Страница:
Помимо этого, пристрастие Макарова к легким, не бронированным крейсерам и миноносцам вытекало из его основной концепции морского боя, из его стремления обеспечить себе активный, наступательный образ действий, при котором тяжелые броненосцы могли бы явиться серьезной помехой для действий остальных кораблей.
Макаров не мог смириться с мыслью, что броненосец, эта грозная дорогостоящая железная крепость, от какой-нибудь случайной мины может в одно мгновенье пойти ко дну со всем своим почти тысячным экипажем. Эта мысль в значительной степени и являлась стимулом ко всем его изысканиям в области непотопляемости судов.
Не учитывая всего многообразия задач, которые могут встать перед флотом, С. О. Макаров якобы в практических целях предложил создать стандартный универсальный тип боевого корабля, который был бы пригоден для выполнения самых разнообразных функций: для боя, крейсерской службы, разведывательной службы, бомбардировки крепостей и т. д. Такой «унифицированный» тип корабля даже в конце XIX века, не говоря уже о современном флоте, был неприемлем ввиду невозможности совмещения стольких действий в едином типе корабля. Впрочем, и сам Макаров на практике нередко отклонялся от этого своего проекта.
Как ошибочное следует рассматривать утверждение Макарова о том, что в бою не нужны резервы, так как наличие резервов якобы дает возможность противнику уничтожать эскадры по частям. Есть в работе и другие неверные положения, объясняющиеся главным образом тем, что Макаров недопонимал природу войны как явления социального. Однако ошибочность некоторых тактических положений Макарова не умаляет значения большинства его выводов и советов, сохранивших свою ценность и до нашего времени.
В труде Макарова мы находим много совершенно новых, впервые выдвинутых тактических положений, как то: групповые атаки миноносцев в дневное и ночное время, взаимодействие миноносцев с артиллерийскими кораблями в бою, организация обороны якорной стоянки, тактические приемы в артиллерийском бою и т. п.
Макаров впервые высказал правильную мысль о влиянии характера боевого маневрирования корабля на пробиваемость его бортов и палубы. Впоследствии удалось на основе его высказываний построить диаграмму пробиваемости бортов и палубы корабля при различных курсовых углах и дистанциях. Попутно Макаров пришел к правильному выводу о том, что иногда целесообразнее увеличивать не калибр артиллерии, а начальную скорость полета снаряда.
Совершенно новым является положение Макарова о сохранении строя во время боя. Иностранные военно-морские теоретики доказывали, что во время боя неизбежна «общая свалка». Макаров же утверждал, что сохранение строя в бою возможно и даже необходимо, ибо оно обеспечивает флагману возможность руководить эскадрой, а следовательно, и успех боя.
Основным принципом ведения боя Макаров считал сосредоточение превосходящих сил против какой-либо части боевого порядка противника. Последствием такого маневра должно было явиться окружение, «охват» противника, отрезание его от главных сил и последующий разгром по частям.
Теоретически разработанный Макаровым «маневр охвата» неприятельской колонны, обеспечивающий сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, после русско-японской войны был принят во всех флотах мира и широко применялся во время первой мировой войны.
Морская тактика, говорил Макаров, представляет собою науку, которая учит, как с наибольшей выгодой использовать свои корабли в борьбе с противником.
И, предвидя неизбежность войны, он старался использовать решительно все возможности для того, чтобы добиться разгрома врага в первом же сражении.
Макаров разработал таблицу однофлажных боевых сигналов, чем значительно упростил систему сигнализации, составил подробную инструкцию для действий миноносцев как в разведке, так и в атаке, написал специальную «Инструкцию для управления огнем в бою на ходу» и «Инструкцию для похода и боя».
Макарову удалось сформулировать все основные положения современной ему тактики с такой ясностью, четкостью и простотой, что его формулировки могли бы служить основой морского устава того времени. «Инструкция для похода и боя» представляет интерес даже для неспециалистов, ибо в ней уделяется много места таким важнейшим моральным условиям победы, как бодрость духа и вера в свои силы. В ней, по признанию современников Макарова, много здравого военного смысла, «военной мудрости», которая может научить «самому основному».
Разрабатывая тактические приемы ведения морского боя в различных условиях, Макаров не только отдавал должное стратегии, но и ставил ее выше тактики. «Есть наука, которая выше тактики, — это стратегия, — писал Макаров. — Она исследует все элементы войны; она определяет размер потребных для войны средств и наилучшие способы воздействия на неприятеля; она решает, какой род военных действий лучше поведет к цели"111. Стратегия указывает, где следует сосредоточить силы, где дать бой, в каком направлении вести наступление. Дело же тактики — решить, с помощью каких материальных и людских средств и как именно должно вести бой, чтобы с наименьшими для себя потерями и наибольшим успехом разбить неприятеля. Более детальные указания, как действовать артиллерией, машинами, минами и проч., дают специальные военные науки. При таком порядке все военно-морское дело, замечает Макаров, „становится на твердый фундамент“, и всякий начальник должен будет точно выполнять свои обязанности.
Все, что касается войны, в широком значении этого слова, относится к стратегии, техническая же сторона самих сражений находится в ведении тактики. Разумеется, тактика опирается на последнее слово целого ряда военно-морских наук, одновременно она исследует существующую между этими науками зависимость. «Морская тактика, — писал Макаров, — есть наука о морском бое. Она исследует элементы, составляющие боевую силу, и способы наивыгоднейшего их употребления в различных случаях на войне"112.
Исследуя вопрос о соотношении между знанием и умением, то есть о связи теории с практикой, Макаров замечает: «Недостаточно знать правила, надо еще иметь уменье, которым из правил воспользоваться и каким образом его применить». Изучив высказывания по этому вопросу русских и иностранных авторитетов, Макаров приходит к выводу, что изучение теоретических основ тактики совершенно необходимо для каждого моряка. Это поможет морякам во время боя ясно оценить обстановку и избрать наивыгоднейший способ действий.
Вопреки господствовавшему тогда мнению, Макаров доказывал, что разделение стратегии на морскую и сухопутную неправильно, даже вредно, и что «цельность действий могла бы выиграть от полного слияния армии и флота и соединения в одном министерстве общего управления наступательными и оборонительными силами страны"113.
С самого начала своей военно-морской службы Макаров проникся убеждением, что моряк всегда должен помнить о возможности войны, а приняв в ней участие, обязан всеми средствами добиваться победы. Рекомендованные Макаровым способы ведения войны казались многим трудными и рискованными. Но он был уверен в преимуществах активных действий и считал, что русскому флоту лучше всего удавались предприятия «невыполнимые».
Секрет таких успехов русских моряков Макаров видел прежде всего в том, что подготовка к войне в мирное время в русском флоте всегда стояла очень высоко. Сам он, командуя эскадрой, неизменно заботился о боевой подготовке личного состава и кораблей вверенной ему эскадры.
В начале 1895 года Средиземноморская эскадра Макарова прибыла на Дальний Восток для соединения с эскадрой вице-адмирала Тыртова, в подчинение к которому вступал Макаров. Политическая обстановка на Дальнем Востоке в это время была весьма напряженной. Каждый час можно было ожидать выступления Японии. Корабли эскадры Макарова всегда находились в полной боевой готовности, но письменной инструкции для боя не было. Надобность же в такой инструкции была очень велика. Понимая это, Тыртов поручил Макарову представить свои соображения о подготовке кораблей к бою.
Макаров с жаром принялся за работу. Вскоре инструкция была готова и 25 апреля 1895 года за подписью Тыртова, который не изменил в ней ни одного слова, передана в виде приказа по эскадре.
В тридцати параграфах инструкции подробно и ясно излагаются мероприятия, которые должны обеспечить порядок на корабле во время боя, даются указания, как вести бой, как экономить силы личного состава, как воздействовать на людей морально, чтобы внушить им уверенность в победе.
Макаров проявил в этой инструкции в равной степени как знание условий морского боя, так и знание психологии военных моряков. В ней ничто не было забыто. Как защитить машину от возможных попаданий в нее осколков, как организовать противопожарные меры, как обеспечить быструю подготовку пластырей — все эти, а также и многие другие вопросы, могущие возникнуть в бою, освещены в инструкции весьма обстоятельно и точно.
Далее следуют указания о том, как изготовить корабль к бою, о том, что орудия следует держать заряженными и что самодвижущиеся мины должны находиться в аппаратах.
Перед боем, гласит инструкция, поднимать русские военные флаги на всех мачтах. Миноноскам, идущим в атаку ночью, также поднять кормовые флаги.
На случай таранного удара, в результате которого могут сдвинуться с места котлы и другие громоздкие предметы, согласно инструкции, необходимо сделать специальные деревянные распорки. Важно своевременно предупредить людей о готовящемся ударе, но особенно важно, чтобы сигнал дошел в машинное отделение, где люди, падая, могут попасть в машину.
Сбережение сил экипажа, гласит 21-й пункт инструкции, должно составлять предмет главной заботы командования в военное время. Усталых людей следует подменять, а во время боя прислуга у орудий того борта, который не стреляет, должна лежать. Дежурная служба у скорострельных пушек, особенно в тех случаях, когда ожидается минная атака, должна быть организована особенно тщательно. Дежурные должны сменяться здесь каждые два часа.
Для поддержания бодрости духа среди команды следует иметь в виду, говорится в инструкции, «что свои потери чрезвычайно видны», а потому необходимо почаще извещать команду, особенно находящуюся в батареях, о потерях неприятеля.
Инструкция эта легла в основу всех последующих боевых инструкций и приказов Макарова.
Особо следует остановиться на «Инструкции для похода и боя», написанной Макаровым для Порт-артурской эскадры в бытность его командующим этой эскадрой. В этой инструкции дается обзор различных боевых порядков и их преимуществ, указываются правила сближения с противником, роль в бою тех или иных классов кораблей, действия артиллерии, минного оружия, меры по приведению кораблей в боевую готовность и многое другое. Она была написана с учетом всех новейших достижений в военно-морском деле, то есть всего того, что появилось за девять лет, истекших со времени появления первой инструкции Макарова, написанной по поручению адмирала Тыртова.
Согласно схеме Макарова, изложенной в инструкции, морской бой должен протекать примерно в следующем порядке. Лишь только наблюдатели высланных вперед крейсеров завидят неприятеля, об этом тотчас извещают командующего. По сигналу «Возвратиться из погони» крейсера занимают место в кильватере больших броненосцев, поступая с этого момента под начальство флагмана. Миноносцы же, которым Макаров придавал очень большое значение, должны держаться группами и стараться занять такое положение, чтобы своевременно ринуться в атаку по команде начальников этих групп. В этом Макаров усматривал основную задачу миноносцев в бою, предоставляя главную инициативу в нем командиру отряда броненосцев. Инструкция неоднократно подчеркивает необходимость личной инициативы командира. Однако 21-й пункт ее гласит: «Когда я найду, что момент подходит для общей атаки миноносцев, подниму флаг, который означает: „миноносцам атаковать“, и тогда обе, группы сразу бросаются в атаку, не разбирая, выгодно это или невыгодно». Это значит, что приказу командующего командиры должны подчиняться беспрекословно, не размышляя, целесообразно данное приказание или нет.
В инструкции разбираются положения, когда атака миноносцев может оказаться наиболее успешной, например, когда у неприятеля уже подбита часть артиллерии, повреждена машина или руль и корабль не может уклониться от атаки. Атака миноносцев может иметь решающее влияние на исход сражения и в ранний период боя, если создадутся благоприятные для нее условия. На случай, если командир вынужден будет принять решение об отходе, корабль должен быть готов к стрельбе минами.
Это был совершенно новый прием морского боя. Макаров предвосхитил здесь примененные позднее минные атаки.
Для предупреждения столкновения с неприятельскими самодвижущимися минами должен назначаться специальный сигнальщик, в обязанности которого вменяется высматривание мин и сообщение об этом на корабли.
Крейсера после возвращения из погони за неприятелем занимают места в кильватерной колонне и принимают участие в общем сражении своей артиллерией. Но главное их назначение согласно инструкции состоит все же в том, чтобы «обойти ту часть неприятельской линии, которая подвержена нападению, и поставить ее в два огня, когда к тому представится возможность, за чем и следить начальнику отряда».
Учитывая то обстоятельство, что неприятель обычно сосредоточивает весь огонь своей артиллерии на броненосцах, а не на обладающих большей скоростью хода крейсерах, инструкция предлагала в решающий момент боя использовать крейсера для нанесения противнику дополнительного удара.
Кроме того, инструкция возлагала на крейсера еще одну задачу. В случае, если с них заметят, что на броненосный флот готовится атака миноносцев, они должны, не ожидая приказа флагмана, полным ходом идти навстречу миноносцам, а затем, сблизившись с ними (однако не на такое расстояние, чтобы подвергнуться угрозе минной атаки), открыть по миноносцам артиллерийский огонь, стремясь уничтожить их или хотя бы вывести из строя. «Лучшее положение в этом случае для крейсеров, — замечает Макаров, — быть на фланге атакующего фронта миноносцев».
Насколько меткая стрельба деморализует противника, настолько же беспорядочная стрельба с систематическими недолетами ободряет его, а потому, требует инструкция, лучше стрелять реже, но метко.
Инструкция заканчивается общими соображениями о роли артиллерии в морской войне и о том, какое содержание должно быть, в конечном счете, вложено в слово «победа». Отмечая важность создания своим кораблям выгодных тактических условий, инструкция подчеркивает, что успех боя зависит прежде всего от меткого артиллерийского огня, который является не только верным средством нанести неприятелю поражение, но и лучшей защитой от его огня. «Победой, — гласит инструкция, — можно назвать лишь уничтожение неприятеля, а потому подбитые суда надо добивать, топя их или заставляя сдаться.
Подбить корабль — значит сделать одну сотую часть дела. Настоящие трофеи — это взятые или уничтоженные корабли… Флот, на котором личный состав сохранит в бою все свое хладнокровие, будет стрелять метко, а потому непременно разобьет неприятеля, если бы даже находился в невыгодных тактических условиях… Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше».
Приказы Макарова по флоту и по сей день представляют большой интерес. Отдельные высказанные в них мысли прочно вошли в боевую практику всех флотов мира. Отсутствие внешне показных, малозначащих фраз, так часто встречавшихся в приказах современных Макарову адмиралов, забота о корабле, о его боевой готовности, о личном составе и требование, наравне с мудрой предусмотрительностью, активных, решительных действий — таковы наиболее характерные особенности приказов Макарова по флоту.
Макаров значительно двинул вперед такую важную для военного флота науку, как тактическое маневрирование, внес в нее много нового, оригинального и значительно расширил ее требования и границы.
Тактическое маневрирование появилось вместе с появлением военного флота. Но в особую отрасль науки оно выделилось сравнительно недавно, около полстолетия тому назад. И этому выделению неорганизованного опыта в строго продуманную систему знаний мы обязаны адмиралу Макарову. В своих «Рассуждениях по вопросам морской тактики» Макаров писал: «Движение корабля и эскадр должно, по нашему мнению, составить особую науку, которую можно назвать „эволюция“. В этой науке должны рассматриваться законы движения корабля и способы изучения качеств каждого корабля. Также в этой науке должны рассматриваться правила маневрирования эскадр и даваться наставления для построений и перестроений. По сию минуту эволюция не составляла отдельной науки… Мы полагаем, что будет правильнее законы движения корабля и эскадр выделить в отдельную науку — эволюцию"114.
Однако ни Макаров, ни его предшественник адмирал Бутаков не употребляли еще выражения «тактическое маневрирование». Бутаков, например, называл тактическое маневрирование «пароходной тактикой». Термин «тактическое маневрирование» был введен в употребление лишь в период первой мировой войны.
Макаров придавал тактическому маневрированию огромное значение и решительно парировал всякие заявления о том, что маневрирование в бою — дело крайне трудное и что моряку в бою не до маневров. «Если в прежнее время, — говорил Макаров, — суда могли маневрировать под парусами, когда надо было тянуть сотни разных снастей, то можно ли сомневаться, что теперь, когда все управление кораблем сведено к двум ручкам, нельзя маневрировать под огнем? Мы думаем, что маневрировать можно и с такою же безукоризненностью, как на маневрах мирного времени"115.
Макаров настаивал на введении в морских учебных заведениях обязательного курса маневрирования и рекомендовал даже ряд специальных упражнений, выполнение которых развивает у офицера морской глазомер и расторопность. При этом Макаров вспоминал своего учителя адмирала Г. И. Бутакова, который, организуя практическое занятие по маневрированию, заставлял корабли ходить по рейду, описывая вокруг стоящих судов различной формы кривые.
Переходя к рассмотрению свободного маневрирования целых эскадр, Макаров рекомендовал практиковаться в артиллерийской стрельбе по подвижным щитам. Этот способ Макаров испытал еще в 1890 году, во время плавания на «Петре Великом», и считал его вполне целесообразным.
В еще большей степени проявилась изобретательность и способность Макарова предвидеть различные положения в морском бою в его инструкции, составленной им в 1904 году для кораблей Тихоокеанской эскадры.
Еще в инструкции 1896 года, а также в порт-артурской инструкции ясно и четко указывалось, как должен маневрировать командир корабля при уклонении от торпеды, при удержании выгодной позиции, при нанесении таранного удара, при ночной торпедной атаке, во время боевого траления и т. д. В «Тактике» же Макаров рассматривает ряд специальных вопросов тактического маневрирования. Наиболее значительным из них является весьма важный в практике морского боя маневр охвата противника, идущего в строе кильватера и фронта; кроме того, Макаров занимается исследованием условий маневрирования при нанесении противнику таранного удара и условий встречи торпеды с целью. В последнем вопросе Макаров очень близко подошел к основному понятию тактического маневрирования, лежащего в основе всех решаемых в маневрировании задач, — понятию «окружность встреч», но не сформулировал его.
Обобщая все сказанное выше по вопросу о тактическом маневрировании, без всякого преувеличения можно сказать, что тактическое маневрирование в русском флоте в конце XIX — начале XX века находилось на более высоком уровне, чем даже во флоте такой морской державы, как Англия.
В периоды командования эскадрами Макаров никогда не упускал случая потренировать командный состав в самых сложных маневренных упражнениях и одновременно бывал озабочен изысканием различных противоаварийных средств на случай возможных столкновений кораблей во время маневрирования. Среди таких средств, предложенных Макаровым, видное место занимал так называемый «намордник», то есть сплетенный из матов и тросов кранец, который надевался на форштевень для того, чтобы или сделать удар безопасным, или по крайней мере ослабить его. Находясь на рейде, особенно в иностранных портах, Макаров имел обыкновение надевать на таран корабля «намордник». Об этом изобретении Макарова в иностранных флотах не знали, и только случай сделал его достоянием всех. Произошло это так. В 1895 году эскадра Макарова стояла в Гонконге, и Макаров держал контр-адмиральский флаг на броненосце «Император Николай I». В это время на рейд вошел английский крейсер «Графтон». Командир крейсера так неудачно проделал маневр, что английский корабль едва не навалился на форштевень русского броненосца. Когда крейсер стал на якорь, командир прибыл с извинениями к Макарову. «Я находился все время наверху и был совершенно спокоен, что мой корабль не пострадает, так как на его таране надет намордник», — отвечал Макаров. Англичанин не понял, что это такое, и Макарову пришлось объяснить. Кончилось тем, что Макаров здесь же в Гонконге прочел об этом своем изобретении доклад для командиров иностранных кораблей.
Изобретения Макарова в области минного дела, впоследствии разработанные и усовершенствованные, получили широкое признание далеко за пределами России.
Обобщая опыт русско-турецкой войны 1877-1878 гг., Макаров писал: «Развитие минного и механического дела совершенно опрокидывает все сложившиеся временем понятия о боевой силе судов. Покамест артиллерия была единственным оружием для боя, до тех пор суда большие были всегда сильнее судов малых. Когда мины начали входить в употребление, тогда малые суда получили такие средства, которые в некотором отношении делают их сильнее больших… Блокада берегов не может быть так действительна теперь, как она была в прежние время — блокирующему флоту очень трудно будет держаться ночью у входов на рейды из опасения подвергнуться ночной атаке миноносцев. Следовательно, прорыв блокады будет возможен… В настоящее время даже очень сильному флоту весьма трудно достигнуть полного преобладания на море"116.
Макаровым впервые была испытана самодвижущаяся мина (торпеда) и сконструирован специальный аппарат для торпедной стрельбы117. И датой рождения в русском флоте торпедного катера следует считать памятную ночь на 16 декабря 1877 года, когда катерами с парохода «Великий князь Константин» были атакованы турецкие броненосцы, стоявшие на Батумском рейде.
Макаров сам разработал и тактические условия ведения минной войны. Необходимость действовать в ночное время, в темноте, представляла, пожалуй, наибольшую трудность. Нужно было тихо и незаметно подкрасться к неприятелю всей группой катеров и стремительно броситься в атаку. Вероятность столкновения и других аварий вынуждала к особой осторожности, требовала хладнокровия и стойкости экипажа. Быстрота нападения и стремительный обратный отход в базу являлись важнейшим условием успешного завершения предпринятой атаки.
Добиваясь максимального успеха действий катеров, Макаров разработал проект минного катера, развивавшего огромную по тому времени скорость в 25-30 узлов. Воображение изобретателя уже рисовало картину нападения такого катера на неприятеля не только ночью, но и днем. Однако по не зависящим от Макарова чисто техническим причинам ему не удалось претворить в жизнь свой замысел. Быстроходный катер был принят на вооружение флота только спустя сорок лет после появления первого проекта, разработанного пионером этого вида современного минно-торпедного оружия — Макаровым.
Макаров вполне ясно представлял себе значение минно-торпедного оружия в будущем. «Никакие средства, никакие затраты на развитие минного дела, — писал он, — не могут считаться чрезмерными. По моему мнению, в будущих наших войнах минам суждено будет играть громадную роль"118. Минное вооружение, по мнению Макарова, должно быть принадлежностью каждого боевого корабля.
На протяжении всей своей деятельности Макаров не переставал изучать минно-торпедное дело и вносить различные усовершенствования в минное оружие. В бою минным оружием приходится пользоваться в самых различных условиях и чаще всего на ходу. И Макаров, изучая движение торпеды при стрельбе во время хода корабля, выяснял, каков будет угол отклонения ее от правильного пути на разных скоростях. Многократные, настойчивые упражнения позволили ему добиться весьма высоких результатов при стрельбе на ходу из носового аппарата: торпеда точно попадала в цель.
В иностранных флотах на торпеду смотрели только как на оружие ближнего боя. Специалист по минному делу лейтенант Елисеев, командированный в 1898 году на завод Уайтхеда, писал из Фиуме: «Насколько я мог заключить из разговоров с иностранными офицерами, так они относятся скептически к идее стрельбы на дальние расстояния. В то время как у нас ведутся опыты в этом направлении».
Макаров не мог смириться с мыслью, что броненосец, эта грозная дорогостоящая железная крепость, от какой-нибудь случайной мины может в одно мгновенье пойти ко дну со всем своим почти тысячным экипажем. Эта мысль в значительной степени и являлась стимулом ко всем его изысканиям в области непотопляемости судов.
Не учитывая всего многообразия задач, которые могут встать перед флотом, С. О. Макаров якобы в практических целях предложил создать стандартный универсальный тип боевого корабля, который был бы пригоден для выполнения самых разнообразных функций: для боя, крейсерской службы, разведывательной службы, бомбардировки крепостей и т. д. Такой «унифицированный» тип корабля даже в конце XIX века, не говоря уже о современном флоте, был неприемлем ввиду невозможности совмещения стольких действий в едином типе корабля. Впрочем, и сам Макаров на практике нередко отклонялся от этого своего проекта.
Как ошибочное следует рассматривать утверждение Макарова о том, что в бою не нужны резервы, так как наличие резервов якобы дает возможность противнику уничтожать эскадры по частям. Есть в работе и другие неверные положения, объясняющиеся главным образом тем, что Макаров недопонимал природу войны как явления социального. Однако ошибочность некоторых тактических положений Макарова не умаляет значения большинства его выводов и советов, сохранивших свою ценность и до нашего времени.
В труде Макарова мы находим много совершенно новых, впервые выдвинутых тактических положений, как то: групповые атаки миноносцев в дневное и ночное время, взаимодействие миноносцев с артиллерийскими кораблями в бою, организация обороны якорной стоянки, тактические приемы в артиллерийском бою и т. п.
Макаров впервые высказал правильную мысль о влиянии характера боевого маневрирования корабля на пробиваемость его бортов и палубы. Впоследствии удалось на основе его высказываний построить диаграмму пробиваемости бортов и палубы корабля при различных курсовых углах и дистанциях. Попутно Макаров пришел к правильному выводу о том, что иногда целесообразнее увеличивать не калибр артиллерии, а начальную скорость полета снаряда.
Совершенно новым является положение Макарова о сохранении строя во время боя. Иностранные военно-морские теоретики доказывали, что во время боя неизбежна «общая свалка». Макаров же утверждал, что сохранение строя в бою возможно и даже необходимо, ибо оно обеспечивает флагману возможность руководить эскадрой, а следовательно, и успех боя.
Основным принципом ведения боя Макаров считал сосредоточение превосходящих сил против какой-либо части боевого порядка противника. Последствием такого маневра должно было явиться окружение, «охват» противника, отрезание его от главных сил и последующий разгром по частям.
Теоретически разработанный Макаровым «маневр охвата» неприятельской колонны, обеспечивающий сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, после русско-японской войны был принят во всех флотах мира и широко применялся во время первой мировой войны.
Морская тактика, говорил Макаров, представляет собою науку, которая учит, как с наибольшей выгодой использовать свои корабли в борьбе с противником.
И, предвидя неизбежность войны, он старался использовать решительно все возможности для того, чтобы добиться разгрома врага в первом же сражении.
Макаров разработал таблицу однофлажных боевых сигналов, чем значительно упростил систему сигнализации, составил подробную инструкцию для действий миноносцев как в разведке, так и в атаке, написал специальную «Инструкцию для управления огнем в бою на ходу» и «Инструкцию для похода и боя».
Макарову удалось сформулировать все основные положения современной ему тактики с такой ясностью, четкостью и простотой, что его формулировки могли бы служить основой морского устава того времени. «Инструкция для похода и боя» представляет интерес даже для неспециалистов, ибо в ней уделяется много места таким важнейшим моральным условиям победы, как бодрость духа и вера в свои силы. В ней, по признанию современников Макарова, много здравого военного смысла, «военной мудрости», которая может научить «самому основному».
Разрабатывая тактические приемы ведения морского боя в различных условиях, Макаров не только отдавал должное стратегии, но и ставил ее выше тактики. «Есть наука, которая выше тактики, — это стратегия, — писал Макаров. — Она исследует все элементы войны; она определяет размер потребных для войны средств и наилучшие способы воздействия на неприятеля; она решает, какой род военных действий лучше поведет к цели"111. Стратегия указывает, где следует сосредоточить силы, где дать бой, в каком направлении вести наступление. Дело же тактики — решить, с помощью каких материальных и людских средств и как именно должно вести бой, чтобы с наименьшими для себя потерями и наибольшим успехом разбить неприятеля. Более детальные указания, как действовать артиллерией, машинами, минами и проч., дают специальные военные науки. При таком порядке все военно-морское дело, замечает Макаров, „становится на твердый фундамент“, и всякий начальник должен будет точно выполнять свои обязанности.
Все, что касается войны, в широком значении этого слова, относится к стратегии, техническая же сторона самих сражений находится в ведении тактики. Разумеется, тактика опирается на последнее слово целого ряда военно-морских наук, одновременно она исследует существующую между этими науками зависимость. «Морская тактика, — писал Макаров, — есть наука о морском бое. Она исследует элементы, составляющие боевую силу, и способы наивыгоднейшего их употребления в различных случаях на войне"112.
Исследуя вопрос о соотношении между знанием и умением, то есть о связи теории с практикой, Макаров замечает: «Недостаточно знать правила, надо еще иметь уменье, которым из правил воспользоваться и каким образом его применить». Изучив высказывания по этому вопросу русских и иностранных авторитетов, Макаров приходит к выводу, что изучение теоретических основ тактики совершенно необходимо для каждого моряка. Это поможет морякам во время боя ясно оценить обстановку и избрать наивыгоднейший способ действий.
Вопреки господствовавшему тогда мнению, Макаров доказывал, что разделение стратегии на морскую и сухопутную неправильно, даже вредно, и что «цельность действий могла бы выиграть от полного слияния армии и флота и соединения в одном министерстве общего управления наступательными и оборонительными силами страны"113.
С самого начала своей военно-морской службы Макаров проникся убеждением, что моряк всегда должен помнить о возможности войны, а приняв в ней участие, обязан всеми средствами добиваться победы. Рекомендованные Макаровым способы ведения войны казались многим трудными и рискованными. Но он был уверен в преимуществах активных действий и считал, что русскому флоту лучше всего удавались предприятия «невыполнимые».
Секрет таких успехов русских моряков Макаров видел прежде всего в том, что подготовка к войне в мирное время в русском флоте всегда стояла очень высоко. Сам он, командуя эскадрой, неизменно заботился о боевой подготовке личного состава и кораблей вверенной ему эскадры.
В начале 1895 года Средиземноморская эскадра Макарова прибыла на Дальний Восток для соединения с эскадрой вице-адмирала Тыртова, в подчинение к которому вступал Макаров. Политическая обстановка на Дальнем Востоке в это время была весьма напряженной. Каждый час можно было ожидать выступления Японии. Корабли эскадры Макарова всегда находились в полной боевой готовности, но письменной инструкции для боя не было. Надобность же в такой инструкции была очень велика. Понимая это, Тыртов поручил Макарову представить свои соображения о подготовке кораблей к бою.
Макаров с жаром принялся за работу. Вскоре инструкция была готова и 25 апреля 1895 года за подписью Тыртова, который не изменил в ней ни одного слова, передана в виде приказа по эскадре.
В тридцати параграфах инструкции подробно и ясно излагаются мероприятия, которые должны обеспечить порядок на корабле во время боя, даются указания, как вести бой, как экономить силы личного состава, как воздействовать на людей морально, чтобы внушить им уверенность в победе.
Макаров проявил в этой инструкции в равной степени как знание условий морского боя, так и знание психологии военных моряков. В ней ничто не было забыто. Как защитить машину от возможных попаданий в нее осколков, как организовать противопожарные меры, как обеспечить быструю подготовку пластырей — все эти, а также и многие другие вопросы, могущие возникнуть в бою, освещены в инструкции весьма обстоятельно и точно.
Далее следуют указания о том, как изготовить корабль к бою, о том, что орудия следует держать заряженными и что самодвижущиеся мины должны находиться в аппаратах.
Перед боем, гласит инструкция, поднимать русские военные флаги на всех мачтах. Миноноскам, идущим в атаку ночью, также поднять кормовые флаги.
На случай таранного удара, в результате которого могут сдвинуться с места котлы и другие громоздкие предметы, согласно инструкции, необходимо сделать специальные деревянные распорки. Важно своевременно предупредить людей о готовящемся ударе, но особенно важно, чтобы сигнал дошел в машинное отделение, где люди, падая, могут попасть в машину.
Сбережение сил экипажа, гласит 21-й пункт инструкции, должно составлять предмет главной заботы командования в военное время. Усталых людей следует подменять, а во время боя прислуга у орудий того борта, который не стреляет, должна лежать. Дежурная служба у скорострельных пушек, особенно в тех случаях, когда ожидается минная атака, должна быть организована особенно тщательно. Дежурные должны сменяться здесь каждые два часа.
Для поддержания бодрости духа среди команды следует иметь в виду, говорится в инструкции, «что свои потери чрезвычайно видны», а потому необходимо почаще извещать команду, особенно находящуюся в батареях, о потерях неприятеля.
Инструкция эта легла в основу всех последующих боевых инструкций и приказов Макарова.
Особо следует остановиться на «Инструкции для похода и боя», написанной Макаровым для Порт-артурской эскадры в бытность его командующим этой эскадрой. В этой инструкции дается обзор различных боевых порядков и их преимуществ, указываются правила сближения с противником, роль в бою тех или иных классов кораблей, действия артиллерии, минного оружия, меры по приведению кораблей в боевую готовность и многое другое. Она была написана с учетом всех новейших достижений в военно-морском деле, то есть всего того, что появилось за девять лет, истекших со времени появления первой инструкции Макарова, написанной по поручению адмирала Тыртова.
Согласно схеме Макарова, изложенной в инструкции, морской бой должен протекать примерно в следующем порядке. Лишь только наблюдатели высланных вперед крейсеров завидят неприятеля, об этом тотчас извещают командующего. По сигналу «Возвратиться из погони» крейсера занимают место в кильватере больших броненосцев, поступая с этого момента под начальство флагмана. Миноносцы же, которым Макаров придавал очень большое значение, должны держаться группами и стараться занять такое положение, чтобы своевременно ринуться в атаку по команде начальников этих групп. В этом Макаров усматривал основную задачу миноносцев в бою, предоставляя главную инициативу в нем командиру отряда броненосцев. Инструкция неоднократно подчеркивает необходимость личной инициативы командира. Однако 21-й пункт ее гласит: «Когда я найду, что момент подходит для общей атаки миноносцев, подниму флаг, который означает: „миноносцам атаковать“, и тогда обе, группы сразу бросаются в атаку, не разбирая, выгодно это или невыгодно». Это значит, что приказу командующего командиры должны подчиняться беспрекословно, не размышляя, целесообразно данное приказание или нет.
В инструкции разбираются положения, когда атака миноносцев может оказаться наиболее успешной, например, когда у неприятеля уже подбита часть артиллерии, повреждена машина или руль и корабль не может уклониться от атаки. Атака миноносцев может иметь решающее влияние на исход сражения и в ранний период боя, если создадутся благоприятные для нее условия. На случай, если командир вынужден будет принять решение об отходе, корабль должен быть готов к стрельбе минами.
Это был совершенно новый прием морского боя. Макаров предвосхитил здесь примененные позднее минные атаки.
Для предупреждения столкновения с неприятельскими самодвижущимися минами должен назначаться специальный сигнальщик, в обязанности которого вменяется высматривание мин и сообщение об этом на корабли.
Крейсера после возвращения из погони за неприятелем занимают места в кильватерной колонне и принимают участие в общем сражении своей артиллерией. Но главное их назначение согласно инструкции состоит все же в том, чтобы «обойти ту часть неприятельской линии, которая подвержена нападению, и поставить ее в два огня, когда к тому представится возможность, за чем и следить начальнику отряда».
Учитывая то обстоятельство, что неприятель обычно сосредоточивает весь огонь своей артиллерии на броненосцах, а не на обладающих большей скоростью хода крейсерах, инструкция предлагала в решающий момент боя использовать крейсера для нанесения противнику дополнительного удара.
Кроме того, инструкция возлагала на крейсера еще одну задачу. В случае, если с них заметят, что на броненосный флот готовится атака миноносцев, они должны, не ожидая приказа флагмана, полным ходом идти навстречу миноносцам, а затем, сблизившись с ними (однако не на такое расстояние, чтобы подвергнуться угрозе минной атаки), открыть по миноносцам артиллерийский огонь, стремясь уничтожить их или хотя бы вывести из строя. «Лучшее положение в этом случае для крейсеров, — замечает Макаров, — быть на фланге атакующего фронта миноносцев».
Насколько меткая стрельба деморализует противника, настолько же беспорядочная стрельба с систематическими недолетами ободряет его, а потому, требует инструкция, лучше стрелять реже, но метко.
Инструкция заканчивается общими соображениями о роли артиллерии в морской войне и о том, какое содержание должно быть, в конечном счете, вложено в слово «победа». Отмечая важность создания своим кораблям выгодных тактических условий, инструкция подчеркивает, что успех боя зависит прежде всего от меткого артиллерийского огня, который является не только верным средством нанести неприятелю поражение, но и лучшей защитой от его огня. «Победой, — гласит инструкция, — можно назвать лишь уничтожение неприятеля, а потому подбитые суда надо добивать, топя их или заставляя сдаться.
Подбить корабль — значит сделать одну сотую часть дела. Настоящие трофеи — это взятые или уничтоженные корабли… Флот, на котором личный состав сохранит в бою все свое хладнокровие, будет стрелять метко, а потому непременно разобьет неприятеля, если бы даже находился в невыгодных тактических условиях… Побеждает тот, кто хорошо дерется, не обращая внимания на свои потери и памятуя, что у неприятеля этих потерь еще больше».
Приказы Макарова по флоту и по сей день представляют большой интерес. Отдельные высказанные в них мысли прочно вошли в боевую практику всех флотов мира. Отсутствие внешне показных, малозначащих фраз, так часто встречавшихся в приказах современных Макарову адмиралов, забота о корабле, о его боевой готовности, о личном составе и требование, наравне с мудрой предусмотрительностью, активных, решительных действий — таковы наиболее характерные особенности приказов Макарова по флоту.
Макаров значительно двинул вперед такую важную для военного флота науку, как тактическое маневрирование, внес в нее много нового, оригинального и значительно расширил ее требования и границы.
Тактическое маневрирование появилось вместе с появлением военного флота. Но в особую отрасль науки оно выделилось сравнительно недавно, около полстолетия тому назад. И этому выделению неорганизованного опыта в строго продуманную систему знаний мы обязаны адмиралу Макарову. В своих «Рассуждениях по вопросам морской тактики» Макаров писал: «Движение корабля и эскадр должно, по нашему мнению, составить особую науку, которую можно назвать „эволюция“. В этой науке должны рассматриваться законы движения корабля и способы изучения качеств каждого корабля. Также в этой науке должны рассматриваться правила маневрирования эскадр и даваться наставления для построений и перестроений. По сию минуту эволюция не составляла отдельной науки… Мы полагаем, что будет правильнее законы движения корабля и эскадр выделить в отдельную науку — эволюцию"114.
Однако ни Макаров, ни его предшественник адмирал Бутаков не употребляли еще выражения «тактическое маневрирование». Бутаков, например, называл тактическое маневрирование «пароходной тактикой». Термин «тактическое маневрирование» был введен в употребление лишь в период первой мировой войны.
Макаров придавал тактическому маневрированию огромное значение и решительно парировал всякие заявления о том, что маневрирование в бою — дело крайне трудное и что моряку в бою не до маневров. «Если в прежнее время, — говорил Макаров, — суда могли маневрировать под парусами, когда надо было тянуть сотни разных снастей, то можно ли сомневаться, что теперь, когда все управление кораблем сведено к двум ручкам, нельзя маневрировать под огнем? Мы думаем, что маневрировать можно и с такою же безукоризненностью, как на маневрах мирного времени"115.
Макаров настаивал на введении в морских учебных заведениях обязательного курса маневрирования и рекомендовал даже ряд специальных упражнений, выполнение которых развивает у офицера морской глазомер и расторопность. При этом Макаров вспоминал своего учителя адмирала Г. И. Бутакова, который, организуя практическое занятие по маневрированию, заставлял корабли ходить по рейду, описывая вокруг стоящих судов различной формы кривые.
Переходя к рассмотрению свободного маневрирования целых эскадр, Макаров рекомендовал практиковаться в артиллерийской стрельбе по подвижным щитам. Этот способ Макаров испытал еще в 1890 году, во время плавания на «Петре Великом», и считал его вполне целесообразным.
В еще большей степени проявилась изобретательность и способность Макарова предвидеть различные положения в морском бою в его инструкции, составленной им в 1904 году для кораблей Тихоокеанской эскадры.
Еще в инструкции 1896 года, а также в порт-артурской инструкции ясно и четко указывалось, как должен маневрировать командир корабля при уклонении от торпеды, при удержании выгодной позиции, при нанесении таранного удара, при ночной торпедной атаке, во время боевого траления и т. д. В «Тактике» же Макаров рассматривает ряд специальных вопросов тактического маневрирования. Наиболее значительным из них является весьма важный в практике морского боя маневр охвата противника, идущего в строе кильватера и фронта; кроме того, Макаров занимается исследованием условий маневрирования при нанесении противнику таранного удара и условий встречи торпеды с целью. В последнем вопросе Макаров очень близко подошел к основному понятию тактического маневрирования, лежащего в основе всех решаемых в маневрировании задач, — понятию «окружность встреч», но не сформулировал его.
Обобщая все сказанное выше по вопросу о тактическом маневрировании, без всякого преувеличения можно сказать, что тактическое маневрирование в русском флоте в конце XIX — начале XX века находилось на более высоком уровне, чем даже во флоте такой морской державы, как Англия.
В периоды командования эскадрами Макаров никогда не упускал случая потренировать командный состав в самых сложных маневренных упражнениях и одновременно бывал озабочен изысканием различных противоаварийных средств на случай возможных столкновений кораблей во время маневрирования. Среди таких средств, предложенных Макаровым, видное место занимал так называемый «намордник», то есть сплетенный из матов и тросов кранец, который надевался на форштевень для того, чтобы или сделать удар безопасным, или по крайней мере ослабить его. Находясь на рейде, особенно в иностранных портах, Макаров имел обыкновение надевать на таран корабля «намордник». Об этом изобретении Макарова в иностранных флотах не знали, и только случай сделал его достоянием всех. Произошло это так. В 1895 году эскадра Макарова стояла в Гонконге, и Макаров держал контр-адмиральский флаг на броненосце «Император Николай I». В это время на рейд вошел английский крейсер «Графтон». Командир крейсера так неудачно проделал маневр, что английский корабль едва не навалился на форштевень русского броненосца. Когда крейсер стал на якорь, командир прибыл с извинениями к Макарову. «Я находился все время наверху и был совершенно спокоен, что мой корабль не пострадает, так как на его таране надет намордник», — отвечал Макаров. Англичанин не понял, что это такое, и Макарову пришлось объяснить. Кончилось тем, что Макаров здесь же в Гонконге прочел об этом своем изобретении доклад для командиров иностранных кораблей.
Изобретения Макарова в области минного дела, впоследствии разработанные и усовершенствованные, получили широкое признание далеко за пределами России.
Обобщая опыт русско-турецкой войны 1877-1878 гг., Макаров писал: «Развитие минного и механического дела совершенно опрокидывает все сложившиеся временем понятия о боевой силе судов. Покамест артиллерия была единственным оружием для боя, до тех пор суда большие были всегда сильнее судов малых. Когда мины начали входить в употребление, тогда малые суда получили такие средства, которые в некотором отношении делают их сильнее больших… Блокада берегов не может быть так действительна теперь, как она была в прежние время — блокирующему флоту очень трудно будет держаться ночью у входов на рейды из опасения подвергнуться ночной атаке миноносцев. Следовательно, прорыв блокады будет возможен… В настоящее время даже очень сильному флоту весьма трудно достигнуть полного преобладания на море"116.
Макаровым впервые была испытана самодвижущаяся мина (торпеда) и сконструирован специальный аппарат для торпедной стрельбы117. И датой рождения в русском флоте торпедного катера следует считать памятную ночь на 16 декабря 1877 года, когда катерами с парохода «Великий князь Константин» были атакованы турецкие броненосцы, стоявшие на Батумском рейде.
Макаров сам разработал и тактические условия ведения минной войны. Необходимость действовать в ночное время, в темноте, представляла, пожалуй, наибольшую трудность. Нужно было тихо и незаметно подкрасться к неприятелю всей группой катеров и стремительно броситься в атаку. Вероятность столкновения и других аварий вынуждала к особой осторожности, требовала хладнокровия и стойкости экипажа. Быстрота нападения и стремительный обратный отход в базу являлись важнейшим условием успешного завершения предпринятой атаки.
Добиваясь максимального успеха действий катеров, Макаров разработал проект минного катера, развивавшего огромную по тому времени скорость в 25-30 узлов. Воображение изобретателя уже рисовало картину нападения такого катера на неприятеля не только ночью, но и днем. Однако по не зависящим от Макарова чисто техническим причинам ему не удалось претворить в жизнь свой замысел. Быстроходный катер был принят на вооружение флота только спустя сорок лет после появления первого проекта, разработанного пионером этого вида современного минно-торпедного оружия — Макаровым.
Макаров вполне ясно представлял себе значение минно-торпедного оружия в будущем. «Никакие средства, никакие затраты на развитие минного дела, — писал он, — не могут считаться чрезмерными. По моему мнению, в будущих наших войнах минам суждено будет играть громадную роль"118. Минное вооружение, по мнению Макарова, должно быть принадлежностью каждого боевого корабля.
На протяжении всей своей деятельности Макаров не переставал изучать минно-торпедное дело и вносить различные усовершенствования в минное оружие. В бою минным оружием приходится пользоваться в самых различных условиях и чаще всего на ходу. И Макаров, изучая движение торпеды при стрельбе во время хода корабля, выяснял, каков будет угол отклонения ее от правильного пути на разных скоростях. Многократные, настойчивые упражнения позволили ему добиться весьма высоких результатов при стрельбе на ходу из носового аппарата: торпеда точно попадала в цель.
В иностранных флотах на торпеду смотрели только как на оружие ближнего боя. Специалист по минному делу лейтенант Елисеев, командированный в 1898 году на завод Уайтхеда, писал из Фиуме: «Насколько я мог заключить из разговоров с иностранными офицерами, так они относятся скептически к идее стрельбы на дальние расстояния. В то время как у нас ведутся опыты в этом направлении».