- Вот поэтому их никак и не схватишь, - скачал радист. - Всё время меняют местонахождение. Не успеем засечь, а они уже в другом месте.
Глаз у сержанта задёргался, второй раз за сутки - верный признак, что нервы стали сдавать. Его квартал - прибежище контрабандистов, да ещё каких-то пиратов эфира! Неужели мало у него мороки и без этого?
Минут через десять самое большее в динамике снова раздался первый голос:
- Говорит "Остров Свободы". Как нас слышите? Как нас слышите? Говорим с пункта 9-10-32... Ча-ча-ча... Ча-ча-ча... Мы танцуем "Ча-ча-ча"! Вива Куба!
- Говорит "Мыс Доброй Надежды". Находимся на 9-20-02. Слышимость отличная! Как нас слышите? Мо-ран-бонг! Танцуем "Макале"!
- Вы готовы?
- Ещё бы! Остановка только за пунктом номер четыре.
- Будет выполнен. Клянёмся бородой пророка! Выше головы! Патриа о муэртэ! В путь!
- Желаем успеха! Хоройя а кани! Да здравствует свобода! Конец!
Обе рации умолкли. Трое людей в кабине долго молчали в раздумье.
- Опасное дело! - первым нарушил молчание сержант. - Эти цифры, координаты... гм... наверно, шифр!
- Просто какие-нибудь полоумные радиолюбители, - сказал радист.
- Или же дети, - добавил офицер.
Сержант подскочил на стуле как ужаленный. Династронавты! Конечно, династронавты! Они! Больше некому... Но мыслимое ли это дело? Целых два передатчика сразу? А впрочем, почему бы и нет? Вон прошлый год чуть не полетели на Марс, вступили в переписку с Фиделем Кастро, шныряют по подземным каналам, клады отыскивают...
- Разрешите идти? - дрожащим голосом спросил сержант Марко, сгорая от нетерпения поскорее проверить свою догадку.
- Идите! - ответил офицер. - Но смотрите не теряйте времени зря: походите, порасспрашивайте - может, и нападёте на след. Весьма возможно, что это просто радиолюбители, либо же дети. Но население недовольно... Знаете ведь, телевизоры...
- Слушаюсь! - сказал сержант. - Я найду этих пиратов эфира! - И он помчался по улицам своего квартала, чтобы отыскать династронавтов с их передатчиками, будь они неладны!
Первым делом он нагрянул с проверкой в собственную квартиру. Кандидат в династронавты Кынчо сладко спал. Значит, не он.
Завернул к Мише Эквилибристу, который жил ближе всех. Тот тоже был дома, сидел над энциклопедией, открытой на слове "Претория".
Поднялся к Моревым. Наско рисовал бородатых роботов, а его родители сидели в креслах перед телевизором и смотрели передачу для дошкольников.
Вихра слушала Четвёртую симфонию Брамса.
Рони Дакалка ужинал.
Майор Димчо читал три книги разом и решал шахматную задачу.
Саша Кобальт Болокуду стоял перед зеркалом, расчёсывая свою умопомрачительную шевелюру.
И так далее, и так далее... Сержант обошёл квартиры всех династронавтов и всех до одного застал дома. Выходит, не они? Или успели уже вернуться? А может, у Федерации есть новые члены, которые ему ещё не известны? И что означают эти таинственные цифры 9-10-32 и 9-20-02, и всё прочее?..
Долго ломал он над этим голову и под конец принял два важных решения. Во-первых: завтра же спросить шифровальщика в городском управлении милиции, что могут означать эти цифры, и во-вторых, впредь не спускать с династронавтов глаз, в особенности по вечерам, когда обычно начинают работать подпольные рации.
Возвращаясь домой, сержант встретил на улице режиссёра Антона Антонова. Остановились поболтать. У режиссёра вид был усталый. Он сказал, что задержался допоздна на телестудии, чтобы закончить подготовку к гигантской массовой сцене, съёмки которой назначены на завтра, с самого утра... Сногсшибательный будет фильм! Покойной ночи!
Они расстались. В эту ночь сержанту Марко снились таинственные цифры координат, номера серой "Волги" и металлические голоса, распевавшие "ча-ча-ча" и "моран-бонг", а режиссёр Антон Антонов видел во сне бесчисленные полчища усатых и бородатых воинов.
4. В СЕРДЦЕ РОДНОГО ТЕЛЕЦЕНТРА.
Ровно в полночь, когда сержант и режиссёр спали и видели сны, Майор Димчо поднялся. Дом был погружён в глубокий сон. Димчо осторожно оделся и бесшумно выскользнул за дверь.
Внизу в тёмном подъезде его уже ждали Рони Дакалка, Саша Кобальт Болокуду, комиссар Вихра и Миша Эквилибрист. Саша Болокуду и Миша были экипированы по-альпинистски: верёвки, ледорубы, карманные фонарики и всё, что необходимо для лазания по скалам.
В ночной мгле Сашу с его длиннющими, торчком стоящими волосами можно было принять за существо с другой планеты. Взглянешь - мурашки забегают.
Построившись по-партизански цепочкой, они повернули к Парку Свободы. Перешли реку, миновали стадион и углубились в лес. Всё в полном молчании. Да и о чём говорить? Каждый знал, что он должен делать. Время от времени за деревьями мелькала опоясанная алыми огоньками верхушка телевизионной башни, служившая для них путеводной звездой.
Вскоре они подошли вплотную к уносящемуся ввысь небоскрёбу. Двадцатиэтажное здание тонуло во мраке. Светилась только верхушка башни с антеннами, да ещё поблёскивало маленькое окошко проходной.
Ползком, по-индейски миновали они главный вход и обогнули здание. Встали, огляделись: конусообразная башня уходила к самому небу. Бесчисленные ряды тёмных окон мерцали, отражая сияние звёзд. Таинственно шептались о чём-то сосны.
- Пирамида! - приказал Саша Кобальт Болокуду и первый подставил спину.
Рядом пригнулся Рони; Майор взобрался на них, а на плечи Майору вскочил ловкий, как обезьяна, и поднаторевший в таких упражнениях Миша Эквилибрист. Он вбил ледоруб под оконную раму второго этажа, подтянулся, ухватился за карниз и одним рывком взобрался наверх.
Выпрямился, осторожно толкнул окно - заперто. Но это его ничуть не смутило. Крепко прижимаясь всем телом к стене, он медленно двинулся вправо.
Внизу все замерли в ожидании.
Осторожно передвигаясь по каменному выступу, Миша добрался до следующего окна. Легонько нажал - окно подалось. Миша распахнул его и соскочил в комнату. В темноте вырисовывались контуры каких-то аппаратов. Не теряя времени, он прицепил один конец верёвки к поясу, другой спустил на улицу и крепко упёрся ногами. Через пять секунд Саша Кобальт Болокуду уже стоял с ним рядом. Теперь они держали верёвку вдвоём, потому что надо было втянуть Рони, а вес у него солидный. Верёвка затрещала, но выдержала.
На улице остались только Майор и Вихра. Одни. Вокруг - шепчущийся лес, дыхание гор, небо с бесчисленными россыпями звёзд, аромат июньской ночи, мерцание огней огромного города; со стадиона доносились звуки оркестра. Всё поразительно напоминало романтические сцены, на которые они оба в последнее время всё чаще натыкались в книжках...
Снова обоим почему-то стало не по себе. У Майора слова застревали в горле, он не мог выдавить из себя ни звука, а Вихра не могла отвести напряжённого взгляда от верхушек деревьев.
- Давай я тебя привяжу, - с трудом проговорил наконец Димчо.
- Нет... - глухо прошептала она, хотя ей ужасно хотелось, чтобы именно он обвязал её верёвкой вокруг пояса. - Я сама...
Она попыталась завязать узел, но руки не слушались. В окне показалась голова Саши Кобальт Болокуду.
- Ну, что же вы? Почему так долго? - шёпотом сказал он и исчез.
Вихра повернулась к Майору и тихо сказала:
- На, привязывай!
Он завязал верёвку тугим крепким узлом и подставил Вихре спину.
Минутой позже все пятеро были уже наверху. Зажгли фонарики, огляделись... Машины, аппараты, приборы. Неинтересно. Повернув английский замок, они вышли в коридор, нарочно оставив дверь незапертой, чтобы потом через неё вернуться. Подошли к площадке второго этажа. Лестница спиралью уходила вверх, в бесконечность. Рони Дакалка поглядел в темноту, где исчезали ступеньки, и сердце у него ёкнуло.
- Поехали на лифте! - взмолился он.
Никто, однако, не внял этому малодушному призыву, и все двинулись пешком, на цыпочках, бесшумно, освещая себе дорогу фонариком. Впереди шёл Саша Кобальт Болокуду, который по-альпинистски простукивал каждую ступеньку ледорубом, чтобы вовремя обнаружить любое случайное препятствие.
На третьем этаже висела табличка: "Операторы". Полезли выше. На четвёртом - "Звукозапись". Ещё выше, на пятом, помещались редакторы, на шестом режиссёры, на седьмом художники, на восьмом артисты, на девятом оркестр, на десятом хор, на одиннадцатом фонотека, на двенадцатом фильмотека, на тринадцатом разные начальники, потом потянулись павильон номер один, номер два, номер три...
На восемнадцатом этаже запыхавшиеся династронавты остановились.
- Где же это? - простонал Рони Дакалка. - Я больше не могу.
- Ничего-ничего! - успокаивающе бросил Саша Кобальт Болокуду. - Тебе полезно, похудеешь. А если бы на Гималаи взбираться, что тогда?
Рони подумал про себя, что не родился ещё человек, который заставил бы его лезть на Гималаи, вынул из кармана сдобную булочку, подкрепился и полез вверх с видом приговорённого к казни. Ничего не попишешь: сам ведь подал мысль забраться сюда!
Остальные безропотно одолевали бесчисленные спирали лестницы. Казалось, этому восхождению не будет конца. Лишь на двадцатом этаже появилась, наконец, долгожданная надпись: "Гримёрная и костюмерная". Вот она, желанная цель!
Постояв минутку, чтоб успокоиться и перевести дух, они толкнули дверь. К счастью, она была не заперта, и они вошли.
Фонарики мгновенно зашарили вокруг и открыли их взглядам обычную обстановку парикмахерских салонов: кресла, зеркала, перед зеркалами баночки с разными кремами, щёточки, гребёнки, ножницы... Не это интересовало их, о нет! Фонарики стали рыться в ящиках, в шкафчиках, за зеркалами...
И вдруг раздался изумлённый возглас Вихры:
- Поглядите-ка, что тут есть!
Все кинулись к ней. Она стояла перед огромным открытым шкафом. Все нацелились в него своими фонариками и ахнули от восхищения: шкаф был битком набит всевозможной одеждой. Платья, мундиры, блузы, юбки, рабочие комбинезоны, средневековые доспехи, национальные костюмы - чего там только не было! Вихра сняла с вешалки одно платье. В луче фонарика сверкнул осыпанный драгоценными камнями, расшитый серебром и золотом тёмно-красный бархат.
- Это платье Марии Стюарт! - авторитетно объяснил Рони Дакалка. - Я видел в Детском театре.
- Я хочу примерить! - робко сказала Вихра.
Мальчишки охотно взялись ей помочь. Такое тяжеленное платье без посторонней помощи и не наденешь. Когда же наконец она с величайшим трудом облачилась в него, мальчишки обомлели: перед ними стояла уже не Вихра, их товарищ и комиссар, а волшебная красавица с золотыми волосами, в роскошном тёмно-красном одеянии, тяжёлыми складками спадавшем к её ногам. Сердце Майора тревожно забилось: неужели это Вихра? Она казалась теперь такой чужой, далёкой...
Молчание было прервано Сашей Кобальт Болокуду:
- Давайте возьмём что-нибудь! Повезём в Африку в подарок местным жителям. Они ведь ходят раздетые!
Предложение было дельное, и династронавты принялись рыться в шкафах: вдруг отыщется что-нибудь подходящее для Южной Африки. А для проверки - подходящая вещь или нет - стали примерять на себе. Рони выкопал мундир гитлеровского генерала и тут же в него облачился. Миша Эквилибрист с превеликими муками напялил через голову средневековую кольчугу, а Саша Кобальт Болокуду влез в мохнатый овечий тулуп - вроде тех, что носили наши прапрапрадеды в незапамятные времена.
Только Димчо не поддался искушению и продолжал хладнокровно искать то, ради чего они сюда пришли. И, конечно, нашёл. Это находилось в небольшом сундучке за шкафами.
- Есть! - закричал Майор.
Все столпились вокруг него, выставив вперёд зажжённые фонарики, вытаращив от радости глаза: сундучок был доверху набит бородами, усами, париками, косами, бакенбардами... На любой вкус! Кудрявые и гладкие, русые и чёрные, длинные и короткие. Словом, настоящий клад!
Находка вывела династронавтов из равновесия. Как безумные набросились они на сундук, стали рыться, хватать что попало, а потом принялись перед зеркалами примерять бороды, усы, парики, косы, хохоча, толкаясь, гримасничая...
Рони Дакалка, не снимая генеральского мундира, прилепил к верхней губе гитлеровские усики и разразился речью на немецком языке. Миша Эквилибрист приклеил себе длинные чингисхановские усы и в кольчуге стал похож на средневекового воина. А Вихра прицепила бороду, подвязала длинные русые косы и, как была, в платье Марии Стюарт, пустилась отплясывать "Ча-ча-ча". Тут мальчишки с радостью убедились в том, что Вихра - всё та же Вихра, их подружка, боевой комиссар и астронавт.
Живописнее всех загримировался Саша Кобальт Болокуду. Он умудрился прицепить сразу две бороды - одну слева, другую справа - и четыре огромных уса: одни закручены кверху, другие свисают чуть не на грудь, как у китайского мандарина.
Кто знает, сколько ещё продолжалось бы это шумное ликование, если бы неожиданно откуда-то издалека не донёсся стук захлопнувшейся двери. Династронавты замерли на месте, прислушиваясь... Кто-то, шаркая ногами и кашляя, с ворчанием поднимался по лестнице.
В тот вечер дежурный вахтёр телецентра дядя Пешо проявлял особую бдительность, так как режиссёр Антон Антонов перед уходом раз сто наказывал ему смотреть в оба. Вот почему дядя Пешо, несмотря на простуду и кашель, решил обойти здание и проверить, всё ли в порядке. Уже на втором этаже он с удивлением обнаружил, что дверь в аппаратную открыта. Выругав про себя техников, столь небрежно относящихся к социалистической собственности, дядя Пешо захлопнул дверь и продолжал обход. Других нарушений как будто не было, и он вернулся в свою комнатку возле главного входа. Сел у окошечка, в которое ему было видно каждого входящего и выходящего, и стал смотреть в оба. Но поскольку никто не входил и не выходил, он достал из ящика истрёпанную книжку "Убийство на улице Морг" и углубился в чтение этой жуткой истории.
...Когда шаги на лестнице наконец затихли, династронавты собрались в обратный путь. Время дорого, был уже час ночи, приближался долгожданный день "О". Майор Димчо напихал в рюкзак всевозможные усы и бороды да ещё на всякий случай прихватил несколько париков и кос. Костюмы за ненадобностью (не повезёшь ведь южноафриканским неграм гитлеровские мундиры!) повесили обратно в шкаф. Разгримировались, привели себя в обычный вид. Только Саша Кобальт Болокуду так и остался в овечьем тулупе, с двумя бородами и четырьмя усами, не мог себя заставить расстаться с ними.
Они тихонько вышли из костюмерной, закрыли за собой дверь и стали спускаться вниз. Спускаться, как известно, легче, чем подниматься. Минуты через две они уже были на втором этаже. И остолбенели: дверь в аппаратную заперта! Та самая дверь, которую они нарочно оставили открытой, чтобы выбраться отсюда на улицу. Майор дёрнул - увы, дверь захлопнута на английский замок. Как быть? Как выйти отсюда?
Провели летучку. На повестке дня один вопрос:
"Как выбраться?" Установили, что существуют три способа. Первый - взорвать замок динамитом; второй - выпрыгнуть из окна двадцатого этажа и третий - выйти через главный вход, мимо комнаты вахтёра. Первая возможность была отвергнута: от динамита столько шума! Вторую тоже отбросили - лень было снова взбираться на верхотуру. Оставался третий путь, самый опасный, но зато достойный династронавтов: через главный вход. Идти решили в следующем порядке: впереди Саша Кобальт Болокуду, потому что, если вахтёр случайно преградит ему путь, Саша в два счёта с ним справится. Потом идёт Рони Дакалка, затем Майор с трофеями, потом Вихра, и последним, в арьергарде, - Миша Эквилибрист.
До комнатки вахтёра оставалось не больше двадцати шагов. Саша набрал в лёгкие побольше воздуху и смело двинулся вниз...
В эту-то минуту дядя Пешо как раз и погрузился в чтение. В книге рассказывалось о таинственном убийстве, которое совершила в Лондоне одна обезьяна. Задушив свою жертву, обезьяна запихала труп в каминную трубу. Бр-р-р! У вахтёра дрожь прошла по коже, когда он представил себе косматое чудище с огромными лапами и низким лбом.
В разгар чтения ему вдруг послышался подозрительный шум. Дядя Пешо приподнял стекло в окошке - кто-то спускался по лестнице. Старик поспешно включил свой фонарик и в ярком луче света увидел перед собой орангутанга... Только этот был пострашнее лондонского: длинная мохнатая шерсть, клетчатая рубаха, узкие штаны, две бороды, четыре уса и такие космы на голове, что сердце славного стража не выдержало, и он рухнул на пол без чувств...
5. У СЕРЖАНТА МАРКО ВЫДАЛОСЬ БЕСПОКОЙНОЕ УТРО.
Да, этот день начался для участкового уполномоченного весьма неспокойно. По дороге в управление милиции, где он хотел посоветоваться с шифровальщиком, что могут означать таинственные цифры, переданные накануне подпольными рациями, ему повстречался товарищ Антонов. Сержант с трудом узнал своего соседа: режиссёр шёл как потерянный, сам не свой, взъерошенный, небритый, без галстука, шёл и бормотал себе под нос что-то невнятное.
- Что случилось, товарищ Антонов? - с участием спросил сержант.
Тот взглянул на него пустыми глазами и произнёс с беспредельным отчаянием:
- У меня похитили усы... И бороды... Сержант решил, что его знаменитый сосед слегка тронулся.
- Но у вас никогда не было ни бороды, ни усов... Товарищ Антонов жалобно покачал головой:
- Да не мои усы... Моей картины... Триста семьдесят бород и четыреста два уса! Не считая париков... бакенбардов... кос... Пропала массовка...
Он чуть не плакал.
- Кто же это сделал? - спросил сержант. Товарищ Антонов сокрушённо пожал плечами.
- Откуда я знаю? Наверно, кто-нибудь из моих завистников. Те же бандиты, что устроили помехи в телевизорах. Сначала сорвали мне две передачи, теперь губят фильм, который принёс бы мне мировую славу.
И он побрёл домой - несчастная жертва коварной судьбы. Жена немедленно вкатила ему солидную дозу касторки.
Сержант помчался в управление. Со вчерашнего дня, после злополучного происшествия с контрабандистом и вечерних передач подпольных раций, мучительное сомнение терзало его сердце, и он размышлял и допытывался, допытывался и размышлял...
В управлении он застал вахтёра телестудии, дядю Пешо. Тот как раз давал показания. Всё ещё не придя в себя от пережитого ночью ужаса, он упорно твердил, что хищение совершено обезьяной.
- Обезьяной? - недоумевал следователь.
- Да, обезьяной! С двумя бородами и четырьмя усами! И вот с этакой шерстью! - Дядя Пешо широко развёл руками. - Честное слово!
- Вы вчера, случайно, не выпили? - спросил следователь.
- Я, когда заступаю на пост, капли в рот не беру! - торжественно заверил его дядя Пешо.
- Гм... А чем вы были заняты, когда появился... э-э... скажем, когда появилась эта обезьяна?
- Караулил! - ответил дядя Пешо, забыв упомянуть об "Убийстве на улице Морг".
- Что ещё было похищено?
- Больше ничего. Один тулуп, бороды, усы, косы...
- Нет ли повреждений в аппаратуре?
- Ничего не тронули.
- Не оставила ли эта ваша "обезьяна" каких-либо следов?
- Оставила. Я нашёл это в костюмерной. И дядя Пешо показал на ледоруб.
- С каких это пор обезьяны стали пользоваться ледорубами? - спросил следователь.
Сердце сержанта Марко учащённо забилось, и таинственное шестое чувство великих сыщиков снова заговорило в нём. Ледоруб... Не династронавтам ли он принадлежит? Разве не с его помощью проникли они в канал в тот памятный день, когда было найдено предсмертное письмо Симеона Бесстрашного? Сержант Марко лихорадочно прикидывал: на телестудии ничего ценного не взято; кинокамеры, приборы, киноленты - всё на месте, только усы и бороды... Кому могла прийти в голову столь бессмысленная затея? Ясно - только династронавтам. Только в их мозгу могла зародиться такая бредовая мысль. Этот ледоруб - последнее и решающее доказательство: 1) что пираты эфира - это династронавты; 2) что похитители бород, усов и кос - тоже династронавты; 3) что воры, которые шарят по чужим чердакам, - всё те же династронавты. Неизвестной остаётся только личность контрабандиста из серой "Волги" № Б 66-17...
Придя к этому важному заключению, сержант отправился в ракетный центр с твёрдым намерением на этот раз арестовать Федерацию - всю, в полном составе и заставить её во всём признаться. Вошёл во двор, огляделся - ни души. Наведался в соседние дворы - и там никого. Тогда он пошёл обходом по кварталу, заглядывая во все углы и закоулки.
Вот только в сарай, за которым помещался ракетный центр, он заглянуть позабыл...
6. ДЕНЬ "О".
...А догадайся он заглянуть в сарай, он бы застал там всю Федерацию, да ещё как раз в тот момент, когда они делили ночные трофеи...
Первой Кубинской бригаде достались все бороды, Второй Африканской - усы. Фанни вдобавок отдали две косы, которым она очень обрадовалась. Косы, правда, были русые, но что за беда! Она решила прицепить их сегодня же, не откладывая.
Вместе с бородами и усами интербригадовцы получили ещё по пузырьку УК (универсального клея). Рони Дакалка сказал, что это самый липучий клей на свете - всё, что хочешь, клеит: дерево, кожу, стекло, бороды, сталь, усы...
Так начался великий день "О".
День, потребовавший от всех интербригадовцев большого напряжения сил и военной хитрости. Предстояло преодолеть множество трудностей: купить билеты на проезд, попрощаться с Роландо и Сисулу-Каба, проститься с родителями, не вызвав их подозрений, и незамеченными добраться до вокзала. Разведка установила, что поезд к западной границе отправляется в 20. 45, а к южной - в 21 час. Следовательно, все задачи должны быть решены к 18 часам.
Штаб разработал для обеих экспедиций подробный план. Главными пунктами в нём были следующие:
а) Каждая экспедиционная группа сходит с поезда на некотором расстоянии от границы.
б) Границу переходить в темноте и немедленно направляться соответственно в Белград или Анкару.
в) Там обе группы должны явиться - одна в кубинское посольство, другая - в посольство Гвинеи, объявить себя политэмигрантами и попросить паспорта... А дальше уже всё пойдёт как по маслу.
Разработав стратегию и тактику похода, интербригадовцы отправились в обсерваторию. Они знали, что Роландо сейчас находится там - у него в этот день был экзамен по астрономии.
...По двору обсерватории сновали студенты с книжками в руках. Они дрожали, нервно грызли ногти, в который раз листали тетради, с замиранием сердца ожидая минуты, когда их вызовут в домик с куполом.
Майор Димчо попросил одного из студентов найти Роландо. Кубинец вскоре появился. Его вид страшно разочаровал династронавтов: ничего, ну ничегошеньки героического и партизанского в нём в эту минуту не было. Бледный, невыспавшийся, одет в самый что ни на есть обыкновенный костюм, так же грызёт ногти, как остальные, а борода, великолепная борода, выросшая в Сьерре-Маэстре, спуталась и обвисла.
- Скоро моя очередь, - жалобно простонал он. - А я всё перезабыл! Всё! Если мне достанется Луна, я погиб!
Наско Некалке стало от души жаль его.
- Компаньеро Роландо, - ободряюще сказал он, - если вам достанется Луна, имейте в виду: там есть жизнь. Честное слово! Я своими глазами видел на Луне животное!
Кубинец так и ахнул:
- Какое оно на вид?
- Ну... вроде динозавра... Только побольше,.. Представьте себе Никижа. Только ростом с гору, а хвост - как отсюда до Марса...
- Хорошо-хорошо... Буду иметь в виду... - сказал обнадёженный Роландо. Но всё-таки лучше бы она мне не досталась, потому что знаешь, Наско, какое дело? В книгах пишут, что на Луне жизни нет...
- Даже самые крупные учёные иногда ошибаются! - мудро заметил Наско. - Не верите мне - спросите Кынчо.
Покончив с научным спором, интербригадовцы сообщили Роландо, что пришли прощаться, потому что сегодня вечером уезжают на Кубу.
- Правда? - рассеянно проговорил кубинец. - Ну что ж, прекрасно, тогда до свиданья, счастливого пути и привет Фиделю.
И побрёл к домику с телескопами, точно на заклание, повторяя про себя вновь приобретённые сведения о живом существе на Луне... Однако на полдороге он, вспомнив что-то, обернулся.
- Эй, Наско! Что у тебя по арифметике? - спросил он страдальческим, усталым голосом.
- Пара! - мрачно ответил Наско.
Удивительное дело! Это коротенькое слово заставило Роландо встряхнуться. Он вдруг словно стал выше ростом, к нему вернулась величавость осанки, борода воинственно вздёрнулась, глаза запылали. Нет, это был уже не студент перед экзаменом. Это снова был герой Сьерры-Маэстры, лейтенант Роландо Доминго Хосе Мария Рамон Мансано де Эррера!
- Слушай, Наско! Только посмей поехать на Кубу с двойкой! Только посмей! Раз Фидель сказал: надо шестёрку, - значит, надо шестёрку! Понял? И ни на один балл меньше. Я пошёл! Патриа о муэртэ!
Он вскинул кулак и твёрдой поступью зашагал к домику, где его ждал экзаменатор. Нет, уже не на заклание шёл он, а на штурм сияющих высот Науки! Пускай достаётся Луна - ему неведом страх!
Всю дорогу до университета интербригадовцы растерянно молчали. Слова Роландо вызвали в их душах смятение. Что теперь делать? Неужели бросить Наско одного? И надо же - именно тогда, когда появились бороды, когда всё готово, когда уже есть даже деньги на билеты! Из-за какой-то несчастной двойки!..
Горестно вздыхая, они поднялись по лестнице и направились прямо к аудитории 155. Заглянули в замочную скважину: мама Наско Некалки, товарищ Морева, вызвала Сисулу-Каба к доске. Тот, пыхтя и отдуваясь, пишет мелом какие-то предложения. Судя по всему, товарищ Морева даёт ему жару... Им стало мучительно жаль его. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Наско Некалка вынул свой блокнот, и Майор Димчо написал такую записку:
Глаз у сержанта задёргался, второй раз за сутки - верный признак, что нервы стали сдавать. Его квартал - прибежище контрабандистов, да ещё каких-то пиратов эфира! Неужели мало у него мороки и без этого?
Минут через десять самое большее в динамике снова раздался первый голос:
- Говорит "Остров Свободы". Как нас слышите? Как нас слышите? Говорим с пункта 9-10-32... Ча-ча-ча... Ча-ча-ча... Мы танцуем "Ча-ча-ча"! Вива Куба!
- Говорит "Мыс Доброй Надежды". Находимся на 9-20-02. Слышимость отличная! Как нас слышите? Мо-ран-бонг! Танцуем "Макале"!
- Вы готовы?
- Ещё бы! Остановка только за пунктом номер четыре.
- Будет выполнен. Клянёмся бородой пророка! Выше головы! Патриа о муэртэ! В путь!
- Желаем успеха! Хоройя а кани! Да здравствует свобода! Конец!
Обе рации умолкли. Трое людей в кабине долго молчали в раздумье.
- Опасное дело! - первым нарушил молчание сержант. - Эти цифры, координаты... гм... наверно, шифр!
- Просто какие-нибудь полоумные радиолюбители, - сказал радист.
- Или же дети, - добавил офицер.
Сержант подскочил на стуле как ужаленный. Династронавты! Конечно, династронавты! Они! Больше некому... Но мыслимое ли это дело? Целых два передатчика сразу? А впрочем, почему бы и нет? Вон прошлый год чуть не полетели на Марс, вступили в переписку с Фиделем Кастро, шныряют по подземным каналам, клады отыскивают...
- Разрешите идти? - дрожащим голосом спросил сержант Марко, сгорая от нетерпения поскорее проверить свою догадку.
- Идите! - ответил офицер. - Но смотрите не теряйте времени зря: походите, порасспрашивайте - может, и нападёте на след. Весьма возможно, что это просто радиолюбители, либо же дети. Но население недовольно... Знаете ведь, телевизоры...
- Слушаюсь! - сказал сержант. - Я найду этих пиратов эфира! - И он помчался по улицам своего квартала, чтобы отыскать династронавтов с их передатчиками, будь они неладны!
Первым делом он нагрянул с проверкой в собственную квартиру. Кандидат в династронавты Кынчо сладко спал. Значит, не он.
Завернул к Мише Эквилибристу, который жил ближе всех. Тот тоже был дома, сидел над энциклопедией, открытой на слове "Претория".
Поднялся к Моревым. Наско рисовал бородатых роботов, а его родители сидели в креслах перед телевизором и смотрели передачу для дошкольников.
Вихра слушала Четвёртую симфонию Брамса.
Рони Дакалка ужинал.
Майор Димчо читал три книги разом и решал шахматную задачу.
Саша Кобальт Болокуду стоял перед зеркалом, расчёсывая свою умопомрачительную шевелюру.
И так далее, и так далее... Сержант обошёл квартиры всех династронавтов и всех до одного застал дома. Выходит, не они? Или успели уже вернуться? А может, у Федерации есть новые члены, которые ему ещё не известны? И что означают эти таинственные цифры 9-10-32 и 9-20-02, и всё прочее?..
Долго ломал он над этим голову и под конец принял два важных решения. Во-первых: завтра же спросить шифровальщика в городском управлении милиции, что могут означать эти цифры, и во-вторых, впредь не спускать с династронавтов глаз, в особенности по вечерам, когда обычно начинают работать подпольные рации.
Возвращаясь домой, сержант встретил на улице режиссёра Антона Антонова. Остановились поболтать. У режиссёра вид был усталый. Он сказал, что задержался допоздна на телестудии, чтобы закончить подготовку к гигантской массовой сцене, съёмки которой назначены на завтра, с самого утра... Сногсшибательный будет фильм! Покойной ночи!
Они расстались. В эту ночь сержанту Марко снились таинственные цифры координат, номера серой "Волги" и металлические голоса, распевавшие "ча-ча-ча" и "моран-бонг", а режиссёр Антон Антонов видел во сне бесчисленные полчища усатых и бородатых воинов.
4. В СЕРДЦЕ РОДНОГО ТЕЛЕЦЕНТРА.
Ровно в полночь, когда сержант и режиссёр спали и видели сны, Майор Димчо поднялся. Дом был погружён в глубокий сон. Димчо осторожно оделся и бесшумно выскользнул за дверь.
Внизу в тёмном подъезде его уже ждали Рони Дакалка, Саша Кобальт Болокуду, комиссар Вихра и Миша Эквилибрист. Саша Болокуду и Миша были экипированы по-альпинистски: верёвки, ледорубы, карманные фонарики и всё, что необходимо для лазания по скалам.
В ночной мгле Сашу с его длиннющими, торчком стоящими волосами можно было принять за существо с другой планеты. Взглянешь - мурашки забегают.
Построившись по-партизански цепочкой, они повернули к Парку Свободы. Перешли реку, миновали стадион и углубились в лес. Всё в полном молчании. Да и о чём говорить? Каждый знал, что он должен делать. Время от времени за деревьями мелькала опоясанная алыми огоньками верхушка телевизионной башни, служившая для них путеводной звездой.
Вскоре они подошли вплотную к уносящемуся ввысь небоскрёбу. Двадцатиэтажное здание тонуло во мраке. Светилась только верхушка башни с антеннами, да ещё поблёскивало маленькое окошко проходной.
Ползком, по-индейски миновали они главный вход и обогнули здание. Встали, огляделись: конусообразная башня уходила к самому небу. Бесчисленные ряды тёмных окон мерцали, отражая сияние звёзд. Таинственно шептались о чём-то сосны.
- Пирамида! - приказал Саша Кобальт Болокуду и первый подставил спину.
Рядом пригнулся Рони; Майор взобрался на них, а на плечи Майору вскочил ловкий, как обезьяна, и поднаторевший в таких упражнениях Миша Эквилибрист. Он вбил ледоруб под оконную раму второго этажа, подтянулся, ухватился за карниз и одним рывком взобрался наверх.
Выпрямился, осторожно толкнул окно - заперто. Но это его ничуть не смутило. Крепко прижимаясь всем телом к стене, он медленно двинулся вправо.
Внизу все замерли в ожидании.
Осторожно передвигаясь по каменному выступу, Миша добрался до следующего окна. Легонько нажал - окно подалось. Миша распахнул его и соскочил в комнату. В темноте вырисовывались контуры каких-то аппаратов. Не теряя времени, он прицепил один конец верёвки к поясу, другой спустил на улицу и крепко упёрся ногами. Через пять секунд Саша Кобальт Болокуду уже стоял с ним рядом. Теперь они держали верёвку вдвоём, потому что надо было втянуть Рони, а вес у него солидный. Верёвка затрещала, но выдержала.
На улице остались только Майор и Вихра. Одни. Вокруг - шепчущийся лес, дыхание гор, небо с бесчисленными россыпями звёзд, аромат июньской ночи, мерцание огней огромного города; со стадиона доносились звуки оркестра. Всё поразительно напоминало романтические сцены, на которые они оба в последнее время всё чаще натыкались в книжках...
Снова обоим почему-то стало не по себе. У Майора слова застревали в горле, он не мог выдавить из себя ни звука, а Вихра не могла отвести напряжённого взгляда от верхушек деревьев.
- Давай я тебя привяжу, - с трудом проговорил наконец Димчо.
- Нет... - глухо прошептала она, хотя ей ужасно хотелось, чтобы именно он обвязал её верёвкой вокруг пояса. - Я сама...
Она попыталась завязать узел, но руки не слушались. В окне показалась голова Саши Кобальт Болокуду.
- Ну, что же вы? Почему так долго? - шёпотом сказал он и исчез.
Вихра повернулась к Майору и тихо сказала:
- На, привязывай!
Он завязал верёвку тугим крепким узлом и подставил Вихре спину.
Минутой позже все пятеро были уже наверху. Зажгли фонарики, огляделись... Машины, аппараты, приборы. Неинтересно. Повернув английский замок, они вышли в коридор, нарочно оставив дверь незапертой, чтобы потом через неё вернуться. Подошли к площадке второго этажа. Лестница спиралью уходила вверх, в бесконечность. Рони Дакалка поглядел в темноту, где исчезали ступеньки, и сердце у него ёкнуло.
- Поехали на лифте! - взмолился он.
Никто, однако, не внял этому малодушному призыву, и все двинулись пешком, на цыпочках, бесшумно, освещая себе дорогу фонариком. Впереди шёл Саша Кобальт Болокуду, который по-альпинистски простукивал каждую ступеньку ледорубом, чтобы вовремя обнаружить любое случайное препятствие.
На третьем этаже висела табличка: "Операторы". Полезли выше. На четвёртом - "Звукозапись". Ещё выше, на пятом, помещались редакторы, на шестом режиссёры, на седьмом художники, на восьмом артисты, на девятом оркестр, на десятом хор, на одиннадцатом фонотека, на двенадцатом фильмотека, на тринадцатом разные начальники, потом потянулись павильон номер один, номер два, номер три...
На восемнадцатом этаже запыхавшиеся династронавты остановились.
- Где же это? - простонал Рони Дакалка. - Я больше не могу.
- Ничего-ничего! - успокаивающе бросил Саша Кобальт Болокуду. - Тебе полезно, похудеешь. А если бы на Гималаи взбираться, что тогда?
Рони подумал про себя, что не родился ещё человек, который заставил бы его лезть на Гималаи, вынул из кармана сдобную булочку, подкрепился и полез вверх с видом приговорённого к казни. Ничего не попишешь: сам ведь подал мысль забраться сюда!
Остальные безропотно одолевали бесчисленные спирали лестницы. Казалось, этому восхождению не будет конца. Лишь на двадцатом этаже появилась, наконец, долгожданная надпись: "Гримёрная и костюмерная". Вот она, желанная цель!
Постояв минутку, чтоб успокоиться и перевести дух, они толкнули дверь. К счастью, она была не заперта, и они вошли.
Фонарики мгновенно зашарили вокруг и открыли их взглядам обычную обстановку парикмахерских салонов: кресла, зеркала, перед зеркалами баночки с разными кремами, щёточки, гребёнки, ножницы... Не это интересовало их, о нет! Фонарики стали рыться в ящиках, в шкафчиках, за зеркалами...
И вдруг раздался изумлённый возглас Вихры:
- Поглядите-ка, что тут есть!
Все кинулись к ней. Она стояла перед огромным открытым шкафом. Все нацелились в него своими фонариками и ахнули от восхищения: шкаф был битком набит всевозможной одеждой. Платья, мундиры, блузы, юбки, рабочие комбинезоны, средневековые доспехи, национальные костюмы - чего там только не было! Вихра сняла с вешалки одно платье. В луче фонарика сверкнул осыпанный драгоценными камнями, расшитый серебром и золотом тёмно-красный бархат.
- Это платье Марии Стюарт! - авторитетно объяснил Рони Дакалка. - Я видел в Детском театре.
- Я хочу примерить! - робко сказала Вихра.
Мальчишки охотно взялись ей помочь. Такое тяжеленное платье без посторонней помощи и не наденешь. Когда же наконец она с величайшим трудом облачилась в него, мальчишки обомлели: перед ними стояла уже не Вихра, их товарищ и комиссар, а волшебная красавица с золотыми волосами, в роскошном тёмно-красном одеянии, тяжёлыми складками спадавшем к её ногам. Сердце Майора тревожно забилось: неужели это Вихра? Она казалась теперь такой чужой, далёкой...
Молчание было прервано Сашей Кобальт Болокуду:
- Давайте возьмём что-нибудь! Повезём в Африку в подарок местным жителям. Они ведь ходят раздетые!
Предложение было дельное, и династронавты принялись рыться в шкафах: вдруг отыщется что-нибудь подходящее для Южной Африки. А для проверки - подходящая вещь или нет - стали примерять на себе. Рони выкопал мундир гитлеровского генерала и тут же в него облачился. Миша Эквилибрист с превеликими муками напялил через голову средневековую кольчугу, а Саша Кобальт Болокуду влез в мохнатый овечий тулуп - вроде тех, что носили наши прапрапрадеды в незапамятные времена.
Только Димчо не поддался искушению и продолжал хладнокровно искать то, ради чего они сюда пришли. И, конечно, нашёл. Это находилось в небольшом сундучке за шкафами.
- Есть! - закричал Майор.
Все столпились вокруг него, выставив вперёд зажжённые фонарики, вытаращив от радости глаза: сундучок был доверху набит бородами, усами, париками, косами, бакенбардами... На любой вкус! Кудрявые и гладкие, русые и чёрные, длинные и короткие. Словом, настоящий клад!
Находка вывела династронавтов из равновесия. Как безумные набросились они на сундук, стали рыться, хватать что попало, а потом принялись перед зеркалами примерять бороды, усы, парики, косы, хохоча, толкаясь, гримасничая...
Рони Дакалка, не снимая генеральского мундира, прилепил к верхней губе гитлеровские усики и разразился речью на немецком языке. Миша Эквилибрист приклеил себе длинные чингисхановские усы и в кольчуге стал похож на средневекового воина. А Вихра прицепила бороду, подвязала длинные русые косы и, как была, в платье Марии Стюарт, пустилась отплясывать "Ча-ча-ча". Тут мальчишки с радостью убедились в том, что Вихра - всё та же Вихра, их подружка, боевой комиссар и астронавт.
Живописнее всех загримировался Саша Кобальт Болокуду. Он умудрился прицепить сразу две бороды - одну слева, другую справа - и четыре огромных уса: одни закручены кверху, другие свисают чуть не на грудь, как у китайского мандарина.
Кто знает, сколько ещё продолжалось бы это шумное ликование, если бы неожиданно откуда-то издалека не донёсся стук захлопнувшейся двери. Династронавты замерли на месте, прислушиваясь... Кто-то, шаркая ногами и кашляя, с ворчанием поднимался по лестнице.
В тот вечер дежурный вахтёр телецентра дядя Пешо проявлял особую бдительность, так как режиссёр Антон Антонов перед уходом раз сто наказывал ему смотреть в оба. Вот почему дядя Пешо, несмотря на простуду и кашель, решил обойти здание и проверить, всё ли в порядке. Уже на втором этаже он с удивлением обнаружил, что дверь в аппаратную открыта. Выругав про себя техников, столь небрежно относящихся к социалистической собственности, дядя Пешо захлопнул дверь и продолжал обход. Других нарушений как будто не было, и он вернулся в свою комнатку возле главного входа. Сел у окошечка, в которое ему было видно каждого входящего и выходящего, и стал смотреть в оба. Но поскольку никто не входил и не выходил, он достал из ящика истрёпанную книжку "Убийство на улице Морг" и углубился в чтение этой жуткой истории.
...Когда шаги на лестнице наконец затихли, династронавты собрались в обратный путь. Время дорого, был уже час ночи, приближался долгожданный день "О". Майор Димчо напихал в рюкзак всевозможные усы и бороды да ещё на всякий случай прихватил несколько париков и кос. Костюмы за ненадобностью (не повезёшь ведь южноафриканским неграм гитлеровские мундиры!) повесили обратно в шкаф. Разгримировались, привели себя в обычный вид. Только Саша Кобальт Болокуду так и остался в овечьем тулупе, с двумя бородами и четырьмя усами, не мог себя заставить расстаться с ними.
Они тихонько вышли из костюмерной, закрыли за собой дверь и стали спускаться вниз. Спускаться, как известно, легче, чем подниматься. Минуты через две они уже были на втором этаже. И остолбенели: дверь в аппаратную заперта! Та самая дверь, которую они нарочно оставили открытой, чтобы выбраться отсюда на улицу. Майор дёрнул - увы, дверь захлопнута на английский замок. Как быть? Как выйти отсюда?
Провели летучку. На повестке дня один вопрос:
"Как выбраться?" Установили, что существуют три способа. Первый - взорвать замок динамитом; второй - выпрыгнуть из окна двадцатого этажа и третий - выйти через главный вход, мимо комнаты вахтёра. Первая возможность была отвергнута: от динамита столько шума! Вторую тоже отбросили - лень было снова взбираться на верхотуру. Оставался третий путь, самый опасный, но зато достойный династронавтов: через главный вход. Идти решили в следующем порядке: впереди Саша Кобальт Болокуду, потому что, если вахтёр случайно преградит ему путь, Саша в два счёта с ним справится. Потом идёт Рони Дакалка, затем Майор с трофеями, потом Вихра, и последним, в арьергарде, - Миша Эквилибрист.
До комнатки вахтёра оставалось не больше двадцати шагов. Саша набрал в лёгкие побольше воздуху и смело двинулся вниз...
В эту-то минуту дядя Пешо как раз и погрузился в чтение. В книге рассказывалось о таинственном убийстве, которое совершила в Лондоне одна обезьяна. Задушив свою жертву, обезьяна запихала труп в каминную трубу. Бр-р-р! У вахтёра дрожь прошла по коже, когда он представил себе косматое чудище с огромными лапами и низким лбом.
В разгар чтения ему вдруг послышался подозрительный шум. Дядя Пешо приподнял стекло в окошке - кто-то спускался по лестнице. Старик поспешно включил свой фонарик и в ярком луче света увидел перед собой орангутанга... Только этот был пострашнее лондонского: длинная мохнатая шерсть, клетчатая рубаха, узкие штаны, две бороды, четыре уса и такие космы на голове, что сердце славного стража не выдержало, и он рухнул на пол без чувств...
5. У СЕРЖАНТА МАРКО ВЫДАЛОСЬ БЕСПОКОЙНОЕ УТРО.
Да, этот день начался для участкового уполномоченного весьма неспокойно. По дороге в управление милиции, где он хотел посоветоваться с шифровальщиком, что могут означать таинственные цифры, переданные накануне подпольными рациями, ему повстречался товарищ Антонов. Сержант с трудом узнал своего соседа: режиссёр шёл как потерянный, сам не свой, взъерошенный, небритый, без галстука, шёл и бормотал себе под нос что-то невнятное.
- Что случилось, товарищ Антонов? - с участием спросил сержант.
Тот взглянул на него пустыми глазами и произнёс с беспредельным отчаянием:
- У меня похитили усы... И бороды... Сержант решил, что его знаменитый сосед слегка тронулся.
- Но у вас никогда не было ни бороды, ни усов... Товарищ Антонов жалобно покачал головой:
- Да не мои усы... Моей картины... Триста семьдесят бород и четыреста два уса! Не считая париков... бакенбардов... кос... Пропала массовка...
Он чуть не плакал.
- Кто же это сделал? - спросил сержант. Товарищ Антонов сокрушённо пожал плечами.
- Откуда я знаю? Наверно, кто-нибудь из моих завистников. Те же бандиты, что устроили помехи в телевизорах. Сначала сорвали мне две передачи, теперь губят фильм, который принёс бы мне мировую славу.
И он побрёл домой - несчастная жертва коварной судьбы. Жена немедленно вкатила ему солидную дозу касторки.
Сержант помчался в управление. Со вчерашнего дня, после злополучного происшествия с контрабандистом и вечерних передач подпольных раций, мучительное сомнение терзало его сердце, и он размышлял и допытывался, допытывался и размышлял...
В управлении он застал вахтёра телестудии, дядю Пешо. Тот как раз давал показания. Всё ещё не придя в себя от пережитого ночью ужаса, он упорно твердил, что хищение совершено обезьяной.
- Обезьяной? - недоумевал следователь.
- Да, обезьяной! С двумя бородами и четырьмя усами! И вот с этакой шерстью! - Дядя Пешо широко развёл руками. - Честное слово!
- Вы вчера, случайно, не выпили? - спросил следователь.
- Я, когда заступаю на пост, капли в рот не беру! - торжественно заверил его дядя Пешо.
- Гм... А чем вы были заняты, когда появился... э-э... скажем, когда появилась эта обезьяна?
- Караулил! - ответил дядя Пешо, забыв упомянуть об "Убийстве на улице Морг".
- Что ещё было похищено?
- Больше ничего. Один тулуп, бороды, усы, косы...
- Нет ли повреждений в аппаратуре?
- Ничего не тронули.
- Не оставила ли эта ваша "обезьяна" каких-либо следов?
- Оставила. Я нашёл это в костюмерной. И дядя Пешо показал на ледоруб.
- С каких это пор обезьяны стали пользоваться ледорубами? - спросил следователь.
Сердце сержанта Марко учащённо забилось, и таинственное шестое чувство великих сыщиков снова заговорило в нём. Ледоруб... Не династронавтам ли он принадлежит? Разве не с его помощью проникли они в канал в тот памятный день, когда было найдено предсмертное письмо Симеона Бесстрашного? Сержант Марко лихорадочно прикидывал: на телестудии ничего ценного не взято; кинокамеры, приборы, киноленты - всё на месте, только усы и бороды... Кому могла прийти в голову столь бессмысленная затея? Ясно - только династронавтам. Только в их мозгу могла зародиться такая бредовая мысль. Этот ледоруб - последнее и решающее доказательство: 1) что пираты эфира - это династронавты; 2) что похитители бород, усов и кос - тоже династронавты; 3) что воры, которые шарят по чужим чердакам, - всё те же династронавты. Неизвестной остаётся только личность контрабандиста из серой "Волги" № Б 66-17...
Придя к этому важному заключению, сержант отправился в ракетный центр с твёрдым намерением на этот раз арестовать Федерацию - всю, в полном составе и заставить её во всём признаться. Вошёл во двор, огляделся - ни души. Наведался в соседние дворы - и там никого. Тогда он пошёл обходом по кварталу, заглядывая во все углы и закоулки.
Вот только в сарай, за которым помещался ракетный центр, он заглянуть позабыл...
6. ДЕНЬ "О".
...А догадайся он заглянуть в сарай, он бы застал там всю Федерацию, да ещё как раз в тот момент, когда они делили ночные трофеи...
Первой Кубинской бригаде достались все бороды, Второй Африканской - усы. Фанни вдобавок отдали две косы, которым она очень обрадовалась. Косы, правда, были русые, но что за беда! Она решила прицепить их сегодня же, не откладывая.
Вместе с бородами и усами интербригадовцы получили ещё по пузырьку УК (универсального клея). Рони Дакалка сказал, что это самый липучий клей на свете - всё, что хочешь, клеит: дерево, кожу, стекло, бороды, сталь, усы...
Так начался великий день "О".
День, потребовавший от всех интербригадовцев большого напряжения сил и военной хитрости. Предстояло преодолеть множество трудностей: купить билеты на проезд, попрощаться с Роландо и Сисулу-Каба, проститься с родителями, не вызвав их подозрений, и незамеченными добраться до вокзала. Разведка установила, что поезд к западной границе отправляется в 20. 45, а к южной - в 21 час. Следовательно, все задачи должны быть решены к 18 часам.
Штаб разработал для обеих экспедиций подробный план. Главными пунктами в нём были следующие:
а) Каждая экспедиционная группа сходит с поезда на некотором расстоянии от границы.
б) Границу переходить в темноте и немедленно направляться соответственно в Белград или Анкару.
в) Там обе группы должны явиться - одна в кубинское посольство, другая - в посольство Гвинеи, объявить себя политэмигрантами и попросить паспорта... А дальше уже всё пойдёт как по маслу.
Разработав стратегию и тактику похода, интербригадовцы отправились в обсерваторию. Они знали, что Роландо сейчас находится там - у него в этот день был экзамен по астрономии.
...По двору обсерватории сновали студенты с книжками в руках. Они дрожали, нервно грызли ногти, в который раз листали тетради, с замиранием сердца ожидая минуты, когда их вызовут в домик с куполом.
Майор Димчо попросил одного из студентов найти Роландо. Кубинец вскоре появился. Его вид страшно разочаровал династронавтов: ничего, ну ничегошеньки героического и партизанского в нём в эту минуту не было. Бледный, невыспавшийся, одет в самый что ни на есть обыкновенный костюм, так же грызёт ногти, как остальные, а борода, великолепная борода, выросшая в Сьерре-Маэстре, спуталась и обвисла.
- Скоро моя очередь, - жалобно простонал он. - А я всё перезабыл! Всё! Если мне достанется Луна, я погиб!
Наско Некалке стало от души жаль его.
- Компаньеро Роландо, - ободряюще сказал он, - если вам достанется Луна, имейте в виду: там есть жизнь. Честное слово! Я своими глазами видел на Луне животное!
Кубинец так и ахнул:
- Какое оно на вид?
- Ну... вроде динозавра... Только побольше,.. Представьте себе Никижа. Только ростом с гору, а хвост - как отсюда до Марса...
- Хорошо-хорошо... Буду иметь в виду... - сказал обнадёженный Роландо. Но всё-таки лучше бы она мне не досталась, потому что знаешь, Наско, какое дело? В книгах пишут, что на Луне жизни нет...
- Даже самые крупные учёные иногда ошибаются! - мудро заметил Наско. - Не верите мне - спросите Кынчо.
Покончив с научным спором, интербригадовцы сообщили Роландо, что пришли прощаться, потому что сегодня вечером уезжают на Кубу.
- Правда? - рассеянно проговорил кубинец. - Ну что ж, прекрасно, тогда до свиданья, счастливого пути и привет Фиделю.
И побрёл к домику с телескопами, точно на заклание, повторяя про себя вновь приобретённые сведения о живом существе на Луне... Однако на полдороге он, вспомнив что-то, обернулся.
- Эй, Наско! Что у тебя по арифметике? - спросил он страдальческим, усталым голосом.
- Пара! - мрачно ответил Наско.
Удивительное дело! Это коротенькое слово заставило Роландо встряхнуться. Он вдруг словно стал выше ростом, к нему вернулась величавость осанки, борода воинственно вздёрнулась, глаза запылали. Нет, это был уже не студент перед экзаменом. Это снова был герой Сьерры-Маэстры, лейтенант Роландо Доминго Хосе Мария Рамон Мансано де Эррера!
- Слушай, Наско! Только посмей поехать на Кубу с двойкой! Только посмей! Раз Фидель сказал: надо шестёрку, - значит, надо шестёрку! Понял? И ни на один балл меньше. Я пошёл! Патриа о муэртэ!
Он вскинул кулак и твёрдой поступью зашагал к домику, где его ждал экзаменатор. Нет, уже не на заклание шёл он, а на штурм сияющих высот Науки! Пускай достаётся Луна - ему неведом страх!
Всю дорогу до университета интербригадовцы растерянно молчали. Слова Роландо вызвали в их душах смятение. Что теперь делать? Неужели бросить Наско одного? И надо же - именно тогда, когда появились бороды, когда всё готово, когда уже есть даже деньги на билеты! Из-за какой-то несчастной двойки!..
Горестно вздыхая, они поднялись по лестнице и направились прямо к аудитории 155. Заглянули в замочную скважину: мама Наско Некалки, товарищ Морева, вызвала Сисулу-Каба к доске. Тот, пыхтя и отдуваясь, пишет мелом какие-то предложения. Судя по всему, товарищ Морева даёт ему жару... Им стало мучительно жаль его. Они переглянулись и поняли друг друга без слов. Наско Некалка вынул свой блокнот, и Майор Димчо написал такую записку: