Новиков Николай Васильевич. Мерцание золотых огней

   Но Ашот строго следил за тем, чтобы подвыпившие посетители не приставали к Юле. Если такое случалось, крепкие парни из ох раны были тут как тут.
   Иногда, ожидая гостей, которым он не мог отказать, Ашот приказывал охраннику срочно отвезти Юлю домой, а за стойку бара ставил другую шатенку с каштановыми волосами. Бывало, Юля неде лю не работала, сидела дома, ожидая, когда Ашот разрешит ей встать за стойку. Зарплата её от этого не уменьшалась. Страшно вато было, но верилось, что Ашот все же не даст её в обиду.
   На высокий, круглый стул у стойки присела Маша, худая кра шеная блондинка с большим, узким ртом и плохо замаскированными тенями под грустными серыми глазами.
   - Юлька, плесни-ка мне за счет заведения. Что-то я мерзну, как бы ни заболеть, - низким, хрипловатым голосом сказала она.
   - У нас тут не жарко, - сказала Юля. Она была в белом сви тере под горло, прекрасно контрастирующем с её прекрасными каш тановыми волосами, отливающими золотом в неярком свете настен ных бра. - А уж раздеваться догола... бр-р-р, я бы ни за что не решилась.
   - Каждому свое, - философски заметила Маша. - Тебе повезло с Ашотом, бережет свою фаворитку, а с других три шкуры готов спустить. Мы его так жарко любим, так стараемся угодить, а он все на тебя смотрит, черт пузатый! И чем ты его приворожила, Юлька?
   - Своей фригидностью, - усмехнулась Юля. Этот разговор повторялся чуть ли не каждый вечер, когда Маша, отработав свой номер подходила выпить рюмочку-другую. И ответ, придуманный Юлей чуть ли не год назад, по-прежнему казался самым удобным. - Тебе как всегда, джин с тоником?
   - Ну его к черту, - махнула рукой Маша. - Плесни мне водки без всяких добавок, подружка. Замерзла, прямо дрожу вся.
   - Ты неважно выглядишь, подружка, - озабоченно сказала Юля, наливая водку в высокий фужер. - Как бы и вправду ни забо лела. Тебе со льдом? А может, апельсиновый сок добавить?
   - Ничего не надо, - Маша взяла фужер, залпом выпила, замо тала головой, прикрыв рот ладонью.
   Юля протянула ей серебряную тарелку с маслинами.
   - Закуси, подружка.
   Маша и вправду была единственной подругой Юли. Она, хоть и говорила о том, что Ашот слишком уж внимателен к Юле, на самом деле не придавала этому значения. Другие не говорили, но Юля чувствовала их завистливые, а то и просто злобные взгляды. С Машей они частенько встречались и в свободное от работы время, когда идти никуда не хочется, а сидеть в одиночестве скучно. Играли в карты, смотрели телевизор, просто разговаривали или гуляли в центре.
   Маша бросила в рот маслинку без косточки.
   - Спасибо, Юлька. Вроде, легче стало, но чувствую, нужно мне взять больничный или отпроситься у Ашота на пару дней. Ос точертело все это, слов нет.
   - Тебе нужна новая программа, Маша. Выступай в шубе, теп лее будет.
   - Скажи Ашоту, он тебе премию выдаст за великое изобрете ние стриптиз в шубе, - усмехнулась Маша.
   - Но шубу иногда можно распахивать, я где-то видела такое. Очень эротично выглядит.
   - Объясни это нашему пузану. Он человек южный, для него женщина в шубе на сцене - как горчица к торту. Даже, если под шубой ничего больше нет. Слушай, Юлька, давай вместе отпросимся и махнем куда-нибудь, где светит солнце и растут пальмы? На не дельку, а?
   - На Канары? У меня денег не хватит, телевизор недавно ку пила, ты же знаешь.
   - Да хотя бы в Сочи. Там не так холодно, как у нас. Вече ром сели в поезд, завтра утром - там. Или в Анталию, это дешев ле, я тебе займу, если нужно будет. А, Юлька?
   - Хорошая идея, - согласилась Юля. - Давай встретимся завт ра, как следует подумаем. Идет?
   - Невысокий, кривоногий мужчина в распахнутой кожаной куртке сел на стул рядом с Машей, косо посмотрел на нее.
   - Отлично. У тебя поздний клиент, не буду мешать работать. Пока, подружка.
   - Пока, - сказала Юля и повернулась к посетителю.
   Короткая стрижка, перебитый нос, холодная жестокость в глубине мутных глаз... Показалось, где-то она уже видела его, где-то встречалась, и встреча эта не принесла ей ничего хороше го. Видела, но никак не могла вспомнить. А он, с презрительной усмешкой уставился на нее, разглядывая так бесцеремонно, буд то... даже не приценивался, а решал, стоит брать эту вещь или нет.
   Юля посмотрела в зал - он был почти пуст, и Ашота нигде не было видно.
   - Мы уже закрываемся, - сказала она. - Если хотите сделать заказ, давайте побыстрее. А если нет - извините, ничем больше помочь не могу.
   - Ага, заказ, - кивнул кривоногий. На вид ему было лет тридцать. Сделай мне коктейль. Ты ж тут спец по коктейлям?
   - Какой вам коктейль?
   - Что-нибудь такое... - он нервно щелкнул пальцами. - Чтобы потом долго вспоминать можно было. Сделай мне "Кровавую Юлю".
   - Что? Вы хотите сказать "Кровавую Мэри"?
   - Ты давай, не придуряйся, я же ясно сказал: "Кровавую Юлю". Классный коктейль, умеешь такой сбацать?
   Охранник у входа преспокойно беседовал с двумя незнакомыми мужчинами. Почему-то он не спешил к ней на помощь.
   - Что вам угодно? - громко спросила Юля, надеясь привлечь внимание охранника, или Ашота, который в конце вечера, обычно выходил в зал, но сегодня почему-то задерживался в своем каби нете.
   - Ты Юля Малюкова, так?
   - Допустим. Ну и что дальше?
   - Сейчас узнаешь. А я - Аркадий Рогатулин, можешь называть меня просто Аркан.
   Юля побледнела. Так вот в чем дело! Не с ним она встрети лась однажды, а с его подлым братом, которого привел домой пь яный отец, и который пытался её изнасиловать! И этот - такой же подлец, если не страшнее, он же в тюрьме сидел, вспомнила Юля.
   - Я тебя не знаю и знать не хочу, - взволнованно сказала она, чувствуя, что не случайно охранник не подходит к стойке, чтобы помочь ей, не случайно Ашот не появляется в зале.
   - Но братана моего, Борьку, знаешь, да? Помнишь братана, сука? Из-за тебя он деревянный бушлат одел. А я ждал, когда встречусь с братаном, выпьем водочки, побазарим. Выходит, зря так думал.
   - Он получил по заслугам! - крикнула Юля. - И не надо меня пугать, ясно? Катись-ка ты отсюда подальше, братан!
   - Такие дела, да? Теперь я понимаю Борьку. Он хоть успел тебя трахнуть? Наверно, нет. А я успею. Ты давай, собирайся, там у меня машина на улице. Потолкуем, как тебе лучше прощение попросить у меня. Задом, передом или губками... Но учти, я не люблю долго ждать, за это будет особая плата.
   - Я не виновата в том, что он оказался негодяем! И не о чем нам толковать... - дрожащим голосом сказала Юля.
   - Потолкуем, - холодный, безжалостный взгляд пригвоздил её к месту.
   Рогатулин спрыгнул на пол и, сунув руки в карманы, нето ропливо пошел к выходу. Несколько мгновений Юля растерянно смотрела ему вслед, а потом со всех ног помчалась в кабинет Ашота.
   - Что хочешь, Юля? - хмуро спросил Ашот, отрываясь от бумаг на столе. Он коротко взглянул на неё и снова опустил голову.
   - Что я хочу?! - Юля подбежала к столу, наклонилась к Ашо ту. - А ты чего хочешь? Почему какой-то негодяй разгуливает по ресторану, оскорбляет меня, угрожает мне, а твои накачанные ох ранники и пальцем не пошевелят, чтобы его вышвырнуть?!
   - А-а, ходит... - Ашот бросил на бумаги авторучку, потер пухлой ладонью свой лоб. - Это Аркан, Юля. Совсем дикий, настоя щий бандит. Что я могу сделать? Он увидел тебя, пришел ко мне, сказал: хочу поговорить. Сказал, на кого работает. Я не мог от казать, Юля. Если бы знал, что он придет...
   - Этот Аркан - Рогатулин, брат того, о котором я тебе рассказывала! Он угрожал мне. Знаешь, чем?!
   - Я думаю, ничего страшного не будет, Юля. Просто хочет поговорить, узнать, как погиб его брат. Поговори с ним.
   - Ты и сам понимаешь, какой это будет разговор! - крикнула Юля. - А у меня даже газового баллончика с собой нет! Ты мне обещал, что никто и пальцем не тронет, я верила тебе, Ашот! И что же? Ты предал меня?
   - Почему предал... Газовый баллончик тебе не поможет, Юля. Пистолет не поможет, автомат не поможет. Попробуй говорить с ним по-хорошему. Я сегодня звонил, завтра встречусь с нужными людьми, все вопросы решу. Потерпи до завтра, Юля...
   - Вот как?! А ты сам не пробовал терпеть?
   - Все время терплю. Думаешь, здесь тихо, спокойно, это са мо собой так, да? Нет, за все я плачу. И своим терпением тоже, понимаешь.
   - Понимаю... - Юля лихорадочно соображала, как ей выйти из ресторана незамеченной. И вдруг вспомнила, что есть и другой выход, которым почти никогда не пользуются. - Ашот, дай мне клю чи от черного хода. Я уйду, спрячусь у кого-нибудь. А когда ты решишь все вопросы, вернусь на работу.
   - Не могу, Юля. Аркан - дурной человек. Спалит ресторан, убить может, зарезать, бомбу подложить... Зачем рисковать? И тебя все равно найдет, знает, где ты живешь. Не надо убегать, прятаться, надо поговорить с ним. Узнай, что он хочет, скажи: хорошо, подожди немного. Если деньги - я дам. Если тебя - сам помогу спрятаться. Но сейчас нужно поговорить.
   - Да он мразь, на него и смотреть противно, не то, что разговаривать! Прошу тебя, Ашот, умоляю, дай мне ключи... Пожа луйста.
   - Извини, Юля, не могу, - тяжело вздохнул хозяин ресторана.
   Юля опустила голову и медленно, едва передвигая ноги, пош ла к двери. Ашот вскочил из-за стола, но лишь с досадой махнул рукой. Сейчас он был бессилен что-либо изменить.
   12
   Она стерпела.
   В эту холодную, вьюжную ночь, оказавшись во власти злобно го выродка без всякой надежды на чью-либо помощь, она безоши бочно выбрала единственно верную тактику поведения.
   Интуиция подсказала.
   Он хочет поиздеваться над ней, увидеть перед собой нес частную, униженную женщину? Пусть видит ещё до того, как при коснется к ней. Она испугана, она дрожит, она готова исполнить любую его прихоть, только не надо бить, не надо мучить ее... Он сильный, у него в соседней машине сидят трое здоровых бугаев, готовых в любую минуту наброситься на нее, а она простая бед ная девушка... Она не виновата, что погиб его брат. Если б тот пришел к ней по-хорошему, она бы согласилась. Но получилось все ужасно, сама переживает...
   Он это хотел увидеть? Пусть смотрит, пока... может видеть! И это подействовало. Терпеть пришлось недолго, ибо, как
   мужчина Аркан был совсем никакой. Видимо, пять лет, проведенных в тюрьме, здорово подкосили его мужскую силу, а может её никог да и не было, отсюда и злоба на весь мир, а на женщин - особен но. Мерзкий червяк! Но она и виду не подала, напротив, обняла его, стала говорить, какой он сильный, мужественный, и этим спасла себя от его дружков, которые пускали слюни в машине, стоящей рядом. Ждали своей очереди. И не дождались.
   - Я приду к тебе завтра вечером, жди, - с ухмылкой сказал Аркан. Никуда не ходи, поняла, да? Ты теперь моя телка, о ха чике забудь, перебьется.
   - Приходи, - прошептала Юля. - Вечером? Я буду тебя ждать...
   - Ага, воды нагрей, у тебя ж там не водопровода. Помоешь мне ноги, а после выпьешь воду.
   Она тогда сделала вид, будто не слышала этого.
   - Приходи... Но только... я же работаю в ресторане, зарп лату получаю. Без неё мне не прожить...
   Жалкая, забитая, не о чести своей поруганной думает, а о том, как жить, не получая зарплату... Он такую хотел увидеть? Он её увидел. Пока ещё мог видеть...
   - О бабках не думай, - пренебрежительно махнул рукой Аркан, застегивая штаны. - Сколько надо будет - дам.
   - Только, пожалуйста, приходи один, а то я не могу, когда рядом сидят и смотрят... Хорошо? Я тебя очень-очень буду ждать...
   Потом, ворочаясь ночью в холодной постели, Юля поняла, что она сделает.
   Целый день она готовилась к этой встрече. Сняла с петель деревянную крышку погреба в передней комнате кухни и ножовкой обрезала её с двух сторон так, что крышка стала меньше квадрат ного отверстия, которое прикрывала. В дровяном сарае Юля нашла длинный брусок, подогнала его так, чтобы он подпирал крышку из нутри погреба. К бруску была привязана веревка, которая выходи ла в кухню через дырку, пробитую между столом и лавкой, на ко торой стояли ведра с водой. Проверила, осторожно ступив на крышку брусок держал её, упираясь другим концом в земляной пол погреба. Юля поставила на крышку стул, отошла в угол и дер нула за конец веревки, вырвала брусок из-под крышки, которая, вместе со стулом ухнула вниз.
   - Приходи, дорогой, - пробормотала Юля. - Все готово для встречи важного гостя...
   "Воды нагрей, помоешь мне ноги, а после выпьешь..."
   Вода лениво кипела в огромной, ведерной кастрюле на газо вой плите. Рядом с плитой, на деревянной лавке лежал эмалиро ванный ковшик с длинной ручкой.
   Уже стемнело.
   Не было в душе ни боли, ни отчаяния, ни мысли о том, что будет после. Только злая решимость отомстить кривоногому вырод ку, горела в сердце. Он виноват не только тем, что изнасиловал её. Братец получил по заслугам, но за гибель отца в тюремной камере никто не был наказан. Теперь - будет. Вряд ли Аркан, действительно, так любил своего брата. Просто почувствовал воз можность покуражиться над одинокой девушкой, вот и вспомнил о братце. Вспомнил - так отвечай за него. И за себя тоже.
   Страха не было. Что будет потом - не важно. По крайней ме ре, хуже, чем теперь, не будет.
   Юля стояла у плиты, задумчиво глядя на кипящую воду. Высо кая, в голубых джинсах и белоснежном свитере, с распущенными каштановыми волосами и лютым холодом, застывшим в красивых го лубых глазах, она была похожа на античную богиню, оскорбленную смертным жителем Земли.
   За окном гудел холодный ветер, метались в страхе редкие снежинки, которым днем суждено было превратиться в зимнюю сля коть южного города.
   Во дворе залаяла собака. Хлопнула калитка, послышались ша ги, которые гнали перед собой собачий лай к дверям кухни.
   Юля на мгновение закрыла лицо руками, глубоко вздохнула. А когда отняла ладони, от лютого холода в глазах и надменного вы ражения лица и следа не осталось. Бедная девушка испуганно улы балась, положив руку на спинку стула, стоящего на старой цинов ке, под которой скрывалась крышка погреба.
   Аркан шагнул через порог, остановился напротив Юли. Он был в кожаной куртке, просторных черных брюках. Засунув руки в кар маны брюк и покачиваясь с носков на пятки, он молча смотрел на нее, как будто хотел загипнотизировать.
   - Здравствуй... - неуверенно сказала Юля.
   - Привет. А чё здесь, а не в хате?
   - Там печка плохо горит, холодно, а здесь тепло, и я тут воду согрела...
   - На хрена?
   - Ну... ты говорил, чтобы ноги тебе помыть...
   - И воду потом выпить? - хмыкнул Аркан. - Правильно мыслишь, коза. Выпьешь?
   - Ну... пить, наверное, не надо, я просто...
   - Ты просто думаешь, что я грязный, да? А вот это зря, - его тяжелый взгляд заставил Юлю вздрогнуть. - Ты сама в порядке? Подмылась, подмазалась духами, где надо? Смотри, я не люблю грязных телок.
   - Садись, - Юля показала на стул. - Садись, чувствуй себя, как дома. Сейчас я все приготовлю, ты не беспокойся, будет очень хорошо. Я постараюсь, чтобы тебе было приятно...
   - На хрена весь этот маскарад? - злобно сощурился Аркан. - Тут даже прилечь негде.
   - Там, во второй комнате, есть диван, я уже чистую просты ню застелила, потом пойдем туда, а сейчас разреши мне за тобой поухаживать. Ты машину у ворот оставил?
   - А тебе какое дело?
   - У нас тут ребята хулиганят, могут стекла побить, или во обще угнать... - Юле хотелось узнать, один он приехал или со своими дружками, которых оставил в машине.
   - Пусть попробуют! Если что с машиной случится, я найду эту шпану, бошки ихние вместо колес поставлю и буду кататься, - Аркан плюхнулся на стул, вытянул ноги. - Ну, давай. Посмотрим, как у тебя получится. Если ништяк - за мной не заржавеет. А ес ли вздумаешь подлянку мне кинуть никто не спасет.
   Он внимательно следил за каждым её движением, видно, не очень-то верил в такую рабскую покорность. Но понять, в чем тут дело, не мог, поэтому и ждал, когда же она станет действовать.
   Юля осторожно сняла с него куртку, под которой была черная рубашка, потом, опустившись на колени, сняла лакированные туф ли, носки. Он опустил руку, помял её грудь, довольно ухмыльнул ся и сказал:
   - Сперва сама разденься. Совсем. Раз тут тепло, не просту дишься. Ну?
   - Хорошо, - согласилась Юля.
   Она встала рядом с лавкой, расстегнула "молнию" на джин сах, нагнулась, подняла с пола конец веревки.
   - А это что? - крикнул Аркан.
   - Это?... Веревка, мы на неё одежду вешаем, когда стираем. Если ты хочешь, чтобы я разделась, я повешу на неё свитер, чтоб не помялся, - тихо сказала Юля.
   - Пусть мнется, я тебе новый куплю, - нетерпеливо сказал Аркан.
   Юля изо всех сил потянула на себя веревку, вырывая дере вянный брусок из-под крышки погреба. Крышка, циновка, стул и сидящий на нем Аркан мгновенно ухнули вниз. Юля Громко засмея лась: получилось!
   - Ты что, с-сука!.. - заорал Аркан.
   Он резво вскочил на ноги, подпрыгнул, ухватился за край пола, пытаясь выбраться из погреба. Юля подошла ближе, усмехну лась, глядя на своего врага сверху вниз, и ударила белой крос совкой по пальцам, до крови сдирая с них кожу. Аркан громко вякнул и сорвался вниз, на сырую землю погреба.
   - Падла! - прохрипел он. - Я тебя на куски разрежу!.. - и за метался по погребу в поисках того, что можно было бы швырнуть в Юлю.
   Схватил брусок, но он, прибитый к крышке был слишком гро моздок, не развернуться с ним... Поднял ржавую крышку от каст рюли, метнул её в девушку, не попал. А больше в погребе ничего не было, Юля давно уже не варила варенья, не солила огурцы и помидоры, не квасила капусту...
   - Разрежешь, если сумеешь резать, - холодно сказала она. Быстро шагнула к плите, зачерпнула из кастрюли полный ковш ки пятка и вернулась к черной дыре в полу.
   Аркан собирался снова ухватиться за край черной дыры над головой, когда кипящая вода врезалась ему в лицо. В последний момент, увидев перед собой парящий ковш, он успел закрыть гла за. Захлебнувшись кипятком и собственным криком, Аркан рухнул вниз, покатился по холодной земле, царапая её пальцами и прик ладывая к обваренным щекам и носу.
   - Убью... - хрипел он. - Задушу... выпотрошу, на хрен, как курицу...
   Юля зачерпнула ещё один ковш, плеснула ему на спину, при варивая кожу к рубашке. Аркан с диким воем выгнулся, перевер нулся на спину, закрыв лицо ладонями.
   - Ты правильно сделал, что нашел меня, - усмехнулась Юля, держа наготове полный ковш кипятка. - Твой подлый братец получил сполна, теперь никогда не будет приставать к девушкам. И убила его я. Не отец, а я! Своими руками. Но отец взял вину на себя и умер в камере. За это никто не был наказан. Теперь - будет. Ты понимаешь, что я имею в виду?
   Аркан понял. Боль корежила его тело, нестерпимым пламенем горела в каждой клетке, но то, что она сказала, дошло до убого го разума. Потому что слова её означали ещё большую боль и смерть в этом погребе.
   - Что ты хочешь... сука, падла... больно же... давай, кон чай базар... я уйду, пальцем не трону... клянусь мамой... век воли не видать... отпусти...
   - Здесь ведро кипятка, если не будешь слушать меня, весь кипяток твой! А потом я поставлю на дырку стол с посудой, на него - газовую плиту и уйду из дому денька на три. И ты уже ни когда не выберешься отсюда. Никогда! Машину мои друзья отгонят подальше и утопят в Дону. Ты все понял, ублюдок?
   - Понял, понял... давай, базарь, чего надо... больно... шкура облазит, все горит... ты что, фашистка? Садистка? Бога душу мать... базарь!
   Он забился в угол, прикрывая ладонями красное, опухшее ли цо. Жалкий, съежившийся, маленький...
   "Помоешь мне ноги, а потом воду выпьешь, сука..."
   "Сперва сама разденься... Ну?!."
   "Чё лежишь, как бревно, шевелись, падла!.."
   "Держи её сверху, Кочегар..."
   "Ну сделай что-нибудь, Саня!.."
   "Дай и мне Стас, дай..."
   "Ты теперь моя телка, о хачике забудь..."
   "Не могу, Юля... Аркан - дурной человек... Зачем риско вать?.."
   "Потолкуем, как тебе лучше прощения просить..."
   - Раздевайся! - с ненавистью сказала Юля.
   - Зачем?... Чего ты...
   Еще один ковш кипятка обрушился на ладони и грудь Аркана. Он дернулся назад, упершись спиной в угол погреба, вскрикнул, а потом тихонько заскулил.
   - Воды ещё много, и я тебя предупредила, чтобы делал то, что скажу! в исступлении крикнула она. Снимай брюки и все ос тальное!
   - Что ты хочешь...
   - Ноги тебе помыть. И все остальное! Так помыть, чтобы ни когда грязные мысли не рождались в твоей дурной башке! Ну?!
   Извиваясь, как полураздавленный дождевой червь, Аркан с трудом выпутался из брюк и замер, со страхом глядя вверх.
   - Все снимай! Все!! - закричала Юля.
   Кипяток ударил его в живот, сбил с ног. Аркан скорчился в углу и замер, потеряв сознание от боли.
   Юля закрыла лицо руками и заплакала.
   Она громко и безутешно рыдала, прислонившись плечом к сте не. Но боль, грязь, страх, обида, жалость и отвращение к себе не выходили из её души вместе со слезами. Если бы мать не сбе жала, если бы Саня не струсил, если бы Котов не изнасиловал её, если бы отец защитил, если бы Рогатулин-старший не бросился на нее, если бы Ашот помог, если бы Рогатулин-младший не издевался над нею, она бы не стала такой жестокой, что самой страшно! Ни когда бы не стала! Она была бы доброй и послушной дочкой, учи лась бы, встречалась со своим парнем. И тогда бы ей даже в го лову не пришло, что можно плескать кипятком в живого человека.
   Если бы...
   13
   Снег падал и таял на грязном асфальте. Холодный ветер тре пал распущенные каштановые волосы. Крепко сжав губы, Юля бежала по опустевшему, тихому городу, пугаясь этой тишины.
   Пугаясь воспоминаний о недавних событиях в её кухне, кото рые то и дело вспыхивали перед глазами.
   ... Она бросила вниз табуретку, за руку вытащила Аркана наверх, сжимая в другой руке ту же кочергу, которой отбивалась от его брата. Но теперь кочерга не понадобилась. На Аркана смотреть было страшно: кожа на лице, шее, ладонях, животе, но гах покраснела, вздулась волдырями. Он плохо соображал, качаясь из сторону в сторону и скуля от боли. В одной лишь рубашке, ко торую невозможно было снять - приварилась к спине, и носках. Ничего в нем не осталось от наглого и жестокого бандита, кото рый мог, не моргнув глазом, издеваться над беззащитной девуш кой. Ничего.
   Она вывела его за ворота, посадила в машину - серебристую "Тойоту". Он со стоном откинулся на спинку сиденья, но тут же со страшным криком рванулся вперед, упал грудью на руль, снова закричал и замер, боясь сделать неосторожное движение. Юля сбе гала в кухню, достала из погреба его вещи, взяла куртку, при несла и швырнула в машину.
   - Заводи мотор и уезжай, - сказала она.
   - Я... я не могу... - пробормотал Аркан, закрыв глаза и кривясь от боли. - Отвези меня к лепиле... в больничку отвези, заплачу...
   - Заводи! - крикнула Юля и стукнула кочергой по капоту, ос тавив на нем длинную вмятину.
   Аркан осторожно, стараясь не двигаться корпусом, поднял руку, включил зажигание и лишь потом открыл глаза, искоса пос мотрел на Юлю.
   - Ты садистка...
   - Скажи спасибо, что не оставила в погребе навсегда! Уез жай, и чтоб я тебя никогда больше не видела!
   Так же осторожно он включил скорость и машина медленно по катилась прочь. Юля смотрела ей вслед до тех пор, пока она ни скрылась за поворотом, а потом вернулась в кухню, присела на низкую табуретку у края черной дыры.
   Но не пришло, не пришло в душу облегчение, наоборот, ещё сильнее сдавила сердце тоска, ещё страшнее было сидеть одной в кухне, где по-прежнему в большой кастрюле на газовой плите ки пела вода. И вдруг стало ясно: он не забудет этого. Все клятвы и обещания - чепуха. Как только доберется до своих дружков, тут же направит банду к её дому. А может, уже направил, если у него в машине радиотелефон, как у Ашота. И они приедут, обязательно приедут, и даже представить невозможно, что сделают с нею...
   Юля торопливо оделась, взяла все свои документы и деньги, которые были в доме, кое-как побросала в большую сумку белье и самые необходимые вещи и побежала.
   Пару дней можно пожить у Маши, она не откажет, а потом видно будет. Или Ашот все-таки поможет, уладит все, или придет ся бежать дальше. Но сейчас просто необходимо отдохнуть, хоть немного расслабиться. Иначе - с ума сойти можно...
   По дороге она вспомнила, что время ещё не позднее, и Маша, скорее всего, работает в ресторане. Но возвращаться не стала. Подождет на лестнице, ведущей на чердак. Маша жила на последнем этаже пятиэтажного дома неподалеку от Театральной площади.
   На её счастье, Маша оказалась дома.
   - Ой, Юлька! Как здорово, что ты пришла навестить больную подругу! А я тут сижу, скучаю. Температура тридцать восемь, представляешь? Все-таки заболела, - сказала она, открыв дверь. Но приглядевшись к гостье, насторожилась. - Да ты чего, подруж ка? Что случилось? Ну входи же, входи!
   - Можно я поживу у тебя пару дней, Маша?
   - Да хоть месяц, хоть навсегда оставайся! Ты такая блед ная, прямо ужас! Ну что у тебя, что стряслось, рассказывай!
   - Ты не очень-то соглашайся. Я же не случайно убежала из дому...
   - А ты не очень-то обижай меня.
   - Спасибо, Маша... У тебя выпить что-нибудь есть?
   - А ты думала, я пью только то, что ты мне нальешь? Иногда вернешься домой, так мерзко на душе становится, что... Ой, опять я разболталась. Ну, подружка, если уж ты, наша трезвени ца, просишь выпить, значит, дело серьезное. Пошли на кухню, пошли, пошли, - Маша решительно взяла у Юли сумку и подтолкнула её вперед.
   Юля залпом выпила сто грамм коньяку, глубоко вздохнула, пожевала кусочек шоколада и принялась рассказывать. Маша глаз с неё не сводила, прихлебывая подогретый коньяк - с больным гор лом нельзя ведь пить холодное.
   - Ну вот, а потом я посадила его в машину, а сама собрала вещи - и к тебе. Страшно было дома оставаться.
   - Правильно, правильно, Юлька! Конечно, поживи пока у ме ня. Я все равно денька три-четыре дома буду сидеть, вдвоем-то болеть не так скучно.