Это был маленький старичок, весьма задиристого вида, с пучками серых волос, торчавших прямо из середины лба. У него была репутация серьезного, одаренного богатым воображением ученого. Он разделял ее с несколькими самыми аккуратными жилетами во всем Лондонском университете. Тот, что был на нем в тот момент и противостоял внушительному напору живота, был сшит из старинной парчи с изображением бабочки ивовой переливницы на пуговицах.
   - Вы знаете, какая задача стоит перед моей группой, - начал он голосом, который век тому назад Арнольд Беннетт отнес бы к берущим начало из пяти городов. - Мы пытаемся изучать язык пришельцев, не зная, есть ли таковой у них. Но это единственный способ проверить. Можно говорить о некотором прогрессе, который мой коллега Уилфред Брегнер продемонстрирует нам через пару минут.
   А я пока сделаю кое-какие общие замечания. Наши пришельцы, эти двое ребят с Клементины, не понимают, что такое письмо. У них нет письменности. Это ни в коей мере не относится к их языку вообще - многие языки африканских негров были впервые записаны лишь белыми миссионерами. Примерами мбгут служить языки эфик и йоруба из группы суданской, к слову практически не упоминаемые сегодня. Я говорю все это вам, друзья, потому что до тех пор, пока не появится идея получше, я буду относиться к пришельцам как к паре африканцев. Это может дать свой результат и уж куда как лучше, чем относиться к ним как к животным. Вы, может быть, помните, что первые исследователи Африки считали негров гориллами… Если мы все же обнаружим, что они действительно имеют язык, предлагаемый мною подход мог бы избавить нас от ошибок, допущенных романцами.
   Я уверен, что у наших толстяков есть язык, - и вы, господа из прессы, можете процитировать меня в данном случае, если пожелаете. Вы бы только послушали, как они пыхтят вместе. И это не просто пыхтение. Мы это поняли из наших записей и распознали 500 различных звуков, хотя, возможно, многие из них одинаковые, но воспроизведены в разных тонах. Вероятно, вам известно, что существуют земные языковые системы. Такие, как, э-э, сиамская и кантонезийская, которые используют шесть акустических тонов. А от этих ребят можно ожидать и еще больше, судя по тому, как легко они варьируют звуковым спектром.
   Человеческое ухо не воспринимает вибрации с частотой больше чем примерно 24000. Эти же парни способны, по нашим исследованиям, производить колебания частотой в два раза больше - как наша земная летучая мышь или рангстедианская кошка. Итак, еще одна проблема: если мы хотим войти с ними в контакт, мы должны сделать так, чтобы они не выходили за пределы воспринимаемой нами длины волн. Исходя из этого они, вероятно, должны изображать своего рода пиджин - язык, который был бы нам понятен.
   - Я протестую, - выпалил статистик, которому до сих пор приходилось довольствоваться тем, что сидеть молча и чесать свой язык о зубы. - Вы теперь кричите и приводите нас к выводу, что мы стоим по развитию ниже их?
   - Ничего подобного я не говорил. Я только утверждал, что их диапазон звуков гораздо выше и шире, чем наш. А теперь мистер Бребнер продемонстрирует вам несколько фонем, которые мы предварительно выделили.
   Мистер Бребнер поднялся и встал, покачиваясь с боку на бок от приземистого Бодли Темпла. Ему было около двадцати пяти - стройная фигура, светло-русые волосы; костюм с откинутым капюшоном. Его лицо залилось тонким румянцем от смущения перед публикой, но говорил он хорошо.
   - Вскрытие умершего чужеземца многое нам раскрыло об их анатомии. Если бы вы прочли довольно длинный отчет, то узнали бы из него, что наши друзья обладают тремя отверстиями, через которые они и производят столь характерный шум. Все эти шумы являются составляющими их языка, как мы предполагаем, если у них вообще есть язык.
   Во-первых, на одной из голов есть своего рода ротовое отверстие, которое связано с органами обоняния; и хотя оно выполняет дыхательные функции, главная его роль заключается в поглощении пищи и воспроизведении того, что мы называем звуками.
   Во-вторых, у наших друзей есть шесть дыхательных отверстий. По три с каждой стороны, расположенные на теле повыше шести конечностей. В настоящее время мы их характеризуем как ноздри. Они представляют собой щели губоцветочной формы и, несмотря на то что они никак не соединены с голосовыми трубками, как ротовые отверстия, эти ноздри производят широкий спектр звуков.
   В-третьих, наши подопечные издают определенные наборы звуков через прямую кишку, расположенную на второй голове.
   Их вид речи состоит из звуков, выдаваемых всеми этими отверстиями по очереди, или любыми двумя вместе, или тремя, а то и всеми восемью одновременно. Потом вы увидите, что те несколько звуков, которые я вам продемонстрирую, относятся к самым легким. Магнитофонные записи всего диапазона звуков, конечно, доступны для вас, но они еще не вполне доработаны.
   Первое слово - это иннноррр-инк.
   Чтобы произнести это слово, Уилфорд Бребнер вывел в передней части своего горла какой-то легкий храп, расширив его тонким писком, представленным здесь как «инк» (все формы чужеземного языка, напечатанные в этой книге, следует воспринимать как нечто очень приблизительное).
   Бребнер продолжил свое изложение:
   - Инннорррр-инк - слово, зарегистрированное нами несколько раз в различных контекстах.
   Доктор Бодли Темпл выделил его впервые в прошлую субботу, когда пришел к нашим друзьям со свежей капустой. Второй раз мы отметили его в субботу, когда я достал пачку жевательной резинки и дал по пластику доктору Темплу и Майку. Мы не слышали его до вторника после полудня, когда оказалось, что у них нет еды. Главный хранитель, Росс, вошел в клетку, где находились в это время и мы, когда оба существа хором произнесли этот звук.
   Поэтому нам кажется, что это слово должно быть выражением негативных эмоций, так как произносилось, когда они отказывались от капусты, когда им не была предложена жевательная резинка, которую они могли принять за еду, и когда они увидели Росса, который мешает им, убирая клетку.
   Тем не менее вчера Росс принес им ведро речной грязи, которую они любят, и мы опять услышали «иннноррр-инк», несколько раз в течение пяти минут. Исходя из этого мы считаем, что это слово относится к какой-то разновидности человеческой деятельности: возможно, ношение чего-либо, в дальнейшей работе мы уточним его значение. Из этого примера вы могли заметить, через какой процесс отбора проходит у нас каждый звук.
   Ведерко с речной грязью выделило для нас еще одно слово. Оно звучит как «уип-буит-бион» (короткий свист в сопровождении двух надутых губных звуков). Мы его услышали также, когда им были предложены грейпфруты, овсянка с кусочками банана - блюда, по отношению к которым они проявляли некоторый интерес и энтузиазм, и еще когда мы с Майком уходили вечером.
   Мы считаем, это своего рода знак одобрения.
   Еще нам кажется, что мы знаем и знак неодобрения, хотя слышали его дважды. Один раз он был сопровожден жестом неодобрения, когда один из смотрителей задел нашего друга струей воды из шланга. В другой раз - мы предложили им рыбу, приготовленную немного сырой. Как вы можете понять, они скорее всего вегетарианцы. Звук был…
   Бребнер извинился, посмотрел на миссис Вархун, выдыхая серию обескураживающих звуков, похожих на треск выходящих газов, завершая вдохом при широко раскрытых губах:
   - Бббр-бббр-бббр-бббр-аааах.
   - Действительно, звучит недоброжелательно, - произнес Темпл.
   Еще не прошла волна изумления, как раздался вопрос одного из репортеров:
   - Доктор Темпл, это все, что вы можете нам показать из вашего прогресса?
   - Вам была представлена приблизительная картина того, чем мы занимаемся.
   - Но у вас нет ни одного отдельного слова. Почему вы не сделали так, как сделал бы любой, даже непрофессионал в этом деле? Пусть они посчитают, назовут свои части тела и ваши. Тогда вы по крайней мере будете знать, с чего начать, вместо этих ваших абстрагированных «ношений чего-либо».
   Темпл посмотрел на бабочек на своем жилете, пожевал губами и потом сказал:
   - Молодой человек, непрофессионал, конечно, и может думать так. Но я отвечу непрофессионалу и вам тоже, что составление своего рода словаря возможно, если ваш противник-чужеземец готов начать с вами разговор. Эти два парня ни в коей мере не заинтересованы в общении с нами.
   - Почему бы вам тогда не занять этим компьютер?
   - …Ваши вопросы становятся все глупее. Видите ли, для такой работы необходим разум. Какого черта здесь вообще нужен компьютер? Он не умеет думать, не умеет различать фонемы, которые почти не имеют разницы для нас. Все, что нам нужно, - это время.
   Вы себе не можете представить, не может и ваш гипотетический непрофессионал, какие трудности стоят перед ними и нами, когда нам приходится думать категориями, которыми никто еще из людей не думал до нас. Задайте себе вопрос: что есть язык? И ответом будет: язык - человеческая речь. Поэтому мы не просто исследуем, но мы изображаем что-то новое - нечеловеческую речь.
   Репортер угрюмо кивнул. Доктор Темпл был раздражен и, пыхтя, сел; встал Латтимор. Он сдвинул на кончик носа очки и заложил руки за спину.
   - Как вам известно, доктор, я новичок в этом кругу, поэтому надеюсь, что вы поймете, что я задаю свой вопрос от чистого сердца. Моя позиция такова. Я скептик. Я знаю, что мы исследовали всего триста планет во Вселенной и осталось еще неисследованными миллионов эдак несколько, но я все же считаю, что триста - это уже что-то. Ни одна из них не произвела на свет форму жизни, обладающую хотя бы половиной того разума, который имеется у моей кошки.
   Это подсказывает мне предположение, что человек уникален во Вселенной.
   - Должно быть, это останется лишь предположением.
   - Я тоже так думаю. Сейчас я не намерен восстанавливать ряды доказательств отсутствия иной разумной жизни во Вселенной - человек всегда был одинок и никогда не страдал от этого; с другой стороны, если вдруг где-то все же объявится какой-нибудь разум, я его поприветствую с удовольствием не меньшим, чем приветствую другого человека, с условием, если тот будет хорошо себя вести.
   Но что за бредовая идея пришла кому-то в голову - притащить с собой пару переросших боровов, валяющихся в собственных испражнениях, чего не позволила бы себе последняя свинья на Земле, будь у нее такая возможность, и настаивать на доказательствах их разумности…
   Чушь какая-то. Вы сами только что сказали, что эти боровы не выказывают ни малейшего интереса к общению с нами. Замечательно, в таком случае, не явный ли это признак отсутствия у них даже намека на разум? Кто в этой комнате может сказать честно, что хотел бы иметь этих свиней в своем собственном доме?
   В зале опять поднялось волнение. Все вертелись и спорили, скорее не с Латтимором, а друг с другом. В конце концов голос миссис Вархун раздался над всей этой суматохой:
   - Лишь сочувствие, мистер Латтимор, могу испытывать к вашей позиции, и я очень рада, что вы согласились присутствовать на нашем собрании. Но отвечу на ваши вопросы очень кратко: как жизнь принимает множество различных форм, так и мы должны признавать, что и разум может принимать не одну форму. Мы не можем постичь другую форму разума. Мы только знаем, что она расширит границы нашей мысли и понимания так, как не смогло бы ничто другое. Поэтому, если мы думаем, что нашли такой разум, мы должны проверить это, если даже на попытку уйдут годы.
   - Именно это я и хотел сказать, мадам, - не сдавался Латтимор. - Если бы разум был, нам не потребовались бы годы для того, чтобы обнаружить его. Мы узнали бы его сразу, будь он даже в форме реки.
   - А как же вы тогда объясняете космический корабль на Клементине? - спросил Джеральд Боун.
   - Я не обязан это объяснять. Эти большие свиньи сами должны быть способны объяснить это. Если они его построили, почему они не нарисовали его, когда мы им дали карандаши, бумагу?
   Теперь вопрос задал Бребнер:
   - А их язык, как вы объясните его?
   - Мне понравились ваши животные имитации, мистер Бребнер, - добродушно заметил Латтимор. - Но если честно, со своей кошкой куда как легче разговаривать, чем с вашими боровами.
   Эйнсон заговорил первый раз. Он говорил резко, раздраженный тем, что какой-то выскочка смеет умалять его открытие.
   - Все это хорошо, мистер Латтимор, но вы многое легко обходите. Мы знаем, что ВЗП обладают определенными привычками, которые весьма неприятны по нашим понятиям. Но друг с другом они ведут себя не как животные, они друзья, товарищи. Они общаются. И что вы можете возразить на присутствие космического корабля?
   - Возможно, это и есть корабль. Мы не знаем. Может быть, они - просто живой скот, который взяли с собой настоящие космические путешественники, чтобы потом съесть. Я не знаю, но вы тоже не знаете, вы избегаете очевидных объяснений. Откровенно говоря, если бы я был ответственным за эту операцию, я бы выразил вотум недоверия капитану «Мариестоупса», а особенно главному исследователю за то, что они вытащили на всеобщее обозрение такие сырые факты исследования.
   В комнате начал просыпаться вулкан. Лишь лица репортеров немного повеселели. Сэр Михали наклонился вперед и объяснил Латтимору, кто был Эйнсон.
   Лицо Латтимора вытянулось:
   - Мистер исследователь Эйнсон, боюсь, что я должен принести вам свои извинения за то, что не узнал вас. Если бы вы пришли до начала собрания, мы могли бы быть представлены.
   - К несчастью, этим утром моя жена…
   - Но я продолжаю настаивать на том, что уже сказал. Отчет о случившемся на Клементине поражает своим дилетантством. Условленная вами неделя для разведки на планете истекла к тому времени, как вы обнаружили этих животных около космического корабля. И вместо того, чтобы отступить от расписания, вы просто перебиваете почти всех их; делаете несколько снимков места и убираетесь восвояси. Но этот корабль, может быть, всего лишь своего рода грузовик для скота, а скот выпустили поваляться; тем временем в каких-нибудь двух милях в долине мог быть настоящий корабль, с настоящими двуногими, как мы, людьми, - как говорит миссис Вархун, - за общение с которыми мы бы отдали все на свете.
   Я очень сожалею, мистер Эйнсон, но ваши доводы здесь больше и больше вязнут, просто из-за вашей плохой работы на месте.
   Эйнсон густо покраснел. Что-то ужасное случилось в комнате. Все были против него. Все - он знал это, не глядя на них, - сидели молча в одобрении сказанного Латтимором.
   - Вам легко тут сейчас так говорить, - сказал он. - Похоже, вы не осознаете беспрецедентность происходившего. Я…
   - Я очень хорошо осознаю всю беспрецедентность этого события. Я говорю о том, насколько все это было беспрецедентно, и поэтому вы обязаны были быть более внимательным. Поверьте мне, мистер Эйнсон. Я читал фотостаты отчета экспедиции и внимательно рассматривал сделанные фотографии, и у меня появилось ощущение, что все это выглядело скорее как большая увеселительная охота, чем экспедиция, оплачиваемая государством.
   - Я не был ответствен за убийство ВЗП. С ними столкнулся патруль, поздно возвращавшийся на корабль. Они хотели познакомиться с пришельцами поближе, но те напали на них, и матросы были вынуждены стрелять в целях самозащиты. Вам следует перечитать отчет.
   - Эти боровы не кажутся такими уж порывистыми. Мне не верится, что они напали на патруль. Я думаю, что они пытались убежать.
   Эйнсон огляделся в поисках поддержки:
   - Я обращаюсь к вам, миссис Вархун. Разумно ли пытаться предположить, как эти существа вели бы себя в естественной для них обстановке, глядя на их безразличное поведение в заключении?
   Миссис Вархун почувствовала немедленную симпатию к Брайану Латтимору, она любила сильных мужчин.
   - А какие у нас есть еще факты для их обвинения? - спросила она.
   - У вас есть отчеты, вот что. Полный набор для вашего изучения.
   Латтимор возобновил атаку:
   - В этих отчетах, мистер Эйнсон, пересказ того, что вам сообщил начальник патруля. Он надежный человек?
   - Надежный? Да, он достаточно надежный. Знаете ли, мистер Латтимор, в этой стране идет война, и мы не всегда можем выбрать тех людей, которых хотели бы.
   - Понимаю. А как звали этого?
   - А действительно, как звали его? Молодой, мускулистый, довольно замкнутый. Неплохой парень. Хорттон? Халтер? В более спокойной ситуации он бы сразу вспомнил. Наблюдая за своим голосом, Эйнсон сказал: - Вы найдете его имя в письменном отчете.
   - Хорошо, хорошо, мистер Эйнсон. Очевидно, у вас есть свои ответы. Я говорю о том, что вам следовало бы возвратиться с большим количеством ответов. Видите ли, вы здесь своего рода ключевой человек, не так ли? Вы - главный исследователь. Вы были специально подготовлены для такого рода ситуации. Я бы сказал, вы наделали нам много сложностей, представив недостаточные или даже противоречивые данные.
   Латтимор сел, оставив Эйнсона стоять.
   - Сама природа данных противоречива, - начал Эйнсон. - Ваша задача разобраться с ними, а не отвергать их. И нам не надо какого-то упрека. Если у вас есть какие-либо жалобы, то они должны быть обращены к капитану Баргероуну. За все дело был ответствен капитан Баргероун, а не я. А да, того парня, который был начальником патруля, звали Квилтером. Я только что вспомнил.
   Джеральд Боун заговорил сидя.
   - Вероятно, - сказал он, - в этой выдающейся компании мне следует сказать, что я - всего лишь писатель. Но одна вещь, касающаяся вас, меня серьезно обеспокоила.
   Мистер Латтимор говорит, что вам следовало бы возвратиться с Клементины с большим количеством ответов. Может быть, это и так. Но мне кажется, что вы вернулись с несколькими предположениями, которые были всеми приняты, так как исходили от вас, хотя и не были подтверждены как факты.
   Эйнсон сжал кулаки и стоял с сухими от волнения губами, ожидая, что случится. Он снова был уверен, что все до одного хищнически впивались в его слова.
   - Мы знаем, что ВЗП были найдены у реки на Клементине. Все также, кажется, согласны, что они не аборигены этой планеты. Насколько я понимаю, это предположение исходило от вас. Так ли это?
   Этот вопрос помог Эйнсону. Он мог на него ответить.
   - Предположение действительно мое, мистер Боун, хотя я назвал бы это скорее заключением, чем предположением. Я могу это запросто объяснить даже непрофессионалу. Эти ВЗП принадлежат кораблю, будьте в этом уверены. Их экскрементами корабль был переполнен, просто забит. По нашим подсчетам, это где-то тридцатидневное скопление. В качестве дополнительного свидетельства выступает внешняя форма корабля, напоминающая самих этих существ.
   - Вы бы сказали, что «Мариестоупс» имеет форму обыкновенного дельфина. Но это ничего не говорит о проекте инженеров, создававших его.
   - Будьте так любезны, выслушайте меня до конца. Мы не обнаружили другого вида млекопитающих на В12 - Клементине, как ее теперь называют. Мы не обнаружили животных больше, чем двухдюймовая бесхвостая ящерица, и насекомых, превышающих размерами обыкновенную землеройку. В течение недели, производя стратосферные съемки дня и ночи, мы обследовали планету весьма тщательно, от полюса до полюса.
   За исключением рыбы в морях, мы пришли к выводу, что на Клементине нет формы жизни, заслуживающей нашего внимания, кроме этих великанских созданий, весящих двадцать земных камней. И они сидели группой около космического корабля. Ясно, что это абсурд - считать их местными обитателями.
   - Вы нашли их у реки. Почему бы не предположить, что они - водные животные, большую часть времени проводящие в море?
   Эйнсон открыл и тут же закрыл рот.
   - Сэр Михали, эта дискуссия затрагивает вопросы, которые непрофессионал едва ли - я имею в виду, нет никакой надобности удовлетворять…
   - Верно, - согласился Пацтор. - Тем не менее я думаю, у Джеральда интересная точка зрения. Вам не кажется, что следует проработать версию, что эти ребята, может статься, водные обитатели?
   - Как я уже сказал, они пришли из корабля. И это конечный вывод, это мое мнение как очевидное, - произнося это, Эйнсон обвел воинственным взглядом аудиторию; когда он встретился глазами с Латтимором, тот заговорил:
   - Я бы сказал, у них есть признаки морских животных, исключительно как непрофессионал конечно.
   - Возможно, они водные на своей собственной планете, но это не может иметь никакого отношения к тому, что они делали на Клементине, - сказал Эйнсон. - Что бы вы ни говорили, их корабль - это космический корабль, а следовательно, у нас в руках разумные существа.
   Михали пришел к нему на помощь и объявил следующий доклад, но было очевидно, что вотум недоверия был выражен главному исследователю Эйнсону.
 

Глава 7

 
   Солнце, подчиняясь неумолимому закону природы, уплывало за горизонт в свои покои. В это время сэр Михали Пацтор, надев свой обеденный костюм, вышел встречать приглашенного на обед гостя.
   Минул уже месяц с того дня, когда произошло это печально памятное собрание в зоопарке, где Брюс Эйнсон получил своего рода интеллектуальную пощечину.
   И ситуация с тех пор вряд ли изменилась к лучшему. Доктор Бодли Темпл записал огромное количество фонем, произносимых инопланетянами, но ни одной из них не был найден точный эквивалент в английском языке. Латтимор развил и конкретизировал в различных печатных изданиях свою точку зрения, которую он высказывал на том собрании. Джералд Боун - предательски, как считал Пацтор, - написал об этом собрании злобную сатирическую заметку для журнала «Панч».
   Однако это все мелочи. Главное то, что дело не двигалось с места. Не двигалось главным образом потому, что инопланетяне, запертые в своей гигиенической клетке, не проявляли к людям никакого интереса и не выражали никакого желания вступить с ними в контакт. Их недружелюбие имело отрицательное воздействие на людей, работающих с ними, время от времени гнетущая тишина в помещении нарушалась взрывами жалобных сентенций, как будто эти люди, подобно коммунисту-миллионеру, ощущали потребность объяснить кое-какие деликатные моменты в своей деятельности.
   Безразличие инопланетян к людям вызывало сильное раздражение и у обычных посетителей зоопарка.
   Инопланетянин, обладающий интеллектом, - неважно, какую он имел внешнюю форму, - мог бы вызвать обильный интерес у человека разумного - homo sapiens. Общение с ним отвлекало бы человека от мрачных мыслей о мировых катаклизмах, о проигрываемой войне с Бразилией, о резко возросших налогах - следствии войн и возросших межпланетных перевозок. Постепенно толпы людей, стоявшие часами в очереди, чтобы посмотреть на инопланетян, к полудню стали редеть (и действительно, пришельцы почти не двигались и внешне мало отличались от земных бегемотов, да к тому же им нельзя было бросать орехи - а вдруг окажется, что это совершенно разумное существо). И люди опять потянулись к вольеру номер III, где содержались животные - обитатели Солнечной системы, которые ежечасно предавались групповым совокуплениям.
   Так получилось, что Пацтор подумал о совокуплении как раз в тот момент, когда он проводил в свою скромную столовую свою гостью, миссис Хилари Вархун; во всяком случае, если не думал, то вспоминал со странной улыбкой, каким фантазиям он предавался за полчаса до прихода миссис Вархун. Но нет, не так сильно на него подействовали чары этой женщины, да и мистер Вархун, по слухам, был слишком влиятельным и мстительным человеком. К тому же сэр Михали не чувствовал в себе достаточного потенциала, чтобы решиться сорвать этот запретный плод, хотя слово «запретный» и является одним из наиболее заманчивых в английском языке.
   Она села за стол и перевела дух.
   - Как приятно хоть немного расслабиться. У меня сегодня был отвратительный день.
   - Много суеты?
   - Я проделала большую работу. Но я ничего не довела до конца. Я испытываю гнетущее ощущение провала.
   - Ты, Хилари? Ты вовсе не походишь на неудачника.
   - Я имела в виду не столько в личном плане, сколько в общечеловеческом. Хочешь, чтобы я поразмышляла вслух на эту тему? Я бы хотела поразмыслить вслух.
   Он вскинул руки в шутливом протесте:
   - Я всегда считал, что цивилизованное общение подразумевает поощрение собеседника к высказыванию вслух. И я всегда с неизменным интересом слушаю тебя.
   На столе стояли три шаровидные духовки для приготовления пищи. Как только она начала говорить, он открыл холодильник, стоявший по правую руку от него, и начал перекладывать его содержимое в эти духовки: на первое будет подан лосось из Женевского озера, затем бифштекс из мяса антилопы канны, доставленного этим утром из Кении, с гарниром из экзотической спаржи, выращиваемой на Венере.
   - Когда я говорю о своем ощущении всеобщего провала, - сказала миссис Вархун, усиленно налегая на сухое шерри, - я отлично осознаю, что это звучит довольно претенциозно. «Кто я такой, чтобы противопоставлять себя столь многим?» - как однажды сказал Шоу, правда, в другом контексте. Просто встает все та же старая проблема определений, которая с появлением этих инопланетян предстала в новом драматическом ракурсе. Вероятно, мы не сможем наладить с ними контакт, пока не договоримся между собой, каковы же основные признаки цивилизации. И не надо изображать учтивость на своем лице, Михали, я знаю, что в понятие цивилизации не входят обычаи лениво дремать в куче собственных экскрементов - а впрочем, будь здесь сейчас какой-нибудь гуру, он, возможно, доказал бы обратное.