Палмер Диана. Трилби

 
   К концу недели, вечером, когда Джек Лэнг уже закончил работу, их навестил Торн. Был очень красивый закат, и Трилби вышла на крыльцо полюбоваться яркими красками неба. Родители и Тедди на кухне обсуждали текущие дела.
   Ее сердце вдруг часто забилось, когда Торн легко спрыгнул с седла и привязал лошадь к столбу. Должно быть, это от страха, подумала она. А, может быть, от злости. Она заметила, что на нем опять рабочая одежда.
   Ее воспитание не позволило ей быть грубой с гостем, несмотря на враждебность, которую он вызывал в ней.
   — Вы прискакали на лошади, мистер Вэнс? — в ее голосе слышалась насмешка. — Я думала, вы предпочитаете автомобиль.
   — Нет, не особенно, — он сел рядом с ней, в руке у него была сигарета, свою широкополую шляпу он не снял. От него пахло кожей, табаком, пылью и потом, но Трилби почему-то не усмотрела в этом ничего оскорбительного. Это удивило ее. Так как ей не нравился он сам, ей не должен нравиться и его внешний вид.
   — Папа на кухне с мамой и Тедди, — начала она.
   — Я хочу поговорить с тобой, Трилби. Послушай меня.
   — О чем? — запинаясь, спросила она.
   — Мы с дочерью не находим общего языка по поводу школы. Я пытался помочь ей готовить уроки, но она отказывается заниматься со мной. Она замкнулась в себе, и я не могу найти к ней подход.
   Разговор о девочке заинтересовал Трилби, несмотря на ее враждебное отношение к Торну.
   — Она не ходит в школу?
   — Раньше ходила. Но школа закрылась, учительница вышла замуж и уехала на Восточное побережье. Потом с ней занималась Сэлли. А теперь некому заниматься, кроме меня. Единственный выход снять дом в Дугласе и отдать ее учиться, как делают в других семьях.
   — Ей легко дается учеба?
   — Достаточно легко, когда она этого хочет. Но она сильно изменилась с тех пор, как умерла ее мать. Может быть, она захочет учиться, если я буду уделять ей больше внимания? До сих пор я мало ею занимался, у меня были другие дела.
   — Да, пожалуй. Мексиканцы к вам ближе, чем к нам. Я думаю, вас очень волнует революция в Мексике.
   — Она волнует всех, кто живет здесь, на границе, — сказал он сдержанно. — Каждая сторона думает, что мы поддерживаем их противников, в то время как мы стараемся сохранить нейтралитет. Из-за этого все наши проблемы.
   — В газетах было сообщение об антиамериканских волнениях в Мехико. Ходят слухи, что Мадеро и его сторонники готовят повсеместное наступление.
   — Да, многое говорит об этом, — он с удовольствием смотрел на ее милое клетчатое голубое платье из льна с белой оборкой вокруг шеи. Ее длинные волосы свободно спадали на плечи, и это возбудило Торна. Неожиданно и сильно.
   Он протянул руку и нежно дотронулся до ее волос. Она откинула назад голову, ее поза была очень соблазнительной.
   — Пожалуйста, не надо, — громко сказала она, оттолкнув его руку.
   — У меня слух, как у лисы, — сказал он. — Мы здесь одни, — он близко наклонился к ней, от него пахло табаком, она ощутила его дыхание. Внезапная слабость охватила ее, ей снова захотелось почувствовать его губы на своих губах. Она разозлилась на себя и с силой оттолкнула его.
   — Нет необходимости драться со мной, — рассердился он. — Я не сделаю вам ничего плохого.
   — Конечно, нет, — согласилась она. Глаза ее гневно сверкнули. — Вы уделяете мне слишком много внимания, а потом говорите, что я вывела вас из себя.
   Он сразу же отпустил ее.
   — О, Боже. Ты никогда не забудешь, да?
   Она поправила юбку и волосы дрожащими пальцами, отводя взгляд от его помрачневшего лица.
   — Мне не нужно ваше внимание, мистер Вэнс. Я думала, что вы поняли это.
   — Я богат… — начал он.
   — И вы думаете, что для меня это имеет какое-то значение? — с возмущением спросила она. — Я не продам себя даже самому богатому человеку на земле, если только не полюблю. Я полюбила бы Ричарда, даже если бы он был бедным поэтом. Меня не волнует его положение в обществе.
   — Я думал, вы взрослая женщина, — сказал он холодно. — А вы рассуждаете, как неопытная школьница.
   Она вздернула подбородок, ее серые глаза загорелись от негодования.
   — Вы не имеете права обсуждать мои чувства. Вы ничего не знаете обо мне.
   Он внимательно изучал ее бледное лицо.
   — Да, это действительно так, — его голос стал глубоким. — Я уже многое понял, но никогда не пытался узнать вас.
   Она повернула лицо, горизонт был окрашен в разноцветные тона. «Цвета фиесты», — неожиданно пришло ей в голову. Закат был похож на мексиканский букет.
   — Я вам не нравлюсь, Трилби? — спросил Торн спокойно, прислонившись к деревянному столбу крыльца и скручивая еще одну сигарету. — Я нецивилизованный и опасный, не то, что денди с Восточного побережья?
   — Джентльмен обращается с женщиной, как с леди.
   — Ты похожа на благовоспитанную испанскую девушку, — сказал он, внезапно развеселившись. — Очень правильная и воспитанная, беспомощная без своей дуэньи.
   — Ни одна дуэнья не позволила бы вам и на милю приблизиться к своей воспитаннице, — она вспомнила, каким грубым был его поцелуй, когда он пригласил ее на прогулку.
   — Я причинил тебе боль? — тихо спросил он. Он смотрел на кончик сигареты. — И ты не простишь меня за то, что случилось?
   — Я простила вас, мистер Вэнс. Дружеские отношения — это все, что я могу вам предложить.
   Торн внимательно посмотрел на нее.
   — Что тебе может дать красавчик с Восточного побережья, чего не смог бы мужчина с Запада?
   — Цивилизованное поведение, — ответила она. — Приличное обращение. Нежность. Вы об этом и представления не имеете.
   Он рассмеялся, но смех его был невеселым.
   — Я вижу, ты в этом уверена. Ты смелая девушка, Трилби. Ты нашла в себе силы и оказала мне необходимую помощь. Я этого никогда не забуду. У тебя есть характер.
   — Я не могу представить, как можно с вами общаться, не имея характера, — пробормотала Трилби.
   — Я приму это как комплимент.
   В это время дверь открылась, и на крыльцо вышел ее отец.
   Джек Лэнг протянул руку, приветствуя Торна. Торн медленно поднялся ему навстречу. Враждебность Джека прошла после того, как тот спас его скот. К тому же Трилби и Торн разговаривали друг с другом, что радовало всех в семье.
   — Рад вас видеть. Не хотите ли кофе?
   — Спасибо. Я заехал пригласить вас завтра вечером на праздник фиесты.
   — Фиеста?
   — Да, в Маладоре. Это праздник святых. Музыка, танцы, вкусная еда. Вам должно понравиться. Это в часе езды отсюда, я могу заехать за вами на машине.
   — Это было бы неплохо, — ответил Джек. — Я уверен, Мери, Трилби и Тедди понравится.
   Трилби не интересовали ни фиеста, ни компания Торна Вэнса. Но ее отец очень обрадовался, и было бы невежливо отказаться.
   — Мне нравится музыка, — сказала она.
   — Саманте тоже. Она, конечно, поедет со мной. К тому же, у нее день рождения.
   Торн улыбнулся Трилби, и она почувствовала, что с ней происходит что-то невероятное. Ей стало легко и радостно, как не было уже давно. Нет, она не должна поддаваться этому, ведь Ричард приезжает всего через несколько дней, чтобы повидаться с ней.
   Торн Вэнс был непредсказуем. С ним небезопасно флиртовать.
   Конечно, он не тот мужчина, за которого она хотела бы выйти замуж, хотя присутствие его волновало Трилби. Поэтому-то и надо быть осторожной с ним.
   — Спасибо, — улыбнулся Джек. — Нам бы очень хотелось.
   — Прекрасно. Завтра примерно в четыре я заеду за вами. Спокойной ночи, — он приветливо улыбнулся Трилби. — Я буду с нетерпением ждать.
   Нахмурившись, Трилби смотрела, как он отъезжает. Почему он решил пригласить их на фиесту? Скорее всего, он просто пытается восстановить хорошие отношения, решила она, и снова стала мечтать о Ричарде.
 
   В Форте Хуачука полковник Дэвид Моррис только что поговорил по телефону и нахмурился. На границе опять неспокойно, и он решил подтянуть к границе еще один отряд солдат, чтобы они наблюдали за ситуацией.
   С тех пор как начались вторжения мятежников из Мексики, отряды стрелков ежедневно патрулировали границу. Ему нужно поехать с капитаном Беллом, командиром пограничного отряда, подумал он, и поговорить с владельцем ранчо, которому удалось вернуть свой скот. У него не было разрешения на пересечение границы, и этот инцидент не приведет к добру. Если его солдаты, не дай Бог, пересекут границу, это может привести даже к войне. Но, если владелец ранчо и имел разрешение… Мексика большая страна. Никто не знает, кто украл скот. Едва ли он имел право захватить гражданина суверенного государства и обыскивать его.
   Эта мысль развеселила Дэвида, улыбка сделала его скуластое лицо менее суровым. Он встал из-за стола и провел рукой по густым волосам. Когда его прислали сюда командовать войсками, его волосы были каштанового цвета, а теперь под солнцем Аризоны они стали совсем светлыми. Он посмотрел на себя в старое зеркало на стене и скривил губы. Для мужчины тридцати шести лет он выглядит совсем неплохо, подумал он слегка саркастически. Селина, кажется, считает, что фигура у него, как у греческого бога. Особенно без одежды.
   Его жена Лайза никогда на него не смотрит. Их отношения складывались непросто с самого начала. Он никогда не любил ее, но женился из-за ее отца, очень влиятельного генерала. Она была симпатичной, но никогда не возбуждала его, даже в самом начале их женитьбы. Она считала, что он любит ее, но потом поняла, что он женился по расчету, и тотчас охладела. Тогда он стал искать утешения в объятиях других женщин.
   В начале этого года умер их ребенок, это совершенно подкосило Лайзу. Она стала молчаливой и очень тихой. О ласках в постели не было и речи. Нужно поговорить с ней, подумал он, но пока это подождет. На первом месте у него всегда были служебные дела. Он позвонил адъютанту, чтобы подготовили машину.
   Пока Дэвид шел к машине, его приветствовали офицеры девятого кавалерийского полка. Девятый и десятый полки были знаменитыми «солдатами Буффало»^[3], Гордость за славную историю полков скрашивала им тяготы пограничной службы.
   Всю дорогу в Дуглас Дэвид думал о встрече с Селиной. Она была хозяйкой отеля на пресловутой Шестой улице. Такая улица была в каждом небольшом городке. Это, скорее, бордель, чем отель, но у Селины такое сладострастное тело и дар, позволяющий мужчине чувствовать себя победителем.
   Лайза, напротив, спокойная, скромная и внешность у нее обыкновенная. Но Селина… она разбудила в нем чувства, дремавшие где-то глубоко внутри. Ее совершенное тело возбуждало его. Он делал ей дорогие подарки, посылал цветы, любил ее до безумия. Слава Богу, что Дуглас был далеко от Форта Хуачука, маловероятно, что Лайза может узнать обо всем. В эти дни Селина была его единственной радостью.
   Его машина проезжала мимо небольшого гарнизона, расположенного рядом с Дугласом, и Дэвид приветствовал офицеров, встречавшихся по пути. Этот гарнизон вряд ли был большой угрозой сторонникам Мадеро, но среди офицеров было несколько настоящих храбрецов, которые могли отразить возможное нападение. В случае настоящей опасности войска из Форта Хуачука и других гарнизонов могут быстро передислоцироваться в нужную точку. Как раз недавно было несколько инцидентов, и это беспокоило Дэвида. Вряд ли стоит ждать какого-то улучшения обстановки, скорее всего, станет еще хуже.
   В Дугласе они подъехали к отелю «Гадеден», который, как считал Дэвид, был идеальным местом, где можно узнать местные новости о ситуации на границе. Это был великолепный отель с шикарными номерами, в нем встречались богатые и влиятельные люди. Дэвид получил нужную информацию от доброжелательного гостиничного клерка и сразу же направился за город.
   Это был один из самых пыльных дней. Мужчины натягивали шейные платки на рот и нос, чтобы не задохнуться от желтой пыли. В Дугласе иногда поливали улицы водой, чтобы прибить пыль, но от этого было только хуже. На каждом крыльце была метелка из перьев, которой пользовались гости, чтобы смахнуть с себя пыль, прежде чем войти в дом. Но это тоже мало помогало.
   Было достаточно прохладно, и жара была не такой мучительной. Отряд ехал по дороге на ранчо. Моррис смотрел вокруг, отыскивая признаки вторжения мятежников. Неизбежно, думал он, эти мексиканцы восстанут, перейдут границу и начнутся беспорядки. Он надеялся, что военные справятся с этим.
   Ранчо Блэквотер Спрингс вряд ли можно назвать богатым, подумал Дэвид, когда они приблизились к деревянному дому. Заборы поломаны и нуждаются в починке. Стадам не хватает корма. Видно было, что дела здесь шли плохо.
   Приезжие с Восточного побережья всегда так уверены в себе, пока не убедятся, как трудно содержать ранчо в пустыне. Здесь нет места церемониям, и люди поневоле ожесточаются.
   Он приказал шоферу остановиться у дома и поднялся на крыльцо, ожидая, что кто-нибудь выйдет ему навстречу. Джек Лэнг был польщен и в то же время удивлен, увидев полковника у дверей дома. Он представился и пригласил гостя в дом.
   — Благодарю, но у меня нет времени, — сухо сказал Моррис. — Я хочу узнать, что у вас случилось.
   Джек немного смутился от резкости тона полковника, но рассказал об угоне скота и о преследовании грабителей. Он не признался, что они пересекли границу, а упомянул лишь о том, что одного из преступников пришлось допросить.
   — Он сказал, что они не из отрядов Мадеро?
   — Совершенно верно.
   Моррис задумался.
   — Около армии всегда околачиваются те, кто совершает преступления по собственной инициативе, но за этим тоже надо следить, мистер Лэнг. Мы не можем позволить мексиканским патриотам добиваться своей цели за счет Соединенных Штатов.
   — Я согласен. Трудность в том, как помешать этому. У меня ограниченное число работников.
   — Да, согласен, это обычная проблема в отдаленных районах. Мы обязательно увеличим охрану, принимая во внимание, что у вас нет людей. Я также подниму отряды в Дугласе и Сан Бернадино Вэли, недалеко от ранчо Слотер.
   — Но у меня есть люди, — слабо запротестовал Джек. — По крайней мере, у моего соседа Вэнса.
   — Вэнс, — в голосе полковника послышалось уважение. — Да, я знаю его. Ну, тогда хорошо. Мы выставим патруль, и, надеюсь, больше подобного не допустим. Я сожалею о происшествии.
   — Мы вернули себе большую часть скота.
   — А что с пленным?
   — Мы его отпустили.
   — Вы поступили разумно, — согласился Моррис. — Мексиканцы очень мстительны. Они могли бы опять свалиться на вашу голову, чтобы освободить своего человека.
   — Вэнс тоже так сказал.
   — Он прожил здесь всю жизнь. Неплохо, что вы прислушиваетесь к его советам. Это благоразумно — Моррис поднес руку к фуражке. — Я с вами прощаюсь.
   — До свидания, полковник.
   Джек наблюдал отъезд полковника и удивлялся, зачем он приезжал. Военные мало чем могли ему помочь. Страна большая, грабители могут спрятаться где угодно и спрятать скот.
   Он вздохнул и вернулся в дом.
 
   Назад Дэвид возвращался снова через Дуглас. Он приказал своим людям возвращаться в Форт, а сам сослался на личные дела. Никаких комментариев не последовало, но некоторые из его людей с насмешкой переглянулись. Ни для кого не было секретом, что у полковника в городе есть женщина.
   Дав шоферу для вида несколько поручений, Дэвид направился в отель к Селине.
   Она сидела за столом в холле, эффектно одетая, черные волосы убраны в узел на затылке. На ней было закрытое платье розового цвета. Радостная улыбка осветило ее лицо, когда она увидела Морриса. Он снял фуражку и подошел к Селине.
   — Дэвид, как я рада тебя видеть, — она говорила с легким испанским акцентом, глаза ее горели.
   Селина встала из-за стола и протянула ему руку, скромно опустив глаза — вдруг кто-нибудь наблюдает за ними. В это время в доме почти никого не было, но все же.
   — Пойдем в библиотеку, мы там поставили новый диван.
   Дэвид пошел за ней, его сердце бешено колотилось.
   Селина провела его в небольшую комнату и закрыла дверь, прислонившись к ней спиной. Слышно было, как щелкнул замок.
   — Ты весь в пыли, — упрекнула она, когда он обнял ее.
   — Не обращай внимания на пыль. Поцелуй меня.
   Он отыскал ее губы и жадно поцеловал. Дэвид застонал, когда почувствовал, как она приподнялась на цыпочки, и ощутил ее бедра.
   — Тебя не было целых две недели.
   Дрожащими руками он стал приподнимать юбку, пока не коснулся бедер. Он ласкал их руками, жадно целовал ее губы, наслаждаясь ее страстным шепотом, пока она, торопясь, расстегивала его накидку.
   Он снял мешающую одежду и прижал женщину к двери, покрывая ее лицо поцелуями. Затем обхватил руками ее бедра и прижал к своему возбужденному телу. У нее перехватило дыхание.
   — Дэ… вид! Здесь нельзя!
   Он, смеясь, заглушил поцелуем ее слова и крепко держал ее, пока его тело ритмично двигалось. Дверь слабо скрипела и щелкала, и по мере давления на нее начала громко хлопать, когда движения его бедер достигли завершения в безумном забвении.
   Селина улыбнулась, когда почувствовала его конвульсивные движения, никого она еще так сильно не желала, но, как и большинство мужчин, он ставил свое удовольствие на первое место.
   Дэвид, едва дыша, прислонился лбом к двери, пока его сотрясало от наслаждения. Затем наступило расслабление. Его тело стало тяжелым, пульсирующим.
   — Я рад, что в доме никого нет, — прошептал он.
   — Да. Отпусти меня, Дэвид, — спокойно сказала она.
   Он поднял голову и посмотрел на нее с удовлетворением.
   — Ты всегда выглядишь так, будто мы и не занимались любовью, — сказал он задумчиво. — Или ты делаешь это только ради меня? Ты любишь меня, но секс тебе безразличен?
   Она пожала плечами.
   — Это не имеет значения.
   Он сжал губы.
   — Возможно, мне следует больше думать о том, чтобы ты получала наслаждение, моя маленькая.
   Он отошел от нее и начал полностью раздеваться.
   Было совсем светло. Она еще никогда не видела мужчину полностью обнаженным. Когда он встал перед ней, она была потрясена, что он был возбужден и полностью способен на продолжение. У него было красивое тело, очень сильное и одновременно стройное.
   — Это же библиотека, — начала она.
   — Именно. Мы с тобой еще никогда не занимались любовью на полу, не так ли?
   Она покраснела. Его сильные руки начали умело раздевать ее.
   Селина не протестовала, даже когда стояла обнаженная, а он целовал ее полную грудь и длинную красивую шею.
   — Какое у тебя выражение лица, — нежно засмеялся он и начал ласкать языком ее грудь. Потом поднял ее на руки и отнес на огромный персидский ковер, который лежал между стульями и бархатным диваном. Он опустил на него Селину и встал на колени между ее ног. Несколько минут, которые, казалось, тянулись, как часы, он просто смотрел на нее, лишь слегка дотрагиваясь до ее вздрагивающего тела. Затем опустил голову к ее животу и начал ласкать, ее губами, как не ласкал еще ни один мужчина. Она чуть не задохнулась, когда он, сжав руками ее бедра, жадно склонил голову к ее самому сокровенному месту. Она пыталась воспротивиться, но его губы давали ей такое неизведанное наслаждение, что она не могла противостоять ему. Ее наслаждение все возрастало, напряжение возросло до боли.
   Она хватала ртом воздух, прижималась к нему, умоляя его. Он встал на колени и пронзил ее нежное тело своей возбужденной плотью. Ее тело трепетало при каждом сильном толчке. Дрожь продолжалась и продолжалась, она смеялась и плакала, и прижималась к нему, когда, наконец, он привел ее в рай наслаждения и сам задрожал, достигнув предела ощущений.
   Много позже она сидела в кресле, голова у нее кружилась, она была полностью одета, но все еще находилась во власти чувственного наслаждения.
   — Это было, как будто я овладел девственницей, — сказал он удовлетворенно, стоя перед ней уже в форме. — Это было у нас, как в первый раз, когда ты нервничала, стеснялась и боялась.
   Она смотрела на свои руки.
   — Ты делаешь… это со своей женой?
   — Я никогда ни с кем этого не делал, — ответил он спокойно. — И никогда не буду делать. Только с тобой. Я люблю тебя. Тебе это не приходило в голову?
   Она подняла бледное и напряженное лицо, ее темные глаза встретились с его глазами.
   — Любишь… меня?
   — Люблю тебя, — подтвердил он.
   — Но я… я не леди.
   — Для меня ты всегда леди.
   — Как ты можешь любить меня? Женщину неблагородного происхождения, — она заплакала.
   Он взял ее лицо в свои ладони, улыбнулся ободряющей улыбкой, ее ранимость была неожиданной:
   — Ты настоящая женщина, Селина.
   Он поцеловал ее, она прильнула к нему, ее щека прижалась к его груди.
   — Пожалуйста, скажи, что я у тебя единственная, даже если это неправда, — прошептала она.
   — Ты для меня единственная женщина, — честно сказал он ей. — И ты будешь моей последней женщиной, — он нагнулся и нежно поцеловал ее.
   — Я скоро вернусь.
   Она смотрела, как он уходит, и думала о чувствах, которые испытала. Теперь дни будут тянуться очень долго, пока она снова не увидит его.
   Она вспомнила о жене Дэвида, и кровь ее закипела. Нужно срочно что-то решать. Она не хотела делить его с другой женщиной. Если он действительно любит ее, а она поверила, что любит, Дэвид не должен разрываться между ними. Он не должен любить жену, решила она.
   Напевая, она вернулась к своим делам.

Глава 6

   С приятной отрешенностью Трилби наблюдала, как мексиканцы в красочных национальных костюмах танцевали под ритмичную волнующую мелодию. За долгие месяцы, что они провели в Аризоне, она впервые присутствовала на таком празднике. Несмотря на природную сдержанность, она увлеклась яркой атмосферой праздника.
   Рядом с ней, прислонившись к кирпичной стене, стоял Торн. Он был одет буднично, Джек тоже. Трилби с матерью выделялись в толпе своими европейскими платьями. На мексиканских женщинах в основном были белые блузки и цветные юбки. У мужчин — белые юбки и яркие пончо. Трилби недовольно поморщилась. Она была одета в светло-голубое платье, отделанное белой оборкой, на ногах высокие туфли на застежках. Она в который раз поправила высокий воротник.
   — Не надо нервничать, — мягко сказал Торн. — Ты выглядишь прекрасно.
   — Я представления не имела, как нужно одеться. Это получилось непреднамеренно.
   — Эти люди не считают нужным тратить деньги на красивые тряпки. Но они все равно счастливы.
   — Да, они кажутся действительно счастливыми, — согласилась Трилби, завидуя их раскованному веселью.
   Что касается людей ее круга, они всегда были сдержанны в проявлении чувств.
   — А не опасно здесь находиться в связи с мексиканскими событиями?
   — Совершенно не опасно, хотя некоторые из этих людей сочувствуют мятежникам, — успокоил он девушку. — Я знаком с большинством жителей этой деревни. Некоторые их родственники работают у меня.
   Но это ее не успокоило. Даже сейчас ее пальцы были крепко сжаты. Торн заметил это и, слегка улыбаясь, взял ее маленькие ручки в свои.
   — Расслабься, — его глаза смотрели спокойно и твердо.
   — Ты всегда так напряжена, малышка, так уязвима.
   — Мне… мне трудно, — запинаясь, произнесла она.
   Вокруг звучала громкая музыка, заглушаемая громким смехом и разговорами развеселившихся людей. Странное ощущение охватило ее, он смотрел на нее дольше, чем этого требовали правила приличия. Ей казалось, он видит, что происходит в ее душе.
   — Что с тобой? Тебе нравится здесь?
   — Думаю, что да. Дома мы более сдержанны.
   — Правда? Я думал, что каюны очень темпераментный народ.
   — Но я не из каюнов, — ответила Трилби. — Мои родители — выходцы из Вирджинии. Они переехали в Батон Руж после Гражданской войны. С тех пор моя семья жила там.
   Пожатие его руки стало более нежным и ласковым.
   — Ты никогда не распускаешь волосы?
   — Я… ну, я не знаю, — пробормотала она. — Вы всегда считали меня легкомысленной. И поэтому мне казалось, что если я распущу волосы, вам это не понравится…
   Он поморщился.
   — Я не знаю, почему Сэлли оговорила тебя, — в его глазах было сожаление. — Если бы я знал тебя немного лучше, я бы никогда не поверил ей.
   — Ваш кузен относится ко мне чисто по-дружески, — ответила она. — Он был добр ко мне. И только.
   Торн поднес ее ладонь к своим губам и медленно поцеловал, дрожь прошла по ее телу.
   — Я буду добр к тебе, Трилби, если ты мне это позволишь. — Он ласково посмотрел на девушку. — Я искренне сожалею, что вел себя так грубо. Ни о чем в жизни я не сожалел так сильно.
   Она изо всех сил сопротивлялась сладкому наслаждению, которое вызывал его взгляд. Ее тянуло к нему, несмотря на сопротивление, и ей это не нравилось. Он негодяй, он совсем не похож на Ричарда…
   — Я не держу на вас зла, — медленно сказала она. — Вы меня не знали.
   — Я хочу тебя узнать, — хрипло ответил он. Его глаза потемнели. В них была мудрость и спокойствие, отчего она почувствовала себя еще более неловко.
   Оркестр заиграл медленную страстную мелодию. Торн потянул Трилби за руку в круг танцующих и обнял за талию.
   — Потанцуй со мной, Трилби.
   Они двигались в такт музыке. Он не делал ничего, что могло бы оскорбить ее, но у нее подкашивались ноги от ощущения тепла, которое излучала его сильная рука на ее талии, рука, которой он сжимал ее ладонь. Она взглянула в его глаза и не смогла отвести взгляда.
   — Я уже не кажусь тебе таким дикарем, Трилби? — тихо спросил он. — Или ты не можешь забыть мексиканца, которого я привез к вам на ранчо?