Страница:
На другой день дома ждала Игоря Семеновича. Неожиданный звонок в дверь испугал ее. Взглянув на часы, отметила, что до визита Князева еще рано. Неслышно подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял Володька. Ее охватил страх. Зачем он здесь?
Она отошла в сторону и замерла на месте. Звонки повторились еще дважды, потом она услышала удаляющиеся шаги, как хлопнула дверь лифта, шум работающего мотора. Через некоторое время открыла дверь и осторожно выглянула в коридор. Лестничная площадка была пуста. Настроение было испорчено. Тревога и беспокойство заполнили ее душу. Она сидела, боясь включить свет. За окнами стало совсем темно, а она так и сидела, без света, закутавшись в плед на диване.
Вдруг опять кто—то позвонил в дверь. Она резко встала, зажгла в комнате свет, подошла к двери и громко спросила:
— Кто там?
Услышав голос Князева, открыла дверь. Отлегло от сердца, когда увидела его. Он был в хорошем расположении духа, с порога стал страстно целовать ее, потом подхватил на руки и унес на диван в гостиную.
И опять состояние невесомости и парящего полета заполнили ее тело, но это было не все, пульсирующие волны сладострастия докатились до ее широко распахнутой любви нежной и доверчивой души От прилива столь трепетных чувств Нинель Александровна прослезилась. Как она открыта для любимого человека, ей ничего для него жаль, она готова отдать ему все, лишь бы он был всегда рядом с ней. Переведя дух, вытерла счастливые слезы и благодарно поцеловала возлюбленного.
Чуть позже рассказала, что приходил Володька.
— Ты не открыла дверь?
— Нет, конечно.
— Зачем же он приходил?
— Он знает о сейфе, требовал у Петра часть золота, я боюсь его, мне страшно.
— Ничего не бойся, я с тобой. Если услышишь что—нибудь подозрительное, немедленно звони на мой сотовый. Может быть, в сейфе нужно установить добавочный замок?
— Пошли, я покажу его тебе.
Она взяла его за руку и привела в кабинет Петра Аркадьевича. Достала из стола ключи и открыла сейф. Он до отказа был заполнен многочисленными шкатулками и коробочками «Содержимое сейфа может заполнить все прилавки самого богатого ювелирного магазина, — подумал Князев, увидев обилие драгоценностей. — Наверняка, все это итог приватизатизации перестроечного периода, иначе не понятно, откуда столько ценных вещей он мог приобрести на свой оклад».
Разглядывая украшения, Князев так же, как и Нинель Александровна, не мог скрыть восхищения и удивления каждой вещью. Открыв одну коробку, они оба восторгались золотой брошью с крупным бриллиантом внутри, излучающим ослепительный блеск. «Одна эта брошь стоит целое состояние», — подумал Князев, пристально рассматривая дорогую вещицу. А Нинель Александровна протягивала новую диковину: серебряную диадему с голубыми сапфирами.
— Посмотри, какое чудо!
Он взял диадему дрожащими от волнения руками и не мог оторвать от нее восхищенного взора.
— А вот еще, смотри! — открыла новую коробку и вытащила золотые серьги с инкрустированными в них мелкими рубинами и прелестную золотую цепочку с прикрепленным рубиновым камнем, изображающим солнце. — Смотри, красота какая!
Переведя взгляд на Игоря Семеновича, обратила внимание, с какой завистью взирает он на драгоценности. Она никогда не замечала, чтобы он с таким неприкрытым интересом смотрел на нее. Здесь были совсем другие чувства, их выразительно выдавали глаза любовника: неприкрытая алчность и нервозность. Что—то шевельнулось у нее внутри, возникло нехорошее предчувствие, наверное, она поступает опрометчиво, доверчиво показывая сокровища. Может, не нужно быть такой откровенной? Она отогнала прочь эти неизвестно откуда появившиеся мысли. Нет, нет, он замечательный, он красиво ухаживает, искренен в своих чувствах. Нинель Александровна торопливо собрала украшения в коробочки, поставила в сейф и закрыла его на ключ.
Они ушли в другую комнату, где был заранее накрыт стол, сели, выпили вина, закусили. Нинель Александровна видела, что Князев еще долго продолжал оставаться под впечатлением от коллекции.
— Как же ему удалось собрать такие дорогие вещи и в таком количестве? Все это стоит бешеные бабки. С такими деньгами можно спокойно слинять за границу и жить припеваючи до самой смерти, — спросил Князев после второго бокала вина.
Нинель Александровна усмехнулась. То же самое говорил покойный муж.
— Он собирал ее двадцать с лишним лет.
— На зарплату директора магазина невозможно купить столько дорогих вещей, — докуривая сигарету, в раздумье сказал Игорь Семенович.
Нинель Александровна внимательно посмотрела на любовника.
— Я не думала над этим. Продать — не продать коллекцию, не знаю. Если продать и уехать с тобой, но куда? — она смотрела доверчивым взглядом в глаза Князева.
— К теплым морям, туда, откуда из белой пены морских волн вышла на берег несравненная Афродита, — он притянул ее и прильнул к губам.
— Я вижу, что тебя очень понравилась коллекция, — мягко освободившись из объятий, сказала Нинель Александровна. — Я не придаю ей большого значения, даже не знаю толком, что мне с ней делать. Мне страшно оставаться в квартире наедине с драгоценностями. Какая—то тревога постоянно гложет душу.
— Тебе не о чем тревожиться. Ты богатая женщина. А если еще прибавить к богатству твою красоту, ты просто супер! Скоро привыкнешь к сознанию, что ты — настоящая королева. Давай выпьем за твое здоровье и красоту, — торжественно произнес Князев.
Вино быстро выветрило из головы Нинель Александровны все тревоги и сомнения. Ей стало беззаботно и весело, они не спали в эту ночь, она вся, без остатка была отдана любви.
Нинель Александровна в перерывах между занятиями любовью демонстрировала перед любовником все свои лучшие наряды, то обнажаясь, то появляясь в очередном сногсшибательном платье. После каждого выхода он хлопал в ладоши, расстегивал пуговицы и замки на её одежде, раздевал, страстно целовал и шептал:
— Ты — моя Богиня, неповторимая и несравненная, я пленен твой красотой.
Всю ночь свет то зажигался, то гас в спальне. Наконец, когда рассвело, она, утомленная от его ласк, пошла приняла душ, надела полупрозрачную пижаму из шифона и вышла проститься с ним. Увидев ее в новом, соблазнительном одеянии, Князев притянул Нинель Александровну к себе и прошептал:
— От тебя невозможно уйти, ты меня завораживаешь.
— Не уходи, — согласилась она.
— Мне нужно на работу, — с явным сожалением сказал Князев. — Но мы увидимся, у нас все впереди. Да, чуть не забыл! Отправь завтра самых раскрепощенных и незакомплексованных девушек на торжественный вечер с нашим начальством. Прошу, отбери самых надёжных, чтобы не было никаких недоразумений. Начальство ждёт приятного вечера.
— Боже! На эти оргии! Пощади моих юных дев. Не все из них согласны, таким образом отрабатывать безопасность агентства.
— Тогда ты объясни им, что они уже давно увязли. Назад хода нет. Если хотят иметь на руках деньги, пусть делают то, что им говорят. Если возражают, останутся без работы и обо всех связях будет известно в семьях. Скажи, что желающих попасть в агентство очень и очень много.
— Вы можете шантажировать?
— Дорогая Нинель! Я знаю точно — начальству нужно угождать и исполнять все прихоти. Твои девушки хороши не только в модельном бизнесе. В прошлый раз, когда управление праздновало по случаю присуждения первого места в области, твои девушки очень понравились нашему начальству в другом качестве. Правда, одна из них повела себя глупо, но ведь она уже не работает у тебя?
— И ты там был?
— Ну, а как же? Я должен до мелочей продумать отдых, подготовить, обеспечить, устроить и проследить за вечеринкой, такая на меня возложена миссия.
— Расскажи подробнее, что там происходило.
— Зачем тебе знать?
— Расскажи, мне интересно, это же мои девушки.
— Ну, хорошо, все, как всегда. Сначала ели и пили, кто, сколько хотел, затем танцы с девушками, потом баня, сауна, бассейн, кому что нравится.
— А когда же интим? Или твои господа отдыхают только интеллектуально?
— Без интима никак не обойдешься на таких тусовках. Для него созданы все условия. Парочка выбирает отдельный номер, расслабляется, кто сколько хочет и кто сколько может.
— И ты с ними?
— Клянусь, даже не позволяю себе выпить. Мне нужно быть трезвым, я обязан следить за порядком.
— За порядком? Что ты вкладываешь в этот смысл?
— Нинель, ты же понимаешь, по пьянке все что хочешь может случиться. В прошлом году в соседнем районе отмечали торжественное событие. Один начальник пожадничал, сразу двоих девушек к себе в комнату пригласил. От избытка чувств бедолага чуть не крякнул от сердечной недостаточности. Посинел весь и стал задыхаться. Девушки перепугались, закричали. Хорошо, что я там был. Быстро привел его в чувство, таблеток разных в рот натолкал, врача нашего вызвал, он ему уколы поставил, слава Богу, общими усилиями «откачали» человека. А мог запросто коньки отбросить. Потом бы разбирательства разные пошли, газетам свежая информация, раструбили бы на всю область, как отдыхает милиция.
— Там и врачи есть?
— Да, а как же? Тем более, рядом озеро, всякое может случиться.
— Ну и дела у вас творятся!
— Да не беспокойся ты, все нормально. Народ ошалел от демократии, у него крыша немного поехала, тормоза ослабли, он позволяет себе всё, что хочет. Инстинкты берут верх над разумом.
— Да, но в нашем агентстве такого нет.
— Ну как нет, дорогая! Что бы ты делала без нашей охраны? Тебя бы «съели» рэкетиры или налоговики, все равно кто—нибудь использовал бы твоих девушек так, как захотел.
— Ты говоришь такие вещи!
— Ладно, хватит. Я итак с тобой заговорился.
Князев взглянул на часы.
— Восьмой час, ухожу. А ты отсыпайся, набирайся сил, скоро увидимся.
Они нежно расстались, он ушел, она закрыла дверь и подошла к окну, махнуть на прощанье рукой.
Князев спешил на работу. Сегодня пятница, впереди два выходных дня, нужно постараться устроить для начальства загородный пикничок. Как только вошёл в кабинет, сразу же набрал номер телефона заместителя начальника областного управления внутренних дел по кадрам.
— Алло! Добрый день, Виктор Степанович! Это Князев. Погодка хорошая стоит, последние теплые дни, хочу пригласить вас на уик—энд, как теперь говорят. Все организовано, приготовлено, в озере рыбка истомилась, некому ее попугать, катерок у берега ждёт на рыбалку дорогих гостей. Уха будет на природе, банька, купание с русалками в бассейне, шикарные девушки, которые умеют все: танец «живота» исполнят, тайский массаж сделают для поднятия жизненного тонуса и эротическое шоу покажут.
В трубке послышалось заинтересованное сопение и одобрительное похрюкивание.
«Слюнки у него потекли, что ли, или он от предвкушения удовольствия дар речи потерял»? — подумал Князев.
— Алло, Виктор Степанович, не слышу вашего ответа.
— Да, ты меня заинтриговал, кто бы против, а я всегда готов!
— Так вы с собой возьмите Михаила Афанасьевича, Григория Васильевича, Александра Ивановича, места всем хватит, — кричал Князев в трубку.
— Ну, хорошо, хорошо, приедем.
— Спасибо, что не отказали, встретим, как положено. Приезжайте прямо в Митино, к десяти утра, вы же знаете, где наша резиденция. Я вас буду встречать.
— Ну, добро! — услышал Игорь Семёнович.
— До встречи! — Князев положил трубку, вытер пот со лба. — На халяву что не отдыхать! — подытожил разговор. — Что поделаешь, люди влиятельные, с ними обязательно нужно поддерживать отношения.
Настроение у Князева было отличное, от удовольствия он потирал руки, с умиротворенной улыбкой на лице мечтал про себя: «Какая богатая вдова! Совсем неплохо было бы на эти сокровища купить виллу на Лазурном берегу в Каннах или в Ницце. Сейчас очень многие разбогатевшие русские вкладывают деньги в недвижимость за границей. Нужно хорошенько продумать, каким образом…» Резкий телефонный звонок прервал его приятные размышления.
Звонила жена, Ада Васильевна Козырева. Выражение лица Князева сразу помрачнело.
— Да, я слушаю тебя, дорогая.
— Игорь, я заболела, вчера не пошла на дежурство, а ты не пришел ночевать. Несколько раз звонила, твой телефон молчал, на пейджер сбрасывала послания, мне было очень плохо, где ты был?
— Дорогая, ты заболела? Что с тобой? — с неподдельной заботой и волнением спросил Князев.
— У меня температура выше тридцати восьми градусов, ломит все тело, страшная головная боль, — жаловалась Ада Васильевна.
— Я вызову врача. Вчера я был на задании, мой сотовый на это время был отключён, поэтому ты не могла дозвониться. Конспирация, понимаешь? По телефону не могу объяснить подробности, ты же знаешь, мой рабочий день не нормирован, такая моя служба.
— Какая конспирация? — изумлённо воскликнула Ада Васильевна. — Ты что, был в засаде? — в её голосе послышались нотки ехидства. — Всю ночь тебе звонила, почему ты меня не предупредил о том, что будешь в засаде? — произнесла с неприкрытым упрёком. — Не надо вызывать врача. Приезжай поскорее домой.
— Дорогая, я не могу тебе этого обещать, рабочий день только начался, я не знаю, что будет через минуту. Прими каких—нибудь таблеток: аспирин, анальгин, витамины, ты же сама прекрасно знаешь, что нужно пить в таких случаях. Ложись в постель, самое лучшее — это крепкий сон. Как только будет свободная минута, постараюсь приехать домой. Ну, все, пока.
Князев положил трубку и облегчённо вздохнул. «Надо же было ей заболеть и искать меня, — с раздражением подумал он. — Странно, она никогда раньше не болела. Может, специально проверяет меня? В следующий раз нужно действительно заранее предупредить, чтобы не волновалась и не поднимала шумиху».
Нинель Александровна после ухода Князева спала до одиннадцати часов, затем, проснувшись, захотела поплавать в бассейне. Она быстро собралась и выехала в путь на голубой «Ауди». Возле бассейна, как и в прошлый раз, стоял зеленый «Жигуленок». Вода, как всегда, была отменная, она плавала по свободной дорожке, наслаждаясь раскованным состоянием тела и приятным, освежающим ощущением от чуть прохладной воды. «Как хорошо поехать вдвоём на море,позагорать под южным солнцем и вдоволь поплавать в морской воде», — мечтательно думала она.
Ее безоблачные мысли нарушил панический возглас:
— Быстрей, человеку плохо! Помогите!
Обернувшись на крик, она увидела медичку с медицинской сумкой в руках, спешащую к сауне. Нинель Александровна вышла из бассейна и поспешила за медицинской сестрой. В сауне, на полу, лежал ее знакомый, владелец зеленых «Жигулей».
— Что с ним? — спросила Нинель Александровна у медсестры.
— Не знаю, может, перегрелся, — ответила, накладывая манжетку манометра на его плечо.
Измерив артериальное давление, медсестра забеспокоилась, лицо ее побледнело. Приложив фонендоскоп к груди пострадавшего, внимательно слушая сердце, потом нащупывая пульс, взволнованно сказала:
— У него остановка сердечной деятельности, нет тонов, нельзя терять ни минуты, срочно нужно проводить искусственное дыхание, помогайте мне.
— Что мне делать? — с готовностью спросила Нинель Александровна.
— Я буду нажимать руками на грудину, а вы откройте ему рот, как можно шире, вдыхайте в себя глубоко воздух и выдыхайте в него. Начали, — скомандовала она.
Медсестра энергично, двумя руками, делала массаж сердца лежащему без движений мужчине. Нинель Александровна стала открывать ему рот, но у нее ничего не получалось. Наконец удалось раздвинуть челюсти, и она, набрав полные лёгкие воздуха, прильнула к его губам, с усилием выдохнула. Так повторила несколько раз. От форсированного дыхания у неё закружилась голова, челюсти пострадавшего постоянно смыкались, и требовались немалые усилия, чтобы удержать их открытыми. Она нерешительно топталась на месте, не зная, как толком проводить искусственное дыхание. Как пожалела она в эти минуты, что плохо изучала приемы оказания неотложной помощи, которые когда—то преподавали в училище.
— Ну что вы стоите? Делайте тогда массаж, а я вызову реанимацию и введу ему лекарства, нельзя терять ни секунды, — волновалась медсестра.
Нинель Александровна перешла на её место и склонилась над мужчиной. Вначале движения рук были очень неуверенными и слабыми, но с каждой секундой она ощущала прилив неведомо откуда появившихся сил. Она очень старалась, с усердием, ритмично нажимала обеими руками на то место, куда указала медсестра. Вскоре ее лицо покрылось потом, он ручейками струился по щекам и скатывался на волосатую грудь мужчины. Ей хотелось вытереть вспотевшее лицо, но она боялась хоть на секунду прервать занятие. Стоять в согнутом положении было неловко, спина быстро онемела. Нинель Александровна опустилась на колени и продолжала делать массаж. Через несколько минут, взглянув на лицо мужчины, она увидела, что он открыл рот и сделал слабый вдох. Это обрадовало её, она с утроенной энергией продолжала оказывать помощь. И вот наконец он открыл глаза.
Нинель Александровна продолжала стоять на коленях и нажимать руками на грудину. Вернулась медсестра со шприцем в руке. Увидев, что пострадавший открыл глаза и задышал, она облегченно вздохнула.
— Слава Богу! А я уже реанимацию вызвала. Хватит, хватит! — остановила она Нинель Александровну. — Его нужно сейчас вынести из сауны, здесь мало воздуха. Вам легче? — спросила пострадавшего.
В эту минуту в сауну вошли медики. Мужчина пришёл в себя и смотрел на них непонимающим взглядом.
— Что со мной? Что происходит? — с беспокойством спросил он.
— У вас произошла внезапная остановка сердца, вы потеряли сознание, мы проводили реанимационные мероприятия, — объяснила медсестра.
Мужчина посмотрел на стоящую перед ним на коленях Нинель Александровну, руки которой продолжали оставаться на его груди.
— Спасибо, — прошептал, он глядя ей в глаза.
Она смутилась, убрала руки, встала и ответила:
— Мне не за что. Нужно благодарить медсестру.
— Все равно спасибо.
Медики переложили его на носилки и вынесли в холл. Нинель Александровна видела, как они на ходу что—то говорили медсестре. Она собралась и уехала домой, а зеленый «Жигуленок» остался стоять на парковке возле бассейна.
Глава восьмая
Она отошла в сторону и замерла на месте. Звонки повторились еще дважды, потом она услышала удаляющиеся шаги, как хлопнула дверь лифта, шум работающего мотора. Через некоторое время открыла дверь и осторожно выглянула в коридор. Лестничная площадка была пуста. Настроение было испорчено. Тревога и беспокойство заполнили ее душу. Она сидела, боясь включить свет. За окнами стало совсем темно, а она так и сидела, без света, закутавшись в плед на диване.
Вдруг опять кто—то позвонил в дверь. Она резко встала, зажгла в комнате свет, подошла к двери и громко спросила:
— Кто там?
Услышав голос Князева, открыла дверь. Отлегло от сердца, когда увидела его. Он был в хорошем расположении духа, с порога стал страстно целовать ее, потом подхватил на руки и унес на диван в гостиную.
И опять состояние невесомости и парящего полета заполнили ее тело, но это было не все, пульсирующие волны сладострастия докатились до ее широко распахнутой любви нежной и доверчивой души От прилива столь трепетных чувств Нинель Александровна прослезилась. Как она открыта для любимого человека, ей ничего для него жаль, она готова отдать ему все, лишь бы он был всегда рядом с ней. Переведя дух, вытерла счастливые слезы и благодарно поцеловала возлюбленного.
Чуть позже рассказала, что приходил Володька.
— Ты не открыла дверь?
— Нет, конечно.
— Зачем же он приходил?
— Он знает о сейфе, требовал у Петра часть золота, я боюсь его, мне страшно.
— Ничего не бойся, я с тобой. Если услышишь что—нибудь подозрительное, немедленно звони на мой сотовый. Может быть, в сейфе нужно установить добавочный замок?
— Пошли, я покажу его тебе.
Она взяла его за руку и привела в кабинет Петра Аркадьевича. Достала из стола ключи и открыла сейф. Он до отказа был заполнен многочисленными шкатулками и коробочками «Содержимое сейфа может заполнить все прилавки самого богатого ювелирного магазина, — подумал Князев, увидев обилие драгоценностей. — Наверняка, все это итог приватизатизации перестроечного периода, иначе не понятно, откуда столько ценных вещей он мог приобрести на свой оклад».
Разглядывая украшения, Князев так же, как и Нинель Александровна, не мог скрыть восхищения и удивления каждой вещью. Открыв одну коробку, они оба восторгались золотой брошью с крупным бриллиантом внутри, излучающим ослепительный блеск. «Одна эта брошь стоит целое состояние», — подумал Князев, пристально рассматривая дорогую вещицу. А Нинель Александровна протягивала новую диковину: серебряную диадему с голубыми сапфирами.
— Посмотри, какое чудо!
Он взял диадему дрожащими от волнения руками и не мог оторвать от нее восхищенного взора.
— А вот еще, смотри! — открыла новую коробку и вытащила золотые серьги с инкрустированными в них мелкими рубинами и прелестную золотую цепочку с прикрепленным рубиновым камнем, изображающим солнце. — Смотри, красота какая!
Переведя взгляд на Игоря Семеновича, обратила внимание, с какой завистью взирает он на драгоценности. Она никогда не замечала, чтобы он с таким неприкрытым интересом смотрел на нее. Здесь были совсем другие чувства, их выразительно выдавали глаза любовника: неприкрытая алчность и нервозность. Что—то шевельнулось у нее внутри, возникло нехорошее предчувствие, наверное, она поступает опрометчиво, доверчиво показывая сокровища. Может, не нужно быть такой откровенной? Она отогнала прочь эти неизвестно откуда появившиеся мысли. Нет, нет, он замечательный, он красиво ухаживает, искренен в своих чувствах. Нинель Александровна торопливо собрала украшения в коробочки, поставила в сейф и закрыла его на ключ.
Они ушли в другую комнату, где был заранее накрыт стол, сели, выпили вина, закусили. Нинель Александровна видела, что Князев еще долго продолжал оставаться под впечатлением от коллекции.
— Как же ему удалось собрать такие дорогие вещи и в таком количестве? Все это стоит бешеные бабки. С такими деньгами можно спокойно слинять за границу и жить припеваючи до самой смерти, — спросил Князев после второго бокала вина.
Нинель Александровна усмехнулась. То же самое говорил покойный муж.
— Он собирал ее двадцать с лишним лет.
— На зарплату директора магазина невозможно купить столько дорогих вещей, — докуривая сигарету, в раздумье сказал Игорь Семенович.
Нинель Александровна внимательно посмотрела на любовника.
— Я не думала над этим. Продать — не продать коллекцию, не знаю. Если продать и уехать с тобой, но куда? — она смотрела доверчивым взглядом в глаза Князева.
— К теплым морям, туда, откуда из белой пены морских волн вышла на берег несравненная Афродита, — он притянул ее и прильнул к губам.
— Я вижу, что тебя очень понравилась коллекция, — мягко освободившись из объятий, сказала Нинель Александровна. — Я не придаю ей большого значения, даже не знаю толком, что мне с ней делать. Мне страшно оставаться в квартире наедине с драгоценностями. Какая—то тревога постоянно гложет душу.
— Тебе не о чем тревожиться. Ты богатая женщина. А если еще прибавить к богатству твою красоту, ты просто супер! Скоро привыкнешь к сознанию, что ты — настоящая королева. Давай выпьем за твое здоровье и красоту, — торжественно произнес Князев.
Вино быстро выветрило из головы Нинель Александровны все тревоги и сомнения. Ей стало беззаботно и весело, они не спали в эту ночь, она вся, без остатка была отдана любви.
Нинель Александровна в перерывах между занятиями любовью демонстрировала перед любовником все свои лучшие наряды, то обнажаясь, то появляясь в очередном сногсшибательном платье. После каждого выхода он хлопал в ладоши, расстегивал пуговицы и замки на её одежде, раздевал, страстно целовал и шептал:
— Ты — моя Богиня, неповторимая и несравненная, я пленен твой красотой.
Всю ночь свет то зажигался, то гас в спальне. Наконец, когда рассвело, она, утомленная от его ласк, пошла приняла душ, надела полупрозрачную пижаму из шифона и вышла проститься с ним. Увидев ее в новом, соблазнительном одеянии, Князев притянул Нинель Александровну к себе и прошептал:
— От тебя невозможно уйти, ты меня завораживаешь.
— Не уходи, — согласилась она.
— Мне нужно на работу, — с явным сожалением сказал Князев. — Но мы увидимся, у нас все впереди. Да, чуть не забыл! Отправь завтра самых раскрепощенных и незакомплексованных девушек на торжественный вечер с нашим начальством. Прошу, отбери самых надёжных, чтобы не было никаких недоразумений. Начальство ждёт приятного вечера.
— Боже! На эти оргии! Пощади моих юных дев. Не все из них согласны, таким образом отрабатывать безопасность агентства.
— Тогда ты объясни им, что они уже давно увязли. Назад хода нет. Если хотят иметь на руках деньги, пусть делают то, что им говорят. Если возражают, останутся без работы и обо всех связях будет известно в семьях. Скажи, что желающих попасть в агентство очень и очень много.
— Вы можете шантажировать?
— Дорогая Нинель! Я знаю точно — начальству нужно угождать и исполнять все прихоти. Твои девушки хороши не только в модельном бизнесе. В прошлый раз, когда управление праздновало по случаю присуждения первого места в области, твои девушки очень понравились нашему начальству в другом качестве. Правда, одна из них повела себя глупо, но ведь она уже не работает у тебя?
— И ты там был?
— Ну, а как же? Я должен до мелочей продумать отдых, подготовить, обеспечить, устроить и проследить за вечеринкой, такая на меня возложена миссия.
— Расскажи подробнее, что там происходило.
— Зачем тебе знать?
— Расскажи, мне интересно, это же мои девушки.
— Ну, хорошо, все, как всегда. Сначала ели и пили, кто, сколько хотел, затем танцы с девушками, потом баня, сауна, бассейн, кому что нравится.
— А когда же интим? Или твои господа отдыхают только интеллектуально?
— Без интима никак не обойдешься на таких тусовках. Для него созданы все условия. Парочка выбирает отдельный номер, расслабляется, кто сколько хочет и кто сколько может.
— И ты с ними?
— Клянусь, даже не позволяю себе выпить. Мне нужно быть трезвым, я обязан следить за порядком.
— За порядком? Что ты вкладываешь в этот смысл?
— Нинель, ты же понимаешь, по пьянке все что хочешь может случиться. В прошлом году в соседнем районе отмечали торжественное событие. Один начальник пожадничал, сразу двоих девушек к себе в комнату пригласил. От избытка чувств бедолага чуть не крякнул от сердечной недостаточности. Посинел весь и стал задыхаться. Девушки перепугались, закричали. Хорошо, что я там был. Быстро привел его в чувство, таблеток разных в рот натолкал, врача нашего вызвал, он ему уколы поставил, слава Богу, общими усилиями «откачали» человека. А мог запросто коньки отбросить. Потом бы разбирательства разные пошли, газетам свежая информация, раструбили бы на всю область, как отдыхает милиция.
— Там и врачи есть?
— Да, а как же? Тем более, рядом озеро, всякое может случиться.
— Ну и дела у вас творятся!
— Да не беспокойся ты, все нормально. Народ ошалел от демократии, у него крыша немного поехала, тормоза ослабли, он позволяет себе всё, что хочет. Инстинкты берут верх над разумом.
— Да, но в нашем агентстве такого нет.
— Ну как нет, дорогая! Что бы ты делала без нашей охраны? Тебя бы «съели» рэкетиры или налоговики, все равно кто—нибудь использовал бы твоих девушек так, как захотел.
— Ты говоришь такие вещи!
— Ладно, хватит. Я итак с тобой заговорился.
Князев взглянул на часы.
— Восьмой час, ухожу. А ты отсыпайся, набирайся сил, скоро увидимся.
Они нежно расстались, он ушел, она закрыла дверь и подошла к окну, махнуть на прощанье рукой.
Князев спешил на работу. Сегодня пятница, впереди два выходных дня, нужно постараться устроить для начальства загородный пикничок. Как только вошёл в кабинет, сразу же набрал номер телефона заместителя начальника областного управления внутренних дел по кадрам.
— Алло! Добрый день, Виктор Степанович! Это Князев. Погодка хорошая стоит, последние теплые дни, хочу пригласить вас на уик—энд, как теперь говорят. Все организовано, приготовлено, в озере рыбка истомилась, некому ее попугать, катерок у берега ждёт на рыбалку дорогих гостей. Уха будет на природе, банька, купание с русалками в бассейне, шикарные девушки, которые умеют все: танец «живота» исполнят, тайский массаж сделают для поднятия жизненного тонуса и эротическое шоу покажут.
В трубке послышалось заинтересованное сопение и одобрительное похрюкивание.
«Слюнки у него потекли, что ли, или он от предвкушения удовольствия дар речи потерял»? — подумал Князев.
— Алло, Виктор Степанович, не слышу вашего ответа.
— Да, ты меня заинтриговал, кто бы против, а я всегда готов!
— Так вы с собой возьмите Михаила Афанасьевича, Григория Васильевича, Александра Ивановича, места всем хватит, — кричал Князев в трубку.
— Ну, хорошо, хорошо, приедем.
— Спасибо, что не отказали, встретим, как положено. Приезжайте прямо в Митино, к десяти утра, вы же знаете, где наша резиденция. Я вас буду встречать.
— Ну, добро! — услышал Игорь Семёнович.
— До встречи! — Князев положил трубку, вытер пот со лба. — На халяву что не отдыхать! — подытожил разговор. — Что поделаешь, люди влиятельные, с ними обязательно нужно поддерживать отношения.
Настроение у Князева было отличное, от удовольствия он потирал руки, с умиротворенной улыбкой на лице мечтал про себя: «Какая богатая вдова! Совсем неплохо было бы на эти сокровища купить виллу на Лазурном берегу в Каннах или в Ницце. Сейчас очень многие разбогатевшие русские вкладывают деньги в недвижимость за границей. Нужно хорошенько продумать, каким образом…» Резкий телефонный звонок прервал его приятные размышления.
Звонила жена, Ада Васильевна Козырева. Выражение лица Князева сразу помрачнело.
— Да, я слушаю тебя, дорогая.
— Игорь, я заболела, вчера не пошла на дежурство, а ты не пришел ночевать. Несколько раз звонила, твой телефон молчал, на пейджер сбрасывала послания, мне было очень плохо, где ты был?
— Дорогая, ты заболела? Что с тобой? — с неподдельной заботой и волнением спросил Князев.
— У меня температура выше тридцати восьми градусов, ломит все тело, страшная головная боль, — жаловалась Ада Васильевна.
— Я вызову врача. Вчера я был на задании, мой сотовый на это время был отключён, поэтому ты не могла дозвониться. Конспирация, понимаешь? По телефону не могу объяснить подробности, ты же знаешь, мой рабочий день не нормирован, такая моя служба.
— Какая конспирация? — изумлённо воскликнула Ада Васильевна. — Ты что, был в засаде? — в её голосе послышались нотки ехидства. — Всю ночь тебе звонила, почему ты меня не предупредил о том, что будешь в засаде? — произнесла с неприкрытым упрёком. — Не надо вызывать врача. Приезжай поскорее домой.
— Дорогая, я не могу тебе этого обещать, рабочий день только начался, я не знаю, что будет через минуту. Прими каких—нибудь таблеток: аспирин, анальгин, витамины, ты же сама прекрасно знаешь, что нужно пить в таких случаях. Ложись в постель, самое лучшее — это крепкий сон. Как только будет свободная минута, постараюсь приехать домой. Ну, все, пока.
Князев положил трубку и облегчённо вздохнул. «Надо же было ей заболеть и искать меня, — с раздражением подумал он. — Странно, она никогда раньше не болела. Может, специально проверяет меня? В следующий раз нужно действительно заранее предупредить, чтобы не волновалась и не поднимала шумиху».
Нинель Александровна после ухода Князева спала до одиннадцати часов, затем, проснувшись, захотела поплавать в бассейне. Она быстро собралась и выехала в путь на голубой «Ауди». Возле бассейна, как и в прошлый раз, стоял зеленый «Жигуленок». Вода, как всегда, была отменная, она плавала по свободной дорожке, наслаждаясь раскованным состоянием тела и приятным, освежающим ощущением от чуть прохладной воды. «Как хорошо поехать вдвоём на море,позагорать под южным солнцем и вдоволь поплавать в морской воде», — мечтательно думала она.
Ее безоблачные мысли нарушил панический возглас:
— Быстрей, человеку плохо! Помогите!
Обернувшись на крик, она увидела медичку с медицинской сумкой в руках, спешащую к сауне. Нинель Александровна вышла из бассейна и поспешила за медицинской сестрой. В сауне, на полу, лежал ее знакомый, владелец зеленых «Жигулей».
— Что с ним? — спросила Нинель Александровна у медсестры.
— Не знаю, может, перегрелся, — ответила, накладывая манжетку манометра на его плечо.
Измерив артериальное давление, медсестра забеспокоилась, лицо ее побледнело. Приложив фонендоскоп к груди пострадавшего, внимательно слушая сердце, потом нащупывая пульс, взволнованно сказала:
— У него остановка сердечной деятельности, нет тонов, нельзя терять ни минуты, срочно нужно проводить искусственное дыхание, помогайте мне.
— Что мне делать? — с готовностью спросила Нинель Александровна.
— Я буду нажимать руками на грудину, а вы откройте ему рот, как можно шире, вдыхайте в себя глубоко воздух и выдыхайте в него. Начали, — скомандовала она.
Медсестра энергично, двумя руками, делала массаж сердца лежащему без движений мужчине. Нинель Александровна стала открывать ему рот, но у нее ничего не получалось. Наконец удалось раздвинуть челюсти, и она, набрав полные лёгкие воздуха, прильнула к его губам, с усилием выдохнула. Так повторила несколько раз. От форсированного дыхания у неё закружилась голова, челюсти пострадавшего постоянно смыкались, и требовались немалые усилия, чтобы удержать их открытыми. Она нерешительно топталась на месте, не зная, как толком проводить искусственное дыхание. Как пожалела она в эти минуты, что плохо изучала приемы оказания неотложной помощи, которые когда—то преподавали в училище.
— Ну что вы стоите? Делайте тогда массаж, а я вызову реанимацию и введу ему лекарства, нельзя терять ни секунды, — волновалась медсестра.
Нинель Александровна перешла на её место и склонилась над мужчиной. Вначале движения рук были очень неуверенными и слабыми, но с каждой секундой она ощущала прилив неведомо откуда появившихся сил. Она очень старалась, с усердием, ритмично нажимала обеими руками на то место, куда указала медсестра. Вскоре ее лицо покрылось потом, он ручейками струился по щекам и скатывался на волосатую грудь мужчины. Ей хотелось вытереть вспотевшее лицо, но она боялась хоть на секунду прервать занятие. Стоять в согнутом положении было неловко, спина быстро онемела. Нинель Александровна опустилась на колени и продолжала делать массаж. Через несколько минут, взглянув на лицо мужчины, она увидела, что он открыл рот и сделал слабый вдох. Это обрадовало её, она с утроенной энергией продолжала оказывать помощь. И вот наконец он открыл глаза.
Нинель Александровна продолжала стоять на коленях и нажимать руками на грудину. Вернулась медсестра со шприцем в руке. Увидев, что пострадавший открыл глаза и задышал, она облегченно вздохнула.
— Слава Богу! А я уже реанимацию вызвала. Хватит, хватит! — остановила она Нинель Александровну. — Его нужно сейчас вынести из сауны, здесь мало воздуха. Вам легче? — спросила пострадавшего.
В эту минуту в сауну вошли медики. Мужчина пришёл в себя и смотрел на них непонимающим взглядом.
— Что со мной? Что происходит? — с беспокойством спросил он.
— У вас произошла внезапная остановка сердца, вы потеряли сознание, мы проводили реанимационные мероприятия, — объяснила медсестра.
Мужчина посмотрел на стоящую перед ним на коленях Нинель Александровну, руки которой продолжали оставаться на его груди.
— Спасибо, — прошептал, он глядя ей в глаза.
Она смутилась, убрала руки, встала и ответила:
— Мне не за что. Нужно благодарить медсестру.
— Все равно спасибо.
Медики переложили его на носилки и вынесли в холл. Нинель Александровна видела, как они на ходу что—то говорили медсестре. Она собралась и уехала домой, а зеленый «Жигуленок» остался стоять на парковке возле бассейна.
Глава восьмая
Аду Васильевну Козыреву с Князевым свела судьба в 1996 году. Она работала в городской психиатрической больнице заведующей отделением. По долгу службы ей приходилось в составе медицинской комиссии проводить психиатрическую экспертизу физических лиц, совершивших преступления. Однажды Князев (тогда он был простым оперативником) привез на освидетельствование подследственного. Этот молодой человек двадцати восьми лет, ранее судимый и отмотавший срок, был махровым алкоголиком и законченным наркоманом. Он нигде не работал, всячески истязал родную мать, «выколачивая» из нее деньги то на водку, то на наркотики. Бедная женщина работала в гастрономе уборщицей и, естественно, едва сводила концы с концами. После издевательств сына приходила на работу с синяками на лице, плакала и рассказывала сослуживцам о сыне—ироде. Все жалели ее, но помочь ничем не могли. Несчастная терпеливо несла свой крест. В очередной раз сын, находясь в состоянии наркотического возбуждения, жестоко избил мать. При этом пригрозил, что если она кому—нибудь расскажет, то убьет ее.
Женщина была буквально убита горем. После работы она не знала, куда идти, приходить в свой дом боялась и стала ночевать у знакомой. Она не представляла где искать защиту. Сын за время ее отсутствия превратил квартиру в притон наркоманов и алкоголиков. Все, что она приобрела, было пропито бомжами — собутыльниками сына. Она поделилась горем со своей знакомой. Приятельница была женщиной решительной и смелой. Узнав, в каком ужасном положении находится подруга, убедила обратиться с заявлением в милицию.
С этим подонком и появился участковый Князев в отделении психиатрической больницы перед лицом Ады Васильевны, в ту пору свободной, незамужней женщины. Князеву она понравилась, и незаметно деловые встречи перешли в романтические свидания. Вскоре она вышла за него замуж, оставив за собой прежнюю фамилию, мотивируя тем, что не хочет заниматься переоформлением документов. Князев настаивать не стал. С тех пор они стали жить под одной крышей. Этот брак для Князева оказался очень выгодным. Он часто обращался к Аде Васильевне с просьбами — провести психиатрическую экспертизу подследственных, с целью признания их психически нездоровыми людьми. Медицинские заключения освобождали провинившихся от наказания. Князев, разумеется, старался далеко не безвозмездно, получая за «услуги» от родственников подследственных крупные взятки.
Нужно сказать, что они с Адой Васильевной стоили друг друга. Заведующая отделением тоже была нечистой на руку, без зазрения совести обирала больных. Лечение психически нездоровых людей должно проводиться бесплатно. Но Ада Васильевна, побеседовав с родственниками пациентов с глазу на глаз, назначала определенную сумму денег, которая, якобы, была необходима для проведения лечения самыми современными, дорогостоящими лекарствами. Родственники безоговорочно несли деньги, отдавали в руки докторши, не требуя ни квитанций, ни чеков, ни расписок.
Как—то раз Князев сообщил ей, что в милицию поступила на Аду Васильевну жалоба. Заявитель, некто Аверин, обвинял её в вымогательстве. Ада Васильевна вспомнила жалобщика. Ей стало страшно — если об этом факте узнает общественность, могут быть большие неприятности. Взятка была крупная, взяла за выдачу ложной справки, так ведь он сам просил исполнить просьбу. Она стала уверять Князева, что это поклеп, она ни в чём не виновата. Потом расплакалась, призналась мужу в своем проступке, и стала умолять любым способом «замять» дело.
— Я столько раз исполняла твои просьбы, теперь ты помоги мне, — упрашивала Князева. — У тебя большие возможности. Пойми, если начнут проверять, будут придираться ко всему, мало ли что ещё найдут! Я не вынесу. Сделай что—нибудь, умоляю!
К её радости, дело заглохло, жалобщик больше не писал доносов, с нее никто не потребовал объяснений.
За взятки она освобождала от службы в армии молодых людей, чьи родители обращались к ней с подобными просьбами. Приклеив юнцу диагноз психического заболевания, она некоторое время «лечила» и «наблюдала» мнимого больного. Но однажды в военкомате обратили внимание на её заключения, позволяющие молодым людям отвертеться от военной службы, об этом узнали в прокуратуре. К Аде Васильевне подослали человека с мечеными деньгами, и она была взята с поличным. Разразился большой скандал. Администрация психиатрической больницы всячески старалась спасти честь мундира. Она защищала и как могла, старалась выгородить Аду Васильевну, хотя отлично знала, что взятки в больнице берут на всех уровнях: от санитарок, не желающих даром поднести лежачему больному судно или сменить постельное белье; медицинских сестер, не очень—то спешащих выполнять врачебные назначения больным, выжидая от них вознаграждения; врачей, берущих деньги за осмотр больного, назначенное обследование и лечение.
Проверок и комиссий главный врач не хотел. Назревающий скандал был замят. Князев по своим каналам нашел сговорчивых людей, и дело Ады Васильевны было прикрыто. Князев боялся, что если начнут «трясти» жену, то могут всплыть и его грехи.
Слава Богу, все обошлось. Ада Васильевна, отделавшись легким испугом, осталась на работе в той же должности, став более осторожной и осмотрительной. Взятки, естественно, брать не перестала. Пациентов было много, койки в отделении не пустовали, и она, имея поучительный опыт с Авериным, стала глубже изучать имущественные и служебные возможности родственников своих подопечных.
Мздоимство приняло другие формы. Лежал у нее в палате юноша, отец которого владел частной туристической фирмой, она, окружив его особым, повышенным вниманием и заботой, в итоге бесплатно отправилась в заграничное путешествие. Или, например, попала в отделение молодая девушка двадцати пяти лет, у которой выявили шизофрению, болезнь хроническую, неизлечимую, с течением времени прогрессирующую. Её мать — женщина состоятельная, ради спасения дочери была готова на всё, предлагала Аде Васильевне деньги, но та их не брала, а, узнав, что она владелица шикарного ресторана, позволила «уговорить» себя приходить в ресторан на обеды и ужины.
Совсем другое дело — неимущие люди, не имеющие ни толстого кошелька, ни богатеньких родственников. На таких пациентов в отделении не особо обращали внимание, они были неинтересны медицинскому персоналу, никто не торопился облегчить их физические страдания. Их упорно «забывали» водить в ванную и менять постельное белье. Если пациенты, ввиду характера болезни, отказывались принимать пищу, санитарки не заставляли их есть, обрекая людей на крайнее истощение.
Женщина была буквально убита горем. После работы она не знала, куда идти, приходить в свой дом боялась и стала ночевать у знакомой. Она не представляла где искать защиту. Сын за время ее отсутствия превратил квартиру в притон наркоманов и алкоголиков. Все, что она приобрела, было пропито бомжами — собутыльниками сына. Она поделилась горем со своей знакомой. Приятельница была женщиной решительной и смелой. Узнав, в каком ужасном положении находится подруга, убедила обратиться с заявлением в милицию.
С этим подонком и появился участковый Князев в отделении психиатрической больницы перед лицом Ады Васильевны, в ту пору свободной, незамужней женщины. Князеву она понравилась, и незаметно деловые встречи перешли в романтические свидания. Вскоре она вышла за него замуж, оставив за собой прежнюю фамилию, мотивируя тем, что не хочет заниматься переоформлением документов. Князев настаивать не стал. С тех пор они стали жить под одной крышей. Этот брак для Князева оказался очень выгодным. Он часто обращался к Аде Васильевне с просьбами — провести психиатрическую экспертизу подследственных, с целью признания их психически нездоровыми людьми. Медицинские заключения освобождали провинившихся от наказания. Князев, разумеется, старался далеко не безвозмездно, получая за «услуги» от родственников подследственных крупные взятки.
Нужно сказать, что они с Адой Васильевной стоили друг друга. Заведующая отделением тоже была нечистой на руку, без зазрения совести обирала больных. Лечение психически нездоровых людей должно проводиться бесплатно. Но Ада Васильевна, побеседовав с родственниками пациентов с глазу на глаз, назначала определенную сумму денег, которая, якобы, была необходима для проведения лечения самыми современными, дорогостоящими лекарствами. Родственники безоговорочно несли деньги, отдавали в руки докторши, не требуя ни квитанций, ни чеков, ни расписок.
Как—то раз Князев сообщил ей, что в милицию поступила на Аду Васильевну жалоба. Заявитель, некто Аверин, обвинял её в вымогательстве. Ада Васильевна вспомнила жалобщика. Ей стало страшно — если об этом факте узнает общественность, могут быть большие неприятности. Взятка была крупная, взяла за выдачу ложной справки, так ведь он сам просил исполнить просьбу. Она стала уверять Князева, что это поклеп, она ни в чём не виновата. Потом расплакалась, призналась мужу в своем проступке, и стала умолять любым способом «замять» дело.
— Я столько раз исполняла твои просьбы, теперь ты помоги мне, — упрашивала Князева. — У тебя большие возможности. Пойми, если начнут проверять, будут придираться ко всему, мало ли что ещё найдут! Я не вынесу. Сделай что—нибудь, умоляю!
К её радости, дело заглохло, жалобщик больше не писал доносов, с нее никто не потребовал объяснений.
За взятки она освобождала от службы в армии молодых людей, чьи родители обращались к ней с подобными просьбами. Приклеив юнцу диагноз психического заболевания, она некоторое время «лечила» и «наблюдала» мнимого больного. Но однажды в военкомате обратили внимание на её заключения, позволяющие молодым людям отвертеться от военной службы, об этом узнали в прокуратуре. К Аде Васильевне подослали человека с мечеными деньгами, и она была взята с поличным. Разразился большой скандал. Администрация психиатрической больницы всячески старалась спасти честь мундира. Она защищала и как могла, старалась выгородить Аду Васильевну, хотя отлично знала, что взятки в больнице берут на всех уровнях: от санитарок, не желающих даром поднести лежачему больному судно или сменить постельное белье; медицинских сестер, не очень—то спешащих выполнять врачебные назначения больным, выжидая от них вознаграждения; врачей, берущих деньги за осмотр больного, назначенное обследование и лечение.
Проверок и комиссий главный врач не хотел. Назревающий скандал был замят. Князев по своим каналам нашел сговорчивых людей, и дело Ады Васильевны было прикрыто. Князев боялся, что если начнут «трясти» жену, то могут всплыть и его грехи.
Слава Богу, все обошлось. Ада Васильевна, отделавшись легким испугом, осталась на работе в той же должности, став более осторожной и осмотрительной. Взятки, естественно, брать не перестала. Пациентов было много, койки в отделении не пустовали, и она, имея поучительный опыт с Авериным, стала глубже изучать имущественные и служебные возможности родственников своих подопечных.
Мздоимство приняло другие формы. Лежал у нее в палате юноша, отец которого владел частной туристической фирмой, она, окружив его особым, повышенным вниманием и заботой, в итоге бесплатно отправилась в заграничное путешествие. Или, например, попала в отделение молодая девушка двадцати пяти лет, у которой выявили шизофрению, болезнь хроническую, неизлечимую, с течением времени прогрессирующую. Её мать — женщина состоятельная, ради спасения дочери была готова на всё, предлагала Аде Васильевне деньги, но та их не брала, а, узнав, что она владелица шикарного ресторана, позволила «уговорить» себя приходить в ресторан на обеды и ужины.
Совсем другое дело — неимущие люди, не имеющие ни толстого кошелька, ни богатеньких родственников. На таких пациентов в отделении не особо обращали внимание, они были неинтересны медицинскому персоналу, никто не торопился облегчить их физические страдания. Их упорно «забывали» водить в ванную и менять постельное белье. Если пациенты, ввиду характера болезни, отказывались принимать пищу, санитарки не заставляли их есть, обрекая людей на крайнее истощение.