- На Мастере шапка горит.
- Мастер - соперник безнадежный.
- Я предпочитаю молчать, но рок велит высказаться.
- А я бы хотел выйти наружу. Там горы зла! Кому-то же нужно их разгребать.
- Это дело рук Мастера. Зло по недосмотру Создателя.
- У Создателя нет любимой дочки. У Создателя отмирает душа без женской ласки!
- Создатель слеп, он не видит уродцев, которых плодит Мастер. Они оба в отчаянии!
- Нет, они даже не пресыщены.
- У них другие интересы.
- Нас нужно искать на пыльной полке.
- Лучше найти выход к юному дьяволу, чем затеряться в кунсткамере бога...
Наконец увидел их лица. Положительно умные. В меру озабоченные, в меру порочные. На его глазах проделывали разные чудеса. На языке вертелось: "Астровары не шарлатаны, астровары придумали их". На его глазах проникали друг в друга, выходя наружу между лопатками, из правого плеча, из пупка и в паху. Обменивались телами, по-приятельски похлопывая друг друга по плечу.
Сначала стремительно старели - с шоу, музыкой, громкими стихами, заводными, не воспроизводимыми на человеческий лад песнями, с коралловыми масками, с обнаженными грудями, из сосков которых струился благовонный дым. Достигали порога смерти, счастливо чихали - и начинали в обратную сторону жить. Стремительно молодели, успевая все вспомнить и насладиться прожитыми мгновениями.
Затем по очереди усыпляли друг друга. Превращали лики друзей в полированное серебро. Гладкое, как зеркало. Гляделись в лики друзей, как в зеркала... И отчего-то видели одного Дьяченко. Но в отражениях он был не такой, каким себя представлял. Он был астроваром. Из его плеча вырастала прекрасная девушка. Иногда в зеркалах проскальзывал Оззо. Не бог-монстр, а величавый конь-единорог. На его спине восседала знакомая девушка, выросшая из плеча Дьяченко.
Без джостика и мышки человек необратимо сходил с ума.
Вот астровар коснулся лба соседа, и тот в мгновение ока превратился в вязкую бурую массу. Подобную мокрой глине. Скинув камзол, астровар взялся ваять. Лепил страстно, не соблюдая пропорций, подчиняясь прихотям ветра на площади и собственному безумию. Сырое творенье уже захватывало воображение, уже влекло, уже влюбляло в себя... Пигмалион вызывал на дуэль каждого, кто оказывался рядом. Бился с ним в кровь, но не убивал. Подводил к творению и на глазах неудачливого соперника похотливо гладил глиняную любовь, совокуплялся, а когда кончал, творение вновь обретало обличье соседа. Как ни в чем не бывало тот сообщал некую истину. Пигмалион ее тут же забывал или проматывал, как проматывают отцовское наследство. Или пропивал, выхватив из рук бродячей нищенки кувшин ледяного вина. Утолив жажду и требовательный рок, какое-то время бесцельно бродил по площади. Как сомнамбула, не видя никого перед собой, не вслушиваясь в чужие истины, готовясь отдаться новому приступу созидания...
Один такой Пигмалион, насильно отлученный от своей мнимой любви, привел Дьяченко к Эрза. На вытянутой вперед руке астровара сидела тень голубя. Еще с десяток теней внизу жадно подбирали крошки.
- Твоя душа еще трепещет? - не глядя на человека, обратился к нему карлик.
- Мне холодно, - стыдясь своей слабости, признался Валька.
- Ты слишком торопишься, человече. Ведь ты не прошел и половины пути.
- Я в пути? - изумился Дьяченко. От такого открытия его бросило в пот. Астровар увлеченно продолжал кормить тени птиц. Но вот, подкинув одну из теней в небо над площадью, все так же молча подвел человека к астровару. Тот неподвижно лежал на брусчатке. Эрза небрежно перевернул ногой незнакомца на спину. Им... ею оказалась юная девушка с грудью такой неописуемой красоты, что ее могла захотеть даже родная сестра. Надавив крючковатыми пальцами на плечо Дьяченко, Эрза заставил его посмотреть в твердый сосок. Когда сосок впился в правый глаз человека, будто проткнул его насквозь, Валька увидел новый город.
Город находился высоко в горах. Ни деревца, ни травинки - лишь отборная брань. Город пытались взять штурмом враги. Осыпали его стены, точно отравленным просом, тучей стрел. Били из камнебойных машин. Посылали на смерть птиц и людей, засыпав в их глотки порох, раздав им в руки по зажженному фитилю... Все было напрасно. Город астроваров был уже мертв. Но смерть, сомкнувшая плотное кольцо на зубцах крепостных стен, была неприступна.
У одной из башен - с алым родимым пятном на стене - терпеливо поджидал Эрза. Наконец, увидев, что на него смотрит Дьяченко, он резким движением изменил направление Валькиного взгляда.
- Погляди сюда, - приказал Эрза и наклонил его голову к голове мертвого астровара - единственного в городе астровара-воина. И снова человек повиновался. Он приник к остекленевшему глазу мертвеца, око вдруг покрылось пузырьками, кипение усилилось, обожгло правый глаз Дьяченко, и только тогда он смог увидеть третий мир астроваров.
- Я вижу мир, подобный лабиринту Виораха, - безотчетно чему-то радуясь, доложил человек.
- Нет, скорее, ваши миры можно уподобить моим органам, конечностям, различным жизненно важным системам.
- Например, почкам?
- Ни в коей мере! Почки - это возмутительно! Я вообще настаиваю на том, что ты не имеешь права сравнивать внешние миры и внутренний порядок астроваров! Это привилегия...
Дьяченко не услышал последних слов карлика. Внезапный порыв ветра, ворвавшийся на крепостную стену, унес их в горы. На мертвой башне пробили часы. Кольцо смерти лопнуло, и в город с четырех сторон хлынули войска ворога. Но это случилось тогда, когда человек был далеко отсюда. Его взгляд по-прежнему опережал смерть.
...Они стояли посреди зеленого поля, над которым опрокинулось маленькое голубое озеро. С тростником, росшим сверху вниз, касавшимся макушки Дьяченко. С утками, несшими пестрые яйца на макушке Дьяченко. С цикадами, затеявшими безобидный спор на макушке Дьяченко.
Проведя рукой по волосам, вспугнув уток, цикад, скинув прочь пестрые яйца, Валька огляделся. Слева, подминая короткую, как трехдневная щетина, траву, пасся единорог. Вид его был спокоен и полон достоинства. Оззо водил рогом по опрокинутому озеру, накалывал на рог красных рыб, а копытами топтал свои и чужие страхи. Глядя на единорога, Валька впервые за долгое время вдохнул полной грудью.
Наконец Эрза решил открыть карты.
- Я мог бы заставить тебя видеть меня бесконечно. До конца твоих куцых дней. Рано или поздно ты смирился бы, человече, и признал бы мой порядок за свою единственную, раз и навсегда устоявшуюся реальность. Или за прихотливую вереницу выпавших на твою долю дней и ночей. Я еще не решил, как бы я поступил с тобой. Но сейчас это не важно. Ведь тебе уготована миссия. Мне наплевать, справишься ты с ней или нет. Но я не должен впредь мешать тебе. Хотя, допускаю, другой астровар, окажись на моем месте, возможно, убил бы тебя. Знаешь почему?.. Потому что ты хочешь прикончить моего непутевого братца!
- Разве? - почти равнодушно возразил Дьяченко, прислушиваясь к голосу воды над головой.
- Вот именно! - распалялся все сильней астровар. - Разве ты не хочешь убить бога Оззо?!
- Оззо?! Но при чем тут ты?! - еще не понимая, к чему клонит Эрза, воскликнул Дьяченко.
- Я его предтеча.
- Кто?!
- Я родился перед Оззо. В том же лукре, который ты, человече, обыскивал, как ищейка, как вор. Я на краткий миг опередил бога. Все астровары поступают так: рождаются раньше своих богов. И я не исключение... За это я вобрал всю его грязь! Его родовую злость и ненависть! И широту натуры тоже вобрал. Ничего не оставил. Ха-ха-ха, ты лазил в том колодце, как червь, ты можешь подтвердить: там не осталось ничего, кроме шлака и мусора. Я не оставил Оззо ничего лишнего. Ведь у бога и быть не может ничего лишнего! Непозволительная роскошь носиться, как с писаной торбой, с напрасными переживаниями, сочувствиями и надеждами. Моему богу не чуждо только то, что моей волей оставлено ему!
- Так это ты породил монстра?! - Валька с трудом сдерживал себя, кровь в его жилах гудела, как ток в высоковольтных проводах. Но Эрза одним строгим взором остудил его пыл.
- Я предтеча. Я явил тебе истину, которую ты заслужил. И которую тебе придется либо принять, либо уничтожить.
- Но послушай, прежде чем я решусь на этот последний бой...
Но Эрза слушать не стал. Отрицательно мотнув головой, незаметно выхватил из-под полы продолговатый тонкий предмет и, не целясь, метнул в Оззо. Единорог, не издав ни единого звука, свалился замертво. Падая, он пропахал рогом по густому тростнику - несколько сырых склизких комьев упало Дьяченко на голову и за шиворот. Отряхнувшись, Валька поднялся на носочки и, дотянувшись до небесного озера, вырвал один молодой стебель. В лунку внезапно заглянуло солнце.
- Напрасно. Тебе все равно не унести этот тростник, иначе... Я не смогу повернуть твою судьбу вспять, если ты не освободишься от впечатлений и опыта, которые ты получил, наблюдая миры астроваров. Хм, иногда опыт играет с нами злую шутку. Иногда он подобен гарпуну, который невозможно извлечь из жертвы, предварительно не расчленив ее тело.
Сказав так, карлик уперся тяжелым башмаком в живот единорога и выдернул дротик.
- А теперь посмотри ему в левый глаз! - приказал Эрза. Дьяченко повиновался. Послушно прижал правый глаз к левому оку мертвого единорога. Он проделал это с той же торопливой жертвенностью, с какой иной отчаявшийся приставляет к виску дуло пистолета. Валька заглянул - и не нашел силы отпрянуть. Он увидел... себя. Анфас. С открытым беззвучным ртом - распахнутым не то для крика, не то для мольбы.
- Что все это значит?! - не отрывая глаза, закричал Дьяченко. Миры астроваров иссякли? Или тебе наскучило крутить мне свой фарс?
- И не то и не другое, человече, - голос Эрза прозвучал высоко и невнятно, заглушаемый шелестом тростника. - Ведь ты же хотел о чем-то спросить меня?
- Но стоило ли ради этого убивать Оззо?
- Не отвлекайся, спрашивай.
- Собственно, это мелочи. Ничего особенного. Мнимые страхи. Мания преследования. Словно я бегу от кого-то... Сдается мне, все эти миры неслучайны. Бесконечные погружения в них, бессмысленные метания, блуждания - и снова бегство. Опять новый мир без единого шанса найти дорогу обратно.
- Считай, что ты дошел до критической точки. Сел на дно. Хуже дно опрокинулось над твоей головой. А это значит: тебе некуда больше бежать!.. От кого ты бежишь, я не знаю. И гадать не стану. Ты - бежишь. Вернее, бежал. С этого момента, человече, ты займешься своим возвращением. Возможно, ты вернешься к тому, что все это время заставляло тебя бежать.
*27*
Дьяченко сломя голову бежал к смотровой площадке. Он возвращался к началу лабиринта, к тому месту, где когда-то дьявол сотворил себе палача. Небывалая злость проснулась в человеке, она застлала ему глаза, сделала бесчувственным тело. Он то и дело натыкался на острые углы, штыри, осколки, хрустевшие под ногами тысячами голодных челюстей. Кровь вперемешку с потом и слезами катилась по его растерзанному лицу. Но чем злей и решительней становился человек, тем с большей жестокостью обращался с ним лабиринт. Лабиринт! Он словно восстал против человека, превратился в сплошную непреодолимую баррикаду: за каждым углом, за каждым вторым поворотом поджидал обломок-палач, осколок-палач, колодец-могила...
Эрза не прекращал задирать Дьяченко: "Что ты ползешь, как сонный грешник? А ну-ка давай поживей, человече! Копуши и трусы - добыча для демонов!" Сам он едва поспевал за семимильными Валькиными шагами. При этом астровар демонстрировал чудеса. Наверное, мало кто, обладая таким же ростом и маленькими криволапыми ножками, мог бы повторить его бег - с той же прытью, по столь же пересеченной и кишащей угрозами местности. "Ну что ты плетешься? Давай, давай добавь страсти к своей холодеющей душе! Поперчи ее чертовой ненавистью! Запеки с черным гневом!"
Когда карлик наконец выбился из сил, когда язык его, без устали моловший проклятия и заклинания в адрес человека, теперь волочился не быстрей разбитых в кровь ног, когда Дьяченко подхватил его на руки - даже тогда красномордый брюзга нашел в себе наглости поучать Вальку:
- Давай, давай! Не смей останавливаться! Только вперед! В аду не терпят пораженцев! Да их нигде не терпят! Быстрей, человече! Нам нужно опередить бронзового Оззо! Если мы не успеем, эта чертова машина разорвет на куски старого Ингэла! А если вдобавок чудовище проглотит хотя бы один плод с дерева мудрости - нам конец! Тогда Оззо всесилен! Тогда никто не сможет противостоять его злу! Все станут его рабами!
- Виорах говорил, - хрипел натруженно легкими Дьяченко, - Виорах говорил, что монстр не устоит перед сувениром!
- Чепуха! Глупости, тьфу! - плевался с Валькиного плеча астровар. - Как можно с помощью игрушки одолеть чудовище?!
- Так как же я с ним совладаю?! Отвечай!! Отвечай, черт тебя подери, иначе я вырву у тебя, как у поганой жабы, твои кривые лапки!
Но карлик, как нарочно, с ответом не спешил. "Заткнулся, сволочь", - Валька в сердцах ущипнул его, но калечить не стал. Наоборот, неожиданно оказал ему прямо-таки трогательную помощь - подсадил как можно выше, заботливо подтолкнул под зад - и Эрза, точно обезьянка, цепляясь за щели и выбоины в стене, ловко вскарабкался на остатки смотровой площадки. Пыхтя и чертыхаясь, следом полез Дьяченко. Наверху поодиночке и целыми грудами продолжало лежать с полсотни мертвых хлопов. Странное дело, трупы здесь не разлагались и не смердели. "Ад. Здесь не должно быть смерти, а они мертвы. Я сам видел, как приходит смерть, сам убивал. Господи, что все это значит?" Дьяченко тяжело вздохнул. Потом тихонько, чтобы не слышал страшненький Эрза, взмолился: "Боже, помоги мне! Каюсь, я был слаб. Но сейчас... сейчас мне так нужна Твоя сила и мудрость!.."
- Что ты там бормочешь? - астровар оглянулся, зыркнул подозрительно на запыхавшегося Вальку. - Сколько раз тебе повторять: не останавливайся! Скоро ты увидишь битву титанов! Ха-ха-ха! И гибель одного из них!
Словно спасаясь бегством от обезумевшего маньяка, Дьяченко ворвался на лестницу, взлетел на дюжину-другую ступеней - лестница, круто завиваясь, поднималась к анфиладам Юфилодора. Валька невольно замедлил бег где-то здесь совсем недавно лицедействовал раненый дьявол, поучая человека, как справиться со своим соперником... Лишь на миг сдержал бег и снова понесся вверх, прыгая через ступени, как через годы и страхи свои.
Астровар, нахохлившись и продолжая ворчать, попугаем сидел на левом плече человека. А тот и без понуканий злобного карлика ракетой летел из лабиринта. В глазах рябило от нескончаемых ступеней, змеились, скручиваясь в бесконечную спираль, перила. Случайно схватившись за них, Дьяченко тотчас отдернул руку: перила были охвачены мелкой обжигающей дрожью, будто по ним пропустили электрический ток. "Ох, ни хрена себе!" - Валька охнул - да тут же забыл. Им овладело такое сильное душевное напряжение, что не страшен был никакой ток, никакой рок злосчастный.
Перепрыгивая через две, а то и три ступени, Дьяченко взбежал, наверное, еще ступеней на триста, как вдруг... Как вдруг в лицо ему ударила шумная тугая струя холодного воздуха, будто кто-то направил на него шланг со сжатым воздухом. Растерявшись, Дьяченко встал как вкопанный.
- Что это?! Что мне делать, Эрза?! - попытался перекричать шум Валька.
- Что это? И ты еще спрашиваешь? А-ха-ха! Наконец-то! Наконец это свершилось! Мой братец здесь! Тебе конец, человече! - в первый момент показалось, что у астровара поехала крыша. - Ну хочешь, хочешь, позабавься со свои игрушечным Оззо! Напоследок позабавься с ним!
- Что ты несешь, мерзкий карлик?!
- Давай, не медли! - науськивал Эрза. - Согни игрушке рог! Ну же!
- А черт с тобой!
Плюнув себе под ноги, Валька скрутил сувенирному единорогу голову. Что тут началось! Лестница тотчас вздрогнула от мощного удара сверху Дьяченко едва не свалился со ступенек. Эрза дико захохотал, впившись когтями в Валькино плечо. Ветер остро запах вонючей серой. На голову посыпалась какая-то дрянь: пыль, мусор, липкий пепел. На Валькину щеку внезапно упали капли красно-черной вязкой жидкости. "Кровь!! - человека всего передернуло - не то от омерзения, не то от ужаса, крепко овладевшего им. - Будь проклята такая победа! Нема дурных подставлять задницу первому встречному монстру!"
- Ты что надумал, трусливое отродье?! - словно прочтя его мысли, завопил не своим голосом астровар.
- Да пошел ты! Предтеча, мать твою! Кесарю кесарево, а с чудовищем пусть Бог разбирается! Или дьявол! Это их работа - демонов на место ставить, понял?!
- Поздно, человече! Поздно до тебя дошло! Вот он - мой братец!
Дьяченко грубо скинул с плеча неистовствовавшего карлика - тот мешком шмякнулся о каменные ступени. Но и сам человек тут же был повержен. Не успел углядеть, как разверзся свод над головой, как громадные камни обрушились сверху. Но, о чудо, ни один из них не посмел задеть голову человека - все упали на расстоянии вытянутой руки от него. Камнепад был ужасен, но тень, вырвавшаяся из пробоины, оказалась еще страшней. Словно то была ночь, сжавшаяся в комок, обернувшаяся гигантской летучей мышью - словно то было само зло...
Нечто мрачное стрелой метнулось сверху, сбило Дьяченко с ног - он кубарем покатился, считая ребрами ступени. "Вот зараза! Кто ж это мне так врезал?!" То же самое быстрое и черное не дало Вальке сломать шею: больно схватив за шиворот, точно сука своего щенка, подхватило, подняло на два метра вверх, понесло-полетело с ним обратно в сторону лабиринта. Вначале ввинчиваясь в почти вертикальный колодец лестницы, затем, достигнув первых ступеней, тяжелым снарядом вылетев вон. Вдогонку несся жуткий грохот рушившихся стен, скрежет и лязг металла и неистовые вопли безнадежно отставшего астровара:
- Братец, я привел его! Разделайся, разделайся с этой дрянью! Убей человека! Со змеем расквитаешься после!..
"Предатель! Подлый предатель! Убью гада!" - ругался про себя Дьяченко. Из пасти он пересел на спину змея. Да, не кто иной, как Ингэл, враг всех живых душ, нежданно-негаданно оказался спасителем человека. Охо-хо, он свободен! Пригнувшись, точно заправский наездник, мертвой хваткой схватившись за короткий чешуйчатый нарост, как за лошадиную холку, он с трудом удерживался на скользкой змеиной спине. Ветер хлестал в лицо, рвал волосы, давил на глаза, наполнял легкие неслыханной мощью - Валька летел!
Были ли у Ингэла крылья? Может, да, может, нет. Какая разница! Ингэл несся по воздуху дай боже! "Во чертова змеюка дает!" - безумная радость и восторг вытеснили страх смерти из Валькиной души. Он ликовал! В эти минуты, насквозь пронзенные оторвой ветром, ему абсолютно было наплевать, на кой черт он понадобился верному слуге Виораха. Наплевать! Потому что он жив! Снова жив! Господи, и где - в самом сердце ада! И медному чудовищу их ни за что не догнать! На-ка выкуси, Оззо!
Они мчались в сторону огненного Звена. С высоты змеиного полета лабиринт казался бутафорским. Рисованным. Как Санкт-Петербург в старой кинокартине "Табачный капитан". Странное сравнение. Да кому какое дело! Когда сидишь верхом на змее, и не такое может прийти в голову! Ух ты, как ветер свищет! Йа-ха-ха! Ну и скорость! Какой идиот назвал Ингэла старым пнем?!
Но и бог-единорог был демон не промах. Не желал отставать. Сволочь, он неуклонно сокращал расстояние!
Ветер бил в лицо с такой силой, что запросто мог скинуть человека со спины одержимого змея. Дьяченко оглянулся лишь однажды. Увидел: танковые гусеницы Оззо молотили воздух покруче вертолетного винта! Возможно, чудовище использовало дополнительные приспособления, обеспечившие ему необходимую подъемную силу и прыть. Кто знает. Обернувшись лишь раз, Валька не разглядел. Но запомнил главное: жуткий металлический оскал на бронированной морде и холодную решимость машины, с которой Оззо спешил убить человека. "Блин, наверное, крылатая ракета убивает с меньшим хладнокровием, - Дьяченко запаниковал. - Будь проклят этот летающий терминатор!"
- Ну-ка, ну-ка, давай же! Жми на газ! - что попало орал Валька на ухо Ингэла, со всей дури бил его пятками в бока. -Нн-но-о, гадюка, добавь оборотов! Иначе нас пустят на фарш!
В ответ Ингэл мычал что-то неразборчивое, пару раз вздрогнул длинным телом, будто проглотил на лету не по размеру крупную добычу. Вздрогнул и даже рыгнул огнем.
- Йес, так ты драконище! Люблю за это! - Валька заорал как резаный. Безумная радость и отвага вновь возвращались к нему. - Куда ж ты бежишь, трусливая тварь?! А ну-ка развернись и покажи этому засранцу! Зажарь его медную харю! Черт!..
Новая порция огня пронеслась, зловеще шипя, в полуметре от Валькиной головы.
- Черт, ты совсем спятил! Чем ты там стреляешь?! Задницей что ли?!
Дьяченко пришел в ярость! Еще чуть-чуть, и этот дурак змей спалил бы ему башку. Человек обернулся в другой раз и... и едва успел пригнуться. Очередной огненный заряд, выпущенный Оззо, был близок к цели.
- Так это ты... демон... меня... чуть не...- от неожиданности Дьяченко выпустил из рук спасительный нарост на спине змея - ветер немедленно положил Вальку на лопатки. Несколько мгновений он был на волоске от гибели, чудом удерживаясь пятками за чешуйчатые бока. "Я-я-я, умирать, так с музыкой!" Таки изловчился - надулся, напрягся, изогнулся упрямой дугой - и вновь оседлал ретивого змея. "Я-я-я, шиш ты меня получишь!!" Припал, словно к конской гриве, к чешуйчатому гребню, крепче обхватил ногами сильное тело змея - в тот же миг почувствовал резкий укол в левую ногу. "Постой, у меня же есть это. Это! Ну, ублюдок, держись!" Внизу, наверное, в полукилометре от них, начинался золотой Звен. Полки спасателей душ выстроились на его берегу. Заметили ли они летящего к ним змея? "Я-я-я, ребята, это я-я!!" Не отводя взгляда от огненной реки, Дьяченко выхватил из ножен позабытый было меч и, быстро обернувшись, метнул его в Оззо. "А-а-а-о-о!!" Ветер ворвался вначале в глотку, затем в легкие, раздирая и холя нежные ткани. Бац! Беспомощно бряцнул клинок о броню демона и отлетел. Но, кажется, не совсем напрасно Валька кинул в чудовище меч - не напрасно! Рикошетом меч угодил в одну из гусениц и встал в ней колом. В ту же секунду бег гусеницы застопорился, Оззо, как подбитый танк, а вернее вертолет, завертелся вокруг своей оси.
- Ингэл, я сделал его, сделал!!
Но уже спустя минуту-другую бронзовый бог выправил ситуацию и с новым рвением бросился догонять. Залп за залпом он принялся методично обстреливать беглецов. Залп за залпом, немного отставая от монстра в скорострельности, как нарочно промазывая, по Оззо открыли огонь снизу. "Черти, они так могут и в нас всадить!" Дьяченко точно накаркал - Ингэл начал резко снижаться. "Идиоты, все-таки попали!!" Змей уже не снижался, а падал. Со страху человек, казалось, вот-вот прорастет в его спину. Он не знал, поспевает ли за ними упрямый демон. Он вообще ничего не знал. Он не знать хотел, а жить! Очень! "О-о-о!!" Ветер по привычке ворвался в легкие, уже не холя, а только раздирая огрубевшие ткани. Жи-и-ить!! Земля была близко, очень близко! Заметив их, торопливо разбегались в стороны спасатели душ - в панике разбегались или спеша освободить им место для посадки. Земля - вот она! Дьяченко, мысленно перекрестившись, зажмурил горящие от ветра глаза... Мягкий толчок. Тишина. Потом оглушительный рев, сродни лихому русскому "ура". Армия приветствовала своего героя.
- Вал, родной, единственный мой, нельзя медлить!
Амелиска так быстро оказалась рядом с ним, будто затаилась где-то поблизости. Поджидала его все это бесконечное время, отсчитывающее не мгновения, а капли алой жидкости. Но почему "будто"? Память об Амелиске, подобно единственному дитяти, он заботливо носил в одном из уголков своего сердца. Он с ней никогда не расставался - с любимой своей...
- Вал, очнись! Что с тобой, Вал?! - Амелиска орала на него, безутешно рыдая. Рыдая, орала... "Господи, да что с ней?" - недоумевал Дьяченко и не находил ответа. Не находил сил пошевелить рукой.
- Вал, пошевеливайся, черт бы тебя побрал!!
- Чего ты кричишь? Ведь я вернулся.
Амелиска устремила на него безмерно счастливый взор: боже, Вал наконец пришел в себя, наконец-то сознание вернулось к нему!
- Оззо, Вал! Демон над нами!!
Оззо! Монстр жив! Как он про него позабыл?!
- Что мне делать, Амелиска?! Я на все готов!
- Прости, любимый! - девушка кинулась ему на грудь, осыпая быстрыми, жадными поцелуями. Войско, будто по команде, потупило взор. Среди спасателей, Валька знал, было много достойных ребят.
- Поцелуй ее, Вал, - попросила-крикнула фэзира-оракул, и седьмой глаз ее засветился знакомым теплым огнем. Дьяченко нежно привлек к себе девушку, обнял ее и по-отцовски поцеловал в лоб.
- Ну что ты, родная?
- Вал... Прощай, Вал, и... и... Не медли, Вал, покончи с ним, Вал, спаси души, Вал!!
А-а-а! Черт! Дьяченко, оттолкнув Амелиску, поцарапался о ее рога, сломя голову бросился к берегу. Целясь в точку, быстро увеличивающийся в размерах предмет, очертаниями схожий на лодку. Так и есть - лодка! Блин, до нее метра два огнедышащей лавы. Как допрыгнуть? Допрыгнуть!! Валька зайцем сиганул, плашмя упал на дно лодки, расквасил нос. Фигня! Главное - он в лодке! Теперь грести, грести, грести, чтобы поскорей увести за собой монстра. Подальше туда, где хозяйничает один лишь адский огонь. Нет! Наоборот - живой первородный огонь! А значит, от Бога.
Однако Оззо и не думал преследовать человека. Виток за витком он кружил над полками спасателей, поливая огнем, сбрасывая на их головы что-то вроде бомб. Землю рвало, подбрасывало, выворачивало наизнанку - комья земли, осколки камней, ошметки плоти летели в стороны. "Ну, подлюка, я заставлю тебя обратить на меня внимание. Получай, фашист, гранату!" Дьяченко выхватил бронзового единорога и, не медля, утопил его рог в плазменной волне. В тот же миг эхом донесся ужасный рев Оззо - эхом на ожог, полученный сувенирным двойником. Раненый демон угрожал! Раненый демон кинулся вдогонку. Неистовствуя, металлической громадиной упал с искусственных небес - тех самых, что скрывались под сводами Юфилодора. Фонтанчики огненных брызг взметнулись один за другим вдоль невидимой линии, словно кто-то швырнул жменю крупных семян. "Ага, ты хочешь меня подстрелить? Тогда поспеши, пока я не поджарил твои медные кишки!"
- Мастер - соперник безнадежный.
- Я предпочитаю молчать, но рок велит высказаться.
- А я бы хотел выйти наружу. Там горы зла! Кому-то же нужно их разгребать.
- Это дело рук Мастера. Зло по недосмотру Создателя.
- У Создателя нет любимой дочки. У Создателя отмирает душа без женской ласки!
- Создатель слеп, он не видит уродцев, которых плодит Мастер. Они оба в отчаянии!
- Нет, они даже не пресыщены.
- У них другие интересы.
- Нас нужно искать на пыльной полке.
- Лучше найти выход к юному дьяволу, чем затеряться в кунсткамере бога...
Наконец увидел их лица. Положительно умные. В меру озабоченные, в меру порочные. На его глазах проделывали разные чудеса. На языке вертелось: "Астровары не шарлатаны, астровары придумали их". На его глазах проникали друг в друга, выходя наружу между лопатками, из правого плеча, из пупка и в паху. Обменивались телами, по-приятельски похлопывая друг друга по плечу.
Сначала стремительно старели - с шоу, музыкой, громкими стихами, заводными, не воспроизводимыми на человеческий лад песнями, с коралловыми масками, с обнаженными грудями, из сосков которых струился благовонный дым. Достигали порога смерти, счастливо чихали - и начинали в обратную сторону жить. Стремительно молодели, успевая все вспомнить и насладиться прожитыми мгновениями.
Затем по очереди усыпляли друг друга. Превращали лики друзей в полированное серебро. Гладкое, как зеркало. Гляделись в лики друзей, как в зеркала... И отчего-то видели одного Дьяченко. Но в отражениях он был не такой, каким себя представлял. Он был астроваром. Из его плеча вырастала прекрасная девушка. Иногда в зеркалах проскальзывал Оззо. Не бог-монстр, а величавый конь-единорог. На его спине восседала знакомая девушка, выросшая из плеча Дьяченко.
Без джостика и мышки человек необратимо сходил с ума.
Вот астровар коснулся лба соседа, и тот в мгновение ока превратился в вязкую бурую массу. Подобную мокрой глине. Скинув камзол, астровар взялся ваять. Лепил страстно, не соблюдая пропорций, подчиняясь прихотям ветра на площади и собственному безумию. Сырое творенье уже захватывало воображение, уже влекло, уже влюбляло в себя... Пигмалион вызывал на дуэль каждого, кто оказывался рядом. Бился с ним в кровь, но не убивал. Подводил к творению и на глазах неудачливого соперника похотливо гладил глиняную любовь, совокуплялся, а когда кончал, творение вновь обретало обличье соседа. Как ни в чем не бывало тот сообщал некую истину. Пигмалион ее тут же забывал или проматывал, как проматывают отцовское наследство. Или пропивал, выхватив из рук бродячей нищенки кувшин ледяного вина. Утолив жажду и требовательный рок, какое-то время бесцельно бродил по площади. Как сомнамбула, не видя никого перед собой, не вслушиваясь в чужие истины, готовясь отдаться новому приступу созидания...
Один такой Пигмалион, насильно отлученный от своей мнимой любви, привел Дьяченко к Эрза. На вытянутой вперед руке астровара сидела тень голубя. Еще с десяток теней внизу жадно подбирали крошки.
- Твоя душа еще трепещет? - не глядя на человека, обратился к нему карлик.
- Мне холодно, - стыдясь своей слабости, признался Валька.
- Ты слишком торопишься, человече. Ведь ты не прошел и половины пути.
- Я в пути? - изумился Дьяченко. От такого открытия его бросило в пот. Астровар увлеченно продолжал кормить тени птиц. Но вот, подкинув одну из теней в небо над площадью, все так же молча подвел человека к астровару. Тот неподвижно лежал на брусчатке. Эрза небрежно перевернул ногой незнакомца на спину. Им... ею оказалась юная девушка с грудью такой неописуемой красоты, что ее могла захотеть даже родная сестра. Надавив крючковатыми пальцами на плечо Дьяченко, Эрза заставил его посмотреть в твердый сосок. Когда сосок впился в правый глаз человека, будто проткнул его насквозь, Валька увидел новый город.
Город находился высоко в горах. Ни деревца, ни травинки - лишь отборная брань. Город пытались взять штурмом враги. Осыпали его стены, точно отравленным просом, тучей стрел. Били из камнебойных машин. Посылали на смерть птиц и людей, засыпав в их глотки порох, раздав им в руки по зажженному фитилю... Все было напрасно. Город астроваров был уже мертв. Но смерть, сомкнувшая плотное кольцо на зубцах крепостных стен, была неприступна.
У одной из башен - с алым родимым пятном на стене - терпеливо поджидал Эрза. Наконец, увидев, что на него смотрит Дьяченко, он резким движением изменил направление Валькиного взгляда.
- Погляди сюда, - приказал Эрза и наклонил его голову к голове мертвого астровара - единственного в городе астровара-воина. И снова человек повиновался. Он приник к остекленевшему глазу мертвеца, око вдруг покрылось пузырьками, кипение усилилось, обожгло правый глаз Дьяченко, и только тогда он смог увидеть третий мир астроваров.
- Я вижу мир, подобный лабиринту Виораха, - безотчетно чему-то радуясь, доложил человек.
- Нет, скорее, ваши миры можно уподобить моим органам, конечностям, различным жизненно важным системам.
- Например, почкам?
- Ни в коей мере! Почки - это возмутительно! Я вообще настаиваю на том, что ты не имеешь права сравнивать внешние миры и внутренний порядок астроваров! Это привилегия...
Дьяченко не услышал последних слов карлика. Внезапный порыв ветра, ворвавшийся на крепостную стену, унес их в горы. На мертвой башне пробили часы. Кольцо смерти лопнуло, и в город с четырех сторон хлынули войска ворога. Но это случилось тогда, когда человек был далеко отсюда. Его взгляд по-прежнему опережал смерть.
...Они стояли посреди зеленого поля, над которым опрокинулось маленькое голубое озеро. С тростником, росшим сверху вниз, касавшимся макушки Дьяченко. С утками, несшими пестрые яйца на макушке Дьяченко. С цикадами, затеявшими безобидный спор на макушке Дьяченко.
Проведя рукой по волосам, вспугнув уток, цикад, скинув прочь пестрые яйца, Валька огляделся. Слева, подминая короткую, как трехдневная щетина, траву, пасся единорог. Вид его был спокоен и полон достоинства. Оззо водил рогом по опрокинутому озеру, накалывал на рог красных рыб, а копытами топтал свои и чужие страхи. Глядя на единорога, Валька впервые за долгое время вдохнул полной грудью.
Наконец Эрза решил открыть карты.
- Я мог бы заставить тебя видеть меня бесконечно. До конца твоих куцых дней. Рано или поздно ты смирился бы, человече, и признал бы мой порядок за свою единственную, раз и навсегда устоявшуюся реальность. Или за прихотливую вереницу выпавших на твою долю дней и ночей. Я еще не решил, как бы я поступил с тобой. Но сейчас это не важно. Ведь тебе уготована миссия. Мне наплевать, справишься ты с ней или нет. Но я не должен впредь мешать тебе. Хотя, допускаю, другой астровар, окажись на моем месте, возможно, убил бы тебя. Знаешь почему?.. Потому что ты хочешь прикончить моего непутевого братца!
- Разве? - почти равнодушно возразил Дьяченко, прислушиваясь к голосу воды над головой.
- Вот именно! - распалялся все сильней астровар. - Разве ты не хочешь убить бога Оззо?!
- Оззо?! Но при чем тут ты?! - еще не понимая, к чему клонит Эрза, воскликнул Дьяченко.
- Я его предтеча.
- Кто?!
- Я родился перед Оззо. В том же лукре, который ты, человече, обыскивал, как ищейка, как вор. Я на краткий миг опередил бога. Все астровары поступают так: рождаются раньше своих богов. И я не исключение... За это я вобрал всю его грязь! Его родовую злость и ненависть! И широту натуры тоже вобрал. Ничего не оставил. Ха-ха-ха, ты лазил в том колодце, как червь, ты можешь подтвердить: там не осталось ничего, кроме шлака и мусора. Я не оставил Оззо ничего лишнего. Ведь у бога и быть не может ничего лишнего! Непозволительная роскошь носиться, как с писаной торбой, с напрасными переживаниями, сочувствиями и надеждами. Моему богу не чуждо только то, что моей волей оставлено ему!
- Так это ты породил монстра?! - Валька с трудом сдерживал себя, кровь в его жилах гудела, как ток в высоковольтных проводах. Но Эрза одним строгим взором остудил его пыл.
- Я предтеча. Я явил тебе истину, которую ты заслужил. И которую тебе придется либо принять, либо уничтожить.
- Но послушай, прежде чем я решусь на этот последний бой...
Но Эрза слушать не стал. Отрицательно мотнув головой, незаметно выхватил из-под полы продолговатый тонкий предмет и, не целясь, метнул в Оззо. Единорог, не издав ни единого звука, свалился замертво. Падая, он пропахал рогом по густому тростнику - несколько сырых склизких комьев упало Дьяченко на голову и за шиворот. Отряхнувшись, Валька поднялся на носочки и, дотянувшись до небесного озера, вырвал один молодой стебель. В лунку внезапно заглянуло солнце.
- Напрасно. Тебе все равно не унести этот тростник, иначе... Я не смогу повернуть твою судьбу вспять, если ты не освободишься от впечатлений и опыта, которые ты получил, наблюдая миры астроваров. Хм, иногда опыт играет с нами злую шутку. Иногда он подобен гарпуну, который невозможно извлечь из жертвы, предварительно не расчленив ее тело.
Сказав так, карлик уперся тяжелым башмаком в живот единорога и выдернул дротик.
- А теперь посмотри ему в левый глаз! - приказал Эрза. Дьяченко повиновался. Послушно прижал правый глаз к левому оку мертвого единорога. Он проделал это с той же торопливой жертвенностью, с какой иной отчаявшийся приставляет к виску дуло пистолета. Валька заглянул - и не нашел силы отпрянуть. Он увидел... себя. Анфас. С открытым беззвучным ртом - распахнутым не то для крика, не то для мольбы.
- Что все это значит?! - не отрывая глаза, закричал Дьяченко. Миры астроваров иссякли? Или тебе наскучило крутить мне свой фарс?
- И не то и не другое, человече, - голос Эрза прозвучал высоко и невнятно, заглушаемый шелестом тростника. - Ведь ты же хотел о чем-то спросить меня?
- Но стоило ли ради этого убивать Оззо?
- Не отвлекайся, спрашивай.
- Собственно, это мелочи. Ничего особенного. Мнимые страхи. Мания преследования. Словно я бегу от кого-то... Сдается мне, все эти миры неслучайны. Бесконечные погружения в них, бессмысленные метания, блуждания - и снова бегство. Опять новый мир без единого шанса найти дорогу обратно.
- Считай, что ты дошел до критической точки. Сел на дно. Хуже дно опрокинулось над твоей головой. А это значит: тебе некуда больше бежать!.. От кого ты бежишь, я не знаю. И гадать не стану. Ты - бежишь. Вернее, бежал. С этого момента, человече, ты займешься своим возвращением. Возможно, ты вернешься к тому, что все это время заставляло тебя бежать.
*27*
Дьяченко сломя голову бежал к смотровой площадке. Он возвращался к началу лабиринта, к тому месту, где когда-то дьявол сотворил себе палача. Небывалая злость проснулась в человеке, она застлала ему глаза, сделала бесчувственным тело. Он то и дело натыкался на острые углы, штыри, осколки, хрустевшие под ногами тысячами голодных челюстей. Кровь вперемешку с потом и слезами катилась по его растерзанному лицу. Но чем злей и решительней становился человек, тем с большей жестокостью обращался с ним лабиринт. Лабиринт! Он словно восстал против человека, превратился в сплошную непреодолимую баррикаду: за каждым углом, за каждым вторым поворотом поджидал обломок-палач, осколок-палач, колодец-могила...
Эрза не прекращал задирать Дьяченко: "Что ты ползешь, как сонный грешник? А ну-ка давай поживей, человече! Копуши и трусы - добыча для демонов!" Сам он едва поспевал за семимильными Валькиными шагами. При этом астровар демонстрировал чудеса. Наверное, мало кто, обладая таким же ростом и маленькими криволапыми ножками, мог бы повторить его бег - с той же прытью, по столь же пересеченной и кишащей угрозами местности. "Ну что ты плетешься? Давай, давай добавь страсти к своей холодеющей душе! Поперчи ее чертовой ненавистью! Запеки с черным гневом!"
Когда карлик наконец выбился из сил, когда язык его, без устали моловший проклятия и заклинания в адрес человека, теперь волочился не быстрей разбитых в кровь ног, когда Дьяченко подхватил его на руки - даже тогда красномордый брюзга нашел в себе наглости поучать Вальку:
- Давай, давай! Не смей останавливаться! Только вперед! В аду не терпят пораженцев! Да их нигде не терпят! Быстрей, человече! Нам нужно опередить бронзового Оззо! Если мы не успеем, эта чертова машина разорвет на куски старого Ингэла! А если вдобавок чудовище проглотит хотя бы один плод с дерева мудрости - нам конец! Тогда Оззо всесилен! Тогда никто не сможет противостоять его злу! Все станут его рабами!
- Виорах говорил, - хрипел натруженно легкими Дьяченко, - Виорах говорил, что монстр не устоит перед сувениром!
- Чепуха! Глупости, тьфу! - плевался с Валькиного плеча астровар. - Как можно с помощью игрушки одолеть чудовище?!
- Так как же я с ним совладаю?! Отвечай!! Отвечай, черт тебя подери, иначе я вырву у тебя, как у поганой жабы, твои кривые лапки!
Но карлик, как нарочно, с ответом не спешил. "Заткнулся, сволочь", - Валька в сердцах ущипнул его, но калечить не стал. Наоборот, неожиданно оказал ему прямо-таки трогательную помощь - подсадил как можно выше, заботливо подтолкнул под зад - и Эрза, точно обезьянка, цепляясь за щели и выбоины в стене, ловко вскарабкался на остатки смотровой площадки. Пыхтя и чертыхаясь, следом полез Дьяченко. Наверху поодиночке и целыми грудами продолжало лежать с полсотни мертвых хлопов. Странное дело, трупы здесь не разлагались и не смердели. "Ад. Здесь не должно быть смерти, а они мертвы. Я сам видел, как приходит смерть, сам убивал. Господи, что все это значит?" Дьяченко тяжело вздохнул. Потом тихонько, чтобы не слышал страшненький Эрза, взмолился: "Боже, помоги мне! Каюсь, я был слаб. Но сейчас... сейчас мне так нужна Твоя сила и мудрость!.."
- Что ты там бормочешь? - астровар оглянулся, зыркнул подозрительно на запыхавшегося Вальку. - Сколько раз тебе повторять: не останавливайся! Скоро ты увидишь битву титанов! Ха-ха-ха! И гибель одного из них!
Словно спасаясь бегством от обезумевшего маньяка, Дьяченко ворвался на лестницу, взлетел на дюжину-другую ступеней - лестница, круто завиваясь, поднималась к анфиладам Юфилодора. Валька невольно замедлил бег где-то здесь совсем недавно лицедействовал раненый дьявол, поучая человека, как справиться со своим соперником... Лишь на миг сдержал бег и снова понесся вверх, прыгая через ступени, как через годы и страхи свои.
Астровар, нахохлившись и продолжая ворчать, попугаем сидел на левом плече человека. А тот и без понуканий злобного карлика ракетой летел из лабиринта. В глазах рябило от нескончаемых ступеней, змеились, скручиваясь в бесконечную спираль, перила. Случайно схватившись за них, Дьяченко тотчас отдернул руку: перила были охвачены мелкой обжигающей дрожью, будто по ним пропустили электрический ток. "Ох, ни хрена себе!" - Валька охнул - да тут же забыл. Им овладело такое сильное душевное напряжение, что не страшен был никакой ток, никакой рок злосчастный.
Перепрыгивая через две, а то и три ступени, Дьяченко взбежал, наверное, еще ступеней на триста, как вдруг... Как вдруг в лицо ему ударила шумная тугая струя холодного воздуха, будто кто-то направил на него шланг со сжатым воздухом. Растерявшись, Дьяченко встал как вкопанный.
- Что это?! Что мне делать, Эрза?! - попытался перекричать шум Валька.
- Что это? И ты еще спрашиваешь? А-ха-ха! Наконец-то! Наконец это свершилось! Мой братец здесь! Тебе конец, человече! - в первый момент показалось, что у астровара поехала крыша. - Ну хочешь, хочешь, позабавься со свои игрушечным Оззо! Напоследок позабавься с ним!
- Что ты несешь, мерзкий карлик?!
- Давай, не медли! - науськивал Эрза. - Согни игрушке рог! Ну же!
- А черт с тобой!
Плюнув себе под ноги, Валька скрутил сувенирному единорогу голову. Что тут началось! Лестница тотчас вздрогнула от мощного удара сверху Дьяченко едва не свалился со ступенек. Эрза дико захохотал, впившись когтями в Валькино плечо. Ветер остро запах вонючей серой. На голову посыпалась какая-то дрянь: пыль, мусор, липкий пепел. На Валькину щеку внезапно упали капли красно-черной вязкой жидкости. "Кровь!! - человека всего передернуло - не то от омерзения, не то от ужаса, крепко овладевшего им. - Будь проклята такая победа! Нема дурных подставлять задницу первому встречному монстру!"
- Ты что надумал, трусливое отродье?! - словно прочтя его мысли, завопил не своим голосом астровар.
- Да пошел ты! Предтеча, мать твою! Кесарю кесарево, а с чудовищем пусть Бог разбирается! Или дьявол! Это их работа - демонов на место ставить, понял?!
- Поздно, человече! Поздно до тебя дошло! Вот он - мой братец!
Дьяченко грубо скинул с плеча неистовствовавшего карлика - тот мешком шмякнулся о каменные ступени. Но и сам человек тут же был повержен. Не успел углядеть, как разверзся свод над головой, как громадные камни обрушились сверху. Но, о чудо, ни один из них не посмел задеть голову человека - все упали на расстоянии вытянутой руки от него. Камнепад был ужасен, но тень, вырвавшаяся из пробоины, оказалась еще страшней. Словно то была ночь, сжавшаяся в комок, обернувшаяся гигантской летучей мышью - словно то было само зло...
Нечто мрачное стрелой метнулось сверху, сбило Дьяченко с ног - он кубарем покатился, считая ребрами ступени. "Вот зараза! Кто ж это мне так врезал?!" То же самое быстрое и черное не дало Вальке сломать шею: больно схватив за шиворот, точно сука своего щенка, подхватило, подняло на два метра вверх, понесло-полетело с ним обратно в сторону лабиринта. Вначале ввинчиваясь в почти вертикальный колодец лестницы, затем, достигнув первых ступеней, тяжелым снарядом вылетев вон. Вдогонку несся жуткий грохот рушившихся стен, скрежет и лязг металла и неистовые вопли безнадежно отставшего астровара:
- Братец, я привел его! Разделайся, разделайся с этой дрянью! Убей человека! Со змеем расквитаешься после!..
"Предатель! Подлый предатель! Убью гада!" - ругался про себя Дьяченко. Из пасти он пересел на спину змея. Да, не кто иной, как Ингэл, враг всех живых душ, нежданно-негаданно оказался спасителем человека. Охо-хо, он свободен! Пригнувшись, точно заправский наездник, мертвой хваткой схватившись за короткий чешуйчатый нарост, как за лошадиную холку, он с трудом удерживался на скользкой змеиной спине. Ветер хлестал в лицо, рвал волосы, давил на глаза, наполнял легкие неслыханной мощью - Валька летел!
Были ли у Ингэла крылья? Может, да, может, нет. Какая разница! Ингэл несся по воздуху дай боже! "Во чертова змеюка дает!" - безумная радость и восторг вытеснили страх смерти из Валькиной души. Он ликовал! В эти минуты, насквозь пронзенные оторвой ветром, ему абсолютно было наплевать, на кой черт он понадобился верному слуге Виораха. Наплевать! Потому что он жив! Снова жив! Господи, и где - в самом сердце ада! И медному чудовищу их ни за что не догнать! На-ка выкуси, Оззо!
Они мчались в сторону огненного Звена. С высоты змеиного полета лабиринт казался бутафорским. Рисованным. Как Санкт-Петербург в старой кинокартине "Табачный капитан". Странное сравнение. Да кому какое дело! Когда сидишь верхом на змее, и не такое может прийти в голову! Ух ты, как ветер свищет! Йа-ха-ха! Ну и скорость! Какой идиот назвал Ингэла старым пнем?!
Но и бог-единорог был демон не промах. Не желал отставать. Сволочь, он неуклонно сокращал расстояние!
Ветер бил в лицо с такой силой, что запросто мог скинуть человека со спины одержимого змея. Дьяченко оглянулся лишь однажды. Увидел: танковые гусеницы Оззо молотили воздух покруче вертолетного винта! Возможно, чудовище использовало дополнительные приспособления, обеспечившие ему необходимую подъемную силу и прыть. Кто знает. Обернувшись лишь раз, Валька не разглядел. Но запомнил главное: жуткий металлический оскал на бронированной морде и холодную решимость машины, с которой Оззо спешил убить человека. "Блин, наверное, крылатая ракета убивает с меньшим хладнокровием, - Дьяченко запаниковал. - Будь проклят этот летающий терминатор!"
- Ну-ка, ну-ка, давай же! Жми на газ! - что попало орал Валька на ухо Ингэла, со всей дури бил его пятками в бока. -Нн-но-о, гадюка, добавь оборотов! Иначе нас пустят на фарш!
В ответ Ингэл мычал что-то неразборчивое, пару раз вздрогнул длинным телом, будто проглотил на лету не по размеру крупную добычу. Вздрогнул и даже рыгнул огнем.
- Йес, так ты драконище! Люблю за это! - Валька заорал как резаный. Безумная радость и отвага вновь возвращались к нему. - Куда ж ты бежишь, трусливая тварь?! А ну-ка развернись и покажи этому засранцу! Зажарь его медную харю! Черт!..
Новая порция огня пронеслась, зловеще шипя, в полуметре от Валькиной головы.
- Черт, ты совсем спятил! Чем ты там стреляешь?! Задницей что ли?!
Дьяченко пришел в ярость! Еще чуть-чуть, и этот дурак змей спалил бы ему башку. Человек обернулся в другой раз и... и едва успел пригнуться. Очередной огненный заряд, выпущенный Оззо, был близок к цели.
- Так это ты... демон... меня... чуть не...- от неожиданности Дьяченко выпустил из рук спасительный нарост на спине змея - ветер немедленно положил Вальку на лопатки. Несколько мгновений он был на волоске от гибели, чудом удерживаясь пятками за чешуйчатые бока. "Я-я-я, умирать, так с музыкой!" Таки изловчился - надулся, напрягся, изогнулся упрямой дугой - и вновь оседлал ретивого змея. "Я-я-я, шиш ты меня получишь!!" Припал, словно к конской гриве, к чешуйчатому гребню, крепче обхватил ногами сильное тело змея - в тот же миг почувствовал резкий укол в левую ногу. "Постой, у меня же есть это. Это! Ну, ублюдок, держись!" Внизу, наверное, в полукилометре от них, начинался золотой Звен. Полки спасателей душ выстроились на его берегу. Заметили ли они летящего к ним змея? "Я-я-я, ребята, это я-я!!" Не отводя взгляда от огненной реки, Дьяченко выхватил из ножен позабытый было меч и, быстро обернувшись, метнул его в Оззо. "А-а-а-о-о!!" Ветер ворвался вначале в глотку, затем в легкие, раздирая и холя нежные ткани. Бац! Беспомощно бряцнул клинок о броню демона и отлетел. Но, кажется, не совсем напрасно Валька кинул в чудовище меч - не напрасно! Рикошетом меч угодил в одну из гусениц и встал в ней колом. В ту же секунду бег гусеницы застопорился, Оззо, как подбитый танк, а вернее вертолет, завертелся вокруг своей оси.
- Ингэл, я сделал его, сделал!!
Но уже спустя минуту-другую бронзовый бог выправил ситуацию и с новым рвением бросился догонять. Залп за залпом он принялся методично обстреливать беглецов. Залп за залпом, немного отставая от монстра в скорострельности, как нарочно промазывая, по Оззо открыли огонь снизу. "Черти, они так могут и в нас всадить!" Дьяченко точно накаркал - Ингэл начал резко снижаться. "Идиоты, все-таки попали!!" Змей уже не снижался, а падал. Со страху человек, казалось, вот-вот прорастет в его спину. Он не знал, поспевает ли за ними упрямый демон. Он вообще ничего не знал. Он не знать хотел, а жить! Очень! "О-о-о!!" Ветер по привычке ворвался в легкие, уже не холя, а только раздирая огрубевшие ткани. Жи-и-ить!! Земля была близко, очень близко! Заметив их, торопливо разбегались в стороны спасатели душ - в панике разбегались или спеша освободить им место для посадки. Земля - вот она! Дьяченко, мысленно перекрестившись, зажмурил горящие от ветра глаза... Мягкий толчок. Тишина. Потом оглушительный рев, сродни лихому русскому "ура". Армия приветствовала своего героя.
- Вал, родной, единственный мой, нельзя медлить!
Амелиска так быстро оказалась рядом с ним, будто затаилась где-то поблизости. Поджидала его все это бесконечное время, отсчитывающее не мгновения, а капли алой жидкости. Но почему "будто"? Память об Амелиске, подобно единственному дитяти, он заботливо носил в одном из уголков своего сердца. Он с ней никогда не расставался - с любимой своей...
- Вал, очнись! Что с тобой, Вал?! - Амелиска орала на него, безутешно рыдая. Рыдая, орала... "Господи, да что с ней?" - недоумевал Дьяченко и не находил ответа. Не находил сил пошевелить рукой.
- Вал, пошевеливайся, черт бы тебя побрал!!
- Чего ты кричишь? Ведь я вернулся.
Амелиска устремила на него безмерно счастливый взор: боже, Вал наконец пришел в себя, наконец-то сознание вернулось к нему!
- Оззо, Вал! Демон над нами!!
Оззо! Монстр жив! Как он про него позабыл?!
- Что мне делать, Амелиска?! Я на все готов!
- Прости, любимый! - девушка кинулась ему на грудь, осыпая быстрыми, жадными поцелуями. Войско, будто по команде, потупило взор. Среди спасателей, Валька знал, было много достойных ребят.
- Поцелуй ее, Вал, - попросила-крикнула фэзира-оракул, и седьмой глаз ее засветился знакомым теплым огнем. Дьяченко нежно привлек к себе девушку, обнял ее и по-отцовски поцеловал в лоб.
- Ну что ты, родная?
- Вал... Прощай, Вал, и... и... Не медли, Вал, покончи с ним, Вал, спаси души, Вал!!
А-а-а! Черт! Дьяченко, оттолкнув Амелиску, поцарапался о ее рога, сломя голову бросился к берегу. Целясь в точку, быстро увеличивающийся в размерах предмет, очертаниями схожий на лодку. Так и есть - лодка! Блин, до нее метра два огнедышащей лавы. Как допрыгнуть? Допрыгнуть!! Валька зайцем сиганул, плашмя упал на дно лодки, расквасил нос. Фигня! Главное - он в лодке! Теперь грести, грести, грести, чтобы поскорей увести за собой монстра. Подальше туда, где хозяйничает один лишь адский огонь. Нет! Наоборот - живой первородный огонь! А значит, от Бога.
Однако Оззо и не думал преследовать человека. Виток за витком он кружил над полками спасателей, поливая огнем, сбрасывая на их головы что-то вроде бомб. Землю рвало, подбрасывало, выворачивало наизнанку - комья земли, осколки камней, ошметки плоти летели в стороны. "Ну, подлюка, я заставлю тебя обратить на меня внимание. Получай, фашист, гранату!" Дьяченко выхватил бронзового единорога и, не медля, утопил его рог в плазменной волне. В тот же миг эхом донесся ужасный рев Оззо - эхом на ожог, полученный сувенирным двойником. Раненый демон угрожал! Раненый демон кинулся вдогонку. Неистовствуя, металлической громадиной упал с искусственных небес - тех самых, что скрывались под сводами Юфилодора. Фонтанчики огненных брызг взметнулись один за другим вдоль невидимой линии, словно кто-то швырнул жменю крупных семян. "Ага, ты хочешь меня подстрелить? Тогда поспеши, пока я не поджарил твои медные кишки!"