Страница:
Кинлок вывел Салли в коридор и прикрыл дверь, чтобы Дэвид не услышал их разговора.
— Нужны двое мужчин, которые бы его держали. И еще кто-нибудь — подавать мне инструменты.
Кроме того, понадобятся полотенца, простыни, а также горячая вода и мыло. — Заметив, что Салли удивлена, он объяснил:
— Необходима чистота. Чтобы уменьшить опасности заражения.
Салли кивнула. Слова доктора показались вполне разумными. Ведь в любом случае чистота не помешает.
— Я сейчас приготовлю все, что вам нужно. Хирург шагнул к двери, но вдруг снова взглянул на девушку:
— Вы сказали, что ваш брат находится здесь в качестве гостя. Кому принадлежит этот дом? Одному из родственников?
— Он принадлежит жене Дэвида.
— Жене? Тогда почему ее здесь нет? — изумился Кинлок.
— Венчание состоялось несколько дней назад. Это брак по расчету. Они едва знакомы. Леди Джослин даже не знает, что вы здесь.
И тут Салли впервые задумалась о том, как леди Джослин поведет себя, если Дэвид чудесным образом поправится. «Во всяком случае, она будет в ярости», — подумала Салли со злорадной улыбкой.
Салли в общих чертах обрисовала ситуацию. Доктор Кинлок, выслушав рассказ девушки, только хмыкнул и вернулся в комнату.
Стараясь не думать о реакции леди Джослин, Салли отправилась искать все необходимое для операции.
Почти все тело Дэвида было закрыто простынями. Подготовив пациента к операции, доктор оставил неприкрытым лишь то место на спине, где были совсем свежие шрамы. Рядом с этими шрамами Кинлок и собирался сделать новые разрезы.
Собравшись с духом, Салли подошла к кровати.
— Я сама буду подавать вам инструменты, — заявила она.
— Сама? Лучше бы это делал кто-нибудь другой. Если вы упадете в обморок или устроите истерику, у нас ничего не выйдет.
Салли взглянула на доктора:
— У меня не бывает истерик. Не беспокойтесь, я справлюсь.
Кинлок едва заметно улыбнулся.
— Хорошо, — кивнул он.
Хирург объяснил своей помощнице, в каком порядке следует подавать скальпели, зонды и прочие медицинские инструменты — все они были тщательно вымыты и разложены на столе.
Слуги, призванные на помощь, также заняли свои места.
Хью Морган стоял в изголовье кровати, а жилистый и молчаливый кучер — в ногах. Было видно, что им не по себе, но они все-таки взялись за Дэвида, и операция началась.
Салли с изумлением смотрела, как быстро и уверенно Кинлок делал разрезы и промокал кровь. Чувствуя легкое головокружение, она постаралась сосредоточиться на своих обязанностях — доктор требовал то один инструмент. то другой.
После ужасающе долгого зондирования открытой раны Кинлок удовлетворенно хмыкнул. С необычайной осторожностью он извлек из разреза небольшой кусочек металла. Бросив его в тазик, который держала Салли, хирург пробормотал:
— А теперь надо еще немного посмотреть — на всякий случай.
Убедившись, что других осколков в ране нет, он закрыл разрез. Помощь слуг почти не понадобилась, Дэвид во время операции только раз тихонько вскрикнул и содрогнулся — когда был сделан первый разрез.
Зашив рану, Кинлок сказал:
— А теперь, милая, подайте мне вон ту банку. Девушка взяла банку, открыла ее и передала доктору. В банке оказалась какая-то отвратительная серовато-зеленая масса с едким запахом. К ужасу Салли, Кинлок намазал этой зеленью рану Дэвида. Как мог человек, ратующий за чистоту, пользоваться такой мерзостью? Она стиснула зубы, чтобы не протестовать. Было бы слишком поздно выказывать недоверие хирургу.
Когда операция закончилась, Салли почувствовала такое огромное облегчение, что даже не заметила, как Кинлок наложил на рану повязку. После этого доктор дал все необходимые указания Моргану, которому предстояло остаться с Дэвидом. Сыграв свою роль, Салли снова почувствовала слабость. Она вышла в коридор и в изнеможении опустилась на диванчик, стоявший у стены. Кинлок был прав, когда предупреждал ее о том, что операция — ужасное зрелище. Но в то же время ей было очень интересно наблюдать за действиями хирурга.
Когда шотландец вышел из комнаты, она испуганно, с дрожью в голосе проговорила:
— Как вам кажется… все хорошо?
Кинлок со вздохом опустился на другой конец диванчика. Сейчас он выглядел таким усталым, как в тот день, когда Салли впервые его увидела. Какое-то время доктор молчал. Наконец поднял голову и улыбнулся:
— Да, все хорошо. Осколок вышел легко, и, судя по всему, ноги у него в полном порядке. Опасность инфекции пока все равно остается, но если Богу будет угодно, он выживет. Во всяком случае, я очень надеюсь, что выживет.
Салли не плакала, когда ей сказали, что Дэвид умрет. Но сейчас, услышав, что он будет жить, она разрыдалась. Казалось, ей никогда не удастся успокоиться.
— Слава Богу, — пробормотала она, всхлипывая, — слава Богу!
Шотландец снова улыбнулся и обнял ее за плечи:
— Не плачьте, милая, не плачьте. Вы очень храбрая девушка, и вашему брату повезло, что у него такая сестра.
Повернувшись к доктору, Салли уткнулась лицом в его плечо. Он был такой сильный, такой надежный… И его сюртук впитал аромат трубочного табака… Она вдруг вспомнила отца, крепко прижимавшего ее к себе и защищавшего от всех опасностей…
При мысли об отце Салли заплакала еще громче. Она лишилась отца, потом матери, а теперь чуть не потеряла и брата. Но Дэвид будет жить. По милости Божьей и благодаря" этому добросердечному ворчуну шотландцу она не будет одинока.
Когда ее слезы наконец иссякли, она отстранилась от Кинлока и вытащила из кармана носовой платок.
— Простите, что я так расплакалась… Но то, что вы сделали, — это настоящее чудо. Я… я все еще не могу в это поверить…
Кинлок с усмешкой взглянул на девушку:
— Но вы ведь и хотели чуда. Вы вчера заходили в церковь Святого Варфоломея?
— Нет. Но завтра непременно зайду!
— Зайдите обязательно. Даже Богу приятно, когда его благодарят за хорошо выполненную работу.
Салли встала.
— Мне пора к Дэвиду. У вас есть какие-то распоряжения? Что для него надо делать ночью?
— Вот мое единственное распоряжение: вы должны как следует поесть и хорошо выспаться, — строго проговорил Кинлок. — Имейте в виду: это предписание доктора. Если не будете о себе заботиться, то очень скоро тоже станете моей пациенткой. А о майоре Ланкастере не стоит беспокоиться. Морган будет с ним, а завтра я к нему зайду.
Салли хотела что-то возразить, но вдруг почувствовала, что у нее не осталось сил даже на это — она смертельно устала. Да и доктор, судя по всему, прекрасно знал свое дело.
— Что ж, наверное, вы правы, — пробормотала Салли. Кинлок неожиданно поднялся и спросил:
— Интересно, в этом роскошном особняке найдется виски?
Если бы доктор пожелал принять ванну в самом дорогом портвейне, Салли позаботилась бы о том, чтобы это желание было исполнено.
— Давайте спустимся вниз и выясним.
Кинлок подхватил свой черный саквояж, и они спустились в большую гостиную. Дворецкий леди тотчас явился на звонок и вскоре принес графины с виски и бренди. Салли поблагодарила расторопного дворецкого. И тут же вспомнила о том, что никто из прислуги не оскорбил ее ни словом, ни взглядом, хотя слуги, конечно же, были не самого высокого мнения о ее скромной особе.
Йен Кинлок налил себе виски, и Салли заметила, что у него дрожат руки. Она спросила:
— Вы всегда так напряжены после операции? Доктор немного смутился:
— Да. Во время операции рука у меня твердая, но потом мне всегда трудно поверить в то, что я решился взяться за хирургический нож. Очень трудно резать человека… Но в некоторых случаях операция — единственный выход.
Он залпом осушил рюмку. Затем снова наполнил ев и уселся на диван. После чего пил уже более умеренно.
Салли сделала глоток бренди. Напиток оказался превосходным, как она и ожидала.
— Доктор, а что вы наложили на рану? Кинлок ухмыльнулся:
— Вы уверены, что вам хочется это знать?
— Да, конечно.
— Заплесневелый хлеб с водой.
— О Господи! Сначала вы так настаивали на чистоте, а потом намазали Дэвида этой гадостью?! — воскликнула Салли с притворным ужасом.
— Я знаю, что это может показаться странным, но поверьте: во многих странах для перевязок ран используют что-нибудь заплесневелое. Например, в Китае пользуются заплесневелой соей. А на востоке и на юге Европы, как я слышал, крестьяне специально хранят для этих целей хлеб.
Они срезают с хлеба плесень, заливают ее водой, а потом накладывают эту массу на рану.
— Как интересно… — пробормотала Салли, всегда отличавшаяся любознательностью. — Скажите, доктор, а вы тоже где-нибудь храните заплесневелый хлеб?
Кинлок в задумчивости покачал головой:
— Эту плесень мне дал один русский матрос. Он поклялся, что лучшую ему видеть не приходилось. Я проверил — и убедился, что матрос не лгал. Я уже восемь лет добавляю в эту смесь хлеб и воду и теряю гораздо меньше пациентов.
— А почему вы заинтересовались столь необычным методом лечения? Как вы о нем узнали?
— Я много путешествовал и видел, как лечат больных в других странах. Многие коллеги смеются надо мной, но иногда подобные средства помогают. Я пытаюсь выяснить, какие из этих средств можно считать действенными. — Кинлок улыбнулся. — Например, я не нашел подтверждения тому, что нож, лежащий под кроватью роженицы, вдвое уменьшает ее страдания. А вот ивовая кора действительно помогает при болях и лихорадке. Когда я нахожу действенное средство, я его использую.
Теперь, когда Дэвиду была оказана помощь, Салли заинтересовал уже не Кинлок-хирург, а Кинлок-человек.
— А какие еще у вас цели в жизни?
— Спасать от старухи с косой как можно больше людей и делать это как можно дольше. В конце концов, смерть всегда побеждает. Но я не сдамся, пока жив, клянусь всеми святыми!
Доктор внезапно помрачнел.
Желая отвлечь его от грустных мыслей, Салли подняла свою рюмку и сказала:
— За очередную победу над старухой! Кинлок снова улыбнулся, и они, чокнувшись, выпили. Салли оживилась и рассказала доктору о том, как учит детей. Он же рассказал о своей учебе в Эдинбурге и Лондоне. Поведал и о том, как плавал на судне в качестве корабельного лекаря — в те годы он побывал во многих удивительных странах. А потом Кинлок стал военным хирургом и сделал множество операций.
Слушая рассказы доктора, Салли чувствовала, что этот человек действительно предан своему делу. «Сумасшедший шотландец!» Кажется, так назвал его доктор Рэмзи. Салли нисколько не сомневалась: кроме Йена Кинлока, ни один хирург в Англии не мог бы спасти ее брата.
Глава 8
Леди Джослин очень утомил день, проведенный вне дома. Вернувшись, она едва не прошла мимо гостиной, но, услышав доносившийся оттуда женский голос, остановилась. Неужели тетя сменила гнев на милость и вернулась в Лондон?
Надеясь, что это именно так, она открыла дверь — и замерла… В гостиной сидела не тетя Лора, а эта дерзкая особа. Она пила бренди и любезничала с каким-то подозрительным субъектом — Джослин впервые видела этого человека. Незваный гость в ее доме?! Какая наглость! Однако она тут же вспомнила о том, что решила проявлять терпимость. Салли распивает бренди? Ну и что? Не станет же она воровать столовое серебро…
Джослин уже хотела незаметно уйти, но тут Салли подняла голову и увидела ее.
— У меня для вас плохие вести, леди Джослин, — ухмыльнулась она.
— Дэвид… Он… он умер?
Джослин похолодела. Неужели это все-таки случилось? Значит, исхудавшее тело Дэвида остывает сейчас в комнате наверху? Значит, его зеленые глаза закрылись навеки? А ее в это время даже не было дома! Их короткая встреча накануне оказалась прощальной! Неудивительно, что Салли потребовала графин бренди.
— Нет, напротив, — продолжала Салли. — Дэвид вовсе не умер. Доктор Кинлок, которого вы видите здесь, прекрасно выполнил операцию, и Дэвид скорее всего не только останется жив, но и совершенно поправится.
Он будет жить?! Эти слова ошеломили Джослин. Она машинально переступила порог, потом сделала шаг, другой — и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Но ведь это — настоящее чудо! Если сказанное Салли правда — это просто чудо! Дэвид заслуживает жизни и счастья.
Но тотчас же возникла еще одна мысль: живой муж не входил в условия сделки!
— Я знаю, что вы желали его смерти. — Салли встала и подошла к Джослин. — Может, мне лучше остаться и стоять у двери на страже? Потому что пока его нельзя увезти из, вашего дома. Поскольку он не умрет сам по себе, у вас может появиться желание… исправить положение.
Джослин невольно сжала кулаки.
— Какая низость! — воскликнула она. — Да, я действительно думала, что он умрет, но я вовсе не желала смерти Дэвида.
Джослин медленно опустилась на стул. Она чувствовала ужасную слабость — и в то же время ей хотелось наброситься на Салли и выцарапать глаза этой дерзкой гувернантке.
Ощутив прикосновение чего-то холодного, она поняла, что держит в руке рюмку бренди, которую ей подал доктор.
— Выпейте, леди Джослин. Это поможет вам. Она послушно сделала глоток, но тут же поперхнулась — влага огнем обожгла ее горло. Однако доктор оказался прав: она действительно пришла в себя. Поставив на стол рюмку, Джослин попыталась разобраться в своих чувствах.
Ничто не заставит ее сожалеть о том, что Дэвид Ланкастер будет жить. Но что это означает? Как теперь сложатся ее отношения с Кэндовером? Даже если герцог в нее влюбится, она не сможет выйти за него замуж. При этой мысли ей захотелось плакать.
Почувствовав, что вот-вот действительно разрыдается, Джослин заставила себя не думать о герцоге. Ведь можно думать о чем-нибудь другом… Например, хирург, кажется, не такой уж противный.
Как раз в этот момент доктор Кинлок начал рассказывать о болезни майора и о том, что именно было сделано для того, чтобы его вылечить. Когда он закончил свой рассказ, Джослин вполне искренне ему улыбнулась:
— Примите мою благодарность, доктор Кинлок. Вы сделали доброе дело. Я почти не знаю майора Ланкастера, но абсолютно уверена: мир станет лучше благодаря тому, что он выжил.
Салли нахмурилась, заметив, что Кинлок с величайшим удовольствием принял благодарность леди Джослин. Похоже, даже самые умные мужчины не могли разглядеть подлинной сущности этой надменной аристократки, этой… шлюшки.
Однако Салли тотчас же устыдилась своей последней мысли. Видимо, дело было в бренди, выпитом на пустой желудок. И конечно же, не следовало говорить о том, что леди Джослин может попытаться причинить вред Дэвиду. Как только Салли сказала об этом, ей захотелось прикусить язык — и не только потому, что доктор Кинлок посмотрел на нее с осуждением. Когда она высказала столь нелепое предположение, леди Джослин вдруг показалась ей удивительно беззащитной — словно ребенок, которого ударили. Кто бы мог подумать, что эта особа умеет чувствовать? Но наверное, ее просто огорчили подобные обвинения…
Тем не менее Салли понимала, что нагрубила хозяйке без всяких на то причин. Поэтому она заставила себя проговорить:
— Мне очень жаль, что я сказала лишнее, леди Джослин. Не сомневаюсь, что за Дэвидом будут здесь хорошо ухаживать. Я пока начну подыскивать жилье для брата, чтобы не обременять вас.
— Не нужно торопиться. В доме достаточно места, и ваш брат нисколько меня не обременяет. — Леди Джослин холодно взглянула на Салли и поднялась. — Доктор Кинлок, вы пришлете мне счет за ваши услуги? Надеюсь, что он будет соответствовать результатам.
Доктор взглянул на Салли:
— Меня пригласила мисс Ланкастер. Насколько я понял, она намеревалась сама мне заплатить.
— Но я считаю, что обязана вам заплатить.
Джослин одарила хирурга еще одной чарующей улыбкой.
Салли вынуждена была признать: если бы подобная улыбка была адресована ей, то она, наверное, забыла бы о многочисленных недостатках этой аристократки.
Леди Джослин взглянула на каминные часы:
— Уже довольно поздно. Разрешите мне предложить вам экипаж, чтобы вы могли доехать домой. Или желаете остаться на ночь, мисс Ланкастер?
Вспомнив о своей грубости, Салли отказалась:
— В этом нет нужды. Доктор Кинлок говорит, что Дэвид будет спать всю ночь. И Морган остался, чтобы за ним следить. Я пешком дойду до дома Лонстонов. Это недалеко, и еще не стемнело.
Салли на время забыла о своих воспитанниках, но теперь вдруг поняла: ей необходимо позаботиться о том, чтобы Лонстоны по-прежнему были ею довольны. Леди Джослин наверняка откажется от своих финансовых обязательств, раз она не овдовеет. Впрочем, деньги теперь не имели значения — жизнь Дэвида была дороже любых денег.
Бросив взгляд на Салли, Кинлок сказал:
— Мы будем счастливы воспользоваться вашим любезным предложением, леди Джослин. Я прослежу, чтобы мисс Ланкастер благополучно добралась домой. Если вы прикажете подать карету, то мы сразу поедем.
— Но в этом нет нужды, — пробормотала Салли.
Но леди Джослин уже распорядилась, чтобы подали экипаж.
Хирург негромко засмеялся:
— А мне кажется, есть нужда в экипаже. Как часто вы пьете бренди?
— Почти никогда, — призналась Салли. — Но я совершенно не опьянела!
Сделав столь решительное заявление, она тотчас же икнула.
Весело сверкнув глазами, Кинлок взял ее под руку и вывел к карете. Забравшись в экипаж, Салли с удовольствием откинулась на мягкое бархатное сиденье. У нее почему-то кружилась голова, и к тому же ее одолевал смех. Как странно!
Впоследствии Салли не могла вспомнить, о чем они разговаривали во время этой недолгой поездки, возможно, они просто молчали. Но она прекрасно помнила: неподалеку от дома Лонстонов Кинлок указал кучеру на небольшую таверну и велел остановиться.
Салли в изумлении уставилась на шотландца — ведь им следовало проехать еще два квартала.
— Но мы еще не приехали — воскликнула она. Доктор взял ее за руку, чтобы помочь выбраться из кареты.
— Да, но в этой таверне прекрасно готовят, и я намерен позаботиться о том, чтобы перед возвращением домой вы поели. В противном случае ваши хозяева уволят вас за пьянство, а виноват буду я.
Кинлок, конечно же, шутил, но Салли оскорбилась:
— Я не пьяна! Только… только немного весела. И есть мне не хочется.
Кинлок улыбнулся.
— Возможно, вы действительно не голодны, зато я ужасно проголодался Может быть, вы посидите со мной, чтобы мне не есть в одиночестве?
При такой постановке вопроса Салли отказаться не могла. К тому же в следующее мгновение она вдруг почувствовала, что прямо-таки умирает от голода.
Таверна оказалась чистой и опрятной, и, судя по всему, здесь действительно прекрасно готовили. Хозяин встретил Кинлока как друга и усадил доктора и его спутницу в темном тихом уголке. Несколько минут спустя Салли принялась с жадностью поглощать хлеб с сыром, горячий пирог с мясом и луком и персиковый пудинг. Утолив голод, она выпила крепкого кофе. Наконец, отставив чашку, проговорила:
— Мне очень неприятно, что я оказалась для вас такой обузой, доктор Кинлок. Наверное, я была немного пьяна и только сейчас это поняла.
Шотландец улыбнулся и несколькими точными движениями разрезал яблоко, лежавшее на столе.
— Да, разумеется. Бренди на пустой желудок, как правило, оказывает именно такое действие.
Салли откинулась на высокую спинку дубовой скамьи и с облегчением вздохнула.
— Кажется, я досыта не ела с того дня, как увидела список раненных при Ватерлоо.
Весна казалась бесконечно долгой: Англия ждала битвы с Корсиканцем, каким-то чудом вернувшись с Эльбы, он получил поддержку многих французов. Салли прочитывала все газеты, с жадностью выискивая самые последние новости. Возможно, у нее было предчувствие.. Во всяком случае, в те годы, когда Дэвид воевал на Апеннинском полуострове, она никогда так не тревожилась. Получив же известие о том, что он тяжело ранен при Ватерлоо, Салли не удивилась. Она была потрясена и смертельно испугана — но не удивлена. А потом началось ожидание…
Напомнив себе, что все это теперь в прошлом, Салли сказала:
— Мне очень стыдно из-за того, что вы взяли на себя заботу обо мне, вам придется идти домой пешком. А ведь вы могли уехать в карете леди Джослин. Вы живете неподалеку от больницы?
— Нет. Я живу в нескольких кварталах отсюда, на Харли-стрит. А в этом заведении часто ужинаю. — Кинлок провел пальцем по лужице эля, образовавшейся на столе. — А не могли бы вы подробнее рассказать о венчании вашего брата? Похоже, это довольно необычная сделка…
Салли объяснила, в чем заключался интерес леди Джослин и как именно Дэвид стал ее мужем. На сей раз она рассказала все, что знала сама. Хотя в ее устах эта история звучала довольно странно, хирург не выказал никаких признаков удивления. Видимо, Йен Кинлок был из тех, кого трудно чем-либо удивить.
Выслушав рассказ Салли, шотландец пробормотал:
— Бедняжка… Неудивительно, что вы с ней не поладили. Ведь у вас с леди Джослин совершенно разные интересы.
— И можно ли обвинять меня за то, что я заподозрила ее?..
— Глупости, моя милая. Вы ведь вовсе не считаете, что она может убить вашего брата. — Кинлок усмехнулся. — Неужели вы не заметили, какое у нее было лицо, когда она подумала, что он умер?
— Кажется, она действительно огорчилась, — признала Салли. — Возможно, она боялась, что смерть в доме расстроит прислугу.
— А может, ваш брат ей понравился — пусть даже она не собиралась оставаться его женой? Что ж, очень любопытно… Забавно будет посмотреть, как эта парочка решит свои проблемы.
Салли передернула плечами — шутка доктора пришлась ей не по душе.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы леди Джослин осталась женой моего брата. Более высокомерной женщины я в жизни не встречала.
— Леди Джослин не так уж плоха. Хотя она аристократка. — Покончив с первым яблоком, доктор разрезал второе. — Откровенно говоря, она просто очаровательная женщина.
Салли благоразумно воздержалась от комментариев. Было очевидно, что по поводу леди Джослин они вряд ли придут к, единому мнению. Немного подумав, она заговорила о политике:
— Судя по всему, вы радикал, не так ли?
— Если радикал — это тот, кто презирает лентяев, людей, не сделавших для окружающих ничего полезного, то, наверное, я действительно радикал. Ведь есть женщины, которые тратят на один наряд столько денег, сколько многие семьи тратят за год. И есть мужчины, которые считают спортом убийство беззащитных животных и проигрывают в карты целые состояния. — Доктор весело улыбнулся. — Я всегда считал, что охота была бы более справедливой, если бы лисам и фазанам давали оружие, чтобы они могли отстреливаться.
Салли представила лису, стреляющую в охотника, и рассмеялась:
— Я знаю нескольких джентльменов, которых следовало бы проучить хорошим зарядом дроби пониже пояса.
Доктор ухмыльнулся, и Салли поняла, что позволила себе слишком смелое замечание. Кинлок совершенно не походил на всех ее знакомых, и она, беседуя с ним, невольно заговаривалась.
Салли всматривалась в лицо доктора, всматривалась в его голубые глаза, становившиеся то грустными, то веселыми, и думала о том, что ей никогда не удастся отблагодарить этого удивительного человека за то, что он для нее сделал!
Кинлок съел еще одну дольку яблока, а остальные отодвинул от себя. Салли взглянула на него вопросительно, и он, склонившись над столом, с лукавой улыбкой проговорил:
— Вам придется хорошо питаться, чтобы наверстать упущенное. Из-за постоянных волнений вы стали слишком уж стройной.
Доедая яблоко, Салли подумала: «Доктор Кинлок считает меня тощей». Но неужели для нее это важно? Встревожившись, Салли поняла: ей очень хотелось бы, чтобы доктор Кинлок увидел в ней женщину, а не только сестру своего пациента.
Немного подумав, она сказала себе: это странное волнение — оно просто от выпитого бренди. И кроме того, ей было приятно сидеть в этой таверне. Салли впервые в жизни обедала с привлекательным мужчиной. Разумеется, она обедала с Дэвидом, но братья — совсем другое дело.
Конечно, в глазах Кинлока она просто тощая гувернантка, опьяневшая от рюмки бренди и оскорбившая прекрасную женщину. При этой мысли Салли почувствовала себя униженной. Проглотив последнюю дольку яблока, она поднялась со скамьи:
— Мне пора к Лонстонам.
— Мне тоже пора домой, — сказал доктор. Кинлок встал из-за стола, и Салли вдруг поняла, что он только сейчас по-настоящему успокоился. Что ж, ничего удивительного — ведь доктор сделал замечательную операцию!
Они вышли из таверны, и Кинлок проводил Салли к дому Лонстонов. Уже простившись с шотландцем, она подумала о том, что этой ночью будет спать так спокойно, как не спала уже много месяцев.
Надеясь, что это именно так, она открыла дверь — и замерла… В гостиной сидела не тетя Лора, а эта дерзкая особа. Она пила бренди и любезничала с каким-то подозрительным субъектом — Джослин впервые видела этого человека. Незваный гость в ее доме?! Какая наглость! Однако она тут же вспомнила о том, что решила проявлять терпимость. Салли распивает бренди? Ну и что? Не станет же она воровать столовое серебро…
Джослин уже хотела незаметно уйти, но тут Салли подняла голову и увидела ее.
— У меня для вас плохие вести, леди Джослин, — ухмыльнулась она.
— Дэвид… Он… он умер?
Джослин похолодела. Неужели это все-таки случилось? Значит, исхудавшее тело Дэвида остывает сейчас в комнате наверху? Значит, его зеленые глаза закрылись навеки? А ее в это время даже не было дома! Их короткая встреча накануне оказалась прощальной! Неудивительно, что Салли потребовала графин бренди.
— Нет, напротив, — продолжала Салли. — Дэвид вовсе не умер. Доктор Кинлок, которого вы видите здесь, прекрасно выполнил операцию, и Дэвид скорее всего не только останется жив, но и совершенно поправится.
Он будет жить?! Эти слова ошеломили Джослин. Она машинально переступила порог, потом сделала шаг, другой — и ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Но ведь это — настоящее чудо! Если сказанное Салли правда — это просто чудо! Дэвид заслуживает жизни и счастья.
Но тотчас же возникла еще одна мысль: живой муж не входил в условия сделки!
— Я знаю, что вы желали его смерти. — Салли встала и подошла к Джослин. — Может, мне лучше остаться и стоять у двери на страже? Потому что пока его нельзя увезти из, вашего дома. Поскольку он не умрет сам по себе, у вас может появиться желание… исправить положение.
Джослин невольно сжала кулаки.
— Какая низость! — воскликнула она. — Да, я действительно думала, что он умрет, но я вовсе не желала смерти Дэвида.
Джослин медленно опустилась на стул. Она чувствовала ужасную слабость — и в то же время ей хотелось наброситься на Салли и выцарапать глаза этой дерзкой гувернантке.
Ощутив прикосновение чего-то холодного, она поняла, что держит в руке рюмку бренди, которую ей подал доктор.
— Выпейте, леди Джослин. Это поможет вам. Она послушно сделала глоток, но тут же поперхнулась — влага огнем обожгла ее горло. Однако доктор оказался прав: она действительно пришла в себя. Поставив на стол рюмку, Джослин попыталась разобраться в своих чувствах.
Ничто не заставит ее сожалеть о том, что Дэвид Ланкастер будет жить. Но что это означает? Как теперь сложатся ее отношения с Кэндовером? Даже если герцог в нее влюбится, она не сможет выйти за него замуж. При этой мысли ей захотелось плакать.
Почувствовав, что вот-вот действительно разрыдается, Джослин заставила себя не думать о герцоге. Ведь можно думать о чем-нибудь другом… Например, хирург, кажется, не такой уж противный.
Как раз в этот момент доктор Кинлок начал рассказывать о болезни майора и о том, что именно было сделано для того, чтобы его вылечить. Когда он закончил свой рассказ, Джослин вполне искренне ему улыбнулась:
— Примите мою благодарность, доктор Кинлок. Вы сделали доброе дело. Я почти не знаю майора Ланкастера, но абсолютно уверена: мир станет лучше благодаря тому, что он выжил.
Салли нахмурилась, заметив, что Кинлок с величайшим удовольствием принял благодарность леди Джослин. Похоже, даже самые умные мужчины не могли разглядеть подлинной сущности этой надменной аристократки, этой… шлюшки.
Однако Салли тотчас же устыдилась своей последней мысли. Видимо, дело было в бренди, выпитом на пустой желудок. И конечно же, не следовало говорить о том, что леди Джослин может попытаться причинить вред Дэвиду. Как только Салли сказала об этом, ей захотелось прикусить язык — и не только потому, что доктор Кинлок посмотрел на нее с осуждением. Когда она высказала столь нелепое предположение, леди Джослин вдруг показалась ей удивительно беззащитной — словно ребенок, которого ударили. Кто бы мог подумать, что эта особа умеет чувствовать? Но наверное, ее просто огорчили подобные обвинения…
Тем не менее Салли понимала, что нагрубила хозяйке без всяких на то причин. Поэтому она заставила себя проговорить:
— Мне очень жаль, что я сказала лишнее, леди Джослин. Не сомневаюсь, что за Дэвидом будут здесь хорошо ухаживать. Я пока начну подыскивать жилье для брата, чтобы не обременять вас.
— Не нужно торопиться. В доме достаточно места, и ваш брат нисколько меня не обременяет. — Леди Джослин холодно взглянула на Салли и поднялась. — Доктор Кинлок, вы пришлете мне счет за ваши услуги? Надеюсь, что он будет соответствовать результатам.
Доктор взглянул на Салли:
— Меня пригласила мисс Ланкастер. Насколько я понял, она намеревалась сама мне заплатить.
— Но я считаю, что обязана вам заплатить.
Джослин одарила хирурга еще одной чарующей улыбкой.
Салли вынуждена была признать: если бы подобная улыбка была адресована ей, то она, наверное, забыла бы о многочисленных недостатках этой аристократки.
Леди Джослин взглянула на каминные часы:
— Уже довольно поздно. Разрешите мне предложить вам экипаж, чтобы вы могли доехать домой. Или желаете остаться на ночь, мисс Ланкастер?
Вспомнив о своей грубости, Салли отказалась:
— В этом нет нужды. Доктор Кинлок говорит, что Дэвид будет спать всю ночь. И Морган остался, чтобы за ним следить. Я пешком дойду до дома Лонстонов. Это недалеко, и еще не стемнело.
Салли на время забыла о своих воспитанниках, но теперь вдруг поняла: ей необходимо позаботиться о том, чтобы Лонстоны по-прежнему были ею довольны. Леди Джослин наверняка откажется от своих финансовых обязательств, раз она не овдовеет. Впрочем, деньги теперь не имели значения — жизнь Дэвида была дороже любых денег.
Бросив взгляд на Салли, Кинлок сказал:
— Мы будем счастливы воспользоваться вашим любезным предложением, леди Джослин. Я прослежу, чтобы мисс Ланкастер благополучно добралась домой. Если вы прикажете подать карету, то мы сразу поедем.
— Но в этом нет нужды, — пробормотала Салли.
Но леди Джослин уже распорядилась, чтобы подали экипаж.
Хирург негромко засмеялся:
— А мне кажется, есть нужда в экипаже. Как часто вы пьете бренди?
— Почти никогда, — призналась Салли. — Но я совершенно не опьянела!
Сделав столь решительное заявление, она тотчас же икнула.
Весело сверкнув глазами, Кинлок взял ее под руку и вывел к карете. Забравшись в экипаж, Салли с удовольствием откинулась на мягкое бархатное сиденье. У нее почему-то кружилась голова, и к тому же ее одолевал смех. Как странно!
Впоследствии Салли не могла вспомнить, о чем они разговаривали во время этой недолгой поездки, возможно, они просто молчали. Но она прекрасно помнила: неподалеку от дома Лонстонов Кинлок указал кучеру на небольшую таверну и велел остановиться.
Салли в изумлении уставилась на шотландца — ведь им следовало проехать еще два квартала.
— Но мы еще не приехали — воскликнула она. Доктор взял ее за руку, чтобы помочь выбраться из кареты.
— Да, но в этой таверне прекрасно готовят, и я намерен позаботиться о том, чтобы перед возвращением домой вы поели. В противном случае ваши хозяева уволят вас за пьянство, а виноват буду я.
Кинлок, конечно же, шутил, но Салли оскорбилась:
— Я не пьяна! Только… только немного весела. И есть мне не хочется.
Кинлок улыбнулся.
— Возможно, вы действительно не голодны, зато я ужасно проголодался Может быть, вы посидите со мной, чтобы мне не есть в одиночестве?
При такой постановке вопроса Салли отказаться не могла. К тому же в следующее мгновение она вдруг почувствовала, что прямо-таки умирает от голода.
Таверна оказалась чистой и опрятной, и, судя по всему, здесь действительно прекрасно готовили. Хозяин встретил Кинлока как друга и усадил доктора и его спутницу в темном тихом уголке. Несколько минут спустя Салли принялась с жадностью поглощать хлеб с сыром, горячий пирог с мясом и луком и персиковый пудинг. Утолив голод, она выпила крепкого кофе. Наконец, отставив чашку, проговорила:
— Мне очень неприятно, что я оказалась для вас такой обузой, доктор Кинлок. Наверное, я была немного пьяна и только сейчас это поняла.
Шотландец улыбнулся и несколькими точными движениями разрезал яблоко, лежавшее на столе.
— Да, разумеется. Бренди на пустой желудок, как правило, оказывает именно такое действие.
Салли откинулась на высокую спинку дубовой скамьи и с облегчением вздохнула.
— Кажется, я досыта не ела с того дня, как увидела список раненных при Ватерлоо.
Весна казалась бесконечно долгой: Англия ждала битвы с Корсиканцем, каким-то чудом вернувшись с Эльбы, он получил поддержку многих французов. Салли прочитывала все газеты, с жадностью выискивая самые последние новости. Возможно, у нее было предчувствие.. Во всяком случае, в те годы, когда Дэвид воевал на Апеннинском полуострове, она никогда так не тревожилась. Получив же известие о том, что он тяжело ранен при Ватерлоо, Салли не удивилась. Она была потрясена и смертельно испугана — но не удивлена. А потом началось ожидание…
Напомнив себе, что все это теперь в прошлом, Салли сказала:
— Мне очень стыдно из-за того, что вы взяли на себя заботу обо мне, вам придется идти домой пешком. А ведь вы могли уехать в карете леди Джослин. Вы живете неподалеку от больницы?
— Нет. Я живу в нескольких кварталах отсюда, на Харли-стрит. А в этом заведении часто ужинаю. — Кинлок провел пальцем по лужице эля, образовавшейся на столе. — А не могли бы вы подробнее рассказать о венчании вашего брата? Похоже, это довольно необычная сделка…
Салли объяснила, в чем заключался интерес леди Джослин и как именно Дэвид стал ее мужем. На сей раз она рассказала все, что знала сама. Хотя в ее устах эта история звучала довольно странно, хирург не выказал никаких признаков удивления. Видимо, Йен Кинлок был из тех, кого трудно чем-либо удивить.
Выслушав рассказ Салли, шотландец пробормотал:
— Бедняжка… Неудивительно, что вы с ней не поладили. Ведь у вас с леди Джослин совершенно разные интересы.
— И можно ли обвинять меня за то, что я заподозрила ее?..
— Глупости, моя милая. Вы ведь вовсе не считаете, что она может убить вашего брата. — Кинлок усмехнулся. — Неужели вы не заметили, какое у нее было лицо, когда она подумала, что он умер?
— Кажется, она действительно огорчилась, — признала Салли. — Возможно, она боялась, что смерть в доме расстроит прислугу.
— А может, ваш брат ей понравился — пусть даже она не собиралась оставаться его женой? Что ж, очень любопытно… Забавно будет посмотреть, как эта парочка решит свои проблемы.
Салли передернула плечами — шутка доктора пришлась ей не по душе.
— Мне бы очень не хотелось, чтобы леди Джослин осталась женой моего брата. Более высокомерной женщины я в жизни не встречала.
— Леди Джослин не так уж плоха. Хотя она аристократка. — Покончив с первым яблоком, доктор разрезал второе. — Откровенно говоря, она просто очаровательная женщина.
Салли благоразумно воздержалась от комментариев. Было очевидно, что по поводу леди Джослин они вряд ли придут к, единому мнению. Немного подумав, она заговорила о политике:
— Судя по всему, вы радикал, не так ли?
— Если радикал — это тот, кто презирает лентяев, людей, не сделавших для окружающих ничего полезного, то, наверное, я действительно радикал. Ведь есть женщины, которые тратят на один наряд столько денег, сколько многие семьи тратят за год. И есть мужчины, которые считают спортом убийство беззащитных животных и проигрывают в карты целые состояния. — Доктор весело улыбнулся. — Я всегда считал, что охота была бы более справедливой, если бы лисам и фазанам давали оружие, чтобы они могли отстреливаться.
Салли представила лису, стреляющую в охотника, и рассмеялась:
— Я знаю нескольких джентльменов, которых следовало бы проучить хорошим зарядом дроби пониже пояса.
Доктор ухмыльнулся, и Салли поняла, что позволила себе слишком смелое замечание. Кинлок совершенно не походил на всех ее знакомых, и она, беседуя с ним, невольно заговаривалась.
Салли всматривалась в лицо доктора, всматривалась в его голубые глаза, становившиеся то грустными, то веселыми, и думала о том, что ей никогда не удастся отблагодарить этого удивительного человека за то, что он для нее сделал!
Кинлок съел еще одну дольку яблока, а остальные отодвинул от себя. Салли взглянула на него вопросительно, и он, склонившись над столом, с лукавой улыбкой проговорил:
— Вам придется хорошо питаться, чтобы наверстать упущенное. Из-за постоянных волнений вы стали слишком уж стройной.
Доедая яблоко, Салли подумала: «Доктор Кинлок считает меня тощей». Но неужели для нее это важно? Встревожившись, Салли поняла: ей очень хотелось бы, чтобы доктор Кинлок увидел в ней женщину, а не только сестру своего пациента.
Немного подумав, она сказала себе: это странное волнение — оно просто от выпитого бренди. И кроме того, ей было приятно сидеть в этой таверне. Салли впервые в жизни обедала с привлекательным мужчиной. Разумеется, она обедала с Дэвидом, но братья — совсем другое дело.
Конечно, в глазах Кинлока она просто тощая гувернантка, опьяневшая от рюмки бренди и оскорбившая прекрасную женщину. При этой мысли Салли почувствовала себя униженной. Проглотив последнюю дольку яблока, она поднялась со скамьи:
— Мне пора к Лонстонам.
— Мне тоже пора домой, — сказал доктор. Кинлок встал из-за стола, и Салли вдруг поняла, что он только сейчас по-настоящему успокоился. Что ж, ничего удивительного — ведь доктор сделал замечательную операцию!
Они вышли из таверны, и Кинлок проводил Салли к дому Лонстонов. Уже простившись с шотландцем, она подумала о том, что этой ночью будет спать так спокойно, как не спала уже много месяцев.
Глава 9
Хирург и Салли Ланкастер уже давно уехали, а Джослин все еще сидела за чаем. Тетя Лора сказала бы: «Ты сама себя наказала». Да, наверное, ей не следовало выходить замуж за майора…
Исида прыгнула к хозяйке на колени и громко замурлыкала. Джослин невольно улыбнулась и принялась поглаживать свою любимицу. Поглаживая гладкую шерстку Исиды, Джослин всегда успокаивалась, но сейчас ей едва ли удастся успокоиться — ведь она стала женой совершенно незнакомого человека! Это был очень милый незнакомец. Более того, она восхищалась его мужеством. Но все-таки он оставался незнакомцем… В такой ситуации даже самая спокойная женщина может устроить истерику.
Исида прыгнула к хозяйке на колени и громко замурлыкала. Джослин невольно улыбнулась и принялась поглаживать свою любимицу. Поглаживая гладкую шерстку Исиды, Джослин всегда успокаивалась, но сейчас ей едва ли удастся успокоиться — ведь она стала женой совершенно незнакомого человека! Это был очень милый незнакомец. Более того, она восхищалась его мужеством. Но все-таки он оставался незнакомцем… В такой ситуации даже самая спокойная женщина может устроить истерику.