Сергей Панарин
Барабан на шею!
Пролог
В темной-темной комнатушке, слегка освещенной свечами, сидели и беседовали три престранные персоны – хозяйка да два посетителя.
Хозяйка, покрытая пепельно-серой шерстью особа, имела копыта на ногах, пару рогов на макушке и бледно-розовый пятачок. Старая чертовка была облачена в простенькое платье. В проворных мохнатых руках мелькали вязальные спицы.
Посетители, обыкновенные люди, были странны тем, что находились в обществе нечистой силы. Не часто встретишь мужика сорока трех лет и восемнадцатилетнего парня, болтающих с древней бесовкой.
Пока мужик и чертовка ожесточенно препирались (хозяйка обвиняла собеседника в том, что он выдавал себя за Повелителя Тьмы без всяких оснований, а тот твердил о досадном недоразумении), парень затравленно оглядывал комнатку. Без окон, без дверей – это как раз про нее…
Молодого человека звали Колей Лавочкиным. Он был долговяз, худ и русоволос. Одежда его мало подходила к имени: не каждый Коля Лавочкин расхаживает в старинных панталонах, камзоле и туфлях, не каждый. Еще большее несоответствие возникало между нарядом и родом Колиных занятий – парень был рядовым срочной службы.
Мужчина, споривший с бесовкой, являлся прапорщиком и служил в том же ракетном полку, что и Лавочкин.
Как попали русские ракетчики в бесовские апартаменты? О, это долгая история, тянущая на отдельную книгу. Вкратце дело обстояло так.
Рядовой-первогодок Лавочкин, стоявший на Посту Номер Один в новогоднюю ночь, вместе с автоматом и полковым знаменем провалился в загадочную воронку. Очутился он в сказочном мире – мире великанов и драконов, монархов и магов, принцесс и рыцарей. В двух королевствах – Вальденрайхе и Наменлосе – Коля, совершив немало подвигов, приобрел популярность под именем Николаса Могучего и даже стал бароном.
Самым замечательным Колиным открытием стали безграничные волшебные свойства полкового знамени. Оно исполняло любые желания рядового.
Прапорщик Дубовых последовал за Лавочкиным случайно. Павел Иванович, или Палваныч, захотел догнать самовольно покинувшего пост солдата и вернуть полковую реликвию на место. На долю прапорщика выпало ничуть не меньше приключений: Дубовых сидел в тюрьме, женился, получил в услужение черта и встретил женщину своей мечты – колдунью Хельгу Страхолюдлих. Многие считали Палваныча Повелителем Тьмы.
Когда же наконец прапорщик настиг рядового, они исчезли на глазах изумленных войск двух королевств. Почему? Да потому что послали друг друга к чертовой бабушке.
Вот и сидели теперь вояки напротив старой бесовки…
Палваныч ничуть не стушевался, ввязался в долгий спор с хозяйкой, а Коля Лавочкин уже через пару минут понял: если и возможно покинуть жилище чертовой бабушки, то только с ее дозволения. Парень пожелал исчезнуть вместе с прапорщиком из комнаты, но ничего не произошло. Безотказное волшебное знамя не действовало!
«А ведь это мой самый любимый трюк – перемещаться в пространстве, – подумал солдат. – Неужели магия знамени кончилась?»
Он распахнул камзол и уставился на живот. Полотнище было обмотано вокруг торса. Все такое же красное, бархатное… Будто Лавочкин мог увидеть что-то иное.
– Ага, юноша, не работает знамя-то? – хохотнула чертовка, отрываясь от перепалки с Палванычем. – Еще бы оно тут действовало! Мы же с вами в Преисподней. Здесь священные артефакты не в силе. Правда, и я вам не причиню вреда: презренная тряпка вас защищает. Я проверяла, не сомневайтесь.
– О чем это она? – Дубовых прищурился.
Голос его походил на хриплое хрюканье, но рядового это обстоятельство совсем не веселило.
– Дело в том, товарищ прапорщик, – начал парень, осторожно подбирая слова, – что знамя нашего полка волшебное.
– Ты мне мозги не компостируй! – хмуро велел Палваныч. – Нечего мне тут компостировать!
«Вот уж воистину нечего», – отметил солдат.
– Сперва у него воронки в полковом Красном уголке, потом чудеса всю дорогу, теперь, ни с шута, знамя волшебное! – рычал прапорщик. – Не смей наводить карикатуру на святое, молокосос! Ты еще под табурет ползком, когда наши отцы…
– Довольно! – продребезжала чертова бабушка.
– Еще бы ты не была довольна! – Дубовых переключился на хозяйку комнатушки. – Тут святое грязными лапами, а ты, ядрена Матрена, и рада!..
– Хватит, – властно сказала чертовка, тряся спицами. – Ты слишком громко себя ведешь. Вон, аж петли спутала из-за тебя, боров окаянный.
Надо признать, бесовка весьма точно охарактеризовала внешность прапорщика. Это был толстый коротышка, чья голова, казалось, росла прямо из плеч, а поросячье щетинистое лицо глядело на мир маленькими злыми глазками. Если бы кто-то решил снять кино о человекокабанах, то Палваныч наверняка прошел бы кастинг на главную роль.
Чертовка отложила вязание.
– Все. Я вас выгоняю. Надоели, – проворчала она.
– А где выход? – спросил Коля.
– Чтобы избавить меня от своего докучного присутствия, задуйте любую из этих свеч, – хозяйка показала на пару канделябров.
– И куда мы попадем?
– А я откель знаю? – Чертовка хитровато улыбнулась, обнажив желтые, подернутые кариесом клыки. – Одна свеча приведет вас домой, другая в то место, откуда вы ко мне попали, остальные… В пекло, в океан, в королевство Дробенланд[1]. Или в Вальденрайх?[2] Неважно. Дуйте, не стесняйтесь.
– Ты, старая, совсем обездоленная на голову, что ли?! – возопил Дубовых. – Живых людей в пекло!
– Вовсе не обязательно. – Нечистая потешно сморщила пятачок. – Шанс из шести. Давайте не тяните. Отвыкла я за последние века от человеческого общества. Суетные вы. Да и вздремнуть пора.
– А других выходов нет? – с надеждой поинтересовался Коля.
– Нет.
Прапорщик и солдат подняли с пола походные мешки, пошли к столику, на котором стояли канделябры.
– Так… – Палваныч почесал подбородок. – Считаю необходимым дунуть в свечу номер три.
– С какой стороны, товарищ прапорщик? – спросил Лавочкин.
– Не умничай!
Чертовка сочувственно вздохнула:
– Эх, юноша, не завидую я тебе. С таким занудой…
Прапорщик Дубовых дунул со всей дури на третью слева свечу.
Фитиль погас, выпустив вверх облачко сизого дыма.
Яркий свет ослепил россиян, а в уши ворвался шум боя: крики, конский топот, удары стали о сталь.
Проморгавшись, Палваныч и Коля увидели, что находятся в самой гуще сражения.
О, это был не потешный бой, какие устраивают клубы реконструкции военных доспехов, а реальная сеча, в которой встретились две армии. Кавалерия, пехота, лучники… Кровавая толчея, падающие под копыта лошадей воины… И посреди – два безоружных пришельца.
На Палваныча во весь опор несся конь, всадник-меченосец оскалился в безумной ярости. Коля вцепился в плечо прапорщика и проорал пожелание полковому знамени:
– Прочь отсюда!
Волшебная реликвия снова работала.
Но…
За миг до исчезновения с поля боя парень почувствовал резкую боль в боку.
Лавочкин все еще держался за Дубовых. Они очутились в маленьком овражке. Вокруг был лес. Издалека доносился шум битвы.
Было утро. Прохлада щекотала кожу. Обильная роса попадала с травы на туфли и брючины, оставляя мокрые пятна.
– Никак не привыкну к этим перемещательным фокусам, – пробормотал прапорщик.
Солдат выронил мешок и схватился за бок.
В нем торчала длинная стрела.
Парень разжал ослабевшие пальцы, выпуская плечо Палваныча, и рухнул наземь.
Хозяйка, покрытая пепельно-серой шерстью особа, имела копыта на ногах, пару рогов на макушке и бледно-розовый пятачок. Старая чертовка была облачена в простенькое платье. В проворных мохнатых руках мелькали вязальные спицы.
Посетители, обыкновенные люди, были странны тем, что находились в обществе нечистой силы. Не часто встретишь мужика сорока трех лет и восемнадцатилетнего парня, болтающих с древней бесовкой.
Пока мужик и чертовка ожесточенно препирались (хозяйка обвиняла собеседника в том, что он выдавал себя за Повелителя Тьмы без всяких оснований, а тот твердил о досадном недоразумении), парень затравленно оглядывал комнатку. Без окон, без дверей – это как раз про нее…
Молодого человека звали Колей Лавочкиным. Он был долговяз, худ и русоволос. Одежда его мало подходила к имени: не каждый Коля Лавочкин расхаживает в старинных панталонах, камзоле и туфлях, не каждый. Еще большее несоответствие возникало между нарядом и родом Колиных занятий – парень был рядовым срочной службы.
Мужчина, споривший с бесовкой, являлся прапорщиком и служил в том же ракетном полку, что и Лавочкин.
Как попали русские ракетчики в бесовские апартаменты? О, это долгая история, тянущая на отдельную книгу. Вкратце дело обстояло так.
Рядовой-первогодок Лавочкин, стоявший на Посту Номер Один в новогоднюю ночь, вместе с автоматом и полковым знаменем провалился в загадочную воронку. Очутился он в сказочном мире – мире великанов и драконов, монархов и магов, принцесс и рыцарей. В двух королевствах – Вальденрайхе и Наменлосе – Коля, совершив немало подвигов, приобрел популярность под именем Николаса Могучего и даже стал бароном.
Самым замечательным Колиным открытием стали безграничные волшебные свойства полкового знамени. Оно исполняло любые желания рядового.
Прапорщик Дубовых последовал за Лавочкиным случайно. Павел Иванович, или Палваныч, захотел догнать самовольно покинувшего пост солдата и вернуть полковую реликвию на место. На долю прапорщика выпало ничуть не меньше приключений: Дубовых сидел в тюрьме, женился, получил в услужение черта и встретил женщину своей мечты – колдунью Хельгу Страхолюдлих. Многие считали Палваныча Повелителем Тьмы.
Когда же наконец прапорщик настиг рядового, они исчезли на глазах изумленных войск двух королевств. Почему? Да потому что послали друг друга к чертовой бабушке.
Вот и сидели теперь вояки напротив старой бесовки…
Палваныч ничуть не стушевался, ввязался в долгий спор с хозяйкой, а Коля Лавочкин уже через пару минут понял: если и возможно покинуть жилище чертовой бабушки, то только с ее дозволения. Парень пожелал исчезнуть вместе с прапорщиком из комнаты, но ничего не произошло. Безотказное волшебное знамя не действовало!
«А ведь это мой самый любимый трюк – перемещаться в пространстве, – подумал солдат. – Неужели магия знамени кончилась?»
Он распахнул камзол и уставился на живот. Полотнище было обмотано вокруг торса. Все такое же красное, бархатное… Будто Лавочкин мог увидеть что-то иное.
– Ага, юноша, не работает знамя-то? – хохотнула чертовка, отрываясь от перепалки с Палванычем. – Еще бы оно тут действовало! Мы же с вами в Преисподней. Здесь священные артефакты не в силе. Правда, и я вам не причиню вреда: презренная тряпка вас защищает. Я проверяла, не сомневайтесь.
– О чем это она? – Дубовых прищурился.
Голос его походил на хриплое хрюканье, но рядового это обстоятельство совсем не веселило.
– Дело в том, товарищ прапорщик, – начал парень, осторожно подбирая слова, – что знамя нашего полка волшебное.
– Ты мне мозги не компостируй! – хмуро велел Палваныч. – Нечего мне тут компостировать!
«Вот уж воистину нечего», – отметил солдат.
– Сперва у него воронки в полковом Красном уголке, потом чудеса всю дорогу, теперь, ни с шута, знамя волшебное! – рычал прапорщик. – Не смей наводить карикатуру на святое, молокосос! Ты еще под табурет ползком, когда наши отцы…
– Довольно! – продребезжала чертова бабушка.
– Еще бы ты не была довольна! – Дубовых переключился на хозяйку комнатушки. – Тут святое грязными лапами, а ты, ядрена Матрена, и рада!..
– Хватит, – властно сказала чертовка, тряся спицами. – Ты слишком громко себя ведешь. Вон, аж петли спутала из-за тебя, боров окаянный.
Надо признать, бесовка весьма точно охарактеризовала внешность прапорщика. Это был толстый коротышка, чья голова, казалось, росла прямо из плеч, а поросячье щетинистое лицо глядело на мир маленькими злыми глазками. Если бы кто-то решил снять кино о человекокабанах, то Палваныч наверняка прошел бы кастинг на главную роль.
Чертовка отложила вязание.
– Все. Я вас выгоняю. Надоели, – проворчала она.
– А где выход? – спросил Коля.
– Чтобы избавить меня от своего докучного присутствия, задуйте любую из этих свеч, – хозяйка показала на пару канделябров.
– И куда мы попадем?
– А я откель знаю? – Чертовка хитровато улыбнулась, обнажив желтые, подернутые кариесом клыки. – Одна свеча приведет вас домой, другая в то место, откуда вы ко мне попали, остальные… В пекло, в океан, в королевство Дробенланд[1]. Или в Вальденрайх?[2] Неважно. Дуйте, не стесняйтесь.
– Ты, старая, совсем обездоленная на голову, что ли?! – возопил Дубовых. – Живых людей в пекло!
– Вовсе не обязательно. – Нечистая потешно сморщила пятачок. – Шанс из шести. Давайте не тяните. Отвыкла я за последние века от человеческого общества. Суетные вы. Да и вздремнуть пора.
– А других выходов нет? – с надеждой поинтересовался Коля.
– Нет.
Прапорщик и солдат подняли с пола походные мешки, пошли к столику, на котором стояли канделябры.
– Так… – Палваныч почесал подбородок. – Считаю необходимым дунуть в свечу номер три.
– С какой стороны, товарищ прапорщик? – спросил Лавочкин.
– Не умничай!
Чертовка сочувственно вздохнула:
– Эх, юноша, не завидую я тебе. С таким занудой…
Прапорщик Дубовых дунул со всей дури на третью слева свечу.
Фитиль погас, выпустив вверх облачко сизого дыма.
Яркий свет ослепил россиян, а в уши ворвался шум боя: крики, конский топот, удары стали о сталь.
Проморгавшись, Палваныч и Коля увидели, что находятся в самой гуще сражения.
О, это был не потешный бой, какие устраивают клубы реконструкции военных доспехов, а реальная сеча, в которой встретились две армии. Кавалерия, пехота, лучники… Кровавая толчея, падающие под копыта лошадей воины… И посреди – два безоружных пришельца.
На Палваныча во весь опор несся конь, всадник-меченосец оскалился в безумной ярости. Коля вцепился в плечо прапорщика и проорал пожелание полковому знамени:
– Прочь отсюда!
Волшебная реликвия снова работала.
Но…
За миг до исчезновения с поля боя парень почувствовал резкую боль в боку.
Лавочкин все еще держался за Дубовых. Они очутились в маленьком овражке. Вокруг был лес. Издалека доносился шум битвы.
Было утро. Прохлада щекотала кожу. Обильная роса попадала с травы на туфли и брючины, оставляя мокрые пятна.
– Никак не привыкну к этим перемещательным фокусам, – пробормотал прапорщик.
Солдат выронил мешок и схватился за бок.
В нем торчала длинная стрела.
Парень разжал ослабевшие пальцы, выпуская плечо Палваныча, и рухнул наземь.
Глава 1.
Герой в прологе не погибнет, или Задача с множеством неизвестных, причем вооруженных
– Рядовой Лавочкин… Рядовой Лавочкин…
Автомат на плече, парадная форма… Коля стоял в полковом Красном уголке – комнате, где начались его приключения. На стенах висели привычные плакаты и стенды, рассказывающие об истории части. За окном бушевала ночная вьюга.
Парень обернулся. Сзади, под плексигласовым колпаком, покоилось знамя.
Пост Номер Один…
Солдата посетила предсказуемая, но логичная мысль: «Неужели приключения и чертова бабушка мне приснились?»
Распахнулась форточка, в комнату ворвался колючий снежный ветер. Порыв хлестнул Колю по щеке.
– Рядовой Лавочкин… – снова позвал еле слышный голос.
Закрыв форточку, хмурящийся парень вернулся на пост.
– Рядовой…
– Кто здесь? – солдат наконец осознал, что к нему обращаются.
– А ты как думаешь? Я это. Знамя N-ского ракетного полка.
– Ты?!
– Ладно, брось изумляться. У нас мало времени. Не уберег ты меня, рядовой Лавочкин. Продырявили нас с тобой. Даже не знаю, кому хуже эта стрела сделала: у тебя-то одна рана, а во мне, в несколько раз свернутом… Постарайся впредь не давать меня в обиду. Ты все хорошо делал до сегодняшнего дня, и, признай, я тебе подсобляло самым идеальным образом… Хм, было весьма интересно! Помню, как только в этот мир попало, из соображений юмора сразу патрон тебе наколдовало, дескать, пора стреляться. Потом, правда, с тобой веселее стало. На лютне неплохо у нас получалось играть…
– Слушай, хватит воспоминаний, а? Мы домой попадем? Ты мне поможешь?
– Будь оптимистом! Я, к примеру, верю, мы обязательно вернемся домой, но должно тебя огорчить: рана уменьшила мои силы.
– Почему?
– Неглупый вроде парень, а вопросы задаешь глупые… Если в тебе дырку проделать, у тебя сил прибавится? Вот и у меня тоже нет. Пожалуй, перенос в пространстве, позволивший вам с прапорщиком покинуть сражение, был последним. Теперь придется тебе топать ножками.
– А летать смогу?
– Очень недолго. Видишь ли, нарушение целостности лишило меня главного преимущества. Раньше я действовало «без подзарядки», сколь угодно долго. Теперь же мне необходимо отдыхать, как и любому магическому предмету мира, в который мы попали. И, кажется, я слегка… приболело. Так что не сильно на меня полагайся, рядовой.
– Вот жалость-то, – проговорил Коля.
– Следует отметить хитрость старой бестии, закинувшей нас в самую гущу боя. Я знаю, это не случайность… Никогда не верь чертям, парнишка.
– А восстановить, ну, залечить тебя никак?..
– Теоретически возможно. Практически – не знаю. А вот тебя я вылечу, но потрачу много энергии и буду долго заряжаться.
– Вот ведь засада! – Солдат ударил кулаком по ладони.
– Хватит сокрушаться! – Голос знамени стал жесток. – Ты неплохой человек, только чересчур уж склонный к панике. А! Вот еще что ты должен обязательно выполнить: не передавай меня никому, тем более своему спутнику. У него рыло в пушку.
Постовой улыбнулся. Полковая реликвия и та сравнивала Палваныча с кабаном.
– Моя магия – это отдание долга вам, людям. Тысячи солдат отдавали мне честь. А сколько вас несло круглосуточный караул! За уважение нужно платить. А значит, и хранить меня должен не ворюга какой-нибудь. Вот так-то, рядовой Лавочкин…
– …Рядовой Лавочкин! – орал прапорщик Дубовых, хлеща парня по бледным щекам. – Подъем, Хейердалов сын!
Коля разлепил веки и ощутил себя лежащим в овраге. Над солдатом склонился сопящий Палваныч.
– Ох, е! – выдохнул прапорщик. – Ну, ты меня испугал, салага.
Дубовых поводил перед Колиным носом стрелой.
– Думал, тебя проткнуло. А она возьми да и выпади из тебя. Будто выдавило. Правда, в знамени дырка осталась… Но твоей кровищи вроде нету.
Парень взялся за бок. Внутри неприятно зудело.
– Вставай уже, – Палваныч отошел в сторону. – Нечего разлеживаться. Устроил себе санаторий-профилакторий, меня напугал.
– Сейчас, – прошептал солдат.
– Эй, молокосос! – прикрикнул прапорщик. – Это приказ. Подъем, твою дивизию!
Коля медленно поднялся на ноги. Скинул камзол, размотал знамя.
На боку краснел и пульсировал свежий маленький рубец.
Дубовых присвистнул:
– Да на тебе все как на собаке зарастает!
Лавочкин переключил внимание на красное полотнище. Да, шесть маленьких отверстий… «Не уберег ты меня».
– Спасибо, – шепнул Коля.
– Не за что, – буркнул Палваныч.
Аккуратно свернув знамя, солдат снова обмотал его вокруг торса, надел камзол. Зашатался.
– Можно сесть, товарищ прапорщик?
Дубовых кивнул, пристально глядя в белое лицо парня.
– Сядешь. Ты у меня обязательно сядешь, – ворчливо пообещал Палваныч. – За самовольное оставление расположения части с личным оружием и полковым знаменем.
Откинувшись на поросшую травой стенку оврага, Лавочкин почувствовал себя лучше.
– Товарищ прапорщик, думаете, я сам сюда провалился? А вы как тут очутились? По заданию центра?
– Ты что, рядовой, меня в шпионаже подозреваешь?! – взревел Дубовых, трепеща широкими ноздрями. – Сам, скотобаза такая, продался! Слышал я твою бойкую немецкую речь, продажное рыло!
– Но и вы говорили по-немецки!
Мир, куда угодили прапорщик и солдат, был потрясающе похож на мир сказок братьев Гримм, и его обитатели говорили на немецком языке. Как же удивились россияне, когда они совершенно без подготовки заговорили на нем же, хотя сроду его не знали!
– Ладно, отставить, – предпочел сменить тему Палваныч. – Это точно не твои радиотехнические фокусы? Я ведь знаю, ты учился в техническом вузе.
– Нет, на первых полутора курсах, которые я проучился, дырявить пространство и сбегать в сказочные миры не учили, – с печальным сарказмом сказал Лавочкин.
– Значит, это американские происки врага, – заключил Дубовых.
– Отчего же, товарищ прапорщик? А если оно само?..
– «Само»… – передразнил Палваныч, наклоняясь к лицу солдата. – Ты подвергаешь сомнению мои выводы? Выводы командира? А ведь я тебе, щегол, больше чем командир. Я тебе в нынешних условиях отец, мать и даже теща!
Дубовых скосил глаза к уху, силясь понять, что это он от себя услышал.
Коля с интересом наблюдал за подвигом прапорщицкого интеллекта.
– И меня, рядовой Лавочкин, по большому счету не интересует, как нас сюда и кто. Я, сынок, домой хочу. Сечешь?
– Секу.
– Вот. Вернуться бы… У тебя есть стоящие соображения?
– Товарищ прапорщик, похоже, нам нужно найти колдуна… – начал солдат, но командир прервал его:
– Ты, типа, издеваешься?! Давай еще к цыганке сходим!
– Нет, вы не так поняли! – отчаянно залепетал Коля. – Конкретного колдуна, Тилля Всезнайгеля.
Палваныч знал, о ком шла речь. Придворный волшебник королевства Вальденрайх помогал Лавочкину бегать от темного магического ордена… возглавляемого прапорщиком. Всего день назад! Запутанная история, но кто старое помянет…
– На кой нам твой Всезнайгель? – подозрительно спросил Дубовых.
– Он делал расчет, пытаясь выяснить, как мы сюда попали и можем ли вернуться. Это очень громоздкие вычисления. Надеюсь, он их закончит. Обязательно надо к нему попасть!
Слегка поразмыслив, Палваныч хлопнул Колю по плечу:
– Эх, рядовой. Салага ты, бритый гусь. Вот что значит первогодка! Не умеешь правильно поставить тактику стратегии. Главнейшей нашей целью является что? Определение места своего положения. А положение у нас интересное… Ага. Второй задачей будет поиск твоего колдуна. Ферштейн?
– Так точно, – без энтузиазма откликнулся Лавочкин.
Он подумал: «Наверное, это свойство всех начальников – добавить какую-нибудь очевидную мысль и нагло выдать твое предложение за свое».
– А раз «так точно», то хрен ли ты рассиживаешься? – осклабился прапорщик. – Вперед!
Коля испытал чувство наподобие ностальгии. Предыдущие двадцать два дня, которые он провел вне общества Палваныча, или, как его называли в полку, Болваныча, отучили солдата от командно-подневольного образа жизни. К хорошему привыкаешь быстро. Банально, но факт.
С неподобающим возрасту кряхтением Лавочкин встал и полез из оврага.
Сзади пыхтел Дубовых.
Овраг располагался у подножия холма, заросшего березками.
Шагов через пятьдесят рощица кончалась и начиналось поле. То самое, где шла ожесточенная битва.
Подразделения, полчаса назад показавшиеся путешественникам армиями, были куда скромнее: не больше шести десятков человек с каждой стороны. Один отряд выступал под оранжевыми штандартами. На них красовался герб – единорог, протыкающий брюхо медведя. Отряд противника защищал косо раскроенные голубые знамена с изображением медведя, ломающего хребет единорогу. Коля окрестил первых рогоносцами, а вторых медвежатниками.
Рогоносцы и медвежатники отличались друг от друга лишь цветами флагов. Большинство воинов было экипировано необычайно плохо: жалкое подобие меча, рваная кольчуга, деревянный щит. Лучники выглядели чуть солиднее, и лишь немногочисленная кавалерия действительно походила на профессиональную.
Ожесточенный бой подходил к концу. Медвежатники победно взвыли: рогоносцы дрогнули и начали отступление. К счастью россиян, не в рощу.
– Да… – протянул Палваныч. – Пожалуй, сейчас с расспросами лучше не соваться.
Рядом зашевелился куст. Прапорщик и солдат сразу же заприметили человеческую фигуру, прятавшуюся за высоким можжевельником.
– Руки вверх! – гаркнул Дубовых, краем сознания отмечая, что вновь кричит не на родном языке, а «хэнде-хохает».
Над кустом поднялись дрожащие руки.
– Встать! – скомандовал прапорщик.
Палваныч удовлетворенно хмыкнул: в можжевельнике скрывался дезертир. Темноволосый остроносый мужичонка в длинной кольчуге поверх холщовой рубахи испуганно смотрел на пленителей. Суетливые глазки метались от прапорщика к солдату и обратно. Мужичок, похоже, впал в ступор. Наверняка недоумевал, чего это он сдался двум безоружным странникам. Прапорщик счел его классическим трусом.
– Кто такой? – рявкнул Дубовых.
– Ференанд, – проблеял мужичонка.
– Фердинанд?
– Нет, Ференанд.
– По-моему, один хрен. – Прапорщик пожал плечами. – Из чьего войска сбежал?
– Барона фон Косолаппена[3]. – Дезертир гневно топнул. – Только не сбежал, а затаился в засаде.
– Угу, охотно верю, – тихо прокомментировал Лавочкин.
– С кем воюет твой барон? – продолжил допрос Палваныч.
– Мой барон? – Ференанд слегка улыбнулся. – С бароном Лобенрогеном[4].
– А при чем тут икра? – удивился Коля.
– Фамильная легенда об икринке, которая дала жизнь их роду. Во владениях ненавистного барона есть богатейшее озеро. А единорог на гербе…
– Хватит. – Прапорщик прервал экскурс в историю рыбовладельца. – Что за государство тут у вас?
– Откуда вы такие взялись?! – Ференанд вытаращился на россиян.
Люди, находящиеся почти в центре страны, не знали, где находятся!
– Откуда-откуда… От верблюда, – по-военному плоско сострил Палваныч. – Отвечай на поставленный вопрос, контра недобитая.
– Королевство Дробенланд.
– В честь феодальной раздробленности, – сообразил Коля.
– Нет, просто располагаемся на плоскогорье, – объяснил дезертир.
– Отставить географию, – отрезал прапорщик. – Нет! Отставить «Отставить географию». Далеко тут до этого, как его?..
Дубовых повернулся к Лавочкину, ища подсказки.
– До Вальденрайха, – не подвел парень.
– Так это вам надо на восток и чуть-чуть на юг. Спуститесь с нашего плоскогорья, попадете в Драконью долину. Если вас не сожрут драконы, то пересечете ее и попадете в Пограничный лес. Сразу за ним – Вальденрайх.
– А можно не через драконов? – поинтересовался Палваныч.
Оказалось, можно. Ференанд отметил, что в обход дорога будет дольше. С какой стороны ни обходи – пересекать два государства. Южный путь не вдохновлял: он лежал через Черное королевство.
Коля объяснил прапорщику, почему не стоит соваться в эту загадочную страну. Парень знал: Черным королевством заправляет злой могущественный маг Дункельонкель, или Дядюшка Тьмы. Черное королевство было полностью закрытым образованием с репутацией, достойной названия. Никто еще не покидал его пределов. Ни дипломатические миссии, ни простые граждане, ступавшие на его территорию.
Палваныч согласился, что северный путь намного безопаснее. Предстояло покинуть Дробенланд, пересечь царство Дриттенкенихрайх[5] и уже известный путешественникам Наменлос.
– Нам сюрпризов не надо, мы и так от неожиданности к непредвиденности живем, – глубокомысленно изрек прапорщик Дубовых.
– А где Дриттенкенихрайх? – спросил Коля.
– На северо-востоке, разумеется, я же объяснял, – проворчал Ференанд.
– Ты не умничай, а пальцем покажи, – велел Палваныч.
Дезертир ткнул в сторону, куда отступили рогоносцы барона фон Лобенрогена.
– Рядовой Лавочкин, за мной, – скомандовал прапорщик.
– На вашем месте я бы не стал торопиться, – неожиданно сурово процедил Ференанд и присвистнул.
Из-за кустов, кочек и поваленных деревьев выступили воины. Среди них – несколько лучников.
Прапорщик почувствовал себя весьма неуютно, покраснел, забормотал себе под нос непечатное.
Ференанд победно улыбался.
– Ты не дезертир, – заключил Коля.
– А я и не говорил, что дезертир. Я говорил, что в засаде.
– Ну, и кто ты такой? – опомнился Палваныч.
Один из воинов провозгласил:
– Перед вами барон Ференанд фон Косолаппен. Преклоните колени.
– Да-да. – Барон театрально взмахнул рукой. – Лучше преклоните колени-то, иначе мои слуги вам их преломят.
– Рядовой Лавочкин, приказываю переместить нас отсюда посредством твоего фокуса, – прошептал Дубовых.
– Извините, товарищ прапорщик, но фокус не удастся. Мы потеряли силу, – прошелестел Коля, преклоняя колено.
– Встань, салага! – взревел Палваныч. – Еще никогда русский солдат не плюхался перед бедняком, притворяющимся бароном! Ишь, барон!
Подбежавший сзади воин пнул прапорщика по ноге, и тот упал на колени, хрюкнув от боли.
– Вообще-то, это довольно популярный ход – переодеваться простым солдатом, – сказал Косолаппен. – Мой герольд возглавил основные силы, а я бы ударил в тыл, если бы самодовольный выскочка Лобенроген потеснил мое войско. Разведчики неведомого врага, вы арестованы.
– С чего вы взяли, что мы разведчики? – возмущенно воскликнул Лавочкин.
– Вы не ведаете, где оказались. Значит, вы появились тут узнавать: высматривать, вынюхивать, выслушивать. Разве нет?
Коля умилился логике барона.
– Вам приходилось когда-нибудь иметь дело со шпионами, которые понятия не имели, где и за кем они шпионят?
Ференанд в замешательстве почесал кончик острого носа.
– Признаться, вы первые разведчики, с коими мне довелось столкнуться.
– А если предположить, что мы странники, попавшие к вам совершенно неожиданным образом? – продолжил атаку Лавочкин, коль скоро Палваныч предпочел молчать и растирать ушибленное бедро.
– С луны свалились? – хмыкнул Косолаппен.
– Почти. – Парень улыбнулся.
– И как вас зовут?
– Это товарищ прапорщик, – представил Дубовых солдат.
– Товарищ Прапорщик, да? – переспросил Ференанд, неприятно смеясь. – А ты, значит, барон Николас, не иначе! Ну и наглость!
Теперь вместе с предводителем хохотали и воины.
– Чего тут смешного? – подал голос Палваныч.
– А то, – не прекращая ржания, ответил Ференанд, – что Николас Могучий и колдун Товарищ Прапорщик извели друг друга в Наменлосе два месяца тому назад!
– Два месяца?! – хором выдохнули Лавочкин и Дубовых.
По их ощущениям, с момента их исчезновения из Наменлоса прошло не больше трех часов. Часов!
– Естественно, два месяца, – повторил Косолаппен. – И раз уж они были врагами, то никак не расхаживали бы на пару.
– Всякое бывает, – буркнул прапорщик.
Теперь барон Ференанд не сомневался: перед ним шпионы-самозванцы. Их неумелое вранье забавляло, и Косолаппен намеревался выслушать все байки до конца.
– Где же вы околачивались последние пару месяцев, развеселые мои господа? – лукаво щурясь, спросил Ференанд.
– У чертовой бабушки, – выпалил Коля.
– Не груби, щенок! – жестко сказал барон.
– Но мы действительно гостили у чертовой бабушки, – развел руками парень. – Товарищ прапорщик, подтвердите!
Дубовых тихо проговорил, толкнув локтем солдата:
– Я бы не настаивал на этой версии.
Глаза Косолаппена засверкали.
– Итак, вы признаете, что якшаетесь с нечистой силой?
Лавочкин сник. Обвинение в связях с нечистой силой в этом средневековом мире не обещало легкой жизни. Да и легкой смерти тоже.
– А что нам грозит, если якшаемся? – осторожно поинтересовался Палваныч.
– Долгая смертная казнь через медленное умерщвление, – обрадовал пришельцев Ференанд.
– Вот черт! – досадливо выругался Дубовых.
И черт не замедлил появиться!
– Товарищ прапорщик, рядовой Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – пропищал черный рогатый проныра, молодцевато топнув копытом оземь и задрав розовый пятачок к небесам.
Барон Косолаппен и его отряд застыли в немом ужасе. А Палваныч обрадовался бесу как родному. В прошлом глуповатый нечистый не раз выручал его в пикантных ситуациях, но после свидания с чертовой бабкой прапорщик решил, что внук перестанет слушаться. Старая злюка знала: Дубовых вовсе не Повелитель Тьмы. Стало быть, не успела переубедить Аршкопфа. Очень хорошо!
– Вольно, рядовой, – довольно проговорил Палваныч, поднимаясь с колен. – Слушай команду. Захвати этого Фердинанда, или кто он там, в заложники.
Автомат на плече, парадная форма… Коля стоял в полковом Красном уголке – комнате, где начались его приключения. На стенах висели привычные плакаты и стенды, рассказывающие об истории части. За окном бушевала ночная вьюга.
Парень обернулся. Сзади, под плексигласовым колпаком, покоилось знамя.
Пост Номер Один…
Солдата посетила предсказуемая, но логичная мысль: «Неужели приключения и чертова бабушка мне приснились?»
Распахнулась форточка, в комнату ворвался колючий снежный ветер. Порыв хлестнул Колю по щеке.
– Рядовой Лавочкин… – снова позвал еле слышный голос.
Закрыв форточку, хмурящийся парень вернулся на пост.
– Рядовой…
– Кто здесь? – солдат наконец осознал, что к нему обращаются.
– А ты как думаешь? Я это. Знамя N-ского ракетного полка.
– Ты?!
– Ладно, брось изумляться. У нас мало времени. Не уберег ты меня, рядовой Лавочкин. Продырявили нас с тобой. Даже не знаю, кому хуже эта стрела сделала: у тебя-то одна рана, а во мне, в несколько раз свернутом… Постарайся впредь не давать меня в обиду. Ты все хорошо делал до сегодняшнего дня, и, признай, я тебе подсобляло самым идеальным образом… Хм, было весьма интересно! Помню, как только в этот мир попало, из соображений юмора сразу патрон тебе наколдовало, дескать, пора стреляться. Потом, правда, с тобой веселее стало. На лютне неплохо у нас получалось играть…
– Слушай, хватит воспоминаний, а? Мы домой попадем? Ты мне поможешь?
– Будь оптимистом! Я, к примеру, верю, мы обязательно вернемся домой, но должно тебя огорчить: рана уменьшила мои силы.
– Почему?
– Неглупый вроде парень, а вопросы задаешь глупые… Если в тебе дырку проделать, у тебя сил прибавится? Вот и у меня тоже нет. Пожалуй, перенос в пространстве, позволивший вам с прапорщиком покинуть сражение, был последним. Теперь придется тебе топать ножками.
– А летать смогу?
– Очень недолго. Видишь ли, нарушение целостности лишило меня главного преимущества. Раньше я действовало «без подзарядки», сколь угодно долго. Теперь же мне необходимо отдыхать, как и любому магическому предмету мира, в который мы попали. И, кажется, я слегка… приболело. Так что не сильно на меня полагайся, рядовой.
– Вот жалость-то, – проговорил Коля.
– Следует отметить хитрость старой бестии, закинувшей нас в самую гущу боя. Я знаю, это не случайность… Никогда не верь чертям, парнишка.
– А восстановить, ну, залечить тебя никак?..
– Теоретически возможно. Практически – не знаю. А вот тебя я вылечу, но потрачу много энергии и буду долго заряжаться.
– Вот ведь засада! – Солдат ударил кулаком по ладони.
– Хватит сокрушаться! – Голос знамени стал жесток. – Ты неплохой человек, только чересчур уж склонный к панике. А! Вот еще что ты должен обязательно выполнить: не передавай меня никому, тем более своему спутнику. У него рыло в пушку.
Постовой улыбнулся. Полковая реликвия и та сравнивала Палваныча с кабаном.
– Моя магия – это отдание долга вам, людям. Тысячи солдат отдавали мне честь. А сколько вас несло круглосуточный караул! За уважение нужно платить. А значит, и хранить меня должен не ворюга какой-нибудь. Вот так-то, рядовой Лавочкин…
– …Рядовой Лавочкин! – орал прапорщик Дубовых, хлеща парня по бледным щекам. – Подъем, Хейердалов сын!
Коля разлепил веки и ощутил себя лежащим в овраге. Над солдатом склонился сопящий Палваныч.
– Ох, е! – выдохнул прапорщик. – Ну, ты меня испугал, салага.
Дубовых поводил перед Колиным носом стрелой.
– Думал, тебя проткнуло. А она возьми да и выпади из тебя. Будто выдавило. Правда, в знамени дырка осталась… Но твоей кровищи вроде нету.
Парень взялся за бок. Внутри неприятно зудело.
– Вставай уже, – Палваныч отошел в сторону. – Нечего разлеживаться. Устроил себе санаторий-профилакторий, меня напугал.
– Сейчас, – прошептал солдат.
– Эй, молокосос! – прикрикнул прапорщик. – Это приказ. Подъем, твою дивизию!
Коля медленно поднялся на ноги. Скинул камзол, размотал знамя.
На боку краснел и пульсировал свежий маленький рубец.
Дубовых присвистнул:
– Да на тебе все как на собаке зарастает!
Лавочкин переключил внимание на красное полотнище. Да, шесть маленьких отверстий… «Не уберег ты меня».
– Спасибо, – шепнул Коля.
– Не за что, – буркнул Палваныч.
Аккуратно свернув знамя, солдат снова обмотал его вокруг торса, надел камзол. Зашатался.
– Можно сесть, товарищ прапорщик?
Дубовых кивнул, пристально глядя в белое лицо парня.
– Сядешь. Ты у меня обязательно сядешь, – ворчливо пообещал Палваныч. – За самовольное оставление расположения части с личным оружием и полковым знаменем.
Откинувшись на поросшую травой стенку оврага, Лавочкин почувствовал себя лучше.
– Товарищ прапорщик, думаете, я сам сюда провалился? А вы как тут очутились? По заданию центра?
– Ты что, рядовой, меня в шпионаже подозреваешь?! – взревел Дубовых, трепеща широкими ноздрями. – Сам, скотобаза такая, продался! Слышал я твою бойкую немецкую речь, продажное рыло!
– Но и вы говорили по-немецки!
Мир, куда угодили прапорщик и солдат, был потрясающе похож на мир сказок братьев Гримм, и его обитатели говорили на немецком языке. Как же удивились россияне, когда они совершенно без подготовки заговорили на нем же, хотя сроду его не знали!
– Ладно, отставить, – предпочел сменить тему Палваныч. – Это точно не твои радиотехнические фокусы? Я ведь знаю, ты учился в техническом вузе.
– Нет, на первых полутора курсах, которые я проучился, дырявить пространство и сбегать в сказочные миры не учили, – с печальным сарказмом сказал Лавочкин.
– Значит, это американские происки врага, – заключил Дубовых.
– Отчего же, товарищ прапорщик? А если оно само?..
– «Само»… – передразнил Палваныч, наклоняясь к лицу солдата. – Ты подвергаешь сомнению мои выводы? Выводы командира? А ведь я тебе, щегол, больше чем командир. Я тебе в нынешних условиях отец, мать и даже теща!
Дубовых скосил глаза к уху, силясь понять, что это он от себя услышал.
Коля с интересом наблюдал за подвигом прапорщицкого интеллекта.
– И меня, рядовой Лавочкин, по большому счету не интересует, как нас сюда и кто. Я, сынок, домой хочу. Сечешь?
– Секу.
– Вот. Вернуться бы… У тебя есть стоящие соображения?
– Товарищ прапорщик, похоже, нам нужно найти колдуна… – начал солдат, но командир прервал его:
– Ты, типа, издеваешься?! Давай еще к цыганке сходим!
– Нет, вы не так поняли! – отчаянно залепетал Коля. – Конкретного колдуна, Тилля Всезнайгеля.
Палваныч знал, о ком шла речь. Придворный волшебник королевства Вальденрайх помогал Лавочкину бегать от темного магического ордена… возглавляемого прапорщиком. Всего день назад! Запутанная история, но кто старое помянет…
– На кой нам твой Всезнайгель? – подозрительно спросил Дубовых.
– Он делал расчет, пытаясь выяснить, как мы сюда попали и можем ли вернуться. Это очень громоздкие вычисления. Надеюсь, он их закончит. Обязательно надо к нему попасть!
Слегка поразмыслив, Палваныч хлопнул Колю по плечу:
– Эх, рядовой. Салага ты, бритый гусь. Вот что значит первогодка! Не умеешь правильно поставить тактику стратегии. Главнейшей нашей целью является что? Определение места своего положения. А положение у нас интересное… Ага. Второй задачей будет поиск твоего колдуна. Ферштейн?
– Так точно, – без энтузиазма откликнулся Лавочкин.
Он подумал: «Наверное, это свойство всех начальников – добавить какую-нибудь очевидную мысль и нагло выдать твое предложение за свое».
– А раз «так точно», то хрен ли ты рассиживаешься? – осклабился прапорщик. – Вперед!
Коля испытал чувство наподобие ностальгии. Предыдущие двадцать два дня, которые он провел вне общества Палваныча, или, как его называли в полку, Болваныча, отучили солдата от командно-подневольного образа жизни. К хорошему привыкаешь быстро. Банально, но факт.
С неподобающим возрасту кряхтением Лавочкин встал и полез из оврага.
Сзади пыхтел Дубовых.
Овраг располагался у подножия холма, заросшего березками.
Шагов через пятьдесят рощица кончалась и начиналось поле. То самое, где шла ожесточенная битва.
Подразделения, полчаса назад показавшиеся путешественникам армиями, были куда скромнее: не больше шести десятков человек с каждой стороны. Один отряд выступал под оранжевыми штандартами. На них красовался герб – единорог, протыкающий брюхо медведя. Отряд противника защищал косо раскроенные голубые знамена с изображением медведя, ломающего хребет единорогу. Коля окрестил первых рогоносцами, а вторых медвежатниками.
Рогоносцы и медвежатники отличались друг от друга лишь цветами флагов. Большинство воинов было экипировано необычайно плохо: жалкое подобие меча, рваная кольчуга, деревянный щит. Лучники выглядели чуть солиднее, и лишь немногочисленная кавалерия действительно походила на профессиональную.
Ожесточенный бой подходил к концу. Медвежатники победно взвыли: рогоносцы дрогнули и начали отступление. К счастью россиян, не в рощу.
– Да… – протянул Палваныч. – Пожалуй, сейчас с расспросами лучше не соваться.
Рядом зашевелился куст. Прапорщик и солдат сразу же заприметили человеческую фигуру, прятавшуюся за высоким можжевельником.
– Руки вверх! – гаркнул Дубовых, краем сознания отмечая, что вновь кричит не на родном языке, а «хэнде-хохает».
Над кустом поднялись дрожащие руки.
– Встать! – скомандовал прапорщик.
Палваныч удовлетворенно хмыкнул: в можжевельнике скрывался дезертир. Темноволосый остроносый мужичонка в длинной кольчуге поверх холщовой рубахи испуганно смотрел на пленителей. Суетливые глазки метались от прапорщика к солдату и обратно. Мужичок, похоже, впал в ступор. Наверняка недоумевал, чего это он сдался двум безоружным странникам. Прапорщик счел его классическим трусом.
– Кто такой? – рявкнул Дубовых.
– Ференанд, – проблеял мужичонка.
– Фердинанд?
– Нет, Ференанд.
– По-моему, один хрен. – Прапорщик пожал плечами. – Из чьего войска сбежал?
– Барона фон Косолаппена[3]. – Дезертир гневно топнул. – Только не сбежал, а затаился в засаде.
– Угу, охотно верю, – тихо прокомментировал Лавочкин.
– С кем воюет твой барон? – продолжил допрос Палваныч.
– Мой барон? – Ференанд слегка улыбнулся. – С бароном Лобенрогеном[4].
– А при чем тут икра? – удивился Коля.
– Фамильная легенда об икринке, которая дала жизнь их роду. Во владениях ненавистного барона есть богатейшее озеро. А единорог на гербе…
– Хватит. – Прапорщик прервал экскурс в историю рыбовладельца. – Что за государство тут у вас?
– Откуда вы такие взялись?! – Ференанд вытаращился на россиян.
Люди, находящиеся почти в центре страны, не знали, где находятся!
– Откуда-откуда… От верблюда, – по-военному плоско сострил Палваныч. – Отвечай на поставленный вопрос, контра недобитая.
– Королевство Дробенланд.
– В честь феодальной раздробленности, – сообразил Коля.
– Нет, просто располагаемся на плоскогорье, – объяснил дезертир.
– Отставить географию, – отрезал прапорщик. – Нет! Отставить «Отставить географию». Далеко тут до этого, как его?..
Дубовых повернулся к Лавочкину, ища подсказки.
– До Вальденрайха, – не подвел парень.
– Так это вам надо на восток и чуть-чуть на юг. Спуститесь с нашего плоскогорья, попадете в Драконью долину. Если вас не сожрут драконы, то пересечете ее и попадете в Пограничный лес. Сразу за ним – Вальденрайх.
– А можно не через драконов? – поинтересовался Палваныч.
Оказалось, можно. Ференанд отметил, что в обход дорога будет дольше. С какой стороны ни обходи – пересекать два государства. Южный путь не вдохновлял: он лежал через Черное королевство.
Коля объяснил прапорщику, почему не стоит соваться в эту загадочную страну. Парень знал: Черным королевством заправляет злой могущественный маг Дункельонкель, или Дядюшка Тьмы. Черное королевство было полностью закрытым образованием с репутацией, достойной названия. Никто еще не покидал его пределов. Ни дипломатические миссии, ни простые граждане, ступавшие на его территорию.
Палваныч согласился, что северный путь намного безопаснее. Предстояло покинуть Дробенланд, пересечь царство Дриттенкенихрайх[5] и уже известный путешественникам Наменлос.
– Нам сюрпризов не надо, мы и так от неожиданности к непредвиденности живем, – глубокомысленно изрек прапорщик Дубовых.
– А где Дриттенкенихрайх? – спросил Коля.
– На северо-востоке, разумеется, я же объяснял, – проворчал Ференанд.
– Ты не умничай, а пальцем покажи, – велел Палваныч.
Дезертир ткнул в сторону, куда отступили рогоносцы барона фон Лобенрогена.
– Рядовой Лавочкин, за мной, – скомандовал прапорщик.
– На вашем месте я бы не стал торопиться, – неожиданно сурово процедил Ференанд и присвистнул.
Из-за кустов, кочек и поваленных деревьев выступили воины. Среди них – несколько лучников.
Прапорщик почувствовал себя весьма неуютно, покраснел, забормотал себе под нос непечатное.
Ференанд победно улыбался.
– Ты не дезертир, – заключил Коля.
– А я и не говорил, что дезертир. Я говорил, что в засаде.
– Ну, и кто ты такой? – опомнился Палваныч.
Один из воинов провозгласил:
– Перед вами барон Ференанд фон Косолаппен. Преклоните колени.
– Да-да. – Барон театрально взмахнул рукой. – Лучше преклоните колени-то, иначе мои слуги вам их преломят.
– Рядовой Лавочкин, приказываю переместить нас отсюда посредством твоего фокуса, – прошептал Дубовых.
– Извините, товарищ прапорщик, но фокус не удастся. Мы потеряли силу, – прошелестел Коля, преклоняя колено.
– Встань, салага! – взревел Палваныч. – Еще никогда русский солдат не плюхался перед бедняком, притворяющимся бароном! Ишь, барон!
Подбежавший сзади воин пнул прапорщика по ноге, и тот упал на колени, хрюкнув от боли.
– Вообще-то, это довольно популярный ход – переодеваться простым солдатом, – сказал Косолаппен. – Мой герольд возглавил основные силы, а я бы ударил в тыл, если бы самодовольный выскочка Лобенроген потеснил мое войско. Разведчики неведомого врага, вы арестованы.
– С чего вы взяли, что мы разведчики? – возмущенно воскликнул Лавочкин.
– Вы не ведаете, где оказались. Значит, вы появились тут узнавать: высматривать, вынюхивать, выслушивать. Разве нет?
Коля умилился логике барона.
– Вам приходилось когда-нибудь иметь дело со шпионами, которые понятия не имели, где и за кем они шпионят?
Ференанд в замешательстве почесал кончик острого носа.
– Признаться, вы первые разведчики, с коими мне довелось столкнуться.
– А если предположить, что мы странники, попавшие к вам совершенно неожиданным образом? – продолжил атаку Лавочкин, коль скоро Палваныч предпочел молчать и растирать ушибленное бедро.
– С луны свалились? – хмыкнул Косолаппен.
– Почти. – Парень улыбнулся.
– И как вас зовут?
– Это товарищ прапорщик, – представил Дубовых солдат.
– Товарищ Прапорщик, да? – переспросил Ференанд, неприятно смеясь. – А ты, значит, барон Николас, не иначе! Ну и наглость!
Теперь вместе с предводителем хохотали и воины.
– Чего тут смешного? – подал голос Палваныч.
– А то, – не прекращая ржания, ответил Ференанд, – что Николас Могучий и колдун Товарищ Прапорщик извели друг друга в Наменлосе два месяца тому назад!
– Два месяца?! – хором выдохнули Лавочкин и Дубовых.
По их ощущениям, с момента их исчезновения из Наменлоса прошло не больше трех часов. Часов!
– Естественно, два месяца, – повторил Косолаппен. – И раз уж они были врагами, то никак не расхаживали бы на пару.
– Всякое бывает, – буркнул прапорщик.
Теперь барон Ференанд не сомневался: перед ним шпионы-самозванцы. Их неумелое вранье забавляло, и Косолаппен намеревался выслушать все байки до конца.
– Где же вы околачивались последние пару месяцев, развеселые мои господа? – лукаво щурясь, спросил Ференанд.
– У чертовой бабушки, – выпалил Коля.
– Не груби, щенок! – жестко сказал барон.
– Но мы действительно гостили у чертовой бабушки, – развел руками парень. – Товарищ прапорщик, подтвердите!
Дубовых тихо проговорил, толкнув локтем солдата:
– Я бы не настаивал на этой версии.
Глаза Косолаппена засверкали.
– Итак, вы признаете, что якшаетесь с нечистой силой?
Лавочкин сник. Обвинение в связях с нечистой силой в этом средневековом мире не обещало легкой жизни. Да и легкой смерти тоже.
– А что нам грозит, если якшаемся? – осторожно поинтересовался Палваныч.
– Долгая смертная казнь через медленное умерщвление, – обрадовал пришельцев Ференанд.
– Вот черт! – досадливо выругался Дубовых.
И черт не замедлил появиться!
– Товарищ прапорщик, рядовой Аршкопф по вашему приказанию прибыл! – пропищал черный рогатый проныра, молодцевато топнув копытом оземь и задрав розовый пятачок к небесам.
Барон Косолаппен и его отряд застыли в немом ужасе. А Палваныч обрадовался бесу как родному. В прошлом глуповатый нечистый не раз выручал его в пикантных ситуациях, но после свидания с чертовой бабкой прапорщик решил, что внук перестанет слушаться. Старая злюка знала: Дубовых вовсе не Повелитель Тьмы. Стало быть, не успела переубедить Аршкопфа. Очень хорошо!
– Вольно, рядовой, – довольно проговорил Палваныч, поднимаясь с колен. – Слушай команду. Захвати этого Фердинанда, или кто он там, в заложники.