Ольга Мяхар. Я и мой летучий мышь

Ольга Мяхар, Дарья Ковальская
Я и мой летучий мышь

Пролог,
или Как все начиналось

   Окно было слегка приоткрыто. Я подпрыгнула и, подтянувшись, уселась на выступе около окна. Мышь завозился на плече, устраиваясь поудобнее.
   – Давай, теперь твоя очередь, – прошептала я и нагло впихнула его в щель.
   Мышь, как и следовало догадаться, застрял. Послышался сочный мат и натужное сипение. Я на всякий случай достала кинжал и стала примериваться к его филейной части. Оглянувшись, с ужасом уставившись на острый кончик лезвия, напарник громко пискнул и с тихим хлопком все-таки влетел внутрь темного помещения.
   – Поднимай защелку, – прошипела я, неуютно чувствуя себя на сравнительно небольшом участке дерева, выступающем из стены. Да и стражники могли пройти в любую минуту.
   В комнате послышалось хлопанье крыльев, потом тихо скрипнула снимаемая защелка, и окно резко распахнулось… наружу.
   Потеряв равновесие, я взмахнула руками и тут же рухнула вниз, с головой окопавшись среди колючих ветвей кустарника. Взвыв от боли, я посмотрела наверх и увидела удивленную рожицу мыша, свесившегося с подоконника.
   – Ты не ушиблась?
   Гениальная фраза!
   – Нет.
   Зато вся теперь исцарапана. Я попыталась было встать, но тут мышь активно замахал мне крылышками и, пытаясь ухать как сова (то есть это мышь думает, что как сова, но как летучая мышь может ухать – я до сих пор не понимаю), после условного писка прошипел: «Стража», – и тут же скрылся в комнате.
   Я попыталась устроиться поудобнее среди колючих веток, нащупала рукой сонного ежика и на всякий случай отодвинула его подальше. Ежик удивился и попытался вернуться, но тут возле кустов раздалось тяжелое топанье стражей порядка, и мы притаились.
   – Нет, ты неправ, – донеслось до меня.
   – В этом деле спешить не стоит. Вино – оно как баба: выпил сразу и много – потом долго воротит. Выпил мало – хочется еще. А если наутро после попойки, да еще не похмелившись… то сойдет любая, лишь бы не мужик.
   Послышался звучный смех блюстителей порядка. Я поморщилась, пережидая их уход, и постаралась незаметно сгустить ветки перед собой, а то вдруг заметят ненароком.
   – Вы идите, ребята, а мне этот кустик приглянулся, ох, что-то много я сегодня выпил.
   Я застыла, в ужасе глядя в небольшой просвет на идущего в мою сторону довольно грузного здоровяка, уже на ходу расстегивающего ремень. Рука машинально шарила вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого. Не надо было быть зорким и трезвым гением, чтобы углядеть в кустах меня, а углядев – не пожелать задать пару-тройку вопросов.
   Мужик подошел почти вплотную. Моя рука нащупала ежа. И пока здоровяк пытался справиться с пуговицами на штанах, я уже швыряла в него несчастное животное.
   Рев, крик и топот удирающего стражника. На шум тут же прибежали остальные стражники. Здоровяк сидел на мостовой, громко и со вкусом ругался, а в руку уже тыкался мокрый нос моего недавнего «снаряда». В общем-то правильно: бежать, кроме как ко мне, было больше и некуда.
   Следующие минут пять мы слушали о летающих колючих ежах, один из которых только что напал на него и, громко пискнув от счастья (прибью мыша!), улетел дальше, видимо, к следующему посту. Его тут же подняли на смех и даже предложили проверить кусты в поисках этого чуда природы (я чуть не поседела), но потом просто подняли, отряхнули и повели израненного друга в следующую таверну – «промыть раны».
   Еле дождавшись, когда звук удаляющихся шагов затихнет вдали, я тут же вскочила на ноги. Прыжок, подтянуться. И вот я уже вновь сижу на том же самом выступе. Мышь больше не хихикал, прекрасно понимая, что рискует вывести меня из себя окончательно и, как следствие, получить по шее. Отодвинув его, я прыгнула в комнату и тут же затаилась, чутко прислушиваясь к окружающим звукам и шорохам. Мышь взмахнул крыльями и легко приземлился мне на плечо, поблескивая в темноте бусинками глаз.
   Тишина стояла полная. Под дверью не горел свет, нигде не скрипели половицы, весь дом был погружен в сон, беспечно доверившись стражам порядка и большому амбарному замку, висящему на двери. Я облегченно выдохнула и сделала шаг вперед.
   Визг несчастной половицы чуть не довел меня до инфаркта. Замерев на одной ноге, я старалась даже не дышать. Но никто не встал. Рискнула сделать следующий шаг.
   Нет, они точно издеваются! Следующая половица рыдала не тише своей соседки, третья чуть не подломилась под ногой, зато четвертая даже и не подумала скрипнуть. Мышь уже вовсю захлебывался смехом… на подоконнике, с интересом наблюдая за мной. Я грозила ему кулаком и строила зверские рожи, чтобы он заткнулся, но этот гад, прекрасно сознавая, что находится вне зоны досягаемости, на угрозы не реагировал, зато предлагал – раз уж такое дело, «не мучиться и просто включить свет – все равно шумим». Я мужественно проигнорировала его «добрые» советы и, сплюнув на пол, уже не таясь зашагала к небольшому камину в углу. Закрыв глаза и сосредоточившись, с трудом увидела небольшое красное пятно на периферии. Протянув руку, нащупала довольно старый, с отбитым краем кирпич в стенке камина и, не раздумывая, нажала на него, в который раз произнося мысленную молитву благодарности своей судьбе за столь полезный дар: видеть сокрытое.
   Кирпич поддался легко, и камин тут же с протяжным гулом, подняв тучу пыли, начал поворачиваться вокруг своей оси. Мы с мышом закашлялись, а в доме зажегся свет, полоску которого я уловила под дверью. Послышались удивленные голоса и звук шагов по направлению к комнате.
   У меня было очень мало времени. За камином оказалась небольшая комнатка, в данный момент заполненная облаком пыли. Сощурившись и задержав дыхание, я забежала внутрь и тут же вцепилась пальцами в стоявший в центре большой кованый сундук. Попыталась поднять крышку, но она не только не поддалась, но еще и мои пальцы явно намертво прилипли к ней, не желая отделяться от деревянной поверхности.
   – Пых, ты мне нужен.
   К счастью, я тут же услышала знакомое хлопанье крыльев, а еще через мгновение он уже приземлился на крышку сундука.
   – Сколько раз повторять, я не Пых, я – Пыхторий!
   Но я его уже не слушала, откидывая крышку и судорожно роясь внутри деревянного ящика. Мышь не успел вовремя взлететь и теперь валялся на полу, испачканный в пыли, страшно ругаясь.
   Ну где же она, где? А, вот она!
   Схватив довольно массивную книгу и сунув ее в небольшую сумку, висящую на поясе (если бы приемная мать не подарила мне безразмерную суму, сдавшись под напором аргументов все той же тетки Розы, я прям и не знаю, что бы я без нее сейчас делала), подхватила мыша и кинулась обратно в комнату. И вовремя: в замочной скважине как раз со скрипом поворачивался ключ, но я уже спрыгнула вниз с подоконника, угодив во все те же колючие кусты и чуть не наступив на спящего там ежика. Подпружинив ногами от земли и с боем прорвавшись сквозь колючие заросли, я рванула к такой долгожданной свободе, которая начиналась в дырке ограды соседнего дома. И только мы скрылись под сенью чужих яблонь – весьма и весьма запущенного кем-то сада, – как из окна обворованного мною дома высунулся худой, в белой ночной рубахе и колпаке старик с длинной палкой в руке. Он оглядывался по сторонам и водил посохом – вслед за взглядом. Я съежилась недалеко от ограды, молясь сразу всем умершим родственникам, чтобы маг меня не заметил.
   И то ли родственники как раз незримо пролетали мимо, то ли ночь была слишком темной, но старик, выругавшись и сплюнув вниз, все-таки убрался обратно в окно, угрюмо и резко объясняя, «что случилось», невидимой мне отсюда женщине с тонким, слегка визгливым голоском.
   – Линяем, – шепнул мышь и попытался взлететь.
   – Куда! – Я поймала вредителя за крыло и тут же сунула себе за пазуху. Мышь пытался отбиваться, но безуспешно. – Всю конспирацию нарушишь.
   Я осторожно поползла вперед, стараясь держаться подле ветвистых кустов и деревьев.
   Мышь все осознал, понял и больше не вырывался, правда, потихоньку ругался себе под нос, искренне уверенный, что я его не слышу. Я не стала разочаровывать пушистика, мысленно обещая себе разобраться с ним дома.
 
   К дому, довольно-таки ветхому строению аж в два этажа, окруженному давно заброшенным садом, я подошла уже ближе к рассвету. Солнце еще не встало, но чуть посветлевшее небо лениво гасило редкие искорки звезд, выкатывая прочь за горизонт обглоданный серп луны. Зевнув, я вошла в проход, зияющий выбитой в незапамятные времена дверью. Поднявшись по скрипучим ступеням, кое-где местами обвалившимися от дряхлости, на чердак дома, достала ключ из сумы и вставила его в замок. Радуясь, что, сколько бы я ни положила в суму, всегда, засовывая руку внутрь, извлекаю в первую очередь то, что мне надо, а не то, что сунула в нее последним.
   Посреди огромной, поистине царской комнаты с отклеивающимися от стен обоями, когда-то голубыми, а теперь просто грязно-серыми, стояла огромная кровать под балдахином, на которую я рухнула, с удовольствием зарываясь лицом в любимое пуховое одеяло. Горло что-то царапнуло, заставив вздрогнуть, и вот уже из-за пазухи, выпучив глаза и жадно ловя ртом воздух, выбирался Пых, хрипя и пища: «Караул, убивають!»
   Пришлось перевернуться на спину, сесть и извлечь страдальца полностью. Упав на подушку и задрав кверху лапы, он со стоном попросил воды. Пришлось вставать и идти к вбитому прямо в стену рукомойнику, стоявшему рядом с небольшой, но чугунной ванной кустарного гномьего производства. Вода туда поступала бесплатно, по маговодоканалу. Проще говоря, я по-тихому уворовывала столь ценный ресурс у одного рядом живущего богача. Славка, сын кузнеца, организовал мне все это бесплатно, обладая огромными связями и «горячим чувством» ко мне. Воде я обрадовалась, а чувствам – не очень, о чем и заявила парню… Славка расстроился, поклялся в вечной любви и… через месяц женился на другой, чем поверг меня в стойкое ощущение собственной неполноценности. Я все никак не могла понять, почему вечность – такая короткая. А я ведь даже и подумать толком не успела.
   Вода с шипением и плевками натужно потекла из крана, наполняя кружку с отбитой мышом ручкой до краев. На кружке были изображены три кошки, а еще одна – в виде глиняной фигурки – сидела на краю и с интересом заглядывала внутрь. Пых эту кружку считал своей и очень ее любил. И поэтому мне из нее пить строго воспрещалось. Да я и не стремилась, тем более что размером она была как раз для новорожденного ребенка, а никак не для взрослого человека.
   Подойдя к кровати, я сунула кружку Пыху в лапы и плюхнулась рядом. Тут же последовал возмущенный писк:
   – Кэт, из-за тебя я теперь весь мокрый!
   – Не преувеличивай. Всего пара-тройка капель.
   Недовольное сопение и бурчание под нос. После чего мышь старательно обхватил кружку крыльями с пальцами на концах и начал пить. Я раньше считала, что у него не крылья, а лапы, но с перепонками. А мышь завопил, что я неуч и в его анатомии ничего не понимаю. Гм, возможно.
   – Покажи книгу.
   Пых уже допил, и теперь кружка попросту валялась неподалеку, а рядом с ней по подушке расплывалось небольшое мокрое пятно.
   – Пых! Я же здесь сплю!
   Пых удивленно посмотрел на кружку, поднял ее, а потом, натужно пыхтя, передвинул край второй подушки так, чтобы пятно на первой не было видно. Посмотрев на меня, он старательно улыбнулся и смущенно затеребил краешек одеяла. Я тяжело вздохнула и все-таки достала из сумки очень пыльную недавно украденную книгу. Долго и старательно отряхивала ее над полом, после чего положила в центр кровати. Мышь тут же полез смотреть картинки, мне тоже было интересно посмотреть.
   Перевернув первую страницу, мы удивленно уставились на рисунок – лежащей на столе человеческой женщины, живот которой был распорот, а внутренние органы красиво разложены вокруг.
   – Это что? – ошарашенно смотря на картинку, спросил мышь.
   Я задумчиво почесала затылок и перевернула сразу несколько страниц.
   Лучше бы я этого не делала!
   Мышь – весь зеленый, с круглыми от ужаса глазами, подергивая правым ухом и веком, – смотрел в картинках на то, как надо препарировать летучих мышей. Я решительно захлопнула книгу.
   – Кэт!
   – Да не волнуйся ты так, завтра отдадим книгу заказчику, и ты все забудешь.
   – Ни за что! Это… это ужасно!
   Я взяла Пыха на руки и, старательно замотав его в детское одеяльце, усадила на подушку, потом сбегала к холоднику и с интересом в него заглянула. В дальнем углу холодника сиротливо стояла полупустая баночка мороженого.
   Да, пора бы и за покупками сходить, а то мы так с голоду помрем.
   Вернувшись с мороженым и двумя ложками, я принялась старательно кормить мыша лакомством.
   После первой ложки пушистик сменил цвет на обычный – черный, после второй взял сам ложку в лапку, а после третьей и вовсе забыл о жуткой книге, которую я уже спрятала обратно в суму.
   – Вкуснотища.
   Я улыбнулась и, облизав ложку, откинулась на подушки. Мышь доедал остатки лакомства, громко стуча ложкой по стенкам банки. А за окном занимался рассвет.
   – Поспим пару часиков, а потом пойдем к меняле.
   Мышь что-то ответил с набитым ртом.
   – Разбудишь меня?
   – Угу.
   Я с трудом сняла сапоги, помогая себе только ногами, и с восторгом зарылась в одеяло, натягивая его до подбородка и чувствуя, как тяжелые веки наливаются свинцом.
   Наконец-то можно поспать.
 
   Когда я проснулась, уже вечерело. Удивленно посмотрела в окно, довольно большое и круглое, расположенное напротив кровати, затем перевела взгляд на бессовестно храпящего кверху пузом Пыха и тут же вскочила на ноги. Катастрофа! Меняла вполне уже мог уйти из условного места, а это означает не только потерю денег, но и дальнейших заказов в перспективе…
   Я заметалась по комнате, пытаясь найти сапоги. Обнаружив первый сапог и натягивая его на правую ногу, оглядываюсь в поисках куда-то запропастившегося второго. Мышь счастливо всхрапнул во сне. Я отчетливо скрипнула зубами. Ну, погоди у меня. Сбегав к раковине и наполнив первую попавшуюся кружку, я вернулась и с наслаждением вылила воду на похрапывающего напарника. Послышалось бульканье, а потом возмущенные крики, визг, и мокрый ошарашенный мышь начал метаться по комнате, обдавая меня веером брызг. Я попыталась было отпрыгнуть в сторону, но обо что-то споткнулась и с грохотом рухнула на пол. Приглядевшись – поняла, что споткнулась о свой второй сапог.
   Морщась от боли в ушибленном локте, пытаясь обрадоваться данному факту, натягиваю трофей на вторую ногу с дырявым носком. Нахохлившийся и весь из себя разобиженный, мышь сидел на спинке кровати, возмущенно следя за моими действиями.
   – Так, я готова, пошли.
   Ноль внимания, воз презрения.
   – Пых, спускайся.
   Ага, щазз. Этот гад еще и отвернулся, явно замышляя забастовку. Ну уж нет! Я, значит, бегай по городу в поисках менялы, а он тут дрыхнуть будет?!
   – Пых, или ты сейчас же спускаешься, или я… – Я тяжело задумалась. Пых заинтересованно обернулся, кося на меня правым глазом. – Или я потрачу весь гонорар за книгу без тебя.
   Хлопанье крыльев – и вот он уже сидит на моем правом плече. Я хмыкнула, но тут же почувствовала сильную боль в правом ухе.
   – Это тебе за душ, – отплевываясь, сообщил мышь, пока я щупала пострадавшую мочку.
   – Ты же сам обещал меня разбудить и проспал! – взвыла я.
   – Я – маленький. Мне можно, – выдал этот свиненок и снова нахохлился.
   Плюнув и решив пока спустить ему это с лап, метнулась к двери, громко хлопнув ею за собой, вихрем пронеслась по лестнице, перепрыгивая через две ступени сразу и мысленно вспоминая – какие по счету из них обвалились. К счастью, я не ошиблась ни разу и вскоре уже неслась по улице, искренне надеясь, что меняла все еще сидит в трактире.
 
   Меняла и впрямь еще не ушел. Хотя хозяин уже раз пять намекающе хмыкал, поглядывая в его сторону и удивляясь столь длительному пребыванию в своем заведении. Но мужчина все не уходил – он ждал и ждал только потому, что сегодняшний заказ с лихвой бы окупил все его труды и страдания. «Воровка обещала принести заказ в срок и раньше опаздывала крайне редко, – размышлял он. – Что ж, и у матерых воров старой закалки могли возникнуть внеплановые обстоятельства». А потому он мог себе позволить заказать еще одну кружку пива и соленой рыбки. Но эта кружка будет точно последней, и пусть Кэт потом пеняет на себя, ежели больше ни у одного менялы в городе она не получит заказов. Зато получит целый воз проблем, уж это он гарантировал.
   – Хм, а пиво все же здесь отменное.
 
   Я влетела в таверну, наполненную табачным дымом, и тут же завертела головой по сторонам.
   – Вон он, в углу сидит, – подал голос мышь, которому уже надоело дуться на меня.
   Я кивнула и уже более спокойной и степенной походкой направилась к угловому столику, пытаясь выровнять дыхание.
   Меняла поднял голову и встретил меня широкой масленистой улыбкой на противном лице. Я вежливо улыбнулась ему в ответ, вглядываясь в холодные, нетерпеливо поблескивающие глаза. Дождался.
   – Садись, Кэт.
   Я послушно села и подала знак хозяину, уже суетящемуся неподалеку.
   – Чего изволите?
   – Ужинать изволю, и чтобы все было, как я люблю, – процедила я сквозь зубы.
   Пару раз у нас с ним уже были разногласия по поводу свежести блюд, входящих в меню, но после того, как я запихала поданную мне протухшую рыбу и синюю картошку прямо ему в глотку, – он присмирел и больше не натравливал своих псов. А то уж больно возгордился. Решил, что раз к нему только уголовники заглядывают, то какой-то девчонке с грязной мышью здесь не место, а коли и место – то только в качестве прислуги, а заодно и шлюхи.
   – Сейчас же все будет готово, не извольте беспокоиться, – разулыбался трактирщик и тут же скрылся на кухне.
   Меняла задумчиво смотрел ему вслед. Он и сам был свидетелем тому, как я носилась по трактиру с двумя тонкими длинными лезвиями и, не убивая, калечила всех тех, кто вставал на моем пути. Он наверняка еще тогда хотел спросить о моем происхождении, но смолчал, прекрасно понимая – я все равно не отвечу. А захочу – расскажу и так без всяких расспросов…
   – Итак, я принесла то, что вы просили.
   Меняла перевел взгляд на меня и слегка кивнул головой. Я достала книгу из сумы и под столом осторожно передала ее заказчику. Почти сразу нащупала приятно тяжелый кошель в его толстых пальцах.
   Книга мгновенно исчезла в складках его странного одеяния: то ли плащ, то ли ряса монаха – не поймешь. А я, нимало не смущаясь, занялась пересчетом денег. Мышь тут же слез с моего плеча и громко потребовал, чтобы и ему дали посчитать, я не возражала, звякнув мешочком о стол. Тем более что все монеты и впрямь были на месте. Пых старательно принялся выгребать из мешочка деньги и раскладывать в красивые стопочки. Меняла поморщился, а к нам тут же начали проявлять нездоровое внимание криминальные элементы, сидящие неподалеку.
   Драки все-таки не избежать, а жаль. Те, кто меня знает, – не полезут, помнят, кто я и что могу. Но вот новички, а таких здесь всегда полно… Ладно, справлюсь.
   Тут как раз вовремя подоспел сам хозяин и принялся выставлять на стол салаты, еще дымящуюся курицу, картошку, полный кувшин кваса и такой же с водой (прокипяченной – для мыша). Ну и еще была пара тарелок с грибочками и огурчиками-помидорчиками. Я глубоко вдохнула запах еды и чуть не захлебнулась слюной. Так, стоп, манеры и еще раз манеры!
   Мышь продолжал самозабвенно считать деньги.
   – Есть еще заказ? – Я удивленно посмотрела на все еще сидевшего рядом со мной менялу.
   – Есть, – улыбнулся он. Мне стоило огромных усилий не состроить брезгливую гримасу на лице.
   – Выкладывай.
   – Царский кубок власти.
   Мышь тут же отвлекся от денег и удивленно уставился на человека.
   – Погоди, – (я, кстати, молчала, прикидывая, как бы его вежливо выпроводить из-за стола), – ты ведь не знаешь, каков гонорар.
   Пренебрежительно фыркнула.
   – Браслет Мебиуса, – вкрадчиво.
   Улыбка медленно сползла с моего лица.
   – Врешь. – Старательно откашливаюсь, прогоняя хрипоту из голоса. – Браслет – миф.
   – Нет, и вдобавок к нему – я дам сумму в десять раз большую, чем сегодня.
   Пых удивленно переводил взгляд с менялы на меня и обратно.
   – Кэт, ты же не собираешься… – робко начал он, но я его перебила:
   – Мне нужен план дворца.
   Мышь вздрогнул и рухнул на спину, обвалив своей тушкой только что построенную финансовую пирамидку.
   – Считай, что тебе сегодня очень повезло – я как раз прихватил его с собой.
   Криво улыбаюсь, буквально видя, как дверца ловушки захлопывается за моей спиной.
   – Ну что ж, Кэт, мне пора. Встретимся здесь же завтра.
   Я удивленно подняла брови:
   – Ты даешь мне всего сутки?!
   – Ты же знаешь, как быстро просачиваются слухи. А я не хочу, чтобы к твоему триумфальному приходу были готовы заранее.
   Я чуть было не кинулась за уже удаляющейся грузной фигурой, как вдруг почувствовала – меня кусают за палец. Опустив голову, я встретилась с трагичным взглядом несчастного мыша.
   – Скажи, а сумасшествие – это заразно, или у меня еще есть шанс остаться нормальным?
 
   На выходе меня и вправду уже ждали – три наглые широко ухмыляющиеся рожи с чересчур уж загребущими ручонками. Вот по рукам они и получили. Пых, понимая, что он тут лишний и его могут задеть, следил за развитием событий с ближайшей крыши. Много времени это не заняло, я даже клинки пачкать не стала. И вот уже у заборчика, в ближайшей луже, под моросящим дождем лежат все трое – в надежной и долговременной отключке. Мышь немедленно перелетел обратно ко мне, только устроился в этот раз на макушке под капюшоном, заявив, что так – теплее.
   Мокро.
   Угу, а то, что вода с его намокшей шкурки течет мне прямо за шиворот, его, конечно, не интересовало.
   Я решила не заходить домой, а сразу и отправиться к дворцу. Сжимая в кулаке переданную менялой карту в виде горошины, терпеливо ожидала, пока все знания улягутся в голове. Вскоре процесс наконец-то закончился, горошина истаяла, не оставив после себя и следа, а перед глазами еще некоторое время, слегка перекрывая окружающее восприятие, виднелись смутные очертания коридоров дворца и жирная красная линия, ведущая от одной из его стен к огромному помещению в подвале, гордо именующемуся хранилищем.
   Поделившись впечатлениями с мышом, я предложила сразу идти к стене.
   – А как ты ров с отравленной водой пресечешь? А как на стену влезешь? Или ты уже научилась летать? – язвительно поинтересовался Пых.
   – Ты прав. Может, тогда ты слетаешь? Я тебе все подробно опишу, кубок ведь не очень тяжелый.
   Мышь удивленно замер, а потом еще минут десять возмущался, что он никуда, никогда, ни за что один не полезет, и вообще я – наглый эксплуататор…
   – …Ты согласилась на это безумие, ты и иди!
   Я фыркнула:
   – Трусишка.
   – Кто? – поразился Пых.
   – Ты.
   – Я?!
   – Ну не я же испугалась – всего-то пройтись по двум-трем коридорам и стащить один несчастный стакан.
   – Что?! Так, все, давай сюда свою карту – сам полечу и все принесу, я не ТРУС!!!
   – Не могу.
   – Чего не можешь?!
   – Карту дать. Я ее уже активировала.
   – Так, ну и кто из нас идиот?
   – Я не говорила «идиот», я сказала…
   – Сказала не сказала, – все, пришли.
   Удивленно останавливаюсь и озираюсь по сторонам.
   Мышь оказался прав – передо мной был край того самого рва, от которого ветер разносил по городу гнилостно-тошнотворный запах. За ним же возвышались неприступные с виду стены, окружавшие сад, в центре которого и располагался дворец.
   – Какие будут еще гениальные идеи? – Надо ж, сколько сарказма-то от небольшого комочка меха, выглядывающего из-под моего капюшона.
   – Не знаю, – буркнула я и принялась задумчиво ходить взад и вперед вдоль рва.
   – Я тебе не говорил, что ты – великий стратег в планировании операций?
   – Мышь, не зарывайся, – угрожающе произнесла я. Но на мой ледяной тон и скрип зубов банально наплевали.
   – Нет, ну это ж надо! Пошла грабить короля. Куда? Как? Зачем? Почему – неважно?! Вот сейчас ка-ак войдем, ка-ак обворуем всех и каждого! Наплевав на магическую и физическую защиту монаршего имущества. А для полноты картины тебе явно стоило еще и напиться.
   Я зарычала, чувствуя, как холодный ветер продувает мокрую ткань штанов, а дождь только усиливается.
   – Так, ладно. Ладони подставь. – На голове зашебуршились, и мышь скатился на мои ладони. Тут же, старательно выпрямившись и всем своим видом демонстрируя гордое пренебрежение всем подряд, и мной в частности, он крайне хмуро на меня посмотрел и повелел: – Говори как? Куда и сколько раз свернуть? Только учти – я влечу в окно, предварительно его разбив. Твое счастье, что у меня дар гасить магию одним прикосновением – поэтому стекло и станет пробиваемым.
   Я только поморщилась: не люблю, когда мне объясняют прописные истины, а о своей уникальности Пых готов рассказывать часами, восхищаясь самим фактом существования такого чуда, как он сам.
   – Ладно, слушай…
   Следующие полчаса я старательно твердила ему про количество и направление поворотов, а потом еще и описывала приметы самого кубка. Мышь, к счастью, на память никогда не жаловался, а потому запомнил все довольно быстро и, кивнув мне напоследок, улетел за стену. Мне же не оставалось ничего другого, как просто ждать.
 
   Четыре часа под проливным дождем. Я замерзла, промокла и посинела от холода. Все, о чем я еще могла мечтать, скорчившись под небольшим козырьком дома напротив стены, так это о заклинании сухости и теплой постели. И все. Хотя нет – лучше буду мечтать о горячей ванне, это более желанно в такую погоду, но, к моему огромному сожалению, в данный момент это недоступно.