуться кругом и позволить Лили самой атаковать флер-де-нюи, самого крупного из нападающих, – но прежде следовало отразить этот новый наскок.
– Всем приготовиться к вспышке! – скомандовал Лоуренс в рупор.
Черно-синий живой снаряд все так же мчался на них. Такой скорости Лоуренсу еще видеть не доводилось. На флоте размен залпами мог продолжаться минут пять, здесь атака занимала едва ли минуту, и противник тут же разворачивался для новой. На этот раз француз шел ближе к Нитидусу, не желая повторять знакомства с когтями Отчаянного. Синий паскаль, более мелкий, не удержал бы позицию против напора превосходящей массы врага.
– Лево на борт, иди на сближение! – приказал капитан Отчаянному.
Огромные черные крылья тут же проделали поворот. Ни один другой дракон тяжелого класса не сумел бы выполнить этот приказ с такой быстротой. Белесые глаза вражеского дракона инстинктивно обратились на них, и Лоуренс крикнул:
– Зажигай!
Сам он зажмурился как раз вовремя. Световой разряд прошел даже сквозь сомкнутые веки, и флер-де-нюи взревел. Открыв глаза, Лоуренс увидел, что Отчаянный полосует когтями брюхо противника, а стрелки поливают огнем вражеских низовых.
– Отчаянный, держи строй, – крикнул капитан; еще немного, и звено ушло бы вперед.
Империал, поспешно замахав крыльями, занял свое место. Сигнальщик Саттона поднял зеленый флажок, и вся формация, описав тугую петлю, проделала разворот. Лили, открыв пасть, неслась вперед с громким шипением. Флер-де-нюи еще не прозрел, из его ран хлестала кровь. Экипаж тщетно пытался увести его в сторону.
– Сверху! Сверху! – Левый наблюдатель Максимуса тыкал куда-то в небо. В тот же миг оттуда обрушился громовой рев, а следом показался гран-шевалье.[9] Из-за бледного брюха наблюдатели не заметили его в облаках, и теперь он, распустив когти, падал прямо на Лили. Он был почти вдвое больше нее, а весом превосходил даже Максимуса.
Мессория и Имморталис, к испугу Лоуренса, резко ушли вниз. Именно такой реакции опасался Селеритас при внезапной атаке сверху. Нитидус затрепетал крыльями, но удержал позицию, Дульция тоже устояла, однако Максимус рванул вперед, а сама Лили закрутилась на месте. Боевой порядок сменился хаосом, и ее никто больше не прикрывал.
– Ружья товсь, целься прямо в него! – заорал Лоуренс.
Отчаянный не нуждался в сигналах: замерев в воздухе на пару мгновений, он тут же ринулся на защиту Лили. Шевалье был слишком близко, но они, нанеся первый удар, могли еще спасти Лили от самого худшего и дать ей время напасть самой.
Четверо других французских драконов снова пошли в атаку. Отчаянный, сделав рывок, увернулся от когтей пешера-куронне[10] и налетел на шевалье в тот самый миг, когда тот запустил когти в спину Лили.
Драконица пронзительно закричала от боли и ярости. Все три дракона свились в один клубок, машущий крыльями, орудующий когтями. Лили, не способную плевать вверх, следовало поскорее вывести из свалки, но Отчаянный сильно уступал величиной шевалье, и тот вонзал свои стальные когти все глубже. Экипаж Лили бил по ним топорами.
– Бомбу сюда, – приказал Лоуренс. Он собирался метнуть ее в подбрюшную сбрую шевалье, несмотря на риск задеть Лили и Отчаянного.
Отчаянный, раздувая бока, продолжал кромсать шевалье. От его рева у Лоуренса болели уши. С другой стороны, заслоненный от Лоуренса тушей француза, столь же оглушительно взревел Максимус. Совместная атака подействовала, и шевалье, клекоча не менее громко, отпустил Лили.
– Отрывайся, Отчаянный, заслони Лили от него! – закричал Лоуренс.
Отчаянный послушно бросил врага и спикировал. Израненная длиннокрылка быстро теряла высоту. Недостаточно было отогнать шевалье: теперь, пока она снова не изготовилась к бою, ей грозили другие драконы. Капитан Харкорт отдавала команды, которых Лоуренс не разбирал. Подбрюшная сбруя Лили внезапно отвалилась, как большой невод, и рухнула в Английский канал вместе с бомбами, багажом и прочей оснасткой. Наземная команда пристегнулась к другим лямкам.
Лили, избавленная от лишнего груза, с огромными усилиями снова пошла на подъем. Раны ей затыкали тампонами, но Лоуренс даже издали видел, что их надо зашить. Максимус схватился с шевалье, но пешер-куронне и флер-де-нюи, составив клин с третьим средневесом, готовились к новой атаке на Лили. Отчаянный, заняв позицию чуть выше нее, угрожающе шипел и шевелил окровавленными когтями. Лили набирала высоту слишком медленно.
Прочие британские драконы уже оправились от испуга, но порядок не восстанавливался. Харкорт хватало забот с Лили, Мессорию внизу атаковал последний французский дракон, пешер-райе.[11] Французы явно вычислили, что командир звена – Саттон, и удерживали его подальше от боя. Лоуренс невольно отдавал должное их стратегии. Он, как самый молодой капитан звена, не мог принять на себя командование, но ситуация вынуждала к каким-то немедленным действиям.
– Тернер! – окликнул он сигнальщика, но команду отдать не успел: другие британцы уже сгрудились около них.
– Сигнал «группировка вокруг ведущего», сэр, – показал Тернер.
Сигнал подавали с Прекурсориса, занявшего обычное место Максимуса. До встречи с французами он из-за преобладающей скорости ушел далеко вперед, но наблюдатели Шуазеля, видимо, доложили о бое, и он повернул обратно. Лоуренс постучал Отчаянного по плечу, чтобы обратить его внимание на флажки.
– Вижу, – крикнул тот и мигом занял предписанную позицию.
Сигнал сменился другим, и Лоуренс подвел империала чуть ближе. Нитидус тоже подтянулся к ним, и они вместе закрыли брешь на месте отсутствующей Мессории. «Совместный подъем звена», – просемафорили следом. Лили в окружении всех остальных приободрилась и немного ускорила темп. Кровь у нее наконец унялась. Французский клин рассыпался, не решаясь атаковать Лили в лоб и понимая, что британцы вот-вот поднимутся вровень с их шевалье.
«Максимусу выйти из боя», – просигналили с Прекурсориса.
На регале и шевалье ружья палили вовсю. Максимус напоследок полоснул когтями врага и отошел вбок – на долю мгновения раньше, чем следовало, поскольку звено еще не достигло нужного уровня и Лили требовалось какое-то время для подготовки.
На борту у шевалье поднялся крик: экипаж, заметив свежую угрозу, снова уводил его вверх. Раны, даже столь многочисленные, не вывели огромного дракона из строя, и он по-прежнему поднимался быстрее Лили. Вскоре Шуазель подал сигнал «прекратить подъем», и они отказались от погони.
Французы собрались в неплотную гроздь, покружили, обдумывая новое нападение, – и вдруг улетели на северо-восток вместе с бросившим Мессорию пешером-райе. Все наблюдатели Отчаянного, крича что-то, показывали на юг. Лоуренс, оглянувшись через плечо, увидел летящих к ним на большой скорости десятерых драконов. Длиннокрыл во главе отряда сигналил английским кодом.
Длиннокрыл, тот самый Эксидиум, и его отряд проводили новое пополнение до самого Дуврского запасника. Два местных тяжеловеса, клетчатые крапивники, по очереди поддерживали Лили. Она держалась неплохо, но голова у нее падала, и посадку она совершила с большим трудом. Как только экипаж в ускоренном темпе спешился, драконица тут же рухнула наземь. Капитан Харкорт плакала навзрыд, не стесняясь. Пока длиннокрылкой занимались хирурги, она стояла у самой морды Лили, гладила ее и шептала ласковые слова.
– Судя по окрасу, это флер-де-нюи,[8] сэр, – прокричал Грэнби. Его волосы трепал ветер.
Раненый дракон с ревом заложил петлю для следующего захода. Его экипаж лез затыкать раны от когтей, не нанесшие особо серьезного ущерба.
– Мистер Мартин, готовьте заряд! – еще громче крикнул Лоуренс. – Сейчас мы им устроим. – Драконы этой породы, тяжелые и опасные, были ночными хищниками и не переносили яркого света. – А вы, мистер Тернер, предупредите о вспышке.
С Мессории пришло подтверждение. Желтая жница во главе формации сама отражала атаку французского средневеса. Лоуренс, чтобы привлечь внимание Отчаянного, похлопал его по шее.
– Мы ослепим флер-де-нюи светом, – громко сообщил он. – Держи позицию и жди сигнала.
– Я готов, – ответил Отчаянный, подрагивая от волнения.
– Только будь осторожен, – не удержавшись, добавил Лоуренс. Французский дракон был гораздо старше, на что указывали его боевые шрамы, и Лоуренс опасался, как бы избыток самоуверенности не довел Отчаянного до беды.
Флер-де-нюи понесся на них стрелой, снова пытаясь пройти «бочкой» между Отчаянным и Нитидусом. Не оставляло сомнений, что он хочет разбить строй, ранить одного из драконов и сделать Лили уязвимой для атаки с тыла. Саттон уже дал сигнал о новом маневре: повернуться кругом и позволить Лили самой атаковать флер-де-нюи, самого крупного из нападающих, – но прежде следовало отразить этот новый наскок.
– Всем приготовиться к вспышке! – скомандовал Лоуренс в рупор.
Черно-синий живой снаряд все так же мчался на них. Такой скорости Лоуренсу еще видеть не доводилось. На флоте размен залпами мог продолжаться минут пять, здесь атака занимала едва ли минуту, и противник тут же разворачивался для новой. На этот раз француз шел ближе к Нитидусу, не желая повторять знакомства с когтями Отчаянного. Синий паскаль, более мелкий, не удержал бы позицию против напора превосходящей массы врага.
– Лево на борт, иди на сближение! – приказал капитан Отчаянному.
Огромные черные крылья тут же проделали поворот. Ни один другой дракон тяжелого класса не сумел бы выполнить этот приказ с такой быстротой. Белесые глаза вражеского дракона инстинктивно обратились на них, и Лоуренс крикнул:
– Зажигай!
Сам он зажмурился как раз вовремя. Световой разряд прошел даже сквозь сомкнутые веки, и флер-де-нюи взревел. Открыв глаза, Лоуренс увидел, что Отчаянный полосует когтями брюхо противника, а стрелки поливают огнем вражеских низовых.
– Отчаянный, держи строй, – крикнул капитан; еще немного, и звено ушло бы вперед.
Империал, поспешно замахав крыльями, занял свое место. Сигнальщик Саттона поднял зеленый флажок, и вся формация, описав тугую петлю, проделала разворот. Лили, открыв пасть, неслась вперед с громким шипением. Флер-де-нюи еще не прозрел, из его ран хлестала кровь. Экипаж тщетно пытался увести его в сторону.
– Сверху! Сверху! – Левый наблюдатель Максимуса тыкал куда-то в небо. В тот же миг оттуда обрушился громовой рев, а следом показался гран-шевалье.[9] Из-за бледного брюха наблюдатели не заметили его в облаках, и теперь он, распустив когти, падал прямо на Лили. Он был почти вдвое больше нее, а весом превосходил даже Максимуса.
Мессория и Имморталис, к испугу Лоуренса, резко ушли вниз. Именно такой реакции опасался Селеритас при внезапной атаке сверху. Нитидус затрепетал крыльями, но удержал позицию, Дульция тоже устояла, однако Максимус рванул вперед, а сама Лили закрутилась на месте. Боевой порядок сменился хаосом, и ее никто больше не прикрывал.
– Ружья товсь, целься прямо в него! – заорал Лоуренс.
Отчаянный не нуждался в сигналах: замерев в воздухе на пару мгновений, он тут же ринулся на защиту Лили. Шевалье был слишком близко, но они, нанеся первый удар, могли еще спасти Лили от самого худшего и дать ей время напасть самой.
Четверо других французских драконов снова пошли в атаку. Отчаянный, сделав рывок, увернулся от когтей пешера-куронне[10] и налетел на шевалье в тот самый миг, когда тот запустил когти в спину Лили.
Драконица пронзительно закричала от боли и ярости. Все три дракона свились в один клубок, машущий крыльями, орудующий когтями. Лили, не способную плевать вверх, следовало поскорее вывести из свалки, но Отчаянный сильно уступал величиной шевалье, и тот вонзал свои стальные когти все глубже. Экипаж Лили бил по ним топорами.
– Бомбу сюда, – приказал Лоуренс. Он собирался метнуть ее в подбрюшную сбрую шевалье, несмотря на риск задеть Лили и Отчаянного.
Отчаянный, раздувая бока, продолжал кромсать шевалье. От его рева у Лоуренса болели уши. С другой стороны, заслоненный от Лоуренса тушей француза, столь же оглушительно взревел Максимус. Совместная атака подействовала, и шевалье, клекоча не менее громко, отпустил Лили.
– Отрывайся, Отчаянный, заслони Лили от него! – закричал Лоуренс.
Отчаянный послушно бросил врага и спикировал. Израненная длиннокрылка быстро теряла высоту. Недостаточно было отогнать шевалье: теперь, пока она снова не изготовилась к бою, ей грозили другие драконы. Капитан Харкорт отдавала команды, которых Лоуренс не разбирал. Подбрюшная сбруя Лили внезапно отвалилась, как большой невод, и рухнула в Английский канал вместе с бомбами, багажом и прочей оснасткой. Наземная команда пристегнулась к другим лямкам.
Лили, избавленная от лишнего груза, с огромными усилиями снова пошла на подъем. Раны ей затыкали тампонами, но Лоуренс даже издали видел, что их надо зашить. Максимус схватился с шевалье, но пешер-куронне и флер-де-нюи, составив клин с третьим средневесом, готовились к новой атаке на Лили. Отчаянный, заняв позицию чуть выше нее, угрожающе шипел и шевелил окровавленными когтями. Лили набирала высоту слишком медленно.
Прочие британские драконы уже оправились от испуга, но порядок не восстанавливался. Харкорт хватало забот с Лили, Мессорию внизу атаковал последний французский дракон, пешер-райе.[11] Французы явно вычислили, что командир звена – Саттон, и удерживали его подальше от боя. Лоуренс невольно отдавал должное их стратегии. Он, как самый молодой капитан звена, не мог принять на себя командование, но ситуация вынуждала к каким-то немедленным действиям.
– Тернер! – окликнул он сигнальщика, но команду отдать не успел: другие британцы уже сгрудились около них.
– Сигнал «группировка вокруг ведущего», сэр, – показал Тернер.
Сигнал подавали с Прекурсориса, занявшего обычное место Максимуса. До встречи с французами он из-за преобладающей скорости ушел далеко вперед, но наблюдатели Шуазеля, видимо, доложили о бое, и он повернул обратно. Лоуренс постучал Отчаянного по плечу, чтобы обратить его внимание на флажки.
– Вижу, – крикнул тот и мигом занял предписанную позицию.
Сигнал сменился другим, и Лоуренс подвел империала чуть ближе. Нитидус тоже подтянулся к ним, и они вместе закрыли брешь на месте отсутствующей Мессории. «Совместный подъем звена», – просемафорили следом. Лили в окружении всех остальных приободрилась и немного ускорила темп. Кровь у нее наконец унялась. Французский клин рассыпался, не решаясь атаковать Лили в лоб и понимая, что британцы вот-вот поднимутся вровень с их шевалье.
«Максимусу выйти из боя», – просигналили с Прекурсориса.
На регале и шевалье ружья палили вовсю. Максимус напоследок полоснул когтями врага и отошел вбок – на долю мгновения раньше, чем следовало, поскольку звено еще не достигло нужного уровня и Лили требовалось какое-то время для подготовки.
На борту у шевалье поднялся крик: экипаж, заметив свежую угрозу, снова уводил его вверх. Раны, даже столь многочисленные, не вывели огромного дракона из строя, и он по-прежнему поднимался быстрее Лили. Вскоре Шуазель подал сигнал «прекратить подъем», и они отказались от погони.
Французы собрались в неплотную гроздь, покружили, обдумывая новое нападение, – и вдруг улетели на северо-восток вместе с бросившим Мессорию пешером-райе. Все наблюдатели Отчаянного, крича что-то, показывали на юг. Лоуренс, оглянувшись через плечо, увидел летящих к ним на большой скорости десятерых драконов. Длиннокрыл во главе отряда сигналил английским кодом.
Длиннокрыл, тот самый Эксидиум, и его отряд проводили новое пополнение до самого Дуврского запасника. Два местных тяжеловеса, клетчатые крапивники, по очереди поддерживали Лили. Она держалась неплохо, но голова у нее падала, и посадку она совершила с большим трудом. Как только экипаж в ускоренном темпе спешился, драконица тут же рухнула наземь. Капитан Харкорт плакала навзрыд, не стесняясь. Пока длиннокрылкой занимались хирурги, она стояла у самой морды Лили, гладила ее и шептала ласковые слова.