Патрацкая Наталья. Зерно Фараона

   Так они вымерли. От лени.
   Продумав такой вариант жизни, Лера усмехнулась и вспомнила тревожный и зовущий взгляд поверхностно знакомого крупного мужчины, но подходить к новому объекту женских страданий она не стремилась. Она еще поняла, общаясь с разными людьми, что обычный, зарегистрированный брак люди воспринимают не одинаково, и в это разнообразие мнений ей лезть совсем не хотелось.
   Чего хотела она? Хорошо выглядеть и чувствовать себя на месте там, где она находиться.
   А любовь? Эта пресловутая богиня чувств под хрупким именем Любовь ее особо не манила. Она ее побаивалась.
   Лера взяла в руки скрепку, распрямила ее, потом согнула до боли в пальцах. Что-то сегодня у нее было не так. А что?
   Вчера она весь вечер изучала свою фигуру у зеркала. Что она в нем увидела? Пыль.
   Обычную пыль на зеркале и подумала, что пора бы вообще протереть все в квартире от пыли с каким-нибудь облагораживающим составом. А свою фигуру она видела в зеркале или нет? Странно, она помнит пыль и не помнит своей фигуры. Куда она делась?
   Лера посмотрела на себя в одежде, она на самом деле увидела себя сидящей на стуле и покрытой пылью. Тогда она посмотрела в маленькое зеркало под экраном монитора и увидела на нем небольшие разводы пыли, но своего лица она в нем не увидела.
   "А видят ли меня люди?" – подумала она.
   За компьютером то и дело ходили люди, но к ней они не обращались. С ней не разговаривали.
   "Куда я делась?" – стала думать она.
   В комнату вошел интересный мужчина и, не глядя в ее сторону, подошел к сотруднику. Они поговорили.
   " А я?!" – хотела крикнуть Лера и промолчала. На ее мониторе были видны следы ее работы. Значит, она что-то делала? Вдруг монитор стал черным. Она посмотрела на себя и себя не обнаружила. Она тронула клавиши и ощутила их твердость пальцами, но пальцы она не видела.
   "Что за чушь?!" – хотела она вскрикнуть, но не могла.
   Вдруг ей стало больно! На ее колени сел Самсон, и тут же вскочил.
   – Кто здесь? – крикнул он невольно, и сам себе ответил. – Никого!
   " Меня, что на самом деле не видно?" – опять пронеслось в ее голове. – "Но меня можно ощущать, это что-то".
   На пару секунд Лера замерла, потом тронула невидимой рукой чашку, выпила остатки чая и стала проявляться на глазах, хорошо, что Самсон вышел из комнаты. Теперь она себя видела в зеркало. Оставалось вспомнить, что было до того, как она исчезла из поля видимости. Но этот момент полностью выпал из ее головы.
   Она посмотрела на сотрудников, в этот момент вернулся Самсон, подошел к ней.
   – Лера, ты, где была? Тебя взяли на работу с испытательным сроком. Я сел на твое пустое место, а оно как зашевелится подо мной!
   – А ты на своем месте сиди, тебе показалось, я выходила в цех, там новый кузов привезли, смотрела, что получилось. Я его столько прорисовывала!
   – Понятно, а я думал, ты попала в зону невидимости, если ты была невидимой, скажи, тут есть одно аномальное облако, оно перемещается в пространстве, кто в него попадает, становится невидимым.
   – Честно? Я была вчера дома невидимой и сегодня на рабочем месте, а ты сел мне на колени.
   – Посчастливилось мне, я сидел у тебя на коленях! А так бы не сказала, что с тобой было. Страшно быть невидимой?
   – Состояние жуткое, ощущение безысходности давит на психику.
   – Я думаю, что вражеский разведчик залетел к нам в этом облаке и бродит по КБ и заводу. Об этом не говорят, но многие уже попали в состояние безликости.
   – Обязательно разведчик?
   – А кому надо у нас тут все высматривать, да выведывать?
   – Нашел секреты!
   – Тогда наши конкуренты.
   – Ближе к истине, но удовольствие не приятное, хотя по художественной литературе весьма знакомое, – сказала Лера и невольно вся передернулась, и в этот же момент, на глазах Самсона она стала исчезать из поля его видимости.
   – Ну, уж нет! – вскричал Самсон и попытался вернуть Леру из зоны невидимости, но она исчезла, и он хватал пустой воздух.
   Лера видела хватающие руки Самсона, но не видела свои. Она чувствовала, что неизвестная и невидимая ей сила тащит ее в неизвестном направлении. Она кинула на молодого человека прощальный взгляд, и он исчез для нее. Ее вынесло через проходную, над вертушкой. Она плыла в воздухе, но ощущала неизвестную подъемную силу. Ее посадили в неизвестное ей транспортное средство.
   Оно взлетело почти вертикально, и заводской комплекс через минуту исчез за горизонтом.
   Долго они летели или нет, Лера не помнила, она была в аморфном состоянии.
   Очнулась она на удобной постели, изогнутой под ней по форме ее тела. Она увидела свои руки, осмотрела себя. Потом стала осматривать помещение, в котором очутилась. Ничего необычного вокруг нее не было.
   Ей хотелось спать, непонятное тепло окутывало ее вместо одеяла. Она чувствовала дуновение прохладного воздуха, но этого было мала. И спать, хотелось спать. И в то же время ее мозг начинал просыпаться, она боролась между двумя состояниями: дремотой и просыпанием. Победило чувство осмотрительности.
   Лера раскрыла глаза усилием воли и теперь рассмотрела людей, лежащих на странных, как у нее лежбищах. Они смотрели на нее. Она с удивлением увидела в своих руках гитару, откуда она взялась в ее руках? Это же гитара Марго! Вдруг гитара распалась на части, и рядом с ней оказался Алексашка…
   Нет, это не он! Это видение.
   На чистом листе легко поставить звездочку, труднее написать первое предложение, еще сложнее придумать тему, ради чего эту звездочку поставила. Интересно, что следующее предложение хочется написать со слов о том, что на душе отчаянная пустота. Как бы это проще сказать, многие этапы жизни Леры завершены, и надо копать где-то или что-то в новом месте. Состояние такое, что все ее бросили и она всем нужна, но не любимому человеку, которого на данный момент существования просто нет!
   Можно посмотреть в зеркало на себя любимую, и после этого добавить будет нечего: лицо, как лицо, и вчера его таким видела. Скука зеленая, – как Лера писала еще в пятом классе на скучном уроке.
   За окном зелеными остались заснеженные газоны, листья благополучно облетели.
   Дворники остатки, замороженных листьев, сметают в кучки. Ноябрь носочком коснулся земли, снега у него в репертуаре особого нет, но слегка подморозить землю он вполне может. В такую погоду можно ходить по краю лесных массивов, чувство страха приморожено, а без листвы все видно до ближайшей асфальтированной дороги.
   Новые дома, облицованные кирпичом, все привычнее встают на горизонте, и от их вида возникает ощущение, что ты находишься в настоящем городе, а не в белом городе проходящей, дешевой застройки, второй половины бедного двадцатого века.
   Значит, за окном двадцать первый век, его носочек первого десятилетия.
   Куда пойти, куда податься, мысленно можно пойти туда, проехать сюда, и при этом с места не сдвинуться. Простое решение всех передвижений.
   Песни из приемника весят в воздухе, чужие страдания и впечатления, украшенные голосом и музыкой. А проза все не зарождается, украшенная вымыслом. Были бы кости, а где их взять, чтобы нарастить на них мясо романа? Телефон лежит и молчит, из сотового телефона потеряна карта, да и лень им пользоваться, и звонить некому. Некому и незачем звонить и некого любить.
   Ноябрь.
   Алексашка погиб в ноябре, в первых числах ноября. Лера сходила с ума в буквальном смысле слова, она свихнулась по полной программе. Она была невменяемой, не верила в его смерть, не была на его похоронах. Когда ей говорили, что его похоронили и крышку гроба заколотили гвоздями; она рисовала его огромные, удлиненные глаза. Она рисовала его прямой, тонкий нос, его необыкновенно красивые губы. Однажды черти ее занесли в универмаг на трех вокзалах, она увидела его! Живого! Но когда подошла ближе, то увидела простой манекен в одежде.
   Она подняла глаза и увидела его огромный портрет! Но это опять был не он! Это была реклама, но мужчина на рекламе был словно с него срисованный, его черты лица она знала наизусть.
   Она выбежала из магазина, и увидела гигантский рекламный плакат! На плакате был ее портрет в красном платье, в котором она была с ним на свиданье. Это была реклама сигарет. Она сдвигалась по фазе.
   Она неделю блуждала пешком по столице, ей казалось, что за ней следят все светофоры своими зелеными глазами. Она шла по набережной реки, шла и шла.
   Заходила в парк, проходила по его аллеям и не могла успокоиться и даже присесть на скамейку, ее словно гнал ветер, будто она лист, сорванный с дерева.
   От нее шарахались подруги, она добивала их словами, что Алексашка жив. Она плохо спала, мало ела, чуть не падала от усталости, вероятно, он звал ее к себе, обессиленную для жизни на этой земле. Однажды она почувствовала, что ее силы на исходе, она не могла работать, у нее сил не было. Она не могла думать, ничего уже она не могла.
   И Лера пошла к врачу, врач ее направила в другую поликлинику. При личной беседе с врачом она заревела, она впервые заплакала и говорила такой бред, что ей сделали укол. Она уснула на кушетке в странной поликлинике, когда проснулась, то увидала рядом с кушеткой два дюжих мед брата. Они взяли ее под руки и отвели в машину скорой помощи. Ее привезли в желтую больницу. Внутри все двери закрывались на ключи, но ей было все равно, где она и, что ее здесь ждет. Она хотела спать, когда проснулась, разглядела палату очень уж сантехническую, то есть всю покрытую кафельной плиткой, от пола до потолка. Спинки кроватей были металлические, полукруглые. Во рту было необыкновенно сухо, слюны и той не было.
   Лера натянула на лицо одеяло в белом пододеяльнике, так и лежала, пока ей дали полежать. Позвали на завтрак. Стол, четыре стула, ложки, каша. Таблетки ей дали прямо в рот. Здесь никто никому не верил. Трудно поверить, но она потихоньку стала приходить в себя. О нем она не думала. Странно, но мыслей в ее голове о погибшем любимом человеке не было! Она выполняла указания врача, ходила за едой, поскольку только этих людей выпускали в фуфайках на воздух, в очень грубой обуви.
   К ней приезжали Марго и Миша, но они ее не всегда успокаивали, от нее они все чего-то требовали. К выполнению требований за пределами этого больничного отделения она была не готова. Она клеила коробочки, строчила на машинке, пила все таблетки, и страдала от сухости во рту. Приехал Самсон, ее начальник по работе, удивился тому, что даже в такой больнице она хорошо выглядела и разговаривала спокойно и с достоинством.
   Медсестра принесла ей клубки и спицы, вечером, когда в отделении оставалась одна дежурная медсестра она вязала ей свитер. Ее направили к профессору через полтора месяца, ассистенты провели ряд тестов, она была признана здоровой. Леру выписали.
   Об Алексашке она больше никогда и не с кем не говорила, она четко усвоила, что эта тема самая запретная.
   В душе Леры закрылась дверца в ее сердце, совсем или почти совсем. Она общалась с людьми в пол уха, в пол мысли, в пол слова. Она остыла к подругам, ее общение с ними свелось к минимуму. Год она прожила в полусне, нет, она жила, работала, но все происходило в полусознательном состоянии. Она еще месяца три, а то и больше пила таблетки, которые ей выписали, она еще была под гипнозом врачей.
   Через год к ней подошел Миша и попросил Леру написать стихотворение в его газету, она написала первое за этот полусонный год стихотворение, и вошла в штопор. У нее произошел срыв воспоминаний о погибшем любимом, срыв привел ее в странную поликлинику. Ей опять сделали укол, но в больницу не увезли, она лечилась на ходу. Сама приходила на уколы. После этого лечения она что-то стала понимать, ее мозги очистились от страха воспоминаний! Она стала писать об Алексашке стихи, в захлеб! Она писала каждый день по стихотворению, она писала ему стихи целый год!
   Прошел второй год после его смерти, ему было написано огромное количество стихов, и вдруг, она написала стихотворение поэту, который сидел рядом с ней в поезде.
   Поэт поэта вылечил. Они ехали в поезде и писали друг другу стихи. С этого момента она перестала жить прошлым, она вошла в настоящее время. С поэтом она ходила по берегу реки, днем и вечером; они ходили по городу вдоль и поперек. Они оба были в командировке, но это не мешало ходить по городу, одетому в золото бабьего лета. Они смотрели на памятник вождю, но зайти в крытый музей она не смогла. Чужой город, укрытый золотом листвы и огромная река ее окончательно вернули к жизни. Она перестала вспоминать, она увлеченно смотрела на пейзажи, на поэта – она жила!
   Нет, она не влюбилась в полненького поэта, со слегка лысеющей головой, но рядом с ним ей было легко. Он был такой мягкий, сладкий, уютный! Он был добрый и до безобразия симпатичный! Она ходила рядом с ним, рядом с трамвайными путями и была почти счастлива. Но стоило их рукам соприкоснуться, как начались проблемы, упреки и всякая ерунда, но это была жизнь, текущая жизнь, а не прошлая жизнь, канувшая в лету. Через пару месяцев поэт перешел на другую работу, не смог он быть рядом с Юлькой, но это было уже неважно.
   В ее жизни наступил период перебора струн человеческих сердец, она увлекалась то одним, то другим, каждому писала пять стихотворений и меняла партнера, платонического партнера. В серьезные, близкие отношения она долго, а может еще год, до следующего ноября не с кем не вступала, она боялась потерь. Лера ходила в темно-синем платье с белым воротником, почти с белыми волосами, уложенными в короткой стрижке. Она нравилась всем мужчинам от студентов до седых мудрецов, она мимоходом писала всем стихи и рядом ни с кем долго не находилась.
   Стихи писались на ватмане, это называлось газетой и вешалось на стенах института.
   Лера стала приобретать популярность, ее пригласили выступить на новогоднем вечере. Она ходила в вишневых полусапожках на длинной шпильке, в вишневом костюме и белой блузке или в черном, тонком свитере. В таком виде она выступила, раз пять, но видимо это не было ее призванием.
   Прошло восемнадцать лет после утраты, а Лера все не находила себе партнера, да, не находила! Все стихи, да поэты, а поэты любят словами, а не сердцем.
   Платоническо-поэтическая любовь зашла в затяжную фазу. Годы бежали.
   В литературном обществе побывало много симпатичных поэтов, Лера лет несколько ходила в это приятное общество, но однажды наступил предел допустимого общения.
   Она покинула реальное общество поэтов и перешла в виртуальное общение Интернета.
   Какой вывод из этой истории? Поэт от неприятностей защищен стихами, а тогда, давно, Лера не смогла сразу потопить свое горе в стихах, и произошло то, что произошло.
   Они оба вышли из проходной, до этого она его видела, но не замечала. Мимо проезжала машина, Лера взмахнула рукой, машина остановилась и она уехала, заметив на себе мужской взгляд больших, карих глаз. Взгляд! Мужской! Вскоре она стала выделять его из остального окружения из-за того случайного взгляда. Она даже мысли не допускала, что он поэт. Именно из-за этого взгляда Лера покинула литературное общество. Нашла коса камень. Прошло еще три года. Прошла эра и этих карих глаз, да, они еще ходят рядом, но Лера их в упор не замечает. Что дальше?
   Фантастика. Как быстро пробегает жизнь! И как-то так получилось, что уже лет несколько Лера пишет прозу, в Интернет. Ничего, у нее больше опыт писания стихов в стол.
 

Глава 30

 
   Это тупик Зимнее утро, особым холодом не отличалось. Снег и темная синева неба вдыхали прозу дня. Белокурая дама, в светлой норковой шубе, с сотовым телефоном у уха, поднималась в автобус. Впереди нее карточку в турникет занес мужчина. Турникет противно засвистел, он опять запустил в него свою карточку, турникет свистнул.
   Дама, наконец, поднялась на две ступеньки и отключила сотовый разговор. Мужчина посмотрел на магнитную карточку:
   – Я не ту карточку достал, эта от метро, – и стал доставать другую магнитную карту.
   Женщина встала рядом с турникетом, мужчина прошел в салон автобуса. Вертушка пропустила женщину в салон, мужчина стоял у нее на пути, как-то не так. Местные пассажиры встают так, чтобы пропускать остальных, то есть спиной, к проходящим людям сквозь салон автобуса.
   Этот широкоплечий мужчина весь проход между людьми закрыл собой. Светлая норка остановилась по неволи до следующей остановки. Она вдыхала его мужской аромат одеколона из черного флакона, в виде книжки, но как он называется, вспомнить не могла. До мужчины долетал запах женских духов из плоского флакона почти круглой формы, но название новых розовых духов мужчине было неизвестно. Запахи поговорили между собой и соединились. Люди стояли, и разговаривать не собирались, любое слово в автобусе услышат все пассажиры.
   Лера посмотрела на стоящую, на ее дороге парочку:
   – Вы выходите?
   Мужчина молча пошел по салону, за ним, проскочила светлая норка. Лера вышла на остановке из автобуса.
   Свобода зимнего утра! Воздух после выходных свежий, как родниковая вода после теплой воды из водопроводного крана. В темноте утра по дороге уже стояли женщины и продавали свой товар, каждая на своем месте. Магазин на снегу работал по своим правилам, каждая продавщица приходила в свой день недели, так, что товары здесь менялись ежедневно. Для себя Лера здесь редко, что встречала, она видела в продаже то, что нужно ее близким или знакомым, но угодить им заочно дело нелегкое, и она прошла мимо утренних продавщиц.
   Большие здания фирм всех мастей, светились редкими окнами, в основном еще люди на работу не пришли. Рано. Несколько лет эти здания увядали, в любое время суток светящихся окон было все меньше, потом появились плакаты с номерами телефонов об аренде, здания стали оживать. Из них вывозили огромное Количество старой утвари, помещения ремонтировались, появлялся свет в новых светильниках.
   Лера прошла мимо голубых елей и невысоким квадратным зданием, сейчас туда вкатывали огромные рулоны бумаги с машины. Там располагалась типография. Еще шагов двадцать, и она прошла мимо вахтера, поднялась на свой этаж. Все. Жизнь застыла до вечера.
   Интернет, друг раннего утра. О, появился новый конкурс. Лера посмотрела, кто ведет конкурс. И пришла к выводу, что знает, что такое детектив. Детектив – это подробное описание победы над преступником, которую одержал один человек или несколько, которые тащатся от преследования, за частные или государственные деньги. Она решила, что это ситуация не для ее произведений. Конкурс – это тоже турникет, но в литературу удачных литераторов. Нет, этой дорогой идти не стоит, она занята другими. Ей ближе действия людей без тяжести восхваления детективов, где главным героем является герой или героиня, а не команды сыщиков всех возрастов. Значит, то, что она пишет, называется приключение жизни. Снег скрипел, как зубы вахтерши, когда она на вес пропускала через проходную. Вчерашняя вахтерша была слепой, но зато регистрировала вес проходящих людей.
   Чистое морозное небо, хмурые леса без инея, дома освещены прямым попаданием солнечных лучей. Зима. Основная задача – идти молча, не разговаривать, не подбирать чужие микробы, губы на замке. Главное правило для общественных мест: пусть ругаются и кашляют, а надо молчать, иначе заболеешь ОРЗ. Итак, погода зимняя. Появились первые гирлянды произведений, но не у Леры.
   Сериалы идут вперед. Возникла простая мысль: надо все, что написано превратить в сериал. Задача оказалась трудной, и ранее уже опробованной. Если держаться одного главного героя, и нескольких его ординарцев – это хорошо, но прочитанные сериалы такой магией величия не обладают. Можно представить, что сериал – это заплетенная коса, то есть должно быть три главных героя, а их судьбы должны периодически сталкиваться. Заманчивое направление, но при чтении такого романа, получается перенасыщение информацией, но очень длинные сериалы с такой задачей справляются. Правда сериалы понятны, если их смотреть, а вот смотреть все сериалы не получается.
   Хорошо смотрятся те сериалы, в которых есть симпатичные герои, то есть герои льют бальзам лести на душу зрителя, а если герои сами по себе и не затрагивают душу зрителя, то сериалу уделяется время между переключениями программ. Одним словом, Лера вновь работала и дома смотрела сериалы. Она успокоилась. Время любви в ее судьбе прошло или нет? Спустя годы, оглянувшись назад, она уже не о чем не жалеет, что было, то было. В ее жизни было несколько мужчин… О, это просто и сложно, и является тайной, которая почти раскрыта и не раскрыта. За многие годы сексуальной жизни, много воды утекло, много жизней покинуло этот мир; ушли в иной мир и ее мужчины, не все, конечно, но кое-кто покинул лучший мир.
   В принципе огромной потребности в мужской любви, пожалуй, уже нет, вероятно, прошлые годы и были 'временем любви', весьма интересной женщины, сильной натуры, много вынесшей в жизни на своих плечах, и которая с благодарностью вспоминает своего первого мужа – мужчину Алексашку. Остальные мужчины в ее жизни, были отличными людьми, с ними она училась или работала, их она любила или уважала.
   Славные мужчины, что и говорить, лидеры жизни. Нет, она их уже часто не вспоминает, но если направить мысли в нужное русло, то можно вспомнить всех. Они были из ее жизни, из ее биографии, просто были. Ее завоевывали, она сопротивлялась, но не всегда ее силы были больше силы мужчины, и не всегда так уж их она не хотела.
   Жизнь меняет свое направление и от любви к мужчине, было время, она уходила, пока были силы на любовь. Все чаще труднее передвигаются ноги, походка утрачивает свою легкость, когда она идет на могилу мужа…
   Лера стала свободной женщиной. Сидит, работает. Зима за окном, не хуже чем на севере. Думает, а может и ей в круиз поехать? Что ее держит на одном месте? Нет у нее паспорта заграничного и попутчика. И пошла она путем одиноких женщин: стала покупать и читать любовные романы. Если роман удачный, то за выходной день одну книгу можно прочитать, от любовных романов перешла на женские детективы.
   Начиталась романов! Отдохнула без круиза.
   Вспомнила, что есть солярий. Раз в неделю, зимой, стала ходить и освещаться светом от огромного Количества ламп. Загорела немного. Потом пошла в парикмахерскую, на десять сеансов массажа лица. Изменилась слегка ее внешность.
   Одиночество вещь тоскливая. Художник согласился нарисовать ее портрет. Опять несколько сеансов и Лера на портрете. Хоть самой езжай на север… И тут на нее напали болезни. Раз попала в больницу, через три месяца еще раз. Да, думает, надо выходить из болезней. Стала бороться за здоровье сама. Мысли о поездке исчезли сами собой. И Лера сразу успокоилась, второй раз ощутила пустоту вокруг себя. Все, решила, пора стать человеком, а проще – женщиной. На ловца и зверь бежит. Попал ей в сети мужчина неопределенной наружности, неопределенного возраста. У него было хобби: он копил зеленые бумажки с портретами чужого президента. Бумажек этих у него скопилось несколько тысяч, но все они были закрыты его природной жадностью. Ей его зеленые бумажки и не улыбнулись.
   Несколько встреч за ее счет слегка отвлекли, но совместного будущего не обещали.
   Они расстались и все. И все же у Леры появилась некоторая уверенность в себе, а не пришибленность брошенной женщины.
   В дверь позвонили. Старшая по подъезду пришла сказать, что надо копать землю под окнами, и в подъезде кроме Леры это сделать некому. На правах свободной женщины стала она у дома цветник разводить. Землю вскопала, цветы купила, посадила их, полила. И закрутилась ее добровольная нагрузка.
   Соседка потянулась к этой работе у дома и потихоньку всю клумбу прибрала к своим рукам: она на пенсии. Лера ей не конкурент. Ее по телевизору показали на фоне ее цветов, интервью взяли, а Лера словно бы и не при чем. Опять облом, значит не ее это дело. А старшая по подъезду у дэза еще выговорила себе бесплатный ремонт квартиры, и больше полугода ее больше не видели. Дэз – не Лера, торопиться не будет.
   – Стоп! – закричал Миша Мухин, глядя на экран прибора Поиск. – Это тупик! Дамка гибнет. Марго, не будь жадной, дай сапфир Лере из своей коллекции на малахитовом столе.
   – Не отдам, там и так один паз свободен!
   – Понятно. А теперь вспомни, что в эту историю влетели мы с тобой, но все тяготы свалились на Леру!
   – Что ты такой жалостливый? Вот и отдай ей сапфир, сам знаешь, это самый быстрый путь вернуть ее из тяжелой жизни, в которую она попала.
   – Хорошо, я ей напомню о ценностях Алексашки, которые он ей подарил почти при первой встрече. Там и сапфиры были. Когда я осматривал ее однокомнатную квартиру, там нашел сумку с золотом и драгоценными камнями.
   – Это уже смешно, она сама не может достать их, или забыла? Ты направишь луч прибора Поиск на ее сапфиры, и Лера к нам вернется в молодом возрасте. А то навешала на себя страстей!
   – Марго, не злись! Дело серьезное. Пойди к ней, подскажи.
   – Слушай, Миша, надоела мне эта муть! Пусть сама возвращается в дамки!
   Небо очистилось от серой облачности, выпущенные на свободу самолеты, оставляют свои воздушные хвосты в голубовато – белом небе. Все люди – умные, но умных до гениальности людей в авиастроении очень мало, как и везде.
   И это меньше всего волнует жителей подъезда Леры, единственно бывают самолеты, которые гудят и летят так низко над крышей дома, что люди невольно вспоминают авиационную технику и их плечи сжимаются от страха.