— Что ты думаешь о крылатых созданиях, о которых поведал нам Джошуа? — спросил Виг. — Я перерыл всю библиотеку, но не нашел упоминаний ни о чем подобном. Ясно одно: это порождения Каприза.
   Феган нахмурился, разочарованно хлопнув ладонью по ручке кресла; испугавшись резкого движения, желто-фиолетовая бабочка вспорхнула. Все, что он мог сказать по этому поводу, было описано в Манускрипте.
   — Пойми, Виг, мы ищем не там, где нужно. Существует гораздо более надежный источник сведений. Вот подожди, Гелдон вернется, и, возможно, выяснится, стоит ли рискнуть выйти наружу.
   — Да, — Верховный маг огорченно поскреб затылок. — Возможно.
   Оба без слов понимали, о чем идет речь. Объяснение появлению Птиц и исчезновению «магов резерва», скорее всего, можно найти в Манускрипте, а именно в разделе Пророчества — единственном, с которым не был знаком увечный маг. Однако Манускрипт по-прежнему находился в глубинах Пещеры Парагона. Феган вздохнул. До Пещеры путь далек и труден.
   — Как себя чувствует Джошуа? — осведомился он.
   — Лучше. Он подкрепился, и сил у него заметно прибавилось. Я, конечно, снова принялся расспрашивать его, но Джошуа мало что смог добавить к уже сказанному. По-видимому, все произошло настолько быстро, что многое слилось для него в единый пласт. К тому же Джошуа пережил слишком серьезное потрясение. Вряд ли со временем он сможет вспомнить что-нибудь еще.
   Оба мага углубились в свои мысли, рассеянно следя за кружащимися над ними бабочками.
   Наконец Феган решительно тряхнул головой. Осторожно положив скрипку на стоящий рядом столик, он вместе с креслом поднялся в воздух и, перелетев через перила, включился в хоровод «полевых красавиц». Увечный маг ловко кружил по воздуху, стараясь не задевать своих любимиц.
   Виг с хмурым видом сложил руки на груди и скептически выгнул правую бровь. «Какой же Феган ребенок, несмотря на все свое могущество! — раздраженно подумал он. — У них полно проблем, и сейчас совсем не время резвиться с бабочками».
   — Присоединяйся! — закричал увечный маг. — Давай, Виг, что ты встал как столб! Ну же, старый ворчун!
   Широко улыбаясь, он завис перед Вигом. Две пестрые бабочки тут же опустились ему на плечи. По мнению Верховного мага, это лишь усиливало нелепость ситуации: просто фигляр какой-то, а не самый могущественный маг в мире!
   — Ты слишком серьезно воспринимаешь жизнь! — с усмешкой продолжал Феган, глядя на стоящего с высокомерным видом друга. Закусив губу, он на мгновение задумался и тут же снова расплылся в улыбке. — Я ведь могу и заставить тебя, знаешь ли. Я сильнее.
   Виг зловеще прищурил глаза.
   — Ты не посмеешь!
   Только этого его собрат и добивался. Он тоже прищурился, и Верховный маг взлетел в воздух. Он сопротивлялся изо всех сил, но без толку. Дар Фегана и впрямь был сильнее. Он поднял Вига над перилами, и вот уже оба мага плавно закружились среди бабочек.
   А потом Феган молниеносно перевернул Вига вниз головой! Полы одеяния упали тому на лицо, лишив возможности видеть окружающее и бесстыдно обнажив яростно пинающие воздух тощие ноги. Увечный маг хохотал, точно школяр, окунувший в чернильницу кончик косы ни о чем не подозревающей соученицы. Опусти меня, идиот! — яростно закричал Виг из-под складок мешковатой одежды, отчаянно пытаясь перевернуться.
   — Попроси вежливо, — с улыбкой сказал Феган.
   — Ни за что!
   — Ну, тогда выбирайся сам, — легкомысленно отозвался увечный маг и, не обращая более внимания на своего донельзя разозленного собрата, продолжил полет среди бабочек.
   — Она ждет нас! — приглушенным одеждой голосом завопил Виг. — Неужто ты забыл, самый могущественный ? — В его голосе послышались саркастические нотки.
   — Да, да, хорошо.
   Феган взмахнул рукой, и Верховный маг перевернулся; лицо у него пылало, не столько от того, что он болтался вниз головой, сколько от ярости. Оба подплыли к балкону.
   — Ты запасся водой из Источника Редута? — посерьезнев, спросил увечный маг.
   Все еще рассерженный, Виг кивнул. Не добавив ни слова, Феган подхватил скрипку и покатился на своем кресле к балконной двери, ни на мгновение не сомневаясь в том, что его собрат последует за ним.
   Виг, мысленно приказав балконной двери закрыться за собой, зашагал вслед за своим эксцентричным, но, безусловно, не имеющим злого умысла старым другом.
 
   Шайлиха улыбнулась вошедшим в спальню магам. Она знала — у нее хватит сил вынести то, что, по их мнению, необходимо сделать, дабы вновь стать такой, какой она была когда-то. Принцесса черпала силы в заботе своих друзей, в любви и поддержке Тристана и в крохотной дочке, ворковавшей в своей колыбельке и нуждающейся в ее защите.
   — Приветствую тебя, принцесса, — сказал Верховный маг. — Как ты чувствуешь себя сегодня?
   — Гораздо лучше, Виг. — Шайлиха пошла навстречу вошедшим, шурша шелком длинного розового платья. — Хочу поблагодарить вас обоих за постоянное внимание. Без вас и Тристана мы с Морганой наверняка пропали бы.
   Верховный маг смущенно откашлялся.
   — Ты готова?
   — Да.
   Она села в кресло, Виг опустился в стоящее рядом, а Феган остановил свое напротив принцессы. Шайлиха закрыла глаза. Понадобилось немало магических сил и знаний Фегана в области Каприза, чтобы, в конце концов, разгадать секрет заклинания, наложенного на нее волшебницами. Заклинание не только внедрилось в ее сознание; оно подчинило себе ее хотя и «одаренную», но необученную кровь.
   Маги нашли разгадку в воде Пещеры.
   Еще не прошедшая обучение «одаренная» кровь становилась сильнее на то время, пока рядом находилась вода из Пещеры Парагона. Эффект мог быть либо болезненным, либо приятным. Когда Тристан случайно наткнулся на Пещеру, вода показалась ему неотразимо притягательной. Шайлихе, напротив, было очень трудно выносить близость этой густой красной жидкости. Однако процесс исцеления продвигался успешно. Принцесса испытывала страдания — как духовные, так и телесные, но маги были уверены, что конец ее мучений близок.
   Виг извлек из складок одеяния небольшой оловянный сосуд с водой, взятой из Источника Редута — места хранения воды Пещеры. Феган закрыл глаза и начал мысленно произносить заклинание, которое, как они надеялись, поможет расставить все по своим местам в сознании принцессы. В комнате воцарилась тишина; даже малышка в колыбели затихла.
   Когда Феган медленно кивнул, Виг вытащил пробку из сосуда. Увечный маг еще раз кивнул, и его собрат пролил одну-единственную каплю жидкости на открытую ладонь принцессы. Эффект последовал незамедлительно и был более устрашающим, чем когда бы то ни было прежде.
   Шайлиха отчаянно закричала; ее карие глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. По всему ее телу выступил пот, темными пятнами просочившийся сквозь ткань платья. Услышав крик матери, заплакала малышка. Принцесса попыталась подняться, но Виг прижал ее к креслу. Женщина сопротивлялась с таким неистовством, что ему было трудно ее удержать и пришлось прибегнуть к магии. Принцесса яростно трясла головой, мотая золотистыми волосами и брызгая пеной, выступившей на ее губах.
   — Держи ее крепче! — крикнул Феган, по-прежнему не открывая глаз. — Это то, чего мы ждали!
   С последним душераздирающим криком принцесса обмякла в кресле и потеряла сознание. Виг едва успел подхватить ее, не дав свалиться на пол. Увечный маг открыл глаза и тщательно осмотрел Шайлиху, выискивая признаки, свидетельствующие о том, что последствия ужасных действий первой госпожи Шабаша окончательно рассеялись в сознании принцессы.
   Сейчас от всего ее тела исходило мягкое голубое мерцание. Оно медленно разгоралось и, в конце концов, достигло невиданной интенсивности. Потом оно начало истекать из ее тела, образуя бешеный водоворот, заметавшийся по комнате, круша все на своем пути. Мебель с грохотом ударялась о стены, ее обломки кружились в воздухе. Верховный маг, передав бесчувственную принцессу на попечение Фегана, подбежал к колыбельке и прикрыл ее своим телом.
   С последним безумным завыванием лазурный вихрь взмыл вверх, растекся по потолку и будто проник сквозь него. Все, что он увлек за собой, посыпалось на пол: стеклянные осколки, обломки мебели, обрывки тканей. Наступила тишина, нарушаемая лишь плачем малышки.
   Шайлиха негромко застонала и открыла глаза.
   Виг успокоил девочку и вернулся к ней. Внимательно вглядевшись в лицо принцессы, он широко улыбнулся.
   — Ну, наконец-то. — На глазах Верховного мага проступили слезы. — Ты свободна.
   Женщина медленно, пошатываясь, встала и первым делом попыталась заключить в объятия своих избавителей. Однако такое напряжение оказалось ей не по силам, и она едва не упала.
   — Сейчас тебе лучше всего отдохнуть, — сказал Виг, с улыбкой глядя в глаза принцессе. — Когда проснешься, почувствуешь себя совсем другим человеком.
   Он подхватил Шайлиху на руки и уложил ее в постель. Феган подкатил кресло поближе и взглянул на принцессу. Она уже спала, и впервые за все последнее время это был поистине здоровый сон.
   Увечный маг положил руку на голову Шайлихи и смежил веки. Проведя в таком положении некоторое время, он открыл глаза и улыбнулся.
   — С ней и вправду все в полном порядке, — пробормотал он. — Мы справились, Виг. Я горжусь тем, что смог оказать ей эту услугу. И жалею лишь о том, что не был свидетелем ее и Тристана рождения и не мог направлять их в последующие годы.
   Виг открыл было рот, чтобы ответить собрату, но внезапно почувствовал, как что-то внутри него будто оборвалось и все тело конвульсивно содрогнулось.
   Широко распахнув глаза, он увидел, что Феган ощущает нечто подобное. С побелевшим как мел лицом увечный маг вцепился в ручки своего кресла. Никто из двоих не произнес ни слова, как будто их звучание могло окончательно придать охватившему их невероятному подозрению законченную форму.
   Верховный маг вытащил из-под своего одеяния Парагон, поднес его ближе к свету — и узрел то, что кошмаром преследовало всех магов на протяжении трехсот лет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

   Рагнар торопился явиться на зов мальчика. Скрундж покорно следовал за ним. Вообще-то охотник за кровью рассчитывал, что мальчик захочет увидеть его немного раньше, а не в такой поздний час, и перебирал в уме все возможные причины подобной задержки, но ни одна из них не казалась ему убедительной.
   Это была великая честь — стать свидетелем того, как, пользуясь своей все возрастающей силой, мальчик вырезал в толще скалы огромные помещения, одно из которых они со Скрунджем пересекали сейчас. Но даже умудренный опытом бывший маг, превратившийся ныне в охотника за кровью, Рагнар во всей полноте не понимал значения того, свидетелем чего ему вскоре предстояло стать.
   Остановившись перед черной мраморной дверью, Рагнар прищурил глаза, призывая на помощь магию, и та отворилась — за ней были широкие каменные ступени, уходившие вниз.
   Рагнар уже бывал здесь прежде, однако на этот раз он замер, приведенный в чрезвычайное изумление увиденным. Все помещение источало невероятно мощную силу магии. Словно сверкающая змея, стены опоясывала ослепительная лазурная полоса.
   «Жила „одаренной“ крови», — подумал охотник за кровью, потрясенный тем, насколько возросло могущество того, кто ее создал.
   — Прекрасно, не правда ли? — произнес молодой сдержанный голос у него за спиной.
   Рагнар со Скрунджем одновременно обернулись и увидели парящего в воздухе мальчика, окруженного лазурным мерцанием.
   — Да, мой господин, — сказал охотник за кровью, опустившись на одно колено. — Ничего подобного я не видел.
   — И никогда не увидишь после того, как она иссякнет, — ответил мальчик, не сводя взгляда с трепещущей пульсирующей жилы.
   Протянув руку, он любовно провел ею над лазурными всполохами.
   — Не можешь ли ты, мой господин, объяснить, откуда она взялась? — со всем возможным почтением спросил Рагнар. Он был не в силах удержаться от вопроса, хотя и понимал, что, возможно, переступает границы дозволенного. — И, если мне позволено будет это узнать, какова цель появления этой жилы?
   — Ты задаешь слишком много вопросов. — Тон мальчика приводил в содрогание. — Оставим объяснения до другого раза. Я вызвал вас с иной целью. — Он заскользил к двери на противоположной стене зала. — Следуйте за мной. Кстати, можете называть меня Николас; так будет удобнее.
   «Николас, — подумал Рагнар. — Это имя подходит ему как никакое другое».
   Помещение, в котором они оказались, выглядело необъятным.
   Оранжевое пламя сотен настенных факелов отбрасывало по стенам неровные тени. В стенах мерцающим лазурным светом сияло множество ниш с телами обладателей одаренной крови. Николас пробежал по ним взглядом.
   «Теперь уже совсем скоро, отец, — подумал он. — Совсем скоро ты, твоя сестра и это стихийное бедствие — маги, практикующие Закон, — узнаете обо мне».
   — Следуй за мной, — оглянувшись на Рагнара, приказал он и устремился к самому верхнему ряду рукотворных ниш; его белое одеяние мягко колыхалось.
   Рагнар поднялся в воздух вслед за мальчиком. Только сверху ему стали ясны истинные размеры помещения: в нишах лежали тысячи тел. Охотник за кровью подлетел к одной из них. По мере того как он приближался, бьющее из углубления в скале лазурное мерцание становилось все ярче. Лицо лежащего в нише человека, обрамленное длинной седой бородой, не было знакомо Рагнару. Скорее всего, тот был «магом резерва» много лет и занимал достаточно высокое положение в Братстве мужчин «одаренной» крови. Охотнику за кровью не требовалось поднимать рукав серо-голубого одеяния этого человека, дабы удостовериться, что участок кожи с татуировкой с его руки срезан.
   Рагнар прикоснулся к надрезу на своем правом виске. Мальчик обещал даровать ему честь лично подвергнуть наказанию Верховного мага. Жажда мщения разгорелась с новой силой, и это доставляло охотнику за кровью неизмеримое наслаждение. А Избранного уничтожит Скрундж. Но зачем Николасу понадобилось столько «магов резерва»? Этого Рагнар понять пока не мог.
   Мальчик парил невдалеке, склонив голову набок, словно размышляя о чем-то. Затем он посмотрел в воспаленные глаза охотника за кровью.
   — Я привел тебя сюда, чтобы показать, сколько «магов резерва» мы уже захватили, — произнес он. — По моим подсчетам, на свободе осталось уже немного. Я хочу, чтобы всех их как можно быстрее доставили сюда. Ни один из них не должен вернуться в Редут. Ты хорошо меня понял?
   — Да, мой господин.
   — А как насчет мертвого «мага резерва»? — спросил Николас — Его уже доставили к Редуту, как я приказал?
   — Да, и при нем послание от Скрунджа. Тело «мага резерва» положили так, чтобы оно привлекло внимание принца.
   — Прекрасно, — сказал мальчик. — Мой земной отец очень скоро почувствует на себе воздействие того, что Виг по своему недомыслию сам же и создал. В этом есть определенная ирония, не находишь?
   Впервые за все время охотник за кровью позволил себе улыбнуться в присутствии Николаса.
   — Да, мой господин.
   Мальчик жестом велел Рагнару вернуться вниз к Скрунджу и подвел их обоих к большому, богато украшенному порталу в дальнем конце зала.
   Поразительно, но следующее помещение оказалось еще больших размеров. Оно также было вырезано внутри скалы, но отделано светло-зеленым мрамором с прожилками черного цвета. Несмотря на огромные размеры этого зала, воздух в нем был теплым и отдавал затхлостью. Такая же, как и в первом зале, ослепительно мерцающая жила тянулась вдоль стен и здесь.
   Но самое большое впечатление производило то, что находилось на полу. Там лежали тысячи яиц.
   «Птицы Николаса, — с благоговейным ужасом подумал охотник за кровью. — Но зачем ему столько? »
   — Сейчас по всей стране идут поиски Избранного, и все же у него осталось еще немало союзников. Нам понадобится вся сила этих созданий, — сказал мальчик, точно прочтя его мысли. — Кроме этих яиц, есть и другие, созревающие на деревьях по всей Евтракии. Именно они помогут нам быстро изловить остающихся пока на свободе «магов резерва».
   Каждое из лежащих бесконечными рядами полупрозрачных яиц истекало водянистой лазурной жидкостью, усиливая смрад, витающий в воздухе. Внутри яиц можно было разглядеть скорчившиеся зародыши.
   «Николас, видимо, задумал нечто гораздо большее, чем просто переловить всех „магов резерва“», — подумал Рагнар.
   — Можешь идти, — сказал мальчик Скрунджу.
   — Да, мой господин.
   Когда тот удалился, Николас перевел взгляд на охотника за кровью.
   — Ты полностью доверяешь ему?
   — Безоговорочно, — ответил Рагнар. — Он со мной фактически всю свою жизнь. Я подобрал его совсем мальчишкой. В отличие от нас с вами он не защищен «чарами времени», но в качестве убийцы и шпиона не знает себе равных.
   — Хорошо, — произнес Николас. — Ведь если ты — моя связь с Избранными, то Скрундж — наша связь с внешним миром. — Он помолчал, неопределенно улыбаясь. — Поистине, мы и наши противники оказались в схожих ситуациях, пусть и по разным причинам. Избранные и маги скрываются в стенах Редута, а мы — здесь. Однако не сомневайся, совсем скоро они сами явятся к нам.
   Внезапно Рагнара охватило жгучее желание сделать глоток пахучей желтой жидкости из незаживающей раны на своем виске. Той самой, на зависимость от которой его обрек Виг; той самой, от воздействия которой совсем скоро будут испытывать страдания и сам Верховный маг, и Избранный. Да, своеобразная ирония в этом определенно имелась.
   — Учти, в отношении магов и Избранного, моего земного отца, у меня есть свои планы, — снова заговорил Николас. — Любой из вас пожалеет о том, что родился на свет, если кто-нибудь из них погибнет без моего дозволения. И узнать о моем существовании раньше времени они тоже не должны.
   — Да, мой господин.
   — А теперь ступай, — велел мальчик. — У меня еще много дел.
   Вернувшись к себе, охотник за кровью тут же схватил сосуд с желтой жидкостью и сделал большой глоток, чувствуя, как жаркие волны экстаза разливаются по всему телу.
   Ощутив прилив новых сил, он поставил сосуд на место и направился в одну из принадлежащих ему комнат, резко открыв дверь.
   Сидящую перед зеркалом женщину он предпочитал всем остальным, кого держал при себе. Она бросила на Рагнара испуганный взгляд и, узрев в его глазах отсветы желтой жидкости, содрогнулась, зная, что ее ожидает.
   Бросив наложницу на пол, охотник за кровью долго и жестоко наслаждался ее телом.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

   — Невозможно… Это просто немыслимо!
   Феган, не отрываясь, смотрел на Парагон, лежащий на подрагивающей ладони Вига.
   — Тем не менее это так, — ответил Верховный маг. Бросив быстрый взгляд в сторону Шайлихи, он убедился, что принцесса мирно спит.
   На первый взгляд ограненный кроваво-красный камень выглядел как обычно. Однако обоим магам было ясно, что в нем произошли пусть едва уловимые, но тем не менее существенные изменения. Это подтверждалось и тем, что, избавляя принцессу от последствий заклинания, оба они практически одновременно почувствовали незначительную потерю своей магической силы. Не вызывало сомнений — Парагон угасал.
   Последствия подобного трудно было даже вообразить.
   — В чем причина этого? — в ужасе прошептал Виг.
   — Я этого не знаю, — мрачно отозвался Феган.
   Если начавшийся процесс будет и дальше развиваться в том же направлении, это грозит обернуться крахом всему, что им дорого и ради чего они не раз рисковали жизнью. Увечный маг откинулся в кресле; на его обычно лукавом лице возникло выражение полной растерянности.
   — Что же все-таки происходит? — спросил Верховный маг. — На протяжении более чем трех столетий Камень носили люди «одаренной» крови, и он неизменно сохранял свою силу. Почему Парагон внезапно начал ее терять?
   — Я могу лишь высказать предположение, что на него воздействует кто-то или что-то находящееся за пределами Редута, — ответил Феган. — Это единственно возможное объяснение. Именно от него нам и нужно отталкиваться. Появление Птиц с красными глазами, исчезновение «магов резерва»… Эти события, я уверен, связаны друг с другом. Наверняка вновь появился кто-то, практикующий Каприз.
   Он стиснул кулаки.
   — Откуда такая уверенность? — Виг скептически вскинул бровь.
   Увечный маг закрыл глаза и призвал на помощь свою абсолютную память, дабы найти соответствующее место в Манускрипте.
   — «И однажды Камень начнет угасать, как раз тогда, когда появятся красные огни, — заговорил он. — Хранители Камня будут бороться за его жизнь, поскольку, если Камень прекратит существование, погибнут все, практикующие Закон, и победу одержит дитя».
   — Снова «красные огни», — задумчиво произнес Верховный маг и осторожно спрятал Парагон под свое одеяние.
   — Да. Но гораздо больше тревожит меня повторное упоминание какого-то «дитя». Имеется в виду Моргана?.. Но при чем тут совершенно невинная крошечная девочка? — Феган вздохнул и сокрушенно покачал головой.
   — Если твое предположение верно, произойдет нечто, лишенное всякого смысла, — заметил Виг.
   — Что же?
   Верховный маг назидательно поднял палец, как обычно делал, поучая Тристана.
   — По мере того как Парагон будет истощаться, мы будем терять свою силу. Однако Камень воздействует на любую «одаренную» кровь. Выходит, тот, кто стоит за всем этим и, по твоему мнению, практикует Каприз, обрекает на подобное и себя. Тогда с какой стати он готов расстаться со своей магической силой? Только ради того, чтобы и мы лишились ее? На мой взгляд, это не имеет смысла.
   Феган нахмурился, задумчиво поджав губы.
   — Недурно, Виг. Должен признаться, подобное соображение я упустил из виду. В самом деле, какой прок в таком развитии событий затеявшему их? — Однако в данный момент его больше занимал другой вопрос, несомненно мучающий и Верховного мага. — Если судить по скорости угасания Камня, через какое время наша сила иссякнет полностью?
   Виг приложил палец к губам и задумался. Пока что потеря силы казалась совсем ничтожной.
   — Самое большее — несколько месяцев, — ответил он. — Потом магия в том виде, как мы ее себе представляем, перестанет существовать.
   Увечный маг и сам пришел к такому же выводу.
   — Ты отдаешь себе отчет в том, что нужно действовать, несмотря на опасность? — спросил он.
   — Да.
   Ответ на этот вопрос родился в сердце Вига в первый же момент, когда он заметил начавшееся угасание Парагона. И он искренне радовался тому, что Феган, этот любитель загадок, подначек и шуток, сейчас полностью разделяет его намерения.
   «Чтобы пройти через это, потребуется объединить все имеющиеся у нас силы, — подумал Верховный маг. — И нужно как можно скорее поставить в известность Избранных: без их помощи не обойтись».
   Не произнеся больше ни слова, маги устремились в бесконечные коридоры Редута — следовало немедленно отыскать принца.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

   Над горизонтом уже появился краешек солнца, когда Тристан спустился в долину. Следовало торопиться, чтобы вернуться в Редут до того, как его исчезновение будет обнаружено.
   Подходил к концу сезон Жатвы. Оранжево-красный ковер листьев шуршал под копытами Озорника. Обычно в такое время крестьяне старались наполнить городские базары плодами своего труда. Однако в нынешнем году дожди и ранние холода уничтожили значительную часть и без того скудного после опустошительного рейда Фаворитов урожая. Сезон Кристаллов обещал быть суровым — прежних запасов явно не хватит… Окруженная с трех сторон непреодолимыми высокогорными хребтами Толенка, а с четвертой — бескрайним морем Шорохов, Евтракия была изолирована от остальных земель. Пока Тристан и Виг воочию не убедились в существовании Пазалона, что лежал по ту сторону моря, они, как и все остальные жители королевства, пребывали в уверенности, что в мире не существует других цивилизаций.
   На протяжении многих столетий море Шорохов считалось непреодолимым. Тот, кто осмеливался углубиться в него на расстояние более четырехдневного перехода под парусами, никогда не возвращался назад. У принца не раз возникало ощущение, что морская пучина надежно хранит свои тайны. Когда-нибудь, после воцарения мира в его стране, Тристан попытается их разгадать.
   Участвовавший в походе на Евтракию Траакс, первый помощник бывшего командира Фаворитов, наверняка знает, как им удалось пересечь море Шорохов… Но Траакс и крылатые воины остались в Пазалоне.
   И хотя эта огромная армия теперь полностью подчинялась принцу, сама мысль о том, чтобы снова увидеть тех, кто убил его родных и оставил за своей спиной руины Евтракии, порождала в душе Тристана бурю противоречивых эмоций. Наверное, поэтому, едва вспомнив о Фаворитах, он гнал эти мысли прочь.
   Прежде чем углубиться в один из тайных проходов в катакомбы Редута, принцу захотелось оживить в памяти образ своего прежнего дома, взглянув на дворец снаружи при дневном свете. Добравшись до окружавшего дворец рва, он натянул поводья.
   Ошеломленный открывшимся перед ним зрелищем разрушений, Тристан понурил голову. Увы, вся его жизнь изменилась безвозвратно. И тотчас же всплыло едва ли не самое болезненное воспоминание.
   «Николас, — шептало ему сердце, — твой первенец, обрел упокоение на чужой стороне. И это тоже твоя вина».
   Наконец принц поднял голову, как будто надеясь, что благодаря какому-то чуду дворец предстанет перед ним во всем своем прежнем величии. Увы, этого не произошло.