Патни Мэри Джо. Уроки любви

   Когда всадники отъехали на безопасное расстояние, он сказал:
   — Через несколько миль разобьем лагерь. И они пустили коней галопом.
   — Ты перестала нервничать? — спросил Йен, поравнявшись с женой.
   — Сейчас я чувствую себя прекрасно, — не слишком уверенно ответила Лора. — Они не попытаются нас преследовать?
   — Вряд ли. Я всегда подозревал, что сати — это лишь способ отделаться от неугодных женщин, — цинично заметил Йен. — Раз семья отделалась от вдовы, им нет смысла возвращать ее, особенно теперь, когда они уверены, что их будут преследовать болезни.
   — Ты ловко придумал. Неужели совсем не боялся? — У преследователей не было ружей, поэтому нам не грозила опасность.
   В умирающем свете уходящего солнца волосы Йена горели пламенем, и вообще в этот момент он был удивительно красив. Если бы они не ехали верхом, Лора обязательно бы его поцеловала, хотел он того или нет.
   — Теперь я понимаю, почему ты заставлял меня учиться стрелять.
   — И оказался прав. Значит, моя жена будет меня слушаться во всем?
   — Нет, — весело ответила Лора. — Я намерена совершенствовать мастерство.

Глава 19

   Они ехали на северо-запад, не останавливаясь до самого заката солнца. Йен наконец выбрал для лагеря место, защищенное с трех сторон. Зафир спустил индийскую девушку на землю, после чего отправился собирать дрова. Йен занялся лошадьми, а Лора осталась с молодой вдовой.
   — Мира, у вас есть ожоги или ушибы? Та ощупала себя.
   — Немного обожжена нога, мэм-саиб, больше ничего. Лора достала из сумки баночку с целебной мазью, отдала ее Мире и начала распаковывать вещи.
   — Если вера позволяет вам есть с нами, то приглашаю вас разделить нашу трапезу.
   — Сейчас я вне любой касты, мэм-саиб, и с благодарностью съем все, что вы мне предложите. Разрешите приготовить обед, мэм-саиб, я обещала служить вашему мужу, поэтому обязана делать всю работу сама.
   — Может, тебе лучше отдохнуть после тяжелого испытания?
   — Меня растили не как цветок лотоса, — застенчиво улыбнулась девушка. — Мой богатый муж принадлежал к высшей касте, а я низкого рода. Умею готовить и стирать. — Мира принялась месить тесто для хлеба.
   — Хорошо иметь такую помощницу, но ты же не собираешься вечно быть в услужении. Ты можешь вернуться к своей семье.
   — Нет. Старший брат, может, и принял бы меня, только сыновья Мохана испортят ему всю жизнь. К тому же английская леди не должна путешествовать без горничной, мэм-саиб. Позвольте служить вам, и вы не пожалеете.
   — Мы с мужем недолго пробудем в Индии. Если хочешь, поработай на меня, потом ты получишь рекомендательное письмо и можешь найти другую работу. — Лора покачала головой, внимательно глядя на молодую вдову в дорогой одежде. — Но для тебя это ступенька вниз по сравнению с прежним положением.
   — По сравнению со смертью, мэм-саиб, служить у леди не так плохо.
   К приходу мужчин обед был готов, и когда все поели, Лора попросила молодую женщину рассказать, как ей удалось сбежать с погребального костра.
   — Мира вызвалась быть моей горничной, а в Бомбее она постарается найти себе работу, — сообщила Лора мужу, и тот одобрительно кивнул.
   — Завтра мы будем проезжать через город, там купим ей одежду и пони.
   — Вы такой добрый и храбрый, саиб.
   — Не могу же я просто смотреть, как они жгут тебя на костре. Зафир, мы будем по соседству с землями твоего дяди Хабибура. Не захочет ли он пустить нас переночевать?
   — Если ты проедешь мимо, а он узнает об этом, то, клянусь, устроит тебе кровную месть.
   — Я рад снова увидеть старого распутника, — засмеялся Йен. — В последний раз я посетил его по пути в Бомбей и потом целых два дня не мог прийти в себя после его гостеприимства.
   — Теперь можешь представить, каково быть его племянником.
   Мужчины стали обсуждать гостеприимство дяди, а Мира подсела к хозяйке.
   — Мэм-саиб, ничтожное существо вроде меня ничем не может отблагодарить вашего мужа, поэтому мне бы хотелось отблагодарить вас. — Она сняла с шеи золотое ожерелье. — Пожалуйста, возьмите его в знак моей высочайшей благодарности, Лора с восхищением смотрела на ожерелье великолепной работы.
   — Оно же очень ценное, сохрани его на будущее в качестве приданого.
   — У меня хватит драгоценностей. Я не уверена, что когда-нибудь снова выйду замуж, мэм-саиб, но если такое случится, то моим мужем станет человек из низшей касты. Он не потребует, чтобы я вместе с ним пошла на погребальный костер. — Мира вложила изумительную вещь в руку Лоры. — А что касается ее ценности, то моя жизнь стоит гораздо больше всех цепочек.
   — Спасибо. Я всегда буду ее носить.
   Довольная, Мира отправилась готовить себе постель, и Лора последовала ее примеру. Настроение Йена настолько улучшилось, что она уже понадеялась лечь с ним.
   — Хотя в этом и нет необходимости, но мы с Зафиром решили дежурить по очереди. Первым буду я, потом Зафир.
   Йен снова обманул ее. «Ну погоди, — подумала разочарованная Лора, — вот приедем в Англию, никакие замки не спасут тебя от меня. Тогда не жди пощады».
 
   Ночью их действительно никто не потревожил, и Йен все чаще поглядывал в сторону жены, сдерживая себя, чтобы не схватить ее в объятия. Неудивительно, что на балу мужчины не отходили от нее, их сводила с ума ее неосознанная чувственность. И он тоже с каждым днем будет становиться сумасшедшим. Хвала Господу, что Лора не подозревает о своем действии на мужчин, иначе была бы еще более опасной, чем сейчас.
   Чтобы отвлечься, Йен принялся чистить револьвер. Через шесть месяцев они вернутся в Шотландию, и за это время надо пересмотреть брачный контракт. Но когда? Лучше всего в Бомбее. Город цивилизованный, с многочисленным британским населением, там Лора не будет чувствовать себя изолированной. Она сама должна решить, нужен ли ей настоящий брак с выполнением супружеских обязанностей.
   Да, Бомбей — подходящее место, хотя честнее сказать жене о выздоровлении уже сейчас. Но вдруг Лора не согласится на новые условия?
 
   Тем временем Мира лежала, завернувшись в одеяло, и не верила своему счастью. Значит, она была права, когда чувствовала, что не ее карма умереть молодой. Возможно, именно эта вера заставила ее бороться за жизнь. В последние дни она увидела больше доброты, чем за годы жизни с мужем, хотя тот очень хорошо к ней относился. Как странно, вчера она была женой богатого, уважаемого человека, а сегодня имеет лишь то, что на ней. И все же она счастлива, полна надежд. С этой мыслью она и заснула.
   Проснувшись, Мира увидела огонь и в ужасе вскочила.
   — Тебя испугал огонь, маленькая голубка? — тихо спросил Зафир.
   — Я… скоро опять к нему привыкну, — ответила Мира, сжав кулаки. — Я должна. Никто не может жить без огня. А почему ты называешь меня маленькой голубкой?
   — Ты маленькая, грациозная и летаешь, как голубка. Или мне лучше называть тебя маленьким соколенком, раз ты сбежала с погребального костра? Я никогда не слышал, чтобы так поступила хоть одна вдова.
   Зафир был высоким, с более светлой кожей, чем у жителей равнины. Орлиный нос придавал ему свирепость, даже когда он улыбался.
   — Просто я очень-очень испугалась, — честно ответила Мира.
   — Конечно, ты всего лишь женщина. Но страх дал тебе силы, а слабость бы повредила. Спи, маленькая голубка. Никто не потревожит твой покой.
   — У саиба Фалкирка правда дьявольский глаз?
   — Нет, — усмехнулся Зафир. — Он ему не нужен. Саиб бесстрашен, а скачет на лошади и стреляет как настоящий патхан.
   — Я думала, никто не может превзойти воинов-патханов.
   — Лучшие британские солдаты не уступают нам в мастерстве, вот почему я согласился служить Британии. Твой муж хорошо к тебе относился? — внезапно сменил тему Зафир.
   — О да. Он дарил всякие драгоценности, был очень добрым, говорил, что я умная, и послал меня учиться в Персию, чтобы я могла читать ему великие сказки и поэмы, — с гордостью ответила Мира.
   — Было бы жаль, если бы все твои способности сгорели на погребальном костре.
   — И я так думаю, — резко ответила Мира.
   — Посмотри на небо, маленькая голубка. Умер демон.
   — Почему демон? — спросила она, следя за падающим метеором.
   — Мой народ говорит, что метеор означает победу ангела над демоном, победу добра над злом, — объяснил Зафир. — Возможно, это знак того, что ты сегодня избежала зла. Уверен, тебе помогал ангел.
   — Я всегда считала твой народ воинами, но среди них есть и поэты.
   — Одно не мешает другому, война — величайшая из поэзии. Спи, маленькая голубка.
   Вздохнув, Мира завернулась в одеяло. Завтра она поблагодарит Ганешу за то, что он спас ей жизнь.
 
   Лора даже не пыталась запомнить, кто есть кто в семействе Хабибура и в каком они состоят родстве. Женщины говорили только на родном языке, но все были настроены дружелюбно и сразу приняли их с Мирой в свой круг. Особый интерес вызывали светлые волосы Лоры. Ее непрерывно гладили по голове, и через пятнадцать минут она растеряла все шпильки, волосы рассыпались по плечам.
   Хотя Лоре нравилось общество таких веселых людей, ей все же хотелось видеть рядом знакомое лицо, поэтому они с Мирой держались вместе. Сняв украшения и надев простое сари, вдова стала похожа на скромную служанку, однако быстро освоилась и легко находила со всеми общий язык.
   Во внутреннем дворике была отгороженная занавеской площадка, где женщины могли ходить в ярких платьях и без паранджи, так как их лица видели только ближайшие родственники-мужчины. Даже Йену, почетному гостю, не разрешалось туда заходить. Мужчины сидели под деревьями, курили, разговаривали, ели жареное мясо, женщины на собственной половине устраивали собственные праздники.
   Так как Йен не собирался делить с женой постель, та приняла приглашение спать на женской половине и очень удивилась, когда Дарра, жена Хабибура, тихо сказала ей на ломаном урду:
   — Мужчины уже спят. Ты можешь пойти в гостевую комнату к своему мужу.
   Пока они шли через двор, упали первые капли дождя, и Лора поняла, отчего мужчины разошлись так рано. Дарра остановилась у двери, из-под которой просачивалась узкая полоска света.
   — Муж. — Дарра с улыбкой похлопала гостью по руке. — Хорошо провести время.
   В комнате без окон стояли только две кровати да стол с горящей на нем масляной лампой. Йен сидел в широком халате, в котором обычно спал, и изучал карту, разложенную на коленях.
   — Как там за занавеской? — улыбнулся он.
   — Веселее, чем я ожидала, — ответила Лора, не в силах отвести глаз от завитков волос у него на груди. Потом все же взяла себя в руки и направилась к своим вещам, но услышала щелчок замка. — Они заперли нас?
   — Только ворота в той части двора. Если понадобится, мы можем уехать через другие. — Йен указал на противоположную стену, где была едва заметная дверь. — Посетители входят сюда по отдельному коридору, чтобы не идти по женской половине.
   — Похоже, они неукоснительно соблюдают законы?
   — Конечно. Женщину, которая случайно покажет незнакомому мужчине лицо, муж имеет право убить как «неверную». Но сначала он убьет обидчика. Хабибур любит меня словно блудного сына, но если я опозорю честь какой-нибудь женщины в доме, он собственноручно застрелит меня.
   — Ненамного лучше погребального костра. Я думала, здесь у них более разумные обычаи.
   — Ты права, но честь для них дороже всего на свете. И британцы мало чем от них отличаются, — мрачно улыбнулся Йен.
   — Почему Хабибур живет так далеко от своего народа?
   — Обычно патханы живут на деньги, которые собирают с путешественников за безопасный проезд через горы. Но у Хабибура коммерческий склад ума. Он устроил в ближайшем городе конную ярмарку. Сейчас там самый большой торговый центр в северной Индии. Добившись успеха, он перевез сюда всех домочадцев.
   Йен снова углубился в карту, а Лора невольно посмотрела на кровать, достаточно широкую для двоих, если, конечно, прижаться друг к другу, против чего она не возражала.
   Но вспыхнувшая надежда сразу погасла, когда Йен спросил:
   — Какую из кроватей ты предпочитаешь?
   — Любую, — ответила Лора, подавив вздох. — Нам еще долго ехать до Манпура?
   — Если не произойдет ничего неожиданного, то еще три дня. — Йен без всякого энтузиазма осмотрел комнату. — Я настроен спать во дворе, пусть даже там идет дождь.
   Всякому терпению приходит конец, и Лора не выдержала:
   — Тебе неприятно быть рядом со мной? Йен сделал к ней шаг и остановился.
   — Дело не в этом. Просто Бухара выработала у меня отвращение к комнатам без окон.
   — Возможно, я делаю не правильный вывод, но мы так… отдалились друг от друга за последнее время.
   — Прости, мое плохое настроение не должно отражаться на тебе.
   Лора понимала, что сейчас разумнее сменить тему, но Лариса Александровна убедила ее сделать то, о чем она мечтала уже несколько дней. Подойдя к мужу, Лора обняла его за шею, чтобы он не смог вырваться, и поцеловала.
   Она намеревалась пожелать ему спокойной ночи и дать понять, как скучала без него все эти дни, но едва их губы соприкоснулись, оба уже не могли оторваться друг от друга. Усталость и одиночество растаяли словно утренний туман.

Глава 20

   Лора была такой мягкой, теплой, желанной… В своей невинности она не понимала, что он способен сделать с ней то, чего она так боялась.
   Йен оторвался от ее губ, однако не мог выпустить жену из объятий.
   — Когда долго путешествуешь, начинаешь уставать, — сказал он. — Надеюсь, ты с пониманием отнесешься к моим поступкам. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты жалела о том, что вышла за меня замуж.
   — Я не жалею, как не пожалею, когда мы наконец доберемся до Бомбея.
   — Я тоже хочу скорее приехать в Бомбей. — Йен отпустил ее. Там, Бог даст, он уговорит Лору вступить в настоящий брак, а пока… нужно держаться от нее подальше.
   Зная, что обязан вести себя по-джентльменски и не уронить мужское достоинство, он предложил;
   — Если ты хочешь переодеться, я отодвину стол в угол, чтобы свет не беспокоил тебя.
   Йен перенес стол и начал доставать из сумки бритвенные принадлежности, чтобы воспользоваться ими утром.
   И хотя руки у него были заняты, воображение рисовало ему, как будет выглядеть жена, когда разденется. Случайно он увидел в зеркале для бритья, что Лора сняла юбку-брюки, аккуратно сложила, потом взялась за пуговицы блузки.
   Хотя не было ничего постыдного в том, чтобы глядеть на раздевающуюся жену, Йен чувствовал себя виноватым.
   Тем не менее его очень интересовало, что Лора носит под костюмом для верховой езды. Оказалось, легкие панталоны и рубашку без рукавов, которые были украшены изящной вышивкой. К сожалению, она раздевалась слишком быстро. Вот она сняла рубашку, и Йен на миг увидел округлую грудь, потом на пол соскользнули панталоны, обнажив изгибы ее бедер, просто созданных для того, чтобы пробуждать желание у мужчин. Его плоть отвердела, теперь он будет расплачиваться за это ночной пыткой, и все же у Йена не хватало сил поставить зеркало на стол.
   Когда она отошла за ночной рубашкой, Йен быстро перевел зеркало в ту сторону. Какое-то время он стоял неподвижно, борясь с желанием сорвать с нее проклятую рубашку.
   Совершенно не подозревая, что муж любуется ею, Лора села на свою кровать и начала расчесывать волосы.
   — Мира может доверять Зафиру? — неожиданно спросила она.
   — В каком смысле?
   — Она вдова, стала парией. Он может соблазнить ее. Трудно сказать, что у него на уме.
   — Когда рядом привлекательная девушка, не так трудно догадаться, что у мужчины на уме. Похоже, ты собираешься взять ее под свою опеку.
   — Меня интересует не мораль, просто Мира сейчас очень ранима. Ей не нужен человек, который воспользуется ее одиночеством и замешательством.
   — Как воспользовался я после смерти твоего отца?
   — У нас совсем разные обстоятельства. Зафир никогда не запятнает свою честь, если дело касается его соплеменниц, но к Мире это не относится. Мне бы не хотелось, чтобы она снова страдала. К тому же беременность еще более осложнит ее жизнь. Йен задумался.
   — Я, конечно, не знаю, что может сделать Зафир, но я никогда не слышал, чтобы он был жестоким или грубым с женщинами. — Тут ему в голову пришла тревожная мысль. — Надеюсь, ты не станешь просить меня вмешаться?
   — Я понимаю, это было бы глупо, но могу поговорить с Мирой. К счастью, наше путешествие дает мало возможностей для совращения. — Быстро взглянув на мужа, Лора юркнула под одеяло. — Спокойной ночи.
   Пожелав ей того же, Йен решил, что поступил весьма мудро, избегая всю неделю оставаться с женой наедине. За эти полчаса он чуть не затащил ее в постель. Если такое случится, то лучше уж в Бомбее, с шампанским и цветами, а не на узкой койке в глинобитном доме. Будь у него хоть капля разума, он бы спал во дворе, несмотря на дождь.
   Пока Йен размышлял таким образом, Лора не могла заснуть от желания лечь рядом с мужем, но победила осторожность. Вряд ли ему это понравится, хотя поцелуй привел его в восторг. Не хватало еще, чтобы он прогнал ее с кровати, пусть даже вежливо.
   Однако усталость все же взяла свое, и она наконец уснула. Во сне они с Йеном продолжали целоваться, потом его ласковые руки сняли с нее одежду, твердая плоть уперлась ей в живот. Что-то должно произойти, уже происходит, только Лора не представляет себе…
   Громкий стук моментально лишил ее сна. В кромешной темноте она не сразу поняла, где находится. Потом услышала тихие ругательства Йена, его сердитый голос.
   — Йен, что случилось? — испуганно спросила она.
   Не рассчитав в темноте расстояние, Лора наткнулась на его кровать, упала поперек, но муж крепко обнял ее и положил рядом. Она устроилась поудобнее, натянула одеяло и обхватила Йена руками, чувствуя на шее его теплое дыхание.
   — Что случилось? — повторила она.
   — Ничего особенного. Просто… лампа погасла, я начал искать спички, уронил ее со стола. Прости, что разбудил тебя.
   — Еще бы не промахнуться в такой темноте. Здесь есть другая лампа?
   — В моем багаже, сейчас поищу. Умом я понимаю, что ничего страшного в темной комнате нет, а подсознание рисует мне пустыню с зыбучими песками во время песчаной бури.
   Йен провел рукой по спине жены, словно убеждаясь, что она рядом.
   — Хорошо, от этого мне намного легче.
   — Я рада. — Стараясь отвлечь мужа от тревожных мыслей, Лора спросила:
   — В «черном подземелье» совсем не было света? Как же дядя Петя мог делать свои записи?
   — Решетка наверху пропускала немного дневного света, его было недостаточно, однако глаза привыкают даже к такому свету. Петр Андреевич мог читать Библию, а главное, мы оба могли наблюдать за сменой дня и ночи, чтобы ориентироваться во времени. После казни Петра решетку заменили на деревянную плиту, и я видел только крохотный лучик света, когда мне спускали еду.
   — Даже не могу представить, что такое жить в полной темноте. Расскажи.
   — Зачем? — спросил Йен с горькой усмешкой.
   — Чтобы лучше понять тебя. — Лора поцеловала его в щеку. — Узнать, почему не заживает твоя душевная рана.
   — Ты очень любопытна. Если тебе действительно хочется знать, поживи в бесконечной ночи, в своего рода аду. Когда нет света, для тебя уже ничего не существует.
   — Как в Библии: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» Да?
   — Примерно. Теперь я понимаю Бога, создававшего мир и заполнившего пустоту. Время останавливается, потом совсем исчезает, ты уже не различаешь минуты, часы, дни, начинается сумасшествие, разложение ума и духа. В таком состоянии не ощущаешь грязи, холода и голода. Иногда я плакал часами.
   Лора интуитивно понимала, что он никогда бы не рассказал ей ничего подобного при свете дня, а ночь сблизила их.
   — С Петром тебе было легче?
   — Конечно. Без него мрак и одиночество чуть не доконали меня. Без него я провел в тюрьме полгода, а мне тогда казалось, что прошли многие годы.
   — Где же ты взял силы для побега через всю пустыню, это почти невозможно и здоровому человеку?
   — У меня не было выбора, к тому же я ставил под удар спасителей. Часто Россу приходилось привязывать меня к лошади. Но чем больше я дышал воздухом свободы, тем сильнее становился физически. К сожалению, умственное расстройство тяжелее поддается восстановлению. Временами мне кажется, что это совсем невозможно.
   — Твои сила, честность, мужество — это не просто иллюзия.
   — Я чувствую себя актером, играющим порученную мне роль. Я только разыгрываю из себя храбреца. Его слова показались Лоре странными.
   — Что значит «разыгрываю из себя»? Мне кажется, ты вел себя достаточно храбро, когда мы столкнулись с толпой разгневанных людей.
   — Настоящая храбрость в том, чтобы победить темные силы, которые овладели твоей душой. — Йен тяжело вздохнул. — А вот этого я и не могу сделать.
   Лора с печалью констатировала, что ей никогда не понять чувств мужа. Зато она способна поддержать его, заверить, что, пока она жива, ему не придется снова быть одному. Он прижал ее к себе, языком раздвинул губы. Такого поцелуя Лора даже не могла себе представить: он был сладко-восторженный, обжигающий, на грани жизни и смерти.
   Издав какое-то рычание, Йен повернул ее на спину, навалился на нее всем телом, и она отдавала ему себя как драгоценный подарок, хотя смутно понимала, что, возможно, поступает неразумно. Однако в интимной атмосфере полной темноты Лора ощущала свободу и полную безопасность. Они были вне пространства и времени, а потому могли заниматься тем, что казалось немыслимым при свете дня.
   Ласкать друг друга и ничего не видеть было нескончаемым блаженством, они стали единым существом. Йен целовал ее, а Лора гладила его лицо, шею, спину, ощущая под халатом силу мышц. Она положила ладонь ему на грудь, и это прикосновение открыло ей больше, чем она могла увидеть глазами. От ребер к левому бедру шел затвердевший шрам. Лора провела по нему пальцем дальше и уперлась в какое-то твердое уплотнение.
   Отдернув руку, она перенесла ее на едва выступающий сосок, сдавила его пальцами. Йен вздрогнул.
   — Прости, — хрипло сказал он. — Нам… мне не следовало этим заниматься. Лучше пойду за лампой.
   Лора сразу поняла, что если он сейчас уйдет, то больше к ней не вернется, поэтому удержала его за руку, случайно прижав ее к своей груди.
   — Лора, — простонал он.
   — Не надо слов. И не останавливайся. — Прежде чем Йен успел ответить, она закрыла ему рот поцелуем.

Глава 21

   Борьба страсти с благоразумием закончилась. Йен решил, что проницательная жена, видимо, каким-то образом догадалась о его выздоровлении и теперь хотела, просто жаждала, чтобы они на деле стали мужем и женой.
   Даже в первый раз, еще будучи пылким юнцом, Йен не волновался так, как сейчас. Податливость Лоры, ее ответная реакция на ласки были чудом, которого он не мог себе вообразить. И как все, что считается потерянным навсегда, его неожиданно вернувшееся желание стало для него бесценным подарком.
   Но сегодня нужно думать не только о своей страсти, он обязан преподать Лоре первый, очень важный для нее урок в искусстве любви, пробудить в ней ответную страсть.
   Йен медленно, с особой нежностью целовал ее щеки, рот, впадинку под подбородком. Потом распустил ее волосы, жадно вдыхая чистый цветочный аромат. Его рука все еще лежала на груди жены, и он ласково сдавил ее, взял губами затвердевший сосок.
   Лора вздрогнула от желания, а он уже расстегивал многочисленные пуговицы ее ночной рубашки, целовал выпущенные на свободу груди и впадинку между ними. Ему очень хотелось видеть сейчас лицо женщины, которая лишь чудом стала его женой. Но это подождет, в данный момент темнота — его союзник, она позволяет Лоре без стыда отзываться на его ласки, чего, возможно, она не позволила бы себе при свете.
   Охваченный возбуждением, Йен погладил ее по животу, бедрам, положил руку на холмик, поднял мешавшую ему ночную рубашку и начал ласкать внутреннюю сторону бедер. Ее ноги раскрылись так же естественно, как раскрываются лепестки цветка навстречу солнцу.
   О Господи, он уже забыл, какая радость доставлять удовольствие женщине, или просто не осмеливался вспоминать. Йен припал к губам жены, а его пальцы продолжали исследовать интимное место, он старался понять, что доставляет ей большое удовольствие.
   Лора не понимала, что с ней происходит, отчего ей так хорошо и страшно. Она бы сейчас убежала, исчезла навсегда, если бы Йен не придавил ее всем телом к кровати. К тому же она не могла его остановить. Даже будь у нее такое желание.
   Внезапно ее охватила невероятная слабость, но после недолгой остановки пальцы Йена проникли в глубину до того места, названия которого она не знала, а потом вместо пальцев в ней оказалось нечто горячее и твердое. Сначала Лора решила, что муж ласкает ее каким-то новым способом, и вдруг поняла. Нет, это просто невозможно. Йен не может…
   Медленный сильный толчок, острая боль, и он оказался внутри. Соединение, как у тех фигур на стенах храма. Лора замерла от ужаса, но Йен снова поцеловал ее, немного сняв напряжение, и постепенно она начала расслабляться, сначала приняв вторжение, затем находя удовольствие, когда он стал продвигаться глубже.
   Любопытство заставило Лору поднять бедра, чтобы сильнее ощутить его плоть. Йен застонал, потерял над собой контроль и начал двигаться, все убыстряя ритм. Наконец из его горла вырвался какой-то странный звук, и в тот же момент Лора погрузилась в блаженство.