Павел Корнев. Жнец

   – Господин Лаурис! – обрадовался Белый рыцарь, заметив поднимавшегося по центральной лестнице казначея с перекинутым через руку дождевиком. – На ловца и зверь, как говорится!
   – Что опять у вас стряслось, Ричард? – устало вздохнул Николас.
   – У меня? – усмехнулся капитан, прекрасно понимая, что просто взять и в лоб попросить денег никак нельзя. Откажет, не задумываясь. На чистом инстинкте. – У меня все замечательно. А вот на вас жалуются.
   – Раз жалуются, значит, хорошо работаю, – фыркнул казначей. – Знаете, Ричард, если я прямо сейчас не выпью стаканчик бренди, свалюсь с простудой. А это было бы очень некстати. Составите мне компанию?
   – С удовольствием! – не раздумывая, согласился рыцарь.
   Под бренди денег просить куда как сподручней. Да и самому стаканчик пропустить не помешает. Хоть и в сухости, но сквозняки эти…
   – Тогда пойдемте.
   Мужчины поднялись на второй этаж, прошли через отведенные на нужды казначейства помещения и уединились в угловом кабинете. Николас кинул мокрый плащ на подоконник, достал из шкафа пузатую бутыль и пару хрустальных бокалов.
   – Мне на донышко, – попросил развалившийся в глубоком кресле Ричард.
   – Само собой.
   Казначей протянул ему наполовину наполненный бокал, себе налил не меньше и одним глотком осушил выпивку. С шумом выдохнул, набулькал еще и принялся набивать трубку табаком. Пришедшая из Пахарты забава особой популярностью в Довласе не пользовалась, но любители подымить нашлись и при дворце.
   – Отличный у вас бренди, – зажмурился капитан Гвардии, наслаждаясь послевкусием.
   – И не говорите, – раскурил трубку Николас. – Только кончается быстро.
   – Неудивительно, – чувствуя, как расходится по телу снимающее напряжение тепло, кивнул Ричард Йорк. Вообще, выпивку рыцарь особо не жаловал и обычно позволял себе лишь пару кружек пива за обедом. Но этот бренди действительно был хорош.
   – Так говорите, жалуются на меня? – выдохнул длинную струю дыма казначей и с улыбкой откинулся на спинку кресла.
   – Жалуются. – Ричард поставил пустой бокал на стол и потянулся за бутылкой. Плеснул бренди на самое донышко и вновь откинулся в кресле.
   – И кто, если не секрет?
   – Барон Ханерг.
   – Вот как? – затянулся казначей. – По поводу?
   – Денег требуете, фураж не выделяете. Со сроками тянете. И вообще – бумагами и отчетами завалили. Сплошной убыток по вашему ведомству, говорит, выходит. Его величество этого не одобрит.
   – Солдафон медноголовый.
   – Работа у него такая. – Капитан допил бренди и поднялся на ноги.
   – Еще по маленькой? – предложил казначей.
   – Пойду, пожалуй, – отказался Ричард и вдруг вспомнил, зачем, собственно, приходил. – Да! Как насчет подбросить деньжат моим парням?
   – Я посмотрю, что можно сделать.
   – Очень на вас рассчитываю.
   – Ко дню Святого Огюста – раньше не обещаю.
   – Буду признателен. – Ричард распрощался с казначеем и отправился в караулку.
   Жизнь потихоньку начала налаживаться, и даже дурные предчувствия перестали беспокоить, на время утонув в стакане превосходного бренди. Вряд ли что-нибудь случится, пока на дворе стоит такая собачья погода. А дальше… дальше видно будет.
 
   Смех Ричард заслышал еще на подходе к караулке. Заглянул внутрь и, обнаружив там травившего какую-то байку Юрги Могулиса, ничуть этому не удивился. За последнее время смышленый паренек завел среди гвардейцев кучу приятелей, а с некоторыми из них так и вовсе успел крепко сдружиться.
   – Здравствуйте, господин Йорк, – смутился при виде рыцаря Юрги.
   Гвардейцы мигом прекратили ржать, но стереть с лиц улыбки получилось не у всех.
   – Ну что, Юрги, хочу тебя обрадовать. – Рыцарь решил до поры до времени не обращать внимания на нарушения устава. – Заказывай белый плащ!
   – Ура! – сразу оживился паренек и полез под стол. – Господин Йорк, я как чувствовал, у отца бочонок пива выпросил. Можно?
   – Почему нет? – пожал плечами Ричард и уселся на лавку.
   В другое время он бы велел ждать до вечера, но в крови играло бренди, бочонок был маленьким, и устраивать подчиненным разнос капитан не стал. Не захотел портить такой прекрасный день. Завтра. Завтра для начала они как следует побегают под дождем, а уже потом он проведет воспитательную беседу. Чтоб не расслаблялись.
   – Держите. – Юрги передал рыцарю наполненную до краев кружку.
   – Да мне не надо, – попытался отказаться тот.
   – Хоть пригубите, – попросил паренек. – По такому случаю…
   – Ну если по такому случаю… – Ричард поднялся со скамьи и отсалютовал гвардейцам. – За нашего нового товарища! За Юрги!
   После бренди пиво показалось кисловатым, и, сделав несколько глотков, капитан уселся обратно за стол. В голове зашумело, и Ричард понял, что выпивкой у казначея увлекаться все же не стоило.
   – Передавай отцу… – начал было Белый рыцарь, но тут стоявший у камина гвардеец выронил кружку, и глиняная посудина, ударившись о пол, разлетелась на черепки. А в следующий миг рухнул как подкошенный и сам караульный.
   Раздались удивленные крики, еще один из гвардейцев уткнулся головой в колени и свалился со скамьи. Ричард попробовал встать из-за стола и не смог – ноги онемели, в голове все нарастал и нарастал странный шум, а перед глазами замелькали серые точки. Упершись локтями в столешницу, капитан до крови закусил губу и попытался поймать взгляд прижавшегося спиной к двери караулки Юрги.
   Сейчас Белого рыцаря интересовало только одно: знал парень про подсыпанный в пиво яд или нет.
   И хоть лицо Юрги через пару ударов сердца окончательно расплылось в серое пятно, заметить проскользнувшую по губам паренька самодовольную улыбку Ричард все же успел. Потом его руки подогнулись, стол неожиданно сильно боднул в лоб, и капитан Гвардии ее высочества Солы Альданы Кайраони, великой герцогини Довласа, перестал дышать.
 
   Первое, что увидел Ричард, когда очнулся, была кровь. В крови оказались выпачканы его ладони и мундир, кровь залила столешницу и обломленное лезвие лежащего под рукой меча. Во всем мире остался только один цвет – красный, и почему-то это казалось рыцарю сейчас абсолютно нормальным.
   Кровь, всегда кровь…
   Тут капитан вспомнил, что должен дышать, и закашлялся. Рвавший легкие кашель никак не унимался, потом рыцаря вырвало, и дурманившее сознание наваждение начало развеиваться. Ему вновь стало повиноваться занемевшее тело. Он вновь был жив.
   Да и красный цвет потеснила некогда безраздельно царившая в караулке серость.
   Привычно серым оказался потолок. Местами. Там, где не алела россыпь мелких брызг. И не темнели непонятные пятна. Непонятные, но одним своим видом почему-то вызывающие тошноту.
   Ричард перевел взгляд с изгаженного потолка на отрубленную голову Юрги, потом перегнулся через стол и глянул на распотрошенное тело паренька. Испытал легкую дурноту, но сразу взял себя в руки. Доберись Ричард до Юрги в здравом уме, этот выродок мучился бы дольше, много дольше. Вот только, к несчастью, умирая, Белый рыцарь начисто забывал о штуке под названием здравый смысл, а его чувство юмора приобретало на редкость мрачный оттенок. Настолько мрачный, что после возвращения к жизни ему самому обычно становилось от этого не по себе.
   Гадство-то какое! – только и подумал капитан, поднимаясь на ноги. В темечко будто вбили раскаленный штырь, и, чтобы не упасть, рыцарь был вынужден опереться обеими руками о стол.
   Умирать просто. Умирать Ричард привык. Воскресать – вот в чем проблема. Воскресать всегда было очень мерзко и неприятно. А выкинутые его слишком уж беспокойным телом шутки порой так и вовсе отбивали всякое желание жить. Ну, почти отбивали. Иногда они все же поднимали рыцарю настроение. Как, например, сейчас.
   Ричард обвел взглядом забрызганную кровью караулку и вдруг заметил, как задергался колокольчик, шнур которого уходил в приемную герцогини. В следующий миг в голове у него что-то щелкнуло, и, подобно срывающему кожу бичу, по нервам ударил заполошный звон.
   Рыцарь сорвался с места, подскочил к двери и только тут понял, что в одной руке у него обломанный меч, а в другой – ухваченная за длинные волосы голова Юрги. В голос выругавшись, капитан схватил висевший на стене цеп и выбежал в коридор. Спутанные и слипшиеся от крови волосы отравителя никак не поддавались, Ричард рванул их посильнее, а в следующий миг ему навстречу с лестницы выскочило трое незнакомых парней. У всех мечи, у всех на правом запястье повязаны красные банты.
   Красные? Вы хотите красного?!
   Ричард швырнул отрубленную голову Юрги в ближайшего заговорщика, следом метнулся сам и ударом цепа раздробил опешившему мужчине висок. Сообщник замертво повалившегося с ног бунтовщика обнажил клинок, но длинная цепь несколько раз обернулась вокруг него, и шипованый шар с размаху угодил незадачливому мечнику в запястье. Рыцарь выхваченным из ножен кинжалом добил обезоруженного противника и со всего маху ткнул рукоятью цепа в лицо третьему заговорщику. Тот взвыл и прижал ладони к выбитому глазу, Ричард без затей полоснул его по горлу и опрометью бросился к апартаментам герцогини.
   И все равно опоздал: живых в гостиной к этому времени уже не осталось. Три зарубленных гвардейца, двое мертвецов с повязанными на запястья красными бантами и… выломанная дверь во внутренние покои!
   Капитан метнулся к опочивальне, но сразу же как вкопанный замер на месте: в коридорчике вповалку валялось несколько тел. Кого-то зарубили, от кого-то остался лишь ссохшийся костяк, некоторых бунтовщиков и вовсе разорвала на куски неведомая сила.
   – Решил сменить цвет мундира на красный? – осклабился стоявший в дверях граф Кимберли. Выглядел босой посол просто жутко: бок был распорот, из живота торчала пята арбалетного болта. Высший, чтоб его…
   – Вроде того, – с облегчением перевел дух Ричард. – У вас все в порядке?
   – Да, – из спальни выглянула закутанная в халат герцогиня.
   Капитан кивнул и, заслышав топот солдатских ботинок, вернулся в гостиную.
   – Перекрыть все выходы и прочесать замок! – скомандовал он, когда в дверях показались запыхавшиеся гвардейцы. – Лациса ко мне!
   – Я здесь, – растолкав парней, прошел в гостиную лейтенант.
   – Отправь вестового в город, пусть перекроют все ворота. Никого не впускать и не выпускать! И разыщи Кястайлу, – начал отдавать распоряжения Ричард. – Пошли десяток человек в усадьбу Могулиса, барон нужен мне живым. Родственников заговорщиков – под арест.
   – Десятка мало будет, – задумался Лацис.
   – Тогда отправляйся сам, людей возьми, сколько сочтешь нужным. И не мешкай!
   – Хорошо.
   Ричард направился обратно в опочивальню герцогини и уже в коридоре столкнулся с бледной, словно мел, фрейлиной, которая опиралась о стенку, чтобы не упасть.
   – Лиина, Лиина… – Рыцарь помахал перед лицом у девушки ладонью, но той от вида перепачканных в крови пальцев стало только хуже. Капитан обхватил фрейлину за талию и вывел в гостиную. – Лиина, что случилось?
   – Да я и не поняла толком ничего, – придя в себя, ответила девушка. – Меня Яцис сразу в коридор закинул. Я дверь заперла и к ее высочеству побежала.
   – Дальше что?
   – Дальше дверь выломали, а господин посол всех убил…
   – Все уже закончилось, все уже закончилось, – попытался успокоить разрыдавшуюся Лиину Ричард. – Посиди пока здесь, я попрошу кого-нибудь тебя проводить.
   – Хорошо…
   Капитан Гвардии окинул внимательным взглядом топтавшихся у дверей гвардейцев, велел им приглядывать за фрейлиной и поспешил к герцогине. Когда он заглянул в опочивальню, граф Кимберли уже собирался уходить. Извлеченный из страшной раны арбалетный болт валялся на полу, и было непохоже, что посол испытывает хоть какое-то неудобство из-за полученных ранений.
   – Вообще, ваше высочество, я рассчитывал на более спокойное времяпрепровождение, – раздраженно заявил граф. Впрочем, помимо злости, Ричард сумел уловить в его голосе еще и тщательно скрываемый испуг.
   – Приношу свои извинения, – как-то очень уж равнодушно ответила успевшая переодеться Сола. – Надеюсь, такого больше не повторится.
   – Ничуть в этом не сомневаюсь, – поклонился на прощание граф Кимберли и вышел из спальни.
   – Проводите господина посла, – выглянув в коридор, рявкнул капитан и обернулся к герцогине: – Ты в порядке?
   – Нормально, – отмахнулась та. – Ричард, что происходит?
   – Пока не знаю, но в этом как-то замешан барон Могулис. Его сынок отравил меня и парней в караулке.
   – В этот раз ты умер очень уж не вовремя, – поежилась Сола. – От неожиданности я зачерпнула из Генриха слишком много…
   – Он показался мне напуганным, – кивнул капитан.
   – Боюсь, теперь граф ко мне и близко не подойдет, – невесело рассмеялась герцогиня. – А жаль. В нем целое море силы. Целое море…
   – Благодарю, что опять спасла мою шкуру.
   – Не за что. Куда я без тебя? – только и вздохнула Сола. – Да! Распорядись уже, чтобы убрали мертвецов.
   – Разумеется. Что делать с живыми?
   – Колесовать. Четвертовать. Посадить на кол. Живьем содрать кожу. – О чем-то задумавшаяся девушка замолчала, а потом недобро улыбнулась. – Но вообще подойди к делу творчески. У тебя раньше это неплохо получалось.
   – Как скажешь.
   – И оповести всех членов малого совета, что я желаю их видеть.
   – Прямо сейчас?
   – Нет. Когда проявятся первые результаты расследования.
   – Тогда ближе к ужину, – решил Ричард.
   – Хорошо. И переоденься, не пугай людей. А то прямо как в старые добрые времена…
   – Не сказал бы, чтобы они были такими уж добрыми, – поморщился Белый рыцарь и покинул опочивальню ее высочества. Добрые, ну надо же!
 
   К вечеру замок стал еще больше походить на муравейник, в который злые мальчишки сунули горящую палку и хорошенько ею там поворошили. В срочном порядке отмывалась со стен и полов кровь, ремонтировались двери. Следователи тайной жандармерии раз за разом допрашивали находившуюся в момент нападения в замке челядь, их коллеги разъехались по всему городу, разыскивая тех, кто по какой-то причине не вышел сегодня на работу. Трупы давно вывезли за город и сожгли, лишь две головы стали украшением ворот – барона Могулиса и его непутевого сыночка Юрги.
   В помощь Гвардии в замок перекинули одну из рекомендованных маркизом Юдолисом пехотных частей, но спокойней от этого Ричарду не стало. Пусть он и сплавил часть задач поступившему ему в подчинение лейтенанту Майрису вон Кияле, все одно гвардейцам приходилось контролировать буквально каждый шаг армейских дуболомов.
   Да и не только в неожиданном пополнении крылась причина дурного настроения Белого рыцаря. Просто слишком неутешительными оказались результаты расследования. И слишком часто замечал он растерянность в глазах тех, кому собственным поведением пристало показывать пример другим.
   И ко всему прочему никак не удавалось понять самого главного: чего ради барон Могулис вообще заварил всю эту кашу.
   – Что, совсем никаких зацепок? – нахмурилась собиравшаяся на малый совет герцогиня.
   – Зацепки есть, результатов нет, – поморщился Ричард. – Барон покончил с собой, старший и средний сыновья в бегах.
   – Исполнители?
   – Наемники. Все как один – перекати-поле. Ни кола ни двора. В замок их провезли в фургоне с провизией. Пособников из числа прислуги они зарезали в первую очередь.
   – Барон должен был изрядно потратиться на головорезов…
   – Казначейство проверяет состояние его дел. Может, что-нибудь и отыщут.
   – Кястайла? – Сола достала было из шкатулки ожерелье, но передумала и решила обойтись на предстоящем собрании без украшений.
   – Не далее как сегодня утром он заверил меня, что барон невинен, будто младенец.
   – Юрис погорячился.
   – Не то слово! – фыркнул капитан Гвардии.
   – Тебе не кажется, что он не справляется? – задумалась герцогиня.
   – У вас есть на примете подходящая кандидатура? – заинтересовался Ричард, который и сам был не прочь посадить на место Кястайлы кого-нибудь более деятельного. И, чего уж там греха таить, более сговорчивого…
   – Пока нет. Но текущее положение дел меня не устраивает категорически. Подумать только – убийцы врываются ко мне в опочивальню! Когда такое было?!
   – Десять лет назад, – напомнил рыцарь.
   – Но тогда мы их ждали!
   – Тоже верно, – пожал плечами Ричард и распахнул дверь. – Нам пора.
   – Ничего страшного, подождут, – отмахнулась выбиравшая веер Сола. – Что со слухами, на которые жаловался Генрих? Ну, насчет его причастности к убийству преподобного Шумлиуса?
   – Кястайла обещал разобраться.
   – Вот и посмотрим, как он с этим справится! – решила повременить с отставкой начальника тайной жандармерии герцогиня. – И пусть проверит, нет ли связи между слухами и сегодняшним покушением. Могулис не мог действовать сам по себе. Надо выяснить, кто его подбил на эту авантюру.
   – Стильг? – предположил капитан.
   – Это слишком очевидно, чтобы оказаться правдой, – покачала головой Сола. – Но барон от моей смерти не выигрывал абсолютно ничего!
   – Вот это мне и не нравится, – вздохнул Белый рыцарь и нахмурился. – Я даже словами передать не могу, насколько мне это не нравится…
 
   В свои апартаменты Ричард вернулся уже за полночь. Устало повалился в кресло и вытянул гудевшие от усталости ноги. С минуту посидел, потом нехотя подошел к шкафу и вытащил из него бутылку «Дубрской лозы». Налил в небольшой серебряный стаканчик крепленого красного вина и вновь уселся в кресло.
   Вот и опять Сола вытащила его с того света. В который уже раз…
   Белый рыцарь вдохнул аромат вина и едва сдержал рвотный позыв. Вино он на дух не переносил, а злосчастную «Дубрскую лозу» так и вовсе люто ненавидел и все же не выпить стаканчик этой гадости сегодня просто не мог. Это помогало ему не забывать, кто он есть. Что он не жалкая марионетка, но сын своего отца.
   Ричард в один глоток влил в себя сладкое вино и сморщился, будто вновь, в который уже раз, глотнул яду.
   Сын своего отца – да. И никак иначе.

Глава 5
Экзорцист. Чужие отражения

   Месяц Святого Огюста Зодчего
   Когда все с самого начала идет наперекосяк – особых эмоций это, как правило, уже не вызывает. Чего впустую слова переводить? Делом заниматься надо. Руки в ноги – и пошел. А вот когда тебя подбивают на взлете, тут-то руки и опускаются. И как после такого не дать выход своему гневу?
   Вот Джек на протяжении последней четверти часа и крыл почем зря святых, еретиков, собственное начальство и даже мертвого мошенника. Прерывался он лишь перевести дух да хлебнуть бренди. Я уж было вознамерился изъять у него бутылку, но тут рыжий взял себя в руки и отправился давать указания вернувшемуся со стражниками Пьеру.
   – Рауля в известность поставить? – спросил он меня, остановившись в дверях. – Или Паре?
   – Не стоит пока, – ответил я и принялся изучать правую руку покойника. А точнее – содранные тут и там лоскуты кожи. Трогать тело до приезда судебного медика было не дело, но кое-что получилось разглядеть и так.
   – Как знаешь, – пожал плечами Джек и вышел в коридор. – Глядишь, дали бы указание Страже, вдруг чего и наскребет…
   Стража – и наскребет?
   Нет, сотрудничество со Стражей интересовало меня сейчас меньше всего. Другое дело труп. Чем дольше я на него смотрел, тем больше вопросов появлялось: к примеру, если одни раны нанесли с садистски выверенной точностью, то в основе других лежала ничем не мотивированная жестокость.
   Убийц было двое? Или не в этом дело?
   Но что самое непонятное – кроме скальпа пропали и куски содранной кожи. Пальцы отрубленные – вот они, все двадцать штук у кровати сложены, уши и нос здесь же валяются, а скальпа с лоскутами кожи нигде нет. И в очаге их точно не спалили, вот ведь какая ерунда!
   Странно. Странно и непонятно.
   А непонятного в нашем деле быть не должно.
   – Как ты только к нему прикасаться можешь? – с отвращением спросил вернувшийся в комнату Джек. – Я как гляну, мне аж дурно становится! И вонь эта еще!
   – Я думал, люди твоей профессии к покойникам быстро привыкают.
   – Привыкают. Но не до такой же степени! Ты еще длину кишок измерь!
   – Надо будет, измерю.
   – Святые! – Пратт хлебнул бренди и покачал головой. – А я думал, люди твоей профессии обучены трупы делать, а не копаться в них.
   – Да как тебе сказать… – Я поднялся с колен и отошел к открытому окну. – Ты Леона помнишь?
   – Это которого в Сарине зарезали? Помню. А что?
   – Ему на Лемском поле сухожилие перебили. А мы как раз отступали. Идти Леон не мог, подыхать не хотел. И знаешь, что он сделал?
   – Нет.
   – Зарылся в кучу трупов, да так и пролежал в ней без малого сутки. А как наши в наступление перешли, вылез.
   – Ты зачем мне эти гадости рассказываешь? – не на шутку разозлился Джек. – У меня и так несварение от всего этого будет!
   – Это к твоему вопросу о брезгливости, – усмехнулся я и попросил: – Помоги мне его на спину перевернуть.
   – С какой стати? – не сдвинулся с места Пратт. – Не трогай ничего, сейчас коронер приедет.
   – Коронер как приедет, так и уедет, а нам с тобой это дело расследовать. Помогай давай!
   – Зачем?! Ты объясни толком!
   – Ладно, смотри, – задумался я, как бы подоступней выразить свои подозрения. – Его пытали?
   – Похоже.
   – Не похоже, а точно пытали. Это сразу видно. Но что такого мог знать Ловкач?
   – Может, он заказчика кинул?
   – Якоб рассказал бы обо всем на свете после первого же отрезанного пальца.
   – Выходит, либо он не знал правильных ответов, либо очень сильно наступил кому-то на больную мозоль.
   – Я тоже так поначалу решил. Тем более скальп пропал. Это же в Пахарте скальпы с мертвых врагов снимают, да?
   – Не только с мертвых, как мне говорили.
   – Но! – Я ткнул указательным пальцем в потолок и повысил голос. – У нас двойственная ситуация! Некоторые раны нанесены взвешенно и обдуманно, явно с целью причинить боль. А остальные как-то очень уж небрежно и одним скопом.
   – С чего ты это взял? – заинтересовался Джек.
   – Часть ран прижигали. Остальные… ну, ты видишь, да? – указал я на пропитанную кровью перину. – Такое впечатление: убийцы получили то, что хотели, но продолжили экзекуцию.
   – Месть? Или предупреждение?
   – Какая-то странная месть. И потом, обрати внимание на содранную кожу. На правой руке от локтя и до ключицы живого места нет, а на левой ободрано лишь запястье да ожог на бицепсе. И на ногах и груди та же картина. Кстати, заметь – веревки, которыми его к кровати привязывали, уже обрезаны.
   – Ну и что это значит?
   – Это значит, тебе придется помочь мне перевернуть тело!
   – Иди ты! Я голыми руками к нему не прикоснусь!
   – Возьми наволочку в шкафу.
   – Ну, если только наволочку. Но ты уверен, что это необходимо?
   – Да.
   – Что – да? Ты объясни толком!
   – Я осмотрел всю квартиру и не нашел ни кусочка содранной кожи.
   – Убийцы и ее с собой унесли?! – опешил Пратт.
   – Похоже на то. Нет, за ноги берись.
   – Ты хочешь сказать: были срезаны татуировки? – сообразил вдруг Джек, помогая перевернуть покойника на живот.
   – Странно, не правда ли?
   – И тут тоже, – разочарованно буркнул рыжий, когда мне кое-как удалось отодрать присохшую к спине трупа наволочку. – И не лень им было?
   – А ты сюда посмотри! – ткнул я пальцем под колено мертвецу. – Одну пропустили!
   – Минога?! – изумился Пратт, разглядев блекло-синюю татуировку. – Но ведь…
   – Это не Якоб Ланц! Это кто-то из людей Тео Миноги! – Я сорвал с лица вымоченный в бренди платок, тщательно протер им перчатки и выкинул в очаг. – Пошли!
   Мы поспешили покинуть пропахшую трупным запахом комнату, спустились на первый этаж и уже в дверях столкнулись с прибывшим на вызов коронером, которого сопровождали трое стражников.
   – Дверь открыта, – подсказал им Джек и вышел на улицу.
   – Фу! – демонстративно зажал пальцами нос дожидавшийся нас в пролетке Пьер. – От вас попахивает!
   – Проветримся, – фыркнул я, забрал у Джека бутылку и приложил ее к сильней прежнего разболевшейся скуле.
   – Куда едем?
   – В порт, к отделению Стражи, – кивнул Пратт и повернулся ко мне: – Ну, что скажешь?
   – Ловкач не смог договориться об охране с Марти Шиллером и столковался с Миногой. В итоге что-то пошло не так. Либо мошенник не заплатил, либо люди Тео угодили в переплет.
   – И Минога отправил кого-то из своих уладить это недоразумение.
   – Вот только жулик наткнулся на очень злых и решительных людей…
   – Которые сначала допытывались, где им искать Ловкача…
   – А потом, чтобы выдать образовавшийся труп за хозяина квартиры, изувечили ему лицо, сняли скальп и срезали воровские татуировки.
   – Вы так хорошо все рассказываете, – обернулся вдруг к нам Пьер. – Может, нам уже не ехать в порт?
   – Почему нет? – насторожился Джек.
   – Думаете, вашего Миногу еще не отправили под пирс?..
 
   Пьер оказался прав: Тео Минога и в самом деле как сквозь землю провалился. Сколько ни трясли стражники своих осведомителей, никто ничего толком по этому поводу поведать так и не смог. Пропал Минога – и пропал. Странно, но с кем не бывает?