Паскаль Фрэнсин. Деньги и коварство

   Наверху открылась дверь, и Николас Морроу, восемнадцатилетний брат Регины, вышел в холл.
   – О, привет, Лиззи, – сказал он, и его лицо озарилось радостью, когда он увидел Элизабет рядом со своей сестрой. – Мне показалось, что я слышал, как кто-то вошел.
   Элизабет улыбнулась ему в ответ.
   – Привет, Ник, – тепло откликнулась она.
   Николас Морроу нравился абсолютно всем. В его изумрудно-зеленых глазах светились веселые огоньки, а вьющиеся черные волосы, яркая улыбка и отличные физические данные уже привлекли к нему немало поклонниц из Ласковой Долины.
   Когда семейство Морроу только что появилось, Джессика Уэйкфилд строила большие планы относительно Николаса. Но, к ее большому огорчению, Николас предпочел Элизабет, которая не осталась равнодушной к его красоте и обаянию, и они стали встречаться. Когда Тодд узнал об этом, он чуть было не порвал со своей подругой. Но это все было в прошлом, и ребята остались друзьями, даже после того, как Николас понял, что Элизабет навсегда останется верна Тодду.
   – Что вы собираетесь делать в доме в такой замечательный денек? – полюбопытствовал Николас.
   – Мы можем задать тебе тот же вопрос, братец, – поддразнила его Регина.
   У Николаса Морроу не было большего обожателя, чем его младшая сестра, лицо которой засияло, как только он открыл дверь.
   – Элизабет предложила помочь мне с химией, – пояснила она.
   – А, хорошее дело. – Николас усмехнулся. – У меня тоже есть кое-какая работа, – добавил он, – но дайте мне знать, если я смогу блеснуть перед вами своими научными познаниями.
   Девушки рассмеялись и продолжили свой путь в комнату Регины.
   – Я не хотела беспокоить Николаса сплетнями, которые ходят про меня в школе, – объяснила Регина, снимая жакет и вешая его на большой удобный стул, обитый светлой тканью.
   Элизабет уселась на кушетку кремового цвета напротив.
   – Какая чудесная комната, Регина! – воскликнула она.
   В самом центре стояла высокая светлая кровать под балдахином. Прозрачные занавески колыхались от легкого ветерка, залетающего в два больших окна, и вся комната выглядела мягкой и изысканной, будто внутренность цветка.
   – Многое я сделала сама, – застенчиво сообщила Регина. – Кажется, меня всегда будут интересовать цвет и дизайн. – Она покачала головой. – По крайней мере, именно из-за этого все и началось с Лэйном Таунсендом!
   «Таунсенд?» – подумала Элизабет. Фамилия звучала знакомо, но она никак не могла припомнить, где она ее слышала.
   – Что ты хочешь мне рассказать? – мягко напомнила Элизабет.
   Регина села, поджав ноги, глубоко вздохнула и начала теребить руками юбку из хлопка.
   – Ну, однажды, вскоре после того, как мы приехали, я была внизу с мамой, выбирая материю для обивки кушетки, на которой ты сейчас сидишь. У мамы были еще дела в магазине, и я ждала ее на улице. Знаешь, Элизабет, иногда происходят необычные вещи! – Лицо Регины слегка порозовело от воспоминаний.
   Элизабет наклонилась вперед, пристально глядя на подругу.
   – Ко мне подошел какой-то мужчина и представился, – продолжала Регина. – Он дал мне визитку, сказал, что его зовут Лэйн Таунсенд и что он возглавляет агентство фотомоделей.
   – Вот почему мне его фамилия показалась такой знакомой! – воскликнула Элизабет. – Агентство Лэйна Таунсенда – одно из самых известных на Западном побережье.
   – Я знаю, – сказала Регина. – Именно поэтому мне все это кажется таким странным. Это так удивительно, Лиз! – добавила она. – Я чувствую себя полной дурой, рассказывая тебе эту историю, но для меня очень важно твое мнение, и я просто не могу допустить, чтобы ты поверила хоть в одну из этих ужасных сплетен.
   – О, Регина, я ни секунды не верила в них!
   – Ну так вот, – Регина вернулась к своей истории. – Лэйн дал мне свою визитку и сказал, что устраивает конкурсный просмотр для работы в его агентстве. Он хотел найти девушку, модель для журнала «Инженю». И – если ты можешь в это поверить – он подумал, что я могу идеально подойти для такой работы!
   – Вот здорово! – воскликнула Элизабет, с восхищением глядя на подругу.
   – Вот, собственно, и все, что произошло, – подытожила Регина. – У меня было специальное разрешение иногда уходить из школы раньше для участия в отборочных турах. Как хорошо, что это все наконец-то закончилось! – заметила она. – Подозреваю, что в результате я отстала по английскому.
   – Я уверена, что Тодд даст тебе свои записи, – обнадежила ее Элизабет. – А тебя действительно снимут для «Инженю»?
   Регина покраснела снова.
   – Хочешь верь, Лиз, хочешь нет, – сказала она, – но моя фотография должна появиться на обложке следующего номера!
   Элизабет с недоверием рассмеялась:
   – Почему же тогда ты не сказала никому об этом?
   – Не знаю, – Регина вздохнула. – Меня все это слегка смущает. Я думала, что будет лучше, если все увидят фотографию, когда выйдет номер. И, конечно, я даже не могла себе представить, что люди будут говорить такие глупости о Лэйне. Дело не в том, что он недостаточно хорош, – добавила она со смехом, – но Лиз, он счастлив в браке. Я видела его вне агентства один раз, на прошлой неделе, когда согласилась посидеть с его младшей дочерью Симоной. Лэйн и его жена должны были присутствовать на званом обеде за городом, а их постоянная няня в последнюю минуту отпросилась. – Она покачала головой, все еще улыбаясь. – Не самое романтическое свидание, правда? – сказала она, скорчив кислую мину.
   – Регина, я так рада за тебя! – с гордостью произнесла Элизабет. – Когда же выйдет журнал?
   – Я думаю, через недельку-другую, – сказала Регина.
   Ее лицо снова стало серьезным, и она наклонилась вперед на стуле.
   – Лиз, пожалуйста, никому ничего не рассказывай. Я знаю, это глупо, но я всю жизнь пытаюсь доказать всем, что сама могу справиться со своими неприятностями. Если кто-то поверил этим глупым сплетням, то и пусть. Ведь все узнают правду очень скоро.
   Элизабет пришлось согласиться на это. Ей было чертовски сложно не рассказывать об этом Тодду и стало не по себе при мысли, что придется соврать ему. Но она видела, насколько важно было Регине, чтобы никто не узнал ее тайну.
   – Я обещаю, – торжественно произнесла она. – Я рот закрыла на замок, а ключик выбросила.
   – Ну как дела с химией? – поинтересовался Николас, просовывая голову в дверь, когда девушки уже собирались уходить.
   – Неплохо, – ответила ему Регина, улыбаясь подруге. – Лиз – замечательный учитель. Но если тебя это все еще интересует, – добавила она, – то я приберегла парочку вопросов для тебя лично.
   – Мои глубочайшие познания к вашим услугам! – величественно произнес Николае.
   – Не могу дождаться выхода журнала, – сказала Элизабет, когда они прощались у входной двери. – А твоя семья знает?
   Регина внезапно остановилась.
   – Да, они знают, – ответила она. – Это – довольно долгая история. Я не рассказывала маме до тех пор, пока не убедилась, что моя фотография точно появится на обложке «Инженю».
   – Почему так?
   – Ну, моя мама сама была моделью, – медленно проговорила Регина. – Она была очень известной топ-моделью в Нью-Йорке, когда встретила отца. Она еще какое-то время продолжала этим заниматься, но перед моим рождением она решила совсем отказаться от этого. Она никогда мне этого не говорила, но с самого моего рождения очень надеялась, что и я когда-нибудь стану моделью.
   – И что она сказала, когда узнала? Регина опустила глаза и покраснела.
   – Она была очень счастлива, – прошептала она нежно. – Думаю, это сильно облегчило ей жизнь. Видишь ли, она проходила медосмотр перед моим рождением, и доктора сообщили ей, что я могу родиться глухой.
   – О нет, – мягко произнесла Элизабет.
   Регина улыбнулась, и ее лицо просветлело.
   – И поэтому, я думаю, что работа моделью стала для нее своеобразным символом того, чего мне никогда не достичь. Мне кажется, что я никогда не видела ее такой довольной, как в тот день, когда я рассказала ей об обложке с моей фотографией.
   – О, Регина, я так рада за тебя! – Элизабет обняла подругу.
   – Но моя мама поклялась, что оставит это в тайне, – рассмеялась Регина. – Она дала слово никому не говорить об этом, даже ближайшим друзьям, а ведь ей смертельно хочется. Я думаю, что всем будет легче, когда все это будет позади.
   «Это уж точно», – подумала Элизабет, выходя из дома на ослепительный солнечный свет.
   Она вспомнила о том, что еще кое-кто собирается задать ей тысячу вопросов.
   – Что ты имеешь в виду, говоря мне, что не можешь рассказать о содержании вашей беседы? – добивался Тодд ответа но телефону.
   Элизабет в своей спальне развалилась на кровати с телефонной трубкой, прижатой к уху. Джессика находилась внизу, готовила домашнее шоколадное печенье для распродажи. Это была ее последняя затея по зарабатыванию денег.
   – Я же объясняю тебе, – повторила Элизабет в сотый раз. – Регина заставила поклясться, что я никому не скажу. Она доказала мне, что не крутит роман с этим мужчиной, но в чем там дело, я пока не могу рассказать тебе. Но, Тодд, это так замечательно!
   – Ты уверена, что не можешь сказать мне? – спросил Тодд. – Мне это вовсе не кажется таким уж замечательным.
   – Обещаю, Тодд, ты будешь счастлив, когда узнаешь, в чем дело, – нежно промурлыкала Элизабет. – Разве я могу нарушить клятву?
   – Понятное дело нет, – согласился Тодд.
   – Главное, – добавила она, – что Регина знает – мы на ее стороне.
   – М-м-м, – промычал Тодд уклончиво.
   Повесив трубку, Элизабет еще с минуту лежала на кровати, прокручивая в мозгу историю, рассказанную ей Региной. Она была рада, что Регина доверилась ей, и огорчена, потому что не могла поделиться с Тоддом.
   «Я очень надеюсь, что поступила правильно, – подумала она и, взяв себя в руки, вскочила с кровати. – Очевидно лишь одно, – решила Лиз. – Когда выйдет «Инженю» с фотографией на обложке, недоброжелатели Регины будут сильно удивлены».

9

   – Что-то случилось, Оливия? – спросила Элизабет, откидываясь на спинку стула, чтобы отдохнуть от печатания на машинке.
   Девушки остались одни в редакции «Оракула».
   – У меня просто были трудные дни, – сообщила Оливия, тряхнув головой над пачкой бумаг, которую держала в руке.
   Элизабет повернулась на стуле, чтобы рассмотреть подругу. Оливия выглядела по-настоящему усталой. Она была бледнее, чем обычно, а под глазами темнели круги.
   – Лиз, могу я спросить тебя кое о чем? – неожиданно произнесла Оливия.
   – Конечно, – ответила та. – Но мне почему-то кажется, что сегодня я не смогу много сделать.
   «И все потому, что я могу думать лишь о том, что одна молодая леди подозревается в недозволенной страсти, а хочет всего лишь попасть на обложку журнала», – подумала она про себя.
   – Скажи мне честно, Лиззи, – продолжала Оливия, вставая со стула и подходя к окну. – Тебе не кажется, что я странно одеваюсь?
   Элизабет внимательно посмотрела на подругу, приподняв брови от удивления:
   – О чем это ты говоришь?
   – Имею в виду именно то, что сказала, Лиз, – настаивала Оливия. – Посмотри на меня. Я одета необычно?
   Элизабет изучающе осмотрела Оливию, на которой были не по размеру большие армейские брюки, сандалии и ярко-желтая тенниска с закатанными рукавами. Ее любимый цветной платок был завязан на лбу узкой полоской, не давая русым прядям падать на глаза.
   – Нет, ты одеваешься не странно, Оливия, – твердо заявила Элизабет. – Ты одеваешься, как сама того хочешь, и я думаю, ты замечательно выглядишь.
   Оливия вздохнула.
   – Спасибо, Лиз, – сказала она, поворачиваясь и возвращаясь на свое место.
   – А почему ты спросила об этом? – полюбопытствовала Элизабет. – Это смешно, Оливия, но ты никогда не мучила меня вопросами о том, что люди думают о твоей манере одеваться.
   – Ну, не знаю, – произнесла Оливия. – Просто захотелось узнать. – Что-то в ее голосе заставило Элизабет придти к выводу, что разговор закончен.
   – О, а вот это могло бы тебя заинтересовать, – Оливия протянула Элизабет машинописный лист.
   – Юношеский конкурс драматургов, – прочитала Элизабет вслух. – Мистер Яворский, руководитель драматического объединения школы Ласковой Долины, с радостью извещает о начале ежегодного конкурса молодых драматургов. Тема этого года: «Известные деятели литературы». Заинтересованные ученики должны предоставить свои одноактные пьесы не позже, чем… – Элизабет посмотрела на дату и осознала, что последний срок – через месяц.
   – Ты права, Оливия. Мне это действительно очень интересно. Спасибо, – сказала Элизабет, отдавая лист подруге. – Но, по-моему, если я решу принять участие в конкурсе, мне лучше начать работать прямо сейчас.
   Именно в этот момент дверь редакции «Оракула» распахнулась и в комнату влетела Джессика.
   – Пятьдесят пять долларов, честно! – объявила она с триумфом. – А ты говорила, что никто не будет покупать это печенье, потому что оно так странно выглядит. А это показывает, сколь «хорошо» ты разбираешься в бизнесе, Лиз.
   – Джессика! – воскликнула Элизабет. – Какой сюрприз! А что принесло тебя в мир журналистики? У тебя есть какая-нибудь грандиозная сплетня для моей колонки? – спросила она с надеждой.
   – Ни одной, – весело ответила Джес.
   Она оглядела заваленную бумагами комнату и брезгливо сморщила нос. – Фу, – добавила она, – какое захламленное местечко. Что это?
   Элизабет рассмеялась.
   – Эти бумаги, – она сделала ударение на последнем слове, – макет «Оракула», Джес… – Элизабет повернулась к Оливии, которая собирала свои книги и засовывала их в рюкзак.
   – Кажется, Джессика не ожидала, что у нас здесь так «чисто», – она хихикнула, подумав об обычном «порядке» в спальне сестры.
   Оливия оглядела комнату и вздохнула.
   – Ну-у, у нас и правда небольшой беспорядок, – заметила она.
   Элизабет показалось, что ее голос прозвучал как-то странно. Трудно сказать, была ли Оливия рада видеть Джессику или нет.
   – Готова, Лив? – нетерпеливо спросила Джессика.
   Оливия кивнула.
   – Джессика обещала мне помочь с платьем, которое я шью к вечеринке у Пэтменов, – пояснила она Элизабет.
   Глаза Элизабет чуть не вылезли из орбит.
   – Джессика? Но…
   – Да, Лиз, – быстро затараторила Джессика. – Скажи маме, что к обеду я буду вовремя.
   Элизабет не верила своим ушам. Последний раз она видела сестру с ниткой и иголкой в руках, когда ее заставили нанизывать кукурузу к Рождеству.
   – Увидимся завтра, Лиззи, – сказала Оливия, выходя вслед за Джессикой.
   – Конечно, Лив, – ответила Элизабет, пристально глядя в спину уходящей сестры.
   «С каких это пор, – подумала она, – Джессика стала главной благотворительницей? Ведь она же ничего не понимает в шитье! Похоже, что Джессика ужасно старается помочь Оливии практически во всем в эти дни. – Она снова повернулась к машинке. – Ну хорошо, – продолжала она философствовать, – я и так уже достаточно совала нос в чужие дела. Что бы Джессика ни выкинула на этот раз, я останусь в стороне».
   – Вот оно, – неуверенно произнесла Оливия, раскладывая платье на кровати и отступая на шаг. – Что скажешь?
   – Хм, – задумчиво пробормотала Джессика, трогая материал опытной рукой. – Это, по-моему, хлопок? – выдала она где-то через минуту.
   Оливия грустно кивнула. Материал, который был таким красивым, когда она его выбирала, теперь казался ей совсем непривлекательным. Он был ее любимого бледно-лилового цвета с нежными белыми цветами.
   – Он из Греции, – сообщила она Джессике, с тревогой ожидая ее реакции.
   «Только Оливия Дэвидсон может решиться надеть такое платье в загородный клуб», – подумала Джессика.
   Платье было очень странно скроено, хотя и было достаточной для вечеринки длины. Оливия придумала косой глубокий вырез, и сделала мягкий, присобранный кушак из того же материала, чтобы подчеркнуть талию. Рукава отсутствовали.
   «А ведь, возможно, – подумала Джессика, обходя платье вокруг, чтобы получше его рассмотреть, – из него получился бы миленький халатик. Но надеть его на грандиознейшую вечеринку сезона?» – Ее просто передернуло от этой мысли!
   – Что скажешь? – повторила свой вопрос Оливия и в горле у нее пересохло.
   – Ну… я думаю, что оно на редкость оригинально, Оливия, – осторожно проговорила Джессика. – Оно очень простое, не так ли?
   – Да, мне казалось, что так будет лучше, – сказала Оливия. – Я всегда ненавидела эти вычурные одежды, выставленные в витринах.
   – Хм, – еще раз пробормотала Джессика. – Почему бы тебе не надеть его, Лив, и я бы помогла тебе подшить низ? Я уверена, что оно будет совсем по-другому смотреться на тебе.
   Оливия зашла в маленькую ванную рядом с комнатой и через минуту вернулась уже в платье.
   – Итак, что же ты думаешь? – спросила она мягко. – Скажи мне правду!
   Джессика вздохнула.
   – Не знаю, Оливия, – произнесла она задумчиво, внимательно изучая платье со всех сторон. – Это – красивая одежда, но она мне кажется немного нестандартной, ты так не думаешь?
   Лицо Оливии вытянулось.
   – Что ты имеешь в виду?
   Джессика встала и обошла ее, качая головой.
   – Оливия, – наконец заговорила она, – ты должна помнить, насколько эта вечеринка важна для Роджера. В конце концов – это его первый выход в роли Пэтмена. Все будут смотреть на него, а это значит, что все будут смотреть и на тебя.
   – Я знаю, – грустно сказала Оливия. – У меня тоже сложилось такое впечатление.
   – Отлично: это значит, – твердо произнесла Джессика, – что ты задумываешься о чувствах Роджера. Ты же знаешь, какова миссис Пэтмен. – На этой фразе Джессика сделала ударение. – Она всегда так заводится из-за пустяков, – хитрюга перешла на конфиденциальный тон. – Брюс как-то рассказывал мне, что однажды она раскричалась из-за того, что на какой-то вечеринке одна несчастная девушка неправильно ела омара. Она так опозорила ее!
   – И что же мне делать, как ты думаешь? – спросила Оливия.
   Джессика тщательно обдумывала ответ.
   – Лив, по-моему, замечательно, что это платье ты целиком сшила сама, – начала она. – Но, мне кажется, что вечеринка Пэтменов – не лучшее место для его демонстрации. В конце концов, – добавила она, – смотреть будут не только на Роджера. Это будет и твой первый выход в качестве подруги Роджера Пэтмена, а ты же не хочешь, чтобы люди подумали, что ты нацепила первое попавшееся.
   Оливия сильно побледнела.
   – Спасибо, Джессика, – сказала она, возвращаясь в ванную, чтобы снять платье. – Ты мне здорово помогла.
   – У меня есть замечательная идея, – сообщила Джессика, когда Оливия вернулась. – Почему бы нам не пойти в магазин и не попытаться найти что-нибудь посимпатичнее? На самом деле, я и сама собиралась присмотреть что-нибудь для себя, – добавила она.
   – Может быть, позже, Джес, – произнесла Оливия устало. – У меня сегодня еще непочатый край домашних дел.
   Джессика минуту помолчала.
   – Хорошо, Лив, – сказала она, вставая и направляясь к двери.
   После очередной паузы она бросила на прощание:
   – Это, конечно, твое дело, но не кажется ли тебе, что это все же важнее, чем возня по дому?
   Оливия пристально посмотрела на нее.
   – О чем ты? – переспросила она. Джессика покачала головой.
   – Возможно, это будет один из самых важных вечеров в жизни Роджера! – воскликнула она. – Разве ты не понимаешь, Лив, что его успех зависит от тебя. Пэтмены – это все, что осталось у Роджера. Они – его семья. Я уверена, что Роджер рассчитывает на тебя, надеясь произвести хорошее впечатление. И если именно из-за тебя он провалится… – Она позволила своему голосу оборваться, а ее лицо выразило ужас по поводу воображаемых кошмарных последствий.
   – Спасибо, что пришла, Джес, – произнесла Оливия твердо, направляясь к коридору и ясно давая понять, что хочет, чтобы гостья ушла. – Я благодарю тебя за твою огромную помощь.
   – Поблагодаришь в другой раз, Оливия, – честно сказала Джессика.
   – Увидимся завтра в школе. Джессика кивнула.
   – Да, и если ты изменишь свое мнение по поводу похода в магазин, позвони мне, – добавила она.
   Оливия видела, как Джессика шла по улице в ореоле светлых волос и покачала головой. Потом вернулась в комнату и снова вынула платье, критически его рассматривая.
   «О чем же я думала, когда хотела его надеть? Миссис Пэтмен рассмеялась бы мне в лицо, если бы увидела это».
   – Джессика права, – сказала она вслух, убирая платье обратно в шкаф. – Пэтмены – это все, что осталось у Роджера. – Она снова покачала головой, и у нее на глазах появились слезы. – Если я пойду в загородный клуб с Роджером, то выставлю на посмешище нас обоих. Как же я смогла додуматься до того, что мы можем быть вместе?
   – Роджер! – крикнула миссис Пэтмен из внутреннего дворика, где она принимала солнечные ванны. – Не мог бы ты подойти ко мне на минуточку, пожалуйста.
   Роджер разминался на лужайке, готовясь к пробежке.
   – Да, мадам, – откликнулся он, побежав вприпрыжку к дворику.
   – Я надеюсь, – сказала миссис Пэтмен, откладывая в сторону брошюрку, которую держала в руках, – что у нас есть возможность побеседовать с глазу на глаз, только ты и я. Мне кажется, – она сняла солнцезащитные очки и в упор посмотрела на Роджера ледяными голубыми глазами, – у нас едва ли была возможность познакомиться поближе с того времени, как ты переехал сюда.
   – Это правда, – выдавил из себя Роджер, запихивая руки в передние карманы новых нейлоновых шортов и неуклюже раскачиваясь на кончиках пальцев взад и вперед.
   – Почему бы тебе не присесть, дорогой? – сухо предложила миссис Пэтмен. – Я чувствую себя так неуютно, когда ты так пошатываешься.
   Роджер покраснел и сел на плетеный стул напротив тетушки.
   – Так-то лучше, дорогой, – одобрила миссис Пэтмен. – Ты знаешь, Роджер, меня очень угнетает то, что я ничего не знаю о том, чем ты занимаешься вне дома. Я ничего не знаю о твоих хобби, делах, да и вообще ни о чем. Тебе не кажется, что это нехорошо?
   – Нехорошо, мадам, – согласился Роджер, глядя на выложенный плитами дворик. – Ну, – сказал он, усмехнувшись, – я люблю бегать.
   Миссис Пэтмен взяла носовой платок и вытерла им лоб.
   – Да, – произнесла она холодно. – Я хотела поговорить с тобой об этом, дорогой. Тебе не кажется, что бег, как бы это выразиться, – не совсем престижный вид спорта.
   – Не совсем, мадам, – вновь согласился Роджер. – Но мне кажется, что именно этим он меня и привлекает. Не то чтобы я был противником престижных, – добавил он поспешно, – но я всегда любил время от времени уходить в себя. В это время замечательно думается, – добавил он смущенно.
   Миссис Пэтмен снисходительно разглядывала племянника.
   – Хм, – выдавила она. – Я понимаю. И о чем же ты думаешь, бегая по кругу, разгоряченный и потный?
   Роджер рассмеялся.
   – Да, ваша характеристика звучит не очень приятно, – заметил он. – Я не знаю, когда как. Иногда я немного мечтаю о будущем. – Его лицо просветлело, пока он говорил. – А еще я думаю о медицине.
   – О медицине? – казалось, миссис Пэтмен испугалась. – С чего бы это?
   Роджер улыбнулся.
   – Нет, я думаю не о том, чтобы прибегнуть к ее услугам, – заверил он тетушку. – Но, видите ли, всегда хотел стать врачом.
   – Врачом? – повторила она.
   «Полагаю, она не сможет не одобрить мой выбор», – подумалось Роджеру.
   – О, дорогой, я уверена, что это хорошая профессия, но она такая… такая грязная, – заметила она. – А Брюс всегда хотел пойти по стопам отца, – добавила она одобрительно.
   Роджеру не приходило в голову ни одной мысли по поводу того, как следует реагировать на это.
   – Ну, – промямлил он, – это хорошо.
   – А как насчет твоих друзей, Роджер? – продолжила миссис Пэтмен, беря пилочку для ногтей со стола рядом с собой, и начав полировать свои ногти идеальной формы. – Я даже не знаю, кто твои друзья. Почему бы тебе не рассказать мне о них немного?
   – А кто именно вас интересует, мадам? – спросил Роджер.
   – Ну, Джессика Уэйкфилд, кажется, хорошая девушка. Она твой близкий друг?
   – Думаю, что да, – неуверенно произнес Роджер. – То есть я хотел сказать, не совсем. Я знаю ее не очень хорошо.
   – Хм… – проговорила миссис Пэтмен. – Ну, а что там насчет другой твоей маленькой подружки – той девушки, которая играла в теннис с тобой, Брюсом и Джессикой.
   – Вы имеете в виду Оливию, – подсказал он.
   – Оливия! Конечно! Да, я имею в виду именно ее. Как, ты сказал, ее фамилия?
   – Дэвидсон.
   – Пускай ты сочтешь меня навязчивой, – продолжила миссис Пэтмен, отложив пилочку и пристально глядя на Роджера, – но я хочу знать, собираешься ли ты приглашать ее на свой вечер в следующую субботу?
   – Да, мадам, собираюсь, – признался Роджер. – Точнее, я уже ее пригласил.
   – О, дорогой, – проговорила миссис Пэтмен, глубоко вздохнув. – Роджер, может быть, это и не мое дело… но не кажется ли тебе, что эта Оливия слегка – как бы выразиться – слегка неловкая? – туманно выразилась она.
   – А мне кажется, что она – просто прелесть! – Роджер встал на ее защиту. – Она – мой самый лучший друг.
   – О, я не сомневаюсь в этом! – Миссис Пэтмен попыталась его успокоить. – Но я просто подумала, Роджер, что на такой вечер, где так много гостей будут смотреть на тебя…