Паркер Т. Джефферсон. Час печали

   Волна поднялась в третий раз. Хесс принял удобное положение. Рядом двое ребят тоже собирались прыгнуть, но разошлись, глядя на Тима с уважением и восхищением. Он позволил соленой глыбе докатиться почти до его лица и запрокинуть ноги с ластами ему за голову. Затем неожиданно резким движением Хесс повернулся лицом к берегу и выпрямил спину, поддаваясь напору. Головокружительный рывок! Предел скорости! Внизу виднелись людишки-муравьишки. На песке – полотенца размером с почтовые марки. Вдали – крыши домов. Хесс отдался водной стихии, способной в любой момент поглотить его. Он опустил левую руку ладонью вниз и продолжал планировать. Хесс видел настоящее волшебство в том, что довольно тяжелый мужчина управлял своим телом при помощи одной руки. Вода сопротивлялась, бежала между пальцами, но держала Хесса на поверхности. Он выгнул правое плечо, и вода плеснула ему в лицо. Хесс взглянул на людей на пляже, на мол, на залив, на небо... Вдруг вместо синевы и облаков перед его глазами оказалась бирюзовая бездна. На две-три секунды Хесс ушел глубоко под воду. Балансируя, он продолжал бороться, пока волна полностью не захватила его и не бросила к песчаному дну.
   Минуту спустя Хесс лежал на берегу, окутанный морской пеной. Несколько человек аплодировали ему.
   Тим снял ласты, поднялся и улыбнулся людям. Теперь он знал, что справится со всем, заслужив немного славы и благосклонность самого Бога на небесах.
   Сердце у него сильно билось, а одно легкое и часть другого наполнялись свежим соленым воздухом.

14

   Большой Билл Уэйн расположился в кресле своего фургона.
   Он оглядел похожие один на другой дома, чистые улицы и фонари, светящиеся в сумраке летнего вечера. Оранж, Калифорния. Пристанище бейсбольной команды "Ангелы" и Тихого океана! А также Самое Счастливое Место на Земле!
   И он, Билл Уэйн, пленительный блондин, холостяк и известный любитель прекрасного пола, является сыном Великой Америки!
   Сначала Билл объехал парковку громадного развлекательного комплекса. На его территории расположились двадцать один кинотеатр и уйма ресторанов. Стоянка была большой, открытой и плохо освещенной.
   Поставив автомобиль, Билл шел до комплекса за парочкой симпатичных женщин. Он сладострастно вдыхал аромат их духов и слушал цоканье каблучков по асфальту. Женщины обычно болтали друг с другом и не обращали никакого внимания на своего преследователя. Он вставал за ними в очередь и придвигался все ближе и ближе.
   Когда Билл заговорил с девушками о кино, у него задрожали колени, а в горле пересохло от волнения. Темно-карие глаза одной из них сияли, как горячие угольки. Беседа текла непринужденно, пока кареглазая не отмочила какую-то шутку, которую Билл не расслышал. Подружки весело рассмеялись и повернулись к нему спиной.
   Именно это Билл больше всего ненавидел в женщинах! Его бесили ветреность и непостоянство. В нем заклокотала злоба. Он знал, что так и произойдет: подобные истории случались с ним постоянно. Сердце замирало, мышцы напрягались для рывка, а на лице появлялась ехидная улыбка.
   Билл направился к людному бару под названием "Мокрый Джо". Реклама сообщала, что это точная копия любимого питейного заведения Эрнеста Хемингуэя.
   Уэйн медленно шел мимо барной стойки, держа руки за спиной и склонив голову набок. Он вполне мог произвести впечатление задумчивого, серьезного мужчины. В зеркале, висящем на противоположной стене, Билл с восхищением разглядывал свое длинное пальто, золотистые волосы и густые усы.
   Он, несомненно, смотрел и на лица женщин. Их глаза бросали ему вызов. Билл изучал фотографии писателя, украшавшие помещение бара. На многих из них Хемингуэй находился в окружении приятных дам. Интересно, думал Билл, если он сам напишет книгу, поможет ли это ему наладить отношения с противоположным полом?
   Однако писателям необходима совесть, без которой не напишешь хорошего романа. А у Билла совести не было. Он не всегда понимал, хорошие поступки совершает или дурные. Ему говорили об этом всю его жизнь. Бессовестный!
   Билла с детства учили, что именно нужно чувствовать. Он прекрасно усвоил урок. Родители и учителя, священники и копы, врачи и судьи, кино и телевидение – все они диктовали свои правила. Но если человек по-настоящему не ощущает того, что от него ждут? Так, некоторые люди, например, рождаются без какого-то внутреннего органа. Единственный выход – притворяться нормальным. Иногда Биллу не удавалось убедительно изобразить ту или иную эмоцию, но он старался.
   Через пару минут Билл уже прижимал официантку к одному из столиков и задавал ей невинные вопросы об Эрнесте Хемингуэе. Но паршивка ускользнула от него, исчезнув за дверью с надписью "Посторонним вход воспрещен". Вскоре оттуда появился накачанный молодой человек и недвусмысленно посмотрел на Билла.
   Уэйн пулей вылетел из бара. Он представил, как всаживает пулю прямо в сердце этому придурку. Вот он удивится! И от ужаса глаза его завращаются, как маслины в банке.

* * *

   С облегчением вздохнув, Билл решил окунуться в более привычную для него атмосферу. Лучшая охота бывает в супермаркетах, где женщины безбоязненно прогуливаются в одиночестве и, привлеченные яркими товарами, не видят больше ничего вокруг. К тому же там всегда людно, что позволяет оставаться незамеченным.
   В автомобиле уже ждали своего часа инструменты, простыня, "Ящик Пандоры", три сумочки и гордость Билла – небольшие сани, тщательно спрятанные в два железных футляра. Он часто размышлял о том, что подумает полицейский, если найдет его вещи. Только ни один коп не станет ни с того ни с сего осматривать фургон, а Билл не даст повода для обыска. Если остановят для обычной проверки, Билла в очередной раз выручит поддельное удостоверение, выполненное одним умельцем из Малого Сайгона.
   Спасибо, Боже, за Билль о правах человека! Без него сани Билла обязательно вызвали бы подозрение у правоохранительных органов. Как говорилось в рекламе, товар "Оленьи салазки" предназначался для того, чтобы "уберечь ваше трофейное мясо от повреждений и сохранить его первоначальную чистоту". Дамские сумочки просто уничтожили бы Билла. А как отреагировали бы копы на "Ящик Пандоры"! Это приспособление было единственным в своем роде и, несомненно, шокировало бы недалекого полицейского. Пришлось бы разъяснять ему, что к чему.
   Уэйн вспомнил: пора бы навестить мастера, изготовившего ящик. Он давно нуждается в починке, видимо, села батарейка или испортился механизм. К счастью, в последнее время Билл обходился и без него. Но изобретателю уникального предмета стоило бы позаботиться о его исправности.
   Билл ехал по ночной дороге, вдыхая еще не остывший душный воздух. Он направлялся к недавно отремонтированному торговому комплексу под названием "Центральный". Билл повертелся на парковке, пытаясь понять, правильный ли сделал выбор. Вообще "Центральный" очень нравился Биллу, так как был относительно небольшим и уютным для магазинного комплекса такого масштаба. Для безопасности Биллу следовало бы оставить свой фургон в отдалении от супермаркета, на заброшенной стройке. Это место он открыл несколько месяцев назад и тщательно изучил. Там Билл мог снова сменить автомобиль на фургон.
   Но в этот вечер Билл не был настроен охотиться. Нет, не сегодня. Сейчас он только приглядится, подготовится, выберет, вдохновится... Ночь разведки!
   У входа Билл приметил обворожительную особу, но ее шорты и обычная спортивная футболка моментально разочаровали его. Почему в разгар лета женщины опускаются до такой безвкусицы? Трудно найти хотя бы одну, одетую стильно, модно и женственно.
   С другой стороны, в жару многие собирают волосы сзади. У Билла такая прическа прочно ассоциировалась с хорошими манерами, высоким социальным статусом, образованностью, развитым интеллектом и... скрытой плотской распущенностью. По его мнению, подобные женщины обладали неуемным сексуальным аппетитом.
   Но у примеченной им дамы волосы были распущены. К тому же она была в отвратительных сандалиях на плоской подошве и даже не закатала рукава футболки, чтобы обнажить лакомый верх руки.
   Мусор, не стоит внимания. Банальна, как воробей, и так же неинтересна.
   Блондинка в красном платье и красных туфлях. Нет, слишком дряблая.
   Долговязая негритянка? Слишком юная.
   Шикарная женщина из Центральной Америки, смуглая, как зернышко кофе. Но что ей сказать?
   Нечто коренастое и невзрачное. Канцелярская крыса с подпрыгивающей походкой и лягушачьим лицом. Простите, мэм, нам явно не по пути.
   И вдруг появилась приличная кандидатура. Она садилась в старенький седан. Билл поставил фургон рядом и чуть заехал на ее парковочное место, будто претендуя на него. У женщины были вьющиеся темные волосы, высокий лоб и стройные ноги. Билла сразу привлекла ее одежда: средней длины юбка, туфли на высоком каблуке и насыщенно-пурпурного цвета блузка без рукавов. Барышня прекрасно знала, что у нее красивые руки. Билл на секунду представил себе ее фото на правах и написанные сбоку данные. Водительское удостоверение дает исчерпывающую информацию о владелице. В этой маленькой пластиковой карточке больше правды, чем раскроет вам женщина за всю жизнь.
   Билл опустил стекло, чтобы позволить жертве по достоинству оценить красоту охотника. Он окликнул ее, она обернулась и улыбнулась в ответ. Милые зубки!
   Она включила заднюю передачу и нажала на газ. Большой Билл внимательно смотрел на заднее сиденье за креслом водителя. Женщина попыталась вырулить машину, но Билл встал поперек хода. Он улыбался, и холодная злоба уже охватывала его.
   Выбранная жертва открыла окно.
   – Спасибо, что подождали, – сказала она.
   – Пожалуйста, мэм.
   – Только теперь вы загораживаете мне дорогу.
   – Просто подумал, не хотите ли выпить чего-нибудь?
   Красавица продолжала улыбаться. Билл не верил своему счастью. По правде говоря, он не верил, зная изменчивость женщин. Вот сейчас она внимательно рассматривает его, принимая сложное решение быстрее любого компьютера. Операция занимает секунду: оценить внешность, положительные и отрицательные стороны потенциального ухажера. Что перевесит – возможная опасность или удовольствие от общения с ним?
   – Слушай, – отозвалась она, – я тут работаю, в ювелирном магазине. Приходи как-нибудь вечерком, может, глотнем кофе. Кстати, я Ронни.
   – А меня зовут Билл.
   – Клево! Приятно было познакомиться.
   – Счастливо, Ронни.
   Уэйн кивнул, стараясь походить на героя вестерна, потом отогнан фургон и пропустил Ронни.
   Через минуту он уже записывал номер ее машины, на случай если она все же не работает в ювелирном. Билл не имел ничего против поисков и расследований. Это составляло часть его охоты. И ничто на свете не бесило его так, как ложь женщины, которой он доверял.
   Парковка весьма удачно выходила на главные двери комплекса, а место, занятое Биллом, оказалось превосходным наблюдательным пунктом. Он выключил мотор и приготовился. Машина Ронни скрылась из виду. Одна из фар у нее была разбита. Какая улыбка у этой девушки! Билл почувствовал напряжение чуть ниже пояса.
   Перед ним продефилировали девочки-тинейджеры, абсолютно не заинтересовавшие Билла. Все-таки он зрелый мужчина с соответствующими вкусами. Хотя, возможно, одна из девочек-подростков когда-нибудь превратится в женщину, способную ему понравиться. Билл предался заветной мечте: вот он мчится в быстрой машине с парой подружек на заднем сиденье, и их волосы развеваются на ветру. А третья – рядом с ним, и ее рука лежит у него на ширинке. Приемник орет, разнося по округе слова песни Брюса Спрингстина о парне, желавшем сесть на электрический стул со своей девчонкой на коленях. Вперед! В Лас-Вегас! Девяносто миль в час, а рядом – девятимиллиметровый ствол. Да что вы говорите, офицер?! Пиф-паф, офицер!
   Как приятно воображать все это. И вместе с тем бессмысленно. Билл не был игроком, не стремился в Вегас и не собирался заканчивать свою жизнь в руках полиции. Он вообще не признавал мученичества в любом его проявлении, не видел в нем шика и блеска.
   Билл Уэйн повернулся на кресле, встал, прошел в глубь фургона, надел свежие латексные перчатки и достал сумочки, держа их за ремешки. Затем припрятал их за сиденьем.
   Он завел машину и выехал с парковки. Билл направился вдоль бульвара, по которому умчалась Ронни. Она наверняка наврала ему, хитрая ведьма! Билл приближался к своему дому, к своей святыне.
   Он снова взялся за сумочки. Каждая пахла по-особому. Вдыхая их аромат, Билл испытывал почти неземное наслаждение. С первыми тремя женщинами все вышло не так: Билл не сделал то, что планировал. Поэтому он и сохранил на память эти милые предметы, принадлежавшие тем, кого он сильно любил.
   Билл нажат на кнопку радио. Как бы он поступил, если бы мог все на свете?
   Билл призадумался. Для начала надо бы развить эту самую совесть. С ней проще отличить добро от зла. А значит, появится шанс взять лучшее, выбрать то, что ближе сердцу.
   Во-вторых, получить работу в "Сэддлбэк". Там прилично платят и ты целый день находишься в пропахшем сеном и кожей помещении, в окружении обуви, шляп, плащей и ремней. Или пойти в оружейники, которые участвуют в костюмированной акции в "Нотт Берри фарм", и любоваться барышнями в чепчиках.
   Большой Билл вспомнил о том, как впервые увидел дом (точнее, уже бывший дом) Джона Уэйна, его далекого предка. Здание находилось за холмами, на островке ньюпортской гавани. Билл мог часами глядеть на него, и делал это множество раз. Затем он оживил в памяти тот вечер, когда ужинал на судне "Дикий гусь", принадлежавшем некогда герцогу. Ужин обошелся ему в 50 долларов, но Билл не жалел об этом. Он с восхищением вспоминал огромную деревянную стойку, за которой пил и играл Джон Уэйн. А неподалеку располагалась просторная каюта капитана и маленькие – для детей. Стоя на борту этого плывущего корабля, Билл чувствовал себя в самом сердце американского Запада.
   Теперь Запад остался лишь в предместьях, но Билла это не огорчало. Именно в провинции находишь умиротворение и спокойствие, пусть и иллюзорное.
   Билл переключил передачу и подумал о старом копе, которому велено поймать Похитителя Сумочек. Хесс, кажется? Сегодня утром его фото появилось в газетах. Похож на шерифа с Дикого Запада, такое же лицо и холодный цепкий взгляд. Однозначно человек с совестью.
   Но главной в расследовании была женщина. Она писала в статье, что это большая честь – работать с таким опытным следователем. Судя по снимку, она вдвое моложе своего напарника. Билл испытал истинное удовольствие от пришедшей в голову мысли: старый пень и свеженькая молодая бабенка пытаются поймать криминального гения.
   Надо подкинуть им пищу для размышлений. Билл залез в карман, достал оттуда сложенный газетный листок и положил его в черно-коричневую сумочку – свой первый трофей.
   Поправив зеркало заднего вида, он взял все три сумочки и высунул в окно. Ветер вырвал их из его вытянутой руки. Билл наблюдал за тем, как они бьются об асфальт, отскакивая, словно живые.

15

   – Мы получили кое-что из Калифорнийского идентификационного центра, Хесс! – Мерси Рэйборн едва сдерживала радость. – Вы с доктором откопали замечательную вещь! Параметры установили. – Мерси была в восторге от новости. – Парня зовут Ли ла Лонд. Вор и отъявленная сволочь из округа Риверсайд. Живет в Эльсиноре, как раз по шоссе Ортега. Я сообщу, что мы едем туда. Через полчаса заскочу за тобой.
   В ответ она услышала лишь звук включающейся лампы и тяжелое дыхание старика. Мерси посмотрела на часы у кровати – 4.56 утра.
   – Взять подмогу? – спокойно спросил разбуженный Хесс.
   – Нет, говнюк на условном сроке. Наше право делать с ним все, что захотим. Не волнуйся!
   Мерси подумала, что успокаивает старшего следователя, и сразу же напомнила себе о его второстепенной роли в расследовании. Он больше не главный. Она почувствовала себя всемогущей. Адреналин гулял в ее крови, и Мерси была не в силах совладать с возбуждением. Да она и не хотела этого.
   Именно в такие минуты ее жизнь наполнялась красками, а смерть переставала пугать. Однозначно: это лучше, чем влюбленность!
   Хесс объяснил Мерси, как к нему доехать, и повесил трубку.
   Мерси щелкнула кнопкой кофеварки, стоявшей рядом с кроватью. Держа кружку горячего кофе, она включила радио в спальне и в ванной комнате. По одной волне передавали новости, а по другой звучал рок.
   Мерси собрала волосы в пучок, натянула брюки, зашнуровала ботинки, надела бронежилет поверх майки и застегнула кобуру. Ремень держался идеально, но замок временами барахлил: пора обратиться к мастеру или вообще сменить кобуру.
   Пуленепробиваемый жилет был предусмотрен для того, чтобы выдержать множественные выстрелы, удары и ножевые порезы. Вес – пять фунтов. Цвет – черный. Стоимость – 650 долларов по каталогу, так как во всем округе продавались лишь устаревшие модели. В новостях не упомянули ни о каких серьезных происшествиях. Очень хорошо! В ванной комнате заиграла быстрая сумасшедшая музыка. Мерси вспомнила, что ее отец некогда серьезно увлекался джазом.
   Одну запасную обойму она бросила на кровать, другую засунула в карман штанов. Полицейский значок, фонарик, наручники, дубинка – все на месте. Ветровка с надписью: "Департамент шерифа". Мерси взяла с кровати патроны и положила в куртку. Проверила пистолет в сумке, хотя и не собиралась брать ее с собой в дом ла Лонда. Она подумала, что надо бы купить для него кобуру из телячьей кожи. Такие есть в магазине, где Мерси собиралась посмотреть охотничьи принадлежности и веревки в связи с расследованием. Стилет тоже лежал на дне сумки. Его она носила по неясным даже ей самой причинам. Наверное, просто для красоты и относительной безопасности.
   "Ах ты сволочь, Похититель Сумочек! Мразь и урод. Берегись меня и моего оружия!"
   С момента звонка прошло восемь минут пятнадцать секунд. Мерси улучшила свой результат – в последний раз она собралась за девять.
   Она вырубила радиоприемники и свет в гостиной. За ней захлопнулась дверь.
   На секунду ей в голову пришла мысль о Филе Кемпе. К черту! Мерси отогнала ее, как заразного больного.

* * *

   Хесс вошел с двумя кружками кофе и захлопнул дверцу машины, не пролив ни капли. Мерси посмотрела на его волосы, как обычно, зачесанные назад. Хесс выглядел старым, морщинистым и усталым. Но синие глаза были чище и ярче луны.
   – Я так волнуюсь, у меня сердце стучит! – вздохнула Мерси.
   – У меня тоже. И это радует.
   Рэйборн повела машину по пустой улице, слушая шелест шин.
   Они ехали со скоростью шестьдесят миль в час. Мерси мельком взглянула на знак – ограничение до тридцати пяти. Хесс посоветоват ей приготовиться к повороту на следующем перекрестке.
   – Что насчет парома? – спросила Мерси.
   – Он часов пять уже не ходит.
   – Точно. Ничего, я все улажу. Я знаю одного работника, старика Франциско. Он раньше был моим соседом. Древний такой. Когда смотрю на него, понимаю – вот по-настоящему мудрый старец. И надо стараться походить на него.
   – Я поведу, если хочешь.
   – Поведу я. – Мерси посмотрела на Хесса в упор. Ее лицо освещалось уличными фонарями.
   – Не выходи.
   – Откуда?
   – Из себя. Рули спокойнее.
   Мерси бросила на Хесса взгляд чуть более обиженный, чем обычно. Но он не сводил глаз с дороги и не заметил недовольства напарницы.
   – Слушай, Тим. Я не нуждаюсь в твоих пафосных наставлениях. Мне ни к чему твои советы о том, как вести мою машину. Или как понимать Эда Изму. Я, конечно, ценю твои старания, но мне не шесть лет!
   – Тогда не обращай на меня внимания. Серьезно. Просто не замечай.
   – Я знаю, ты не желаешь плохого...
   – Старею. Порой хочется дать кому-нибудь дельные рекомендации, которые могут пригодиться. Я знаю и умею немного больше. Когда-нибудь и ты всему научишься.
   – Надеюсь. – Мерси прикрепила к автомобилю проблесковый маячок и увеличила скорость. Всю жизнь она не желала терять ни минуты драгоценного времени.
   На небе появились первые лучи солнца. Часы показывали половину шестого. На шоссе Мерси разогналась до девяноста. Мимо промелькнули огни аэропорта, земляничные поля, покрытые пластиком парников и сиявшие, как озера, потом горы Санта-Ана и морская база. Мерси чувствовала себя превосходно: скорость, свежие утренние часы, рядом надежный напарник, и они обязательно заполучат подозреваемого.
   – Хорошо, Хесс, – смягчилась она. – Я буду спокойнее.
   – Я же сказал, не обращай на меня внимания, серьезно.
   – Я не иронизирую, я правда так решила. Спасибо за добрый совет. Иногда я такая стерва... но уж никак не дура, чтобы отказываться от хороших советов!
   Мерси знала, что Хесс пристально смотрит на нее, будто изучая. Она видела его отражение в стекле.
   – Ты всегда говоришь то, что думаешь. Это неплохо, – сказал Тим.
   – Но?
   – Иногда стоит прятать карты, Мерси.
   – Знаю, надо быть хитрее.
   – Да. Таким образом ты выигрываешь время, получаешь возможность принять правильное решение. Вот вчера, например, если бы ты не сорвалась на Изму, он рассказал бы нам больше. Он видел в тебе стимул, и ты знала это. Но слишком быстро сдала позиции.
   – Это противоречит моим принципам: смотреть, как огромный засранец трясет яйцами, и делать вид, что ничего не происходит!
   – Оставь свои принципы дома.
   Неужели и с такими парнями, как Кемп? Мерси ухмыльнулась.
   – Ты уж точно так не делаешь, – заметила она.
   – Делаю. И очень часто. Это срабатывает, поверь мне.
   – Ну-ка объясни.
   – Пусть другие говорят, а ты слушай. Ты поймешь, что к чему, и сможешь управлять ими.
   – Спасибо, папочка.
   – Это как... – Хесс поднял обе руки, держа в одной чашку из-под кофе и широко растопырив пальцы другой.
   Мерси никогда не видела Хесса таким оживленным. Он был явно чем-то увлечен и озадачен.
   – ...как будто ты крепость, – вдохновенно продолжал Хесс. – Твоя голова – это башня, глаза – окна, а уши – кельи шпионов. И ты единое целое...
   – Крепость? – Мерси подняла брови.
   – Ну да! Ты живешь внутри себя, глядишь оттуда на мир, будто из форта.
   – Угу. – В ее голосе послышалось недоверие.
   – Ладно, дурацкий пример. Забудь.
   Смесь кофе и адреналина подгоняла сердце Мерси.
   – Я поняла, на самом деле.
   – Пора бы мне заткнуться. Для человека, накачанного химией и радиацией, я слишком болтлив.
   Мерси ехала по шоссе Ортега. Хесс уставился в окно, и на его лице играли блики от ламп заправочной станции. Мерси потихоньку наблюдала за ним в зеркало. Замечал ли он это?
   – Расскажи мне о ла Лонде, – попросил Хесс.
   – Урод и автомобильный вор. Дважды сидел за кражу, дважды – за продажу краденых деталей. Четыре года – в Онор-Фарм и Риверсайде. Выпущен под честное слово два года назад.
   – Не взломщик, не угонщик?
   – Вроде просто вор.
   – Сексуальные преступления?
   – Нет.
   Хесс промолчал.
   – Он очень хрупкий – отлично помещается на заднем сиденье. Блондин с голубыми глазами. Последний раз подозревался в том, что обокрал ночью завод, где работал. Его уволили, но не посадили за недостатком доказательств.
   – Что производилось на заводе?
   – Приборы для орошения почвы. Сейчас вроде парень занимается своим делом, что-то продает.
   – Что именно?
   – Неизвестно. Это вообще последний пункт его дела. У него вытатуирован узор в виде колючей проволоки на левом бицепсе, а на животе есть шрам от ножевого ранения. Вырос в северной Калифорнии, в Окленде.
   Они проезжали город, и большие дома выстроились совсем рядом вдоль темного шоссе. Дорога постепенно поднималась. Машин пока было мало.
   – А кто его пырнул ножом? – спросил Тим.
   – Родной отец.
   Мерси перевела взгляд на Хесса: тот ни капли не удивился и кивал, будто предвидел подобный ответ. Мерси хотела спросить Хесса, как тот угадывает то, о чем речь впереди, но не спросила, хотя сама не поняла почему.
   Из бардачка она достала набросок, сделанный художницей со слов Камалы. Хесс повертел его в руках, включил лампу и поднес бумагу ближе к свету.
   – Как живой! – заметил он.
   – Только кто же он? Вот в чем вопрос.
   – Почему ты так долго мне его не показывала?
   – Думала, что это выглядит неубедительно и несолидно. У Камалы в голове лишь телевизионные ток-шоу да модные журналы. Ей кажется, что всех людей она уже где-то видела. Пришлось применить гипноз, чтобы вычистить из ее мозгов всю эту чепуху. С нашим парнем она столкнулась дважды: в ночь похищения Джанет Кейн и за неделю до этого, в магазине. Хесс, он гулял там, смотрел по сторонам, вычислял...
   – Камалу?
   – Вот-вот! Она все вспомнила.
   – Полезная информация.
   – К сожалению, я лишилась свидетеля в суде. Надеюсь, оно того стоило. Последние два дня я думала только о портрете. Можно ли ему верить? Не ошибается ли Камала? Не хотелось бы попасть впросак. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Отдам рисунок сегодня в отдел информации.
   Хесс упорно вглядывался в листок.
   – Ла Лонд не подходит – биография не та. Пейдж сказал, что наш преступник должен был засветиться на изнасилованиях.
   – Ну и что?
   – Версия Далтона кажется мне верной. А что ты думаешь по этому поводу?
   – У нас есть два варианта, не очень-то похожих друг на друга. Дантон сказал одно. В бюро нашли ла Лонда. Пусть многое не сходится, но я предпочитаю верить фактам! А Пейдж всего лишь выдвинул версию.