Олдридж Рэй. Машина-Орфей

   – Не знаю, – сказал он смиренно. – Видимо, ничего уже не сделаешь.
   Она посмотрела на него странным взглядом, в котором читались сразу и гнев, и жалость.
   Он не мог вынести этого взгляда, поэтому закрыл глаза, не желая даже знать, что говорит ему этот взгляд.
   В следующий момент голова его резко отлетела назад, потому что она ударила его рукой в перчатке по щеке.
   Он дотронулся до пораненной губы и посмотрел на нее в таком остолбенении, что не мог говорить.
   Она улыбнулась холодной, но невымученной улыбкой.
   – Теперь мы в расчете, – сказала она.
   К его вящему изумлению она наклонилась над ним и поцеловала… легчайшим прикосновением губ.
   Потом она взяла шлем и натянула его на голову.
 
   Руиз нашел кусок полусгнившей веревки и завязал один конец петлей у себя на шее. Он воспользовался виброножом, чтобы так подточить волокна веревки, что они держались только на нескольких ниточках. Другой конец веревки он вручил Низе.
   – Я твой пленник, – сказал он с улыбкой, полной надежды.
   Потом он критически ее осмотрел. Кончики ее волос свисали по спине на большую длину, чем у гетмана. Он взял вибронож и срезал их. Он спрятал вибронож в рукаве и стянул манжет потуже.
   Она была настолько хорошо замаскирована, как он даже и не смел надеяться. На самом деле, если бы не изуродованный труп, который лежал между ними, он по-прежнему считал бы, что Желтый Лист смотрит на него через прорези страшной омерзительной маски. Царская осанка Низы показалась ему жутким подобием презрительной и горделивой походки гетмана, настолько убедительным, что он поневоле вздрогнул.
   – Послушай, – сказал он, – ты должна ходить так, словно ты собственница всего мира, словно все остальные люди – дерьмо, налипшее тебе на сапоги. Ты сможешь так сделать?
   – Конечно, – сказала она, – я тебе хочу напомнить, что в течение большей части моей жизни отношение мое к людям и миру было именно таким – до совсем недавнего времени, собственно говоря.
   – Я забыл, – сказал он, широко улыбаясь. – Ну, тогда хорошо. Ты должна помнить еще и о том, чтобы ни в коем случае не разговаривать. Когда мы выйдем на открытое пространство, родериганцы станут использовать против нас шарики-шпионы или мониторы слежения на дальних дистанциях, поэтому нам надо сыграть наши роли в совершенстве. Не важно, что произойдет, не важно, что буду делать я, – ты должна вести себя в точности так, как вела себя гетман.
   – Я запомню, – они немного помолчали. Потом она снова заговорила.
   – Мне так радостно видеть, что ты стал немного похож на прежнего себя, Руиз Ав. Ты казался мне таким холодным, таким отдаленным, с тех пор, как мы покинули Моревейник, – я едва знала, что тебе сказать. Наверное, в твоем мире снов случилось что-то приятное – что-то, что тебя немного вылечило.
   Голос ее звучал неуверенно, словно она и радовалась и все-таки была настороже.
   – Да… это был приятный сон, – сказал Руин, думая о Лиил и ее приятной выдуманной жизни. Он очень надеялся, что Низа не станет допрашивать его дальше. Хотя он устал от того, что ему все время приходилось говорить неправду, он все же не видел никакой необходимости в том, чтобы сказать ей про Лиил.
   Но она больше ни о чем не спрашивала, и чуть погодя он сказал:
   – Надо идти. Ты иди первая и веди меня, а я послушно последую.
   Потом он заставил еще одним куском сгнившей веревки связать себе руки за спиной, чтобы все выглядело так, что у него нет никаких возможностей бежать или сопротивляться. Если он будет вести себя аккуратно и не двигать руками.
   – Еще одно, последнее, – сказал он. – Если что-нибудь пойдет совсем скверно или если меня поймают или убьют, постарайся сбежать. Броня сможет защитить тебя от попадания практически любого оружия, если не считать выстрела из энергомета почти в упор. У тебя будет шанс убежать.
   Он не посоветовал ей никакого места на острове, где она могла бы найти убежище, потому что его скорее всего просто не было. И все же он хотел бы, чтобы она жила как можно дольше.
   Она кивнула, и страшная маска сверкнула в ответ.
 
   Геджас расхаживал беспокойно взад-вперед под орудийной аркой, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть на свои экраны мониторов.
   Его устройство слежения предупредило его низким мелодичным сигналом, когда зашевелилось вживленное в мозг Желтого Листа устройство, когда оно стало перемещаться в пространстве. Ему показалось, что это слишком уж быстро. Он ожидал, что ему придется стоять лагерем в холмах долгое время, как минимум несколько дней. Он нетерпеливо ждал перед другим экраном, который должен был включиться, когда шарик-шпион перед пещерой начал бы передавать изображение. Шарик пока парил над входом в туннель.
   Когда Желтый Лист появилась из туннеля, ведя безумца на веревке, затянутой петлей-удавкой, он почувствовал волну облегчения, которая омыла все его существо. Он не очень раздумывал над тем, что произошло с женщиной с примитивной планетки, но потом его внимание привлекла какая-то странность в походке Желтого Листа. Она, казалось, шла с большей легкостью, с большей сексуальной притягательностью, словно ее бедра были смазаны маслом. Облегчение, которое он сперва почувствовал, сменилось бешеной завистью. Она наверняка устроила себе поблажку, потребовала от безумца, чтобы он ее удовлетворил, там, в пещере виртуального Компендия.
   Он сказал себе, что гнев его вызван тем, что она так легко рискнула интересами Родериго. А что, если бы безумец причинил бы ей вред или убежал бы? Он был быстрым и сильным и таким опасным, какими бывают только люди, которым абсолютно нечего терять. Но сейчас Руиз Ав шел, понурив голову, словно был абсолютно истощен. Он даже спотыкался.
   Когда Геджас стал особенно тщательно думать о том, что именно Желтый Лист и безумец делали вместе, он немедленно повернулся к ближайшему охраннику и прокричал ему:
   – Приготовьте землеходы. Мы встретим гетмана на пляже, на берегу.
   Он подошел к центру лагеря, где его пленники сгрудились возле обогревателя, пытаясь сохранить тепло и не окоченеть. Маленький оранжевый человечек все еще лежал на земле, глаза его были полуоткрыты, он едва мог идти..
   – Встать, – сказал Геджас, – идем.
   Старый толстый фараонец показал жестом на оранжевого человечка.
   – А как с ним быть, хозяин?
   Он бы пришиб любого обычного пленника за такой вопрос, но он удержался от приведения в исполнение своего желания, вспомнив, что фараонец – часть приманки, которую они держали перед носом работорговки Кореаны.
   – Оставим его, – сказал он и отвернулся.
 
   Снаружи ночь была такой ясной, а звезды такими яркими, что они светили на тропинку.
   К тому времени, когда Низа и Руиз подошли к лагерю, родериганцы и остальные пленники давным-давно ушли. Кроме примятых травы и кустов единственными следами их пребывания там были ошметки мусора: обертки от еды, коробки из-под вооружения, куски бумаги – и простертое тело повара Эйндиукса. Сперва Руиз решил, что маленький оранжевый человечек просто мертв, но, когда они проходили мимо, Эйндиукс перекатился и слабо улыбнулся Руизу. На груди Эйндиукса Руиз заметил металлический блеск медицинской прилипалы – видимо, Дольмаэро дал ее коку.
   Руиз устоял перед желанием остановиться. Он не знал даже, что он мог бы сделать для бывшего кока. Скорее всего, ничего. Но в любом случае он не смел сделать ничего такого, что Геджас счел бы подозрительным и нехарактерным для гетмана. Наверняка вот так остановиться и помочь брошенному пленнику – совершенно не в духе того, – что могло бы в таком случае прийти в голову Желтому Листу.
   Низа хорошо играла свою роль, она даже не оглянулась, когда они проходили мимо Эйндиукса.
   Руиз был уверен в том, что их наблюдают и следят за каждым их движением. Чем больше он думал про это, тем глупее казался его план – слишком уж оптимистически он его задумал. Разве мог человек вроде Геджаса, который всю свою жизнь с маниакальным напряжением изучал гетмана, попасться на удочку такого примитивного обмана? Руизу становилось все легче играть подавленного пленника, но, к сожалению, не его актерские способности решали в данном случае дело.
   Они по-прежнему спускались по тропинке к воде, и теперь Руиз услышал с одной стороны тропинки какой-то шорох. Он решил, что это свидетельствует о присутствии родериганских охранников. Он от всей души надеялся, что охранник окажется настолько неосторожным, что подойдет к ним до того, как они доберутся до воды.
   Кореана следила за берегом через свой световой умножитель. Десять минут назад на берегу показались призрачные фигуры родериганцев, а теперь они устроились на террасе над отметкой самого высокого уровня прилива. Четыре землехода расположились оборонительной линией, и она увидела весьма изощренные и современные военные машины, которые аркой разместились над блестящими металлическими спинами землеходов.
   – Нет так уж плохо, – сказала она, рассеянно жуя нижнюю губу. – Кажется, у нас небольшой огневой перевес. Но где же он?
   Мармо холодно покачал головой, как всегда занятый своей вечной игрой с сопроцессорами. В последнее время старого пирата, казалось, все меньше и меньше интересовал реальный мир. Кореана потихоньку думала о том, что он становится обузой. Она минуту рассматривала его, и он быстро поднял голову.
   Все еще неплохо реагирует, все еще настороже, подумала она и вернулась к световому умножителю.
   – Где он? – прошептала она.
 
   Заря только что замерцала над восточным горизонтом, когда Руиз и Низа оказались на последнем гребне холмов и посмотрели вниз на берег, где Геджас заново разбил лагерь. Под орудийной аркой крошечная фигурка Геджаса нависла над голубоватыми экранчиками его приборов. Трое оставшихся пленников ждали в пятидесяти метрах дальше, сбившись мрачной кучкой.
   – Пожалуйста, хозяин, дай мне передохнуть, – сказал Руиз умоляющим тоном на тот случай, если их подслушивали. Он драматически упал на колени и понурил голову. Тропинка здесь проходила сквозь высокую прибрежную траву, которая в таком положении доходила Руизу до груди.
   Низа кивнула равнодушным жестом. Руиз был поражен тем, насколько убедительный из нее получился гетман. Но потом он вспомнил, какой увидел ее в первый раз, когда она так хорошо сыграла богиню Хашипут. Тот день в пыльном Биддеруме показался ему теперь таким далеким… Это словно произошло не с ним, а с кем-то другим.
   Шорох в траве приблизился, когда они сами подошли к берегу, но теперь Руиз ничего не слышал. Он постарался собраться с мыслями. Как мог он пробраться мимо Геджаса на борт того транспорта, который их поджидал? Как мог он обеспечить то, чтобы этот транспорт забрал их именно туда, куда им было нужно? Как мог он остановить Геджаса от преследования, когда родериганцы появятся и начнут за ними гнаться?
   Он глубоко дышал, пытаясь вдохнуть идеи, словно из воздуха. Увы, воздух здесь был столь же беден идеями, как и его иссушенный мозг.
   Он прислонился бедром к квадратному куску разбитой плиты мостовой, который торчал возле него из песка. Он заметил, что кусок отставал от остальных плит и был не настолько велик, чтобы его нельзя было поднять.
   Внезапно у Руиза появился план. Он продумал эту идею и быстро нашел десяток способов, которыми этот план мог привести их к краху. Однако наверняка то же самое можно было бы сказать про любой план, который он смог бы сейчас придумать. Он, вероятно, должен считать невероятной удачей, что ему вообще удалось придумать какой-то план в таком положении, пусть план этот держится на волоске.
   Он посмотрел вверх на Низу. Мог ли он рассчитывать, что она не вскрикнет, останется такой же молчаливой, если он вдруг ее напугает и захватит врасплох? Но он не мог объяснять ей свой план заранее. Геджас наверняка смотрел и слушал. Собственно говоря, весь план его зависел именно от этого.
   Вероятно, ему надо было бы засунуть ей в рот кляп, прежде чем они вышли из пещеры. Он вздохнул. Задняя мысль всегда была хороша, но столь же и бесполезна.
   Низа смотрела в противоположную сторону, все еще всматриваясь в берег. Он разорвал гнилую веревку, которая его связывала. Потом схватил камень в обе руки и встал, высоко подняв булыжник. Он опустил камень страшным ударом, который всего-навсего слегка задел затылок ее шлема, и тем же самым движением подбил ей сзади коленки, поэтому она упала, словно сраженная силой обрушенного на ее голову камня.
   Она упала в глубокую траву, и он ждал, что она вскрикнет. Но она не вскрикнула, не вскрикнула! Сердце Руиза счастливо подпрыгнуло в груди. Он поднял камень снова, поднял повыше и ударил им в траву возле ее головы. Он присел возле нее в траве, которая почти полностью скрыла его.
   Она повернула голову и посмотрела на него, и он был рад, что не видит ее лица. Он прижал предостерегающе палец к губам, прежде чем вспомнил, что жест, приказывающий молчать, по-фараонски должен был бы выглядеть как палец под подбородком.
   Она медленно кивнула, и он надеялся, что его ответная улыбка придала ей бодрости и надежды. Потом он скользнул в ближайшую впадину в нескольких метрах от нее.
   И стал ждать.
 
   Геджас пытался не смотреть все время на экран, который показывал пленника и Желтый Лист, но время от времени его сильнейшим образом тянуло посмотреть именно в эту сторону.
   В конце концов Желтый Лист и ее привязанный пленник остановились на последнем холме перед берегом. Когда он посмотрел вверх, они оба исчезли.
   Он выругался и включил проигрывание записи.
   Он немедленно застыл в ужасе, глядя на то, как на экране безумный пленник-убийца подскочил, как опустился на голову гетмана огромный кусок камня, как Желтый Лист вяло повалилась в высокую траву.
   Страшный камень взлетел над травой и упал еще раз.
   А потом ничего не было.
   Геджас лихорадочно шарил пальцами по панели коммуникатора, настроился на канал охранника, которого он выделил для того, чтобы тот незаметно сопровождал Желтый Лист.
   – Герин. На Желтый Лист напал ее пленник. Она упала. Помоги ей, убей пленника, если только сможешь взять его чистенько на прицел, но ни в коем случае не рискуй безопасностью и жизнью Желтого Листа. Будь очень осторожен – убийца опасен.
   Оставшиеся охранники подбежали.
   – Ирсунт, – рявкнул Геджас, – пусть люди займут места у орудийной арки, но – не стрелять, пока я не буду убит. Тогда выжги тут все дотла. Вызывай немедленно подводную лодку – пусть они знают, что тут произошло.
   Охранник бросил свой огнемет и стал разогревать тяжелые орудия.
   Геджас задержался на несколько драгоценных секунд, ища медицинскую прилипалу. Наконец ему попалась в стеллаже землехода одна из них, он поспешно сунул ее в карман своей куртки. Потом он схватил огнемет охранника, бросил его через плечо и понесся к холму. Если только Желтый Лист была серьезно ранена… его месть будет чудовищной. Он не мог даже подумать о том, что ее может не быть в живых.
 
   Что-то мчалось к ним сквозь кусты. Руиз чуть приподнялся, приготовился, взяв в руку вибронож.
   В звездном свете охранник был не более, чем слабым силуэтом, его зеркальный костюм делал его почти невидимым, – но его бег был таким шумным, что Руиз обнаружил его без малейшего труда.
   Прежде чем охранник добежал до них, Руизу даже стало не по себе, насколько четко он все воспринимал. Ночной воздух был таким холодным, он чувствовал его холод своей вспотевшей кожей. Он слышал движения охранника и то, как топотали ноги бестолково бегущего Геджаса, увязая в песке. Его ноздри были полны чистого сухого запаха прибрежной травы. Напряженность его мышц, готовность, острота зрения – все это, казалось, на миг вернуло его к той привычной, удобной реальности, которую он уже успел забыть.
   Весь готов убивать, и в восторге от этого, подумал он с омерзением. Внезапная пустота омыла его душу. Сейчас все это не важно, не важно, подумал он.
   Он заставил себя оставить все мысли в стороне. Он вскочил, когда охранник проходил мимо него, сбив того с ног в высокую, все скрывающую траву.
   Человек извивался под ним, пытаясь с помощью своего оружия свалить Руиза, но Руиз снова заставил себя воспользоваться иллюзией непобедимости, которая всегда так хорошо служила ему столько долгих лет. Он задушил все попытки охранника бороться с ним и вонзил ему нож в прочную ткань зеркальной брони, потом стал продвигать лезвие к самому уязвимому – месту – глотке.
   Руиз повернул лезвие, и человек умер. Кровь, дымясь, залила его руки, и он снова почувствовал неожиданную слабость.
   Его сила и энергия пропали, но только на миг. Геджас уже был совсем близко, хотя ритм его шагов стал осторожнее. Руиз содрал оружие охранника с брони, вырвал его из судорожно сжатых рук и снова пополз к Низе.
   К своему разочарованию он обнаружил, что это осколочное ружье, которое становилось смертельным оружием на короткой дистанции, однако на расстоянии свыше пятидесяти метров – бесполезное.
   И к тому же он больше не слышал Геджаса. Либо язык стал двигаться более осторожно, либо он сообразил, что сделал ошибку, послав против Руиза охранника, и теперь выжидал в безопасном месте.
   Руиз заскрипел зубами. Что теперь будет?
 
   На бегу Геджас сообразил, что оказался большим дураком. Ведь этот убийца в конце концов одолел саму Желтый Лист. Какие шансы против этого человека у охранника, обыкновенного охранника, у которого толком нет ни брони, ни подмоги?
   Вполне вероятно, что он только что вооружил убийцу оружием охранника.
   Он присел на песке и снова воспользовался своим коммуникатором.
   – Герин! – рявкнул он.
   Ответа не было. Геджас застонал и побежал дальше.
   Он притаился за одним из крупных булыжников, которые там и сям обрамляли вершину берега, вцепился в огнемет потными и скользкими руками. Что ему делать? Если он по-прежнему неосторожно подойдет к гребню холма, то наверняка убийца срежет его из ружья, и все. Но Желтый Лист может быть тяжело ранена. Он просто должен донести до нее прилипалу, прежде чем будет поздно.
   Прошло секунд пятнадцать, прежде чем его страх за Желтый Лист пересилил все остальное.
   – Руиз Ав! – прокричал он голосом, хриплым от страха. – Ответь мне, Руиз Ав!

13

   Руиз услышал Геджаса с некоторым облегчением: по крайней мере, язык не подбирался к нему сзади.
   Низа повернула к нему свое лицо в маске шлема. Он покачал головой и сделал ей еще один предостерегающий жест молчать. Он продумал все альтернативы, которые у него были, и обнаружил, что вариантов поведения у него не так много. Он вздохнул и приготовился. Он подкатился поближе к Низе и ослабил застежки ее шлема, так, чтобы образовалась щель, способная пропустить дуло осколочного ружья.
   – Ты умираешь, но пока еще не совсем померла. Может быть, твой язык ценит твою тощую падаль, – грубо сказал Руиз.
   Он надеялся, что Низа поймет все без еще каких-либо намеков, и что Геджас, если он поблизости и слушает, встревожится еще больше.
   Он перенес передатчик из сапога к затылку шлема Низы, где он мог пользоваться им так, чтобы Геджас этого не видел.
   – Вставай-ка, – сказал он, поднимая ее, обняв ее рукой за талию. Когда они поднялись над травой, он всунул дуло ружья в щель ее броне и так развернул ее, чтобы она защищала его от прицела Геджаса.
   Она замечательно сыграла свою роль, повиснув у него на руках, словно едва была в сознании, словно не могла сама держаться на ногах – хотя на самом деле она сама несла практически весь свой вес.
   – О чем ты хотел бы поговорить со мной, Геджас? – прокричал Руиз веселым, звенящим голосом.
 
   – Посмотри! – сказала Кореана, уставясь на экран с изумлением и восторгом. – Он каким-то образом поймал гетмана. Ну и вредное же он существо! Посмотри, теперь его удача и везение помогают НАМ. Наверняка любое предательство, которое они для нас готовили, теперь потеряно. Планы их точно нарушены.
   Мармо скептически посмотрел в ответ, хотя смотрел на происходящее он с таким же интересом, как и она.
   – Может быть, – сказала он, – хотя все происходящее не всегда бывает таким, как кажется.
 
   Геджас почувствовал множество смешанных эмоций. С одной стороны, Желтый Лист была жива. Но как мог он освободить ее от безумного убийцы? Было абсолютно ясно, что Руиз Ав способен на все.
   Чтобы выиграть время, он прокричал:
   – Ты сам не понимаешь, что делаешь. Если ты отпустишь Желтый Лист и бросишь свое оружие, я пообещаю тебе легкую и быструю смерть. Если нет, то ты вечно будешь жить в аду. Раз в год, в Наивысший День мы будем вытаскивать тебя оттуда, чтобы ты своими криками давал наглядный урок людям, как не стоит становиться поперек дороги Родериго.
   Безумец рассмеялся звенящим сдавленным смехом.
   – Ты рисуешь очень убедительные картинки, язык. Но у меня есть свой собственный билет в беспамятство, и он как раз тут, у меня в руке. После того, как я превращу в кисель башку гетмана, я всегда смогу сделать то же самое для себя.
   – Тогда мы станем терзать твои клоны!
   – Ты так и делаешь, язык! Я ничего меньшего от Родериго и не ожидал. Но я человек без воображения, поэтому эта мысль не пугает меня нисколечко.
   Геджас почувствовал, что это правда. Он прикусил губу.
   – Что ты примешь в обмен на жизнь Желтого Листа?
   – Я не знал, что у тебя есть что-то, чего мне хотелось бы больше, чем ее смерти, – сказал весело убийца.
   – Но ведь должно быть что-то! – завизжал Геджас.
   От страха глаза его заволокло, и он почти ничего не мог разглядеть.
   Последовало молчание. В темноте, которая царила на вершине холма, он не мог разглядеть выражение лица безумца, но он понял, что тот раздумывает, поэтому в сердце Геджаса зажглась надежда.
   – Ну хорошо, – сказал Руиз Ав. – Я все еще хотел бы распрощаться с Сууком. Хотя эта мысль теперь кажется мне просто слабой прихотью… Посмотрим. Кажется, я диктую условия. Поэтому брось-ка свой огнемет.
   – Как я могу это сделать? Ты просто убьешь меня, – ответил ему Геджас.
   – Нет! Скажи своему человеку у орудийной арки, чтобы он сжег нас всех, если я это сделаю.
   Геджас задумался. Где-то в таком плане был изъян. Вполне возможно, что безумцу надо было только увериться, что он сможет безнаказанно убить и гетмана, и языка. Но разве в таком положении у него был выбор? Он почти физически воспринимал ярость безумца, она пульсировала в ночи черным давящим пламенем. В любой момент ему может прийти в голову добить Желтый Лист, или она может сломаться под тяжестью тех ран, которые он ей уже нанес.
   – Хорошо, – ответил Геджас, – дай мне минуту.
   Он наклонился над коммуникатором.
   – Ирсунт. Желтый Лист взяли заложником, и я должен разоружиться, чтобы к ней приблизиться. Прежде чем я успею ее спасти, направь все орудия на безумного убийцу. Если он нападет на меня, немедленно его сожги. Если он отведет оружие от шеи Желтого листа, немедленно прожги его игольчатым лазером.
   Потом он встал и вышел из своего укрытия за камнем.
   – Брось огнемет, – сказал его противник. Теперь голос Руиза Ава звучал уже не столь безумно, он стал холоднее и критичнее. Словно он еще крепче взял себя и ситуацию в руки.
   Геджас взял огнемет за дуло и разбил механизм о камень, прежде чем выбросить его на песок.
   – Что теперь? – спросил он, заложив руки за голову. Он почти ожидал, что его перережут надвое очередью из ружья. – Что теперь будем делать?
 
   Руиз был приятно удивлен, когда язык выступил из своего укрытия и разбил свой огнемет. Вероятно, на теле у Геджаса было спрятано и другое оружие, но родериганец казался поразительно сговорчивым. Возможно, Руиз недооценил преданность языка своему гетману.
   Он вздохнул. Потом пересчитал Охранников у орудийной арки. Все остальные родериганцы были там, вероятно, доверяя вооружению арки и прикрытию землеходов.
   Теперь он подошел к той части своего плана, где ему приходилось полагаться на свое везение. Хотя естественно было предполагать, что всякий, кто имел дело с Родериго, будет недоверчив и придет на встречу вооруженный до зубов. Он должен на это надеяться, и еще на то, что обещанная подводная лодка не окажется все же родериганской. Он настроил код передатчика и услышал тоненький бесполый голос.
   – Да? Нам высылать автолодку к берегу?
   – Нет, – прошептал Руиз Ав. – Родериганцы планируют предательство. Их похвальба о том, как ваша лодка укрепит их флот, а ваш экипаж пополнит их откормочные, заставляет меня настораживаться. Если вы хотите их перехитрить, то я устроил так, что их вооружение в настоящий момент нацелено вглубь острова. Немедленно разрушьте орудийную арку!
   Как только он закончил говорить, он толкнул Низу перед собой по тропинке к языку, который терпеливо ждал.
   Кореана наклонилась над своими экранами, а сосредоточенность проложила глубокую вертикальную складку на лбу.
   – Что ты думаешь, Мармо?
   Киборг смотрел, как Руиз Ав вел пойманного гетмана перед собой к берегу.
   – Не знаю. Арка действительно нацелена вглубь острова. Это-то правда. Но я все еще боюсь его везения – и его хитрости.
   – Да, – медленно сказала Кореана. – Но ты ведь и предательства Родериго боишься не меньше?
   Старый пират вздохнул и отвернулся.
   – Разумеется, разумеется. Предательство – это просто второе имя для Родериго, и с самого начала этой безумной авантюры я предупреждал тебя, что они никогда не станут честно поступать с тобой.
   – Тогда, я полагаю, мы поступим так, как он нас просит.