Ньюкомб Роберт. Врата рассвета

ЧАСТЬ 2
ОТРАВЛЕННЫЙ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

   Не важно, как сильно человек ненавидит, — важно, во что он воплощает свою ненависть. Не важно, какие планы мести человек строит, — важно, осуществляет ли он их. И не имеет значения, какую форму принимает месть, — важно, сколь долгие мучения она порождает. Удовольствие получаешь не от самого акта мести, потому что он по природе своей кратковремен. Нет, настоящая месть — нечто гораздо большее; и сильнее всего радует душу сознание, что причиняемая боль будет длиться вечно.

Из дневника Рагнара, охотника за кровью

 
   Феган настоял на том, чтобы портал был открыт не внутри Гетто, а за его пределами. Это позволяло посланникам Тристана попытаться оценить ситуацию, не привлекая к себе внимания.
   Время, потребовавшееся увечному магу на изменение места открытия портала, на целых три дня отсрочило появление Гелдона и Джошуа в Пазалоне. Феган объяснил им, что ежедневно в течение часа, начиная с полудня, будет открывать портал, обеспечивая возможность возвращения. Карлик и «маг резерва» шагнули в сверкающий вихрь…
   Им понадобилось не менее получаса, чтобы унять сильное головокружение, и теперь Гелдон и Джошуа, стоя на возвышении, рассматривали Гетто Отверженных — город, который служил волшебницам местом ссылки неугодных им людей.
   Фавориты восстановили не так давно разрушенные ими же городские стены. Подъемный мост был поднят — гостей здесь не ждали. Окрестности Гетто выглядели пустынно, и это вызывало зловещее ощущение опасности.
   — А почему тебя сослали сюда? — спросил Джошуа.
   Карлик на мгновение прикрыл глаза.
   — Украл буханку хлеба: моя семья голодала. Однако этим я не смог им помочь. В Гетто добыть пропитание было еще труднее, и я тоже, скорее всего, умер бы от голода, но меня нашла Сакку — вторая госпожа Шабаша. Она «осчастливила» меня, сделав своим рабом.
   Он коснулся шеи, словно и сейчас ощущал удушье от ненавистного ошейника.
   — Извини… Воспоминания об этом вряд ли вызывают у тебя удовольствие.
   — Сейчас у нас есть заботы поважнее, — заметил Гелдон. — Мне не слишком нравится этот план, но ничего лучшего в голову не приходит: нам нужно подойти к мосту и потребовать, чтобы стражники пропустили нас в город. — Он перевел на Джошуа решительный взгляд. — Ты никогда не общался с Фаворитами, поэтому говорить буду я. Остается надеяться, что кто-нибудь из них меня узнает. И еще: ни при каких обстоятельствах не показывай своих магических способностей без моего приказа. Понял?
   — Да.
   — В таком случае, пошли.
   Когда до городских стен оставалось не более ста шагов, со стены послышался сильный мужской голос, приказавший им остановиться.
   — У нас приказ не впускать никого в город, — продолжал невидимый пока страж ворот. — Еще шаг — и вам конец. Вы предупреждены!
   — Я Гелдон, посланец Избранного, вашего нового господина! — подняв голову, прокричал карлик тем, кто скрывался в сторожевой башне. — Человек рядом со мной — друг принца Тристана. Вы опустите мост или я должен вернуться в Евтракию и доложить нашему господину, что вы не пожелали видеть посланников Избранного?
   Некоторое время из башни не доносилось ни звука. Затем тот же голос возвестил:
   — Если вы те, за кого себя выдаете, можете пройти. Но сначала докажите, что говорите правду.
   — Джошуа, можешь что-нибудь сотворить с мостом? — спросил Гелдон. — Разносить его в куски не стоит, но небольшое повреждение — как раз то, что надо. Крылатые воины уважают только силу.
   — Смогу, конечно.
   — Хорошо, начнешь по моей команде. — Карлик снова поднял голову. — Отойдите от моста, если не хотите погибнуть! Теперь вы предупреждены!
   И он кивнул Джошуа.
   Молодой маг поднял руки. Между его ладонями возникло, медленно разгораясь, лазурное свечение, через миг в подъемный мост ударила короткая, но яркая молния; во все стороны полетели щепки деревянного настила.
   Когда дым рассеялся, в центре моста стали заметны рваные края пробитой бреши.
   — Можете пройти! — послышался крик, и мост с грохотом начал опускаться.
   Карлик и Джошуа, очутившись по ту сторону городской стены, широко раскрыли глаза.
   Сотни крылатых воинов застыли, преклонив колена, — так же как в свое время перед Тристаном, победившим в смертельной схватке их командира. В едином порыве они произнесли знакомые Гелдону слова:
   — Мы живем, чтобы служить!
   «Сотни Фаворитов склонили головы передо мной — бывшим жалким рабом, много лет вынужденным терпеть их издевательства! » — не веря самому себе, подумал Гелдон. Однако голос карлика звучал спокойно, когда он произнес:
   — Можете встать!
   Строй Фаворитов выглядел более чем впечатляюще. Все крылатые воины были, казалось, на одно лицо: крупные, мускулистые, ростом выше шести футов, с длинными темными волосами, заплетенными в косички. К Гелдону подошел один из них.
   — Ты здесь за старшего? — осведомился карлик.
   — Да, господин. Мое имя Руфус — Воин, только что показавший свою готовность повиноваться, тем не менее смотрел на Гелдона с некоторым вызовом.
   Карлик понял, что действовать следует весьма осторожно.
   — Мы можем побеседовать наедине? — спросил он.
   — Да, господин. — И Руфус подал воинам знак возвращаться к своим обязанностям.
   — Это — Джошуа, друг принца Тристана. Он владеет искусством магии, — представил Гелдон своего спутника.
   — Ты что-то все помалкиваешь. — Офицер с любопытством уставился на «мага резерва». — Языка лишен, что ли?
   — С языком у меня все в порядке, — ответил тот. Руфус фыркнул и перевел взгляд на карлика.
   — Удачно, что вы столь быстро получили наши послания с просьбой о помощи. Вы ведь именно поэтому появились здесь?
   Сердце у Гелдона заколотилось. Сделав глубокий вдох, он переспросил:
   — Послания?
   — Ну да. — Фаворит нахмурился. — Вначале мы хотели отправить в Евтракию один из кораблей флота, что стоит у мыса Орлиное Гнездо. Но потом решили, что переход морем займет слишком много времени, не говоря уже о проблемах, которые могут возникнуть.
   «Флот, стало быть, в боевой готовности, — заметил про себя Гелдон. — Это весьма кстати».
   Мы несколько раз посылали сообщения с голубями, — продолжал Руфус. — Хорошо, что одно из них получено вами, потому что птиц осталось не так уж много. Никто из улетевших в Евтракию обратно пока не вернулся.
   Сердце карлика возликовало — признаться, он думал, что все его любимые голуби погибли.
   Гелдон в свое время не раз рисковал жизнью, отправляя их к Фегану со своими сообщениями. Карлик никак не рассчитывал, что несколько птиц уцелели после учиненного в Гетто погрома. Те, которых Фавориты послали в Евтракию, без сомнения, все еще находились в Призрачном лесу: гномы, скорее всего, просто не знали, как сообщить о них Фегану.
   — А те, которые остались здесь… Где они? — спросил он, с трудом сдерживая радость.
   — Да где же им быть? Там же, где и раньше, конечно, — отозвался офицер. — Это было одно из первых зданий, которые мы восстановили по приказу нашего нового господина.
   — Руфус, ты можешь приказать своим воинам доставить нас в Цитадель? — спросил карлик.
   Фаворит улыбнулся.
   — Конечно.
   Он отдал соответствующее распоряжение, и несколько крылатых воинов поднесли к посланцам Тристана гондолы, которые служили для переноски грузов по воздуху.
   Гелдон увидел на лице «мага резерва» выражение ужаса. Не вызывало сомнений, что молодого человека неимоверно пугает предстоящее путешествие.
   — А как-нибудь по-другому нельзя? — осторожно поинтересовался он. — На лошадях, к примеру…
   — Оглянись вокруг, — раздраженно произнес карлик, — и скажи, видишь ли ты где-нибудь лошадей? Чтобы не тратить слишком много времени, могу подсказать: здесь их нет. Зачем, скажи на милость, Фаворитам лошади, если они могут летать?
   Забравшись в одну из гондол, он подал «магу резерва» знак усесться в другую.
   — Хочешь что-нибудь передать Трааксу? — спросил Гелдон у офицера.
   — Ну, можешь сообщить нашему командиру, что сегодня мы стали свидетелями на редкость забавного зрелища, — рассмеявшись, крикнул Руфус, и, проследив за его взглядом, Гелдон увидел, как Джошуа, одной рукой мертвой хваткой вцепившись в борт гондолы, другой с совершенно обреченным видом прикрыл глаза.
   «Да уж, с ним трудно не согласиться», — вздохнул про себя карлик.
   Фавориты, державшие в руках гондолы, плавно устремились ввысь.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

   Призрачный красноватый свет трех лун падал на плечи всадников, пробиравшихся по узкой тропе в Оленьем лесу. Запах сосновой хвои создавал приятное ощущение свежести. «Именно в этом лесу было положено начало многому, что так переменило мою жизнь», — подумал принц.
   В пути Тристан и старый маг, в основном, хранили молчание, зато Шеннон дал волю языку и болтал даже больше обычного. Принц понимал, что Малютка, конечно же, хоть и старается не подавать виду, явно испытывает страх, поэтому не делал попыток унять гнома. Время от времени Шеннон прикладывался к своей бездонной фляге, вызывая недовольное ворчание Вига.
   Верховный маг двигался чуть впереди, и Тристан решил догнать старика, чтобы задать давно мучавший его вопрос. Спустя некоторое время это стало возможным: тропа расширилась, позволяя двум лошадям двигаться рядом.
   — Виг, я хотел бы кое о чем спросить тебя…
   Старик не смотрел на принца, по-прежнему устремив взгляд в темноту перед собой. Тристан знал, что тот все время настороже, чтобы не пропустить присутствия чего-либо, что не дано было ощутить ему самому. «Одаренной» крови, к примеру, какой мог обладать охотник за кровью.
   — Задать вопрос ты, конечно, можешь, — отозвался маг. — Ответа, однако, не гарантирую.
   — Как ты встретился с Фейли? — спросил принц. В свое время он был чрезвычайно удивлен, узнав, что первая госпожа Шабаша когда-то была женой Вига.
   — Это произошло очень давно, и с тех пор многое изменилось, — произнес Верховный маг, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух. — Евтракия была совсем не такой, как сейчас, — или, точнее говоря, какой она была до недавнего нападения волшебниц. Магия пребывала в зачаточном состоянии, поскольку тогда еще не были обнаружены ни Пещера, ни Парагон, ни Манускрипт. Женщинам было позволено обучаться магии. Они называли себя волшебницами. Между ними и магами-мужчинами существовали серьезные разногласия по поводу использования искусства магии. Поначалу наши возможности были одинаковы, но потом равновесие нарушилось в пользу волшебниц, научившихся объединять свои магические силы, и тогда Фейли учинила переворот.
   — Как ей это удалось?
   — В те времена действовало очень мало формальных законов. Записи о рождении не велись; браки зачастую совершались не по взаимной любви, а по предварительному сговору. Что, как нетрудно представить, вызывало возмущение молодых людей «одаренной» крови. — Старик помолчал, собираясь с мыслями. — Хотя, как я только что сказал, искусство магии не достигло высокого уровня, в стране правила именно она. Поэтому в особенности было важно, чтобы ни одно сообщество людей с «одаренной» кровью не взяло верх над другими. Именно ради этого мы впоследствии учредили монархию и наложили на себя «заклинания смерти» — чтобы ни у кого не возникло искушения практиковать Каприз, темное направление магии, несущее в себе разрушительную силу. С тех пор правителю Евтракии не приходилось опасаться, что между различными группами людей «одаренной» крови начнется борьба за власть. Пережив развязанную волшебницами междоусобную войну, мы не могли рисковать. Члены созданного нами Синклита были прекрасными людьми и выдающимися магами, но никто ведь не застрахован от ошибок. Теперь я убежден, что наш запрет на обучение женщин магии был излишней мерой предосторожности, продиктованной исключительно болезненной реакцией на ужасы, что принесла с собой война.
   — Значит, ваш брак был заключен по предварительному сговору? — спросил принц.
   — Да, — Виг вздохнул. — Фейли обладала на редкость «одаренной» кровью, я — тоже. Она была незаурядной женщиной. Но когда безумие овладело моей женой, она покинула меня и, сплотив вокруг себя волшебниц, использовавших Каприз в качестве оружия борьбы с нами, опустошила страну.
   — Детей у вас не было? — спросил принц.
   — Нет, — с грустной ноткой в голосе произнес старый маг. — Мы были вместе совсем недолго. После войны я часто задавался вопросом, не прикладывала ли она сознательных усилий к тому, чтобы этого не произошло? Может быть, дело было в овладевшем ею безумии, или же Фейли испытывала ко мне такую неприязнь, что мысль о ребенке от меня казалась ей невыносимой? Мои воспоминания о тех днях подернуты густой пеленой времени, и сейчас трудно сказать, как все было на самом деле.
   Внезапно Верховный маг остановил лошадь и поднял руку, призывая к молчанию.
   — Я чувствую впереди «одаренную» кровь, — негромко произнес он. — Старайтесь держаться как можно ближе ко мне и храните молчание.
   Тропа вывела путников к вершине холма, и Виг спешился, знаком показав Тристану и гному сделать то же самое.
   Сверху открывался вид на небольшую расселину, и то, что происходило внизу, потрясло спутников.
   Примерно полтора десятка странных крылатых созданий ростом с человека, сверкающих в ночи ярко-красными глазами, — несомненно, тех самых Птиц, о которых говорил Джошуа, — окружили небольшой отряд «магов резерва».
   «Одаренная» кровь принца вскипела, призывая немедля ринуться в бой.
   — В этих обстоятельствах мы не имеем права вмешиваться! — прошептал Виг, как будто прочтя мысли принца.
   Тристан ушам своим не поверил.
   — Ты с ума сошел? Это же «маги резерва»! Ты считаешь, что я буду спокойно наблюдать за тем, как они гибнут?
   — Именно на это я и рассчитываю, — проворчал старый маг таким тоном, что стало ясно — он твердо намерен настоять на своем. — Ты думаешь, мне самому не хотелось бы помочь им? Только мне кажется, ты забыл, что мы непременно должны добраться до Пещеры и не имеем права рисковать даже ради спасения этих людей! Судьба всего народа и самой магии зависит от того, сумеем ли мы забрать из Пещеры Манускрипт. К тому же, если бы эти твари хотели убить своих пленников, они уже сделали бы это. — Виг на мгновение смолк, его лицо было искажено от огорчения. — Однако понаблюдать за тем, что происходит, смысл имеет. Следует как можно больше узнать о возможностях Птиц — уверен, нам еще не раз предстоит встретиться с ними.
   Принц в бешенстве стиснул зубы.
   Внезапно все Птицы повернули головы в одну сторону. Вглядываясь во тьму, Тристан увидел, как к ним приблизился всадник.
   Птицы реагировали на его появление совершенно спокойно.
   Красноватый лунный свет позволял разглядеть жесткое треугольное лицо с резкими чертами, глаза с болезненно-желтоватыми белками, впалые щеки и спутанные, длинные темные волосы прибывшего. А когда он повернулся к затаившимся спутникам правым боком, принц сумел разглядеть прилаженный к его запястью миниатюрный арбалет. Это был Скрундж.
   Старый маг повернулся к Тристану, всем своим видом давая понять, чтобы тот не вздумал вмешиваться, каким бы образом ни развивались события. Из горла принца готово было вырваться яростное рычание: он с трудом сдерживал порыв броситься на помощь несчастным. Тем не менее Тристан в знак согласия кивнул и снова вперил взгляд в убийцу — предмет своей неодолимой ненависти.
   Скрундж остановился перед одной из Птиц.
   — Ну что, на этот раз они в приличном состоянии? — спросил он скрипучим голосом. — Никто, надеюсь, не пострадал?
   Красноглазое существо наклонило голову и издало резкий звук. По-видимому, это и был ответ.
   «Она поняла вопрос, — изумился принц. — Выходит, эти твари разумны? »
   — Отлично, — произнес Скрундж, делая шаг в сторону. — Приступим!
   Птицы, взмахнув крыльями, взлетели и тут же обрушились на пленников, повалив их и прижав к земле своими смертоносными когтями.
   Скрундж вытащил из ножен кинжал и с ловкостью опытного мясника приступил к своему кровавому делу. Не обращая внимания на крик обезумевшего от боли «мага резерва», он срезал с его плеча участок кожи, на котором имелась татуировка с изображением Парагона, и бросил его в притороченный к поясу небольшой мешок. Вопль только что подвергшегося ужасной «операции» внезапно оборвался: по-видимому, пленник потерял сознание. Скрундж перешел к следующей жертве, и все повторилось вновь.
   Мольбы и крики несчастных «магов резерва» разрывали сердца невольных свидетелей происходящего. По щекам Вига струились слезы, однако, бросая время от времени взгляды на своих спутников, он призывал их к сдержанности. По искаженному лицу принца было видно, каких усилий ему стоит наблюдать за расправой, не имея возможности вмешаться.
   «Он еще встретится со Скрунджем лицом к лицу, когда придет время, — подумал старик. — И тогда уже удержать его я не смогу». Верховному магу не менее, чем Тристану, хотелось остановить происходящее безумие, но он не был уверен, что сможет в одиночку противостоять крылатым тварям и опытному наемному убийце.
   Закончив свою жуткую работу, Скрундж вскочил на коня и скомандовал Птицам:
   — Доставьте пленников к господину!
   Те захлопали крыльями и одна за другой стали подниматься в воздух. Их силуэты с безвольно свисающими телами «магов резерва» в когтях еще некоторое время мелькали на фоне красных лун, но вскоре скрылись за горизонтом.
   «Мой день придет», — глядя вслед быстро удалявшемуся Скрунджу, поклялся принц.
   Верховный маг и Тристан спустились к месту трагедии. Земля еще не успела впитать кровь пленников, казавшейся черными блестящими островками в море пожухлой листвы.
   — Зачем понадобилось срезать с них татуировки? — недоуменно спросил принц.
   — Есть еще и другой вопрос, — откликнулся старик. — Почему «маги резерва» не сопротивлялись? Ты заметил, какими беспомощными они выглядели?
   И он, обмакнув свой палец в одну из лужиц крови, принялся пристально его разглядывать.
   — Тристан, подойди сюда. — Виг протянул к нему окровавленный палец. — Что ты видишь?
   — Кровь, — ответил принц. — Что же еще?
   — Увидеть, может, больше ничего и нельзя, но сделать кое-какие выводы можно, — загадочно произнес Верховный маг. — Вглядись как следует.
   «На что он намекает? » — подумал Тристан.
   Внезапно его осенило. Внимательно рассматривая в лунном свете палец Вига, он, довольный собственной сообразительностью, воскликнул:
   — Эта кровь не движется!
   — И о чем это говорит? — осведомился старик.
   — Если «одаренная» кровь неподвижна, этому могут быть лишь три причины, — медленно заговорил принц, вспоминая то, что Верховный маг говорил ему об «одаренной крови». — Во-первых, если человек мертв. Во-вторых, если он не проходил обучения магии. И в-третьих, если по какой-то причине он утратил свою магическую силу. Поскольку в данном случае две первые причины отпадают, остается третья: «магов резерва» кто-то лишил их силы, — не веря самому себе, закончил Тристан.
   — Неплохо, — отозвался Виг. — Но тогда сразу же возникает новый вопрос — каким образом? Каким образом кто-то или что-то могло лишить «магов резерва» их сил? И если заклинание было применено ко всем «магам резерва», почему оно не коснулось Джошуа? — Старик помолчал, задумчиво потирая подбородок. — Думаю, на этот последний вопрос ответ таков: Джошуа не пострадал, потому что успел вовремя добраться до Редута. Поначалу, увидев, что «маги резерва» не оказывают Птицам сопротивления, я подумал, что причина скрыта в ослаблении Парагона. Кровь «магов резерва» более низкого качества, чем наша, и всякое изменение в Камне должно сказываться на них гораздо сильнее. Однако сомневаюсь, что это является единственной причиной.
   Верховный маг сделал паузу, после чего продолжил:
   — Джошуа рассказывал, что их отряд сражался, используя магию. Значит, если что-то и лишило «магов резерва» силы, это случилось позже. Поэтому-то Джошуа и сохранил свой дар.
   — Разве можно воздействовать на всех «магов резерва» сразу? — продолжал допытываться принц.
   — Существуют заклинания, которые могут воздействовать одновременно на многих.
   — Ты, наверно, прибег к чему-то в этом роде, когда скрывал нашу «одаренную» кровь?
   — Совершенно верно, — отозвался Виг. — У меня нет никаких сомнений, что Птицы способны чувствовать ее. В противном случае, как бы они охотились на «магов резерва»?
   — Куда они унесли пленников? — перебил его Тристан. — И зачем Скрундж срезал с их тела татуировки?
   — Зачем и куда Птицы унесли «магов резерва», я сказать не могу. Что касается татуировок, то, может быть, сами по себе они не представляют интереса. Возможно, ценность представляют «маги резерва» без татуировок.
   Небо начало светлеть. Однако принц не мог успокоиться, не выяснив для себя главного, хотя и понимал, что Верховный маг предпочел бы как можно скорее продолжить путь.
   — Виг, а кто этот «господин»?
   — Пока не знаю, но кто бы он ни был, его могущество выходит за рамки всего, что я видел или даже могу себе представить.
   С этими словами старый маг повернулся к Малютке Шеннону, который уже подводил коней ко дну оврага.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

   Феган направлялся в покои принцессы, думая о сложившейся ситуации. Огромная сумма, назначенная за голову Избранного, необъяснимое исчезновение «магов резерва», появление хищных Птиц и, что, разумеется, самое главное, — угасание Парагона.
   Теперь Камень носил Феган. Он уже несколько раз проверял его состояние с тех пор, как Виг и Тристан покинули Редут. Изменения в цвете пока были незначительны, а для неопытного глаза и вообще незаметны. Тем не менее он чувствовал, что Парагон продолжает терять свою силу. Несколько месяцев, которые, как рассчитали они с Вигом, были им отпущены, пройдут быстро.
   Увечный маг посмотрел на сопровождавшую его Крошку Шауну. Он попросил супругу Шеннона взять на себя заботу о малышке, пока он и принцесса займутся тем, что, по его непоколебимой уверенности, откладывать более было нельзя.
   Крошка была великой труженицей и хлопотуньей. За годы, что она провела с ним рядом, Феган не раз убеждался, что Шауне можно доверить выполнение самых разнообразных поручений, и испытывал к ней почти отцовские чувства.
   Услышав приглашение Шайлихи войти, он, как обычно, отворил дверь, используя силы магии.
   Принцесса работала за ткацким станком, и сейчас на полотне уже было почти закончено изображение — королевская чета в парадной одежде на фоне дворца; ее родители, надо полагать. Феган улыбнулся; ему был по душе тот способ, каким Шайлиха пыталась облегчить себе тяготы унылого времяпрепровождения. «Чтобы справиться с болью, она использует процесс созидания, — размышлял он. — Тристан же — процесс разрушения. — Увечный маг с нежностью посмотрел на прекрасную молодую женщину в атласном платье цвета слоновой кости. — Избранные. Такие похожие и такие разные…»
   — Рада, что вы пришли, — приветствовала их принцесса, оторвавшись от работы.
   Шауна тут же пододвинула стул и, взобравшись на него, начала расправлять складки платья Шайлихи — как будто та была ребенком, за внешний вид которого Крошка чувствовала себя ответственной. Затем она внимательным взглядом проверила, все ли вещи в комнате молодой женщины находятся в порядке, — точно курица-наседка, считающая своим долгом суетиться и хлопотать вокруг цыплят.
   Шайлиха рассмеялась.
   — Можешь не беспокоиться, Шауна, — сказала она. — Здесь и так все в полном порядке.
   Крошка упрямо вскинула голову.
   — Я же ради тебя это делаю, — проворчала она. На ее лице промелькнула и тут же исчезла улыбка, сменившись привычным выражением напускной строгости. — Ты же не лишишь бедную старую Шауну удовольствия заботиться о вас с малышкой?
   Принцесса лукаво подмигнула Фегану.
   — Так ведь ты, наверное, вконец измучилась, опекая нас!
   С этими словами она обернулась к Фегану, предоставив Шауне заниматься наведением порядка в комнате.
   — Мне хотелось бы тебе кое-что показать, — смущенно откашлявшись, произнес маг. — А за Морганой, если не возражаешь, присмотрит Шауна.
   — Ступайте, ступайте, чего ждете? — проворчала супруга Шеннона, подбирая с пола возле ткацкого станка обрезки разноцветных нитей. — Мы с малышкой прекрасно обойдемся без вас.
   Весело переглянувшись, принцесса и Феган покинули комнату. Покружив некоторое время по коридорам Редута, маг подвел Шайлиху к небольшой потайной двери.
   — Уверен, — сказал он, — тебе понравится то, что ты сейчас увидишь.
   Они оказались на балконе просторного, наполненного ароматами диковинных растений помещения, занимавшего несколько уровней подземелья. В нем было светло, хотя источника света нигде не было заметно, а над раскинувшейся под балконом лужайкой порхали прелестные разноцветные бабочки. Принцесса замерла. Широко распахнув глаза, она восхищенно, не отрываясь, смотрела на «полевых красавиц».
   Шайлиха протянула над перилами руку, и одна из бабочек, с желто-фиолетовыми крыльями, тут же опустилась ей на ладонь.
   Принцесса словно перенеслась в совершенно иной мир; она не замечала ничего, кроме сидящей на ее руке бабочки. Грациозное создание вело себя на удивление спокойно. Затаив дыхание, увечный маг не сводил с них напряженного взгляда.