Печенкин Александр. Искушение Христа в пустыне

   Да, у этого сына божьего, миротворца уже есть Царство Божие, которое не от мира сего, Царство не от земли, ибо он изгоняется за правду из того греховного земного царства, за которое цепляются люди, как за свой личный уголок для пребывания в поиске земных наслаждений.
   - Верны твои помыслы, - вдруг заговорил Ангел, слыша звучание мыслей Иисуса, а затем продолжил:
   - Блаженны те, кого будут поносить и гнать и всячески неправедно злословить за Сына Божиего. Пусть радуются и веселятся, ибо велика их награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде них. Они - соль земли! Они - свет мира! Так да светит свет их пред людьми, чтобы они видели их добрые дела и прославляли Отца Небесного,[37] - восторженно произносил Ангел.
   - Так кто же этот Сын Божий, Который должен быть на Земле в человеческой плоти? - заворожено спросил Иисус.
   - Посмотри на Меня...
   - Но ты же Ангел Господень!
   - Да, и Сын Божий!
   - Но почему Ты не спускаешься на землю и не помогаешь вон тем народам? Да, если Ты - Сын Божий, Ты должен помочь им в их горе! Они же мучаются, страдают и умирают слепыми, утопая в своих грехах. Кто же откроет им глаза на Истину как Слово Правды, как Слово Божие?
   - Ты, - отвечал Ангел, все также не поворачиваясь лицом к Иисусу.
   - Но, я... я человек...
   - Вот именно. Ты сам поднялся сюда, куда никто не поднимался, ты сам и спустишься вниз, в кишащую толпу. Ибо ты уже знаешь Путь сюда, на вершину, а значит, знаешь и Истину. Ты - Свет!
   - Но зажегши свечу, - возражал Иисус, переводя свой взгляд на Ангела Господня, - не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.[38] Вот каким должен быть Сын Божий.
   - Не может укрыться город, стоящий на верху горы,[39] притчей ответил Ангел. И далее повелительным мягким тоном добавил:
   - Иди, исполни закон, который был ниспущен на землю чрез уста пророков. И помни: доколе не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, - продолжал Ангел, медленно поворачивая свое лицо к Иисусу, - кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.[40]
   Лицо Ангела сияло, а из Его очей шел ослепительный свет, который поглощал Иисуса целиком. Иисус не успел даже открыть свои уста, как почувствовал, что с большой скоростью несется в потоке света куда-то вглубь Ангела Господня. Потом, проваливаясь в бездну, он потерял сознание...
   Когда сознание к нему вернулось, то перед глазами пошли разные видения. И кем бы он себя ни видел в видениях: царем, священником, управителем, полководцем, купцом... - всегда перед ним стоял стол, который ломился от разных яств, фруктов и вина. Но как только он, чтобы утолить голод, протягивал руки к столу, все исчезало, а сам он себя ощущал уже в другом теле. От таких искусительных видений вся его плоть стенала о хлебе...
   Он открыл глаза и обнаружил, что лежит в пустыне. Солнце светило, склоняясь к закату. Голод его приподнял и он поплелся дальше в поиске пищи. Пройдя несколько пустынных холмов, он свернул за один из них и стал спускаться в долину. Вскоре Иисус вышел на дорогу и пошел по ней, ибо предполагал, что она должна привести хоть к какому-нибудь жилью. Идя, пошатываясь, он вспомнил Бога и взмолился: "Господи! Насыть меня..." И вдруг за поворотом вдали он увидел строение, напоминающее харчевню. Сердце его обрадовалось, и он прибавил шаг.
   Перед входом в харчевню стоял каменный чан, наполненный водой. Иисус сразу окунул в этот чан руки и голову. Благодать пробежала по всему телу. Затем приподняв голову из воды, стал плескаться, чтобы вода летела на лицо и волосы. Голод заставлял его войти в харчевню. Ибо вода, которую он испил из чана, запросила хлеба. Тем более из харчевни пахнуло свежим хлебом.
   Вот его ноги вступили в харчевню, в которой был полумрак. Ему показалось, что здесь никого нет, но он ощущал, что она наполнена людьми. Пробираясь к центру комнаты, он разглядел стол, весь усыпанный крошками хлеба, на котором лежал нож. Когда перед его глазами стало что-то вырисовываться из полумрака, вдруг он обнаружил, что харчевня очень широка и по краям стояло много столов. За ними сидели люди и кушали. Они не обращали на вошедшего никакого внимания.
   Ему хотелось мягкого хлеба, чтобы утолить голод плоти. Он посмотрел на пустой стол, а затем в сторону от стола по левую руку и увидел, что посреди харчевни возвышается холм из хлеба. Чем ближе он подходил к этому холму из хлеба, тем холм становился больше и выше. Когда он был у основания этого холма, он нагнулся и потрогал хлеб разной формы. Хлеб не был мягким, а скорее жестким, как камень. Но запах свежего вкусного хлеба манил его на холм. Он даже не заметил из-за голода, как стал подниматься по этим твердым хлебам. И чем выше он поднимался, тем хлеб становился мягче, теплее, маня его подняться выше за вкусным куском. Его руки щупали хлеб. Хотя на вершине хлеб был мягким, Иисус откидывал его в сторону, чтобы отыскать для себя более вкусный, который радовал бы и глаза. Вот он уже поднялся на вершину хлебной горы. Потолок харчевни поднимался все выше и выше и наконец растворился. Иисус не видел, что над ним, ибо голод побуждал его среди лучших сортов хлеба отобрать самое лучшее, отшвыривая то, что не нравилось его взору. Вдруг он опомнился, что, попирая хлеб ногами и руками, небрежно отбрасывал его. Так не следует поступать человеку, отдающему свою душу Богу. Он про себя воскликнул: "Боже, что я делаю!" - и взглянул вверх. Перед ним сияло небо, а под его ногами была гора из хлеба. Ему стало стыдно за себя, за то, что его голод искусил на такое деяние, в котором зарождалась его греховность. И он обратился к Богу, вздымая руки к небу: "Господи, Ты сотворил эту гору из хлеба. Значит, можно из камня сделать хлеб. Вот если бы весь этот хлеб раздать страждущим и жаждущим, всем бедным и нищим, тогда бы они насытились и были бы счастливы, и славили бы Тебя, Боже!"
   Вдруг с небес раздался громовой, но ласковый голос: "Это ты сотворил из камней гору хлеба. Разве сможет человек насытить себя хлебом и быть счастливым? Эта гора из хлеба, на которой ты стоишь, есть то количество, которое съедается твоим народом за один лунный месяц. Разве народ Израиля насытился этим хлебом? Нет! Ибо жаждет еще. И даже забывает Меня за этот съедаемый хлеб благодарить и славить".
   "Что взамен хлеба им тогда надо дать, чтобы люди были счастливы?" обратился Иисус к небу.
   "Ты уже знаешь, ибо оно в тебе и на твоих устах", - раздалось звучание с небес.
   Не успел Иисус задать еще вопрос, как почувствовал, что хлеб под ногами стал истаивать и превращаться в хвалебную песнь Богу. Иисус падал вниз в звучании этой хвалебной песни:
   Бог - Благий для всех!
   Всех Он милует в жизни.
   Вода Он и хлеб,
   Словом Божьим насытит!
   Он стремительно падал вниз, и, когда ощутил свое тело, открыл быстро глаза.
   Он так же сидел, и перед ним расстилалась та же пустыня, куда он пришел три дня тому назад. Но он заметил, что небо было чистое, солнце приближалось к закату. В зените неба висел месяц, слабо просматриваемый. Но Иисусу этот месяц показался хлебом, разломанной или преломленной пополам лепешкой.
   Под ложечкой засосало, ибо его плоть жаждала пищи. "Вода Он и хлеб, Словом Божьим насытит", - задумался Иисус. Он решил отвлечься прогулкой. Да и пустынный пейзаж почему-то его заинтересовал своей своеобразной красотой при заходе солнца. Вставая, он заметил, что делает это легко. Его шаги также были легки и плавны. Он заметил, что издалека к нему кто-то направляется с посохом в руке и во всем белом. Иисус остановился и, в ожидании пришельца, нагнулся и поднял первый попавшийся камень, оказавшийся округлым и плоским, похожим на лепешку. Пока человек с посохом приближался к нему, он рассматривал камень, его удивительную поверхность. Когда Иисус бросил взгляд на путника, то ему показалось, что человек с посохом и с чалмой на голове не шел, а парил над поверхностью земли спокойно и чинно. Иисус снова взглянул на камень, а затем через некоторое время на путника. До Иисуса оставалось около двадцати шагов. Только с более близкого расстояния Иисус заметил, что путник шагает, хотя на нем свободно висели белые рясы. Складки одежды его слегка вибрировали от дуновения легкого ветерка, создавая на одежде переливы волн. Чалма его была украшена драгоценным камнем - рубином в золотой оправе. Длинный посох в его руке был инкрустирован под змею. Верх посоха изображал змею с изогнутой вперед головой. Изо рта змеи виднелись два острых ядовитых зуба и раздвоенный язычок. На голове змеи была золотая корона, которая удерживала в себе крупный граненный драгоценный камень алмаз. На руках пришельца в кольцах из золота и серебра сверкали драгоценные камни: яспис, изумруд, сапфир, топаз, аметист...
   Иисус склонился перед ним и поприветствовал его, сказав:
   - Мир тебе!
   - И мир тебе! - услышал ответ.
   - Кто ты?
   - Ты разве не видишь, - послышался ответ, - я великий Маг и Волшебник!
   - И куда же лежит твой путь? - спросил Иисус.
   - Я ищу себе хорошего ученика, чтобы передать ему свой опыт божественного мастерства. Ведь мы подобны богам, - продолжал говорить Маг, мы делаем чудеса, как и Бог. Повелеваем стихиями, укрощаем бурю, разгоняем тучи или призываем дождь. Мы можем многое, как и Бог. Если ты Сын Божий, то и ты сумеешь творить подобные чудеса.
   Иисус услышал слова "если ты Сын Божий", но не придал им какого-либо значения. Тем более, маги могли видеть сущность и способности стоящего перед ними человека по его энергетике, излучению, которого не видят обычные люди.
   - И кто бы мог быть твоим учеником?
   - Ты.
   - Почему я?
   - Потому что пребывая в странах Востока, я был наслышан о тебе, о твоих способностях от мудрецов, у которых ты был и вбирал их знания. А через магические ритуалы я увидел тебя в этой пустыне и как ты вспыхиваешь божественным светом. Поэтому, если ты будешь моим учеником, мне не надо будет долго тебя всему научать в магии и волшебстве. Ты сможешь научиться у меня всему и повелевать над всеми. Твое слово станет действенным. Вот, посмотри.
   Маг, вытянув правую руку в сторону и махнув рукой назад, воскликнул:
   - Угощенья на ковре, явитесь!
   Полы белой накидки, свисающие с руки Мага до земли взметнулись змейкой в сторону вместе с посохом. За магом действительно лежал ковер с разными напитками, фруктами, хлебом и едой.
   - Как видишь, - говорил Маг, - можно всегда себя насытить, если ты проголодаешься.
   - Себя-то я, возможно, и смогу насытить, поупражнявшись у тебя в магии. Но смогу ли я насытить этим весь народ, нищих и бедных? - спокойно отвечал Иисус Магу.
   - О, да, - согласился Маг, - ты, видимо, не случайно в руке держишь камень, который удивительным образом похож на лепешку хлеба. Посмотри-ка на свой камень, это же хлеб!
   Иисус взглянул на камень, и он точно ощущал рукой, что держит хлеб. Он захотел приблизить этот хлеб к своим устам и понюхать...
   - Я помню, ибо мне было открыто, - продолжал своими речами завлекать Маг Иисуса, чтоб тот не приближал к своим устам хлеб, - как ты, будучи на горе из хлебов...
   Иисус насторожился и перестал притягивать к своим устам хлеб, превращенный из камня, а устремил свои взоры на Мага.
   - Да, ты стоял на горе, которая была вроде бы каменная, но и в то же время это была хлебная гора. И ты кричал Господу: "Боже! Ведь камней и гор много. Давай превратим их в хлеба и накормим ими весь земной мир. Пусть земля будет обетованной..."
   О, да, я забыл, ты же голоден, но давай поупражняемся, - другим тоном заговорил Маг. - Я не буду тебя искушать.
   Маг опять махнул правой рукой с посохом, и ковер с вкусной разнообразной пищей исчез, а хлеб в руке Иисуса опять стал камнем.
   Затем он открыл свои уста и ласково сказал:
   - Если ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами.[41] И тогда ты сможешь накормить всех бедных и нищих в своей стране.
   Иисус опять услышал фразу: "Если ты Сын Божий..."
   "Как же я могу искушаться на эти слова, ибо в этой фразе уже есть слово "если", - думал про себя Иисус, - ведь я не Сын Божий, а значит, я не могу приказывать. Тем более только Бог может указать на Своего Сына, а не кто-либо другой, даже если говорящий такое есть Маг или Сатана".
   И он вспомнил Божий ответ с небес, когда стоял на горе из хлеба, он вспомнил текст из Святого Писания. Он вспомнил, что Сыну Божиему не надо делать из камней хлеба, так как Сын Божий сам становится хлебом жизни для народа.
   "Да, этот хлеб, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ибо Плоть моя - Слово Божие - истинно есть пища, и Кровь моя истинно есть питие.[42] Вот какой хлеб должен сойти с небес! Но я не могу сам о себе заявить, что я - Сын Божий".
   Иисус просиял и изрек на слова Мага:
   - Написано: "не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих".[43]
   "Да, да, - продолжал мысленно Иисус, - меня насыщает Слово Божие, поэтому мне не надо учиться..."
   Иисус не закончил свою фразу, ибо заметил, как Маг стал на его глазах исчезать, истаивая, как туман от солнечных лучей.
   "Сатана, - подумал он, - да, да, это он Сын Божий, а не я".
   Солнце уже скрыло последние лучи за горизонт земли. Месяц, как краюшка хлеба, начал с зенита постепенно опускаться к западу. Было еще светло. Иисус положил аккуратно плоский, как лепешка, камень на песок и направился к тому месту, где он медитировал.
   Подойдя к своему камню, он был удивлен, ибо перед ним сидел Иисус с накидкой на голове. Он, не веря своим глазам, наклонился, чтобы заглянуть за опущенную на лицо накидку, и увидел свое лицо.
   "Боже! - произнес Иисус, - значит, я все это время пребывал в тонком (астральном) теле, а думал, что пребываю в собственной плоти. И все, что я видел, это есть иллюзия моих собственных помыслов. Но я для себя осознал главное: чтобы приблизиться к сану Сына Божьего, я должен насыщаться Словом Божиим, исходящим из уст Божиих".
   Он потянул свою руку к голове сидящего Иисуса, чтобы удостовериться в его материальности. Но когда его рука оказалась на голове, то вдруг он на мгновение потерял сознание и очнулся в своей плоти.
   Было тепло, но дул прохладный ветер, в глазах было темно. Когда Иисус поднял голову и откинул накидку, то увидел ночь. Звезд на небе не было видно, а также и луны. Тучами заволокло все небо, на горизонте с запада сверкали молнии. До его ушей доносились раскаты грома.
   Он жадно вдыхал прохладный воздух. Тело его было горячим. Он встал и посмотрел назад, чтобы удостовериться, в физической ли плоти он находится. Там, где он сидел, было пусто. Поэтому он легко походил, разминая ноги. Затем он встал на колени, присаживаясь на пятки, и из его уст полилась Благодарственная молитва к Богу. Душа его наполнялась радостью, ибо он ясно для себя усвоил: когда нет пищи и воды, то, в это время самая лучшая пища и вода - Слово Божие, а когда есть и пища, и вода, то, вкушая их, надо постоянно благодарить Господа Бога. Ибо Господь Бог - Щедрый, Благий всегда напитает земного человека и Словом и материальной пищей. В знак подтверждения его мыслей сверкнула ярко молния, озарив необычным светом весь пейзаж пустыни, и пошел дождь. Иисус встал, открыл свое лицо небу, раскрыв руки по сторонам, и разверзнул свои уста. Он пил небесную воду, как целительный для его плоти нектар, чтобы поддержать свои силы. В такой позе он кружился и радовался. Он пил и благодарил Бога, пил и опять благодарил, пил... благодарил. Когда же он утолил немного жажду своей плоти, он вознес свой голос к небу: "Благодарю Тебя, Господи-и-и!" Как только он это произнес, сверкнула молния, и раскатистый гром, как ответное эхо, покатился по небу.
   Иисуса вдруг осенило. Он скинул с себя одежду - рубаху и накидку, которые немного промокли, и положил их под камень. А сам нагой стоял, омывался небесной водой и пил ее. Это было воистину небесным крещением, небесным очищением. Его плоть принимала небесную влагу и, как земля, впитывала в себя эту благодать. Сверкала молния и после в гуле раскатистого грома неслось по пустыне: "Сын Божий... Божий... Божий..." Иисусу казалось, что это слуховая галлюцинация, и он не придавал этому большого значения. Он продолжал пить и омываться небесной влагой и вторил грому: "Благодарю! Благодарю! Благодарю Тебя, Боже! Боже! Боже!" Блеск молнии удалялся, а вместе с ним и раскатистый гром уносился в поднебесье. Но Иисусу все равно слышалось в звуке грома: "Сын Божий... Божий... Божий... Божий..."
   Иисус, утолив жажду, еще раз Поблагодарил Бога, направив свой голос в небо. Вдали, как ответ, прогремел гром, затихая и удаляясь. Но Иисусу все равно были слышны голоса грома, как удаляющаяся галлюцинация, в которой слышалось: "Сын Божий... Божий... Божий..."
   Дождь прекратился. Дышать было легко и ароматно. В воздухе чувствовалась необычная свежесть. Иисусу было хорошо стоять ночью вот так обнаженным, чтобы каждая клеточка его плоти могла дышать ароматом пустыни и ароматами принесенных запахов степей, лугов, полей...
   Тучи начали расходиться. На западе у горизонта из облаков стал выглядывать месяц. Иисус по такому расположению луны уловил, что приближалась полночь. Звезды на небе блистали в тех местах, где уже не было облаков. Небесная вода на теле Иисуса была поглощена кожей. Тело его обсохло, но волосы на голове еще оставались мокрыми. Он подошел к тому камню, где лежала его одежда и спокойно оделся. Нагнулся и расчистил себе ложе от мокрого песка. Земля парила, дышала теплом. Иисус поклонился на все четыре стороны, отвесив поклоны Господу Богу, Божьему Духу, небу, звездам, луне, земле, духам пустыни... Он лег на постеленную накидку в песочные ясли, прикрыл глаза, а в голове журчала Благодарственная молитва. Природа ему отвечала ласковой песней, как колыбельной: "Мир тебе! Мир всем!.."
   Мир всем!
   Глава 5
   ЗЕРКАЛО ДУШИ
   "Жизнь хороша!" - про себя радостно пролепетал Иисус, когда открыл глаза. Он был в хорошем здравии, настроение было приподнятым. Уже светало, и солнце вот-вот должно было восходить, небо сияло бархатной синевой, а по горизонту растекалось зарево. Редкие облачка спокойно плыли по небу. Иисус ощущал себя очищенным и обновленным, уста его сами непроизвольно запели:
   Господь пребывает везде,
   Господь пребывает всегда,
   На небе Он и на земле,
   В природе и в наших сердцах![44]
   Эти песенные строчки он повторил несколько раз подряд, ибо они сладостно ложились на его душу и звучали как мантра-молитва. Он легко приподнялся из своих песочных яслей, поправив накидку, и направился в то место, где хорошо было видно, как будет восходить солнце.
   Встретив солнце, как он это делал обычно в своем ритуале, он поклонился солнцу и поблагодарил его за тепло, свет, жизнь, очищение и плодотворную энергию. Для Иисуса солнце было глазом Господним. Кланяясь и приветствуя солнце, Иисус кланялся и приветствовал Господа Бога. Он кланялся и приветствовал все, что видели его очи, ведь Господь пребывает везде, всегда и во всем. Потом он сделал свои очистительные процедуры, а на его устах журчала Благодарственная живая молитва.
   Иисусу захотелось погрузиться в себя, чтобы определиться в своем искушении, которое он пережил вчера. Он направился к своему месту возле камня, где он медитировал. Набросив на тело и голову накидку, которую он отряхнул от песка, он удобно уселся у камня так, чтобы солнце, проходя свой путь по голубому небосводу, не палило его голову. Затем он сделал несколько глубоких очистительных дыханий, а после стал замедлять вдох и выдох. Сам же беседовал с Господом Богом:
   "Господи! Благодарю Тебя за все, что Ты для меня делаешь. Наставь меня, Боже, на Истину, на Свет и Любовь. Пусть во мне расцветает смирение и кротость, милосердие и любовь ко всему, что будет окружать меня. Позволь мне, Господи, заглянуть в тайники своего сознания, чтобы еще раз определиться в своем искушении, которое я пережил..."
   Эта молитва в голове Иисуса журчала легко, неприхотливо, подобно ласковому ручейку. Живая молитва незаметно перелилась в мантру-молитву Благодарения Бога. Это помогало Иисусу все глубже и глубже погружаться в себя. Он уже не ощущал своего расслабленного тела, а парил плавно, опускаясь вниз.
   Вдруг он услышал речь в себе, хотя голос звучал со стороны, но с какой, определить было трудно. Этот голос как бы пояснял кому-то, а может быть, и самому Иисусу.
   "Мессия - это тот человек, который на практике своей земной жизни показывает истинный путь в Царство Господа Бога, чтобы эту практику в своей жизни мог использовать любой человек для своего же блага и счастья, не важно, кто он - раб, нищий, убийца или царь, правитель, священник или мудрец..."
   Потом речь прекратилась и пошли разные шумовые и световые эффекты...
   Провалившись в темноту своего сознания, он стал вновь себя ощущать и осознавать только тогда, когда темнота, а затем зеленоватые блики рассеялись, и он ощутил себя идущим через джунгли. Красота природы радовала его очи. Что-то направляло его к поляне, которая была залита светом. Когда Иисус выбрался на поляну, то увидел, что под развесистым деревом сидит красивый юноша с приятным матовым отливом кожи бронзового цвета. Он сидел в позе лотоса и смотрел в медное зеркало, которое стояло на подставке и могло вращаться.
   Иисус спокойно подошел к нему и только открыл свои уста, как услышал голос юноши:
   - Мир тебе!
   - И мир да пребудет с тобой, - ответил Иисус, а затем спросил: - кто ты?
   Юноша развернулся, он весь сиял красотой и обворожительной привлекательностью, все в нем было гармонично. А когда юноша встал и поклонился ему, то Иисус не мог оторваться от скульптурных изгибов его утонченной фигуры. Взгляд его медленно с любовью опускался с лица юноши на шею, грудь, живот, чресла, ноги и вновь поднимался к лицу. Юноша застенчиво улыбался, и сквозь красивые губы сверкали белые ровные зубы.
   - Кто ты? - спросил в нерешительности Иисус, видя божественную неподдельную красоту юноши.
   - Ты знаешь, кто я, - отвечал юноша и с любовью смотрел на Иисуса.
   - Я тебя впервые вижу.
   - Это верно, - говорил юноша, - до этого дня ты не мог меня видеть.
   - Так кто же ты?
   - Я то, что ты хочешь видеть и знать.
   - Значит, ты знаешь мои помыслы? - удивляясь спросил Иисус.
   - Да, знаю!
   - Ты сможешь дать мне на них ответ?
   - Нет! Ибо это лучше за меня сделает зеркало, которое откроет твою душу в мыслях будущего человечества, - скромно ответил юноша.
   - Как это понять?
   - Каждый земной Учитель, - говорил нежно юноша, - хочет знать будущее, как о нем будет отзываться новое поколение, которое не видело этого Учителя своими глазами. Живет ли новое поколение его Учением, или такого Учителя не знают? Да, такие мысли хочет знать духовный Учитель и, тем более, тот человек, который претендует на роль Мессии.
   - Мессия?
   - Да, Мессия, - ответил юноша, - ибо у Него заботы общечеловеческие.
   - Как Бог заботится о всех, так и Мессия думает как избавить человечество от страданий и грехов, - сказал Иисус, как бы продолжая речь юноши.
   - Твои уста изрекают истину, - кротко ответил юноша и поклонился. Затем указал рукой на зеркало и вымолвил: - Вот зеркало твоей души, взгляни туда в свои глаза, и тебе в видении откроется то, что тебя волнует. Садись поудобнее...
   - А где я пребываю? - спросил Иисус.
   - В твоей любви, - ответил юноша, - ибо все то, что тебя окружает, соткано из твоей же любви. Когда я кого-то люблю, то я хочу в этой любви раствориться.
   Иисус подошел к зеркалу, затем, поворачиваясь, хотел взглянуть на юношу, но юноша растворялся в воздухе. Его выразительные глаза были наполнены нежной любовью. Перед тем как полностью исчезнуть, до Иисуса долетела его фраза:
   - Если я люблю Бога, то я соединяюсь с Ним.
   Первое время Иисус стоял неподвижно и переживал то, что он только что видел и слышал.
   Придя в себя, Иисус сел и взглянул в зеркало. Вместо того, чтобы в зеркале увидеть свое лицо, он увидел красивое лицо юноши и услышал голос:
   - Я - образ, сотканный из твоей Любви!..
   Но голос и лицо пропали, ибо Иисус был удивлен, и появились два глаза, источающие любовь, затем появился большой глаз, один во все зеркало. Постепенно пелена туманности окутывала глаз, отчего он становился невидимым.
   "Хорошо бы выйти в то информационное поле, где светящийся Учитель раскрывал образ Мессии", - подумал Иисус.
   Эти мысли сразу стали исполняться в зеркале. Иисус увидел светящегося Учителя и группу людей, которая слушала его.
   "Благодарю Тебя, Господи, что Ты даешь мне желаемое..."
   Из зеркала лилась речь Учителя, и поэтому Иисус стал внимательно его слушать, не отвлекаясь.
   "Все, что написано в Святом Писании об искушениях, - говорил Учитель, есть плод творческого образно-символического языка духовных людей, языка притч, но только эта информация изложена как реальный факт. Если бы это был рассказ, то он и был бы записан в Святом Писании в виде рассказа. Ни один из авторов Нового Завета, то есть евангелистов, не указывает на то, что информация об искушениях Христа в пустыне передана ими от Самого Христа. То, что Христос пережил в пустыне, проходя Свои искушения, было личное, а значит, тайное. Сложно ведь синтезировать многочисленные видения, представшие перед Христом в пустыне в краткую притчевую форму. По моим интуитивным соображениям можно предположить, что, когда Христос своим ученикам раскрывал ту или иную притчу, Он мог в Свои объяснения вставлять, как пример, небольшой рассказ о Своем пребывании в пустыне. Мы не отрицаем ту возможность, что по этим рассказам впоследствии был создан притчевый образ Христа, переживающего искушение в пустыне как реальный факт. Хотя вряд ли личные видения человека в пустыне с точки зрения материализма, атеизма, можно назвать реальным фактом. Мы можем лишь указать, что для того, кто видит то или иное видение, оно на данном этапе времени переживается как реальный факт. Поэтому Христос мог рассказать, что в пустыне перед Ним кто-то явился... А в это время у Него в руках находился камень, поднятый Им с земли, и Он медитировал для осознания смысла жизни, произнося про себя речь, подобно монологу Гамлета: "Быть или не быть..." То видение в человеческом обличии, которое предстало перед Христом как реальность, обладало космическими знаниями, магическими силами, что давало возможность управлять силами природы. Представший образ должен обладать и пророческой способностью и знать тексты Святого Писания. Ведь когда Христос взял камень, который напоминал хлеб, и мысленно анализировал, в чем смысл жизни, то перед Ним возник вопрос: "Что и Кто есть Сын Божий?" Тот необычный человек, который явился перед Христом (пока утаим его внешний вид), прежде всего и говорит: "Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами".[45] Но мы предполагаем, что Христос, думая о хлебе, держа камень в руке, хотел насытить не только Себя, но и весь народ. Ища счастье для Себя, Христос хотел, чтобы это счастье стало общечеловеческим, как логическая взаимосвязь между единичным и общим. Христос осознавал, что себя и человечество можно накормить двумя способами: хлебом как материальной пищей и небесным хлебом, благодатью Божией - Словом Божиим. Слово Божие несет людям Сын Божий, значит, Сын Божий и должен быть Хлебом Небесным, исшедшим от Бога. Как Дух Истины, исшедший от Бога, становится Словом Божиим, то есть Сыном Божиим, обретает на Земле плоть человеческую материальное тело, так и Хлеб Небесный может стать хлебом земным. Зная все это, мы понимаем, почему Христос избирает притчевый язык, объясняя народу, кто Он есмь. Вот послушайте Его изречения: