Улучив момент, звери перебежали к кустам, спрятались от света машины. Перевели дух.
– Как думаете, это поджигатели? – спросил Гуру Кен.
– Вряд ли, – ответил Сэм. – Те были спортсмены, а эти униформисты в смешных фуражках.
В лапах кенгуру зашевелился немецкий тенор:
– Битте, Гуру, будь любезен поставить меня на земля. Ох, все перья помяли. Неаккуратно, доннерветтер. – Петер нахохлился, критически оглядывая хвост.
– Захлопотал – значит очухался, – хмыкнул австралийский боксёр.
– Думаю, надо бежать, – сказал Вонючка Сэм.
– Но куда? – Петух заморгал испуганными глазами.
Ответил кенгуру:
– Прочь из города. Тут все какие-то дикие. Сущие звери, а не люди.
Ночной Тамбов пугал животных, как пугают человека ночные джунгли. Хищные пасти подъездов с открытыми дверьми, горящие глазищи окон, тёмные тела домов… Сэм прижался к Ман-Кею, Ман-Кей к Гуру Кену, а кенгуру попробовал прижаться к Петеру и чуть его не придавил.
Стараясь держаться в тени, прячась от света фар, циркачи перебегали от дома к дому, от дерева к дереву, так они миновали улицу Советскую, свернули на Интернациональную, а затем выбрались на набережную. Разумеется, зарубежные гости Тамбова не знали названий улиц, иначе они поразились бы совпадению: надо же, Интернациональная… Путь для австралийца, немца, англичанина и американца.
Набережная реки Цны была зелёной, и это несколько успокоило беглецов. В городском полумраке они заприметили довольно большое судно, груженное песком.
– Быстрее на мост и в баржу! – скомандовал Гуру.
– Я отказываюсь! – завопил Вонючка Сэм.
– Йо, Вонючка-Смелли,[1] а ты совсем не смелый! – поддразнил скунса Эм Си.
– Да, я не воздушный гимнаст, – надулся Сэм.
Кенгуру молча сгрёб труса в охапку и прыжками понёсся к мосту. Шимпанзе и петух ринулись за ними.
Сиганув через перила, звери попадали в тёплый, за день прогретый, песок. Петер изящно спланировал. Изящно для петуха, конечно.
Незваные пассажиры отползли подальше от кабины, где слышались людские голоса.
– Я тебе этого, боксёр, ни за что не прощу, – разъярённо шипел скунс. – Ты рисковал моей жизнью!
– Успокойся, Парфюмер, – сказал чопорный Петер. – Теперь злыдни поджигатели нас не мочь найти. Варварская страна, дикие порядки… А впрочем, какие порядки?! Слово «порядок» здесь и рядом не стоять!
Ман-Кей обнял Вонючку Сэма и Гуру Кена.
– Эй, парни! Зато мы не в клетках, а в круизе! Угарно, я мечтал об этом всю жизнь, и давайте получать удовольствие…
– А как тут с продовольствием? – закончил его реплику скунс.
– Как говорится здесь, в России, утро вечера мудренее, – изрёк кенгуру и улёгся на песок.
Каждый вдруг почувствовал смертельную усталость. Ещё бы! Представление, затем встреча с лютыми «спортсменами», потом бегство – это годовой запас стресса.
Звери заснули совсем не чутким сном.
Глава 3
– Ёшкин якорь! – воскликнул матрос, который вышел по надобности и в предрассветной мгле увидел безмятежно спящих циркачей.
Артисты подскочили, таращась сонными глазами на человека. Зрелый самец с пухлым щетинистым лицом. Неопрятный. Тело полосатое, как у зебры. Руки растопырил – длинные, глаза вытаращил – большие. В общем, страх ходячий.
Каждый справляется с ужасом по-своему. Гуру Кен не привык бездействовать, он прыгнул к человеку и нанёс ему хлёсткий удар справа. Полукрюк удался боксёру замечательно, и матрос плюхнулся на песок. Не то чтобы удар был сильным, просто мужик растерялся: не каждый же день тамбовчанина бьёт по морде кенгуру.
Петер взлетел, громко хлопая цветными крыльями, и принялся атаковать голову матроса. Тот замахал руками. Эм Си скорчил зверскую физиономию и угрожающе заверещал. Вонючка Сэм стал разворачиваться для химической атаки.
Матрос подобрался и пулей побежал к кабине.
– Что делать? – отчаянно завопил скунс.
До берега было далеко.
– Да, редкий петух долетит до середины реки, – задумчиво сказал кенгуру. – Надо перепрятаться.
А Ман-Кей уже топал вдоль борта за кабину.
– Здравое решение, – одобрил Петер и побежал за другом.
Гуру и Сэм поспешили за ними. Песчаные горы скрывали беглецов от взглядов экипажа баржи.
Тем временем матрос ворвался на мостик:
– Капитан, мне там кенгуру в морду дало!
– А петух жареный тебя в темечко не клюнул, Егор? – спросил капитан.
– К-клюнул, – растерянно сказал матрос по имени Егор. – Только не жареный.
Капитан, немолодой уже человек, видал на своём веку разных людей со всякими болезнями.
– Опять пил?
– Нет, как можно? Я правду говорю! Посмотрите сами. Там ещё обезьяна и песец.
– Полный?
– Кто?
– Ну, песец.
– Да не смейтесь вы! Убедитесь сами!
Капитан прищурился, мол, ну, гляди, если разыгрываешь, и пошёл проверять.
Звери уже забились в какой-то железный ящик. Даже Гуру Кен смог залезть. Чего не сделаешь от страха.
От нетерпения (ведь, когда прячешься, всегда нервничаешь) Вонючку Сэма пробило на разговоры и мелкие истерические смешки:
– Хи-хи! Смотрите-ка, какая штука получается. Я – скунс. Эм Си – обезьяна. Ты, Петер, – петух. Кен – кенгуру. А вместе мы здесь – «зайцы».
– Вот такая зоология, – протянул Гуру Кен. – А теперь заткнись.
– Вы не смеете закрывать рот гражданину демократической страны! – запротестовал скунс.
– Спасибо за подсказку. – Ман-Кей сжал морду Сэма руками.
Тот обиженно запыхтел, но вовремя услышал шорох шагов и притих.
Капитан обошёл кабину, остановился, хмыкнул. Весьма сжато и грубо открыл семейные тайны матроса-паникёра и удалился на мостик. Из кабины ещё долго доносились суровые речи капитана и жалобные отговорки Егора.
– Дальше-то куда? – спросил Вонючка Сэм, когда его по понятным причинам вытолкали из ящика.
– Пора покинуть этот гостеприимный лайнер, – ответил Петер.
Звери посмотрели на берега. Оба заросли ивняком. На правом высился частокол стройных сосен. На левом начиналось поле – сущая степь. Выбирай любой берег, была бы только возможность перебраться.
– Вообще-то я не умею плавать, – хмуро сказал кенгуру.
Эм Си почесал макушку:
– Йес, а Петер должен поймать попутный ветер. Куры летают недалеко, ко-ко-ко, йо, ко-ко-ко.
– Не сметь дразнись! – оскорбился петух.
Скунс фыркнул.
– А ты, Парфюмер, умеешь плавать? – поинтересовался Гуру Кен.
– Да я потомственный «морской котик», – гордо заявил Вонючка Сэм.
– Скунс ты морской, а не котик есть, – рассмеялся Петер.
Сэм обиженно засопел.
– Так, все заткнулись! – Шимпанзе сложил руки в мохнатую букву «Т». – Чего вы друг на друга надулись? Вместе мы сможем всё! Поняли, йо?
– Изложил с излишним энтузиазмом, но абсолютно верно, – изрёк петух.
– Реально, – поддержал кенгуру.
– Всё так, но с гамбургским выскочкой я ещё… – начал было скунс, но Петер его прервал:
– Не обижайсь, это отвлекать нас от главного.
– Так ты извинишься?
Петух нахохлился:
– После того как у меня будет попросить прощения Ман-Кей. Он первый начал.
– Эй, пернатый, притормози, – заговорил шимпанзе. – Всё было по-дружески, всё на мази. Я не имел в виду чего-то там злого, просто из рэпа не выкинешь слова.
Гуру Кен, всё это время глядевший за корму, сказал, вытягивая лапу:
– Отложите ссору, ребята. Я знаю, как нам попасть на берег.
Все посмотрели туда, куда указал кенгуру. К барже была привязана старая деревянная лодка.
– Молоток, боксёр! – обрадовался Вонючка Сэм. – Оказывается, голову тебе ещё не слишком отбили – соображаешь.
Эм Си ловко пробрался к канату, притянул лодку к самой корме. Гуру спрыгнул первым, за ним перелетел Петер, потом, недовольно урча, баржу покинул скунс. Шимпанзе отвязал конец и сиганул к друзьям.
Лодка сразу же отстала от баржи. Петух даже помахал ей вслед.
– Ну и? – с ехидным выражением мордочки спросил Сэм.
– А сейчас чего тебе не нравится? – прищурился кенгуру.
– Мне? Мне всё нравится, – невинно захлопал глазами скунс. – Только это… Вёсла-то где?
Журчала вода, шумели сосны. Звери молчали.
– Будем грести лапами, – постановил Гуру Кен.
Это решение особенно порадовало Петера.
Свесившись по бортам, кенгуру и шимпанзе принялись колотить по воде лапами. Лодка, и так потихоньку плывшая по течению, чуть ускорилась, словно пассажиры надумали догнать баржу.
– Эй, так дело не пойти, – раздражённо сказал петух. – Совершенно ненаучная организация труда. Куда мы есть плывём?
– Разумеется, к левому берегу, – ответил кенгуру. – Там поле – отличный ландшафт.
– И где мы будем прятаться? – спросил Вонючка Сэм.
– Зачем прятаться? Просто убежим, если заметим опасность. – Гуру Кен пожал плечами.
– Отлично, йо, – хмыкнул Ман-Кей. – Дело твоё, но мы не бегуны…
– О чём я и говорить. – Петер бросил на австралийца уничтожающий взгляд.
Гуру замялся:
– Ну, не к лесу же плыть!
– Ага, давайте вернёмся в Тамбов, – саркастично проговорил скунс. – Там нас ждут не дождутся спортивные парни с коротким волосяным покровом. Они из тебя сумку пошьют.
– Знаете, друзья, – задумчиво начал Гуру Кен, – а ведь наше лёгкое и вполне естественное разногласие натолкнуло меня на здравую мысль – пора бы нам ответить на главный вопрос.
– Это на какой же? – заволновался Эм Си.
– На главный. Что дальше?
– Грести надо. К лесу. Вот что дальше, – заявил Сэм.
– Да это-то как раз понятно, Парфюмер, хоть я и не люблю леса, – вздохнул боксёр. – Только вот…
– Тогда греби! – велел шимпанзе, начиная отчаянно месить воду ладонями.
Когда лодка наконец ткнулась носом в берег, Ман-Кей и Гуру пыхтели, как старые паровые котлы. Перебравшись на сушу, звери почувствовали себя увереннее – плавать было очень непривычно.
Лодка медленно заскользила вниз по течению.
Берег был высоким и травянистым. Вскарабкавшись наверх, путники уставились на лес. С воды, из-за зарослей ив, не было видно подробностей: чуть-чуть ольхи и осины, а в глубине – высоченные сосны. Дул не самый слабый ветер. Сосны раскачивались, над ними плыли полупрозрачные облака. Воздух был небывалой чистоты.
– Красота, – выдохнул скунс и чихнул.
– Лес как лес, – промолвил Гуру Кен. – Он везде такой. И мне здесь не по себе.
– Терпи, чемпион, come on, come on! – ободрил товарища Эм Си.
Петер встряхнулся:
– Конечно, здесь можно ещё долго простоять, но я предлагаю уже начать пойти. Подальше от людей.
Четвёрка зашагала в лес. Там кипела своя жизнь, впрочем, ни птиц, ни насекомых, ни редких мелких грызунов, копошившихся у пней да кочек, циркачи почти не замечали. Не было у них опыта дикой жизни.
Да только голод не тётка. Вскоре Эм Си остановился у зарослей черники и стал объедать ягоды. Вонючка Сэм разрыл землю, извлекая корешки и червей. Петер клевал букашек, ползающих по гнилой лесине. Гуру Кен постоял, поглядел на это пиршество и стал жевать листву с тощего берёзового побега, чудом выросшего среди сосен.
Так, постоянно жуя, циркачи углубились в тамбовский лес. Поздним вечером они выбрели к глубокому продолговатому оврагу.
– Надо бы срочно искать ночлег, – разволновался петух. – Становиться прохладный. Иметь беречь тепло необходимость есть.
Сумерки сгущались. Действительно, потянуло холодом.
Путешественники спустились в овраг, нашли своеобразную землянку, образовавшуюся под упавшим стволом. Вполне тихое и сухое местечко.
Проверили – никого.
– Ночевать будем здесь, – устало пробормотал Гуру Кен, заползая внутрь.
Друзья последовали его примеру.
– И всё же я бы вернулся к разговору о главном вопросе, – зевая, сказал кенгуру. – Что дальше? Мы успешно сбежали от изуверов. Возможно, наш цирк в руинах, а коллег, которые нам не поверили, постигла худшая участь…
– Сдохли, что ли? – беспардонно вклинился Вонючка Сэм.
– Лучше бы тебя чучелизировали, – сказал Гуру. – Нам нужно решить, что делать. Я, к примеру, очень хочу на родину – в Австралию.
– Я бы с удовольствием хотеть встретить старость на какой-нибудь ферме в Фатерлянд, – мечтательно проговорил Петер.
– Так тебе и дадут там старость встретить, – не удержался от комментария скунс. – Впрочем, я бы тоже не отказался попасть домой, в Штаты.
Эм Си тоже не промолчал:
– А я разрываюсь между Африкой и Британией. Вы не знаете, где лучше питание и среда обитания?
– Так вот, – продолжил кенгуру, – предлагаю слегка обжить здешние места, а затем поискать способ отправки по домам.
– Молодец, боксёр! Зер гут сообразил! – воскликнул петух.
Звери замолчали, думая каждый о своём. На лес навалилась ночная тьма. Ухал филин. То там, то тут похрустывали веточки, скрипели стволы сосен. Изредка над берлогой хлопали мощные крылья неведомой птицы. Становилось тревожно, даже жутковато.
Неспокойно было и в покинутом беглецами шапито. Нет, туда больше не наведывались бритоголовые, и уж тем более не случилось обещанного ими пожара. Но пропали четыре суперзвезды!
Директор сбился с ног, уговаривая журналистов протрубить о происшествии. Милиция патрулировала городские улицы, тамбовская детвора рыскала в надежде отыскать живого кенгуру. В кронах деревьев то и дело кому-то чудился шимпанзе, а несколько кошек были приняты за скунса. Петух мало интересовал горожан. Подумаешь, цветной: петух – он и в Гамбурге петух.
Глава 4
На траву падали солнечные лучи, рассекаемые ветвями деревьев, – красивый неповторимый узор. Утренний лес был наполнен птичьим пением. Вдалеке отчётливо стучал навязчивый дятел. Стук разрушал обаяние звуковой картины, сообщал ей грубый ритм.
Ёж по кличке Колючий не слишком задумывался над прелестями спонтанных трелей. Скорее он был сторонником чёткости. К тому же дятел долбил не абы как, а со смыслом. Телеграфировал.
– Вона как! – протянул Колючий, почёсывая лапкой брюшко. – А наш Стук Стукыч-то чужаков заметил… Посмотрим-посмотрим…
Ёж – знаменитый шпанёнок и сорвиголова – чувствовал: с новичков можно будет чего-нибудь стрясти. По части наглого обмана Колючему не было равных. Даже местные мелкие звери старались не попадаться ему на пути. В шифровке дятла указывалось место, где укрылись пришельцы, – старая медвежья берлога. Это, разумеется, настораживало. Не каждый рискнёт занимать зимнюю квартиру Михайлы Ломоносыча. Он ведь и осерчать сподобится. Значит, новички либо очень крутые, либо дурачки. Ежу-аферисту больше нравился второй вариант.
Итак, к берлоге. Пока никто не опередил. До неё было полчаса ходу.
Логово Михайлы располагалось в овраге, под поваленным дубом. Удобное местечко.
Остановившись на краю оврага, Колючий раздумчиво погладил на макушке короткие колючки. Ёж стригся «бобриком», поэтому его иногда путали с бобром. Бобру это не нравилось, но его мнения никто не спрашивал.
Над головой ежа где-то в ветвях самозабвенно телеграфировал Стук Стукыч. Дятел был фанатом своего дела – мог часами транслировать новости, хотя не знал, зачем он это делает.
– Пора брать лоха за бока, – сказал Колючий, решительно шагнув к спуску в овраг.
Лапа зацепилась за ветку, и ёж клубком покатился вниз. Запланированное им торжественное пришествие обернулось позорным появлением.
Ткнувшись спиной в камень, Колючий как-то не по-ежиному хрюкнул и, кряхтя, поднялся на ноги. Принялся отряхиваться.
Из темноты медвежьего логова высунулась мордочка скунса.
– Ты кто? – спросил ёж.
– А ты кто? – полюбопытствовал Вонючка Сэм.
– Да! Кто ты такой? – Теперь на Колючего смотрел ещё и Эм Си.
– Ну-ка, без даканий! – нагло осадил ёж. – Я тут главный по заселению. Комендант типа. Вы откуда такие будете?
– Мы… – начал скунс.
– Почему не зарегистрировались? – не дал вклиниться Сэму Колючий, выстреливая в собеседников целой очередью вопросов. – У вас есть разрешение на проживание в этой берлоге? Знаете ли вы, чьё это жилище? Какие мысли у вас вызывает слово «медведь»? А словосочетание «разъярённый медведь, чью хату заняли какие-то пушные звери»?
Из-под ствола вышел Гуру Кен:
– Я, конечно, не пушной, но от наглого обращения быстро зверею. Я чемпион по боксу, так что поберегись.
– А я чемпион по кидалову в супертяжёлом весе, но это тебе вряд ли что-то скажет.
– Кидалову? – Кенгуру помотал головой. – Не слышал о таком виде единоборств.
– Это радует, – хмыкнул ёж. – Значит, ты к моей технике не привык. Ух ты, петух! Вот Лисёна обрадуется…
Петер тоже решил показаться бойкому посетителю.
– Прошу простить, а что за Лисёна? – спросил петух.
– О, это наш главный специалист по домашним птицам, – ответил Колючий. – Думаю, вы, хм, споётесь.
Петер видел, что незнакомец улыбается, только вот улыбочка была какая-то зловещая. И держится развязно, будто хозяин леса. «Совершенно непредсказуемая страна, – подумал петух. – Вполне вероятно, что этот зверёк и правда тут главный».
Кенгуру хмуро проговорил:
– Всё-таки хотелось бы знать, с кем мы имеем дело.
– Я – ёж.
– Йож? Это кто ж? На дикобраза ты не похож, – сказал Эм Си Ман-Кей, активно жестикулируя и надменно поднимая подбородок в паузах. – Разве что на бритого и серой краской облитого.
– Между прочим, размеры оплаты вашего проживания сильно зависят от того, насколько вы будете вежливыми, – изрёк Колючий.
– Оплаты?! – У скунса даже шерсть дыбом встала.
– В точку, мохнатый. Берлога платная, раскошеливайтесь.
Гуру Кен тихо сказал друзьям:
– Ребята, мне он сразу показался похожим на тех троих, из города. И ведь, забодай его носорог, те же ужимки, причёска и претензии. Как поступим?
Вонючка Сэм молча вышел вперёд, а потом отвернулся от Колючего.
– Ты к кому хвостом повернулся, чудило пушное? – вознегодовал ёж.
И тут же получил заряд – знаменитую скунсовую струю. Колючий буквально ослеп и потерял дыхание, когда в его грудь ударила зловонная жидкость. Полминуты он беззвучно ловил ртом воздух, а затем долго отфыркивался и катался по земле.
– Уф!.. Уф…Уф… Что это было?
– Наш ответ, – любезно пояснил Гуру.
Ежу невыносимо захотелось броситься в воду и отмываться, отмываться, пока не уйдет ужасный запах.
– Я ещё вернусь, и вы ещё припомните, – торопливо пообещал Колючий и припустил к ближайшему ручью.
Неистово оттирая грудь и живот, ёж сосредоточенно бормотал проклятия в адрес незваных гостей. «Позорище, – думал он, – лишь бы никто не заметил, а то засмеют…»
– Эй, Колючий! – раздался сладкий голосок. – Ты что, сдох, что ли?
Ёж обернулся. Так и есть: Лисёна. Рыжая бестия. Глазищи хитрые, так и искрятся насмешливо.
– Нет, – буркнул Колючий.
– А, просто теперь модно так пахнуть, да?
– Задолбала подкалывать! Уйду в другой лес!
– Правда? Ты не врёшь? Вот счастье-то привалило!
Лисёна приторно растягивала слова, словно поливала каждое сладким сиропом. Ежу не нравилась лиса, особенно в моменты, когда он оказывался в невыгодном положении. Хотя… Почему бы не вовлечь её в то же самое предприятие? Вдруг и её обольют? Хитрец слегка улыбнулся этой подленькой мыслишке.
– Так что же приключилось с нашим ухарем-гулякой? – спросила Лисёна.
– А то ты дятла не слышала.
– Нет.
– Спать меньше надо. Кто рано встаёт, тому бог даёт.
– Хи-хи, вижу, тебе ещё как дал, – рассмеялась лиса.
– Не подкалывай, а то ничего не узнаешь.
– Ну, не обижайся. Я не со зла.
– Пришли в лес четверо странных… Сущие беспредельщики: поселились в берлоге Михайлы Ломоносыча, грубят, а енот какой-то неправильный меня облил этим вот…
Колючий понюхал лапы. Так и есть – теперь и они воняли. Правда, сейчас ежу казалось, что пахнет и он сам, и лес, и даже ручей.
– А остальные трое?
– Один похож на человека, только очень заросший. Второй – вовсе странный. Задние лапы мощные, передние покороче, хвостище здоровенный, на шее боксёрские перчатки болтаются, сам серый, наглый такой.
– Что, неужто наглей тебя? – хитро прищурилась лиса.
– Пожалуй, нет, – самодовольно ухмыльнулся ёж. – Но крепкое второе место ему обеспечено.
– Ладно, а третий?
Колючий давно знал Лисёну, поэтому третьего оставил «на сладкое».
– Вот он-то простой, как жёлудь. Типа без всякой экзотики. Петух. Здоровенный цветастый петух. Гребень – во, серьги – во! – Стоящий в воде и активно машущий передними лапками ёж напоминал рыбака, который рассказывает об улове.
Теперь он с удовлетворением заметил, что лисьи глазки зажглись особенным, гастрономическим огоньком. Роскошный огненный хвост заходил из стороны в сторону, подметая землю.
– Стало быть, петух? – переспросила Лисёна.
– Петух, петух. Но ты туда не ходи. Чуешь, чем это пахнет?
– Отчётливо, – заверила плутовка. – Так, значит, в берлоге Михайлы? Это я уточняю, чтобы случайно не выйти на них, окаянных…
– Да, там, – кивнул Колючий.
– Ну, бывай.
Лиса потрусила прочь. Теперь ёж был уверен: она обязательно навестит новичков.
Ох, если бы не запах! Интересно, у того барсука, или кто он там, есть порция вонючки и для рыжей бестии?
Лисёна подозревала, что Колючий повёл себя нагло, с присущей ему развязностью. «Незнакомцы достаточно сильны и разумны, чтобы не дать себя в обиду, – размышляла она. – И потом, они же не знают, что ёж – лучший друг местного волка! Это мы, соседи, многое позволяем Колючему, ведь кому охота связываться с его покровителем?.. Будем действовать тоньше. Посмотрим, что они за звери. А петушок – это заманчиво».
Затаившись на краю оврага, Лисёна стала наблюдать за пришлыми. Между ними как раз разгорелся спор.
– Зря ты его так встретить, Парфюмер, – в сотый раз повторил Петер. – А вдруг он действительно официальное лицо есть?
«М-м-м, какой доверчивый и аппетитный!» – оценила петуха лиса.
– Не зря, Петер, – вступился за скунса Гуру Кен. – Если каждый бобёр, прикидывающийся ежом, будет нам рассказывать по сказке, то у нас не останется времени на исправление положения, в которое мы попали.
– Стоп, хватит спорить, всего святого ради, давайте искать пищу, come on everybody! – встал между спорщиками Эм Си Ман-Кей.
Вчерашних ягод было мало, шимпанзе снова изнывал от голода и, в отличие от остальных, не стеснялся об этом говорить.
Скунс тоже был не прочь подкрепиться, но природное упрямство заставляло огрызаться:
– Я настаиваю на том, что поступил правильно! Я имею право выражать свою точку зрения в любом месте земного шара. Чуть что не по мне – химическая атака. Парни, у меня есть оружие, и я его применяю тогда, когда возникает угроза моему образу жизни. И вашему, кстати, тоже.
– Что же ты не облил тех троих людей, из-за которых мы изменили этот твой «образ жизни»? – спросил Гуру.
Ему тоже не терпелось отправиться на поиски молодой поросли, ведь накануне он нашёл слишком мало веточек. Не кору же с сосен глодать!
А петух дотошно рассматривал землю под ногами и наносил меткие точечные удары клювом, каждый раз выуживая какое-нибудь насекомое.
Лисёна изучила каждого из пришельцев. Стоит ли говорить, что особенно долго она наблюдала за Петером. Наконец лиса почувствовала: пора выходить на сцену. Прикинув несколько личин, а менять схемы поведения она умела мастерски, плутовка решила «включить дурочку», то есть прикинуться простушкой.
Выскользнув из укрытия, Лисёна принялась напевать какой-то неясный мотивчик и неторопливо начала спускаться в овраг. Разумеется, её заметили.
– Гуттен морген! – поприветствовал лису петух.
– Денёчек добрый, миряне! – поклонилась рыжая. – Что-то я вас не припомню.
– А мы сами не местные, скитаемся, – ответил ей в тон Гуру Кен.
– Тогда давайте знакомиться, – предложила плутовка, не сводя глаз с Петера. – Василиса меня звать, но все Лисёной величают и, между прочим, души во мне не чают.
– Йо, леди не чужда хип-хопу, – обрадовался Эм Си, – и рэпу, опа, опа!
– Репу я, увы, не ем, – призналась Лисёна.
– Это не беда, да! Меня зовут Эм Си Ман-Кей, со мною надёжно как в танке. Это популярный певец Петер, ругается словом «доннерветтер». Пушистый у нас – Парфюмер; поднял хвост – беги, пока не принял мер. И наконец, боксёр-чемпион, под именем Гуру Кена широко известен он.
– А вместе вы банда?
– Почему Лисьёна называть нас банда? – Петух встрепенулся, его оскорбило сравнение коллектива с бандитским формированием.
Остальные циркачи также нахмурились.
– Извините, ошиблась. Так кто же вы?
Четвёрка беглецов задумалась. Как ни странно, вопрос Лисёны застал зверей врасплох. Понятно, что актёры. Но они вдруг, без всякой подготовки, оказались в чужом лесу, перепуганные и растерянные, их нагло атаковал странный ёж-вымогатель… Стоило ли говорить правду?
Василиса, конечно, лапочка. А вдруг проболтается? И вся округа узнает, что имеет дело с артистами. А тамбовчане уже показали, как встречают талантов… Хорошо бы напустить дымовую завесу, придать себе солидности!
Вот такие мысли пришли одновременно всем беглецам.
Первым начал импровизировать Петер:
– Э… Мы есть очень сложный. Зарубежный гость. Из других государств, ферштейн?
– Воистину ферштейн, – благоговейно проговорила Лисёна.
– Да, – подхватил скунс, – мы представители сильных, суверенных стран. Например, я гражданин мощной демократии, опирающейся на самые развитые экономику, науку и армию.
– Эй, парни, проявим немного твёрдости, ведь Сэм сейчас лопнет от гордости, – тихонько пробормотал Ман-Кей.
– …И моя страна защищает своих подданных в любой точке Земли, – продолжал, не слыша товарища, Вонючка Сэм. – Даже в такой, как эта. Так что…