- Все в порядке, Олег! Фриц вел себя прилично? Слушай, по бетонке кто-нибудь проезжал?
- Проехал тут один хмырь на мотоцикле "вандерер" весь в черной коже.
- Достань-ка провод из багажника!
- Ясно! Я пойду с тобой.
- Отдыхай тут с Фрицем. Я справлюсь один. Не впервой.
Осторожно выйдя к бетонке, Димка привязал один конец тонкого, но крепкого серого провода к комлю сосны, переполз пластуном через шоссе и залег за кюветом.
Минут через пятнадцать со стороны ракетной базы появился крытый двухтонный грузовик "опель-блитц". Заметит или не заметит водитель провод на дороге? Нет, не заметил. В лесу стало уже довольно темно, а грузовик проехал с потушенными фарами.
Еще минут через двадцать в воздухе возник стрекот мотоцикла. По бетонке мчался, нагнувшись над рулем, на скорости не меньше чем восемьдесят километров в час мотоциклист в черном хроме. Фара, прикрытая сверху маскировочным козырьком, ярко горела, освещая дорогу. Когда до мотоциклиста оставалось каких-нибудь пятнадцать метров, Димка привстал, резко натянул и обмотал провод вокруг сосны с таким расчетом, чтобы тот пришелся на уровень груди мотоциклиста. Можно было бы поднять его и повыше, до шеи, но тогда мотоциклист вряд ли смог бы отвечать на Димкины вопросы.
Л1отоциклист мешком слетел с мотоцикла, покатился по бетону. Машина со скрежетом проехала боком по полотну шоссе и заглохла, нырнув передним колесом в заполненный водой кювет. Не теряя времени, Димка спрятал мокрый мотоцикл за соснами и на руках притащил потерявшего сознание мотоциклиста к "опелю". Сквозь очки было видно- глаза у немца закатились.
- Ловко! - только и сказал Олег, завидев Димку с его драгоценной ношей. - Все сработано профессионально.
- Мой восемнадцатый! - с почти отеческой лаской и гордостью в голосе сказал Димка Олегу, бережно укладывая "языка" на заднем сиденье "опеля".
- Поехали! - бросил он перепуганному Фрицу. В кожаной сумке мотоциклиста, кроме кипы пакетов и конвертов, нашелся сверток с хлебом в станиоле, копченой колбасой и стаканчиком меда.
- Во дает Адольф! - проговорил с набитым ртом Олег. - Сам на ладан дышит, а солдат своих медом кормит!
- Эрзац, дешевка! - ревниво ответил Димка. - На, Фриц, пожуй!
Водитель выдавил прочувствованное "данке", пожевал без аппетита и неожиданно заявил робким голосом:
- В молодости я сочувствовал коммунистам и даже голосовал за них на выборах...
- Что он говорит, черт немой? - спросил Олег. Навстречу промчалась автоколонна моторизованной части с эмблемой "М" танковой гренадерской дивизии СС "Нордланд".
Фриц умолк, потом немного погодя добавил смелее:
- Я даже дрался с наци в пивной.
- Чего? - спросил Олег.
Судя по этим лояльным заявлениям денщика штурм-фюрера СА фон Ширера, он уже начал понимать, кого везет в этот поздний час без ночного пропуска. Димку больше интересовали документы и пакеты в сумке мотоциклиста, нежели душевные переливы Фрица. Достав из сумки документы, Димка просматривал их, освещая фонариком.
- Я даже родился в родном городе Карла Маркса, - сдавленно произнес Фриц.
- Маркс? - спросил Олег. - При чем тут Маркс?
В сумке Димка обнаружил копию любопытного письма начальника главной ракетной базы и ракетного института в Пенемюнде генерала Дорнбергера (кодовое название штаба "00400"), в котором означенный генерал с типично немецкой педантичностью писал майору Веберу, что юридический отдел ОКБ главнокомандования вермахта, отвечая на запрос ракетного института, вынес решение, согласно которому ответственность за ущерб, причиненный ракетами, взрывающимися в населенных районах генерал-губернаторства и Вартегау, будут нести не ракетчики, а по решению соответствующего отдела ставки фюрера - СД, то есть управление государственной безопасности при СС-рейхсфюрере Генрихе Гиммлере. Таким образом, Гиммлер великодушно освобождал ракетчиков от всякой ответственности за жизнь поляков и фактически отводил населенные поляками земли под полигоны для испытания нового мощного оружия. Об этом преступлении Гиммлера мир еще не слышал...
Из других документов с грифом "Секретно" следовало, что в конце июля сорок четвертого генерал Дорнбергер позаботился о переводе ракетной базы из-под Близны на северо-восток, в связи с подходом советских войск. На базе, с которой удалось Димке познакомиться, размещался уже ракетно-испытательный дивизион из трех батарей. Дивизион возглавил подполковник Мозер. Кодовое название базы "Хайдекраут", что по-немецки означает "вереск". "Вереск" выпускал ракеты по отведенному Гиммлером полигону в... Бялоблотском лесу и некоторым другим испытательным мишеням.
Другое письмо генерала Дорнбергера предлагало подполковнику Мозеру в случае нового большого наступления советских войск базу передислоцировать в лес южнее прибалтийского городка Вольгаст, что расположен почти рядом с Пенемюнде, а в Борах Тухольских подобрать такой же удобный полигон, как в Бялоблотском лесу.
Из следующего письма стало ясно, что на железнодорожной ветке, соединяющей базу "Вереск" со станцией Линденбуш, курсирует особый поезд-ракетоносец. В письме указывалось, что в дальнейшем предполагается использовать такие поезда-ракетоносцы, которые будут скрываться от авиации противника в горных туннелях.
Из кармана куртки мотоциклиста Димка извлек пропуск на имя Зигфрида Лоренца.
Позади вдруг раздался приглушенный громовой раскат... Стонущим эхом ответил ошеломленный лес.
- Стой! - крикнул Димка Фрицу.
Тот резко затормозил. Димка выскочил из "опеля". Олег - за ним, выхватив ключ от машины. Так и есть. Далеко позади, там, где спряталась в Борах Тухольских ракетная база "Вереск", все ночное поднебесье побагровело, словно пылал пожаром после бомбежки большой город.
- Вон она, вон она! - чуть не крикнул Димка, показывая в небо.
Собственно, он увидел не ракету, а выхлоп от ракеты, ее огненный, как у жар-птицы, хвост. Димке пришло в голову, что эти ракеты и были жар-птицами, за которыми с превеликим риском для жизни тайно гонялись в ночи "третьего рейха" сотни, а может быть, и тысячи людей многих национальностей...
Димка взглянул на светящийся циферблат часов: 23,18. Трудноуловимая невооруженным глазом искра почти затерялась среди звезд. Только через четыре с половиной минуты эта огненная точка, описав дугу, скрылась в дымке где-то на юге. Димка взглянул на компас и выругался. Судя по азимуту, "Вереск" опять выпустил ракеты по Бялоблотскому лесу. Южнее она не полетит - там густонаселенные земли промышленной Силезии.
- Не жахнула бы по нашим! - проговорил Олег, которого взволновала та же мысль, что и Димку.
- Наши, как договорились, засекут время взрыва, мы сможем точно установить скорость этих ракет. От стартовой площадки до места взрыва - сто пятьдесят пять километров. Гони, Фриц!..
Когда Димка усаживался на заднее сиденье, мотоциклист штабс-унтер-офицер Зигфрид Лоренц глухо застонал. Димка потряс его за плечо: еще неизвестно, что ожидает их этой ночью на дороге, а "языка" допросить надо, пока не поздно. Но Зигфрид еще не пришел в себя.
Ехали, по-прежнему объезжая контрольно-пропускные пункты, мимо темных боров, мимо затемненных городков и деревень, держа наготове немецкие автоматы. Все реже проносились встречные машины по шоссе. В прифронтовой полосе было бы иначе. Там, на востоке, за Саном, у Вислы, во избежание встречи с советскими штурмовиками и бомбардировщиками немцы предпочитают разъезжать ночью. Благополучно проехали посты на Нотце и Варте, уже миновали Гнезен и Врешен. Спидометр отсчитывал километр за километром. Димка уже начал думать, что им удастся беспрепятственно добраться до Бялоблотского леса.
По крыше машины забарабанил дождь. Заплакали оконные стекла, гусиным прусским шагом замаршировал "дворник".
Лоренц опять застонал. Димка осветил его лицо фонариком. Белокурая челка под черным шлемом слиплась от крови. Глаза Лоренца не дрогнули, белесые ресницы не шевельнулись. Димка пощупал пульс у своего "восемнадцатого". Сердце билось учащенно. Еще раз взглянув на "языка", Димка решил привести его в надлежащий вид: а вдруг кто остановит машину? Он достал из кармана куртки мотоциклиста скомканный носовой платок и стал вытирать лоб Лоренца. А через минуту, вынырнув из ночи, с "стелем" поравнялся мотоцикл с коляской. Кто-то посветил сквозь стекло фонариком. На рукаве - черно-белый ромб с буквами "СД". Яркий луч скользнул по помертвевшим лицам Олега, Фрица, Димки, по безжизненному лицу Лоренца. Потом фонарик погас, впереди пронеслись, моргнув кроваво-красными стоп-сигналами, три мотоцикла с колясками.
- Если остановят, - сказал Димка Фрицу прямо в ухо, - скажешь, что мы подобрали мотоциклиста, несчастный случай, везем в Позен в лазарет!
Мотоциклисты резко развернулись и стали на дороге, светя фарами прямо в ветровое стекло "опеля". Какая-то черная фигура соскочила и, размахивая красным фонариком, засигналила: "Хальт!" На груди качнулась светящаяся бляха на тяжелой цепи.
- Фельджандармы! - выдохнул Олег. - Их шестеро!
Фельджандармы - это еще куда ни шло! Но ведь по крайней мере один из немцев - сотрудник СД, службы безопасности СС! Это не случайно!
- Спокойно, - проговорил Димка, - Фриц, действуй!
Неизвестно, показалась бы версия Димки убедительной "цепным псам" или нет; потребовали бы они у пассажиров "опеля" документы, которых у них - у двоих по крайней мере - ив помине не было, - все Димкины расчеты опрокинул Фриц. Как только остановил машину, он тут же, теряя от ужаса голову, распахнул дверцу и выскочил вон с шалым визгом:
- Это русские! Русские!
Олег вскинул "шмайссер" и, не дожидаясь, пока фельджандармы среагируют на истошный вопль Фрица, стреляя прямо в ветровое стекло, выпустил длинную грохочущую очередь, почти на все тридцать два патрона в рожке. Хорошо, что попались неразрывные - те бы рвались, ударяясь о стекло... Двое упали, остальные бросились врассыпную. "Цепные собаки" не нюхали фронта и потому не отличались храбростью. Одно дело - зверски избивать собственных провинившихся солдат, другое - вести бой с русскими. Они бежали сломя голову, и только один - с ромбом "СД" на рукаве - слепо отстреливался на бегу. Димка снял одной очередью и его и Фрица. Тогда уцелевшая тройка догадалась спрыгнуть в кювет справа. Выбросившись из машины, Олег выстрелил остаток рожка вдоль кювета. Оттуда донесся визг еще одного подстреленного "цепного пса".
- За мной! - крикнул Димка, хватая Олега за рукав.
Согнувшись, они метнулись влево, перепрыгнули через кювет, скрылись за придорожными деревьями.
- А сумка? Сумку взял? - вдруг спросил Олег.
- А ты думал? Вот она!
И Димка Попов ласково похлопал прыгающую на боку кожаную сумку с тайной Боров Тухольских.
Позади слитно прогрохотали автоматные очереди.
Двое уцелевших фельджандармов остановили грузовик со взводом юнкеров из познаньского училища СС и вместе с юнкерами обстреляли черный "опель-капитан". Потом они подошли к задымившему "опелю", осветив его фарами и фонариками. Один из фельджандармов заметил на заднем сиденье неподвижную фигуру Лоренца. Тот застонал, открыл глаза.
- Где я? Где моя сумка? - прошептал он.
8. Из записей Старшого
"К августу мы хотя и не выполнили план, но производство ракет достигло зенита. Личный состав базы пополнился на две тысячи человек. Но все же я не верил, что наши ракеты, эти летающие автоматические лаборатории, поступят на вооружение армейских ракетных частей. Может быть, это был, по выражению Брауна, подсознательный саботаж, не знаю... Было почти половина двенадцатого, когда завыли сирены. Нас не испугала воздушная тревога: обычно английские летчики летали над нами со стороны Балтики. Но в этот раз "томми" пикировали в своих четырехмоторных бомбардировщиках прямо на Пенемюнде. Воздушные волны первых же многотонных бомб снесли черепицу с крыш и выбили все стекла в окнах. Наши зенитные батареи открыли яростный огонь. Началась дуэль земли с воздухом. Вся база клубилась облаками тончайшей белой пыли. Англичане забросали ракетный центр канистрами с фосфором и зажигательной жидкостью. Браун, этот кавалер Рыцарского креста, был бледнее полотна и дрожал мелкой дрожью. Вовсю пылали конструкторское бюро, сборочные и ремонтные мастерские, электростанция, инструментальный цех, узел связи. Начались пожары и в жилой зоне. Ослепительно белым огнем горели зажигательные бомбы. Обрушивались крыши казарм и офицерских вилл, вздымая снопы искр. "Бомбовые ковры" англичан один за другим накрывали Пенемюнде. В дыму и пламени исчезали административные здания, склады, гаражи, бензохранилища. Над развалинами военного городка стояло сплошное зарево.
Наш шеф, генерал Дорнбергер, показал себя во всем блеске, спасая не секретную документацию и чертежи в сейфах, а свое собственное имущество: фамильные бумаги, коллекцию марок, дорогие охотничьи ружья, чемоданы с барахлом. Его видели, когда он выбросился из окна своего особняка, завернувшись в горящее одеяло, прижимая какую-то пепельницу к груди... Налет длился полтора часа. Погибли доктор Вальтер Тиль, главный специалист по аэродинамике, главный инженер Вальтер, генерал-майор Шемье-Гличинский и много-много других - почти 750 человек. Среди них, конечно, были и подневольные рабочие - русские, украинцы, поляки, французы. Я ходил как безумный среди трупов мужчин, женщин и детей и думал: "А разве мы все не работаем в поте лица, чтобы вызвать еще большие разрушения?!" По сообщениям лондонского радио, в налете приняло участие шестьсот четырехмоторных бомбардировщиков, которые сбросили 1500 тонн фугасок и несчетное количество зажигательных бомб. Зенитчики и ночные истребители, подоспевшие из Берлина, сбили сорок семь бомбардировщиков. Англичане были довольны: они были готовы пожертвовать половиной своих бомбардировщиков, если только другая половина не промахнется. Фюрер рвал и метал. Перепуганный начальник штаба люфтваффе генерал Иошонек застрелился по приказу Гитлера, хотя наци пустили слух, будто он погиб во время пенемюндской бомбежки.
- И часто вас бомбили потом?
- То-то и поразительно, что после этого налета англичане, почив на лаврах, - ведь этот налет наверняка спас от разрушения Лондон, - оставили нас в покое на целых девять месяцев. Дорнбергер уверял, что его умелое использование развалин и пепелищ в Пенемюнде с целью маскировки убедило англичан, что ракетный институт уничтожен и не восстанавливается. Геббельс трубил миру о "\У\У" - "вундерваффе" - "чудо-оружии". Шестого июня сорок четвертого года началось вторжение союзников России, а немцы с горечью спрашивали друг друга: "Где чудо-оружие?" Разочарование охватило всю Германию. Помню на вагонах фронтового эшелона трагически горькую надпись: "Мы, старые обезьяны, вместо нового оружия!" Только двенадцатого или четырнадцатого июня, точно не помню, первые самолеты-снаряды "Фау-1" упали на Лондон: началась операция "Белый медведь", "оружие возмездия" вступило в бой. Генрих Гиммлер, воображавший себя перевоплощением саксонского короля Генриха I, уже стал к тому времени вторым человеком в рейхе после Гитлера, оттеснив с этого места Геринга. Все в СС знали, что отнюдь не арийского вида, узкогрудый, хилый рейхсфюрер СС не смог сдать ни одной нормы учрежденного им эсэсовского "Спортивного значка". Я хорошо запомнил его: одутловатое бледное лицо с близорукими глазами и слабым подбородком, маленькие усики. Удивительно невзрачная внешность у этого странного человека. Умом он тоже не отличается - мистик, верит в алхимию и всякую чертовщину. Он был одет в свою форму ваффен СС с лавровым венком на воротнике. Нет, англичане не мешали нам, а вот Гиммлер и его СС почти полностью связали нам руки. Сам Гиммлер еще в апреле пожаловал в Пенемюнде и поручил охрану базы СС-группенфюреру Мацуву, шефу СС и полиции безопасности округа Штеттин. У СС работала своя научно-исследовательская ракетная база под Данцигом, но дело у них не ладилось, вот Гиммлер, эта очковая змея, и решил проглотить Пенемюнде. Действуя через ставку фюрера, Генрих Гиммлер стал исподволь снимать неугодных ему руководителей нашей базы. Какие-то таинственные переговоры Гиммлер вел за спиной Дорнбергера с Брауном. Недаром Вернер фон Браун обскакал своих коллег, став штурмбаннфюрером - майором СС. Не исключено, что "верный Вернер" давно сделался глазами и ушами "Верного Генриха" в Пенемюнде..."
9. Последние дни капрала Вудстока
Рано утром майора Велепольского, заночевавшего у бывшего ксендза, разбудил рыжий поручник.
- Пан майор! Они приняли самолет! Мы дежурили, как вы приказали, в Бялоблотском лесу, но самолет прилетел не на большую поляну около дома лесника Меллера, а на одну из маленьких.
- Откуда прилетел?
- С запада, пан майор.
- Так. И улетел на запад?
- Так точно, пан майор!
- Вы сами видели самолет?
- Так точно! Это был двухмоторный самолет, пан майор!
- Отлично! Место расположения русской землянки установили?
- Никак нет.
- Болваны, кретины!
- Пан майор, я бы попросил вас...
- Вот вы где у меня все, пся крев, холера ясна!.. Попросите моего денщика принести горячей воды для бритья.
За бритьем майор спросил поручника:
- О фон Ширере никаких известий нет?
- О нем нет, но теперь исчез куда-то Фриц с "опелем",
- Странно .. Расследуйте это дело, поручник! Капитан спит?
- Так точно.
Глядя прямо в глаза поручника, майор Велепольский понизил голос и медленно и раздельно произнес:
- Прошу вас, поручник, посматривать за паном капитаном. У меня есть веские основания думать, что Серый, как крыса, покидающая тонущий корабль, намерен переметнуться к банде этих красных хлопов под началом бандита Казубского.
- Этого не может быть!
- Более того, у меня имеются сведения, что Серый, неблагодарный пес, уже ведет за моей спиной переговоры с этим агентом НКВД Богумилом Исаевичем!
- Но мы так давно знаем пана капитана...
- Вам я всецело доверяю, поручник. Думаю, вскоре вам, именно вам придется занять место капитана. А там большевистская Россия покончит с затянувшейся агонией Германии и столкнется лбами с Англией и Америкой. Тут-то и пробьет час возрождения национального величия Речи Посполитой. Польский орел раскинет крылья от моря до моря, а мы, ее верные сыны, займем достойное место среди ее новых правителей!.. Вам все ясно, поручник?
- Так точно, пан майор!
- Тогда выплесните-ка эту воду из мыльницы. Дзенькую, поручник. И держите язык за зубами!..
За завтраком майор обсудил с капитаном и поручником план обмена документов на деньги.
- Я считаю, - твердо заявил капитан, сдвинув над тлеющими углями глаз в одну линию свои широкие брови, - что нам надо напасть на русских и отнять деньги. Ведь нас больше...
- Разве вы не знаете этих людей? - спросил с горькой усмешкой майор. Каждый из них стоит трех американских рейнджеров или английских коммандосов и пятерых моих солдат! Кроме того, я верю капралу Вудстоку и не хочу рисковать этой операцией. Вчера прилетал английский самолет!
- Я настаиваю на своем предложении! - уперся Серый.
- Ваше предложение меня не интересует, - презрительно ответил майор.
- Мне надоели ваши великопанские замашки, граф! - с угрозой вскричал Серый. - В конце концов, это я первый добыл эти документы!..
В это же время шло совещание трех командиров разведгруппы "Феликс".
- Мой вам совет, - хмуро, с безнадежным упорством сказал Петрович, напасть на этих фашистских бандитов, навалиться всеми силами, документы отнять, а деньги из землянки до прихода наших войск не выносить.
- Нет, - решительно ответил на это предложение Констант Домбровский. Нахрапом тут все дело испортишь. Под вечер я увижусь с Богумилом Исаевичем. У него есть свой человек среди людей майора Ве-лепольского. Я надеюсь узнать истинные намерения этого графа. Вот тогда и примем окончательное решение.
В эту минуту отворился потайной люк землянки, и Пупок - он стоял на посту - чуть не закричал:
- Наши пришли! Димка с Олегом!
- Ну как? Здорово вчера ракета бабахнула? - первым делом спросил Димка.
- Еще как, - ответил Констант. - На этот раз ближе к кордону Меллера! Он, оказывается, недавно получил приказ прекратить регистрацию убытков, причиненных ракетами его лесу, и срочно выехать из леса. Но он не торопится, держит нос по ветру!
Когда улеглось радостное волнение и командиры выслушали рапорт Димки о "Вереске", о сумке Зигфрида Лоренца и о ночной стычке с фельджандармами, Констант так и вцепился в трофейные документы.
- Вера! - позвал он радистку. - Сегодня же будешь просить Директора, чтобы он еще раз прислал сюда самолет.
- Только опять пусть прилетает с запада, - с улыбкой напомнил Евгений Кульчицкий. - И улетает на запад.
- "Хвоста" мы за собой не привели, - сказал Димка, - снег сразу следы засыпает, но я ума не приложу, как мы будем выходить из лесу, когда ляжет снег.
- Во-первых, - ответил Констант, отрываясь от документов Лоренца, будем стараться ходить в снегопад, во-вторых, мы тут с Евгением заказали у Меллера специальные деревянные подбойки в форме кабаньего копыта. Прибьешь пару таких подбоек к подошвам сапог, возьмешь в руки другую пару, чтобы сдваивать шаг, и бегай себе по лесу!.. Нет, я серьезно...
Пупок тут же побежал на карачках по проходу, хрюкая по-кабаньи, под смех друзей.
Под вечер в назначенный час пришел Богумил Исаевич.
- А снег все валит, - сказал он, отряхивая конфедератку.
- Прежде всего, - сказал Констант, обнимая своего польского друга, разреши поздравить тебя, как говорится, от всей нашей группы с законным браком! Следовало бы, конечно, вам, новобрачным, подарок преподнести, сказал Евгений, в свою очередь крепко пожимая руку Богумилу.
- А мы уже получили от вас подарок, - ответил, улыбаясь, поручник Армии Людовой. - Материал на подвенечное платье и фату для моей нареченной! Пупок преподнес этот подарок от всей вашей группы.
Тут Константу Домбровскому пришлось смущенно потупиться.
Вечером Евгений, Констант и Петрович выслушали подробный, почти дословный рассказ Богумила о совещании во время завтрака майора Велепольского и его двух помощников.
- А может, все это брехня? - сумрачно пробормотал Петрович.
- Как брехня?! - повысил голос Богумил. - Клянусь богом! С этим человеком меня свел мой штаб в Войске Польском, как только я радировал о приходе в наш район отряда майора Велепольского. Я доверяю ему целиком и полностью.
Когда Богумил Исаевич ушел, отказавшись от довольно скудного ужина, Петрович упрямо добавил:
- А я и этому поручнику Исаевичу не верю! Все они одинаковы!..
И тут Константа оставило его долготерпение.
- Вот что, лейтенант! - вскипел он. - Я отстраняю тебя от всех дел, связанных с ракетами. Ясно?
- Ясно-то ясно, да посмотрим, что Директор скажет, когда я ему все доложу...
- К тому времени мы закончим эту операцию.
- Поживем, увидим... - глухо произнес Петрович из своего темного угла, где он сидел скорчившись, словно изготовившись к прыжку.
Когда майор граф Велепольский раскрыл чемодан и увидел аккуратные стопки банкнотов Английского банка, перехваченные бумажными поясками, глаза его округлились, губы затряслись, запрыгали. Он бессильно опустил чемодан на землю, присел на корточки и стал беспорядочно считать банкноты с изображением Георга V, Георга VI, бормоча по-польски и по-английски:
- Езус Мария! Сразу и не сосчитаешь... Сколько в каждой пачке?.. Три, четыре, пять... Могли бы и больше отвалить - тут стоимость десятка танков!.. А ракета "Фау-2" одна стоит 15000 фунтов!.. Нет, эти тысячефунтовые!.. Боже мой, тысяча фунтов в одной бумажке!.. Семь, восемь... Нет, надо сначала... деньги счет любят... Но документы стоят этих денег, они и дороже стоят... Это настоящее сокровище!.. Езус! Сколько же это злотых?.. Один злотый одиннадцать центов. Три, четыре, пять...
Капрал молча разглядывал записи, чертежи, схемы в черной полевой сумке. Все согласно описи. Часть бумаг, пачка мелко исписанных салфеток залита кровью... Капрал был взволнован не меньше майора, но его волнение было совсем иным волнением...
Кое-как пересчитав последнюю пачку банкнотов достоинством в сто и пятьдесят фунтов, майор трясущимися руками закрыл чемодан. По седым вискам его, по лбу из-под козырька конфедератки текли струйки пота.
- Капрал, от души благодарю... - заговорил он не своим голосом. - Вы не пожалеете... Разрешите пожать вашу руку, мой мальчик... И умоляю вас: просите, требуйте дня через два-три самолет... Я хочу скорее передать Лондону свою агентуру!.. Здесь ровно столько, сколько вы сказали?
- Не будь я Юджин Вудсток!..
Они сошлись на этой пустынной развилке лесных дорог, как сходились во время дуэли, и так же разошлись, оглядываясь друг на друга, соизмеряя свой шаг. У каждого из противников были свои секунданты. Только секунданты эти прятались в соснах и сами держали палец на спусковом крючке. И капитан Серый и старший лейтенант Домбровский, не видя друг друга, следили за каждым жестом капрала и майора.
Рядом с Серым лежал за молодыми елками Рыжий. Поручник не спускал настороженных глаз с капитана. Не вытерпев, капитан вскочил и хотел было броситься навстречу майору. Но Рыжий крепко ухватил его за руку повыше локтя.
- Проехал тут один хмырь на мотоцикле "вандерер" весь в черной коже.
- Достань-ка провод из багажника!
- Ясно! Я пойду с тобой.
- Отдыхай тут с Фрицем. Я справлюсь один. Не впервой.
Осторожно выйдя к бетонке, Димка привязал один конец тонкого, но крепкого серого провода к комлю сосны, переполз пластуном через шоссе и залег за кюветом.
Минут через пятнадцать со стороны ракетной базы появился крытый двухтонный грузовик "опель-блитц". Заметит или не заметит водитель провод на дороге? Нет, не заметил. В лесу стало уже довольно темно, а грузовик проехал с потушенными фарами.
Еще минут через двадцать в воздухе возник стрекот мотоцикла. По бетонке мчался, нагнувшись над рулем, на скорости не меньше чем восемьдесят километров в час мотоциклист в черном хроме. Фара, прикрытая сверху маскировочным козырьком, ярко горела, освещая дорогу. Когда до мотоциклиста оставалось каких-нибудь пятнадцать метров, Димка привстал, резко натянул и обмотал провод вокруг сосны с таким расчетом, чтобы тот пришелся на уровень груди мотоциклиста. Можно было бы поднять его и повыше, до шеи, но тогда мотоциклист вряд ли смог бы отвечать на Димкины вопросы.
Л1отоциклист мешком слетел с мотоцикла, покатился по бетону. Машина со скрежетом проехала боком по полотну шоссе и заглохла, нырнув передним колесом в заполненный водой кювет. Не теряя времени, Димка спрятал мокрый мотоцикл за соснами и на руках притащил потерявшего сознание мотоциклиста к "опелю". Сквозь очки было видно- глаза у немца закатились.
- Ловко! - только и сказал Олег, завидев Димку с его драгоценной ношей. - Все сработано профессионально.
- Мой восемнадцатый! - с почти отеческой лаской и гордостью в голосе сказал Димка Олегу, бережно укладывая "языка" на заднем сиденье "опеля".
- Поехали! - бросил он перепуганному Фрицу. В кожаной сумке мотоциклиста, кроме кипы пакетов и конвертов, нашелся сверток с хлебом в станиоле, копченой колбасой и стаканчиком меда.
- Во дает Адольф! - проговорил с набитым ртом Олег. - Сам на ладан дышит, а солдат своих медом кормит!
- Эрзац, дешевка! - ревниво ответил Димка. - На, Фриц, пожуй!
Водитель выдавил прочувствованное "данке", пожевал без аппетита и неожиданно заявил робким голосом:
- В молодости я сочувствовал коммунистам и даже голосовал за них на выборах...
- Что он говорит, черт немой? - спросил Олег. Навстречу промчалась автоколонна моторизованной части с эмблемой "М" танковой гренадерской дивизии СС "Нордланд".
Фриц умолк, потом немного погодя добавил смелее:
- Я даже дрался с наци в пивной.
- Чего? - спросил Олег.
Судя по этим лояльным заявлениям денщика штурм-фюрера СА фон Ширера, он уже начал понимать, кого везет в этот поздний час без ночного пропуска. Димку больше интересовали документы и пакеты в сумке мотоциклиста, нежели душевные переливы Фрица. Достав из сумки документы, Димка просматривал их, освещая фонариком.
- Я даже родился в родном городе Карла Маркса, - сдавленно произнес Фриц.
- Маркс? - спросил Олег. - При чем тут Маркс?
В сумке Димка обнаружил копию любопытного письма начальника главной ракетной базы и ракетного института в Пенемюнде генерала Дорнбергера (кодовое название штаба "00400"), в котором означенный генерал с типично немецкой педантичностью писал майору Веберу, что юридический отдел ОКБ главнокомандования вермахта, отвечая на запрос ракетного института, вынес решение, согласно которому ответственность за ущерб, причиненный ракетами, взрывающимися в населенных районах генерал-губернаторства и Вартегау, будут нести не ракетчики, а по решению соответствующего отдела ставки фюрера - СД, то есть управление государственной безопасности при СС-рейхсфюрере Генрихе Гиммлере. Таким образом, Гиммлер великодушно освобождал ракетчиков от всякой ответственности за жизнь поляков и фактически отводил населенные поляками земли под полигоны для испытания нового мощного оружия. Об этом преступлении Гиммлера мир еще не слышал...
Из других документов с грифом "Секретно" следовало, что в конце июля сорок четвертого генерал Дорнбергер позаботился о переводе ракетной базы из-под Близны на северо-восток, в связи с подходом советских войск. На базе, с которой удалось Димке познакомиться, размещался уже ракетно-испытательный дивизион из трех батарей. Дивизион возглавил подполковник Мозер. Кодовое название базы "Хайдекраут", что по-немецки означает "вереск". "Вереск" выпускал ракеты по отведенному Гиммлером полигону в... Бялоблотском лесу и некоторым другим испытательным мишеням.
Другое письмо генерала Дорнбергера предлагало подполковнику Мозеру в случае нового большого наступления советских войск базу передислоцировать в лес южнее прибалтийского городка Вольгаст, что расположен почти рядом с Пенемюнде, а в Борах Тухольских подобрать такой же удобный полигон, как в Бялоблотском лесу.
Из следующего письма стало ясно, что на железнодорожной ветке, соединяющей базу "Вереск" со станцией Линденбуш, курсирует особый поезд-ракетоносец. В письме указывалось, что в дальнейшем предполагается использовать такие поезда-ракетоносцы, которые будут скрываться от авиации противника в горных туннелях.
Из кармана куртки мотоциклиста Димка извлек пропуск на имя Зигфрида Лоренца.
Позади вдруг раздался приглушенный громовой раскат... Стонущим эхом ответил ошеломленный лес.
- Стой! - крикнул Димка Фрицу.
Тот резко затормозил. Димка выскочил из "опеля". Олег - за ним, выхватив ключ от машины. Так и есть. Далеко позади, там, где спряталась в Борах Тухольских ракетная база "Вереск", все ночное поднебесье побагровело, словно пылал пожаром после бомбежки большой город.
- Вон она, вон она! - чуть не крикнул Димка, показывая в небо.
Собственно, он увидел не ракету, а выхлоп от ракеты, ее огненный, как у жар-птицы, хвост. Димке пришло в голову, что эти ракеты и были жар-птицами, за которыми с превеликим риском для жизни тайно гонялись в ночи "третьего рейха" сотни, а может быть, и тысячи людей многих национальностей...
Димка взглянул на светящийся циферблат часов: 23,18. Трудноуловимая невооруженным глазом искра почти затерялась среди звезд. Только через четыре с половиной минуты эта огненная точка, описав дугу, скрылась в дымке где-то на юге. Димка взглянул на компас и выругался. Судя по азимуту, "Вереск" опять выпустил ракеты по Бялоблотскому лесу. Южнее она не полетит - там густонаселенные земли промышленной Силезии.
- Не жахнула бы по нашим! - проговорил Олег, которого взволновала та же мысль, что и Димку.
- Наши, как договорились, засекут время взрыва, мы сможем точно установить скорость этих ракет. От стартовой площадки до места взрыва - сто пятьдесят пять километров. Гони, Фриц!..
Когда Димка усаживался на заднее сиденье, мотоциклист штабс-унтер-офицер Зигфрид Лоренц глухо застонал. Димка потряс его за плечо: еще неизвестно, что ожидает их этой ночью на дороге, а "языка" допросить надо, пока не поздно. Но Зигфрид еще не пришел в себя.
Ехали, по-прежнему объезжая контрольно-пропускные пункты, мимо темных боров, мимо затемненных городков и деревень, держа наготове немецкие автоматы. Все реже проносились встречные машины по шоссе. В прифронтовой полосе было бы иначе. Там, на востоке, за Саном, у Вислы, во избежание встречи с советскими штурмовиками и бомбардировщиками немцы предпочитают разъезжать ночью. Благополучно проехали посты на Нотце и Варте, уже миновали Гнезен и Врешен. Спидометр отсчитывал километр за километром. Димка уже начал думать, что им удастся беспрепятственно добраться до Бялоблотского леса.
По крыше машины забарабанил дождь. Заплакали оконные стекла, гусиным прусским шагом замаршировал "дворник".
Лоренц опять застонал. Димка осветил его лицо фонариком. Белокурая челка под черным шлемом слиплась от крови. Глаза Лоренца не дрогнули, белесые ресницы не шевельнулись. Димка пощупал пульс у своего "восемнадцатого". Сердце билось учащенно. Еще раз взглянув на "языка", Димка решил привести его в надлежащий вид: а вдруг кто остановит машину? Он достал из кармана куртки мотоциклиста скомканный носовой платок и стал вытирать лоб Лоренца. А через минуту, вынырнув из ночи, с "стелем" поравнялся мотоцикл с коляской. Кто-то посветил сквозь стекло фонариком. На рукаве - черно-белый ромб с буквами "СД". Яркий луч скользнул по помертвевшим лицам Олега, Фрица, Димки, по безжизненному лицу Лоренца. Потом фонарик погас, впереди пронеслись, моргнув кроваво-красными стоп-сигналами, три мотоцикла с колясками.
- Если остановят, - сказал Димка Фрицу прямо в ухо, - скажешь, что мы подобрали мотоциклиста, несчастный случай, везем в Позен в лазарет!
Мотоциклисты резко развернулись и стали на дороге, светя фарами прямо в ветровое стекло "опеля". Какая-то черная фигура соскочила и, размахивая красным фонариком, засигналила: "Хальт!" На груди качнулась светящаяся бляха на тяжелой цепи.
- Фельджандармы! - выдохнул Олег. - Их шестеро!
Фельджандармы - это еще куда ни шло! Но ведь по крайней мере один из немцев - сотрудник СД, службы безопасности СС! Это не случайно!
- Спокойно, - проговорил Димка, - Фриц, действуй!
Неизвестно, показалась бы версия Димки убедительной "цепным псам" или нет; потребовали бы они у пассажиров "опеля" документы, которых у них - у двоих по крайней мере - ив помине не было, - все Димкины расчеты опрокинул Фриц. Как только остановил машину, он тут же, теряя от ужаса голову, распахнул дверцу и выскочил вон с шалым визгом:
- Это русские! Русские!
Олег вскинул "шмайссер" и, не дожидаясь, пока фельджандармы среагируют на истошный вопль Фрица, стреляя прямо в ветровое стекло, выпустил длинную грохочущую очередь, почти на все тридцать два патрона в рожке. Хорошо, что попались неразрывные - те бы рвались, ударяясь о стекло... Двое упали, остальные бросились врассыпную. "Цепные собаки" не нюхали фронта и потому не отличались храбростью. Одно дело - зверски избивать собственных провинившихся солдат, другое - вести бой с русскими. Они бежали сломя голову, и только один - с ромбом "СД" на рукаве - слепо отстреливался на бегу. Димка снял одной очередью и его и Фрица. Тогда уцелевшая тройка догадалась спрыгнуть в кювет справа. Выбросившись из машины, Олег выстрелил остаток рожка вдоль кювета. Оттуда донесся визг еще одного подстреленного "цепного пса".
- За мной! - крикнул Димка, хватая Олега за рукав.
Согнувшись, они метнулись влево, перепрыгнули через кювет, скрылись за придорожными деревьями.
- А сумка? Сумку взял? - вдруг спросил Олег.
- А ты думал? Вот она!
И Димка Попов ласково похлопал прыгающую на боку кожаную сумку с тайной Боров Тухольских.
Позади слитно прогрохотали автоматные очереди.
Двое уцелевших фельджандармов остановили грузовик со взводом юнкеров из познаньского училища СС и вместе с юнкерами обстреляли черный "опель-капитан". Потом они подошли к задымившему "опелю", осветив его фарами и фонариками. Один из фельджандармов заметил на заднем сиденье неподвижную фигуру Лоренца. Тот застонал, открыл глаза.
- Где я? Где моя сумка? - прошептал он.
8. Из записей Старшого
"К августу мы хотя и не выполнили план, но производство ракет достигло зенита. Личный состав базы пополнился на две тысячи человек. Но все же я не верил, что наши ракеты, эти летающие автоматические лаборатории, поступят на вооружение армейских ракетных частей. Может быть, это был, по выражению Брауна, подсознательный саботаж, не знаю... Было почти половина двенадцатого, когда завыли сирены. Нас не испугала воздушная тревога: обычно английские летчики летали над нами со стороны Балтики. Но в этот раз "томми" пикировали в своих четырехмоторных бомбардировщиках прямо на Пенемюнде. Воздушные волны первых же многотонных бомб снесли черепицу с крыш и выбили все стекла в окнах. Наши зенитные батареи открыли яростный огонь. Началась дуэль земли с воздухом. Вся база клубилась облаками тончайшей белой пыли. Англичане забросали ракетный центр канистрами с фосфором и зажигательной жидкостью. Браун, этот кавалер Рыцарского креста, был бледнее полотна и дрожал мелкой дрожью. Вовсю пылали конструкторское бюро, сборочные и ремонтные мастерские, электростанция, инструментальный цех, узел связи. Начались пожары и в жилой зоне. Ослепительно белым огнем горели зажигательные бомбы. Обрушивались крыши казарм и офицерских вилл, вздымая снопы искр. "Бомбовые ковры" англичан один за другим накрывали Пенемюнде. В дыму и пламени исчезали административные здания, склады, гаражи, бензохранилища. Над развалинами военного городка стояло сплошное зарево.
Наш шеф, генерал Дорнбергер, показал себя во всем блеске, спасая не секретную документацию и чертежи в сейфах, а свое собственное имущество: фамильные бумаги, коллекцию марок, дорогие охотничьи ружья, чемоданы с барахлом. Его видели, когда он выбросился из окна своего особняка, завернувшись в горящее одеяло, прижимая какую-то пепельницу к груди... Налет длился полтора часа. Погибли доктор Вальтер Тиль, главный специалист по аэродинамике, главный инженер Вальтер, генерал-майор Шемье-Гличинский и много-много других - почти 750 человек. Среди них, конечно, были и подневольные рабочие - русские, украинцы, поляки, французы. Я ходил как безумный среди трупов мужчин, женщин и детей и думал: "А разве мы все не работаем в поте лица, чтобы вызвать еще большие разрушения?!" По сообщениям лондонского радио, в налете приняло участие шестьсот четырехмоторных бомбардировщиков, которые сбросили 1500 тонн фугасок и несчетное количество зажигательных бомб. Зенитчики и ночные истребители, подоспевшие из Берлина, сбили сорок семь бомбардировщиков. Англичане были довольны: они были готовы пожертвовать половиной своих бомбардировщиков, если только другая половина не промахнется. Фюрер рвал и метал. Перепуганный начальник штаба люфтваффе генерал Иошонек застрелился по приказу Гитлера, хотя наци пустили слух, будто он погиб во время пенемюндской бомбежки.
- И часто вас бомбили потом?
- То-то и поразительно, что после этого налета англичане, почив на лаврах, - ведь этот налет наверняка спас от разрушения Лондон, - оставили нас в покое на целых девять месяцев. Дорнбергер уверял, что его умелое использование развалин и пепелищ в Пенемюнде с целью маскировки убедило англичан, что ракетный институт уничтожен и не восстанавливается. Геббельс трубил миру о "\У\У" - "вундерваффе" - "чудо-оружии". Шестого июня сорок четвертого года началось вторжение союзников России, а немцы с горечью спрашивали друг друга: "Где чудо-оружие?" Разочарование охватило всю Германию. Помню на вагонах фронтового эшелона трагически горькую надпись: "Мы, старые обезьяны, вместо нового оружия!" Только двенадцатого или четырнадцатого июня, точно не помню, первые самолеты-снаряды "Фау-1" упали на Лондон: началась операция "Белый медведь", "оружие возмездия" вступило в бой. Генрих Гиммлер, воображавший себя перевоплощением саксонского короля Генриха I, уже стал к тому времени вторым человеком в рейхе после Гитлера, оттеснив с этого места Геринга. Все в СС знали, что отнюдь не арийского вида, узкогрудый, хилый рейхсфюрер СС не смог сдать ни одной нормы учрежденного им эсэсовского "Спортивного значка". Я хорошо запомнил его: одутловатое бледное лицо с близорукими глазами и слабым подбородком, маленькие усики. Удивительно невзрачная внешность у этого странного человека. Умом он тоже не отличается - мистик, верит в алхимию и всякую чертовщину. Он был одет в свою форму ваффен СС с лавровым венком на воротнике. Нет, англичане не мешали нам, а вот Гиммлер и его СС почти полностью связали нам руки. Сам Гиммлер еще в апреле пожаловал в Пенемюнде и поручил охрану базы СС-группенфюреру Мацуву, шефу СС и полиции безопасности округа Штеттин. У СС работала своя научно-исследовательская ракетная база под Данцигом, но дело у них не ладилось, вот Гиммлер, эта очковая змея, и решил проглотить Пенемюнде. Действуя через ставку фюрера, Генрих Гиммлер стал исподволь снимать неугодных ему руководителей нашей базы. Какие-то таинственные переговоры Гиммлер вел за спиной Дорнбергера с Брауном. Недаром Вернер фон Браун обскакал своих коллег, став штурмбаннфюрером - майором СС. Не исключено, что "верный Вернер" давно сделался глазами и ушами "Верного Генриха" в Пенемюнде..."
9. Последние дни капрала Вудстока
Рано утром майора Велепольского, заночевавшего у бывшего ксендза, разбудил рыжий поручник.
- Пан майор! Они приняли самолет! Мы дежурили, как вы приказали, в Бялоблотском лесу, но самолет прилетел не на большую поляну около дома лесника Меллера, а на одну из маленьких.
- Откуда прилетел?
- С запада, пан майор.
- Так. И улетел на запад?
- Так точно, пан майор!
- Вы сами видели самолет?
- Так точно! Это был двухмоторный самолет, пан майор!
- Отлично! Место расположения русской землянки установили?
- Никак нет.
- Болваны, кретины!
- Пан майор, я бы попросил вас...
- Вот вы где у меня все, пся крев, холера ясна!.. Попросите моего денщика принести горячей воды для бритья.
За бритьем майор спросил поручника:
- О фон Ширере никаких известий нет?
- О нем нет, но теперь исчез куда-то Фриц с "опелем",
- Странно .. Расследуйте это дело, поручник! Капитан спит?
- Так точно.
Глядя прямо в глаза поручника, майор Велепольский понизил голос и медленно и раздельно произнес:
- Прошу вас, поручник, посматривать за паном капитаном. У меня есть веские основания думать, что Серый, как крыса, покидающая тонущий корабль, намерен переметнуться к банде этих красных хлопов под началом бандита Казубского.
- Этого не может быть!
- Более того, у меня имеются сведения, что Серый, неблагодарный пес, уже ведет за моей спиной переговоры с этим агентом НКВД Богумилом Исаевичем!
- Но мы так давно знаем пана капитана...
- Вам я всецело доверяю, поручник. Думаю, вскоре вам, именно вам придется занять место капитана. А там большевистская Россия покончит с затянувшейся агонией Германии и столкнется лбами с Англией и Америкой. Тут-то и пробьет час возрождения национального величия Речи Посполитой. Польский орел раскинет крылья от моря до моря, а мы, ее верные сыны, займем достойное место среди ее новых правителей!.. Вам все ясно, поручник?
- Так точно, пан майор!
- Тогда выплесните-ка эту воду из мыльницы. Дзенькую, поручник. И держите язык за зубами!..
За завтраком майор обсудил с капитаном и поручником план обмена документов на деньги.
- Я считаю, - твердо заявил капитан, сдвинув над тлеющими углями глаз в одну линию свои широкие брови, - что нам надо напасть на русских и отнять деньги. Ведь нас больше...
- Разве вы не знаете этих людей? - спросил с горькой усмешкой майор. Каждый из них стоит трех американских рейнджеров или английских коммандосов и пятерых моих солдат! Кроме того, я верю капралу Вудстоку и не хочу рисковать этой операцией. Вчера прилетал английский самолет!
- Я настаиваю на своем предложении! - уперся Серый.
- Ваше предложение меня не интересует, - презрительно ответил майор.
- Мне надоели ваши великопанские замашки, граф! - с угрозой вскричал Серый. - В конце концов, это я первый добыл эти документы!..
В это же время шло совещание трех командиров разведгруппы "Феликс".
- Мой вам совет, - хмуро, с безнадежным упорством сказал Петрович, напасть на этих фашистских бандитов, навалиться всеми силами, документы отнять, а деньги из землянки до прихода наших войск не выносить.
- Нет, - решительно ответил на это предложение Констант Домбровский. Нахрапом тут все дело испортишь. Под вечер я увижусь с Богумилом Исаевичем. У него есть свой человек среди людей майора Ве-лепольского. Я надеюсь узнать истинные намерения этого графа. Вот тогда и примем окончательное решение.
В эту минуту отворился потайной люк землянки, и Пупок - он стоял на посту - чуть не закричал:
- Наши пришли! Димка с Олегом!
- Ну как? Здорово вчера ракета бабахнула? - первым делом спросил Димка.
- Еще как, - ответил Констант. - На этот раз ближе к кордону Меллера! Он, оказывается, недавно получил приказ прекратить регистрацию убытков, причиненных ракетами его лесу, и срочно выехать из леса. Но он не торопится, держит нос по ветру!
Когда улеглось радостное волнение и командиры выслушали рапорт Димки о "Вереске", о сумке Зигфрида Лоренца и о ночной стычке с фельджандармами, Констант так и вцепился в трофейные документы.
- Вера! - позвал он радистку. - Сегодня же будешь просить Директора, чтобы он еще раз прислал сюда самолет.
- Только опять пусть прилетает с запада, - с улыбкой напомнил Евгений Кульчицкий. - И улетает на запад.
- "Хвоста" мы за собой не привели, - сказал Димка, - снег сразу следы засыпает, но я ума не приложу, как мы будем выходить из лесу, когда ляжет снег.
- Во-первых, - ответил Констант, отрываясь от документов Лоренца, будем стараться ходить в снегопад, во-вторых, мы тут с Евгением заказали у Меллера специальные деревянные подбойки в форме кабаньего копыта. Прибьешь пару таких подбоек к подошвам сапог, возьмешь в руки другую пару, чтобы сдваивать шаг, и бегай себе по лесу!.. Нет, я серьезно...
Пупок тут же побежал на карачках по проходу, хрюкая по-кабаньи, под смех друзей.
Под вечер в назначенный час пришел Богумил Исаевич.
- А снег все валит, - сказал он, отряхивая конфедератку.
- Прежде всего, - сказал Констант, обнимая своего польского друга, разреши поздравить тебя, как говорится, от всей нашей группы с законным браком! Следовало бы, конечно, вам, новобрачным, подарок преподнести, сказал Евгений, в свою очередь крепко пожимая руку Богумилу.
- А мы уже получили от вас подарок, - ответил, улыбаясь, поручник Армии Людовой. - Материал на подвенечное платье и фату для моей нареченной! Пупок преподнес этот подарок от всей вашей группы.
Тут Константу Домбровскому пришлось смущенно потупиться.
Вечером Евгений, Констант и Петрович выслушали подробный, почти дословный рассказ Богумила о совещании во время завтрака майора Велепольского и его двух помощников.
- А может, все это брехня? - сумрачно пробормотал Петрович.
- Как брехня?! - повысил голос Богумил. - Клянусь богом! С этим человеком меня свел мой штаб в Войске Польском, как только я радировал о приходе в наш район отряда майора Велепольского. Я доверяю ему целиком и полностью.
Когда Богумил Исаевич ушел, отказавшись от довольно скудного ужина, Петрович упрямо добавил:
- А я и этому поручнику Исаевичу не верю! Все они одинаковы!..
И тут Константа оставило его долготерпение.
- Вот что, лейтенант! - вскипел он. - Я отстраняю тебя от всех дел, связанных с ракетами. Ясно?
- Ясно-то ясно, да посмотрим, что Директор скажет, когда я ему все доложу...
- К тому времени мы закончим эту операцию.
- Поживем, увидим... - глухо произнес Петрович из своего темного угла, где он сидел скорчившись, словно изготовившись к прыжку.
Когда майор граф Велепольский раскрыл чемодан и увидел аккуратные стопки банкнотов Английского банка, перехваченные бумажными поясками, глаза его округлились, губы затряслись, запрыгали. Он бессильно опустил чемодан на землю, присел на корточки и стал беспорядочно считать банкноты с изображением Георга V, Георга VI, бормоча по-польски и по-английски:
- Езус Мария! Сразу и не сосчитаешь... Сколько в каждой пачке?.. Три, четыре, пять... Могли бы и больше отвалить - тут стоимость десятка танков!.. А ракета "Фау-2" одна стоит 15000 фунтов!.. Нет, эти тысячефунтовые!.. Боже мой, тысяча фунтов в одной бумажке!.. Семь, восемь... Нет, надо сначала... деньги счет любят... Но документы стоят этих денег, они и дороже стоят... Это настоящее сокровище!.. Езус! Сколько же это злотых?.. Один злотый одиннадцать центов. Три, четыре, пять...
Капрал молча разглядывал записи, чертежи, схемы в черной полевой сумке. Все согласно описи. Часть бумаг, пачка мелко исписанных салфеток залита кровью... Капрал был взволнован не меньше майора, но его волнение было совсем иным волнением...
Кое-как пересчитав последнюю пачку банкнотов достоинством в сто и пятьдесят фунтов, майор трясущимися руками закрыл чемодан. По седым вискам его, по лбу из-под козырька конфедератки текли струйки пота.
- Капрал, от души благодарю... - заговорил он не своим голосом. - Вы не пожалеете... Разрешите пожать вашу руку, мой мальчик... И умоляю вас: просите, требуйте дня через два-три самолет... Я хочу скорее передать Лондону свою агентуру!.. Здесь ровно столько, сколько вы сказали?
- Не будь я Юджин Вудсток!..
Они сошлись на этой пустынной развилке лесных дорог, как сходились во время дуэли, и так же разошлись, оглядываясь друг на друга, соизмеряя свой шаг. У каждого из противников были свои секунданты. Только секунданты эти прятались в соснах и сами держали палец на спусковом крючке. И капитан Серый и старший лейтенант Домбровский, не видя друг друга, следили за каждым жестом капрала и майора.
Рядом с Серым лежал за молодыми елками Рыжий. Поручник не спускал настороженных глаз с капитана. Не вытерпев, капитан вскочил и хотел было броситься навстречу майору. Но Рыжий крепко ухватил его за руку повыше локтя.