Мейер обиделся всерьез, но вида не показал. До поры, до времени, – так решил он. А Массерио не желал отставать от него. Он даже исхитрился переманить друга Мейера Лучано, заставив его поступить к себе на службу в должности командира десятки пиччотто. Впрочем, у Лучано имелся собственный взгляд на сложившуюся ситуацию. Если уж его и вынудили вступить в семейство, то рвать отношения с Мейером он не собирался, что бы там ни утверждал дон Массерио. Мейер тоже старую дружбу не забывал и не раз выручал Лучано весьма полезными советами, благодаря которым вскоре его сицилийский друг оказался гораздо состоятельнее дона, командовавшего им.
И если Лучано мог обманываться насчет Массерио, то Мейер, глядя на ситуацию со стороны, прекрасно понимал, что недалек тот день, когда босс подставит его друга. Так и произошло в тот день, когда Массерио отдал приказ необстрелянному новичку взять у инкассатора сущую мелочь – всего 8000 долларов. Прикрывать юнца велели Лучано. «Он тебя подставляет, разве ты не видишь? – почти в отчаянии сказал Мейер Лучано. – Если всю вашу бригаду заберут, считай, я тебя предупредил». «Мейер, а как мне ребят оставить?» – обреченно откликнулся Лучано. Некоторое время они молчали. «Ладно, – наконец сказал Мейер и снова, как в детстве, посмотрел на Лучано огромными печальными глазами, а его губы были решительно, почти ожесточенно сжаты. – Я ему тебя не отдам».
Слова Мейера Лучано вспомнил в тот момент, когда неожиданно, как по заказу, всю команду взял наряд полиции. Казалось, стражи порядка ждали Лучано с его людьми специально, о чем свидетельствовали их лица землистого цвета, словно они всю ночь не спали. В тот раз срок получили все, кроме Лучано. Мейер сдержал слово. Он выложил едва ли не все свои деньги, но «отмазал друга. Встретив его, выходящего из полицейского участка, Мейер жестко сказал: „Как хочешь, но за это дело надо платить. Сейчас я тебя вытащил, но дело на этом не закончится. Считай, Массерио – мертвец“. „Да, – отозвался Лучано, – и за моих парней тоже кто-то должен ответить“. – „Я скажу, когда мы сделаем это. Жди и делай вид, что ничего не произошло“. Заметив потухший взгляд Лучано, Мейер добавил: – „Мне ты можешь верить, я тебя не предавал“.
Через некоторое время Мейер сказал Лучано: «Пора», и на следующий день тот пригласил Массерио в ресторан, где угостил по-королевски, после чего триггермены, работавшие на него и на Лански, при помощи «томпсонов» успокоили навечно из зарвавшегося дона.
Правда, на этом дело не закончилось. Мейеру и Лучано немедленно сделал предложение другой дон – Маранзано. «Больше не делай таких глупостей, как с Массерио, – сказал Мейер. – Не соглашайся больше ни на что. Этот предаст так же, как и тот. У него, конечно, одни деньги в голове, но это – наши деньги. Мы с таким трудом налаживали гемблинг, а теперь еще и бутлегинг пошел как нельзя лучше». «Все это дурно пахнет, Мейер, – сказал Лучано, но я твой должник. И, кроме того, я твой друг». Мейер снова смотрел на него, не отводя от его лица взгляда широко распахнутых печальных глаз. Неожиданно он протянул вперед руку и кончиками пальцев провел по глазам и губам Лучано, как слепой, который хочет понять, как выглядит его собеседник. «Ты должен выдержать, Лучано, – произнес он неожиданно дрогнувшим голосом. – Я знаю, что потом все будет хорошо, поверь, пожалуйста». «Хорошо», – ответил Лучано с некоторым удивлением, уже прокручивая в уме возможные варианты вежливых отказов.
Этот странный взгляд Мейера Лучано вспомнил через несколько дней, когда его пальцы и лицо ломали кастетами ребята Маранзано, когда чувствовал, как трещат ребра под ударами их ног, как его подвешивают вниз головой к потолку и рвут коленные связки. Решив, что Лучано мертв, его, изуродованного до неузнаваемости, выбросили в канаву, но, как и говорил Мейер, его друг выжил, несмотря ни на что. Несколько месяцев он провел между жизнью и смертью, но все равно вышел из больницы с новым прозвищем – Счастливчик (Лаки). Полицейским он не сказал ничего, кроме того, что не знает, кто и за что с ним так обошелся.
Зато это прекрасно знал Лански. Знал и прощать не собирался. Он одел шестерых своих триггерменов в форму налоговых служащих и отправил в дом Маранзано. Те в достаточно вежливой форме потребовали от дона бухгалтерские книги, но едва тот развернулся в сторону сейфа, в него выпустили несколько автоматных очередей, сделав своего рода решето, а заодно показали, как следует убивать наверняка: перед уходом полоснули Маранзано по горлу ножом.
Во времена сухого закона, с 1920 по 1933 годы, Мейер понял, что теперь можно сделать теневую экономику непременным следствием и порождением американской жизни, и без нее она просто не сможет обходиться. Те, кого до сих пор называли просто бандитами, стали истеблишментом Америки. Подобные мысли Лански подтверждало и высказывание тогдашнего министра юстиции Рамсея Кларка: «Организованная преступность поставляет товары и услуги большому числу людей – им позарез требуются наличность, наркотики, проститутки, возможность развлекаться, играя в азартные игры. Таковы ее доводы. Таким образом, в подавляющем большинстве преступления сейчас совершаются по взаимному согласию. Это преступления, совершения которых жаждет потребляющая публика. Именно это обстоятельство теперь отличает организованную преступность от большинства других видов преступлений. Мало кто захочет, чтобы его ограбили, или чтобы принадлежащие ему средства были растрачены, или чтобы его машина была угнана; между тем в основе деятельности организованной преступности лежит социальный заказ. В тех случаях, когда этот заказ отличается интенсивностью, правоприменяющие органы действуют вопреки достаточно сильным побуждениям значительной части населения и поэтому в условиях свободного общества никогда не смогут победить противника или при всех обстоятельствах одерживать верх над ним в течение долгого времени».
Не секрет, что Америка являлась прежде всего страной с массовым рынком, который решительно требовал регулярных поставок каких-либо товаров или услуг, а для их обеспечения нужна была отлично отлаженная организация. Конечно, в огромных количествах потреблялись незаконные товары или услуги, а значит, нужны были люди, способные быстро думать и действовать за пределами закона. Они, безусловно, рисковали многим, но взамен получали сверхприбыли.
При этом такие люди никогда не собирались выяснять, где именно пролегает тонкая грань между многочисленными законами, которые они регулярно нарушают, и правоправной деятельностью. А потому если клиенты не платили за поставленный товар, если кто-то не хотел понимать, что, несмотря на противозаконность сделки, на них все равно ложатся определенные обязательства, если кто-то угрожал сообщить об этой противозаконной деятельности в полицию (иными словами – шантажировал), то насилие по отношению к таким людям применялось немедленно. Все установленные мафией условия должны были быть соблюдены (ведь даже общество требовало от нее определенных услуг), иначе должники или конкуренты уничтожались. Впрочем, легальная экономика поступала таким же образом, только пользуясь не пистолетами или автоматами, а законами, часто не менее жестокими, чем гангстерские разборки.
Мейер Лански, не желая останавливаться на достигнутом, продолжал совершенствовать свое образование. Теперь его настольной книгой стала работа профессора Гарвардского университета «Извлечение прибыли», где ученый подробно анализировал проблемы спроса и предложения. В результате изучения этой книги Лански сделал для себя твердый вывод: он может рассчитывать на постоянную клиентуру лишь в том случае, если будет поставлять ей продукт исключительно высокого качества. Только в этом случае у него появится не только прибыль, но и твердые доходы, которые станут неуклонно расти.
Эти законы Мейер, предприниматель по натуре, вывел совершенно и хотел, чтобы и его товарищи выучили их наизусть. Положения Мейера, приносившие невероятные прибыли, даже получили специальное название – «законы Лански».
Мейер содержал ряд заведений, подпольно продававших спиртное, – «спикизи». Здесь всегда можно было видеть только очень богатых и состоятельных клиентов. И это происходило только потому, что Мейер никогда в жизни не опускался до такой, по его мнению, мерзости, как разведение водой денатурата. Его не волновало, что большинство гангстеров так и поступали: их не волновало то, что они травят посетителей своих питейных заведений. Лански организовал провоз виски из Канады; сложнее было получить европейские водку и коньяк, но предприимчивый Лански придумал, что перевозки в данном случае наиболее безболезненно пройдут через Канаду.
Флотилия Лански, предназначенная для бутлегерского бизнеса, была оснащена самым оптимальным способом: он ставил на легкие катера авиационные мощные моторы. Непременным атрибутом палубы и рубки являлись скорострельные пулеметы. Благодаря моторам, способным развивать скорость до 100 км/ч , такие катера с легкостью ускользали от представителей береговой охраны. Если же нападали конкуренты, решившие легко разбогатеть посредством ограбления чужого каравана, то в дело шли пулеметы. В результате рентабельность бутлегерского бизнеса Мейера Лански составляла в те времена 100% – неслыханная прибыль!
Мейер никогда не забывал и о страсти всей своей жизни – об азартных играх, или гемблинге. Здесь его партнером, а также мудрым наставником являлся Арнольд Ропштейн. Этот человек тоже заслуживает того, чтобы рассказать о нем хотя бы вкратце.
Семья Арни, в которой он увидел свет в 1892 году, была весьма приличной, достаточно состоятельной и обеспеченной. Его отец гордился тем, что нажил свое состояние вполне честным путем, а потому по праву мог считаться приличным и состоятельным буржуа. Крупный и честный предприниматель – что может быть почетнее?
Естественно, родителей весьма радовало то обстоятельство, что Арни – ребенок с незаурядным интеллектом и замечательными способностями. Кроме того, он обладал изящными и мягкими манерами, умел тонко ценить прекрасное, а потому был просто обречен сделать головокружительную карьеру. Собственно, Арни и добился блестящих успехов, только не тем путем, что прочили ему родители. Он к тому же обладал умом совершенно независимым, а потому считал себя вправе выбрать то занятие, которое больше всего подходит его жизненному темпу. А внутренний темп его жизни был поистине стремительным. Арнольд как будто все время бежал вперед и никак не мог остановиться. Остановка для него была равносильна смерти, скука – небытию. Он хотел жить ярко, великолепно, быстро, а потому неизбежные в этом случае проколы если и смущали его, то ненадолго.
Гемблинг понравился ему остротой риска и азартом, а потому, не долго думая, он бросил все свои замечательные качества и способности на алтарь игорного бизнеса. Поскольку денег ему хватало, то он купил роскошный океанский лайнер и там открыл первое предприятие, занимавшееся гемблингом. Деньги лились рекой, но ритм жизни требовал от Арнольда нового: ему нельзя было оставаться на месте, пусть даже приносящем отличный доход.
Тогда Арни пришло в голову совершить первую в Америке спортивную аферу. Думал он недолго – всего несколько дней, а затем Ропштейн подкупил 8 спортсменов-бейсболистов из Чикаго, в результате чего получилась красивая подтасовка результатов на тотализаторе. Выигрыш Арни тогда составил 100 тысяч долларов старыми деньгами, а в пересчете на новые – 4 миллиона.
К этому времени Ропштейн уже обзавелся прозвищем – Голова. Правда, в тот раз какую-то досадную мелочь он не продумал, и скандал был страшный. Арни повсюду называли аферистом, и путь в большой спорт оказался ему заказан.
Арни не долго терзал себя неудачей – у кого в жизни их не бывает – и занялся тщательным изучением фондового рынка. Похоже, он снова играл, но теперь – с ценными бумагами. Ему было весело, когда всю Уолл-стрит трясло как в лихорадке, но вот прошло несколько дней, и внутренний голос снова скомандовал ему: «Вперед! Танцуй, танцуй, Арни, чтобы и тебе, и всем окружающим было весело».
Начало 1920-х годов ознаменовалось небывалым взлетом карьеры Ропштейна. Именно в это время Арни познакомился с Мейером. Этот умный предприимчивый молодой человек ему сразу понравился, и он быстро сдружился с ним, а заодно и с Лучано. Прежде всего Ропштейн научил своих товарищей одеваться с безупречным вкусом. «Забудьте о фраерской одежде, – говорил он. – Костюм должен быть безупречным и неброским, как у банкиров». Он постоянно снабжал Мейера и Лучано литературой по юриспруденции и основам бизнеса. «Кроме того, – учил Ропштейн, – забудьте об уголовщине. Это значит навсегда замараться; потом никогда не отмоешься. Вы уже выбрали для себя гемблинг и бутлегерство; для начала и этого достаточно».
Мальчики оказались послушными на редкость, а потому и репутация у них была на высоте в отличие от прочих бандитов. Когда воспитанники Ропштейна усвоили все прописные истины, он ввел их в высший свет и познакомил с людьми, для которых непременными атрибутами хорошей жизни являлись коньяк и виски. В 1928 году Мейер и Лучано были представлены Ропштейном метившему в американские президенты Элу Смиту. «Какая разница, – говорил Ропштейн. – Политики, полицейские… Покупаются все, запомните это». Арнольд научил своих любимцев всему, что знал сам, и, вероятно, это его и надо было благодарить за то, что и тот и другой умерли естественной смертью, столь редкой в бандитской среде. Правда, самому Арни не повезло, вероятно, потому, что он был чересчур стремителен для этой жизни. Осенью 1928 года, когда он вышел днем прогуляться в Центральный парк Нью-Йорка, какой-то неизвестный изрешетил его очередью из автомата, не обращая внимания на многочисленных прохожих. Мейер и Лучано долго искали убийцу, но при всех своих богатых связях так и не смогли его вычислить.
После гибели Ропштейна единственной, ни с чем не сравнимой звездой гемблинга сделался Мейер Лански. Благодаря ему гемблинг стал общенациональным, а позже международным. Начинал же Лански с малого. Все его замыслы были просты, но чрезвычайно эффективны. Он превратил в филиалы ипподромных тотализаторов все принадлежащие ему лавчонки, а хозяева этих заведений сделались кем-то вроде букмекеров. Они принимали от посетителей ставки и аккуратно записывали, кто именно, сколько и на какую лошадь поставил, получая за эту работу еженедельное жалованье от Мейера в размере 150 долларов. Прибыль же хозяина была поистине впечатляющей.
Но на этом Лански не остановился. Он уже выяснил, что большинству солидных людей тоже очень нравятся лошадиные бега, ходить же на ипподром представляется им чем-то унижающим их достоинство. Но спрос рождает предложение, и вот Мейер открыл роскошные закрытые небольшие рестораны, которые он сам называл «лошадиные гостиные». Здесь можно было вкусно поесть, выпить элитного коньяку, а заодно поиграть. Чуть позже в таких ресторанах появились рулетки и игральные автоматы, и они превратились в казино. Поскольку дело велось подпольно, то ни о каких налогах не могло быть и речи.
«Простота и гениальность» – вот было жизненное кредо Мейера Лански. Его можно считать создателем системы, ставшей позже основой большинства официальных лотерей. Каждый день в игорном заведении Лански имел свой счастливый номер, состоявший из трех однозначных цифр – от 000 до 999. При этом не имело значения, делаются ставки на лошадь, которая должна выиграть забег, на футбольную или бейсбольную команду или же каков будет курс биржевых акций – для всех этих мероприятий ежедневно определялась выигрышная комбинация цифр. Ее придумывал каждый игрок, а потому он мог быть уверен, что его не обманут. Таким образом, к предлагаемой Мейером игре люди испытывали доверие: ведь каждый из них на равных испытывал свою удачу. Если игрок угадывал все три счастливые цифры данного дня, то он получал сумму, размер которой превышал его вложение в игру в 600 раз. При этом Мейер, отличный психолог и расчетливый бизнесмен, допускал минимальные ставки в игре. Каждый хотел рискнуть суммой, которую и потерять не жалко, но зато иметь шанс внезапно сорвать бешеный выигрыш.
Правда, немногие игроки задумывались, что существует такое понятие, как теория вероятности, которую Мейер изучил в совершенстве. Лански знал, что шанс выиграть теоретически существует, но он просто ничтожен, а потому в выигрыше всегда оказывался создатель данной системы. Впервые Мейер запустил такую лотерею в 1925 году в Гарлеме, и результаты превзошли все его самые смелые ожидания. Тогда Мейер и Лучано решили сделать ставку на футбол, поскольку в Америке игра пользовалась бешеной популярностью. Вскоре в гемблинге участвовала вся страна, а Лански создал специальный банк: без него уже невозможно было обходиться, поскольку мелочь шла в его руки нескончаемым потоком. Так все американцы неожиданно для самих себя оказались участниками подобной нехитрой игры. Если же говорить научно, Лански подвел под гемблинг огромную социальную массу.
В 1928 году Мейер женился на девушке благовоспитанной и понятия не имевшей, чем занимается ее супруг. На бракосочетании в Атлантик-Сити присутствовали представители всей американской организованной преступности. Потому даже на празднике такого рода Мейер не расслаблялся ни на минуту: он то и дело проводил совещания, посвященные координации действий отдельных групп, определял будущие перспективы бизнеса. В это же время созрело решение в необходимости объединения разрозненных групп в единую организацию, управляемую коллегиальным органом. Главой этой организации, естественно неформальным, стал Лаки Лучано. Мейер же просто не любил светиться; он считал для себя самым лучшим вариантом – оставаться в тени.
Организация была названа «Синдикат», а один из ее отделов, в функции которого входили разного рода разбирательства, получила наименование «Мёрдер инкорпорейтед». Делами этого отдела заправляли пятеро братьев с Сицилии во главе с Альбертом Анастазиа. Впрочем, в этом ничего принципиально нового не было: еще у Аль Капоне существовал настоящий прейскурант на услуги триггерменов: от 2 долларов за простое избиение и 25 за ножевую рану до 100 долларов за убийство. Анастазия с разрешения руководства принимал киллеров на ежемесячный оклад, составлявший до 150 долларов. Премиальные тоже полагались. Эта организация преспокойно функционировала в течение 20 лет. Известно, что за это время ребята Анастазиа успешно выполнили не менее 1000 заказов.
В 1930-е годы игорные заведения Лански процветали уже в Неваде и Флориде, после чего он всерьез занялся Лас-Вегасом. При этом, к его сожалению, ему пришлось потерять друга, с которым он до сих пор успешно вел общие дела, – Багси Сигела, очаровательного брюнета с миндалевидными глазами и ослепительной улыбкой.
Благодаря своей неординарной внешности, Багси испытывал непреодолимую слабость к Голливуду, который сам же и рэкетировал: под его контролем находились профсоюзы, режиссеры, актеры и продюсеры. И конечно же, актрисы. Этих он не просто любил – обожал, да к тому же зациклился на идее сделаться кинозвездой. Очаровательные дамы постоянно его уверяли, что он талантлив, а Багси в ответ не скупился. Нет, Мейер все мог бы понять и простить, особенно если ты тратишь личные деньги. В этом случае люби кого хочешь и сколько хочешь. Но в данном случае произошло все гораздо хуже. Багси все меньше и меньше думал о делах и о том, что на проституток он тратит уже не свои капиталы, а те, что группа выделила ему конкретно на строительство отеля-казино «Фламинго» в Лас-Вегасе. Счет пошел на сотни тысяч долларов, и, если бы Багси поменьше думал о собственной внешности и о подарках кинодивам, он сумел бы понять, что такими деньгами, какие имелись у него на руках, просто не рискуют. Это слишком серьезно. Мейер пробовал серьезно поговорить с Багси, но понял, что это совершенно бесполезно: он не увидел в его глазах ничего, кроме фальшивых голливудских отблесков и дешевых фейерверков. «Он сам подписал себе приговор», – сдержанно проговорил Мейер, когда ему сообщили, что неудавшаяся звезда кино погибла. Впрочем, Багси погиб уже давно, и пуля только поставила точку на скользкой дороге этого мыльного пузыря.
В 1933 году Лучано и Мейер завязали тесные контакты с Фульхенсио Батистой. Они прибыли к будущему кубинскому диктатору для переговоров, а тот выразил сомнение, что у этих молодых людей вообще хоть когда-нибудь будут в руках 6 миллионов долларов наличными. Недолго думая, Лански открыл свой чемодан и вывалил на стол перед Батистой все его содержимое – пресловутые 6 миллионов долларов. При виде этой волшебной картины Батиста на время потерял дар речи, а пока тот пытался прийти в себя, Лански сказал, что диктатор лично будет получать каждый год от 3 до 5 миллионов долларов при том условии, что предоставит ему исключительные права на строительство и эксплуатацию казино в его благословенной экзотической стране.
Кроме того, заявил Мейер, срочно нужен кубинский сахарный тростник. Казалось, при виде столь крупной денежной суммы Батиста немного тронулся умом. Он дал разрешение Лански брать тростниковый сахар без всякой предоплаты. Тем временем Мейер уже подсчитывал прибыль от легальной продажи спиртных напитков в Америке, которые сам он производил подпольно. Его торговая сеть работала безукоризненно; к тому же чаще всего оказывалось, что взятки действуют гораздо эффективнее, нежели пули. Прошло 4 года, и в Гаване уже возвышался лучший в мире и самый престижный отель-казино «Насьональ». Кроме него, на Кубе Мейер организовал целую сеть казино, а заодно и лошадиные бега в пригороде Гаваны.
Одновременно предприимчивый Лански активно действовал в Америке. Вместе со своими друзьями он присутствовал на конгрессе Демократической партии США, результатом чего стало их полное взаимопонимание с губернатором Луизианы, который дал Мейеру возможность открыть в Новом Орлеане казино и сеть игральных автоматов, а заодно и построить роскошный отель для богатых туристов (конечно же, и там планировалось устроить казино). Из Нового Орлеана вся компания отправилась в Арканзас, потом в Кентукки, Ковингтон и Ньюпорт, и везде их с распростертыми объятиями встречали местные политики.
Сложности возникли только во Флориде, в Майами, где все под контролем держала местная банда. Лански не мог вести с главарями разговоры лично: это была его проверенная тактика, от которой он никогда не отступал ни на шаг. Тем не менее бросить все он тоже не собирался, так как считал, что не существует неразрешимых проблем, и был в этом прав.
Мейер всегда действовал через подставных лиц. Ни разу он не был зарегистрирован как хозяин какой-либо собственности, только как совладелец. Это касалось и недвижимости, и гемблинга. Например, как владельцы отеля «Тропикана» были указаны, помимо Мейера, его брат Джейк и еще четверо доверенных людей. В результате он практически не знал, что такое неприятности с налоговым ведомством. К тому же и местные бандиты не беспокоили его практически никогда, даже если он незаметно вторгался на их территорию. Таким же образом удалось Лански победить и Флориду, без единого выстрела, без разборок с конкурирующими группировками.
В 1935 году Лански остался практически один. Лаки Лучано серьезно попался, и для Мейера это стало большой неприятностью. «Сколько раз тебе говорил: не кормись от дыры», – с горечью только и успел сказать Мейер Лучано. «Да меня просто подставили! – возразил друг. – Ты сам знаешь, сколько лет я не имею дела с проституцией!». «Но раньше-то ты получал от этого, и неплохо, – ответил Мейер. – Но это все неважно. Главное: даже при моих нынешних связях так просто вытащить тебя из этой грязи у меня уже не получится».
Он мог только наблюдать, как с огромным рвением Томас Дьюи лепил себе имидж неподкупного борца с преступностью. Все это было и смешно, и глупо, потому что Мейеру было ясно: этот человек никогда не станет президентом. Тем не менее Дьюи не без гордости объявил Лучано 30 лет тюремного заключения, а тот только иронически улыбнулся: «Вы хотели бы судить меня за все мои выходки, но вам приходится сажать меня за преступление, которого я никогда не совершал!».
Но как бы то ни было, Мейер сумел освободить своего друга из тюрьмы лишь в 1946 году. Ради этого он пошел на сотрудничество с ФБР и Военно-морскими силами США, убедил, что только Лучано поможет государству выловить немецких шпионов и диверсантов, что Лучано и сделал по совету Лански. Из тюрьмы Лаки освободили, но лишили американского гражданства, депортировав в Италию, а Мейер уже больше не мог скрывать от жены род своих занятий, и та, воспитанная в строгих традициях, ушла от него, забрав троих детей. Лански в это время продолжал переговоры о судьбе Лучано с Эдгаром Гувером, и через 4 года тот смог покинуть Италию и приехать на Кубу.
Что же касается личной жизни Лански, то ему в конце концов повезло. Он познакомился с симпатичной маникюрщицей, которая работала в отеле «Эмбасси», хозяином которого Мейер являлся. Ее звали Телмой Шварц, а все друзья называли Тедди, настолько приятным и очень добрым характером обладала эта женщина. Она с самого начала знала, кто такой на самом деле Мейер Лански, но это ее никогда не смущало. Она решила стать ему верной спутницей и доброй помощницей и оставалась таковой до конца его жизни. С ней Мейер узнал, что такое семейное счастье.