Паскаль Фрэнсин. Беглянка

   Держа в руке деревянную ложку и что-то помешивая, Джессика напевала себе под нос. Она услышала шаги и обернулась.
   – Привет, ужин почти готов, но у тебя есть время на то, чтобы выпить бокал вина, если, конечно, хочешь...
   Мама просто потеряла дар речи. Она прошла по кухне и положила свой портфель и кошелек на стойку.
   – Да, это, наверное, было бы прекрасно...
   Джес подошла к маленькому кухонному бару и налила маме бокал холодного белого вина.
   – Я думала, что сегодня моя очередь готовить ужин, – сказала Элис Уэйкфилд, подходя к цыпленку, чтобы проверить, в съедобном ли он состоянии.
   Она старалась вести себя дипломатично настолько, насколько это было возможно. Просто воспоминание о последнем рискованном предприятии Джессики в области приготовления пищи было еще свежо в памяти.
   – Да, сегодня действительно твоя очередь, – ответила Джессика, пробуя овощи, – но я подумала, что ты могла устать после работы, правда?
   Элис Уэйкфилд посмотрела вокруг и незаметно ущипнула себя за руку. Она действительно была на своей кухне, и перед ней действительно стояла ее дочь Джессика. Но что-то все-таки было не так.
   – Ты убедилась, что цыпленок полностью оттаял, перед тем как ставить его в духовку?
   – Конечно, – ответила Джессика. Она понимала, о чем подумала мама, задавая этот вопрос. – Не волнуйся, я не собираюсь снова вас отравить.
   Мама извиняюще улыбнулась и начала надевать фартук.
   – Я помогу тебе закончить все здесь.
   – Нет-нет! Не надо! – Джессика отняла у мамы фартук и повернула ее лицом к двери. – Мне не надо помогать, честно! – Она вытолкала маму за дверь и сказала: – Иди лучше посиди со своим мужем. Я позову вас, когда все будет готово.
   – Конечно. – Миссис Уэйкфилд неуверенным взглядом обвела кухню. – Я пойду туда...
   – Вот-вот, – поддержала ее Джессика, – иди и посиди.
   Элис Уэйкфилд секунду смотрела на свою дочь. В голове ее почему-то вертелась мелодия из какого-то кинофильма, и маме на мгновение вдруг почудилось, что она оказалась в другом измерении. Она тряхнула головой, чтобы прийти в себя, отпита глоток вина и пошла к своему мужу.
   Нед Уэйкфилд сидел в гостиной с таким же бокалом вина в руках. Недоуменное выражение появилось на его лице, когда он увидел свою жену, входящую в дверь.
   – Это не машина, потому что машину мы дали им только что, – сказал он, – но это тоже что-то очень серьезное.
   Элис улыбнулась, сев рядом с ним.
   – Нет, просто это Джессика приготовила ужин, причем совершенно добровольно. Может, мы действительно к ней несправедливы, как ты считаешь?
   Нед поцеловал ее в щеку.
   – Ты права, я, наверное, был несправедлив к ней...
   – Это всегда было нелегко для нее, – продолжала размышлять вслух Элис, – и то, что она сделала сегодня, более того, что она не должна была делать, неотвратимо указывает на то, что ей что-нибудь нужно.
   – Это так, – задумчиво кивнул Нед.
   Элис допила вино и стала разглядывать бокал, словно видела его впервые в жизни.
   – Но что бы это ни было, я надеюсь, что мы сможем для нее это сделать!
   Они оба улыбнулись и переглянулись, когда Джессика наконец позвала их ужинать.
   Элизабет и Стивен уже сидели за столом и выглядели не менее озадаченно, чем их родители.
   Вошла сияющая Джес и внесла блюдо с жареным цыпленком.
   – Ну вот мы все и собрались, – улыбнулась она.
   Каждый недоверчиво разглядывал еду.
   – Приступайте, – настаивала Джессика, – все очень вкусно, правда!
   – А там внутри точно нет никаких водорослей? – поинтересовалась Лиз.
   Все сидящие за столом рассмеялись, а оптимизм, который овладел Джессикой, почему-то начал угасать.
   Элис Уэйкфилд с трудом подавила улыбку.
   – Перестань, Элизабет, ты несправедлива. Все выглядит великолепно, правда, Джес!
   – Спасибо, мама, – хмуро ответила Джессика.
   Элизабет отрезала отцу кусочек цыпленка.
   – Вот, папа, ты будешь первым.
   – А может, сперва нужно было спросить меня, хочу ли я быть первым, – засмеялся глава семьи.
   Джессика понимала, что это всего лишь шутки, и все равно, они больно ранили ее. Она целый день проторчала на кухне, чтобы заставить всех ощутить происшедшие в ней перемены, но они только и делают, что шутят, причем довольно глупо. Разве они не видят, что ей это неприятно?!
   Все ели с большой осторожностью. Джессика угрюмо сидела и наблюдала за тем, как семья осторожно пробовала ее стряпню, причем с таким видом, словно боялись отравиться.
   Наконец Элизабет заметила мрачное выражение на лице Джессики и попыталась встряхнуть ее.
   – Мы со Стивом так здорово погуляли сегодня! Кстати, ты знаешь, что Рикки работает в кафе «Кейзи»? – начала рассказывать Лиз.
   – Рикки Копальдо? – встрепенулась наконец Джессика.
   – Да.
   – А с каких это пор? – не унималась она.
   – Я, например, совсем не удивлен, – присоединился к их разговору отец.
   Обе сестры одновременно повернулись к нему и хором спросили:
   – Почему?!
   Нед Уэйкфилд посмотрел на дочерей.
   – Вообще-то, я не собирался говорить на эту тему, но вы поставили меня в тупик своим недоумением. И поэтому я, может быть, кое-что все-таки скажу вам.
   Он подождал мгновение, чтобы еще больше разжечь интерес к тому, что говорит, а затем продолжал:
   – Вы знаете, что его родители развелись в прошлом году?
   – Конечно, – отозвалась Джессика, – об этом знает вся школа.
   – Точно. – Папа повертел в руках салфетку. – Дедушка и бабушка Рикки заходили ко мне пару недель назад. Дело в том, что его мать не разрешает им видеться с внуками...
   – Она не разрешает им видеться с собственными внуками? Но почему? – изумилась Элизабет.
   – Когда родители Рикки развелись и отец уехал, то семья осталась практически без денег. Он даже не выплачивал им алименты. – Мистер Уэйкфилд обвел взглядом свою семью, сидящую за столом вокруг него. – Мать Рикки надеется, что если она не будет разрешать родителям ее бывшего мужа видеться с внуками, то, может быть, это заставит их поговорить с сыном и он станет все-таки давать семье деньги...
   – Бедный Рикки! – Элизабет была просто ошарашена. – Должно быть, это просто ужасно оказаться в такой ситуации.
   Джессика взглянула на отца.
   – Да... Хорошо еще, что у него теперь есть работа. Я надеюсь, у Рикки остается хоть что-то от тех денег, которые он зарабатывает.
   – Но ведь для его матери это все тоже не очень легко перенести, – сказал отец. – Но основная проблема в том, что дедушка и бабушка Рикки уже говорили с мистером Копальдо, но он даже не хочет их слушать. Они больше ничего не могут сделать.
   – Но почему мать Рикки не подаст в суд на мистера Копальдо? – спросил Стивен.
   – Во-первых, это будет трудновато из-за того, что мистер Копальдо сейчас живет в Нью-Йорке. А потом, его родители уже в возрасте, и им тяжело будет перенести все это.
   – А как ты думаешь, – спросила Элизабет, – мать Рикки все же сможет сделать это? Ведь если она обратится в суд, то там наверняка постановят, что дедушка и бабушка имеют право видеть своих внуков.
   – Конечно, это все довольно сложно, – ответил отец, – но в таких случаях суд, как Правило, становится на сторону матери. Если она не захочет, чтобы родители ее бывшего мужа виделись с ее детьми, то никакой закон не заставит ее сделать обратное.
   Все молчали, просто сраженные наповал этой историей. Джессика очнулась первая:
   – Я не думаю, что суд в этом случае сможет вообще добиться каких-либо положительных результатов, – сказала она серьезно. – Я считаю, что главное – не то, что чувствует сейчас мать Рикки, а то, что она не позволяет этим несчастным людям видеться с их внуками.
   Нед УэйкфйлД склонился над своей тарелкой.
   – Ты не совсем права, Джес. Я не могу объяснить тебе, как должен поступить в этом отношении суд...
   – Я думаю, что любой из присутствующих здесь имеет свою собственную точку зрения на этот вопрос, – раздался голос Элизабет.
   Джессика вдруг заметила, с каким вниманием все слушают то, что говорит Элизабет.
   «Меня бы они ни за что не стали воспринимать так серьезно», – подумала она.
   И снова Джессика не дала закипающему гневу вырваться на поверхность.
   Нед Уэйкфилд действительно очень внимательно слушал свою дочь.
   – Продолжай, Лиз!
   – Никто не имеет права лишать детей их родителей. Да, они могут лишить их бабушек и дедушек, но лишь на время, пока все проблемы не будут улажены. А затем их любовь снова должна будет вернуться к детям!
   Отец, казалось, в эту минуту был самым счастливым человеком на свете.
   – Это замечательные слова, Лиз. Если мы сможем убедить в этом суд, то, я думаю, у нас будет шанс. Послушай, – он поднялся со своего места и принялся расхаживать по столовой, – предварительное слушание дела назначено на завтра. Может быть, ты захочешь прийти и самой посмотреть, как все будет происходить?
   Элизабет улыбнулась:
   – Это было бы неплохо! Может быть, я даже напишу что-то об этом и отправлю в «Новости Ласковой Долины». А может быть, и даже смогу сделать целый ряд статей но этому поводу. Это было бы просто замечательно!
   – Да, это действительно потрясающая идея. Ты просто умница, Элизабет!
   И все за столом бурно начали обсуждать то, что можно было бы отразить в этих статьях. Все, кроме одного человека.
   Семья была занята оживленным обсуждением планов на завтрашний день, и поэтому никто даже не обратил внимания на то, что в столовой на одного человека стало меньше.

6

   Им не нравится все, что я делаю, – думала Джессика. – Я весь вечер вела себя как паинька, но они не дали мне даже слова сказать. Все эти их глупые шутки, а потом они слушали, что скажет Элизабет и что она напишет в своей статье! Я всегда оказываюсь на заднем плане в своей собственной семье и, наверное, навсегда там и останусь!»
   Джессике никогда еще не было так плохо. Ей казалось, что никто в их семье не то что не любит ее, даже не понимает. Было так ужасно это осознавать, и в эти мгновения Джессике казалось, что все так и останется навсегда, как бы она ни пыталась что-либо изменить.
   Джессика знала, что некоторые из ее друзей тоже оказывались в таких ситуациях, но ни одного из них она не знала достаточно хорошо для того, чтобы с ними посоветоваться. Да и ей не очень-то хотелось обсуждать это с кем попало.
   В ее жизни было только три человека, с которыми она могла поговорить по душам, но в данный момент с ней не было даже их! Да и как бы потом от этого не было еще хуже.
   Джессика шла мимо освещенных витрин по шумной многолюдной улице и уже собиралась свернуть куда-нибудь в поисках уединения, как вдруг ее кто-то окликнул:
   – Привет, Джессика Уэйкфилд!
   Джессика обернулась и на другой стороне улицы увидела Ники Шепарда, сидящего на капоте своей машины. Как обычно, он выглядел просто потрясающе!
   Джессика перешла через дорогу и подошла к нему.
   – Привет!
   – У тебя что, вечерний моцион? – спросил он, похлопывая рукой по капоту и приглашая присесть рядом с ним.
   – Я просто шла. – Джессика лихорадочно придумывала что-то, что оправдывало бы ее одинокую прогулку. – Я собиралась встретиться здесь с Лилой Фаулер, но она не смогла прийти...
   – И что ты собираешься делать дальше?
   Джессика улыбнулась:
   – Я не знаю. У тебя есть какие-нибудь идеи?
   Ники тоже улыбнулся:
   – Я тоже не знаю... Хочешь, просто покатаемся?
   Джессика задумалась, но лишь на мгновение. Ей нравилось проводить время с Ники.
   Когда он провожал ее домой после вечеринки у Кары, они много целовались. Память об этих поцелуях все еще не давала Джессике покоя.
   Она знала, что Ники не принадлежит к ее окружению, но была уверена, что он может помочь ей, что Ники как раз тот человек, который ей сейчас так необходим. Никто лучше него не сможет понять то, что так волнует Джессику.
   Конечно, то количество сплетен, которые она о нем слышала, рождали в ней некоторые страхи. Но ведь это были всего лишь сплетни! Джессика была твердо уверена, что Ники – настоящий джентльмен. Конечно, он не имеет никакого отношения к школе, у него не так уж много настоящих друзей, но Джессика почему-то была уверена, что Ники не вовлечет ее ни в какие неприятности.
   «Это несправедливо, что люди придумывают такие ужасные вещи вместо того, чтобы узнать человека получше!» – думала Джессика, забывая о том, что некоторое время назад она сама верила всем этим «ужасным вещам».
   Она улыбнулась Ники и сказала:
   – Отлично, мне нравится эта идея!
   Ники распахнул перед Джессикой дверь машины, она села, и в следующий момент «мустанг» сорвался с места.
   Некоторое время они ехали молча. Джессика не следила за тем, куда они едут. Ее взгляд был устремлен на Ники.
   – Скажи, как получилось, что ты ушел из школы? – спросила она наконец.
   Ники взглянул на Джессику, затем снова устремил свой взгляд на дорогу.
   – Я просто не гожусь для этих подмостков.
   – Каких подмостков?
   – Ну ты же понимаешь! Подмостки – это школа. Вечеринки, школьные друзья, спорт – все это такая ерунда! На свете есть гораздо более важные вещи...
   – Какие, например?
   Ники улыбнулся:
   – Это что, интервью? Я думал, журналистикой увлекается твоя сестра...
   Джессика опустила глаза.
   – Мы едем в какое-то место или просто катаемся?
   – Я просто хочу показать тебе кое-что, – загадочно ответил Ники.
   Они остановились около парка. Это был совсем крошечный, самый старый парк в Ласковой Долине. И главное, в нем всегда было не так уж много людей.
   Ники припарковал машину, тихонько включил радио, вылез и открыл дверь Джессике.
   Вместе они подошли к большому старому раскидистому дереву, росшему посреди замечательной поляны. Джессика остановилась и огляделась вокруг.
   Это, наверное, была одна из самых замечательных ночей, которые когда-либо опускались над Ласковой Долиной. Солнце уже давно зашло, и сейчас только полная луна царила на усыпанном звездами небосклоне.
   Ники оперся на ограду и стоял так, не отрывая взгляда от парка. Он был настолько погружен в свои мысли, что Джессике на мгновение показалось, что Ники сейчас сольется с темнотой, которая окутывает их.
   Так они и стояли молча несколько минут, боясь нарушить очарование этой великолепной ночи. Ники очнулся первым.
   – И после этого нам еще предстоит путь назад... – сказал он тихо. – Я не знаю, что было на этой земле до того, как мы родились, но это место всегда было особенным... Еще до того, как был построен город.
   Джессика огляделась вокруг. Место действительно очаровывало. Ей почему-то всегда казалось, что она чувствует незримое присутствие тех людей, которые жили на этой земле до нее.
   – Я часто бываю здесь, но никогда еще я не приводил кого-то сюда, – сказал Ники.
   – Правда? Так почему же ты привел сюда меня?
   – Я не знаю... Ты не такая, как другие. Мне не очень хотелось рекламировать это место, но вдруг захотелось показать его именно тебе. Я все время думаю о тебе, и мне кажется, что ты какая-то особенная, Джессика...
   «Особенная» Джессика улыбнулась:
   – И ты никогда не приходил сюда со своими подружками?
   Ники удивленно посмотрел на нее:
   – Я же сказал, что никогда и никого не приводил сюда. Я не обманываю тебя.
   Джессике показалось, что она обидела его. Она посмотрела в его глаза и еще раз подумала о том, что Ники очень замкнутый человек.
   Он долгое время скрывал от всех то, какой он на самом деле – мягкий и нежный, и демонстративно выставлял напоказ совсем неприглядные черты своего характера.
   – Прости меня, – тихо произнесла Джессика.
   Уж она-то прекрасно знала, какое количество неприятных недоразумений может произойти, когда все хорошее, что есть в человеке, не может реализоваться, натыкаясь на глухую стену непонимания окружающих его людей.
   – Да нет, ничего страшного, – улыбнулся Ники, – никто не верит мне, когда я говорю людям правду о себе. Поэтому-то я и играю эту роль...
   – Играешь роль?..
   Он повернулся к Джессике.
   – Да. У меня есть друг в Сан-Франциско. Денни. И у него неплохо шли дела. Несколько недель я занимался этим...
   Джессика не очень-то понимала, о чем он говорит.
   – Вы зарабатывали себе на каникулы?
   – Нет, мы просто зарабатывали деньги...
   – Хорошо, но как же школа?
   Ники улыбнулся:
   – Мне кажется, что до Микки Мауса дошло бы быстрее. Почему ты думаешь, что я должен был проводить время в классе, когда я мог потратить его на более важные дела.
   Джессика была просто ошеломлена. Она никогда даже не задумывалась о том, как она, Джессика Уэйкфилд, могла бы прожить без школы!
   – Но... – пролепетала она. – Скажи, как твои родители реагировали на это?
   – Их это просто не волновало, – зло бросил Ники. – Даже если бы они знали, все равно это были бы не их проблемы. Это мое личное дело, и никого больше оно не должно волновать. У них и без меня достаточно проблем с моим братом... – его голос как-то подозрительно задрожал.
   Джессика отчетливо видела профиль Ники, освещенный мягким лунным светом. Она испытывала огромную симпатию к этому человеку, которому казалось, что он не нужен никому в этом мире.
   Джессика наклонилась к Ники и нежно поцеловала его. Он обнял ее и вернул ей поцелуй. В этот момент они снова словно поддерживали и охраняли друг друга, и в целом мире больше не было никого, кроме этих двух людей, которые так нуждались друг в друге.
   Ники немного отстранился от Джессики и заглянул ей в глаза. Из приемника доносилась нежная, чарующая мелодия.
   – Хочешь, потанцуем? – спросил Ники, и в следующий момент Джессика забыла обо всем на свете, кроме прекрасной музыки и рук, нежно обнимающих ее.

7

   Штора приподнялась, впуская в комнату Джессики яркий солнечный свет.
   Джессика зарылась лицом в подушку и простонала:
   – Ну кто тебя просил делать это?
   Элизабет вытащила из-под Джессики подушку и присела рядом с сестрой. Полная противоположность своей близняшки, Элизабет встала и оделась уже несколько часов назад.
   – Я не думала, что ты еще спишь, – сказала она, легонько толкая сестру. – Как ты можешь спать после двенадцати? Откуда вообще у тебя эта привычка – долго валяться в постели?
   Джессика подняла голову и тут же вспомнила, что произошло вчера вечером. Эта злосчастная трапеза в кругу семьи, неожиданная встреча с Ники, их ночная прогулка в парке...
   Элизабет прервала ее воспоминания:
   – Давай, Джес! Предварительное слушание в суде начнется в половине второго, так что тебе лучше поторопиться!
   Джессика отвернулась к стене.
   – Я ничего даже знать не желаю ни про какие предварительные слушания!
   – Что? – была искренне удивлена. – Мы же собирались пойти в суд на слушание дела о семье Рикки. Я думала, тебе это будет интересно...
   – Я лучше прочту об этом в газетах. Элизабет встала и собралась уже было покинуть комнату, но около двери остановилась.
   – Джес, я не знаю, какая муха тебя укусила, но, знаешь, лично мне все это уже порядком надоело! И я считаю, что ты просто порядочная дрянь, раз так поступаешь с отцом!
   – Как я поступаю с отцом?! – завизжала Джессика, как поросенок, попавший на бойню.
   – Ты отвратительно поступаешь с ним! Он действительно хочет, чтобы мы пришли сегодня на слушание!
   – Этого хочешь ты, Лиз! – Джессика уже пришла в себя. – И папа хочет видеть там тебя, а не меня! По-моему, он достаточно ясно высказался по этому поводу вчера вечером...
   – Значит, все было из-за этого? Джессика уселась на кровати.
   – Было – что?
   – Таинственное исчезновение, вот что! И все из-за того, что кто-то не так отреагировал на твою реплику!
   – Отреагировал?!– Глаза Джессики просто метали молнии. – Лиз, да ты что, совсем ничего не понимаешь?! Да ведь никто просто не слушал то, что я говорила. Все были увлечены лишь обсуждением твоих мудрых высказываний!
   Элизабет подняла с пола подушку и снова подошла к сестре.
   – Перестань, Джес, – сказала Элизабет, снова усаживаясь рядом с Джессикой, – папа ведь относится к нам абсолютно одинаково, правда!
   – Если бы он хотел видеть меня сегодня на этом дурацком слушании, то сказал бы мне об этом!
   – Сказал бы тебе? – переспросила Элизабет. – Значит, все, что ты хочешь от него, это чтобы он пришел к тебе и сказал: «Джессика, я хочу, чтобы ты пришла сегодня на слушание», да?
   – Перестань, Лиз, прошу тебя! Я совсем не хочу идти туда! Я не хочу, чтобы папа что-то говорил мне! Я вообще ничего не хочу! – Джессика помолчала немного, а потом добавила: – И потом, я сегодня занята, у меня свидание!
   – С кем?
   Джессика самодовольно усмехнулась:
   – С Ники!
   Элизабет показалось, что глухая непробиваемая стена выросла сейчас между ней и Джессикой.
   – Джес, – произнесла она как можно спокойнее и постаралась, чтобы ее голос не звучал, как голос классной наставницы, – ты не можешь встречаться с Ники.
   – Какое тебе до этого дело? – зло бросила Джессика.
   Элизабет было до этого дело! Хорошо, пусть Джессика встречается с Ники Шепардом. Она тоже знает все сплетни и слухи, которые витают вокруг его персоны. И Элизабет отнюдь не стремилась к тому, чтобы эти слухи стали причиной конфликтов. Но она знала, в кругу каких людей вращается Ники, и вот теперь в этот круг попала и ее Джессика.
   А Джессика все еще стояла и в упор смотрела на Элизабет, ожидая от нее ответа на этот чисто риторический вопрос. Элизабет развернулась и, ни слова не говоря, вышла из комнаты.
   Она спускалась по лестнице и с горечью думала о том, что ее несмышленая взбалмошная сестричка действительно уже взрослая и сама может решать, с кем ей проводить время. Кстати, довольно много времени. Но если уж Джессика решилась на что-то, то никто и ничто не сможет остановить ее. И все же Элизабет подумала, что было бы неплохо, если отец узнает обо всем, что происходит с одной из его дочерей.
   Элизабет вошла в кухню, когда отец с матерью уже допивали кофе. Не произнося ни слова, она плюхнулась на стул, стоящий напротив них.
   Нед Уэйкфилд посмотрел на дочь и произнес:
   – Доброе утро! Ты уже готова?
   – Угу, – пробурчала Элизабет.
   Она положила себе на тарелку овсяных хлопьев и налила стакан апельсинового сока.
   – Пап! – набрав полные легкие воздуха, начала Элизабет.
   – Да?
   – Я подумала, может быть, ты поднимешься наверх и поговоришь с Джессикой...
   – Зачем? Что-то произошло?
   Элизабет начала пристально разглядывать овсяные хлопья, лежащие у нее на тарелке, словно это были слитки золота.
   – Понимаешь, я думаю, мы здорово обидели ее вчера вечером. Мне кажется, Джессике хочется пойти на слушание этого дела, но ее волнует то, хочешь ли ты этого. Ну вот я и подумала, что если ты поднимешься и поговоришь с ней, то...
   – Послушай, Лиз, – прервал ее отец, – я знаю, что ты говоришь мне это сейчас, потому что заботишься о Джессике. Но я не думаю, что я или мама сделаем лучше, если будем во всем потакать ей. Вы всегда с ней были очень разные, и я не думаю, что Джессике интересно то, что интересует тебя.
   – Но, пап, может, если ты поговоришь с ней, то...
   – Нет, Лиз! Мы с мамой всегда старались воспитывать вас так, чтобы не подавлять вашу индивидуальность. Джессика сделала свой выбор, и пусть она сама реализует себя. Мы слишком долго делали то, что хочется Джессике, мы думали о ней, но разве она думала о нас? Если Джессика хочет прийти, то пусть приходит. Но я не пойду к ней и не стану просить ее об этом!
   Теперь Элизабет внимательно изучала свой стакан. Она уже не знала, говорить родителям о Ники или не стоит. Ведь если она скажет им о нем, ей придется объяснить, почему она так отрицательно настроена против Ники Шепарда, а следовательно, рассказать о его репутации. И Элизабет решила все-таки прекратить разговор на эту тему. Что бы там ни было, но Джессика вряд ли простила бы ей, если бы она рассказала родителям про Ники.
   – Все, – сказал папа, допивая кофе, – надо заканчивать. Если мы не поторопимся, то наверняка опоздаем.
   Миссис Уэйкфилд начала убирать со стола, а потом спросила Элизабет:
   – Ты уже договорилась в редакции насчет своих статей?
   – Да, – ответила Элизабет, – я звонила вчера редактору, и он сказал, что это отличная идея. Он хочет, чтобы я начала делать заметки сегодня же, с предварительного слушания.
   – Ну что ж, замечательно! – Мистер Уэйкфилд взял свой дипломат и направился к двери. – Вы готовы, мисс специальный корреспондент?
   Элизабет быстро допила сок, схватила приготовленный заранее блокнот и выпалила:
   – А вы что от меня ожидали, господин работодатель?
   Она поцеловала маму и выскользнула из кухни вслед за отцом. Садясь в машину, Элизабет решила, что папа был все-таки прав насчет Джессики.
   Это было серьезное задание. Самая крупная газета Ласковой Долины предоставляла Элизабет место для публикации. Ей необходимо было успокоиться и собраться с мыслями перед тем, как начнется слушание. А проблемы Джессики могут немного подождать.
   Слушание в суде продолжалось больше часа. Предполагалось, что все будет происходить в неофициальной обстановке, но тем не менее Элизабет чувствовала себя очень значительной персоной, когда сидела и записывала все в свой блокнот.
   Элизабет внимательно вслушивалась в то, что говорили, обращаясь к судье. Все говорили достаточно тихо, но слышимость была хорошей, поэтому «мисс специальный корреспондент» не пропустила ни слова.