– Слотеры не ходят в суды. – просто сказал я. – Эти бумаги позволят вам уверить Джайракса, что на его выигрыш никто не претендовал. А то мой младший братец часто бывает очень и очень мнительным. Да и Патриарх Эторн не будет гневаться по поводу моей безвременной кончины и не отправит к вам в отместку Дредда Слотера. Уверен, вы слышали о нем?
Покран только сглотнул.
Еще бы он не слышал о молчаливом красно-черном Палаче Слотеров! О Выродке-убийце, приходящем из мрака ночи бесстрастным, как сама тьма, и безжалостным, как адово пламя, чьи цвета он носит! Даже я, признаться, относился к Дредду с уважительной опаской. Этот Слотер – единственный в Клане, с кем я бы побоялся встретиться хоть в честном поединке, хоть в грязной уличной драке. Даже Джайракса я остерегался меньше – помогала выпестованная с годами ненависть, что мы взаимно питали друг к другу...
Одним словом, не мудрено, что лицо Покрана побледнело, а черты его заострились, словно у крысы.
– Бросьте, дружище! – дожимая Игрока, я выдал свою самую мерзкую ухмылку. – Ваша Игра – всего лишь игра, а посему в ней обязан присутствовать риск. Иначе откуда взяться азарту? Я обещаю, ни Демон-Хранитель, ни Палач Слотеров вас не тронут. И потом, если вы выиграете, получите душу барона, а, следовательно, и доступ ко всем привилегиям его титула, его состоянию и положению в обществе. Разве такая ставка не стоит души гетеры?
Покран вздохнул и усталым жестом пригласил нас в соседнюю комнату, в которой была еще одна дверь, выводившая на запасную лестницу.
– Нам придется прокатиться. – спускаясь, заявил колдун. – Экипаж будет готов через несколько минут, я только отдам соответствующее распоряжение.
Мышонок издал стон отчаяния.
***
– Итак, господа, я объясняю вам принципы нашей Игры. – голос Покрана приобрел созвучие с голосом ярмарочного зазывалы. – Вот эти стеклянные шары – игровые Арены. Каждый шар содержит в себе реальность, тщательно спланированную и созданную мной специально для Игр. Да, лорд Слотер, я вижу вашу улыбку. Я действительно нарушил запрет Колдовского Ковена Ура, запрещающий магическое преобразование реальности – Осмысленное Тессирование. Начав нарушать запреты сложно остановиться, не так ли? Уже только поэтому наши Игры проводятся... хм.. в эксклюзивном порядке. Впрочем, реплика о нарушении запретов не касается правил Игры. Условия участия в ней таковы, что нарушить их не может ни одна сторона.
Вступая в Игру, каждый Игрок приобретает свою роль, которой должен придерживаться на протяжении всего действа вплоть до того момента, когда появятся победители и побежденные. Все остальные участники игры – искусственные персонажи, созданные моим воображением и колдовским искусством. В какой-то степени это иллюзии, но помните, вне обычного пространства и времени иллюзии оживают и могут стать, ну скажем так, очень убедительными. Уверяю, вы не сумеете отличить их от живых людей... и не только людей.
Мы играем на ощущения, господа. На очень острые ощущения. Иногда вы будете чувствовать себя превосходно, чаще – хорошо или довольно сносно, но порой ваши волосы будут вставать дыбом от ужаса. Вы сможете получать все удовольствия, доступные человеку, и может быть даже сверх того, однако в то же время вам едва ли удастся избежать ужаса и боли. Одно обостряет другое. Без сравнения нет истинного понимания. Такова задумка Игры – квинтэссенция ощущений всей жизни, втиснутых в одну короткую ночь. Ночь – это срок игры.
Всего одна ночь, господа! Ваша задача – выжить в течение этого времени и не дать убить себя Чудовищу, то есть Игроку, представляющему на Арене мои интересы. Его уничтожение означает мое поражение. Правила таковы, что шансы победить у вас есть. Неуязвимых созданий в Игре быть не может. Игра предусматривает три возможных финала. Первый: в Игре наступает рассвет, и я признаю, что проиграл. Вы покидаете Арену и получаете свой выигрыш. Второй: вы кричите «Я сдаюсь!», и я останавливаю ход Игры, сохраняя вашу жизнь, но забирая взамен душу. Уверяю, я очень бережно обхожусь с проигравшими, и все они живут своей прежней жизнью без малейшего ущемления прав и свобод, лишь изредка оказывая мне услуги... да, барон ад`Гаррет, всего лишь услуги. Причем я никогда не прошу невозможного. Невозможно только одно – отказаться от исполнения моей просьбы. Наконец, третий вариант: вы погибаете в игре. И погибаете в реальности, потому что забрать вас с Арены мне уже будет не под силу. В этом случае ваша душа остается в шаре, питая иллюзии, живущие внутри него.
– Откуда нам знать, что вы не смухлюете? Вдруг рассвет в Игре никогда не наступит?!
– Барон, барон.... Вы меня обижаете. Я Игрок, а не шулер. Игра справедлива ко всем участникам! У меня есть шанс сорвать куш. У вас есть шанс выжить, испытать всю остроту отпущенных человеку ощущений, да еще и остаться при барышах. У Чудовища есть шанс убить вас и утолить терзающий его голод. Победу в Игре обеспечивают исключительно личные качества. Мужчины могут использовать для этого силу и отвагу, как, несомненно, попытается поступить лорд Слотер. Женщины – обольщение и хитрость, как попыталась поступить наша прелестница Летиция... не ее беда, что облюбованный кандидат в защитники предпочитал в постели мужчин. В вашем случае, барон... даже не знаю. Я рекомендовал бы вам держаться за широкой спиной лорда Слотера.
– Не забывайтесь, Покран. Я все-таки отвечаю за этого человека.
– Прошу меня простить, милорд. Итак, для того, чтобы выжить и выиграть, вы используете свои личные качества. Кто во что горазд. Время в Игре абсолютно объективно. Оно движется точно также как и в реальном мире. Правда, иногда игрокам кажется, что секунды застыли и тянутся бесконечно, но это всего лишь игра воображения.
– Достаточно пустословия! Приступаем!
– Вы так нетерпеливы, лорд Слотер! Но прежде, чем начать Игру, нам нужно подписать вот эти циррографы. Внимательно прочтите их, чтобы убедиться, что никакого подвоха нет. Все честно, все условия оговорены... что вы делаете, барон ад`Гаррет?
– Ищу эту чертову чернильницу!
– Ох, оставьте это! Пустое. Разве вы не в курсе? Такие договора подписываются только кровью! Почему вы так побледнели, барон? Ставить роспись следует в двух местах – здесь и вот тут, после строки «...в случае неудачного исхода кампании сим договором душа, заключенная в теле барона Теофила ад`Гаррета переходит в собственность»...
***
Первое, что я ощутил, приходя в себя, – боль.
Отчаянная разламывающая виски головная боль. Как будто в голову напихали несколько сот чертенят, норовящих вырваться наружу, долбя кувалдами по костям черепа. Морщась и растирая виски руками, я вяло перевернулся с живота, на котором лежал и с трудом привел себя в сидячее положение. Тело не болело, но слушалось как-то странно. Мышцы казались непривычно дряблыми, и я чувствовал себя слабым словно котенок.
Переход в искусственную реальность всегда сопровождается неприятными, а иногда весьма болезненными ощущениями уж я-то знаю. Это далеко не первое приключение подобного рода, сваливающееся на мою голову, вот только раньше я всегда приходил в себя моментально и с первых мгновений своего появления в магических плоскостях готов был дать отпор любой напасти, которая могла там ожидать. Но на сей раз все вышло иначе.
Проклятье, как же болит голова!
Помню, мы с моим племянником Джадом Слотером долгое время прилагали все усилия к тому, чтобы достичь должного опьянения и наутро испытать чувство, именуемое обычными людьми «похмельем», главной составной частью которого является непереносимая головная боль. Увы, не вышло. Слотеры не могут надолго опьянеть, и у нас не бывает похмелья. Древняя Кровь, похоже, куда ядренее самого крепкого граппа!
И вот теперь, отчаянно мучаясь головной болью, я понял, насколько глупым был наш эксперимент.
Рядом слабо охнула и завозилась куча бесформенного тряпья – в себя приходил Мышонок.
Ночь, затопившая все вокруг, была безлунной, темень густела вокруг такая вязкая, что казалось, будто ее можно было размазывать по себе, словно варенье...
Ночь?
Игра началась!
Я, разом прекратил морщиться и жалеть себя. Следовало бы оглядеться по сторонам, но в такой непролазной тьме едва ли может помочь даже склонность к никталопии, ночному зрению, которым обладают почти все Слотеры. И все же, когда глаза немного привыкли, кое-что стало проступать сквозь мрак. Мы с бароном оказались выброшены в лесу. Со всех сторон нас окружала сплошная черная стена деревьев, сотканная тысячами переплетающихся между собой еловых лап. Лес наваливался со всех сторон – иссиня-черный на фоне ночной мглы. Скупо разбросанные по небосводу звезды почти не разбивали мрак. Напротив, они, казалось, увязли в этой густой и влажной тьме, точно мухи в меду и с каждым мгновением таяли, грозя вот-вот исчезнуть совсем.
Довольно жутковато.
Но я знал, что где-то рядом должно быть человеческое жилье. Поле для Игры должно быть более сложным, нежели просто ночной лес. Хотя сейчас стая голодных и свирепых волков могла бы дать сто очков вперед любому Чудовищу, созданному Покраном. С другой стороны, если подумать, волков еще никто из сценария данной пьесы не исключал. Я даже прислушался, ожидая в подтверждение своих мыслей услышать долгий и заунывный вой.
Но лес хранил зловещее молчание.
– Вставайте, барон. Нам надо добраться до жилья и оценить обстановку прежде, чем Покран начнет двигать свои фигуры. – собственный голос прозвучал как-то странно.
Пискляво, что ли.
Я ободряюще потрепал Мышонка по плечу и с изумлением обнаружил под тканью камзола бугристые мышцы, твердые, как камень. Это у расфуфыренного-то слюнтяя?!
Внезапная догадка ворвалась в голову, разом заставив забыть о разламывающей ее боли. Я вскочил на ноги с чувством близким к панике. Кровь и пепел! Проклятый Игрок все же нашел способ сжулить! Да так, что обвинить его в нарушении правил Игры не представлялось возможным.
Мерзавец! Вот, почему я так долго приходил в себя!
Вот откуда взялась эта нестерпимая головная боль!
Вот, наконец, из-за чего я чувствовал, придя в сознание, себя таким слабым и вялым!
Я облизнул внезапно пересохшие губы... а, чтоб меня! Так и есть – приторный вкус помады! Раздраженно рыкнув, я принялся оттирать губы кружевной манжетой.
Сволочной шулер поменял нас ролями!
Я был заточен в жалкое чахлое тело барона Теофила ад`Гаррета, этого мышонка, который, небось, и шпагу-то свою из ножен не вынимал! А ему досталось мое тело – почти семь футов роста и четыреста фунтов железных мышц! Я, Сет Слотер, вольный охотник, истребитель чудовищ, превратился в коротыша, не способного даже вбить кол в вампира без помощи молотка! Зато трусоватый, не способный на решительные действия барон стал здоровенным детиной, способным свернуть шею волколаку голыми руками (я, между прочим, как-то проделал, правда, всего один раз, но сомневаюсь, что кто-то еще сумеет повторить такой подвиг).
– Вот, ублюдок! – прошипел я, стискивая кулаки.
Лес, казалось, услышал и многоголосо зашелестел в ответ.
***
– Невероятно! Потрясающе! – бормотал Мышонок.
Впрочем, язык уже с трудом поворачивался называть так нависающего надо мной богатыря, увлеченно разламывающего на куски толстенный сук, только что отбитый ударом кулака от дерева.
– С таким же успехом, наверное, я мог бы переломать все кости человеку. – восхищенно произнес барон.
Он отбросил изломанные деревяшки и, поднеся руки к лицу, начал рассматривать их – огромные, бугрящиеся узловатыми мышцами. Чтоб меня демоны разорвали, если раньше я обращал внимание на то, как внушительно выгляжу. Настоящий великан и атлет. Правда, страшен, как чудище, но это ведь помогает решать проблемы!
Рядом с таким здоровяком чувствовать себя замухрышкой, едва достающим макушкой до выпуклой груди, оказалось просто омерзительно.
Несколько раз я сжимал кулаки и, невольно копируя барона, рассматривал их, поднеся к лицу. Жалкое зрелище. Такими розовыми крохотными кулачками только в истерике колотить по стенам. Ощупав тайком свои новые бицепсы, я просто пришел в отчаяние. Этому Мышонку в жизни не удалось бы справиться даже со взбесившимся пуделем, не говоря уже о живом покойнике или какой твари пострашнее! Кроме того, я ощущал себя не только слабым, но и весьма болезненным. Изнеженная кожа ад`Гаррета была не чета толстой шкуре Сета Слотера, исполосованной бесчисленными шрамами и рубцами! Хлестнувшая по лицу ветка едва не вызвала у меня громкий болезненный возглас.
Шесть Герцогов Ада!
Когда мы выберемся отсюда, это пройдоха Покран ответит за свою шутку.
– Хотел бы я знать. – задумчиво произнес барон, – есть ли во мне сейчас Древняя Кровь? Я не ощущаю ничего сверхъестественного, хотя силу чувствую в себе просто поразительную.
Голос у него был густой и сильный, подстать внешности.
Естественно, это же мой голос!
– Хватит болтать, барон ад`Гаррет! – нервно сказал я. – Это всего лишь шутка нашего крупье. Когда все закончится, вы вернетесь в свое тело, а я в свое. Так что не примеривайтесь особо к личине Сета Слотера. И поверьте, в ней далеко не так уютно, как может показаться.
– Да, конечно, милорд. Но я чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться хоть с дюжиной демонов!
Этот лепет начал меня раздражать.
– И вас не пугает этот мрачный лес? Эта свинцовая темнота, скрывающая под своим пологом горящие безжалостным пламенем глаза и оскаленные пасти?
– О чем вы говорите, лорд Слотер? – великан явно поежился. – Я ничего не вижу.
– Тьму нельзя увидеть, если стоять в ней. – с неожиданной мстительностью я продолжал вгонять в него уколы страха, точно гвозди. – Но ее детей можно услышать и почувствовать. Разве вы не чувствуете, как сверлят спину их голодные глаза, в которых можно узреть отблески пламени ада? И вы не чувствуете в ночном воздухе смрадного дыхания тварей, ютящихся под покровом матери-ночи?
– Довольно, милорд! – нервно прервал меня барон. – Лес и вправду страшен, и незачем усугублять ситуацию, горяча мое воображение. И... и куда мы идем?
Я пожал плечами, что он вряд ли разглядел впотьмах.
– Покран любезно выбросил нас на тропу. И она должна куда-то привести. К человеческому жилью я полагаю. Скорее всего, это будет постоялый двор или что-то в этом роде. Не думаю, чтобы оно было далеко. Арены для Игры не так уж велики, я успел изучить мельком шары Покрана. Кроме того, наш крупье обещал, что мы не будем единственными персонажами, которые могут вступить в борьбу с Чудовищем. Они иллюзии, конечно, но их помощь может пригодиться.
– Лорд Слотер, я испытываю смутную тревогу. А что если этот мошенник Покран не сдержит свое слово? Ведь сейчас мы полностью в его власти. Он может уничтожить нас единым мановением руки!
– Вы всегда подписываете кровью документы, содержание которых не читаете? – проворчал я. – В циррографе оговаривались все правила и условия Игры. Любое нарушение их Покраном разрушит эту реальность. Магия преобразования слишком сложна и требует точного соблюдения всех формальностей и правил. Хотя, конечно, с числом жертв Игрок перестарался... впрочем, я ведь не специалист в этой области.
Барон угрюмо засопел. Несколько минут мы прошагали рядом без звука, и только затем ад`Гаррета проворчал:
– Как будто у меня была возможность что-то читать. Вы вцепились своей медвежьей лапой в мою руку и едва не отхватили мне ножом палец! ... подождите, это же теперь не мой, а ваш палец!
Я поднял руку и посмотрел на надрез сделанный церемониальным ножом. Маленький и неглубокий, Мышонку в момент подписания он, должно быть, показался смертельной раной! Странно, но царапина все еще кровоточила. Очень слабо и все же...
– Хватит ныть! – приказал я. – И, вот что, барон, отдайте мне свое... то есть мое... оружие. Я сумею управиться им лучше, чем вы, пусть и заперт в этом цыплячьем теле.
– Но-но! – заносчиво забурчал барон, неумело расстегивая ремни моей воинской сбруи. – Вы не очень-то.
Кажется, маленький мерзавец потихоньку осваивался в здоровенной оболочке Сета Слотера и начинал понимать, какое преимущество дает грубая физическая сила. Однако, он, не переча, расстегнул все пряжки сбруи и протянул мне тяжелую перевязь, увешанную оружием. Приняв ее на руки, я едва удержался от удивленного возгласа: никогда не думал, что таскаю на себе такую тяжесть. Шпага, кинжалы и пистолеты оттягивали руки.
Еще через мгновение я уже не сдержал крик ярости:
– Кровь и пепел!
– Что случилось, милорд? – встрепенулся Мышонок.
Я зло сплюнул.
Дагдомара в нательных ножнах не было. Мое лучшее магическое оружие – шесть раз проклятый серебряный кинжал – остался у Покрана. Охваченный подозрением, я поковырялся шомполом в стволе «единорога» и выкатил на ладонь пулю. Так и есть! Обычное свинцовое ядро вместо серебра или сандаловой четки!
Шпагу Тора-Бесоборца заменил в ножнах обычный клинок. Сталь показалась мне неплохой, однако баланс оружия оставлял желать лучшего. Подержав оружие в руке, я понял, что просто не управлюсь с ним теперь.
– Пррроклятье!
В сердцах я швырнул сбрую на землю.
– Оставьте мне хоть какое-нибудь оружие, лорд Слотер. – опасливо подал голос барон.
– Хорошо. Берите шпагу и эти два пистолета. Первый – обычный пистоль, разве чуть помощнее, и бьет дальше и точней. Это за счет длинного ствола. У второго стволы спарены, курки взводятся вот таким манером: видите? Щелк! Щелк! Держите рукоять крепко и не расслабляйте запястье, у «громобоя» очень сильная отдача. Кстати, вы брали уроки фехтования? Нет? Очень жаль...
Себе я оставил дагу (хоть она осталась неизменной) один «единорог» и один «громобой». Рука у Мышонка, конечно, была слабовата и дрожала, когда я пробовал прицелиться, держа «единорог» на весу, но если придется стрелять в упор, я не промахнусь. Однако, черт подери, как же тяжелы были эти пистолеты!
– Барон, я настоятельно рекомендую вам пригласить себе опытного наставника и серьезно заняться гимнастикой... когда все это закончится. Ваше тело необходимо укреплять.
– Огни! – не слушая, закричал ад`Гаррет, вытягивая вперед тяжелую лапу. – Милорд, я вижу огни! Жилье!
Я почувствовал, как колония мурашек начала шествие вдоль моего позвоночника.
– Ну что ж, кажется, с этого момента начинается веселье. – пробормотал я и, еще раз проверив наличие пороха на полках обоих пистолетов, взвел курки.
***
Как я и подозревал, полем, на котором развернется основное действие Игры, оказался постоялый двор, мрачный и жутковатый. Короб здания тяжелым утесом врезался в лес, с усилием распихивая неодобрительно шелестящие над крышей ели, и дерзко спорил, выбрасывая неровный, дрожащий свет из окон. Над крыльцом висел фонарь, тускло освещавший вывеску, на которой значилось «Отдых странника». Достаточно банальное название, впрочем, когда у трактирщиков было в порядке с фантазией?
Буквы на вывески были отлиты из меди, приклепанной на доску, изображающую что-то вроде герба. В отсветах фонаря они, отсвечивали красным, от чего надпись казалась выполненной подсыхающей кровью.
Надо же, а Игрок с большой тщательностью следит за деталями, даже за столь незначительными.
–Жуткое место. – повел могучими плечами ад`Гаррет. – Эти буквы горят, словно адские уголья!
– На то и рассчитано. – проворчал я, проверяя, легко ли выходит из-за пояса пистолет.
Убедившись, что приготовить его к бою будет несложно, я решительно взялся за бронзовый дверной молоток, болтающийся на огрызке веревки.
Невнятные голоса и неясные звуки, доносившиеся изнутри, немедленно стихли после первого же удара. Какое-то время было тихо, а затем чьи-то шаги зашаркали у самой двери. Раздался скрежет отпирающегося засова, в дверном проеме вдруг образовалось прямоугольное окно света, который тут же заслонила чья-то тень. Прямо в нос мне – в холеный породистый нос Мышонка – уперлось ребристое дуло древней аркебузы.
– Кого это черти принесли посреди ночи? – прокаркал голос, явно принадлежащий крупному и сильному мужчине. – Отвечайте, да поживее, пока я вам не утяжелил башку на полунции свинца!
Дверь еще немного приоткрылась, и на нас дохнуло теплом, запахом жареного мяса, кислого вина, пива и подгоревшего масла.
– Что себе позволяет это лесное отребье! – возмущенно пробормотал барон ад`Гаррет и на всякий случай убрал руку подальше от рукояти пистолета.
– Помолчите, барон! Принимайте правила Игры! – шикнул я. – Мы всего лишь усталые путники, которые нуждаются в приюте и отдыхе.
– Путники, да? А оружия у вас больше, чем у маленькой армии! И лошадей я что-то не приметил.
– Мы заплутали.
– Произнесите-ка мне какую-нибудь мессианскую молитву и осените себя знаком истинной веры. – после короткой заминки последовало из-за двери. – И эта... дайте клятву гостя, согласно канонам Черной Церкви!
В любой другой ситуации я уже давно бы отобрал аркебузу, надавал ее хозяину по шее, вошел внутрь и весь этот постоялый двор, включая гостей, уже метался бы в подобострастной панике, норовя угодить Сету Слотеру. Но мы были в Игре, и надлежало соответствовать роли. По крайней мере, на первых порах. Кроме того, учитывая ситуацию и мой новый облик, трудно сказать, кто бы кому надавал по шее...
Когда дверь распахнулась, оказалось, что аркебузу держит здоровенный детина, немногим уступающий ростом мне, то есть, барону в моем теле, но сложенный куда менее внушительно. Своей грузностью и массой он был обязан огромному брюху и складкам жира, а не мышцам. Плечи детины оказались достаточно узкими и рыхлыми, но вот руки его выглядели очень толстыми и мощными. Они едва ли уступали в объеме даже ручищам нынешнего ад`Гаррета. Барон явно оказался не в восторге от такого встречного-поперечного и против воли съежился. Громила тоже особенно не радовался. Угрюмо насупившись, он почти минуту глядел на нас, переводя взгляд с одного на другого, и неодобрительно морщась. В зубах его тлел трут для поджигания запала аркебузы. Наконец, детина убрал оружие и махнул рукой.
– Входите, господа хорошие. Милости, значит, просим.
Я вошел первым, машинально пригнув голову, чтобы не стукнуться о притолку, которую сейчас достал бы, разве только подпрыгнув. Со стороны это, должно быть, выглядело глупо. А вот барон, следовавший за мной, пригибаться не стал. И со всего маха врезался лбом!
Потребовалось несколько секунд, чтобы пересчитать всех собравшихся под одной крышей персонажей и прикинуть приблизительную расстановку сил. Внимательно же рассмотреть и оценить каждого я смог уже после того, как мы с Мышонком уселись за стол и потребовали подать запеченного в травах фазана, словно специально к нашему приходу дорумянивавшегося в открытой жаровне у стойки. Особого ажиотажа появление на постоялом дворе вооруженного до зубов громилы, сопровождающего мелкого плюгавого аристократишку, не вызвало. Все присутствовавшие на короткое время оторвали головы от своей трапезы, внимательно изучили нас и, почтительно кивнув головами – мне одному, продолжили ужинать. Мышонка в моем теле, судя по всему, приняли за наемного бретера. Это впрочем, меня ничуть не обидело: глядя со стороны на самого себя, я прекрасно понимал, что в угрожающей внешности Сета Слотера ничего выдающего принадлежность к дворянскому сословию, не просматривалось.
Кроме туповатого здоровяка, открывшего нам дверь, я насчитал в «Отдыхе странника» двенадцать человек. Ближе всего к нам сидели трое грубоватых на вид молодцов. Судя по их унылой трапезе и простецким физиономиям, это были не мастеровые и даже не подмастерья. Несмотря на одежду городского покроя, вся троица явно выбралась из какой-то глухой деревеньки. Чуть поодаль от деревенских парней уплетали свой ужин еще двое мужчин.
Первый был одет по-дорожному, но достаточно богато. Он напоминал провинциального торговца, выбравшегося в город для того, чтобы заключить несколько новых сделок с поставщиками, или наоборот, договориться с постоялыми дворами или тавернами о поставках деревенского вина. Род занятий молодого парня, орудовавшего ложкой рядом с ним, хмуро поглядывая по сторонам исподлобья не вызывал сомнений. Узловатые предплечья, покрытые длинными шрамами от порезов, плотно сбитые костяшки пальцев, угрюмо выдвинутый вперед подбородок выдавали в нем опытного драчуна. Сделав вид, что уронил нож, я слазил под стол и убедился, что за пояс парня заткнут длинноствольный пистолет с колесным замком, а к скамье прислонена короткая гейворийская сабля в потертых ножнах. Оружие, не требующее филигранного мастерства, но в умелых руках, благодаря удачному сочетанию баланса и тяжести клинка, весьма опасное. Телохранитель.
Из всей компании этот парень внушил мне наибольшее доверие.
В дальнем углу уныло тянули дешевое вино две трактирные девицы. При нашем появлении они заметно оживились, но, не дождавшись никаких знаков внимания, скисли. Низкий статус не позволял им самим подойти и предложить себя высокородным нобилям, какими выглядели мы с Мышонком, а иной платежеспособной публики здесь, если не считать торговца, да еще одного мужчины, одиноко сидевшего за столом у камина, не усматривалось. Оба, видать, тоже не купились на дешевые прелести лесных нимф.
... дешевые прелести?
Присмотревшись к девицам, я немало удивился: несмотря на отсутствие макияжа и скудный гардероб, обе девушки были очень даже ничего. Впрочем, «очень даже ничего» это еще мягко сказаны. Девицы были просто на диво хороши – молодые, свежие, с чистой кожей и ладными аппетитными фигурами. Буйные копны волос нуждались в руке мастера, что ничуть не портили естественной дикой красоты девушек. Уж в этом я-то разбирался прекрасно! Пару раз девицы с надеждой улыбнулись, и стало заметно, что зубы у обоих в прекрасном состоянии: ровные, белые, а главное – все на месте, что большая редкость для простолюдинов. Такие цыпочки должны бы крутиться в высшем свете, охмуряя цвет аристократии Ура. В интерьер затерянного в лесу постоялого двора они совершенно не вписывались.
Покран только сглотнул.
Еще бы он не слышал о молчаливом красно-черном Палаче Слотеров! О Выродке-убийце, приходящем из мрака ночи бесстрастным, как сама тьма, и безжалостным, как адово пламя, чьи цвета он носит! Даже я, признаться, относился к Дредду с уважительной опаской. Этот Слотер – единственный в Клане, с кем я бы побоялся встретиться хоть в честном поединке, хоть в грязной уличной драке. Даже Джайракса я остерегался меньше – помогала выпестованная с годами ненависть, что мы взаимно питали друг к другу...
Одним словом, не мудрено, что лицо Покрана побледнело, а черты его заострились, словно у крысы.
– Бросьте, дружище! – дожимая Игрока, я выдал свою самую мерзкую ухмылку. – Ваша Игра – всего лишь игра, а посему в ней обязан присутствовать риск. Иначе откуда взяться азарту? Я обещаю, ни Демон-Хранитель, ни Палач Слотеров вас не тронут. И потом, если вы выиграете, получите душу барона, а, следовательно, и доступ ко всем привилегиям его титула, его состоянию и положению в обществе. Разве такая ставка не стоит души гетеры?
Покран вздохнул и усталым жестом пригласил нас в соседнюю комнату, в которой была еще одна дверь, выводившая на запасную лестницу.
– Нам придется прокатиться. – спускаясь, заявил колдун. – Экипаж будет готов через несколько минут, я только отдам соответствующее распоряжение.
Мышонок издал стон отчаяния.
***
– Итак, господа, я объясняю вам принципы нашей Игры. – голос Покрана приобрел созвучие с голосом ярмарочного зазывалы. – Вот эти стеклянные шары – игровые Арены. Каждый шар содержит в себе реальность, тщательно спланированную и созданную мной специально для Игр. Да, лорд Слотер, я вижу вашу улыбку. Я действительно нарушил запрет Колдовского Ковена Ура, запрещающий магическое преобразование реальности – Осмысленное Тессирование. Начав нарушать запреты сложно остановиться, не так ли? Уже только поэтому наши Игры проводятся... хм.. в эксклюзивном порядке. Впрочем, реплика о нарушении запретов не касается правил Игры. Условия участия в ней таковы, что нарушить их не может ни одна сторона.
Вступая в Игру, каждый Игрок приобретает свою роль, которой должен придерживаться на протяжении всего действа вплоть до того момента, когда появятся победители и побежденные. Все остальные участники игры – искусственные персонажи, созданные моим воображением и колдовским искусством. В какой-то степени это иллюзии, но помните, вне обычного пространства и времени иллюзии оживают и могут стать, ну скажем так, очень убедительными. Уверяю, вы не сумеете отличить их от живых людей... и не только людей.
Мы играем на ощущения, господа. На очень острые ощущения. Иногда вы будете чувствовать себя превосходно, чаще – хорошо или довольно сносно, но порой ваши волосы будут вставать дыбом от ужаса. Вы сможете получать все удовольствия, доступные человеку, и может быть даже сверх того, однако в то же время вам едва ли удастся избежать ужаса и боли. Одно обостряет другое. Без сравнения нет истинного понимания. Такова задумка Игры – квинтэссенция ощущений всей жизни, втиснутых в одну короткую ночь. Ночь – это срок игры.
Всего одна ночь, господа! Ваша задача – выжить в течение этого времени и не дать убить себя Чудовищу, то есть Игроку, представляющему на Арене мои интересы. Его уничтожение означает мое поражение. Правила таковы, что шансы победить у вас есть. Неуязвимых созданий в Игре быть не может. Игра предусматривает три возможных финала. Первый: в Игре наступает рассвет, и я признаю, что проиграл. Вы покидаете Арену и получаете свой выигрыш. Второй: вы кричите «Я сдаюсь!», и я останавливаю ход Игры, сохраняя вашу жизнь, но забирая взамен душу. Уверяю, я очень бережно обхожусь с проигравшими, и все они живут своей прежней жизнью без малейшего ущемления прав и свобод, лишь изредка оказывая мне услуги... да, барон ад`Гаррет, всего лишь услуги. Причем я никогда не прошу невозможного. Невозможно только одно – отказаться от исполнения моей просьбы. Наконец, третий вариант: вы погибаете в игре. И погибаете в реальности, потому что забрать вас с Арены мне уже будет не под силу. В этом случае ваша душа остается в шаре, питая иллюзии, живущие внутри него.
– Откуда нам знать, что вы не смухлюете? Вдруг рассвет в Игре никогда не наступит?!
– Барон, барон.... Вы меня обижаете. Я Игрок, а не шулер. Игра справедлива ко всем участникам! У меня есть шанс сорвать куш. У вас есть шанс выжить, испытать всю остроту отпущенных человеку ощущений, да еще и остаться при барышах. У Чудовища есть шанс убить вас и утолить терзающий его голод. Победу в Игре обеспечивают исключительно личные качества. Мужчины могут использовать для этого силу и отвагу, как, несомненно, попытается поступить лорд Слотер. Женщины – обольщение и хитрость, как попыталась поступить наша прелестница Летиция... не ее беда, что облюбованный кандидат в защитники предпочитал в постели мужчин. В вашем случае, барон... даже не знаю. Я рекомендовал бы вам держаться за широкой спиной лорда Слотера.
– Не забывайтесь, Покран. Я все-таки отвечаю за этого человека.
– Прошу меня простить, милорд. Итак, для того, чтобы выжить и выиграть, вы используете свои личные качества. Кто во что горазд. Время в Игре абсолютно объективно. Оно движется точно также как и в реальном мире. Правда, иногда игрокам кажется, что секунды застыли и тянутся бесконечно, но это всего лишь игра воображения.
– Достаточно пустословия! Приступаем!
– Вы так нетерпеливы, лорд Слотер! Но прежде, чем начать Игру, нам нужно подписать вот эти циррографы. Внимательно прочтите их, чтобы убедиться, что никакого подвоха нет. Все честно, все условия оговорены... что вы делаете, барон ад`Гаррет?
– Ищу эту чертову чернильницу!
– Ох, оставьте это! Пустое. Разве вы не в курсе? Такие договора подписываются только кровью! Почему вы так побледнели, барон? Ставить роспись следует в двух местах – здесь и вот тут, после строки «...в случае неудачного исхода кампании сим договором душа, заключенная в теле барона Теофила ад`Гаррета переходит в собственность»...
***
Первое, что я ощутил, приходя в себя, – боль.
Отчаянная разламывающая виски головная боль. Как будто в голову напихали несколько сот чертенят, норовящих вырваться наружу, долбя кувалдами по костям черепа. Морщась и растирая виски руками, я вяло перевернулся с живота, на котором лежал и с трудом привел себя в сидячее положение. Тело не болело, но слушалось как-то странно. Мышцы казались непривычно дряблыми, и я чувствовал себя слабым словно котенок.
Переход в искусственную реальность всегда сопровождается неприятными, а иногда весьма болезненными ощущениями уж я-то знаю. Это далеко не первое приключение подобного рода, сваливающееся на мою голову, вот только раньше я всегда приходил в себя моментально и с первых мгновений своего появления в магических плоскостях готов был дать отпор любой напасти, которая могла там ожидать. Но на сей раз все вышло иначе.
Проклятье, как же болит голова!
Помню, мы с моим племянником Джадом Слотером долгое время прилагали все усилия к тому, чтобы достичь должного опьянения и наутро испытать чувство, именуемое обычными людьми «похмельем», главной составной частью которого является непереносимая головная боль. Увы, не вышло. Слотеры не могут надолго опьянеть, и у нас не бывает похмелья. Древняя Кровь, похоже, куда ядренее самого крепкого граппа!
И вот теперь, отчаянно мучаясь головной болью, я понял, насколько глупым был наш эксперимент.
Рядом слабо охнула и завозилась куча бесформенного тряпья – в себя приходил Мышонок.
Ночь, затопившая все вокруг, была безлунной, темень густела вокруг такая вязкая, что казалось, будто ее можно было размазывать по себе, словно варенье...
Ночь?
Игра началась!
Я, разом прекратил морщиться и жалеть себя. Следовало бы оглядеться по сторонам, но в такой непролазной тьме едва ли может помочь даже склонность к никталопии, ночному зрению, которым обладают почти все Слотеры. И все же, когда глаза немного привыкли, кое-что стало проступать сквозь мрак. Мы с бароном оказались выброшены в лесу. Со всех сторон нас окружала сплошная черная стена деревьев, сотканная тысячами переплетающихся между собой еловых лап. Лес наваливался со всех сторон – иссиня-черный на фоне ночной мглы. Скупо разбросанные по небосводу звезды почти не разбивали мрак. Напротив, они, казалось, увязли в этой густой и влажной тьме, точно мухи в меду и с каждым мгновением таяли, грозя вот-вот исчезнуть совсем.
Довольно жутковато.
Но я знал, что где-то рядом должно быть человеческое жилье. Поле для Игры должно быть более сложным, нежели просто ночной лес. Хотя сейчас стая голодных и свирепых волков могла бы дать сто очков вперед любому Чудовищу, созданному Покраном. С другой стороны, если подумать, волков еще никто из сценария данной пьесы не исключал. Я даже прислушался, ожидая в подтверждение своих мыслей услышать долгий и заунывный вой.
Но лес хранил зловещее молчание.
– Вставайте, барон. Нам надо добраться до жилья и оценить обстановку прежде, чем Покран начнет двигать свои фигуры. – собственный голос прозвучал как-то странно.
Пискляво, что ли.
Я ободряюще потрепал Мышонка по плечу и с изумлением обнаружил под тканью камзола бугристые мышцы, твердые, как камень. Это у расфуфыренного-то слюнтяя?!
Внезапная догадка ворвалась в голову, разом заставив забыть о разламывающей ее боли. Я вскочил на ноги с чувством близким к панике. Кровь и пепел! Проклятый Игрок все же нашел способ сжулить! Да так, что обвинить его в нарушении правил Игры не представлялось возможным.
Мерзавец! Вот, почему я так долго приходил в себя!
Вот откуда взялась эта нестерпимая головная боль!
Вот, наконец, из-за чего я чувствовал, придя в сознание, себя таким слабым и вялым!
Я облизнул внезапно пересохшие губы... а, чтоб меня! Так и есть – приторный вкус помады! Раздраженно рыкнув, я принялся оттирать губы кружевной манжетой.
Сволочной шулер поменял нас ролями!
Я был заточен в жалкое чахлое тело барона Теофила ад`Гаррета, этого мышонка, который, небось, и шпагу-то свою из ножен не вынимал! А ему досталось мое тело – почти семь футов роста и четыреста фунтов железных мышц! Я, Сет Слотер, вольный охотник, истребитель чудовищ, превратился в коротыша, не способного даже вбить кол в вампира без помощи молотка! Зато трусоватый, не способный на решительные действия барон стал здоровенным детиной, способным свернуть шею волколаку голыми руками (я, между прочим, как-то проделал, правда, всего один раз, но сомневаюсь, что кто-то еще сумеет повторить такой подвиг).
– Вот, ублюдок! – прошипел я, стискивая кулаки.
Лес, казалось, услышал и многоголосо зашелестел в ответ.
***
– Невероятно! Потрясающе! – бормотал Мышонок.
Впрочем, язык уже с трудом поворачивался называть так нависающего надо мной богатыря, увлеченно разламывающего на куски толстенный сук, только что отбитый ударом кулака от дерева.
– С таким же успехом, наверное, я мог бы переломать все кости человеку. – восхищенно произнес барон.
Он отбросил изломанные деревяшки и, поднеся руки к лицу, начал рассматривать их – огромные, бугрящиеся узловатыми мышцами. Чтоб меня демоны разорвали, если раньше я обращал внимание на то, как внушительно выгляжу. Настоящий великан и атлет. Правда, страшен, как чудище, но это ведь помогает решать проблемы!
Рядом с таким здоровяком чувствовать себя замухрышкой, едва достающим макушкой до выпуклой груди, оказалось просто омерзительно.
Несколько раз я сжимал кулаки и, невольно копируя барона, рассматривал их, поднеся к лицу. Жалкое зрелище. Такими розовыми крохотными кулачками только в истерике колотить по стенам. Ощупав тайком свои новые бицепсы, я просто пришел в отчаяние. Этому Мышонку в жизни не удалось бы справиться даже со взбесившимся пуделем, не говоря уже о живом покойнике или какой твари пострашнее! Кроме того, я ощущал себя не только слабым, но и весьма болезненным. Изнеженная кожа ад`Гаррета была не чета толстой шкуре Сета Слотера, исполосованной бесчисленными шрамами и рубцами! Хлестнувшая по лицу ветка едва не вызвала у меня громкий болезненный возглас.
Шесть Герцогов Ада!
Когда мы выберемся отсюда, это пройдоха Покран ответит за свою шутку.
– Хотел бы я знать. – задумчиво произнес барон, – есть ли во мне сейчас Древняя Кровь? Я не ощущаю ничего сверхъестественного, хотя силу чувствую в себе просто поразительную.
Голос у него был густой и сильный, подстать внешности.
Естественно, это же мой голос!
– Хватит болтать, барон ад`Гаррет! – нервно сказал я. – Это всего лишь шутка нашего крупье. Когда все закончится, вы вернетесь в свое тело, а я в свое. Так что не примеривайтесь особо к личине Сета Слотера. И поверьте, в ней далеко не так уютно, как может показаться.
– Да, конечно, милорд. Но я чувствую себя достаточно сильным, чтобы сразиться хоть с дюжиной демонов!
Этот лепет начал меня раздражать.
– И вас не пугает этот мрачный лес? Эта свинцовая темнота, скрывающая под своим пологом горящие безжалостным пламенем глаза и оскаленные пасти?
– О чем вы говорите, лорд Слотер? – великан явно поежился. – Я ничего не вижу.
– Тьму нельзя увидеть, если стоять в ней. – с неожиданной мстительностью я продолжал вгонять в него уколы страха, точно гвозди. – Но ее детей можно услышать и почувствовать. Разве вы не чувствуете, как сверлят спину их голодные глаза, в которых можно узреть отблески пламени ада? И вы не чувствуете в ночном воздухе смрадного дыхания тварей, ютящихся под покровом матери-ночи?
– Довольно, милорд! – нервно прервал меня барон. – Лес и вправду страшен, и незачем усугублять ситуацию, горяча мое воображение. И... и куда мы идем?
Я пожал плечами, что он вряд ли разглядел впотьмах.
– Покран любезно выбросил нас на тропу. И она должна куда-то привести. К человеческому жилью я полагаю. Скорее всего, это будет постоялый двор или что-то в этом роде. Не думаю, чтобы оно было далеко. Арены для Игры не так уж велики, я успел изучить мельком шары Покрана. Кроме того, наш крупье обещал, что мы не будем единственными персонажами, которые могут вступить в борьбу с Чудовищем. Они иллюзии, конечно, но их помощь может пригодиться.
– Лорд Слотер, я испытываю смутную тревогу. А что если этот мошенник Покран не сдержит свое слово? Ведь сейчас мы полностью в его власти. Он может уничтожить нас единым мановением руки!
– Вы всегда подписываете кровью документы, содержание которых не читаете? – проворчал я. – В циррографе оговаривались все правила и условия Игры. Любое нарушение их Покраном разрушит эту реальность. Магия преобразования слишком сложна и требует точного соблюдения всех формальностей и правил. Хотя, конечно, с числом жертв Игрок перестарался... впрочем, я ведь не специалист в этой области.
Барон угрюмо засопел. Несколько минут мы прошагали рядом без звука, и только затем ад`Гаррета проворчал:
– Как будто у меня была возможность что-то читать. Вы вцепились своей медвежьей лапой в мою руку и едва не отхватили мне ножом палец! ... подождите, это же теперь не мой, а ваш палец!
Я поднял руку и посмотрел на надрез сделанный церемониальным ножом. Маленький и неглубокий, Мышонку в момент подписания он, должно быть, показался смертельной раной! Странно, но царапина все еще кровоточила. Очень слабо и все же...
– Хватит ныть! – приказал я. – И, вот что, барон, отдайте мне свое... то есть мое... оружие. Я сумею управиться им лучше, чем вы, пусть и заперт в этом цыплячьем теле.
– Но-но! – заносчиво забурчал барон, неумело расстегивая ремни моей воинской сбруи. – Вы не очень-то.
Кажется, маленький мерзавец потихоньку осваивался в здоровенной оболочке Сета Слотера и начинал понимать, какое преимущество дает грубая физическая сила. Однако, он, не переча, расстегнул все пряжки сбруи и протянул мне тяжелую перевязь, увешанную оружием. Приняв ее на руки, я едва удержался от удивленного возгласа: никогда не думал, что таскаю на себе такую тяжесть. Шпага, кинжалы и пистолеты оттягивали руки.
Еще через мгновение я уже не сдержал крик ярости:
– Кровь и пепел!
– Что случилось, милорд? – встрепенулся Мышонок.
Я зло сплюнул.
Дагдомара в нательных ножнах не было. Мое лучшее магическое оружие – шесть раз проклятый серебряный кинжал – остался у Покрана. Охваченный подозрением, я поковырялся шомполом в стволе «единорога» и выкатил на ладонь пулю. Так и есть! Обычное свинцовое ядро вместо серебра или сандаловой четки!
Шпагу Тора-Бесоборца заменил в ножнах обычный клинок. Сталь показалась мне неплохой, однако баланс оружия оставлял желать лучшего. Подержав оружие в руке, я понял, что просто не управлюсь с ним теперь.
– Пррроклятье!
В сердцах я швырнул сбрую на землю.
– Оставьте мне хоть какое-нибудь оружие, лорд Слотер. – опасливо подал голос барон.
– Хорошо. Берите шпагу и эти два пистолета. Первый – обычный пистоль, разве чуть помощнее, и бьет дальше и точней. Это за счет длинного ствола. У второго стволы спарены, курки взводятся вот таким манером: видите? Щелк! Щелк! Держите рукоять крепко и не расслабляйте запястье, у «громобоя» очень сильная отдача. Кстати, вы брали уроки фехтования? Нет? Очень жаль...
Себе я оставил дагу (хоть она осталась неизменной) один «единорог» и один «громобой». Рука у Мышонка, конечно, была слабовата и дрожала, когда я пробовал прицелиться, держа «единорог» на весу, но если придется стрелять в упор, я не промахнусь. Однако, черт подери, как же тяжелы были эти пистолеты!
– Барон, я настоятельно рекомендую вам пригласить себе опытного наставника и серьезно заняться гимнастикой... когда все это закончится. Ваше тело необходимо укреплять.
– Огни! – не слушая, закричал ад`Гаррет, вытягивая вперед тяжелую лапу. – Милорд, я вижу огни! Жилье!
Я почувствовал, как колония мурашек начала шествие вдоль моего позвоночника.
– Ну что ж, кажется, с этого момента начинается веселье. – пробормотал я и, еще раз проверив наличие пороха на полках обоих пистолетов, взвел курки.
***
Как я и подозревал, полем, на котором развернется основное действие Игры, оказался постоялый двор, мрачный и жутковатый. Короб здания тяжелым утесом врезался в лес, с усилием распихивая неодобрительно шелестящие над крышей ели, и дерзко спорил, выбрасывая неровный, дрожащий свет из окон. Над крыльцом висел фонарь, тускло освещавший вывеску, на которой значилось «Отдых странника». Достаточно банальное название, впрочем, когда у трактирщиков было в порядке с фантазией?
Буквы на вывески были отлиты из меди, приклепанной на доску, изображающую что-то вроде герба. В отсветах фонаря они, отсвечивали красным, от чего надпись казалась выполненной подсыхающей кровью.
Надо же, а Игрок с большой тщательностью следит за деталями, даже за столь незначительными.
–Жуткое место. – повел могучими плечами ад`Гаррет. – Эти буквы горят, словно адские уголья!
– На то и рассчитано. – проворчал я, проверяя, легко ли выходит из-за пояса пистолет.
Убедившись, что приготовить его к бою будет несложно, я решительно взялся за бронзовый дверной молоток, болтающийся на огрызке веревки.
Невнятные голоса и неясные звуки, доносившиеся изнутри, немедленно стихли после первого же удара. Какое-то время было тихо, а затем чьи-то шаги зашаркали у самой двери. Раздался скрежет отпирающегося засова, в дверном проеме вдруг образовалось прямоугольное окно света, который тут же заслонила чья-то тень. Прямо в нос мне – в холеный породистый нос Мышонка – уперлось ребристое дуло древней аркебузы.
– Кого это черти принесли посреди ночи? – прокаркал голос, явно принадлежащий крупному и сильному мужчине. – Отвечайте, да поживее, пока я вам не утяжелил башку на полунции свинца!
Дверь еще немного приоткрылась, и на нас дохнуло теплом, запахом жареного мяса, кислого вина, пива и подгоревшего масла.
– Что себе позволяет это лесное отребье! – возмущенно пробормотал барон ад`Гаррет и на всякий случай убрал руку подальше от рукояти пистолета.
– Помолчите, барон! Принимайте правила Игры! – шикнул я. – Мы всего лишь усталые путники, которые нуждаются в приюте и отдыхе.
– Путники, да? А оружия у вас больше, чем у маленькой армии! И лошадей я что-то не приметил.
– Мы заплутали.
– Произнесите-ка мне какую-нибудь мессианскую молитву и осените себя знаком истинной веры. – после короткой заминки последовало из-за двери. – И эта... дайте клятву гостя, согласно канонам Черной Церкви!
В любой другой ситуации я уже давно бы отобрал аркебузу, надавал ее хозяину по шее, вошел внутрь и весь этот постоялый двор, включая гостей, уже метался бы в подобострастной панике, норовя угодить Сету Слотеру. Но мы были в Игре, и надлежало соответствовать роли. По крайней мере, на первых порах. Кроме того, учитывая ситуацию и мой новый облик, трудно сказать, кто бы кому надавал по шее...
Когда дверь распахнулась, оказалось, что аркебузу держит здоровенный детина, немногим уступающий ростом мне, то есть, барону в моем теле, но сложенный куда менее внушительно. Своей грузностью и массой он был обязан огромному брюху и складкам жира, а не мышцам. Плечи детины оказались достаточно узкими и рыхлыми, но вот руки его выглядели очень толстыми и мощными. Они едва ли уступали в объеме даже ручищам нынешнего ад`Гаррета. Барон явно оказался не в восторге от такого встречного-поперечного и против воли съежился. Громила тоже особенно не радовался. Угрюмо насупившись, он почти минуту глядел на нас, переводя взгляд с одного на другого, и неодобрительно морщась. В зубах его тлел трут для поджигания запала аркебузы. Наконец, детина убрал оружие и махнул рукой.
– Входите, господа хорошие. Милости, значит, просим.
Я вошел первым, машинально пригнув голову, чтобы не стукнуться о притолку, которую сейчас достал бы, разве только подпрыгнув. Со стороны это, должно быть, выглядело глупо. А вот барон, следовавший за мной, пригибаться не стал. И со всего маха врезался лбом!
Потребовалось несколько секунд, чтобы пересчитать всех собравшихся под одной крышей персонажей и прикинуть приблизительную расстановку сил. Внимательно же рассмотреть и оценить каждого я смог уже после того, как мы с Мышонком уселись за стол и потребовали подать запеченного в травах фазана, словно специально к нашему приходу дорумянивавшегося в открытой жаровне у стойки. Особого ажиотажа появление на постоялом дворе вооруженного до зубов громилы, сопровождающего мелкого плюгавого аристократишку, не вызвало. Все присутствовавшие на короткое время оторвали головы от своей трапезы, внимательно изучили нас и, почтительно кивнув головами – мне одному, продолжили ужинать. Мышонка в моем теле, судя по всему, приняли за наемного бретера. Это впрочем, меня ничуть не обидело: глядя со стороны на самого себя, я прекрасно понимал, что в угрожающей внешности Сета Слотера ничего выдающего принадлежность к дворянскому сословию, не просматривалось.
Кроме туповатого здоровяка, открывшего нам дверь, я насчитал в «Отдыхе странника» двенадцать человек. Ближе всего к нам сидели трое грубоватых на вид молодцов. Судя по их унылой трапезе и простецким физиономиям, это были не мастеровые и даже не подмастерья. Несмотря на одежду городского покроя, вся троица явно выбралась из какой-то глухой деревеньки. Чуть поодаль от деревенских парней уплетали свой ужин еще двое мужчин.
Первый был одет по-дорожному, но достаточно богато. Он напоминал провинциального торговца, выбравшегося в город для того, чтобы заключить несколько новых сделок с поставщиками, или наоборот, договориться с постоялыми дворами или тавернами о поставках деревенского вина. Род занятий молодого парня, орудовавшего ложкой рядом с ним, хмуро поглядывая по сторонам исподлобья не вызывал сомнений. Узловатые предплечья, покрытые длинными шрамами от порезов, плотно сбитые костяшки пальцев, угрюмо выдвинутый вперед подбородок выдавали в нем опытного драчуна. Сделав вид, что уронил нож, я слазил под стол и убедился, что за пояс парня заткнут длинноствольный пистолет с колесным замком, а к скамье прислонена короткая гейворийская сабля в потертых ножнах. Оружие, не требующее филигранного мастерства, но в умелых руках, благодаря удачному сочетанию баланса и тяжести клинка, весьма опасное. Телохранитель.
Из всей компании этот парень внушил мне наибольшее доверие.
В дальнем углу уныло тянули дешевое вино две трактирные девицы. При нашем появлении они заметно оживились, но, не дождавшись никаких знаков внимания, скисли. Низкий статус не позволял им самим подойти и предложить себя высокородным нобилям, какими выглядели мы с Мышонком, а иной платежеспособной публики здесь, если не считать торговца, да еще одного мужчины, одиноко сидевшего за столом у камина, не усматривалось. Оба, видать, тоже не купились на дешевые прелести лесных нимф.
... дешевые прелести?
Присмотревшись к девицам, я немало удивился: несмотря на отсутствие макияжа и скудный гардероб, обе девушки были очень даже ничего. Впрочем, «очень даже ничего» это еще мягко сказаны. Девицы были просто на диво хороши – молодые, свежие, с чистой кожей и ладными аппетитными фигурами. Буйные копны волос нуждались в руке мастера, что ничуть не портили естественной дикой красоты девушек. Уж в этом я-то разбирался прекрасно! Пару раз девицы с надеждой улыбнулись, и стало заметно, что зубы у обоих в прекрасном состоянии: ровные, белые, а главное – все на месте, что большая редкость для простолюдинов. Такие цыпочки должны бы крутиться в высшем свете, охмуряя цвет аристократии Ура. В интерьер затерянного в лесу постоялого двора они совершенно не вписывались.