Палмер Диана. Трилби

   — Поспите, миссис Моррис. Нет необходимости благодарить меня.
   Она стала засыпать и впервые за последнее время почувствовала себя в безопасности, несмотря на боль и страх. Когда она уснула, мрачный мужчина с крупным носом и усталыми голубыми глазами продолжал сидеть рядом, держа ее за руку. Он просидел так до самого утра.
 
   День Благодарения прошел легко и без особых событий.
   Утром женщины готовили еду, а потом занимались уборкой. В честь праздника все собрались вместе, но это совсем не радовало Трилби. Ричард все внимание уделял отчаянно флиртующей Джулии.
   Праздник для Трилби был испорчен.
   Сисси уговорила расстроенную Трилби поехать с ней в пустыню, но не далеко, чтобы посмотреть там древние развалины.
   — Это бывшее поселение племени Хохокам? — спросила Трилби, когда девушки вышли из двухместной коляски и начали осматривать остатки старинного поселения на небольшой равнине у подножия горной цепи.
   — Я не знаю, — Сисси опустилась на колени и подняла кусочек глиняной посуды. — Это просто невероятно, — сказала она с благоговением. — Трилби, ты можешь себе представить, что этот кусочек глиняной посуды, возможно, был изготовлен человеком тысячу лет назад!
   Трилби обмахивалась широкополой шляпой. На ней были длинная юбка и блузка цвета морской волны, Сисси была одета так же. В пустыне было очень жарко, а сухой ветер не приносил облегчения.
   — Надо было поехать на машине, — пробормотала Сисси.
   — Поверь мне, что в коляске здесь ездить гораздо удобнее, и я рада, что ты сама управляешь лошадью.
   — Я думаю, что ты будешь хорошей ученицей.
   Трилби улыбнулась.
   Она сама удивлялась, как это она решилась поехать с Сисси в коляске, но лошадь оказалась такой спокойной и послушной, что почти не пришлось погонять ее. И все же. Она осмотрелась и нахмурилась.
   — Сисси, на горизонте появились облака. Помнишь, я тебе рассказывала, как опасен сухой дождь, когда он идет в нескольких милях отсюда, а потоки воды сильный ветер может отнести на многие мили. Это очень опасно.
   — Да, я помню, — ответила Сисси, но ее мысли были заняты совсем другим.
   — Нам лучше вернуться домой.
   — Но мы только приехали.
   — Сисси!
   — Успокойся, Трилби. Я только хочу здесь немного походить. И потом, сухого дождя еще нет. Почему бы тебе не заехать сейчас за Ричардом, — добавила она с лукавой усмешкой. — Мне очень не хочется уезжать отсюда так сразу, — она театрально вздохнула. — Тебе придется поехать за ним одной, — Сисси внимательно посмотрела на подругу и засмеялась. — Я уверена, тебе не очень захочется заезжать за мной на обратном пути.
   Сердце Трилби встрепенулось.
   Сисси давала ей прекрасную возможность побыть наедине с Ричардом, который доехал с ними до загона и остался там, чтобы посмотреть, как ковбои клеймят скот. Девушки обещали заехать за ним на обратном пути.
   Сисси решила помочь Трилби в ее сердечных делах, и та была очень благодарна ей. Единственное, чего она боялась, — самой управлять лошадью. Трилби посмотрела на лошадь — та была послушной, и хотя поводья лежали на земле, лошадь не двигалась с места.
   — Я все-таки боюсь, что не смогу управлять ею, — сказала с беспокойством Трилби.
   — Ты ей нравишься. Ослабь поводья, и она сама пойдет по дороге, и натяни, если захочешь остановиться. Ты доберешься до загона, а там Ричард сам будет управлять лошадью.
   — Ну… хорошо. Но я не должна оставлять тебя здесь одну…
   — Не будь глупой. Здесь совершенно безопасно. А, кроме того, у меня есть этот ужасный револьвер, который заставил взять твой отец, — она осторожно взяла револьвер за ручку, как будто это была ядовитая змея.
   — Я скоро вернусь, — пообещала Трилби, ее глаза светились радостью при мысли, что она будет наедине с Ричардом. — Ты замечательный человек.
   — Я знаю, — усмехнулась Сисси. — Поезжай. Пусть Джулия поревнует.
   — Она могла бы поехать с нами, — возразила Трилби.
   — И испортила бы на солнце свой цвет лица. Это ужасно!
   Трилби засмеялась и взобралась на сиденье коляски.
   — Я скоро буду.
   — Хорошо, — пробормотала Сисси, поглощенная поисками черепков.
   Трилби быстро без осложнений доехала до загона, но с радостью передала вожжи Ричарду на обратном пути.
   Они молча ехали по дороге. Ему было плохо и совсем не до смеха из-за жары и запаха скота. В загоне ему стало в действительности плохо, и ковбои смеялись над ним. Его гордость была задета.
   — Мне ужасно здесь не нравится, — раздраженно сказал он. — Я жалею, что приехал.
   Трилби расстроилась.
   — Я надеялась, что тебе здесь понравится, Ричард. Здесь не так уж плохо, когда привыкнешь.
   — Я не согласен, — его глаза смотрели вдаль. — Здесь, как в аду, прости за такие слова. Это действительно, ни на что не годная земля.
   Трилби опустила глаза. Ричард слегка ударил лошадь вожжами, чтобы та бежала быстрее.
   — Ты собираешься жениться на Джулии, Ричард?
   — Да. Она хорошенькая и нежная, а у ее родителей есть деньги. Она, конечно, не смогла бы жить в этой проклятой пустыне.
   Глаза Трилби наполнились слезами.
   — О черт! Трилби, я совсем не хотел обидеть тебя.
   Ричард остановил лошадь и дотронулся рукой до ее расстроенного лица.
   — Извини, маленькая. Мне очень и очень жаль, Трилби.
   Он приподнял ее подбородок и посмотрел на ее мягкие дрожащие губы. Он никогда еще не целовал ее, и сейчас ему вдруг захотелось этого. Виновато улыбаясь, он медленно наклонился и поцеловал ее, осторожно прижав к своей груди.
   Трилби ожидала, что звезды упадут с неба, если Ричард ее так поцелует, но, к ее удивлению, это совершенно не походило на то наслаждение, которое вызвал у нее поцелуй Торна. Ей стало обидно, и она поцеловала его сама, пытаясь вызвать в себе ответное чувство. Она же любила его! Конечно, любила!
   Мужчина верхом на лошади был тоже уверен в этом, когда увидел целующуюся пару. Он закипел от гнева, почувствовав, что его предали, и готов был убить соперника.
   — Стой! — спокойно сказал Наки, схватив его за рукав твердой сильной рукой. — Так не поступают.
   — Ты всегда за сдержанность, — Торн грубо вырвал руку.
   — О, но сдержанность и вежливость очень хорошо сочетаются в характере моего народа. Когда-нибудь мы добьемся, что вы, белые, будете уважать нас и считаться с нами. Мексиканцы начали эту революцию, чтобы покончить с испанскими хозяевами. Мы же добьемся своего мирным путем, мы побьем вас вашим же оружием.
   — Желаю счастья.
   — Женщины переменчивы, — добавил Наки, наблюдая, как женщина отстранилась от мужчины. — Эта женщина чувствует себя здесь плохо.
   — Если бы она попыталась привыкнуть, она не чувствовала бы себя здесь плохо, — процедил Торн сквозь зубы. В широкополой шляпе, низко надвинутой на глаза, он выглядел угрожающе.
   — Проклятый денди! Зачем он сюда приехал? Он не мужчина! О Боже, ему стало дурно, когда он увидел, как клеймят скот.
   Наки слегка усмехнулся.
   — Я заметил.
   — Все это заметили. Что она в нем нашла?
   — Это ее прошлое, — мудро сказал Наки. — В нем живут ее воспоминания, — он взглянул на своего друга. — Если ты ее хочешь, то возьми ее.
   — Это твоя философия, да?
   Наки пожал плечами.
   — Женщины моего народа сильны, независимы и горячи, очень похожи на мексиканок. Над слабостью мужчины они смеются. Эта женщина, кажется, такая же. Ты должен показать ей слабость этого светловолосого мужчины и свою силу.
   — Иногда я поражаюсь, как хорошо ты все понимаешь, — задумчиво сказал Торн. — Поехали к ним, прервем эту трогательную сцену.
   Наки посмотрел на небо.
   — Собирается дождь. А разве худая женщина в очках не была вместе с этой, когда они выезжали?
   Торн нахмурился, удивляясь, откуда Наки это известно. Торн видел их вместе, когда они ехали в коляске, но Наки тогда не было с ним.
   — Да, она была с ними. Они поехали искать черепки, как сказал ее младший брат.
   — Мне надо ее найти. Скоро будет сухой дождь.
   — Когда мы познакомились, она сильно испугалась тебя. Лучше поехать мне.
   — Нет, поеду я, — ответил Наки, лукаво улыбаясь. — Я привезу ее на ранчо.
   — Ты чересчур не увлекайся.
   Наки поднял брови.
   — Разве меня развлекает ужас наивной молодой женщины?
   — Да, именно так, черт бы тебя побрал. Помни, что они гости Джека Лэнга, а я хочу получить воду.
   — Ты также хочешь его дочь, если я правильно понял.
   — Убирайся отсюда, — проворчал Торн.
   Наки усмехнулся. Он развернул лошадь и направился к развалинам.
 
   Трилби отстранилась от Ричарда, как только заметила всадников вдали. Она сразу же поняла, кто это.
   — Что такое? — спросил Ричард улыбаясь. Он подумал, что ее смутили его поцелуи, и это его тронуло. Хотя Джулия привлекала его сильнее, ему понравилось целовать мягкие нежные губы Трилби. Ему очень льстило, что девушка к нему так неравнодушна.
   — Там Торн Вэнс с одним из своих апачей, — нервно сказала Трилби.
   Ричард посмотрел в их сторону. Он увидел, что индеец повернул лошадь и поехал прочь. Вэнс же чувствовал себя в седле, как дома, — настоящий ковбой. Ричарда раздражал его вид, такой высокомерный и уверенный в себе. Торн подъехал к коляске.
   — Добрый день, — он дотронулся кончиками пальцев до полей шляпы. — Что-нибудь случилось с лошадью или просто заблудились?
   Трилби покраснела.
   — Ни то, ни другое. Мы просто остановились поговорить, — с трудом произнесла она. Трилби чувствовала себя неловко от изучающего взгляда Торна. Его взгляд воскресил в ее памяти фиесту, ощущение его сильного тела и волшебное чувство от прикосновения его губ. От поцелуя Торна ее будто обожгло огнем, в то время как ласки Ричарда оставили ее совершенно равнодушной.
   — У вас, наверное, есть более важные дела, чем беспокоиться о нас, — сердито вторил ей Ричард, бросив гневный взгляд на Торна.
   Торн натянул шляпу поглубже.
   — Да, конечно, — согласился он весело. — Но надвигается дождевой поток. Думаю, вам стоит поторопиться, пока не поздно.
   Трилби внезапно вспомнила о подруге.
   — Сисси! Я оставила ее на развалинах!
   — Наки позаботится о ней, — сказал Торн. — С ней будет все в порядке.
   — Апачи? — в ужасе воскликнула Трилби. — Да она с ума сойдет от страха.
   — Ей надо привыкнуть к нему. Он собирается с нами на ночевку в горы. Вы все еще хотите поехать на охоту? — спросил он Ричарда.
   Молодой человек заулыбался.
   — Конечно, хочу. Мне уже надоело сидеть в доме.
   — Вы уверены, что вам хочется на охоту? — спросила Торн, намекая на то, как Ричарду стало плохо, когда клеймили скот. Ричард покраснел.
   — Есть большая разница между охотой и тем, когда мучают животных.
   — Воровство скота для нас сущее бедствие, сынок, — снисходительно сказал Торн. — Если мы не будем клеймить скот, мы быстро его потеряем.
   — Я уверена, что Ричарду это известно, мистер Вэнс, — подчеркнула Трилби.
   Наклонясь через седло, он посмотрел ей прямо в лицо. Его темные глаза искрились смехом и нескрываемым желанием. Он остановил взгляд на ее губах и смотрел так долго, что сердце девушки часто забилось. Она нервно схватила вожжи, боясь, что Ричард заметит его интерес к ней. Тот и в самом деле заметил. Его развеселило, что Трилби нравится этому мужчине, в то время как она не разделяет его чувств. Он уверенно обнял ее за талию и притянул к себе, она не возражала.
   — А когда мы поедем на охоту?
   Торн выпрямился в седле, его страстный взгляд сменился открытой неприязнью к этому денди, сидящему рядом с ней.
   — Через два или три дня. Мы с Джеком Лэнгом все приготовим, сделаем запас продуктов. У вас собственное ружье?
   — Да, конечно. Я никогда не отправляюсь в поездку без своего охотничьего снаряжения.
   — О, естественно.
   — Жаль, что вы так спешите, мистер Вэнс, — многозначительно сказала Трилби. — Из-за дождя.
   — Разве я спешу? Ну, хорошо, пусть будет так. Хотя, думаю, я действительно должен спешить. Будьте осторожны и не задерживайтесь на дороге, могут быть неприятности. Я провожу вас, если вы хотите.
   — Мы сами доберемся домой, — решительно возразила Трилби. — Вы уверены, что индеец позаботится о Сисси?
   — Да, уверен, — сказал Торн.
   Ричард нахмурился.
   — Я надеюсь, что вы сами позаботитесь о Сисси. Мне не нравится, что моя сестра может оказаться наедине с индейцем.
   — Ваша сестра будет в полной безопасности, уверяю вас.
   Ричард понял его слова так, что Торн сам поедет за ней, и успокоился.
   — Тогда очень хорошо. Всего доброго.
   Ричард дернул вожжи и пустил лошадь рысью, оставив позади самодовольно ухмыляющегося Торна.
   — Вообще-то он действует раздражающе, не так ли? — Ричард убрал руку с талии Трилби и лениво потянулся. — И все же будет приятно поехать на охоту. А теперь возьми вожжи. Поправь немного. Я просто замучился. Постарайся, чтобы не очень сильно трясло, хорошо, дорогая?
   Он откинулся назад, скрестил руки и закрыл глаза, а Трилби ничего не смогла ответить. Она поняла, что Ричард проявлял к ней внимание назло Торну. Он просто притворялся, что она ему небезразлична. Ей хотелось плакать.
   Они направились по дороге к ранчо. Облака надвигались. Трилби надеялась, что Сисси простит ее.

Глава 9

   Вдалеке гремел гром, а Трилби все не возвращалась, Сисси уже начала волноваться. Она вспомнила ужасные истории, рассказанные ей Трилби о дождевых потоках, в которых не так давно погибли люди. Обхватив себя руками и прижимая к груди бесценные черепки, завернутые в носовой платок, она надеялась, что ее страсть к истории не станет причиной несчастья.
   Топот лошадиных копыт привлек ее внимание. Странно, подумала она. Это не лошади мистера Лэнга. Ее сердце забилось. На неподкованных лошадях обычно ездят апачи. Не успела она подумать об этом, как увидела высокого апачи, которого мистер Вэнс называл Наки. Она не верила своим глазам! Она очень удивилась, сердце начало биться сильнее. Он выглядел завораживающе на фоне облаков, но она постаралась скрыть свой интерес.
   Индеец подъехал к ней и натянул поводья, останавливаясь. Когда он взглянул на нее, его вид выражал высокомерие и достоинство. На этот раз он не улыбался с издевкой, а пристально смотрел на нее. Его темные глаза не выражали никаких эмоций, пока он разглядывал ее фигуру. Сисси тоже вела себя не так, как в первый раз. Она действительно худая, подумал Наки, и слишком бледная. И даже если она боялась его, то не подавала вида. По крайней мере, не убегала. Это заинтересовало его.
   — Дождь, — он указал на горизонт, на дождевые потоки, которые уже приближались. — Белая женщина может утонуть в потоке, когда дождь придет сюда, — сказал он бесстрастно.
   Она молча смотрела на него, глаза ее озорно поблескивали — в этом человеке скрывается много такого, чего он не хочет показать. Он очень красив, подумала она, мужчина такого типа, который никогда бы не обратил внимания на такую простушку, как она. Она вздохнула, сознавая, что ее недостаточно привлекательная внешность была такой же помехой здесь, как и дома. Ничего не меняется от перемены места.
   — Вам совсем не нужно притворяться, что перспектива сопровождать меня домой доставляет вам удовольствие, — сказала она с веселой улыбкой.
   Он удивленно поднял брови.
   — Возможно, вы пойдете камнем ко дну в этой одежде, — он показал на ее длинную юбку.
   Его сарказм немного разозлил девушку.
   — Возможно, вы свалитесь со своей высокой лошади и разобьете свой заносчивый нос, — передразнила она его акцент.
   Он усмехнулся и, взявшись за луку седла, наклонился, внимательно изучая ее. Девушка нравилась ему. Он не помнил, чтобы какая-нибудь женщина вызвала в нем подобное чувство после смерти Кончиты. Но Кончита была очень красива, а эта женщина нет. И все же в ней было что-то такое, что волновало его.
   — Здесь очень много гремучих змей.
   — Извините, что не оправдываю ваших надежд, но я не боюсь гремучих змей. У нас на Востоке их тоже достаточно, даже побольше, чем здесь, в Аризоне, — она посмотрела на него. — Мне очень нравится стоять и разговаривать с вами, уважаемый, но мне совсем не хочется здесь утонуть. Моя подруга должна скоро приехать за мной.
   — Она скоро не приедет, — индеец покачал головой. — Она слишком занята поцелуями с белым человеком в коляске.
   — О, Боже мой! — забеспокоилась Сисси. — она забыла обо мне, и я утону здесь!
   — Апачи спасет белую женщину. Я увезу вас отсюда.
   Она с сомнением посмотрела на него. Это было невероятно. Конечно, большинство апачи живут сейчас, как современные люди, но ей было известно, что некоторые из них по-прежнему живут свободно в Сьерра Мадре и совершают набеги на мексиканские деревни. И если он смеется над ней, подумала она, сейчас самое время поставить его на место.
   — Как бы не так, — быстро нашлась она. — Я вовсе не собираюсь отправляться в ваш вигвам. Я не забыла, как вы спрашивали мистера Вэнса, сколько лошадей мой брат хочет за меня. Я ни за что не поеду с вами.
   Он прищурился.
   — Чилийский перец, — проворчал он.
   — Красный жгучий чилийский перец, — согласилась Сисси. — Осторожно, как бы я вас не сожгла, краснокожий мистер.
   Не следует препираться далее, он совсем не против уступить этой остроумной женщине.
   — Вы очень интересный человек, мисс Бейтс, — ответил он на прекрасном английском. — Но мы сможем позже обсудить ваши яркие метафоры. Мне совсем не нравится вид этих облаков. Садитесь на лошадь, иначе мы оба здесь утонем.
   Она удивленно подняла брови, так как поняла, что ее предположения в отношении этого человека оказались верными. Сисси засмеялась.
   — Солнце уже садится. Я довольно долго здесь пробыла. Вы большой шутник, не так ли?
   — Я говорю на английском довольно хорошо, когда это необходимо. Но то, что мы можем утонуть, вовсе не шутка, — он подъехал к ней ближе и протянул ей свою большую сильную руку. — Давайте. У нас мало времени. Расстояния здесь обманчивы, и потоки воды могут застигнуть вас, прежде чем вы поймете это. Двое из знакомых Вэнса утонули здесь прошлым летом в водяных потоках, а они неплохо знали местность.
   — Вы действительно говорите по-английски очень хорошо, — смущенно сказала девушка.
   — Я говорю на английском, испанском и знаю латынь. И даже немного греческий. Но английский больше подходит для данной ситуации.
   Шум приближающегося дождя заставил ее поторопиться. Она протянула руку и мгновенно оказалась в седле впереди него. Его сила восхитила Сисси. Она привыкла к ученым людям, а не к людям физического труда. Индеец управлял неспокойной лошадью, только сжимая ее бока коленями. Держа Сисси перед собой, он повернул лошадь на дорогу, ведущую на ранчо Лэнга. От него пахло ветром, сосной и пустыней, и он совсем не был грязен, хотя его одежду покрыла желтая пыль пустыни. Пыль покрывала и ее одежду.
   — Почему же вы так себя ведете? — спросила девушка, разглядывая его красивое бронзовое лицо, которое было слишком близко к ней, чтобы она чувствовала себя удобно.
   — Почему этот обман? — улыбнулся он слегка надменно. — Мне нравится представляться несчастным безграмотным дикарем, какими нас считают большинство белых.
   Она покраснела.
   — О-о!
   — Я думаю, никому из вас не приходит в голову, что в этой стране существовали великие цивилизации еще в те времена, когда ваши предки колотили друг друга по голове палками.
   — Племена хохокам были очень цивилизованными, — согласилась она. — Их общество строилось на принципах мирного сосуществования, а их ритуалы очищения из-за убитого врага длились так долго, что фактически не давали им вести войны.
   — Вы хорошо образованы, — индеец улыбнулся, удивленный, и, взглянул на нее, когда лошадь легко пошла по пыльной дороге.
   — Да. Племена хохокам жили здесь, возможно, тысячи лет назад. Они орошали землю, культивировали ее, выращивали зерновые, строили города. Они были образованы и трудолюбивы. Но это не ваши предки?
   Он рассмеялся.
   — О нет! — воскликнула Сисси, думая, что оскорбила его. — Я не имела в виду ничего плохого. Я хотела сказать, что они не были предшественниками апачей, не так ли?
   — Никто этого не знает. Археологи считают, что они были предками племен пима и папаго. А вы знаете, что означает слово «апачи»?
   — Нет.
   — Это слово племени зуни, оно означает «враг».
   — А как апачи сами себя называют?
   — Народом.
   — Еще дома я была немного знакома с девушкой из племени чероки. Она говорила, что слово «чероки» означает «главный народ».
   — Сиукс тоже означает «народ». Большинство индейцев так себя называют. Как вам удалось так много узнать о нас? Вы же нас боитесь?
   — Это вовсе не страх. Я просто вела себя так, как вы себе представляете поведение белой женщины, — поддразнила она. — Апачи захватывают в плен белых женщин…
   Наки взглянул на нее и улыбнулся.
   — Да, захватывают, — ответил он весело. Его глаза остановились на ее блузке. — И только представьте себе, что мы с ними делаем. О, Боже!
   Она немного покраснела и взглянула на него.
   — Мистер Наки…
   — На моем родном языке меня называют Два Кулака, — сказал он, исправляя ее. — Это звучит чисто по-индейски, не так ли?
   — Не могли бы вы не смотреть на меня так?
   Его темные глаза встретились с взглядом ее зеленых глаз.
   — Вы так замечательно краснеете, — заметил он. — Я не насилую белых женщин, мисс Бейтс. Фактически, я предпочитаю более темную кожу, и в гораздо большем количестве. Не будем забывать — то, о чем вы подумали, невозможно верхом на лошади.
   Сисси покраснела еще сильнее.
   — Я вовсе об этом не думала.
   — Считаю, что мне следует извиниться за такое неприличное замечание, но знаете, мы же дикари.
   — Наглые и жестокие, неистовые…
   — Да, так нас описывают в книгах, — сказал он, игнорируя ее слова. — Как благородных дикарей. Как будто у нас совсем нет мозгов.
   Она рассмеялась, наконец. Он действительно был неистов.
   — Как вам удалось изучить языки, о которых вы говорили? — она решила переменить тему.
   — Священники спрятали меня, когда правительство Соединенных Штатов переселило племя апачей, к которому принадлежал Джеронимо, во Флориду после окружения. В действительности, они находились в Форте Силл, штат Оклахома, но я хотел во что бы то ни стало остаться здесь, в моих горах. Священники обнаружили, что мне легко дается учеба, поэтому и стали учить меня.
   — А ваши родители?
   — Моя мать умерла при моем рождении, отец был убит, спасаясь от конницы, когда нас окружили, — горько ответил он.
   — Извините…
   — Ваш народ всегда так поступал с нами, не так ли? — воспоминания о прошлом нахлынули на него, он смотрел на нее и не видел. — Они забрали все, что у нас было, одних убили, других превратили в рабов. Они фактически полностью уничтожили племена апачей — чирикахуа. У меня больше общего с мексиканскими крестьянами, чем с белыми, мисс Бейтс. Я знаю, что такое быть угнетенной расой, не имея возможности восстать против этого.
   — Но ваш народ боролся, — не согласилась она. — Так же, как сейчас борются мексиканцы.
   — Может быть, мексиканцы и победят. Их достаточно много, Бог знает, что цель их справедлива, — горячо сказал он. — А нас мало, и мы разобщены. А знаете, что разделяет нас с белыми людьми? Вы знаете, мисс Бейтс, что отличает мой народ от вашего? Жадность. Белый человек должен владеть и властвовать над всем, что его окружает. А апачи только хотят жить в мире со всем окружающим и между собой. Жадность так же противоестественна для нас, как чувство чести для белых.
   Она была поражена. Это утро было для нее богатым на открытия, но это последнее оказалось для нее особенно неожиданным.
   Он оказался образованнее ее и, возможно, умнее. Как ужасно иметь такой утонченный ум и чувствовать, что с тобой обращаются как с грязной обезьяной.
   — Должно быть, это очень больно, когда люди не понимают тебя и плохо с тобой обращаются, — произнесла она после паузы. Наки посмотрел в глаза девушки.
   — Торн сказал, что я напугал вас тогда. Он даже не хотел, чтобы я ехал за вами.
   — Я совсем не боюсь вас, — грустно ответила она. — Не один вы обладаете актерскими способностями. Я не думаю, что вы бы захотели познакомить меня с вашей культурой?
   Наки сдержанно усмехнулся. Они уже приближались к ранчо Лэнга.
   — Меня можно убедить.
   — Почему вас назвали Два Кулака? — поинтересовалась она.
   Он натянул поводья, слегка повернул ее к себе и посмотрел ей прямо в глаза долгим взглядом.
   — Когда кавалерия пришла за нами, я вышел навстречу одному из офицеров со сжатыми кулаками.
   — О-о!
   — Мне было тогда пять лет, — он улыбнулся. — Священники выпросили меня у офицера, на которого я бросился, и он позволил мне уйти с ними. Я этого никогда не забуду. Он оказался врачом. Он и сейчас находится в Форте Хуачука, мы встречаемся время от времени.
   — Должно быть, он добрый человек.
   — Что касается его, то это сверхдоброта. За месяц до этого апачи убили его жену и сына.
   — Он, наверное, совершенно особенный человек.
   — Да. Убивали много и с той, и с другой стороны, прежде чем наши народы узнали друг друга.
   — Думаю, что это так, — она подняла руку и дотронулась до его длинных чудных волос. Он оттолкнул ее руку, его глаза сразу стали холодными и неприступными.
   — Извините… извините меня, — запинаясь, сказала она, отводя глаза.
   Он почувствовал себя виноватым за свой грубый жест, но в его жизни для нее не было места. Белые и краснокожие никогда не смешивались. Они должны чувствовать друг перед другом ответственность.