Она взглянула на него вопросительно:
   — Вы действительно знаете выход?
   — Мне надо будет внимательно прочесть завещание. У вас здесь есть его копия?
   — Кажется, да.
   Майор провел ладонью по подбородку и ощутил под пальцами колючую щетину. Боже, в каком он ужасном виде! Небритый, немытый, взъерошенный…
   — Я хотел бы побриться и позавтракать. А потом можно познакомиться с завещанием. Важные документы никогда не следует читать на голодный желудок.
   Она наморщила носик.
   — При одной только мысли об отцовском завещании у меня начинается несварение желудка.
   Тут в комнату вошел Хью Морган. Бедняга был ужасно смущен — ведь он все-таки заснул и не заметил, как исчез пациент. Взяв Дэвида под руку, слуга помог ему выйти из спальни.
   Дверь за мужчинами закрылась, и Джослин с облегчением вздохнула. Взглянув на Исиду, она невольно улыбнулась. Кошка всю ночь провела на подоконнике, потому что ее место в постели хозяйки оказалось занятым.
   — Ну, кошечка, похоже, наш майор окончательно поправился. Но что нам теперь с ним делать?
   Исида зевнула. Было очевидно, что подобные проблемы ее не интересуют.

Глава 12

   Два часа спустя Джослин вошла в комнату майора и замерла в изумлении. Трудно было поверить, что всего лишь несколько дней назад этот человек находился при смерти. Чисто выбритый майор с непринужденным видом сидел у окна. При появлении хозяйки он встал и приветствовал ее изящным полупоклоном.
   Она уселась напротив и положила документы на столик, рядом с подносом.
   — Майор, вы просто чудо. Даже доктор Кинлок считал, что вы сможете вставать и передвигаться не раньше чем через неделю.
   — Человеку военному очень полезно, чтобы раны у него быстро заживали. На войне времени часто бывает маловато, Выпьете кофе? Хью Морган только что принес.
   — Спасибо, наверное, выпью.
   Дэвид наливал в чашечки ароматный напиток, а Джослин тем временем внимательно рассматривала его. Майор по-прежнему оставался болезненно худым, но цвет лица у него улучшился. И только сейчас она поняла, что он моложе, чем ей прежде казалось. Конечно же, ему было не под сорок, а тридцать с небольшим.
   Когда он подал ей чашку кофе, она спросила:
   — Кстати, о Моргане… Где он сейчас?
   — Я подумал, что, возможно, ему следует заняться другими своими обязанностями. Или немного побыть с братом. — Джослин выразительно подняла брови, и майор добавил:
   — Мне уже не нужна сиделка.
   — Наверное, вы правы. Но у Моргана не так уж много дел сейчас. В это время года в Лондоне почти никого не остается, так что слуги отдыхают.
   Он налил себе в кофе немного сливок.
   — Когда утром к вам зашла горничная, вы, кажется, назвали Моргана ее поклонником. У них дело идет к свадьбе?
   — Кажется, да. Домоправительница заверяет меня, что они ведут себя достаточно сдержанно, но видно, что с обеих сторон… проявляется интерес.
   — Вы очень снисходительная хозяйка, если позволяете подобное. Многие предпочитают, чтобы у служанок не было поклонников.
   — Человеческая природа такова, что мужчины и женщины испытывают друг к другу влечение. Хозяева, которые это отрицают, просто принуждают слуг скрывать свои отношения. Согласитесь, глупо отдавать приказания, которые не выполняются.
   Он улыбнулся:
   — Леди Джослин, кажется, вы мечтательница.
   — Вовсе нет. Просто я здраво смотрю на вещи. Хотя, наверное, она все-таки склонна к мечтательности… Иначе не испытывала бы желания стать женой герцога Кэндовера — и не оказалась бы в такой нелепой ситуации. Джослин придвинула к майору бумаги:
   — Вот копия завещания моего отца.
   — Да, я понял, — кивнул Дэвид.
   Он начал просматривать документы. Прочитав все бумаги, он снова вернулся к одному из разделов и внимательно его перечитал.
   Положив завещание на столик, майор проговорил:
   — В завещании графа имеется только одно условие: вы должны выйти замуж до того, как вам исполнится двадцать пять лет. Даже развод или смерть мужа не станут основанием для того, чтобы лишить вас наследства.
   — А эти два варианта — единственные? — спросила Джослин, не на шутку встревожившись.
   — Почему же? Мы могли бы просто жить порознь, хотя это был бы не лучший выход для нас обоих. По крайней мере для меня. Наилучший выход — признание нашего брака недействительным.
   Джослин нахмурилась:
   — А что это означает?
   — Решение о признании брака недействительным принимается церковным судом. Брак расторгается, и за обеими сторонами сохраняется право в дальнейшем снова жениться или выйти замуж, — пояснил майор. — Эта процедура проводится редко, но если основания достаточно веские, то признание брака недействительным — вполне реальный выход из положения. Кроме того, в отличие от развода подобное расторжение брака не связано со скандалом.
   — Скандал — это очень нежелательно. Но какие основания нужны для признания брака недействительным? Условия, должно быть, довольно жесткие, иначе к этому выходу прибегали бы гораздо чаще.
   Майор пристально смотрел наледи Джослин.
   — Брак может быть расторгнут в случае отсутствия согласия, двоеженства или двоемужества, безумия, несовершеннолетия одной из сторон и еще в некоторых случаях. В нашем же случае… Пусть это будет половое бессилие.
   Она не сразу поняла, что майор имеет в виду.
   Сообразив же, уставилась на него в изумлении:
   — Вы хотите сказать, что из-за ранения вы теперь не можете…
   — Не надо ужасаться, леди Джослин. На самом деле у меня нет оснований опасаться подобных последствий, но, учитывая характер моего ранения, было бы проще всего заявить: супружеские отношения между нами невозможны, поэтому наш брак следует признать недействительным. Разумеется, потребуется подтверждение докторов, но полагаю, что с этим не будет затруднений.
   Джослин покраснела и принялась помешивать ложечкой в своей чашке. Она не предполагала, что разговор окажется таким трудным. У нее сложилось впечатление, что мужчины воспринимают свои любовные успехи очень серьезно. Надо полагать, готовность Дэвида признаться в таком недостатке — это нечто совершенно исключительное.
   — Вы действительно согласны сделать такое заявление? — спросила она.
   — Я могу с чистой совестью поклясться в том… что я страдаю бессилием, потому что в данный момент не имею явных свидетельств обратного, — ответил майор.
   Джослин заставила себя посмотреть прямо ему в глаза:
   — Сделать столь унизительное для вас заявление — это очень благородно.
   — Унижений с лихвой хватит на нас обоих. Например, вас придется освидетельствовать на предмет сохранности девственной плевы. — После некоторых колебаний майор спросил:
   — Простите… но… у вас с этим не будет затруднений?
   — Конечно, я девственница! — воскликнула Джослин, густо краснея.
   Однако майор не зря задал этот вопрос. Джослин прекрасно знала, что многие аристократки попадают под венец уже беременными. Правда, сама Джослин придерживалась более строгих правил и не торопилась расстаться с девственностью.
   Стараясь не замечать ее смущения, Дэвид сказал:
   — Тогда мне кажется, что мы сможем добиться признания нашего брака недействительным.
   Джослин искренне на это надеялась. Почувствовав, что пришло время сменить тему, она спросила:
   — Откуда у вас такие знания законов?.
   — Я два года изучал юриспруденцию. Считалось, что это очень подходящее для меня занятие.
   Заинтересовавшись, Джослин спросила:
   — А почему же вы от этого отказались?
   Он широко улыбнулся:
   — Я решил, что даже смерть предпочтительнее карьеры адвоката. Потому и поступил на службу в армию. Джослин кивнула:
   — Мне тоже всегда казалось, что юриспруденция — очень скучная наука.
   — Вовсе нет. Наше англосаксонское общее право — явление поистине уникальное. Общее право основано на прецедентах и на здравом смысле и коренным образом отличается, например, от наполеоновского кодекса, основанного на кодексе древнеримского императора Юстиниана. Общее право обладает чудесной способностью развиваться и изменяться со временем, однако я не сомневаюсь: через тысячу лет наши потомки по-прежнему будут руководствоваться теми же принципами.
   — Какая чудесная мысль! — воскликнула Джослин. — Вам удалось добиться невозможного, вы даже юриспруденцию сделали увлекательной! Видимо, вам все-таки следовало стать адвокатом.
   — Адвокатская практика — это кабинетная работа над бумагами. Мне было бы скучно… — Майор указал пальцем на завещание графа. — Хотя этот документ, несомненно, интересен. Скажите, о чем думал ваш отец?
   — Разве это не ясно? — усмехнулась Джослин. — Кажется, он назвал меня «упрямой девицей, слишком много себе позволяющей».
   — Полагаю, он погорячился, — улыбнулся майор, внимательно глядя на Джослин.
   Однако она не обиделась. Ситуация была действительно забавная — для всех, кроме нее.
   — Справедливости ради должна признать: мой отец искренне за меня тревожился. Он действительно считал, что судьба женщины, не вступившей в брак, ужасна. Полагаю, ему очень хотелось, чтобы я побыстрее вышла замуж.
   — А может, он был прав?
   — Возможно. Но это не означало, что я смирюсь с таким принуждением. — Она криво улыбнулась. — Знаете, в чем парадокс? Меня никогда не удовлетворит жизнь светской дамы, потому что отец дал мне совершенно другое воспитание.
   Дэвид взялся за кофейник и налил им обоим еще кофе.
   — И как же он вас воспитал?
   — Он относился ко мне так, будто я — его наследница. Мы вместе с ним объезжали поместье и обсуждали все хозяйственные вопросы. То есть он учил меня тому, что должен знать хозяин поместья. Именно поэтому я очень привязана к Чарлтон-Эбби. — Голос Джослин дрогнул. — Но… Чарлтон-Эбби никогда не будет моим!
   — Чарлтон-Эбби для вас, конечно, потерян навсегда, но теперь вы могли бы купить себе другое поместье. Со временем вы полюбите его так же, как Чарлтон-Эбби.
   Джослин в смущении проговорила:
   — Странно, не правда ли? Говорят, женщинам не положено так привязываться к земле.
   — Так говорят только глупцы.
   — Я тоже так считаю. Но далеко не все мужчины со мной согласятся. Что ж, теперь, когда наследство мне обеспечено, я стану подыскивать подходящее имение. Конечно, может пройти много лет, прежде чем такое имение будет выставлено на продажу, но со временем я найду то, что ищу.
   — По-моему, желание стать владелицей поместья достойно уважения, и я не сомневаюсь, что вы добьетесь своего. — Он посмотрел ей в глаза. — Но как же ваше замужество? Кажется, при нашей первой встрече вы сказали, что есть человек, чьей женой вы надеетесь стать.
   Джослин потупилась. Какое-то время она молчала. Наконец, решив придерживаться только фактов, сказала:
   — Эти отношения только начали складываться. Я пока не знаю, чем все это закончится.
   — А кто этот джентльмен?
   — Он человек очень знатный и совершенно не уважает тех, кто преклоняется перед его титулом и богатством. Он умен, остроумен, но ему свойственна и доброта. Кроме того, он член палаты лордов, и… — Джослин замялась, сознавая, что не может — и не должна — говорить о том томлении, которое испытывает всякий раз, когда думает о Кэндовере. — И мне… мне очень нравится находиться в его обществе.
   — Похоже, из него может получиться достойный супруг. — Майор в задумчивости посмотрел на Джослин. — И если он не идиот, то оценит вас должным образом.
   — Мне кажется, что ему тоже нравится мое общество, однако он всегда вел себя совершенно безупречно, потому что я — знатная незамужняя леди. Вернее, была таковой, — с горькой иронией добавила Джослин. — У него репутация человека, предпочитающего женщин… столь же опытных, как и он сам.
   Майор кивнул:
   — Такое поведение характерно для тех мужчин, которые еще не готовы жениться. Думаю, он просто ждет, когда найдется подходящая женщина.
   — Я тоже так считала. — Джослин снова потупилась. — Несомненно, я кажусь вам очень глупой, раз так заинтересовалась мужчиной, не зная, ответит ли он взаимностью.
   — Полагаю, что интерес — это важный первый шаг. А если вы не ошиблись, то интерес взаимный.
   — Вы очень чуткий человек, майор. Мне бы хотелось, чтобы вы были моим братом. Но, наверное, мисс Ланкастер не захотела бы поделиться.
   Джослин попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не очень веселая.
   — Вам хотелось бы считать меня своим братом?
   — Я понимаю, что это невозможно, но мне хотелось бы надеяться, что мы станем друзьями. Все-таки в последние дни мы кое-что узнали друг о друге…
   — Вы правы, — кивнул майор и протянул ей руку. — Значит, мы друзья.
   Рука у него оказалась горячая и сильная. Было очевидно, что через несколько дней майор окончательно поправится.
   Немного помолчав, он сказал:
   — Кстати, о моей сестре… Полагаю, вы захотите отменить ее пожизненную ренту, ведь я остался жив, то есть не выполнил условия договора.
   Джослин испытывала огромный соблазн поступить именно так. Пятьсот фунтов в год — немалая сумма, а Салли Ланкастер не очень-то симпатичная особа. Но все же Джослин заявила:
   — Разумеется, я ничего не стану отменять. Вы женились на мне — значит, выполнили основное условие.
   — Возможно, вы правы, — кивнул Дэвид. И тут Джослин заметила, что он уже устал.
   — Простите, я вас утомила, — проговорила она. — Простите меня, пожалуйста. Вы кажетесь таким здоровым… и я все время забываю, что вы еще очень слабы. Может, вам хочется прилечь?
   — Наверное, мне действительно следует прилечь. — Майор осторожно поднялся с кресла. — Похоже, что еще неделю-другую я буду только спать да есть.
   Джослин тоже встала.
   — Может, вам нужна помощь? Вызвать Моргана?
   — Я сам справлюсь, леди Джослин. Спасибо вам за заботу.
   Какое-то время они в смущении молчали.
   — Я вас еще навещу сегодня, — сказала наконец Джослин.
   Она направилась к выходу, но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвалась графиня Кромарти. С ненавистью глядя на Джослин, графиня в ярости прошипела:
   — Что все это значит?

Глава 13

   Ошеломленная столь неожиданным визитом, леди Джослин пробормотала:
   — Простите… вы о чем?
   — Бесстыдница! Ты что же, вышла замуж? Что за чушь? Ведь тебе же никто не сделал предложения! — Глаза графини превратились в узенькие щелки. — Или, может, ты купила себе мужа? Может, нашла какого-нибудь охотника за приданым, который согласился тебя взять? Отвечай!
   Графиня побагровела от гнева, и Джослин, испуганная этой вспышкой, невольно попятилась. Впрочем, тетушку Эльвиру можно было понять: графиня по-прежнему не теряла надежды заполучить наследство, предназначенное Джослин.
   Тетка перевела дух и уже собралась продолжить допрос, но тут раздался мужской голос:
   — Джослин, будь так любезна, познакомь нас. Она забыла о присутствии Дэвида, но теперь отступила в сторону, чтобы тетя Эльвира увидела, что ворвалась в спальню к джентльмену! Однако графиня, увидев майора Ланкастера, нисколько не смутилась — она уставилась на него, сверкая глазами.
   Повернувшись к Дэвиду, Джослин проговорила:
   — Дэвид, это моя тетушка, графиня Кромарти. Тетя Эльвира, это майор Дэвид Ланкастер.
   Графиня взглянула на Джослин, потом снова уставилась на майора.
   — Значит, это вы приняли участие в спектакле? — закричала она. — Майор Дэвид Ланкастер? Никогда не слышала о таком. Вы ничтожество!
   Дэвид отвесил графине изящнейший поклон.
   — Конечно, вы не можете одобрить того, что ваша племянница отдала свою руку и сердце человеку, не обладающему ни титулом, ни богатством. С ее красотой, знатностью и обаянием она могла бы стать женой аристократа. И я не раз говорил об этом моей дорогой Джослин. — Майор с невозмутимым видом подошел к ней и обнял ее за плечи. — Я совершенно с вами согласен, графиня, наш брак неравный, — продолжал он. — Однако наши чувства прошли проверку временем. И поскольку наша любовь не умерла, я поддался соблазну и попросил Джослин стать моей женой.
   Покосившись на девушку, майор украдкой ей подмигнул и снова заговорил:
   — Надо отдать должное вашей проницательности, леди Кромарти. Вы прекрасно понимаете, что ни один мужчина не может считать себя достойным вашей племянницы. Я могу только поклясться, что всю оставшуюся жизнь буду заботиться о ней.
   Джослин едва удержалась от смеха. Взглянув на майора, она проворковала:
   — Дэвид, милый, как чудесно ты говоришь… Едва ли нашлась бы такая женщина, которая не согласилась бы стать твоей женой! — Повернувшись к тетке, она сказала:
   — Такое врожденное благородство, такие высокие принципы… Дэвид замечательный человек! И у него львиное сердце — он герой битвы при Ватерлоо! — Она осторожно обняла Дэвида и положила голову ему на плечо. — Тетя, я счастливейшая из женщин.
   Графиня в изумлении уставилась на Джослин. Потом перевела взгляд на Дэвида. Хотя она действительно никогда не слышала о майоре Ланкастере, он, несомненно, был джентльменом.
   — Ваша привязанность возникла давно?
   — О, мы знакомы уже целую вечность, — заявил Дэвид. — Но к сожалению, война надолго нас разлучила. — Он одарил Эльвиру очаровательной улыбкой. — Надеюсь, вы пожелаете нам счастья.
   — Все это представляется мне… чертовски странным, — проворчала графиня. — Ни объявления в газетах, ни приглашений родственникам… Ты могла пригласить хотя бы нас с Уиллоби. Как глава семьи, он должен был вести тебя к алтарю.
   Джослин поджала губы.
   — Пожалуйста, передайте дяде, что я не хотела его обидеть. У нас просто не было времени на то, чтобы подготовить скромную церемонию. Дэвид был так болен! Доктора с величайшим трудом спасли ему жизнь.
   Графиня недоверчиво взглянула на Джослин:
   — Но когда же вы познакомились?
   Решив, что спектакль затянулся, Джослин проговорила:
   — Вы очень любезны, что пришли нас поздравить тетя Эльвира, но я не могу допустить, чтобы вы и дальше утомляли моего мужа.
   Она выскользнула из объятий Дэвида и потянула за шнурок звонка.
   Дадли явился почти в ту же секунду. Джослин не сомневалась, что при внимательном осмотре на его ухе можно было бы обнаружить отпечаток замочной скважины.
   — Пожалуйста, проводите графиню вниз. Извините, что не пойду с вами, тетя, но мы с мужем обсуждаем весьма важные вопросы.
   Джослин взяла Дэвида за руку и ласково улыбнулась ему.
   Потерпевшая поражение Эльвира резко повернулась и стремительно прошла мимо Дадли. Дворецкий тотчас же последовал за графиней.
   Джослин дождалась, когда их шаги затихнут, а потом упала в кресло и громко расхохоталась.
   — Теперь мне понятно, почему вы не умерли от ран, майор! — с трудом проговорила она между приступами смеха. — Совершенно очевидно, что вам суждено закончить дни на виселице. Я в жизни не слышала такой чудовищной лжи! «Мы знакомы уже целую вечность!» Замечательно!
   — Все-таки я изучал юриспруденцию, моя дорогая. А любой достойный своего звания адвокат сумеет без труда убедить даже самого разумного человека в том, что черное — это белое. Если вы вспомните наш разговор, то убедитесь: я, в сущности, ни разу не солгал. — Дэвид с улыбкой сел на край кровати. — Но если мне суждено закончить дни на виселице, то вам следовало бы сделать карьеру в театре. Вы очень быстро сообразили, в чем дело, и начали мне подыгрывать.
   — Это очень нехорошо с моей стороны. — Однако в голосе Джослин не было ни малейшего сожаления. — Но тетя… Вот уж не ожидала, что она позволит себе подобное!
   — У вас с ней всегда были плохие отношения?
   — Она вышла замуж за моего дядю, когда мне было два года. Говорят, увидев меня впервые, она подхватила меня на руки, а я тут же укусила ее за нос. С тех пор наши отношения улучшились.
   Майор рассмеялся:
   — Леди Кромарти была права. Вы действительно бесстыдница.
   Джослин лукаво улыбнулась:
   — Конечно же, я очень хочу купить имение, поэтому и стремилась сохранить наследство. Однако вынуждена признаться: кроме этого, мне ужасно хотелось разочаровать тетю Эльвиру. — Джослин внезапно нахмурилась. — Но если наш брак будет признан недействительным, то она, наверное, попытается отсудить мое наследство… Скажите, у нее есть для этого какие-нибудь основания?
   Дэвид пожал плечами:
   — По закону кто угодно может пытаться отсудить что угодно у кого угодно. Я не думаю, что она сумеет выиграть процесс, но все-таки вам следовало бы обсудить этот вопрос с вашим поверенным. Готов ли ваш дядя вести против вас судебное дело? Даже если его иск не будет удовлетворен, сам процесс — удовольствие весьма дорогое.
   — Скорее всего Уиллоби сделает все, что пожелает Эльвира. Дядя человек неплохой, но бесхарактерный.
   Джослин с беспокойством подумала о возможном судебном процессе. Явно пришло время посоветоваться с Джоном Крэндаллом, ее поверенным. Но гражданский иск — это все-таки не так ужасно, как развод.
   Визит Эльвиры заставил Джослин серьезно задуматься о будущем.
   — А что будете делать вы после того, как освободитесь от уз нашего брака?
   — Пока не знаю. Наверное, вернусь в армию. Служба в каком-нибудь гарнизоне не очень-то меня привлекает, но ни к чему иному я не готов. — Он невесело улыбнулся. — Конечно, меня могут не взять на службу. Теперь, когда Бонапарт окончательно побежден, в армии будут сокращения.
   Джослин покачала головой:
   — Мне кажется, это было бы ужасно несправедливо… Неужели вас уволят? Ведь такие люди, как вы, спасли Англию…
   — Жить гораздо легче, если не ждешь справедливости. Тут в дверь постучали, и вошел Дадли.
   — Доктор Кинлок пришел осмотреть майора Ланкастера, — доложил дворецкий.
   В следующее мгновение в комнату вошел шотландец. Увидев майора, он остановился в изумлении.
   — Я подумал, что сегодня стоит зайти к вам пораньше, но, похоже, напрасно тревожился. Дэвид поднялся на ноги.
   — Возможно, я проведу здесь еще несколько недель, но уже сейчас чувствую себя неплохо. Иногда мне даже кажется, что я совершенно здоров. Кинлок ухмыльнулся:
   — Ваше мнение никого не интересует, майор. Я ваш доктор, и я скажу, когда вы будете здоровы.
   Увидев, что хирург намерен осмотреть пациента, Джослин встала:
   — Я зайду к вам позже, майор Ланкастер. Следует ли мне пригласить завтра моего поверенного? Майор вздохнул:
   — Чем раньше, тем лучше, наверное.
   Уходя, Джослин заметила, что провела с Дэвидом гораздо больше времени, чем намеревалась. С ним было легко. Как жаль, что он брат такой несимпатичной особы, как Салли Ланкастер.
 
   Дэвид и Кинлок провожали леди Джослин восхищенными взглядами. Изящная и грациозная, она выпорхнула из комнаты.
   — Какая красавица, — улыбнулся хирург. Кинлок довольно долго осматривал и ощупывал своего пациента. Затем свернул из плотной бумаги трубку и, приставив к его груди, стал прослушивать сердце. Наконец сказал:
   — Вы здоровы как бык, майор. Шов почти затянулся. Что же касается отвыкания от опиума, то оно прошло для вас без последствий. Должен признаться, что вчера вы внушали мне серьезные опасения.
   — Да, разумеется, — усмехнулся Дэвид.
   — Не стану тратить время на инструкции, майор. Уверен, что вы все равно станете поступать по-своему. — Хирург бросил на него суровый взгляд из-под густых бровей:
   — Надеюсь, у вас хватит разума, чтобы хорошо питаться, побольше отдыхать и не переутомляться?
   — Не беспокойтесь, у меня есть некоторый опыт. Я ранен не впервые, поэтому не наделаю глупостей. — Дэвид внимательно посмотрел на доктора. — Я очень вам признателен, и мне никогда не расплатиться с вами. Надеюсь, вы понимаете, что я — ваш вечный должник.
   — Не надо благодарить меня. Благодарите свою сестру. Когда все уже похоронили вас, она не сдалась. Она у вас очень смелая и упрямая. — Кинлок улыбнулся, и глаза его потеплели. — Я ничего особенного не сделал — просто тщательно вас осмотрел. К сожалению, в госпитале герцога Йоркского решили, что вы безнадежны.
   — Вы себя недооцениваете, доктор. — Дэвид затянул пояс халата, радуясь тому, что осмотр закончился. То, что его раны хорошо заживали, увы, не гарантировало безболезненного осмотра. Прикосновение к шву еще вызывало сильную боль. — Насколько я понимаю, вы больше меня посещать не будете?
   — Я сниму швы на следующей неделе. В других моих услугах вы больше не нуждаетесь, майор. — Кинлок закрыл свой саквояж и добавил:
   — Мне пора в больницу Святого Варфоломея. Сегодня у меня еще несколько операций.
   Дэвид протянул ему руку:
   — Очень рад, что познакомился с вами. Рукопожатие хирурга было крепким и энергичным.
   — Я также рад. Тем более что в вашем случае я добился блестящего успеха. — Кинлок радостно улыбнулся. — И кроме того, леди Джослин уже оплатила до неприличия огромный счет, который я ей прислал. Благодаря этому мой бесплатный кабинет будет снабжен лекарствами в течение целого года. Всего вам доброго.
   После ухода Кинлока Дэвид в задумчивости улегся на кровать. Итак, леди Джослин оплатила счет за лечение. Возможно, для нее это была не такая уж большая сумма, но все-таки… В любом случае совершенно очевидно: она чрезвычайно добра и отзывчива.
   Почувствовав, что ужасно устал, майор закрыл глаза. Однако он по-прежнему думал о Джослин. Она воплощала в себе все, что он ценил в женщине. И она была его женой… Так почему же он хочет от нее избавиться. Не глупец ли он?